Текст книги "Конечно, беременна! (СИ)"
Автор книги: Кира Шарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Вы провели с ней предварительное собеседование? – оуоуоу!!! От этого голоса я просто поплыла! Нет, ну правда, – когда мужской голос вибрирует, как музыка, да еще и с бархатисто-хрипловатыми нотками, – тут кто бы не поплыл на моем месте? Даже грудь как-то сама собой расправилась еще сильнее. И что-то в ней забилось так… Громко, в общем!
– Тут и говорить не нужно, одного взгляда хватает, – хоть вешалка-синий-наглющий панталон и стоит ко мне спиной, но я прямо так и вижу, как она снова презрительно поджимает губы. А я прикидываю, могла она разложиться на этом столе – или все же нет? Как-то сомнительно, вообще-то. Но ведь почему-то обладатель первого на моей памяти голоса, от которого соски подпрыгивают торчком, держит же ее возле себя? Мало ли, бывают какие извращенцы… Ну, а может он – вообще урод, и вот просто идеально ей подходит?
Так что, как бы не загораживала от меня миссис немецкое– порно – позапрошлого века, обладателя этого голоса, я просто должна его увидеть!
– Одного взгляда явно мало, – категорично заявляю я, решительно отпихивая цербера в училочной юбке в сторону. – И взгляд, как я понимаю, должен быть не вашим, – ну а что? Она – точно не хозяйка этого дома, вот прям всеми чуйками чувствую! А они у меня, ой, как развиты! Никогда не подводят!
Хочу добавить что-то еще, но замираю… Когда встречаюсь взглядом с просто умопомрачительными серыми глазами. Вот как серебро, честное слово… Играют и переливаются… Или нет, – как жидкая ртуть… Так бы и любовалась…
Да и лицо у хозяина огромного стола и по совместительству сексуального извращенца совсем не подкачало… Идеально… Вот просто идеально! На такие лица вполне можно и залипнуть в каком-нибудь журнальчике с мужскими моделями… Как будто его не просто выбрали из самых отборных, а еще и отфотошопили! Особенно – эти серебристые, вот будто и нереальные совсем волосы. Но вместо них я почему-то залипаю на губах, – в меру пухлых и явно очень, очень чувственных! Да так залипаю, что вздернувшиеся соски даже покалывать начинают!
От чего это, интересно?
– Вот, сами все видите, несчастно разводит руками Серая Порнозвезда, театрально вздыхая.
– Вижу, – почему-то совсем хрипло отвечает мачо, оказавшийся катализатором женского слюновыделоения, и, подъехав на кресле на колесиках вдоль стола так, чтобы оказаться ровно напротив меня, впивается в меня уже совсем каким-то новым взглядом. От которого у меня начинает покалывать уже во всей груди.
Да… Так на меня за всю жизнь еще не смотрели! В один момент я вдруг почувствовала себя голой и разложенной на этом самом столе вместо унылой дворецкой, или как ее правильно назвать? И даже где-то ей позавидовала, чувствуя, как щеки предательски заливает краска. Ну, да, впервые в жизни на собеседовании я прямо таки вижу, как меня укладывают на стол, и… Ну, хотя, нужно быть справедливой. Я вообще впервые в жизни на собеседовании, и не знаю, – может, оно каждый раз именно так и происходит?
=6
– Спасибо, Силанья Эрастовна, – приподнявшись, будущий работодатель только подтверждает то, что вполне мог бы украшать журналы не только лицом, – высокий и плечистый, мускулы такие, что рубашка, кажется, вот-вот на нем лопнет, зато широкий разворот мощных плеч к талии сползают в идеальный треугольник. – Вы свободны, – он почему-то нервно дергает петлю галстука и впивается в меня теперь уже совсем другим взглядом, – как будто бы после того, как он меня раздел и совратил на этом вот столе, ему срочно понадобилось меня убить и закопать в своем шикарном саду. Вот прям полыхает, – да так, как будто я его любимый галстук осквернила!
