Текст книги "Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.6"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 51 страниц)

Местный доктор был начисто лишен чувства юмора. Кора отпустила его: по крайней мере, он на нее не нападал – уж очень он был мал и худ. Том Археологической энциклопедии он бы поднял, но сшибить с ног Кору он бы не сумел.

Зато следующий кандидат в убийцы показался Коре куда более подходящим для этой роли.

Пришел администратор Грегг ан-Грогги.

Он был в официальном мундире и новой шляпе. Он был мрачен, словно специально старался оправдать прозвище Мертвая Голова.

Полулежа на кровати, Кора видела его снизу и понимала, что именно такие длинные руки могли схватить со стола и метнуть в ее голову том энциклопедии… Но местный врач уверен, что целью нападавшего было лишь оглушить Кору. Если это так, то ему нужна была… фотография! Он видел ее, стоя за спиной Коры, разглядывал через ее плечо. Потом решил, что оставлять фотографию в руках Коры нельзя, и тогда схватил энциклопедию… Фотография! Загадочная фотография!

– Как я вижу, вы себя отлично чувствуете, – сказал Грегг, улыбаясь одними губами. Лицо оставалось неподвижным, глаза спрятаны в ямах глазниц.

– Спасибо за заботу. Кстати, я рада, что вы заглянули.

– Это мой долг как главы администрации.

Местный врач покинул палату, но дверь за собой закрывать не стал, и Кора была благодарна ему за это. Разумеется, она не боялась Грегга, но открытая дверь успокаивала нервы.

– Скажите мне, Грегг, в чем причина ваших разногласий… споров с археологами?

– Голубушка, – произнес администратор, усаживаясь в кресло у кровати и закидывая ногу на ногу. Сапоги администратора ослепительно блестели – видно, потратил все утро для того, чтобы довести блеск до совершенства. Порой Грегг косил глазом, любовался собственным искаженным отражением в носках сапог. – Голубушка, здесь не так много людей, чтобы трудно было догадаться, кто кому враг, а кто – друг. И если твои интересы вступают в противоречие с интересами твоего соседа, об этом сразу становится всем известно.

– Так почему же неизвестен убийца?

– Он будет известен, – со значением ответил Грегг. – Как только вы захотите его отыскать.

Кора не стала спорить, хотя намек на ее некомпетентность был неприятен. Поэтому она предпочла быть упрямой:

– Вы так и не сказали мне, в чем конфликт…

– Между мной и археологами? Между нами нет и не может быть конфликта, как не может быть конфликта между мною и муравьями.

Грегг Мертвая Голова сделал паузу, чтобы Кора могла оценить глубину его высказывания.

Кора все оценила и ждала продолжения.

– Как вы знаете, плато, на котором расположен наш город, – сказал Грегг, – невелико и ограничено с трех сторон долиной реки, с четвертой – отрогами хребта. В то же время эта долина – единственное на много километров вокруг удобное место для жизни людей: уникальная преграда холодным ветрам и пыльным бурям дает возможность жить здесь без масок, противогазов и теплых шуб. Недаром уже тысячу лет назад здесь приземлялись ксеры. Впрочем, здесь приземлялись все, кому не лень. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – ответила Кора. – Почему вы так на меня смотрите?

– Честно говоря, порой мне странно обращаться к вам. Трудно поверить, что под этими перышками прячется настоящий человек.

«Галактика людей!» – вспомнила Кора. Немало крови было пролито между звезд из-за этих криков и лозунгов. Одним не нравилось, что у людей две ноги, другим: что у воскозов – четыре.

– Надеюсь, что скоро вам отдадут нормальное тело, – заметил Грегг.

– Я тоже надеюсь, – сказала Кора.

– Как глава администрации, – продолжал Грегг Мертвая Голова, – я обязан заботиться о разумном расширении города. Я хочу, чтобы здесь вырос один из центров Галактики. Но в этом мне мешают археологи.

– Почему?

– Потому что они раздобыли лицензию на раскопки в Галактическом центре, где чиновникам и в голову не пришло проверить, не помешают ли раскопки нашим планам.

