Текст книги "Мышь, которая зарычала. Антология"
Автор книги: Кир Булычев
Соавторы: Генри Каттнер,Роберт Франклин Янг,Бертрам Чандлер,Уильям Макгиверн,Дж. Макинтош,Кэтрин Мур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
4
Чет Бенсон, чиновник, ведающий перепиской в европейском отделе Госдепартамента Соединенных Штатов, решил, что подошло время заняться спортом. Ему было чуть за тридцать, он окончил Колумбийский университет, получив специальность политолога-журналиста, как раз в конце Второй мировой войны.
Происхождение обязывало его выступить на дипломатическом поприще, и в результате он оказался чиновником Госдепартамента.
– Не надейся, сынок, что ты там чему-нибудь научишься, – сказал сенатор Гриффин, который устроил Чета на это место. – Наблюдай за иностранцами, но будь особенно внимателен к своим. Обо всем, что покажется тебе интересным, докладывай мне.
Чету не показалось интересным ничего. Он понял только, что не хочет много работать. Поэтому сегодня он решил отправиться в Джорджтаун, взять каноэ и заняться греблей, чтобы поднять жизненный тонус.
Он как раз собирался покинуть офис, когда вошел курьер и бросил на его стол длинный внушительный конверт.
– Что-то горяченькое? – пошутил Чет.
Он испытывал чувство неловкости перед курьером, который двадцать лет бродил по Госдепу, как по большой дипломатической тюрьме.
– Ничего особенного, – ответил курьер. – Обычные шуточки ребят из отдела прессы. Вот и все.
Курьер кивнул и побрел дальше, а Чет взял конверт. Он увидел какие-то странные старинные печати. Это было необычно. Но когда он вскрыл конверт и начал читать, то его стал душить смех.
В верхней части письма разместился двуглавый орел, говорящий одним клювом «да», а другим «нет». Под орлом старинным английским шрифтом было начертано: «Герцогство Великий Фенвик». А далее шло послание, написанное торжественным курсивом:
ПРИВЕТСТВУЕМ ПРЕЗИДЕНТА, КОНГРЕСС И НАРОД СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
Принимая во внимание, что герцогство Великий Фенвик является с 1870 года суверенным и независимым государством,
И,
принимая во внимание вышеизложенное, имеет право вести переговоры в равноценных терминах с другим суверенным государством, и это право признается цивилизованным сообществом государств уже более пятисот лет, и, принимая во внимание, что основным доходом населения герцогства Великий Фенвик является доход от производства превосходного и уникального вина, известного в мире как «Пино Великий Фенвик», из винограда древних виноградников, расположенных на склонах северных гор герцогства, и, принимая во внимание, что подлая имитация этого высококачественного вина производится под названием «Великий Енвик» и продается в больших количествах и все это происходит на территории Соединенных Штатов, а именно в Сан-Рафаэле, штат Калифорния, и, принимая во внимание, что продажа этого поддельного продукта подрывает благосостояние герцогства Великий Фенвик, и, принимая во внимание, что неоднократные напоминания о возмещении убытков игнорируются министерствами и правительством Соединенных Штатов, мы постановляем:
Решено, что герцогство Великий Фенвик считает продажу этого вина неправомерной и рассматривает ее как агрессию против герцогства, в силу чего
герцогство Великий Фенвик, употребив все возможные усилия для решения проблемы мирным путем, ныне объявляет о состоянии войны между герцогством Великий Фенвик и Соединенными Штатами Америки.
Подписано:
ГЛОРИАНА XII
герцогиня Великого Фенвика,
Д. БЕНТЕР
лидер партии разбавителей,
МАУНТДЖОЙ
лидер партии анти-разбавителей.
Беспрестанно хихикая, Чет дважды перечитал документ.
– Эти журналисты готовы на все, лишь бы развлечься, – сказал он, сунул послание в карман пиджака и отправился к своему каноэ.
Бенсон не был слишком силен в морском деле, каноэ перевернулось, и документ промок. Когда Чет вернулся домой, он положил конверт на радиатор отопления, чтобы просушить, и благополучно о нем забыл.
Экипировка вооруженных сил Великого Фенвика оказалась гораздо более сложным делом, чем это представлялось Глориане и ее советникам. Князь Маунтджой считал, что вообще нет никакой необходимости в этих вооруженных силах. В глубине души он был уверен, что достаточно просто объявить войну. За этим должно последовать немедленное обращение к миру, затем быстрая капитуляция, и после этого обильная помощь от Соединенных Штатов для восстановления пострадавшей стороны.