Может, бультерьер в учительской форме говорила не такую уж и неправду? А вдруг он закапывает тут наивных девушек, которые приходят к нему с улицы, а остальные охотятся за ним, – ну, в смысле, пытаются провести расследование? Как-то и лицо его совсем становится недобрым… Да настолько, что я непроизвольно начинаю пятится к входной двери. Даже забыв хмыкнуть и постебаться над затейливым имечком Пираньи Пи…растовны… Надо же, Бог ее не только внешностью наделил, но и всем остальным тоже, не менее щедро!
– Пойдем, – Пи..растовна, повернувшись ко мне и снова одарив меня своим явно фирменным взглядом, от которого у нормальных людей, будь они за столом, намертво и надолго отпадает аппетит, – кстати, нужно ее запатентовать как средство для сидящих на диете! – снова скривившись, как будто на мне не пиджак от Армани, а какая-то вонючая тиной болотная накидка, хватает меня за рукав и начинает тащить на выход.
Ну, точно, как бультерьер моего подружки Митяя! Да-да, именно подружки, – с ним-то мы обычно всякие бренды и подыскиваем, и, надо сказать, что ни один взгляд так безошибочно не определяет, что мне идет больше всего, как взгляд моего не совсем стандартного друга! Зато собачка его просто обожает схватить меня за поводок и тащить вперед на искрящих по асфальту каблуках, ловя все углы домов и повороты коленками.
– Я сказал, – вы свободны, Силанья Эрастовна, – с хриплым нажимом выделил идеал мужчины, от голоса которого у меня начало что-то потрескивать в кончиках ногтей, а дыхание как-то само собой участилось. Я – что? Люблю, оказывается, властных галстуконосильщиков? Или он на всех так действует? – Девушка пусть останется!
– Да как же… Аскольд Викентьевич… – бедняжка – Пиранья начала заикаться, открывая и закрывая рот, вот точно как та рыба, выброшенная на берег. – Это же… Она же…
Один молниеносный взгляд – и, кажется, Пиранья онемела. Покрываясь красными пятнами, захлопнула рот так, как будто ее заставили это сделать нажимом воли. И, поникнув плечами, двинулась на выход, не забывая подбрасывать мне угрюмые взгляды.
Дверь захлопнулась с таким грохотом, как будто к ней у Пираньи личная ненависть.
А мы… Мы остались наедине.
Да, да, так и остались стоять, впечатавшись взглядами друг в друга.
И почему-то вдруг стало очень жарко. Так жарко, что даже воздух в легких, кажется, испарился.
Судорожно сглотнув, я, как-то даже непроизвольно облизала ставшие вдруг совсем пересохшими губы. От него исходило ощущение, как от разогретой печки. Но такое… Как будто бы тебя сейчас накроет и сожжет до угольков. Но и оторваться при этом ты почему-то не можешь… Хм….
В третий раз рванув на себе галстук, Аскольд – надо же, у них тут что, заповедник необычных имен? – таки наконец сорвал его и бросил куда-то за спину, не глядя.
– Что тут у нас? – снова присев и наконец перестав буравить меня своим странным взглядом, он достал какие-то листы. – Значит, Елизаветта Устинова… 23 года, оконченное экономическое, опыта работы – ноль.
Вот интересно, – почему каждое его слово звучит, как приговор? Даже имя! Он что – заведомо ненавидит всех, кого зовут Лиза Устинова, а с экономикой у него личные счеты?
– Точно так, – подтверждаю, активно закивав головой.
Ну, а что? Не каяться же мне, в самом деле! Непонятно в чем!
Откинувшись на спинку стула, серебряный мачо начал меня зачем-то снова просверливать глазами так, как будто вот совершенно уверен, что у него в них – рентген, который сразу же так и подскажет, подхожу я ему или нет. Причем, снова начав одергивать уже сброшенный галстук.
– Я стопроцентно вам подхожу! – не особенно рассчитывая на его рентгеновские способности, я решаю подсказать правильный ответ.
Потому что он – действительно – правильный. Это – первая работа, за которую мне явно будет не стыдно перед отцом!
– Если что – я быстро учусь и стрессоустойчивая, -тут же нахожусь с расхожей фразой, которая примелькалась, пока я изучала образцы резюме.