– А разве помешают?

– Потенциально – да. Мы уже начали проектирование гостиничного центра, который даст нам возможность приглашать гостей. Этим занимается, может быть, вы слышали, межпланетная компания «Вграй».

– «Вграй»? Где-то я встречала это слово…

– Громадная компания. Они готовы прислать строительную технику и установить здесь телетранспортные пункты для перемещения сюда строительных материалов. Будущее всей планеты зависит от того, какие условия мы сможем создать для «Вграя».

– А при чем тут археологи?

– Вы еще не догадались? Да потому, что их раскопки занимают как раз тот конец плато, где должен строиться гостиничный центр. И чем дольше археологи здесь сидят, тем дороже это обходится всей планете!

– И вы готовы на все, только чтобы отправить археологов домой?

– Госпожа Орват, наверное, вы хотите отыскать убийцу профессора, чтобы скорее вернуться домой и получить со склада стройное и соблазнительное тело. Я тоже хочу, чтобы строительство началось как можно раньше. Я жду не дождусь, когда они уберутся отсюда со своими черепками и скорлупками! Со своими точилками для клювов!

Грегг Мертвая Голова не скрывал своего отвращения к археологии.

– Но я отлично понимаю, – продолжал он, – что в моих интересах – опекать археологов, как наседка цыплят! Потому что пока они не выполнят свою программу, на которую получили в Центре Открытый лист, мне их отсюда не выковырнуть и бульдозером. Они же оголтелые патриоты! Они рехнулись на своем величии! Так что чем скорее они все кончат, тем скорее начнется строительство. Пускай выкопают все до последней скорлупы! Пускай забирают свои сокровища и летят к чертовой матери! Я достаточно понятно выражаюсь?

– Вы понятно выражаетесь, – согласилась Кора. – И это означает, что смерть профессора вам не с руки?

– Конечно, она мне как ледяной душ! Раскопки, не завершившись, прервались. Следовательно, можно ждать, что пришлют другого профессора, – ведь от экспедиции из трех специалистов остался лишь один, и притом дурак.

Грегг имел в виду ассистента Орсекки. Кора, не соглашаясь с характеристикой археолога, понимала позицию Грегга и всего поселка. Разумеется, археологи здесь не были нужны.

– И что же теперь будет? – спросила Кора.

– Теперь мне нужно всех уговорить, что раскопки сможет завершить идиот Орсекки. Это – экономия двух или трех недель. Но Орсекки совершенно неуправляем. Он одержим подозрением, что я ухлопал его профессора, а может, и жену профессора – а уж ее-то мне совсем не к чему было убивать!

– Чтобы она не предупредила меня?

– Чтобы не предупредила о чем? Что она знала? Чем она могла быть мне опасна? Не говорите чепухи, Орват. Мы не изуверы. Я уже третью неделю только о том и слышу, что госпожа Гальени-папа беременна, что скоро она снесет яички! Как же после этого ее убивать? Чтобы прославиться как главный изувер в Галактике? Нет уж, увольте!

Возмущенный Грегг Мертвая Голова резко поднялся со стула и принялся мерить шагами палату, причем сначала он касался пола окованным металлом носком сапога, затем пристукивал каблуком, и от этого казалось, что по комнате гарцует лошадка. Местный врач в тревоге заглянул из коридора. Оказывается, он, голубчик, благородно дежурил за косяком, оберегая спокойствие и жизнь Коры. Тоже, видно, не доверял главному администратору.

– А тут еще ваше расследование мне на голову! – заявил Грегг. – Завтра прилетает вице-директор «Вграя». Меньше всего мне хочется, чтобы он увидел, как по поселку носится инспектор ИнтерГпола, замаскированный под курицу.

Кора не улыбнулась. Она понимала, что Грегг не лжет. Ему и на самом деле нет смысла убивать профессора из-за трех или десяти лишних дней раскопок, тем более что он может и не извлечь никаких выгод из убийства, если с Ксеро пришлют нового профессора. И все же что-то тревожило ее в поведении и словах администратора. То ли излишний пафос, подчеркнутая театральность, к которой Грегг в общем-то не был склонен, то ли незнание Корой каких-то деталей, винтиков местного существования, отчего картина получилась искаженной.

