Текст книги "Журнал «Если», 2002 № 07"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Юлий Буркин,Владимир Гаков,Уолтер Йон Уильямс,Дмитрий Байкалов,Дмитрий Караваев,Владимир Малов,Сергей Кудрявцев,Вячеслав Яшин,Сергей Некрасов,Сергей Кольцов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– А есть ли у меня выбор?

– Нет. И как я уже говорил, с их стороны телескопа никакой работы не существует. Все свое время они проводят, рассматривая колонки цифр на экранах. И кроме этих чисел, они не знают другой реальности, она просто не существует для них. Но, к несчастью для нас, эти числа отнюдь не исчерпывающим образом отражают нашу жизнь здесь. Каждый доллар, который мы потратили, добираясь сюда, поддерживая собственную жизнь, занимаясь своим делом, есть доллар, извлеченный из их гроссбухов – из расходных статей. Каждая капля крови, пота и слез, которые мы прольем, извлекая продукт из грунта, становится долларом дохода и заносится в соответствующую статью их книг. Однако наша действительность – реальные фонды – находится за пределами их воображения. Именно поэтому они постоянно нервничают. Когда что-то портится, сделать они ничего не могут, однако всякий возложит на них ответственность за происходящее.

– А я в это не верю, профессор, – возразил Гэри. – Разве может быть, чтобы хоть кто-нибудь из них не знал, чем мы тут занимаемся?

– В самом деле? И что же они тогда сделали с этим беднягой – завернули в бумагу и повесили на плечиках пылиться в какой-нибудь шкаф?

– Иногда так действительно может показаться, – согласился Гэри. – Но если тебе все это известно, зачем ты потащил сюда свою задницу? Зарабатывать деньги для чужого дяди?

– А вот на этот важный вопрос менеджеры твоего уровня должны знать ответ, – заметил я. – Никто не летит сюда ради одних денег. Есть целая уйма более безопасных способов разбогатеть, к тому же более половины моих знакомых своих денег и не видят, они просто перекачивают их в космические облигации. И они не ищут приключений. Проводить свою жизнь в пластиковой коробке и дышать рециклированным воздухом… в этом нет никакой романтики, которую видишь на телеэкранах. По моему опыту, людей побуждают к действию две вещи. Они не хотят, чтобы гибли их товарищи – вот истинная причина, заставляющая людей сражаться на войне, – и не хотят погибнуть сами. Профессионализм здесь не очень к месту, однако ты понимаешь, что я имею в виду.

– Я понимаю тебя, – ответил Гэри. – И именно поэтому наш космический рудник принадлежит не только «Экстраглобал». Отчасти он является и моей собственностью, и я хочу заниматься своей работой просто потому, что это и есть моя работа. Но неужели ты и в самом деле считаешь, что понимаешь строй мыслей Пита Фирбоу, когда у него «едет крыша»?

– Ты спрашиваешь меня как своего сотрудника или как человека, обязанного следить, чтобы среди персонала станции никто не унывал?

– В обоих качествах.

– Как член экипажа я должен сказать, что Питер имеет более сильную мотивацию в своем деле, чем любой из нас, – сказал я, немного подумав.

Гэри кивнул.

– Но ему необходима целая куча антидепрессантов, чтобы не свихнуться в свободное от работы время. Мне пришлось подрегулировать и дозу Аники – иначе она развалилась бы на части, посчитав себя виновной в сегодняшнем несчастье.

– Вот это плохо, – заметил Гэри. – Она ни в чем не виновата.

– Эмоции не всегда поддаются разумному управлению, – напомнил я.

– И что же я получу, потратив кучу времени на составление отчетов, которых никто не прочтет, на объяснение наших проблем, которых никто не поймет, и на изобретение решений, до которых никому нет дела?

– В таком случае помогает определенная разновидность депрессантов центральной нервной системы, – сказал я. – У меня есть немного рома, который придется тебе по вкусу, когда ты покончишь с Делом.

– Ты ведь знаешь, что иметь его здесь не положено, – напомнил Гэри.

– Все в порядке, – заверил я босса. – Продукт этот входит в состав аптечки. Только запомни одну вещь.

– Какую?

– Чтобы доставить сюда нового управляющего, необходимо шесть месяцев, поэтому неудача не может служить основанием для отставки.

Если ты не сумеешь справиться с отчетом, никто не ждет от тебя заявления об увольнении по собственному желанию.

– Только дело это мне совершенно не нужно.

– Загляну к тебе после ужина, – сказал я. – Возьми сок лайма, сделаем кубинский либрес.