– Точно устойчивая? – его бровь насмешливо взлетает вверх, но я почему-то в этот момент думаю совсем не про стресс. А про что-то… Совсем, в общем, не то, о чем стоило бы говорить на собеседовании и вообще при первой беседе с мужчиной! Да и как тут устоять, когда на десять километров вокруг на тебя пышет жаром от идеально вылепленного тела мужчины, которое, кажется, так и рвется прорвать своими играющими мускулами рубашку, взгляд, как его не бей по пальцам, постоянно блуждает в районе губ, а мои собственные соски порываются сделать отверстия в бюстгалтере. Я способна устоять перед таким? Ох… Непростой вопрос… Самый непростой, наверное, из всех, которые мне задавали за последний год…
– Абсолютно! – бодро подтверждаю я, понимая, что так безбожно не врала еще никогда.
– Вот и хорошо, – мне показалось, или, сцепив перед собой руки в замок, сразу после того, как поставил размашистую подпись под какой-то бумагой, он посмотрел на меня как-то не по-хорошему издевательски?
– Прошу! – издевательство сменили насмешливые искорки в глазах, когда он широким жестом пригласил меня к документу. – Подписывайте, и с завтрашнего утра у вас рабочий день, Лиза!
Вот так? Так вот просто?
Что-то мне даже не верится! Я же настроилась было на серьезное, долгое, мучительное и изматывающее нервы собеседование! А тут… Две минуты, – и все? Я принята в царский замок? Оуууу… А я думала, так не бывает! Но, видимо, смелым и настойчивым просто всегда открываются все двери!
– А обязанности? – как-то даже удивляясь собственному голосу со стороны, пролепетала я.
– Все в контракте! – Аскольд, моя карьерная лестница с небо, расплылся в такой улыбке, что меня прямо вот сразу ослепило. – Желаете тщательно изучить?
– Нет, – я отрицательно дергаю головой, глянув на три листа печатного текста мелким шрифтом. Да ну на фиг – такому даренному коню зубы точно не пересчитывают! А то еще вдруг передумает, пока я вычитывать все буду! Или появится кто-нибудь, с реальным опытом работы? Не-не-не, надо ловить момент, пока он летит в руки!
Быстро подойдя к столу, – ну, стараясь не совсем уж бегом, чтобы не показывать, будто для меня сейчас произошло нечто неординарное, как будто мне каждый день предлагают работу ничуть не хуже, а год после универа я не работаю исключительно по причине того, что выбираю лучшие возможности, – я наклоняюсь над ним по другую сторону от Аскольда, тут же утонув в дурманном аромате, исходящего от этого мужчины.
Нет, это явно не парфюм…
Что-то такое… Терпкое, жаркое, исключительно мужское… Такое, от чего голова тут же начинает плыть, губы сами по себе снова пересыхают и подрагивают, ощущая нестерпимую, вот до покалывания потребность прижаться к его чувственным губам, попробовать, таковы ли они на вкус, как исходящий от его тела запах… И, вроде он и упакован в приличную одежду, кричащую о том, что мы все-таки, люди далеко не первобытные, а очень даже прошедшие кучу кругов цивилизации, и пещерные инстинкты давно уже загнаны культурой в угол, и не должны бы оттуда вылезать, но…
Но этот мужской запах вкупе с какой-то совершенно несусветной энергетикой кричит гораздо громче. И кричит в основном о том, что вся цивилизация и приличия, – это просто пустышка и мишура, а первобытные инстинкты никуда не делись, и вот сейчас они заставят меня просто разорвать на нем эту совсем не подходящую его мускулистому , пышушему самой первобытной страстью, теле, рубашку, и просто наброситься, забывая обо всем и позволив утащить меня в свою пещеру… Черт! Да что же это со мной такое?
=7
Так и замерев над столом, с поднятой для подписи ручкой, медленно поднимаю голову, встречаясь с потемневшими глазами напротив, практически впритык.