– У вас есть значок компании «Вграй»? – спросила Кора у Грегга.

– Что? Что еще? Какой значок? – Он был сбит с толку. – Ну, есть значок, конечно, есть, почему я, в конце концов, не могу носить элементарный значок, его каждый второй носит, а уж все акционеры подавно!

– И где он? – спросила Кора.

– Кто? Значок? – Грегг ударил себя по груди, намереваясь показать на значок, но, видно, его ладонь встретила пустоту, и он быстро сообразил, что лучше ничего не выяснять… рука его вяло упала вниз. – Надо дома посмотреть, – произнес он тусклым голосом. – Я для вас найду.

– А ваш потерялся?

– На другом костюме, – ответил Грегг. – Конечно же, на другом костюме.

Но Коре было достаточно его секундной растерянности.

Когда Грегг ушел, Кора попросила разрешения встать. Но местный врач велел лежать. Сошлись на компромиссе: Коре разрешили пойти в сад и посидеть там на лавочке.

Кора поднялась и посидела минуты две, преодолевая головокружение. Она попросила у доктора блокнот, ей хотелось, пока не забылись детали, нарисовать странный абрис «корабля викингов».

Неся в когтях правого крыла блокнот и карандаш, Кора спустилась в сад и медленно пошла по дорожке, стремясь уйти подальше от здания больницы. Погода была пасмурная, и все лавочки были пусты. Кора отыскала низко спиленный большой пень – вот тут ей будет сидеть удобнее.

Кора уселась на пень и с непривычки никак не могла пристроить блокнот таким образом, чтобы можно было на нем рисовать. Наконец ей вроде бы удалось, но тут что-то дернулось у нее в животе.

Стало больно. Будто нечто чужое и очень большое решило двинуться вдоль ее тела. Вниз.

И почти сразу страшная догадка поразила ее: она начала рожать!

Надо было бежать, скорее бежать в больницу, пускай они примут меры. В конце концов, она не просила снабжать ее таким нелепым телом…

Но убежать она не успела, а чуть присела, расставив ноги, потому что курицы не бегают в больницу, когда пришла пора нестись.

Тужась и прикудахтывая, Кора лихорадочно собирала расставленными крыльями, подгребала листья, траву, веточки, – пускай поздно, но следует собрать нечто вроде гнезда для того, чтобы яйцо не разбилось. Господи, надо позвать на помощь… О, как больно! Неужели курицы терпят такое сотни раз в жизни? Нет, это простые курицы, а не цивилизованные.

– Вам плохо? – послышался голос из-за кустов. Любопытствующая физиономия показалась среди листвы.

– Ах, уйдите! – прикрикнула на зеваку Кора, да так, что он сразу исчез – только треск сучьев донесся до нее. И Кора тут же пожалела, что была так резка, – следовало послать за врачом. Но при чем тут врач? Ведь в больнице нет ветеринара по птицам! – О нет! – воскликнула Кора, и тут же ее куриное тело закудахтало вскриками, всплесками, ахами.

Яйцо уже было на выходе. О, как это трудно – нести яйца!

Как бы вчерашняя травма не помешала нормальному яйценесению – такая вот канцелярская мысль пронеслась в голове. Надо беречь…

По дорожке мчались медицинские сестры и врачи. Оказывается, зевака все-таки позвал их на помощь.

Но что они могли сделать? Они лишь окружили Кору кольцом сочувствующих лиц, они начали давать советы – они были как на стадионе, потому что никто из них раньше не видел, как курицы несут яйца.

Прибежал местный врач, он нес одеяло, которое начали подводить под Кору, как пластырь под тонущий броненосец.

– А идите вы все к чертовой бабушке! – закричала Кора. – Яйценесение идет нормально. Нормально!

И в этот момент первое яйцо, влажное и осклизлое, выскользнуло из ее тела и улеглось на одеяло.

