Текст книги "Мышь, которая зарычала. Антология"
Автор книги: Кир Булычев
Соавторы: Генри Каттнер,Роберт Франклин Янг,Бертрам Чандлер,Уильям Макгиверн,Дж. Макинтош,Кэтрин Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
19
На следующей неделе в главном зале Фенвикского замка состоялась встреча «Двадцатки малюток», как их прозвала мировая пресса.
Но еще до того, как съехались депутаты этого объединения, министр иностранных дел Великобритании все-таки получил аудиенцию у герцогини Глорианы, а затем покинул замок в недоумении и с пустыми руками. Герцогиня сообщила ему, что в военной помощи герцогство не нуждается, но было бы хорошо, если бы Великобритания рассмотрела возможность сотрудничества с Лигой малых стран.
– Я себя чувствовал Гулливером, – докладывал министр премьеру, – который, проснувшись, обнаружил себя пришпиленным к земле тысячью булавочек. Мне пришлось сказать, что правительство ее величества поддержит любые предложения, которые положат конец этой ужасной гонке вооружений. Теперь нам следует самим обсудить их предложения.
– Тони, – сказал премьер, – не стоит так волноваться. Подобное случалось и раньше. Порой одной из малых стран удавалось схватить льва за хвост. А нам оставалось только сотрудничать с ней. Поразительно, какие мелочи могут изменить ход истории. Сегодня – это бутылка вина. Мне кажется, что в испано-американской войне не последнюю роль сыграли сигары. Кстати, вы мне не сказали, хороша ли эта Глориана?
– Весьма хороша.
– Как я понимаю, не замужем?
– Именно так.
– Ага… Жаль, у нас нет принца. Это бы все так мило уладило.
– Полагаю, у него не было бы шанса, – сказал министр иностранных дел. – Мне кажется, она уже положила глаз на кое-кого.
– О Господи! Надеюсь, это не американец? – воскликнул премьер.
– Нет, это один из ее людей. Человек по имени Талли Баскомб. Тот самый, который победил Соединенные Штаты и захватил квадиум-бомбу. Очень худой, высокий мужчина, отдаленно напоминающий Авраама Линкольна.
– Хорошо, – сказал премьер, выпустив облачко сигарного дыма. – Утешает то, что у него английское происхождение. Как, по-вашему, американцы ведь поддержат план малых стран?
– Да, – ответил министр иностранных дел. – Мне дали понять, что они уже согласны. Русские пока выдвигают какие-то условия, но в конце концов они тоже согласятся.
Советский министр иностранных дел не встретился с Глорианой. Ему пришлось ограничиться беседой с Талли Баскомбом. Глориана сказалась нездоровой, но на самом деле она просто не нашла в себе сил для общения с советским представителем. Ей казалось, что Талли лучше справится с этой работой.
После обмена протокольными любезностями Талли довел до сведения советского министра, что герцогство Великий Фенвик является независимым государством с таких давних пор, когда Советского Союза еще и в помине не было, что герцогство не намерено кому бы то ни было передавать квадиум-бомбу и что Великий Фенвик скорее предпочтет погибнуть от взрыва, чем стать чьим-нибудь вассалом.
– Вы не имеете права распоряжаться жизнями вашего народа, – парировал советский министр, которого столь незатейливая тактика Талли несколько обескуражила.
– Удивительно, что именно от вас я слышу подобное заявление, – ответил Талли.
– Мы предлагаем вам дружбу и защиту Советской Армии, – не сдавался министр.
– Мы не нуждаемся в вашей дружбе и вполне в состоянии защитить себя сами.
– Посмотрим, что на это скажет пролетариат Великого Фенвика, – бушевал советский министр. – Мы будем круглосуточно передавать наше предложение по радио, и тогда все жители вашего герцогства узнают, что вы и другие аристократы приговорили их к смерти, не желая сохранить им жизнь, заключив союз с нашим великим государством и приняв наши предложения.
– Во-первых, у нас в Великом Фенвике нет никакого пролетариата, – ответил Талли. – А во-вторых, радио у нас тоже нет.
Воцарилось молчание, и Талли решил взять инициативу в свои руки.