Но со дня объявления войны прошло четыре недели зловещего молчания. Важно было получить любой ответ. Столь долгое ожидание становилось невыносимым.
Маунтджой не делился своими опасениями с герцогиней, но у него вошло в обычай внимательно следить за небом, потому что в любой момент можно было ожидать атомной бомбы. Герцогство даже не успело бы сдаться врагу. Поскольку в Фенвике не было представительства Соединенных Штатов, князь получил разрешение герцогини на посещение ближайшего американского консульства во Франции, дабы получить ответ.
В консульстве князя встретили улыбки и ухмылки. Там, очевидно, никто не принял дело всерьез. В ответ на напоминание об объявлении Великим Фенвиком войны Соединенным Штатам консул грубо захохотал и похлопал князя по плечу. Как унизительно было докладывать об этом герцогине!
После посещения консула было решено немедленно, собрав экспедиционные силы, начать войну. Талли Баскомба назначили командующим армией Фенвика на время военных действий, и ему было приказано собрать людей, необходимых для нападения на Соединенные Штаты.
Талли решил, что ему будет достаточно троих латников и двадцати лучников. Согласно древнему закону герцогства, все здоровые мужчины должны были предстать на смотр в замке при полном обмундировании. В день смотра во двор замка явилось семьсот человек в кольчугах поверх кожаных курток, в шлемах, с луками, колчанами, полными стрел, маленькими круглыми щитами, короткими мечами, булавами и пиками.
Вся страна была оскорблена действиями калифорнийских виноделов. Поэтому война оказалась очень популярной. Все хотели вступить в армию и отомстить за оскорбление, нанесенное их вину, их искусству и их предкам. Детей, так же как и взрослых, обуял воинственный дух, и они, напялив на головы кастрюли вместо шлемов, бегали по улицам с грозными криками.
Талли предстоял трудный выбор: ведь ему нужно было только три латника и двадцать лучников. В лучники он выбрал два десятка крепких мужчин, которые могли стрелой расщепить ореховый прут с пятисот шагов. Выбрать трех латников оказалось гораздо легче, так как во всем герцогстве нашлось всего лишь несколько человек, умевших управляться с пиками и булавами, и они бросили между собой жребий.
Затем наступил период жестоких тренировок. Всех воинов заставили взбираться в горы в полном снаряжении, переходить вброд холодную речку, находить друг друга в темноте и вести рукопашный бой.
И наконец Талли доложил, что экспедиционные силы Великого Фенвика готовы выступить против неприятеля.
Правда, до сих пор не было решено, как же добраться до этого неприятеля. Глориана оставила решение своему Тайному совету, Тайный совет поручил решить проблему правительству, а правительство рассудило, что лучше всего довериться главнокомандующему.
Когда Талли докладывал Тайному совету о готовности к выступлению, среди членов Совета возникли разногласия.
– Убежден, – сказал князь Маунтджой, который по-прежнему опасался атомной бомбы и очень боялся рассердить Соединенные Штаты, – убежден, что нет никакой необходимости отправлять нашу армию через Атлантический океан. В конце концов, мы объявили эту войну, чтобы получить деньги, а не для того, чтобы тратить их. Вполне достаточно было бы напасть на американское консульство в Лионе. Туда каждый день ходит автобус, и это будет даже дешевле, чем ехать поездом.
Талли посмотрел на князя с таким презрением, словно бросил ему в лицо перчатку.
– Вы предлагаете, чтобы воин положил свою жизнь за Отечество, но вам это не стоило бы и двух шиллингов. Вы предлагаете напасть на безоружное консульство Соединенных Штатов и представить это нападением на целую страну. Вам кажется, что армия Фенвика равноценна толпе студентов, выступающих с протестом против увольнения любимого профессора? Мы объявили войну, потому что была задета наша честь, и мы должны с честью вести эту войну на земле врага!
– А может быть, – предложил мистер Бентер, – набрать денег и отправить нашу армию туристским классом на лайнере?
– И пройти через пограничный контроль и таможню в полном вооружении? – усмехнулся Талли. – Похоже, вы думаете, что Соединенные Штаты настолько великодушны, что выдадут нам визу для легального въезда в страну, с которой мы собираемся начать войну?