Кора пошатнулась и, отойдя на шаг, уселась на землю.

Она никогда в жизни не подозревала, что бывают такие большие яйца. Ни один страус не смог бы такого снести. И, как ни странно, вместе с физическим облегчением Корой неожиданно овладело чувство гордости за свое свершение. Словно создание такого большого и круглого яйца было на одном уровне с ее интеллектуальными достижениями.

– Вы можете идти? – спросил местный врач, также не отрывая взгляда от яйца, но Кора остановила его поднятым крылом:

– Погодите, – тихо простонала она, – мне кажется, что у меня… что во мне движется еще одно яйцо.

К этому времени в отдаленном уголке сада собралась вся больница, включая некоторых лежачих и даже парализованных больных.

Но когда подступили схватки, Кора, конечно же, перестала обращать внимание на окружающих, думая лишь об одном: как бы не повредить уже снесенное яйцо и тем более как не раздавить то, что еще из нее не вышло.

Второе яйцо появилось на свет быстрее и как-то легче – Кора уже начала привыкать к процессу несения яиц. Зато когда после короткой паузы ее организм решил отделаться от третьего яйца, Кора поняла, что смертельно устала и готова оставить третье яйцо в себе. Но это было, конечно же, невозможно, и третье яйцо легло на одеяло следом за двумя первыми.

Последовать обратно в больницу Кора, конечно же, не смогла. Она распласталась на яйцах, не обращая внимания на зарядивший дождь.

– Давайте мы отнесем вас на носилках, – предложил местный врач. – А яйца мы положим в коробки и обложим ватой.

– Нет, – прошептала молодая мать, – сейчас самые критические минуты. Я не могу их оставить.

Она лежала на яйцах, а местный врач принес кусок пластика, который растянули над Корой и держали медсестры и санитарки.

Коре было хорошо – уютно и тихо. Приятно было ощущать чувство выполненного долга и чувство миновавшей боли и натуги. Как хорошо, что больше ей никогда не придется нести яйца!

В полудреме она думала о том, что Грегг и в самом деле не убивал профессора. Не нужно ему было убивать профессора. И слишком опасно. Для Грегга важнее всего респектабельность.

Но тогда остается открытым вопрос, кто же покушался на Кору. Кто украл фотографию? Неужели где-то рядом есть господин Икс, имя которого пока никому не известно? Незамеченный, невидимый, он спокойно проходит рядом и замышляет сейчас еще одно убийство. Чье же? Мы не знаем. И не узнаем, пока не распутаем тайну исчезнувшей фотографии.

Стало холоднее. От капель дождя пластик остыл и неприятно прижимался к перьям. Так что после недолгого спора с врачами Кора согласилась перейти в больницу.

На первом этаже, объяснил местный врач, уже оборудована палата для роженицы – то есть для Коры. Ей хотелось крикнуть: «Это не я роженица! Я только терпела боль!» Но потом она поняла, что если ты терпела боль, значит, ты и родила. Не больше и не меньше. И вы можете хохотать сколько вам угодно, но она, Кора Орват, красивая женщина, известный своей отвагой агент ИнтерГпола, стала сегодня матерью трех яиц. А если повезет, то она высидит из них трех птенцов. Теперь ее долг – высидеть этих птенцов, оставшихся без отца и матери.

* * *

– Вы должны теперь обязательно высидеть эти яйца! – заявил ей на следующий день ассистент Орсекки. – Это ваш долг!

Он примчался сразу, как только прознал о событии, для всех людей в городе бывшем лишь предлогом для шуток, в крайнем случае – для сочувствия в адрес Коры. Для него же в яйцах заключалось почти религиозное содержание: слабо размножающееся общество ксеров каждое яйцо ценило на вес золота. А три яйца – это было событием редким. К тому же яйца появились на свет уже после смерти их знаменитого отца.

С утра ассистент пытался добиться связи со своей планетой, но связь работала плохо, и он не был уверен, что сведения о подвиге скромной земной женщины, которая унаследовала тело погибшей госпожи Гальени-папа и взяла на себя вынашивание и высиживание яиц покойной семьи, дошли до планеты Ксеро и вызвали сенсацию, которую и должны были вызвать.