– Хочу сделать вам предложение, которое обеспечит мир на всей планете. – И он объяснил советскому министру иностранных дел план международной инспекции. – Все производства атомных бомб должны быть демонтированы. Останется одна-единственная квадиум-бомба, как залог мировой безопасности. Малые страны сформируют международные полицейские силы, которые будут наблюдать за выполнением общего договора. Это то, что много лет собиралась сделать ООН, да так до сих пор и не собралась.
Советский министр рассмеялся.
– Теперь вы решили стать властителями мира!
– Именно так, нравится вам это или нет, – ответил Талли. – За последние две недели доктор Кокнитц провел некоторые эксперименты с газом, который будет выделяться при взрыве квадиум-бомбы. Вы можете посмотреть на результат одного такого эксперимента.
Талли на минуту вышел из комнаты и вернулся, неся в руках клетку. В ней что-то шевелилось. У этого существа не было головы, а был только рот с мохнатыми губами и шесть ножек почти без шерсти с просвечивающей голубоватой кожицей.
– Что это такое? – спросил советский министр.
– Когда-то это было мышью, – спокойно ответил Талли. – В этом эксперименте был использован газ, который выделится при взрыве бомбы. В пропорции один к десяти тысячам. При взрыве, конечно, концентрация будет гораздо выше. Газ несет неминуемую смерть, а те, кто чудом выживет, превратятся в монстров, подобных этому созданию.
Советский министр иностранных дел не мог отвести взгляда от клетки. Ему послышалось какое-то кваканье. Он видел, как конвульсивно подергивалось тельце и подрагивали шесть ножек монстра.
– Расскажите мне еще раз о деталях плана контроля над вооружением, – попросил он.
Талли рассказал.
– Американцы и англичане согласны?
– Да.
– Инспекцию будут производить ученые нейтральных стран?
– Да.
– А как мы можем быть уверенными, что они не передадут то, что увидят в наших лабораториях, Соединенным Штатам или Британии?
– Гарантией будет наше слово. У вас есть выбор. – И Талли показал на клетку.
Министр иностранных дел Советского Союза тяжело поднялся.
– Я доложу в Москву. – Он еще раз испуганно глянул на клетку и удалился.
Когда за ним закрылась дверь, вошел доктор Кокнитц.
– Сработало? – спросил он.
– Похоже, что да, – ответил Талли.
– Ну, тогда надо их выпустить, – сказал Кокнитц.
Он засунул руку в клетку, вытащил оттуда ужасное существо, положил его на спину и расстегнул молнию на его животе. Из шкурки выскочили три белых мышонка и бросились наутек.
– Мы, бывало, проделывали этот трюк на факультете биологии, – улыбнулся доктор. – Удивительно, но люди могут поверить в самое невероятное, если правильно подготовить к этому их разум.
После встреч с министрами Большой тройки в замок были приглашены делегаты «Двадцатки малюток». Поскольку в замке не хватало места для размещения всех делегатов, было решено, что они поселятся в Швейцарии в Базеле.
Конференция продолжалась всего два дня. Первый день ушел на представление делегатов и проверку их полномочий. На второй день состоялось главное заседание, на котором председательствовала Глориана, а вице-председателем был избран делегат от Сальвадора.
Представитель Ирландии предложил не образовывать никаких комитетов.
– Большие страны собираются на конференции, – сказал он густым басом, – и то, о чем они собираются поговорить, просто, как поросенок. Но прежде чем они доберутся до сути дела, они разрежут поросенка на кусочки, потом превратят его в ветчину, а потом и вовсе забудут о цели своего собрания. После этого все разъезжаются, так и не приняв никакого решения.
Лига малых стран приняла хартию в тот же день. Сначала были написаны предварительные предложения, а потом составили почти по-детски простой исторический документ. Он содержал шесть положений, которые излагались без какой бы то ни было преамбулы.
«Страны, чьи делегаты подписали этот документ, обязуются строго придерживаться следующих положений:
1. Они образуют союз, целью которого является принуждение к запрету производства и использования оружия массового уничтожения.
2. Для достижения своей цели они создают комитет ученых под руководством доктора Кокнитца, который будет инспектировать атомные и другие ядерные производства всех видов повсеместно, ибо мир должен быть уверен, что ядерное оружие не производится.
3. Они будут заставлять все страны мира способствовать работе этих инспекций под угрозой взрыва квадиум-бомбы, находящейся в Великом Фенвике.