– Я только пытался помочь, – покорно сказал мистер Бентер, которому очень не хотелось тратить много денег. – Если у вас есть свои разумные предложения, я всегда готов их поддержать.
– Есть только одна возможность попасть в Америку, – сказал Талли. – Мы должны нанять корабль, небольшое торговое судно. Конечно, мы должны плыть под флагом Великого Фенвика, и капитан должен беспрекословно мне повиноваться.
– И вы знаете такого капитана? – спросила Глориана.
– Да, – ответил Талли. – Это капитан корабля «Стремление», который ходит из Марселя в Новую Шотландию. Я на нем плавал матросом. Корабль вполне пригоден для наших целей, и, думаю, цена будет разумной.
Поскольку никаких других предложений не поступило, постановили нанять «Стремление». А деньги решили собрать, назначив специальный налог в один пенни с каждого выпитого в герцогстве стакана вина. В связи с популярностью идеи войны, в последующие две недели потребление вина в герцогстве возросло до небывалых прежде размеров.
Наконец наступило утро, когда армия должна была отправиться на войну.
Войско выстроилось во дворе замка. Впереди стоял Талли в кольчуге, сверкающей в лучах утреннего солнца. У его бедра висел широкий меч, а в руках он держал жезл, на котором трепетало знамя с двуглавым орлом Великого Фенвика. Позади Талли выстроились три воина в латах, с мечами. На этот раз было решено обойтись без громоздких пик.
А дальше стояли пять рядов по четыре лучника в каждом. На лучниках были легкие кольчуги поверх кожаных курток и штаны из буйволовой кожи. Их луки висели за спинами, маленькие круглые щиты – на крепких обнаженных руках, а колчаны щетинились стрелами.
Глориана осмотрела свое войско и сказала воинам, что не стоит бояться неравенства сил. Ведь в истории Фенвика известен случай, когда на одного воина, защищавшего герцогство, приходилось сто врагов.
– Вы будете сражаться не в одиночестве, – сказала она. – Рядом с вами будут духи ваших великих предков. Если вы и погибнете, то окажетесь среди храбрецов, сражавшихся за честь нашей родины. Если же вы останетесь живы, то будете предметом зависти ваших друзей. В сражении вам придется нелегко, но вы должны всегда помнить, что воюете ради блага вашей страны.
Кончив речь, Глориана глянула на Талли, он отсалютовал ей мечом, и она снова удивилась его необычайному сходству с сэром Роджером Фенвиком. На секунду Глориане показалось, что солнце ярко осветило самого мужественного из всех мужчин.
Забили барабаны, запели трубы, и войско двинулось со двора замка вниз по холму через мост по направлению к границе герцогства. Вдоль дороги выстроились дети, старики и молодые женщины. Кто-то хлопал в ладоши, кто-то плакал, кто-то пел старинные военные песни. Все выкрикивали громкие приветствия и чувствовали необыкновенный подъем.
Перейдя границу, маленькая армия переоделась в обычную одежду и села на автобус, а жители вернулись в герцогство и разошлись по домам.
5
Президент Соединенных Штатов тяжело опустился в кресло в Овальном кабинете Белого дома и пригладил чуть взлохмаченные волосы. Было девять часов утра, а он уже устал. У президента болела голова, но он не хотел обращаться к врачу, потому что за этим последовало бы бесконечное медицинское обследование.
Ему всего-то и нужно было пару таблеток аспирина да поспать часа два-три. Этой ночью он не выспался, потому что в два часа ночи его разбудил телефонный звонок доктора Кокнитца.
– Господин президент, моя работа успешно завершена.
И после этого заявления президент не смог заснуть, а только дремал, видя странные сны.
Президент позвонил секретарю и сказал:
– Немедленно соединитесь с министром обороны и сенатором Гриффином из Комиссии по атомной энергии и попросите их зайти ко мне как можно скорее, но так, чтобы об этом никто не знал. Еще я хочу видеть доктора Кокнитца.
Министр обороны и сенатор Гриффин появились через десять минут. Президент бодро сказал:
– Доброе утро! – И указал им на кресла, стоящие по обеим сторонам его стола. – Хочу кое-что вам сообщить, – сказал он с улыбкой. И, заметив напряженный взгляд сенатора, добавил: – Ничего политического, Гриф.