Орсекки отыскал Кору на первом этаже, в родильной палате.

За ночь сотрудники больницы соорудили мягкое гнездо с подогревом, в котором и улеглись яйца размером с воздушные шары или среднего размера арбузы. Так что Коре было удобно сидеть на яйцах. Туда же принесли журнальный столик, магнитофон и настольную лампу, чтобы наседка не чувствовала неудобств.

Орсекки мог быть доволен.

Конечно же, он полагал, что для яиц могли быть созданы условия получше, но беда в том, что сам ассистент не имел опыта в высиживании яиц, так что его советы были бессодержательны.

Пока он суетился рядом и давал эти советы, Кора дремала: после родов она стала сонливой и равнодушной к миру. Ее беспокоило только, чтобы яйцам было тепло. Впрочем, она отдавала себе отчет в том, что сейчас она – рабыня собственного куриного тела и ее мозг уступил руководящие позиции.

Ассистент Орсекки был терпелив и даже нежен, что заключалось в умении принести вовремя воды, поправить подушки, посидеть на яйцах, если Коре надо отлучиться по гигиеническим делам. Ассистент постепенно оттеснял от нее всех людей, словно был не только единоплеменником, но и отцом яиц.

Впрочем, Кору это мало беспокоило. Она вдруг поняла, как волнующе и интересно прислушиваться к неясным звукам и стукам, доносящимся из яиц и свидетельствующим о пробуждении новой жизни. Странные и неожиданные для самой себя черты она начала угадывать в своем меняющемся характере. Например, она обнаружила, что петушок Орсекки строен и красив. Да-да, красив неброской мужской красотой. Все в нем: и линия короткого клюва, и гордая шея, и смелая стремительность хвоста – выказывало благородное, смелое и незаурядное существо. Более того, беседы с ним оказались куда более интересными и поучительными, чем разговоры с суматошными нетактичными людьми.

Хотя, впрочем, разговаривать с людьми все же приходилось.

Местный врач принес видеограмму из Центра. Когда Кора набрала личный шифр и включила карточку, на ней возникло сердитое лицо комиссара Милодара, который, подняв левую бровь – знак неудовольствия, выговаривал своему инспектору:

«Кора, я должен сказать тебе, что есть элементарные нормы поведения агента в полевых условиях. Одно из важнейших – ежедневный отчет о состоянии дел. Мы не знаем, жива ты или нет, перевербована противником или перекуплена местной мафией – нет, не смейся, тому имеется множество примеров! Дело Гальени серьезно и с каждым днем становится все более серьезным. Должен сказать тебе строго конфиденциально, что вчера нами получена новая нота с планеты Ксеро. Там глубоко встревожены отсутствием вестей. Кстати, и беспокойством за судьбу жены профессора, тело которой, как нам известно, тебе временно предоставлено. Надеюсь, что ты пользуешься им разумно и не оставишь на нем царапин, ран и даже синяков. В последней ноте с Ксеро высказано подозрение, что в убийстве профессора замешана местная администрация, которая якобы коррумпирована и продажна. Если это так, то по первому же твоему требованию мы высылаем из Центра отделение бластерщиков для наведения порядка. Однако, надеюсь, ты понимаешь, насколько нам надо быть осторожными, – скоро выборы, и не хотелось бы, чтобы оппозиция твердила снова, что мы расстреливаем оппонентов.

Еще раз желаю тебе успехов, но учти: если ты, пользуясь сложностями, возникающими от твоего внешнего облика, будешь манкировать своими обязанностями, то мы вспомним, что инспекторов много. А тело, в котором ты находишься, может стать твоим навсегда.

Любящий тебя комиссар М.».

– Скажите, – спросила Кора местного врача, – а что такое манкировать?

– Пренебрегать, – ответил врач. – Но я считаю, что наказание, которым вам угрожает шеф, слишком суровое.

Врач не стал делать вид, что он не читал письма.