4. Квадиум-бомба будет находиться под опекой всех стран, ратифицировавших данное соглашение. Эти страны будут ее охранять самостоятельно.
5. Они используют все свое влияние, будь то моральное, экономическое, дипломатическое или военное, для достижения мира во всем мире.
6. Они будут это делать в полном осознании того, что в противном случае весь мир будет уничтожен».
Документ был подписан, и на следующий день его текст опубликовали газеты всего мира.
И делегаты «Двадцатки малюток» разъехались по домам. Никто не назначал дату их следующей встречи. Решили, что в качестве символа солидарности каждая страна раз в месяц будет присылать в герцогство солдат-гвардейцев для охраны границ Великого Фенвика совместно с фенвикскими лучниками.
Две недели спустя Соединенные Штаты, Великобритания, Советский Союз и Канада согласились демонтировать ядерные арсеналы. Через месяц международная инспекция приступила к своей работе.
Если еще и нельзя было сказать, что мировое сообщество ступило на дорогу к миру, то, по крайней мере, по скоростной магистрали к самоуничтожению оно уже не неслось.
20
Князь Маунтджой почувствовал, что им пренебрегают. Он не привык к такому отношению. Он всегда имел твердое положение, всегда находился в центре событий. Князь происходил из благороднейшего рода, уступающего по значению лишь правящей династии. Его семья давала стране дипломатов и государственных деятелей.
Его предок, князь Роберт Маунтджой, оформлял договор с Британией в 1402 году, о чем князь не преминул сообщить министру иностранных дел Великобритании во время последнего визита того в Великий Фенвик.
Другой его предок, Дерек Маунтджой, остался в истории герцогства как посланник к императору Наполеону. Именно он сообщил императору, что дальнейшие военные действия в Европе поставят знамя с двуглавым орлом на сторону Англии.
В связи с последними событиями, в результате которых герцогство Великий Фенвик было занесено на страницы славы в истории человечества, князь Маунтджой хотел присутствовать на этих страницах хотя бы коротенькой строчкой.
К сожалению, дипломатия, которой надлежало находиться в руках человека, рожденного дипломатом, была передана необразованным простолюдинам, вроде этого Бентера или Талли Баскомба. Исчезла игра деликатного балансирования и тщательного взвешивания ситуации, особенного удовольствия от употребления точных слов, при помощи которых обещают все и не гарантируют ничего.
Притом князь понимал, что достигнуты прекрасные результаты, но его шокировала манера, в которой все это было проделано.
Чтобы сохранить лицо и не потерять своего места в истории, ему необходимо было совершить нечто, что доказало бы его истинную гениальность. И он уже знал, что сделать.
Князь Маунтджой сопровождал генерала Сниппетта и четырех полисменов к границе Великого Фенвика, где их должны были передать американскому консулу.
Маленькая процессия уже почти достигла цели путешествия, когда один из полисменов сказал:
– А эта Глориана – красотка.
– Что вы имеете в виду? – спросил князь Маунтджой.
– Миленькая штучка, – ответил полисмен.
– Что-то я вас не понимаю, – настаивал князь.
– Послушайте, папаша, в вашем возрасте вам этого и не понять. К тому же, у вас наверняка есть и жена, и детишки. Ваша Глориана просто сражает наповал. Медовая конфетка. Сексуальный «кадиллак», если вы вообще понимаете, о чем я говорю. Но однажды ей встретится какой-нибудь везучий сопляк и уговорит ее на золотое колечко. Поняли? И тогда адресом вашей маленькой герцогини станет Пятая авеню, Нью-Йорк, или Беверли-Хиллз, или и то и другое вместе.
Князь Маунтджой понял не все из того, что говорил полисмен, но сама идея его очень напугала. Богатый американец женится на герцогине, и конец независимому герцогству. В этот вечер князь решил пригласить к себе Бентера и доктора Кокнитца. Вместе они составили план действий по предотвращению подобной опасности.
«Пусть, – думал князь, идя на встречу с Глорианой, – пусть актеры на сцене получают аплодисменты. Но за сценой всегда есть манипулятор (которым князь считал себя), безупречно владеющий искусством управления государством».
От этих мыслей его самочувствие значительно улучшилось, и он гордо поднял седую голову.