Сенатор, похоже, успокоился. Он был маленьким, беловолосым, краснолицым мужчиной, коренастым, как бульдог. Сенатор всегда носил серые фланелевые костюмы, украшенные маленьким бутончиком красной розы на лацкане пиджака. Казалось, что он готов в тот же момент взорваться, протестуя против какой-нибудь несправедливости, но в действительности это был кроткий уравновешенный человек, чей холерический образ очень помогал в работе.
Министр обороны больше всего походил на мышь. К тому же у него была странная привычка прикладывать три пальца к нижней губе, словно он не хотел сказать что-то обидное для собеседника. Он очень хорошо руководил министерством, хотя в Вашингтоне ходили упорные слухи о том, что он смертельно боится своей жены. Во всяком случае, только этим можно было объяснить тот факт, что он уходил из офиса ровно в 5.30 каждый день, что бы там ни происходило.
Наконец прибыл доктор Кокнитц. На нем, как обычно, был серый пуловер и брюки, когда-то темно-серые, а ныне почти зеленые от старости. Помимо серых брюк на докторе красовался спортивный пиджак, сшитый по его собственному дизайну, без воротника и лацканов, но зато с невероятным количеством карманов, где лежали бумага, карандаши, трубка, кисет с табаком и вчерашний сэндвич.
У Кокнитца было бледное острое лицо, увенчанное шапкой черных волос. За толстыми стеклами очков таращились очень выпуклые глаза, отчего он казался похожим на какое-то подводное существо, с удивлением выглядывающее из своей стихии.
– Доброе утро, господин президент, – сказал он. – Джентльмены, доброе утро.
В его блестящем английском слышался легкий оттенок чего-то иностранного. Это был не акцент, а просто легкий намек на то, что человек родился не в Америке.
Все молчали. Часы пробили четверть часа. С террасы донеслось щебетание голубых соек.
– Господин президент, вы когда-нибудь кормите птиц? – спросил доктор Кокнитц. – Всего несколько крошек, и они будут совершенно счастливы.
– Мы покормим птиц позже, – президент улыбнулся. – Я пригласил министра обороны и сенатора Гриффина. Вы их, конечно, знаете. Я хочу, чтобы они услышали сообщение о ваших достижениях именно от вас. Разумеется, не стоит напоминать, что все сказанное здесь должно сохраниться в тайне.
– Ах да, мои достижения, – сказал доктор Кокнитц. – Мне очень помогла эта счетная машинка, которую я позаимствовал в министерстве морского флота. Без нее я провозился бы два года, а так – успел за месяц. Но вот все благополучно завершено.
Он вытащил из кармана трубку и сунул ее в рот, потом вынул кисет, и все подумали, что он собирается закурить. Но Кокнитц, засунув в кисет два пальца, выудил оттуда металлический цилиндрик размером с катушку для ниток. Доктор положил цилиндрик на стол, и он, облепленный табачными крошками, покатился прямо к президенту.
Президент повертел загадочный предмет в руках и вопросительно глянул на Кокнитца.
– Этого достаточно, чтобы испепелить пространство в два миллиона квадратных миль. Но вы должны понять нас, ученых. Ни в чем нельзя быть уверенным, пока не проделан эксперимент.
Все смотрели на маленький цилиндр с любопытством, но и со страхом.
Наконец министр обороны, прижав три пальца к нижней губе, спросил:
– Что же это такое?
– Квадиум, – ответил доктор Кокнитц. – То есть водород в таком состоянии, которого не было в мире миллиард лет. Это – популярное изложение сути предмета для неспециалистов. – Он смущенно улыбнулся. – Это так же похоже на водород, как человек на обезьяну. Не хочу вдаваться в детали, чтобы вконец вас не запутать, но вы должны понять, что при взрыве атомной, точнее плутониевой, бомбы в энергию переходит только одна десятая процента плутония. А при взрыве бомбы из квадиума – десять процентов! При таком взрыве Земля превратится в пылающую планету, где будет в тысячу раз горячее, чем на поверхности Солнца. Полагаю, что на Солнце квадиума нет, потому что он давным-давно сгорел. На самом деле, квадиума нет нигде в мире. Он существует только в этом цилиндре, который лежит перед вами.
Часы отбили полчаса, и этот шум испугал голубых соек, летавших возле окна.