Идеальный самец смотрит на меня так, что от плещущейся жадности в его глазах у меня непроизвольно вылетает с губ легкий глухой стон. О, Боже! От такого взгляда даже волосы, кажется, начинают потрескивать от накала самого чистого секса в первозданном виде. А глядя на то, как играют желваки на его челюстях и бешено раздуваются ноздри, меня стрелой пронзает дрожь от губ до самых кончиков пальцев на ногах, которые приходится даже поджать несколько раз, чтобы сбросить наваждение, в котором перед глазами уже не просто расплываются картинки того, как жадно я отдаюсь ему прямо здесь, на кресле, столе, ковре и прочих поверхностях кабинета, но и губы начинают тянуться к тому, чтобы все это начать. Черт! Это самый сексуальный накал за всю мою жизнь!
Тряхнув головой, чтобы отделаться от прилипчивых картинок, я решительно, и даже, на удивление, не задрожавшей рукой, подписываю этот самый договор и победоносно поднимаю взгляд на еще больше разгоревшуюся плещущуюся страсть в его глазах. Победно, – потому что смогла все-таки справиться! Хотя… Надо признать, вся культура и цивилизованность человечества поплыла и сбилась с меня в один-единый миг.
Снова судорожно сглотнув, перевожу глаза на его пальцы, так и ощущая их жар и то, как они опускаются на мои бедра. И даже сама не замечаю, как дергаюсь этим рукам навстречу, вбиваясь этими самыми бедрами в твердость стола. Собственные руки тут же становятся влажными.
Блин, это же просто невозможно! На такие собеседования нужно ставить на столе двадцать стаканов с ледяной водой и еще, желательно, холодный душ рядышком! Чтобы между фразами можно было быстренько сбегать и привести себя в чувство!
– Готово… – выдыхаю я полушепотом и прикрываю глаза, снова ощутив ненормальное головокружение. Но все равно зачем-то при этом жадно втянув носом этот умопомрачительный запах, как будто не от него меня так повело…
Он молчит, и даже не кивает головой, только все крепче сжимает ручку в руках, – так и вижу, как напрягаются оплетающие их вены. А взгляд все темнее и темнее… И лицо такое… Точно! Вот сейчас дернет меня на себя, и… И я, кажется, совсем не буду сопротивляться!
– Да, – как-то резко моргнув и снова начав выглядеть человеком из цивилизованного мира, – правда, прошла, кажется, целая вечность, – он отмирает.
– Что ж, Лиза, жду вас завтра к шести утра.
Его голос по-прежнему хриплый, совсем не такой, как был в самом начале.
Резко подняв руку, он взъерошивает волосы и выглядит при этом так, как будто реально только что занимался жарким сексом.
Снова мотнув головой, я хватаю свой экземпляр договора и, резко крутанувшись на каблуках, почти бегом вылетаю на выход. Надо спешить! А то – мало ли, чем закончится еще какое-то время с ним наедине в этом кабинете!
Почти даже не обращаю внимания на злобные неободрительные взгляды, которые мечет в меня Пиранья Пидрастовна, пролетая мимо нее. Мне срочно нужно в душ! Но сначала – отдышаться!
Так и поступаю, едва оказавшись на воздухе и отойдя от дома. Уперевшись спиной в кованные ворота, прикрываю глаза, дыша так жадно, как будто бы миллион километров только что пробежала. И ноги подкашиваются почему-то точно так же… Что я там говорила о дальних путешествиях на каблуках в экстримальных условиях метро и пеших прогулок? Это все – фигня по сравнению с парой минут в том кабинете!
– О, Боже, – тихо выдыхаю я, когда дыхание и пульс приходят, наконец, в норму. – Я устроилась помощницей к самому настоящему альфа-самцу, хотя и не думала, что такие бывают! И, если я едва выдержала несколько минут в ним наедине в его кабинете, то как мы будем вместе работать?
Но почему-то разлившаяся на все лицо глупая улыбка говорит мне о том, что где-то в глубине души я почему-то ни капельки не боюсь того, что меня может ожидать в будущем с таким начальством! И то самое естество, которое в ее глубине, очень даже радо!
Вздохнув от этого несоответствия морали и сущности, я достаю мобильный. На новый подвиг в виде путешествий до дома я сегодня явно не готова. А ведь мне еще вставать так рано, как не вставала никогда!
– Митяяя, – вымученно стону я в трубку, едва мой нестандартный друг отзывается, благо, почти сразу. – Забери меня отсюда…
«И еще – привези меня сюда завтра ни свет ни заря», – добавляю мысленно. Но огорошивать такими просьбами друзей нужно не сразу, а поэтапно. Сообщу ему об этом, когда мы будем уже у моей квартиры!