Он стоял в дверях палаты и старался не дышать, потому что за последние сутки в палате воцарился своеобразный и не совсем приятный для человеческого обоняния запах куриных яслей.

Кора тщательно выбирала из своих перьев крошки и пыль. Она казалась встрепанной, неопрятной и усталой. Никогда бы не догадаться, что перед тобой инспектор ИнтерГпола.

– Сам бы он родил, потом бы угрожал, – сказала Кора, имея в виду комиссара. – Ты не мог бы посидеть немного на яйцах – мне надо сходить в туалет?

– Избавь! – отказался врач. – У меня зад недостаточно велик.

– Ты прав, скелетик, – без юмора ответила курица. – Не уходи, я хотела у тебя что-то еще спросить.

– Спрашивай, только поскорее, у меня начинается обход.

– Администратор Грегг имеет отношение к строительной корпорации «Вграй»?

– Разумеется, – ответил местный врач, который был при этом местным секретным агентом ИнтерГпола. – Здесь каждая собака об этом знает. Треть акций отеля, который должны строить на месте археологических раскопок, принадлежит ему и его любовнице, Марии М.

– Я ее не видела?

– Не исключено, что увидишь.

– Она здесь? – спросила Кора.

– Здесь и на работе. Обслуживает вице-директора «Вграя».

– Из-за смерти профессора произойдет задержка с началом строительства.

– Лучше задержка, чем отмена.

Сказав так, местный врач поспешил на обход, а вместо него возник суетливый милый Орсекки, который принес мешочек чудесных зернышек – именно таких, о которых Кора, оказывается, мечтала. Кора признательно погладила его крылом по боку, и Орсекки кинул на нее нежный взгляд. Кора подумала, как странно, что еще несколько дней назад глаза ксера казались ей бессмысленными черными шариками. А в них отражаются такие сложные чувства!

Орсекки посидел немного на яйцах, пока Кора занималась туалетом. Лишь после этого он сообщил Коре трагическую новость. Оказывается, исчезло из морга тело профессора. Вернее всего, до него добрались длинные руки изоляционистов.

– Почему ты так думаешь? – спросила Кора, поудобнее устраиваясь на яйцах.

– Потому что тело уже найдено. С ним обошлись цинично.

– Объясни понятнее.

– Из профессора вырваны все перья. До единого! Только страшный озверевший садист мог пойти на такое издевательство над беззащитным телом профессора!

– Это странно, – сказала Кора. В среднем яйце что-то стукнуло.

– Садист, который пошел на это преступление, – продолжал Орсекки, – знал о варварском средневековом обычае, имевшем место у нас. Еретиков, нарушивших закон веры в священное Яйцо, привязывали к позорному столбу и прилюдно ощипывали. Потом несчастный обязательно умирал – от стыда, боли или простуды.

– Зачем же это делать сегодня? С мертвым профессором?

– Наказание остается таковым, несмотря на то что объект его уже мертв, – серьезно сообщил ассистент.

– Для того чтобы ощипать тело профессора, нужен был изоляционист. Но, насколько мне известно, ни одного корабля за последние дни сюда не прилетало, а если бы и прилетел, мы бы обязательно разглядели мстителя среди пассажиров.

– Они могли нанять агента!

– Тебя?

– Ты сошла с ума! Я сознательный борец против изоляционизма. Я готов положить голову за идею галактической экспансии!

– Не шуми, не кричи, детей разбудишь. Они уже в яйцах зашевелились.

– Неужели?

– Да, мой милый. Поэтому в будущем не кричи при яйцах, хорошо?

– Я повинуюсь, моя птица! – воскликнул Орсекки, и Кора невольно улыбнулась, хотя увидеть и оценить эту улыбку мог бы лишь ксер.

В исчезновении и последующем унижении тела профессора не было никакого смысла, и это смущало Кору. Скорее всего, это был акт хулиганства, вандализма, но для этого хулиганство должно было существовать на планете, а его еще не было. Даже ненависти к курицам-археологам не наблюдалось. «Значит, – понимала Кора, – этот инцидент – часть общего заговора, в который входило и покушение на профессора. Давайте тогда подумаем: чего мы можем добиться, обесчестив труп профессора?»