– И чего мы можем с этим добиться? – спросил президент.
– Всего, чего пожелаете, – ответил доктор Кокнитц. – Атомная бомба по сравнению с этим – игрушечный пистолет. Можно уничтожить целый континент, всю Северную Америку, а, возможно, и вместе с Южной.
Снова наступило молчание, нарушаемое только тиканьем часов. Президент посмотрел на цилиндр и сказал:
– Насколько мы опередили другие страны?
Кокнитц пожал плечами.
– От двух до пяти лет. Страны, успешно производящие атомные взрывы, могут не иметь даже атомных бомб. – Он замолчал, снял очки, потер глаза и продолжил усталым голосом: – Самая мощная атомная бомба эквивалентна ста пятидесяти тысячам тонн взрывчатки. Дейтериевая – семи с половиной миллионам тонн. Тритиевая – двадцати двум миллиардам тонн. Наша бомба из квадиума равноценна ста миллиардам тонн взрывчатки.
– Сколько времени понадобится другим странам, чтобы произвести подобное оружие? – спросил министр обороны.
– Этого я вообще не могу сказать. Это зависит от множества неизвестных нам факторов. Теоретически, ее сделать очень легко, поместив квадиум в оболочку атомной бомбы.
Президент встал, подошел к окну и стал смотреть на лужайку.
– Скажите мне, – спросил он, стоя ко всем спиной. – Каковы последствия применения этой бомбы?
– Изменение состава воздуха, несомненно, приведет к стерилизации не только млекопитающих, но и самой почвы. Возможно появление монстров и в животном, и в растительном мире. Последствия взрыва во много раз ужаснее самого взрыва. Вслед за ним последуют ураганы, цунами, извержения вулканов и землетрясения.
– Не останется ничего живого, – задумчиво произнес сенатор Гриффин.
Доктор Кокнитц грустно посмотрел на президента.
– Это была очень интересная работа, – сказал он. – Когда ты чувствуешь себя равным богу, оттого что в твоих руках находится судьба человечества, это сильно меняет характер. Но мне не нужна власть. Мистер президент, я – такой же человек, как и все, и я прошу вас: НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТУ БОМБУ.
Жестко, с металлом в голосе ему ответил министр обороны:
– Нам не приходится выбирать. Тот, у кого будет квадиумовая бомба, имеет лучшие шансы на выживание. И я считаю, что это должны быть мы. На счету каждый час. ОНИ никогда не остановятся перед тем, чтобы употребить такое оружие.
– А что, другого пути нет? Разве нельзя договориться? Нельзя найти компромисс? – спросил Кокнитц.
– Нет, – сухо ответил министр.
Президент взял цилиндр и протянул ученому, который положил его обратно в кисет.
– Доктор Кокнитц, – сказал президент, – я знаю, что большую часть жизни вы провели в Америке, но родом вы из других мест. Позвольте спросить, где ваша родина?
– Полагаю, что вы никогда и не слышали об этом месте, – ответил слегка удивленный ученый. – Да, сказать по правде, я и сам с трудом припоминаю его. Оно находится на северных склонах Альп. Это маленькое герцогство, называемое Великий Фенвик.
6
В газетах от шестого мая появились сообщения, что в ближайшем будущем на всем восточном побережье Соединенных Штатов объявят полномасштабную учебную воздушную тревогу. Точная дата этого испытания хранилась в строжайшем секрете даже от президента. Причем планировалось, что эта тревога будет не простым десятиминутным завыванием сирен. Продолжительность тревоги могла достичь целых суток. В течение этого времени всем придется находиться в укрытиях или оставаться дома. Рестораны и магазины будут закрыты, поэтому нужно заранее обеспечить себя запасом продуктов. Нельзя будет пользоваться телефоном, открывать водопроводные краны, чтобы пожарным хватило воды на случай серьезных пожаров. Машинам и автобусам следует немедленно остановиться, а всем пассажирам попрятаться в убежищах. Корабли, стоящие у причалов, должны будут отойти от берега. Особые группы служащих, одетых в защитные костюмы, станут следить за порядком на улицах.
Это предупреждение стали передавать по радио каждые пятнадцать минут круглосуточно. По прошествии нескольких дней у населения возникла легкая истерия, приведшая к странным результатам.