И все-таки мне везет, – потому что Митя оказывается неподалеку и уже минут через пятнадцать я слышу рев его спортивного желтого Порше, а после уже запрыгиваю вовнутрь, не забыв чмокнуть моего спасителя в щеку. Интересно, – и как его пропустили на эту закрытую территорию?
Вообще, Митя не такой, как все обычные из нестандартной ориентации. Не жеманная барышня в мужском обличье, напоминающая нежный и ранимый цветочек, а очень даже мужественный мужик, со ста двадцатью килограммами чистых мышц и весь в татуировках. Повстречай я такого где-нибудь в темном переулке, даже бежать бы не попыталась и только бы, наверное, сползла бы вниз по стеночке от страха. Но парень он душевный и настоящий друг. И, совсем, как в песне, лишнего никогда не спросит, сам в душу не полезет, зато придет на помощь, чтобы не случилось и двадцать раз поддержит, даже когда я неправа. Нет, мозги, конечно, вправит, но все равно поддержит и перед остальными будет защищать до последнего. Эх, если бы он был гетеромсексуалом! Хотя, – нет, все равно не в моем вкусе…
– Мить, а ты рядом был насколько? – в мою голову вползает интересная догадка. Похоже, что рядом он был-то как раз на этой закрытой территории! А, значит, кое– у кого, во-первых, интересная личная жизнь, а, во-вторых, этот кое-кто может рассказать мне что-нибудь о моем альфа-самце! И, пусть я плохая подруга, но последнее интересует меня намного больше!
– Пару домов, – бурчит Митяй, не отрывая глаз от дороги. – Ты мне, лютик, вот что скажи, – что это у тебя за мужик, что сам девушку отвести не может? Или обидел, и ты теперь сбегаешь? – его голос превращается в угрожающий рев.
Ну, да, Митяй, я ж говорю, – не такой, как все остальные « цветочки». Он и боями без правил, между прочим, увлекается. И душу из кого-то выбить для него – вообще не вопрос. Хотя… Судя по комплекции альфа-Аскольда, я что-то даже сомневаюсь, на кого бы поставила…
Но и с интеллектом у него все в порядке, как и со вкусом. Вопреки внешности, Митя очень тонко чувствует цвет и композицию. И – ха-ха-ха сто миллионов раз, занимается дизайном женской одежды!!! Такой он вот противоречивый парень. Сколько раз говорила ему, что от него красавицы шарахаются, но…
Ни фига, на самом деле не шарахаются! Наоборот, млеют, тают и за добавкой приходят! Новой коллекции, конечно, но явно рассчитывая на гараздоооо большее! Так что Митя, ко всему прочему, еще и обломщик девичьих грез! Ну, и по этой же причине, скрывает, естественно, свои сексуальные предпочтения! Хотя, я думаю, вполне мог бы их раскрыть и перейти на линию мужской одежды. Но так ему больше нравится, – и кто я, чтобы указывать другим, как им жить?
Ну, а Лютиком я стала с тех пор, как перекрашивая свои изумительно карамельные волосы из черного в красный, почему-то обрела ярко-желтый сияющий. Поскольку перекрашиваться сразу же было чревато, пришлось мне в таком виде походить с недельку. Вот и прицепилось…
– Лютик? – судя по лицу, Митяй вполне уже был готов разворачивать машину обратно и идти разбираться, кто там меня обидел.
– А? Нет, Митенька, все у меня в порядке, – быстро заверяю я. – На работу устроилась.
– Хрм… – смачно и насмешливо протянул Митя, игриво на меня глянув. – Ночью? В особняк? К Крушинину? Да лааадно!
– И вот почему ты мне не веришь? – тут же обижаюсь, и даже по-настоящему. Кажется, меня все считают легкомысленной, даже лучшие друзья, а не только папочка! – Я – что? На работу не могу устроиться?
– Можешь, – примирительно кивает Митька, продолжая лукаво улыбаться. – Ночью и в особняке всегда проходят собеседования на самые главные должности.