Кора так глубоко задумалась, что не услышала, как медсестра, зажимая нос платком, спрашивает ее, не открыть ли форточку.

Кора удивилась, поняв, что ее обоняние изменилось – она не чувствует запахов, которые неприятны человеку.

«Еще чего не хватало! – воскликнула она мысленно. – Так я скоро и на самом деле превращусь в курицу!»

– Открывайте! – сказала она. – Конечно же, открывайте.

Но эти слова вызвали сопротивление в ассистенте.

– Ты что, захотела простудить крошек? Я этого не допущу!

– Ах, оставьте, Орсекки, – воскликнула Кора. – Я на них сижу, и никакой сквозняк им не страшен.

– Здесь очень уютно и хорошо пахнет, – настаивал Орсекки.

– Простите, но в больнице свои правила, – сурово произнесла сестра. – По больничным правилам здесь вовсе не так хорошо пахнет.

Для того чтобы отвлечь надувшегося петушка, Кора его спросила:

– У тебя блокнот с собой?

– Разумеется, – ответил археолог и достал блокнот из кармана на поясе, которым он был перепоясан, подобно всем ксерам.

– Смотри, – сказала Кора, – что это может быть?

Она нарисовала в блокноте силуэт «ладьи викингов», которая была изображена на пропавшей фотографии.

Орсекки внимательно посмотрел на рисунок. Потом спросил:

– Где ты это видела?

– Сначала скажи, что это такое.

– Ах, перестань притворяться! – воскликнул Орсекки. – Ты же отлично знаешь, что это очертания «Небесной птицы».

– Почему я должна притворяться? Я первый раз слышу это слово.

– Изображение «Небесной птицы», найденное на стене пещеры Бегущего Медведя, известно каждому птенцу. Его учат в детских садах и рассматривают в школах.

– И тем не менее я никогда не бывала в ваших детских садах и не училась в ваших школах! – прокудахтала Кора. – Когда ты это поймешь?

– Я этого не пойму никогда, – вздохнул петушок и положил крыло на шею Коре. И это ей было приятно.

Не убирая его крыла, Кора мягко спросила:

– И все же объясни мне, пожалуйста, что такое «Небесная птица».

Орсекки сдался:

– Когда-то давным-давно, а именно восемьсот лет назад, на нашей планете существовала загадочная цивилизация, которая смогла построить космический корабль «Небесная птица». Этот корабль отправился в космическое путешествие и, как рассказывают легенды, побывал на многих планетах, в том числе на этой. Трижды корабль улетал в космос и привозил оттуда удивительные трофеи, товары и знания. Но из третьего путешествия корабль не вернулся. Никто не знает, в какой черной дыре он завершил свои дни.

– А почему ты уверен, что тут изображена именно «Небесная птица»?

– Ты никогда бы не догадалась показать вот этот боковой выступ. Ты не знала, что нос корабля чуть-чуть сдвинут вправо из-за столкновения с метеоритом, а вот здесь, возле дюз, есть вмятина от удара снаряда – след встречи с пиратским кораблем.

– И никто не знает, где «Небесная птица»…

– Закончила свои дни? Никто!

– А я видела фотографию…

– Фотографию чего?

– Фотографию этого силуэта.

– Ах, оставь! Ты видела фотографию, снятую с наскального рисунка – единственного аутентичного материального свидетельства. Да и наскальный рисунок был найден всего шесть лет назад. До этого рассказы о «Небесной птице» передавались из уст в уста…

– Это была фотография… не очень хорошая фотография, но на ней можно было разобрать какие-то камни, даже растения… Это был большой корабль?

– «Небесная птица» – громадный корабль.

– Значит, его сфотографировали.

– Кто? Где? Что ты говоришь?

– Пока я ничего не могу тебе сказать. Но основания для размышления у меня появились!