Продавцы в Бруклине пустили слух, что единственное средство защиты от радиации – колбаса салями, и через двадцать четыре часа во всем Нью-Йорке нельзя было найти ни фунта этой колбасы. Какой-то человек из Бронкса продал свой дом и купил двести фунтов салями. Один продавец рассказал полицейскому, что за пять фунтов колбасы некая бедная вдова с восемью детьми предложила ему своего маленького мальчика.
Только улеглась истерия с колбасой, как возникла новая, на сей раз связанная с алкоголем. Якобы министерство военно-морских сил проводило опыты на мышах, получивших огромную дозу алкоголя. При облучении этих мышей гамма-лучами все они остались живы, здоровы и невредимы.
В результате миллионы людей не выходили из дома без фляжечки со спиртным, и пьянство охватило все слои общества. Пришлось газетам начать антиалкогольную кампанию, но заявления ученых о том, что алкоголь защищает не от всех видов радиации, успеха не имело.
Постепенно легкая истерия стала перерастать в настоящую панику. Все началось с требования родителей закрыть школы, чтобы в случае тревоги дети не оказались разлучены со своими папами и мамами.
Затем люди стали избегать поездок в метро и на автобусах, чтобы не оказаться в транспорте в момент объявления тревоги. Количество пассажиров в метро уменьшилось вдвое, а на автобусах – на шестьдесят процентов.
Потом жены потребовали, чтобы мужья перестали ходить на работу, стали закрываться офисы, улицы опустели. Паника овладела городами.
Пришлось снова задействовать все средства массовой информации, чтобы сообщить, что угрозы нападения не существует и международная ситуация вполне благополучна. Но все это, включая выступления генералов, дипломатов и даже самого президента, не возымело должного эффекта, потому что никто не отвечал на единственный важный вопрос: зачем проводить учебную тревогу, если нет угрозы немедленного нападения?
И тут произошло одно событие, которое свело на нет все усилия правительства.
Сенатор Гриффин, серьезно озабоченный потоком писем со всей страны от людей, желающих знать, действительно ли у Соединенных Штатов есть оружие для защиты от нападения, решил объявить, что завершена работа над бомбой из квадиума. Посоветовавшись с президентом, министрами и другими членами кабинета, он заявил на пресс-конференции:
– Доктором Кокнитцем создана квадиумовая бомба, которая способна уничтожить два миллиона квадратных миль на поверхности Земли. Нет нужды говорить, что мы никогда не употребим это оружие, пока нас к этому не вынудят.
– А что может заставить нас это сделать? – спросил журналист.
– Я не могу себе представить никакого другого обстоятельства, кроме того, что другая сторона сделает это первой, – ответил сенатор и сразу же сообразил, что допустил грубейшую ошибку.
– Значит, вы думаете, что у другой стороны уже есть такая бомба? – снова спросил любопытный журналист.
– Нам это неизвестно, – быстро ответил сенатор, немедленно вызвав подозрения, что так оно и есть.
Сенатор тут же закрыл пресс-конференцию, но было уже поздно.
Газеты вышли с сообщением о том, что Соединенные Штаты владеют могучим оружием, но намекнули, что и другая сторона также им обладает. И на следующий день после выхода этих статей объявили великую тревогу.
Она началась в шесть часов утра тринадцатого мая. В Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и Вашингтоне завыли тысячи сирен. Их вой был настолько силен, что, когда сирены смолкли, наступила полнейшая тишина, будто этот звук убил все живое.
В первое мгновение людей парализовал страх, а потом они кинулись в убежища, в метро, по домам, кто-то плача, кто-то истерически хохоча, кто-то задыхаясь.
Корабли, стоявшие в гавани Нью-Йоркского порта, поспешили покинуть причалы. Один корабль, «Куин Мэри», прошел мимо доков и вошел в Гудзон. Когда он отошел на порядочное расстояние от моря, его капитан заметил небольшой бриг.
Капитан занес в судовой журнал время начала тревоги и описание своих действий, а затем добавил:
– Видел 300-тонный бриг «Стремление» в десяти милях от маяка Амбруаз. Окликнул его капитана в мегафон и приказал взять курс назад, так как кораблям запрещено входить в порт Нью-Йорка во время тревоги. На первое обращение не получил ответа. На второе предупреждение получил ответ в виде полета стрел с брига. Мой корабль не поврежден. Следую своим курсом.