– Может, человеку срочно! – возмущаюсь я, пиная его кулаком в плечо. Нет, ну надо же, – вот за кого он меня принимает!
– Все может быть, – кивает Митька, еще сильнее оскаливаясь. – Особенно, когда это происходит с тобой. Даже не удивляюсь. Уже ничему!
Ну, да. Со мной обязательно случается такое, чего при всей фантазии не придумаешь! Всегда! Поэтому я и говорю, что сама жизнь – увлекательнее самой фантастической фантастики, а я у нее – на особенном счету! Кому, как не близкому другу знать об этом?
– В общем, помощницей я устроилась, – поясняю, пожимая плечами. И тут же торопливо начинаю выдавать всю историю с родителями, свободой и новым жильем.
По ходу рассказа Митька почему-то начинает ржать все больше и больше. Но молчит.
– Так ты отвезешь меня завтра? – я умоляюще складываю руки на груди. – И, может, расскажешь что-то про этого Крушинина?
– Ты что, – реально не в курсе, к кому устроилась? – Митька почему-то даже давится от последнего вопроса.
– Конечно! Я же по объявлению! С улицы! – не понимаю, он что – какая-нибудь супер-звезда? Может, и правда модель? Или актер? Или спортсмен какой-нибудь известный, раз мускулы у него такие? Я ведь вполне могу быть и не в курсе, – не особенно слежу за всей этой светской ерундой!
– Бизнесмен он, – вздыхает Митяй.
И я тоже разочарованно вздыхаю. Скучно. А я уже было настроилась на что-нибудь поярче! Эх…
– А насчет личного? – с Митькой можно не кокетничать.
Но он, вопреки нашей крепкой дружбе и трепетному отношению к чувствам, снова начинает ржать.
– Лизка, ты меня иногда просто поражаешь, – выдавливает он, наконец отсмеявшись. – Я тебе, – что? Детективное бюро? И ты правда на работу к нему пришла, или твои планы идут гораздо дальше?
– Да ну тебя, – фыркаю, громко хлопнув дверцей. На его ракете мы долетели до моей квартирки и не заметили! Не то, что на метро!
– До завтра! – хохочет мне вслед этот предатель, и, рванув, уже исчезает из поля зрения в густом облаке поднятой пыли.
Эх… Так ничего и не выяснила… Но и сил на долгие разговоры уже нет.
Поэтому добираюсь до постели и просто проваливаюсь в глубокий детский сон. Как все рабочие люди, да-да-да. Кстати, – интересно, сколько мне будут платить? И как быстро я смогу себе заработать на такую же машинку, как у Митяя? Надеюсь, пары недель хватит…
=8
Аскольд
Неделя как-то не складывалась. Ну, вот от слова совсем. Партнеры, мать их, иногда бывают хуже конкурентов, – так накосячат, что прям побьют все стратегии и тактики врагов, которые до такого аута просто не додумаются! Особенно, когда берешь в партнеры старых друзей, больше рассчитывая на возможность доверять, чем на профессионализм, который, в общем, нарабатывается, но далеко не всегда гарантирует честность.
Увы, мой старый друг таки устроил мне маленький, локальный, но все равно Армагеддончик, который теперь, на радость конкурирующим акулам, придется разгребать. Ну, и еще теперь нужно подумать, как бы так помягче сообщить Соловьеву о том, что мы с ним расходимся разными путями после неудачной попытки сотрудничества. Бля, вот ненавижу все эти вещи! И даже не знаю, что тяжелее…
Лика для полного счастья еще взбрыкнула, – бля, ну, почему к каждой красивой женщине обязательно должны прилагаться такие тараканы в характере, что ни хера после этого не хочется! Вынесла мне мозги, наревела три ручья, залив весь дом и загадив его использованными салфетками, и, обиженная на весь мир, хлопнула дверью и укатила куда-то к херам собачьим, а точнее – на моря. Но я-то знаю, – этот хлопок дверью только предвестник нового возвращения с еще большим выносом мозга. И очень скоро эта дверь хлопнет снова, впуская в себя Лику с новыми претензиями, слезами и обидами.