Глориана сидела за столом в личных апартаментах и ела гранат. Она только что получила в подарок от госсекретаря Соединенных Штатов много гранатов, поэтому могла есть их сколько захочется. Что она и делала, судя по количеству косточек на серебряном блюде, стоявшем перед ней.
– Бобо, не бранись, – сказал Глориана. – Если их быстро не съесть, они испортятся. Кроме того, гранаты успокаивающе действуют на нервную систему. А после всех этих событий с приездами, отъездами, встречами и провожаниями мне нужна поддержка. Знаешь, Бобо, мне очень понравился тот господин из Саудовской Аравии! Он отказался мне поклониться! Он сказал, что, согласно их религии, если мужчина кланяется женщине, то он унижает себя.
– Напротив, поклон перед такой женщиной, как вы, ваша светлость, возвышает истинного мужчину, – ответил князь Маунтджой.
– Какой ты милый, Бобо! Присядь, поговори со мной.
Князь сел к столу и до того расслабился, что принял из рук Глорианы половинку граната и стал машинально вытаскивать и есть рубиновые зернышки. Покончив с гранатом, он очень изящно сложил косточки на серебряное блюдо, поправил монокль и сказал:
– Ваша светлость, я двадцать лет служил вашему отцу, и, надеюсь, Господь даст мне возможность столько же прослужить вам.
– Я тоже на это надеюсь, – осторожно сказала Глориана. Она знала, что если князь начинает говорить о своей преданности, то это неспроста.
– Моя семья служила правителям Великого Фенвика со дня основания герцогства.
– Да, мне это известно, – подтвердила Глориана.
– И у меня есть страстное желание, чтобы семья Маунтджой служила потомкам сэра Роджера и в будущем. Однако это желание может не исполниться.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Глориана. – Разве ты собираешься куда-то уехать?
– Нет, ваша светлость. Причина не во мне, а в вас.
– Не понимаю! – воскликнула герцогиня.
– Это очень деликатное дело, – отвечал князь Маунтджой. – Но, как самый старый из ваших советников, я позволю себе заговорить об этом. Скажу прямо: поскольку ваша светлость не замужем и не имеет семьи, то линия Фенвиков может прекратиться.
Глориана покраснела.
– Я вообще не думаю о браке, – сказала она. – Кроме того, я не знаю человека, за которого мне хотелось бы выйти замуж.
Глориана покривила душой. На самом деле она совершенно точно знала человека, кого хотела бы видеть своим мужем.
Князь Маунтджой устроился в кресле поуютнее, сложил кончики длинных белых пальцев и посмотрел на свою герцогиню с отеческой нежностью.
– Ваша светлость наверняка думает, что для брака необходима привязанность или даже страсть. Это так, но лишь для простых людей. Для тех же, кто держит в своих руках судьбы подчиненного им народа, политика гораздо важнее обычного романа. Брак правителей представляется образцом жертвы, которую нужно принести во имя политической необходимости. Брак необходим для успешного правления. При этом важно не только физическое здоровье мужчины, но и его способность создать такой политический союз, который послужит усилению страны.
– Ты говоришь так, словно собираешься выводить новую породу лошадей, – возмутилась Глориана.
– Ваша светлость простит неловкие слова старого слуги, который хочет всего лишь быть полезным вам и своей стране.
– Бобо, – сказала Глориана, все еще не оправившаяся от смущения, – я попробую взглянуть на твое предложение беспристрастно. Полагаю, что, начиная этот разговор, ты как следует подумал и уже решил, кого предложить мне в мужья.
– Я считаю своей обязанностью думать о делах подобного рода, – с достоинством ответил князь, – но в этих размышлениях я был не одинок. Я консультировался с другими вашими министрами.
– Ты имеешь в виду мистера Бентера?
– И его, и доктора Кокнитца.
– Кокнитца? Да у него в голове одни лишь птицы и бомбы!
– Верно. В этом заключены его профессиональные интересы. Но он умный и весьма наблюдательный человек. И Бентер, и Кокнитц согласились, что персона, которую я осмелился предложить, это наилучший вариант. С ним можно быть уверенным в безопасности герцогства Великий Фенвик и в успехе наших начинаний.