И как ни добивался ее новый друг ответа от Коры, она ничего ему не ответила. Она же не знала, где и когда профессор Гальени (или кто-то другой) сделал эту фотографию. И, главное, она не знала, куда делась фотография потом и кому она понадобилась. Неужели, думала она, эти самые изоляционисты с Ксеро заслали сюда своего шпиона, который пытается помешать следствию? Ну что ж, на свете все возможно. Надо учитывать и такую возможность.

* * *

После обеда Кора включила посильнее отопление в своей палате и оставила с яйцами Орсекки. Сама же решила, пока не поздно, разгадать тайну похищения тела профессора из морга.

На этот раз она не стала никого приглашать с собой, потому что Орсекки, бывший на опознании ощипанного профессора, точно рассказал ей, где это тело было обнаружено: в небольшом грязном болотце, на задворках торгового центра, там, где кончаются склады. Место это безлюдное, даже неприятное. Городские власти уже третий год собираются его расчистить и устроить здесь спортивную площадку.

Кора не спеша прошла торговой улицей, куда выходили витрины двух десятков магазинов и одной сувенирной лавки. Больше и не требовалось, подумала Кора, взглянув на ее пыльную витрину, где стояла пыльная аметистовая друза, две фигурки из стелющейся березы, модель каравеллы Колумба «Санта-Мария» и кокосовый орех.

Несмотря на разгар дня, магазины почти пустовали, потому что в городе почти не было бездельников, а детей и женщин немного: далеко не все шахтеры и изыскатели привезли сюда семьи.

Некоторые узнавали Кору – о ее судьбе и приключениях не раз уже рассказывала местная видеогазетка, раскланивались с ней.

– Как там ваши яйца, инспектор? – спрашивали ее без издевки, а даже с сочувствием. В конце концов, каждый может попасть в передрягу. Среди шахтеров, кстати, встречалось немало рисковых ребят, которые уже сменили не первое тело.

– Насиживаю, – отвечала встречным Кора, которая не обижалась на неделикатные расспросы.

– Заходите ко мне, – позвал ее вышедший из бара его толстый лысый владелец. – Выпейте пива. Кормящим матерям полезно.

Он беззлобно расхохотался.

На его смех вышел на улицу владелец открытого напротив магазина «Натуральный продукт».

– Может, присмотрите чего-нибудь для ваших деток? – спросил он.

Владелец бара был толст и велик, а хозяин магазина натуральных продуктов – мал и похож на зайчика. Два больших передних зуба прикусывали нижнюю губу, а глазенки были черными и остренькими.

– Мои детки еще не вылупились, – объяснила Кора.

– Но мамаши всегда заранее подбирают для них нужные вещички, соски, клизмы и пирамидки.

– Ну уж с сосками ты загнул! – расхохотался владелец бара. – Чем же они сосать будут, клювами, что ли?

– Неважно. У каждой матери свое чувство к детям.

– А откуда же у госпожи инспектора может быть куриное чувство, если у нее мозги земные, человеческие?

– А тело? А примат тела над духом? – крикнул маленький хозяин магазина. – Пройдет две недели, и она сама их будет грудью кормить.

– Грудью курицы не кормят, – прогудел владелец бара.

– Смотря какие курицы.

Кора между тем миновала их и пошла дальше, прочь от центра.

– Эй! – крикнул ей вслед хозяин магазина. – Вы что, на болото, что ли, собрались?

– Да, – сказала Кора, обернувшись. – Я хочу посмотреть место, где нашли тело профессора.

– Глупая история, – заметил владелец бара. – И кому понадобилось измываться над телом?

– А я с тобой не согласен, – возразил хозяин магазина. – Здесь смысл в целесообразности. Как на старых космических кораблях: ничего не теряется зря, ничего не пропадает. Все человеческие отбросы после переработки приобретают первоначальный вид – воды, кислорода, азота. Ведь кислород, полученный из экскрементов, не хуже того, что выработан листьями дуба.

– По твоей теории, – сказал владелец бара, – покойников лучше всего перерабатывать на костяную муку.

– Раз им суждено стать удобрением, то лучше не лицемерить, – согласился хозяин магазина. И, как бы ставя точку на своих рассуждениях, крикнул вслед Коре: – Я прав, инспектор?