И чего я, бля, такого сделал? Ничего особенного, по сути, если разобраться… Ну, засветился невзначай в полураздетом виде с начинающей моделькой… Ну, я же мужик, в конце концов, – что такого? И я же не знал, что малышка с вкусными рабочими губками – модель, жаждущая попасть на первые полосы скандальных новостей, в самом деле! На губках этого не пишут! А, кроме них меня, собственно, не особо что-то там и волновало, как и мой член, который и не собирался даже имени-то ее запоминать! Подумаешь, – большое дело! Но Лика закатила истерику так, как будто ее десять раз разрезали, потом изнасиловали, надругались и снова начали резать, только уже тупыми ножами! Истеричка! Все они по сути, истерички, – вот поэтому я полностью поддерживаю Юрку, который свято убежден, что ночь проведенная вместе – наилучшая дистанция для отношений с красивым, но далеко не прекрасным по характеристикам, пола. Ну, и ночь, если понравится, можно повторить. И даже не раз. Побрякушками и карточкой какой-нибудь отделаться. Но за эту грань, по его непробиваемому убеждению, переходить для собственного психического здоровья категорически нельзя!
В принципе, я с ним практически согласен, но… Если бы все было бы так просто!
В общем, под конец недели, сам Бог велел нам встретиться с Юрцом в «Огнях» и нажраться. Обычно мы еще и усладу на ночь себе здесь находим, но в этот вечер я совсем не то этим делам, – мне бы поток Ликиных слез из барабанных перепонок вытравить. Так что друг, виски и хороший диджей – самое то. А насчет жарких попок, которые мельтешат сейчас перед глазами, – как вспомню, что у этих сладких полушариков еще и бывает рот, занимающийся не только членом, – то как-то даже и не вдохновляет. Когда рот начинает говорить, сразу понимаешь, – слишком дорого обходится это удовольствие!
– Ты со своей тягой переходить нужную грань отношений с девками совсем импотентом станешь, – ржет Юрец, переводя смачный взгляд с тугих вертлявых попок на мою кислую рожу.
– Ага. Женоненавистником – так точно! – усмехаюсь я, опрокидывая в себя очередной стакан виски.
– Бля, Аск, ну, сколько тебе можно говорить? Они – для удовольствия, а разговаривать с ними – совершенно лишнее! На хрена ты вообще с этой Ликой связался? Нет, в принципе, я могу тебя понять, – твердая пятерочка и все остальное… Но ввязываться в остальную муть тебе на кой? Психику ты свою, друг, не бережешь! Ни разу!
– Ну, да, – кивнув, я возвращаюсь взглядом к бармену и новым, еще пока неиспробованным бутылкам, висящим над стойкой, а он – на танцпол. В чем-то он прав, – ниже пояса у меня даже ничего не шевелиться, а со мной обычно такого не бывает! Может, – ну его на хрен, все эти игры, а то и правда, – прощай, эрекция и наслаждения?
– Ты только глянь! – первый раз вижу, чтобы Юрец застывал с открытым ртом. А сейчас у него разве что слюна по подбородку не течет!
Лениво оборачиваюсь, следя за его взглядом, – ну, что там может быть такого, что могло бы меня сейчас заинтересовать? Разве что какое-то ядерное топливо, способное вырубить мне память последней недели! И застываю точно также, безошибочно утыкаясь взглядом туда же, куда смотрит Юрка. Это… Это просто охренеть!
Моя мужская сущность тут же жадно дергается и оживает. Причем, настолько, что впору опасаться за несчастную ширинку джинсов, которая, кажется, сейчас тупо лопнет, – скрипит, по крайней мере, уж точно! Две малышки в обтягивающих топах и каких-то куценьких шортиках, открывающих половинки попы и так обтянувших верхние половинки, что совсем ничего не скрыто, а, наоборот, скорее, подчеркнуто, выплясывают этими попами такой тверк, что тут даже трижды мертвый пятикратный импотент подымется и задымится, представив себе, какие кренделя они будут выписывать на его члене.
Мой, кстати, дергается до боли в яйцах.
– Карамелька – моя, – хриплю я, решительно отодвигая стакан и поперев, как крейсер, сквозь расступающеюся передо мной толпу.