– Надеюсь, – осторожно сказала Глориана, – ты не собираешься предложить мне в мужья американского министра, потому что я ни в коем случае этого не сделаю. Я читала в женских журналах, что американские мужья очень жестоки к своим женам.
– Жестоки?
– Вот-вот. Они принимают все решения, не советуясь с женами. Они посылают женщин работать, вместо того чтобы самим зарабатывать побольше. Да они вообще не мужчины! Я выйду замуж только за настоящего мужчину, который даст мне почувствовать себя настоящей женщиной.
– Мистер Бентер, доктор Кокнитц и я уверены, что персона, предложенная мною, соответствует всем вашим требованиям, – самодовольно усмехаясь, сказал Маунтджой.
– И кто же эта персона?
– Талли Баскомб.
– Талли Баскомб? – повторила Глориана и почувствовала, как горячий румянец заливает ее лицо и шею.
– Да. И существует несколько причин, почему ваша светлость должна серьезно обдумать эту кандидатуру, несомненно, забывая при этом о его невоспитанности и простоватости, хотя подобные качества вызывают вполне естественное раздражение у тех, кто рожден аристократом.
– У Талли Баскомба вовсе нет таких качеств, которые бы меня раздражали, – почти зло огрызнулась Глориана.
– Меня это радует, – ответил князь, слегка удивившись ее горячности. – Он может быть вашим консортом, поскольку ведет свое происхождение от сэра Роджера Фенвика, основателя нашего государства. Позволю себе предположить, что у молодого человека могли быть некоторые претензии на трон. Баскомб пренебрег вашими инструкциями и выиграл войну у Соединенных Штатов, и это доказывает, что он не лишен амбиций. Но при заключении брака с вашей светлостью его амбиции автоматически удовлетворяются. Помимо этого, Баскомб весьма популярен в народе. И если бы сейчас объявили какие-нибудь выборы, он, несомненно, оказался бы победителем.
Вы как-то рассказывали, что у него нет твердых политических убеждений, что он не признает ни демократии, ни коммунизма, ни анархизма. Таким образом, партия, которую он мог бы организовать, несомненно, привела бы страну к гибели. Но, став соправителем герцогства Великий Фенвик, он будет изъят из сферы политики и станет совершенно безопасным.
– Я вовсе не уверена, что Талли Баскомб когда-нибудь станет совершенно безопасным, – улыбнулась герцогиня. – Ты хотел еще что-то добавить?
– У меня есть некоторые соображения, но ваша светлость уже упрекнули меня в том, что я якобы занимаюсь разведением лошадей, поэтому лучше мне помолчать, – ответил князь.
– Ох! – вздохнула Глориана. – О-ох!
И больше она ничего не произнесла, потому что ей захотелось о многом подумать.
С того момента, как брак с Талли стал государственным делом, он потерял для Глорианы часть своей привлекательности, хотя раньше герцогиня позволяла себе иногда помечтать об этом.
Сейчас она старалась представить себе их совместное существование, и эти размышления ее напугали. Вполне вероятно, что он не одобрит некоторые ее манеры или привычки. Она может показаться ему, человеку, объехавшему почти весь мир, скучным и неинтересным собеседником. К тому же, она даже не умеет готовить, а он умеет чинить обувь, завоевывать страны, корчевать деревья и делать стрелы. И неизвестно, нет ли у него где-нибудь во Франции или Швейцарии девушки, в которую он влюблен, или даже тайной жены.
Глориана почувствовала себя очень одинокой и несчастной. Посмотрев на князя Маунтджоя, она спросила голосом маленькой обиженной девочки:
– Бобо! А что, мне обязательно нужно выйти замуж за Талли?
Князь уверенно кивнул.
– Но, Бобо, как быть, если он не захочет на мне жениться? Вдруг он меня не любит? Или уже на ком-то женат? И, наконец, как мне получить от него предложение?
– А он и не должен делать вам предложения, – серьезно ответил князь. – По традиции Великого Фенвика предложение должно исходить от вас.
– От меня? – пришла в ужас герцогиня. – О нет! Я не смогу этого сделать! Нет, нет, ни за что не смогу!
– Вы должны, ваша светлость! Во имя вашего народа! Во имя вашей страны!
Князь медленно поднялся с кресла и вышел, оставив Глориану перед блюдом с гранатами, на которые ей даже не хотелось смотреть.