Впрочем, вокруг них на танцполе все тоже расступились, похотливо облизываясь, – ох, девочки, знали бы вы, в каких немыслимых позах вас сейчас имеет все мужская часть, собравшаяся в клубе! А женская наверняка убивает, и тоже с задоринкой, по-разному и многообразно!
Но иметь красавицу с волнистыми карамельными волосами сегодня буду я, – и это не обсуждается. На плечо закину и толпу раскидаю даже, если придется. Потому что даже ладони уже чувствуют разряды тока, которые проносятся по ним от ощущения, как я скручиваю эти волосы в узел, и, дернув на себя, вырывая из сладких пухлых губок стон, резко вбиваюсь сзади. Да! Это будет та еще ночь!
– Я, между прочим, первым ее заметил, – раздается над самым ухом голос Юрца. Оказывается, он не остался у стойки и даже не отстает, пока я тут раздвигаю силой похоти толпу.
– Соррян, бро, но твоя – брюнетка, – рявкаю я, уже мысленно присасываясь к нагло торчащему соску, ни хрена не прячущемуся за тонкой тканью топа.
И, зная его натуру, тут же ускоряюсь, чтобы дернуть на себя эти бешено выплясывающие бедра, пристроившись сзади.
Это, бля, рай! И облегчение для моего уже почти задымившегося члена.
Малышка вздрагивает, но, повернувшись, кивает головой и продолжает танцевать, доводя меня до стояка даже на волосах. Я, вообще-то не самый главный умелец танцев, просто дергаюсь пахом вслед за ее движениями, чувствуя, что через эти шортики могу вонзиться в нее прямо здесь, – и просто охреневая от накатывающего волнами по нарастающей возбуждения.
=9
От ее раскаленной на бедрах кожи мои руки бьет током . Возбуждаюсь, как пацан, – настолько, что даже забываю подмигнуть Юрке, пристроившемуся, как и я, позади ее почти такой же охренительной подруги.
Зато девчонка, как ни в чем ни бывало, продолжает выписывать все возможные фигуры своими голыми наполовину полушариями на моей ширинке, еще и умудряясь ускоряться при этом! Интересно, она хотя бы понимает, что то, что вытворяет, уже давно не имеет ничего общего с танцами? А, может, – профессионалка?
Чувствуя, что уже горю, как ракета на старте, а еще, что к опасениям за сохранность ширинки явно прибавляется шанс на испорченное белье, начинаю тащить карамельку к краю танцпола.
– Давай немного передохнем, – хриплю ей в ухо, понимая, что я в шаге от того, чтобы тупо кончить в трусы. – Выпьем, поболтаем… – бля, что я несу? Какая, на хрен, сейчас возможна болтовня?
– А? – она будто сейчас вообще впервые меня замечает, и вдруг вздрагивает всем телом так, от чего меня ошпаривает новым выплеском огня из уже и так готовой ко всем стартам ракеты.
И, уже мало что соображая, я разворачиваю ее к себе и просто присасываюсь к офигенно сладким губам, окончательно теряя крышу, как только мой язык погружается в этот сладкий ротик, продолжая в нем нашу сумасшедшую пляску.
– Ммммм, – с придыханием стонет малышка, прикусывая нижнюю губу, когда я отстраняюсь, понимая, что пора переносить наше общение в другую плоскость, – звук рвущейся ширинки уже становится совсем явственным. – Это было… Вкусно…
Ох, дай же тебе виски здоровья! У меня есть еще кое-что такое вкусное, что хочет попробовать твои губки так, что уже искры летят из глаз! Так, Аскольд, надо немного передохнуть и отдышаться! А то я таки возьму эту воздушную малышку прямо здесь!
Но то, что я отстраняюсь еще сильнее, – ни разу не помогает. Потому что взгляд тут же упирается в эти торчащие вишенки, украшающие ее круглый четвертый размер, и отчего-то начинаю пыхтеть, как паровоз, не в состоянии связать ни одного годного слова.
– Мне нужно в дамскую комнату, – без всякого кокетства щебечет она, так доверчиво глядя на меня своими огромными синими глазищами, что мне на секунду даже становится стыдно за то, что я продолжаю выделывать с ней в своем воображении.