В ту ночь мы хорошо погудели, и на следующий день Гэри закончил отчет. Питер Фирбоу умудрился не создать за это время новых проблем, система жизнеобеспечения охладилась до вполне пристойной рабочей температуры, и вся жизнь как будто пошла своим чередом – более или менее.

Однако проблемы Гэри на этом не закончились.

Через несколько дней утром я зашел в кают-компанию и обнаружил, что там полным-полно народу. Очередная смена началась уже полчаса назад, однако все работники горнодобывающей бригады находились здесь. Случилось нечто непредвиденное, и это можно было понять по общему ропоту, заполнявшему столовую.

Плеснув немного кофе в свою чашку, я направился к Билли Чену.

– Неужели у нас сегодня какой-то праздник, о котором мне никто не сказал заранее?

– Разве ты не слышал последнюю новость? – ответил он вопросом на вопрос. – Сегодня утром «Экстраглобал» объявила о банкротстве.

Я едва не поперхнулся.

– В самом деле? Дай посмотреть.

Он передал мне информатор, и я связался по лазерному лучу с Дворцом Свободы, находящимся в JI-5. Как и сказал Билли, «Экстра-Г» запросила защиты от кредиторов по статье 22 кодекса ООН о банкротстве.

– Им не хватило порядочности заранее предупредить нас, – заметил Билли.

Переключив информатор, я связался с кабинетом Гэри.

– На случай, если ты еще не заметил, докладываю: сегодня утром никто не вышел на работу, – проговорил я. – Лучше иди сюда и потолкуй с ребятами, иначе они повесят носы и простоят здесь весь день.

– Ага, – ответил он. – Сейчас буду.

Исчезнув с экрана, Гэри спустя мгновение вынырнул из коридора. Ухватившись за поручень, он влетел в общий зал, а там, задержав дыхание, постарался передвигаться помедленнее, чтобы создать видимость самоконтроля.

– Доброе утро, люди, – поздоровался Гэри, возвышая голос над общим ропотом. – Что за суета?

– Как быть с «Экстра-Г»? – спросил Билли. – Ты включал информатор?

– Ах, ты про это? Не знаю, почему этот факт встревожил вас, – проговорил Гэри.

– Компания обанкротилась, – заявил Билли еще более громким голосом. – Конечно же, я встревожен.

– Билли, о банкротстве нет речи, – ответил Гэри. – Просто мы хотим на некоторое время прекратить платежи по счетам. Все дело в потоке наличности. Мы просто пытаемся реструктурировать наши долги. Такую вещь компании иногда проделывают.

– Мы уже слыхали все это, – не унимался Билли Чен.

– Значит, придется выслушать еще раз, – отозвался Гэри. – Всем вам известно, как это бывает. Наша станция не просто крупное капиталовложение. Одна энергоустановка стоит полмиллиарда мегабаксов. Горнодобывающее оборудование потянет еще на четверть миллиарда. Само поселение тоже обошлось недешево. В общей сложности мы стоим как раз миллиард мегабаксов. Годовые проценты с такой суммы составляют почти две сотни миллионов. Как вам известно, мы должны были оказаться здесь, на Тианте, еще в прошлом году. Однако в трубе, как всегда, что-то застряло, системы пришли не вовремя, и мы еще только стараемся довести станцию до ума, насколько это возможно. Пройдет еще три месяца, прежде чем мы отправим свой корабль, и еще три месяца, прежде чем он спустится на нужную околоземную орбиту. Однако с нас уже требуют расплатиться по некоторым обязательствам. Ай-Ай-Эф волочит копыта, и инвесторы нервничают. Они хотят вовремя получать свои платежи.

– А как насчет наших собственных денег? – спросил Билли.

– Ваши деньги вложены в космические облигации, – ответил Гэри. – Кредиторы не имеют права прикоснуться к ним. Компания тоже, они надежны, как скала.

– Не сказал бы, Гэри, – усомнился Билли. – Идея меня не радует. Не хочется работать на обанкротившуюся компанию.

Гэри вздохнул и покачал головой.

– Я же не сказал, что «Экстра-Г» стала банкротом. Мы просто укрываемся от временной финансовой солнечной бури. Ты же не хочешь, чтобы, пока ты здесь трудишься, какой-нибудь индонезийский банк вступил во владение твоим спальным мешком?

Билли пожал плечами.

– Нет. Но что мы будем делать, если они не сумеют реорганизоваться? Что если никто не захочет одалживать им деньги?

– Тогда мы закроем станцию и отправимся домой на год раньше срока, – проговорил кто-то из собравшихся. – Ведь на наших счетах – плата за два года, и не так уж важно, сколько мы здесь пробудем. Верно, босс?

– Возможно, – ответил Гэри. – Я не знаю всех тонкостей закона, однако если ваша заработная плата вложена в космические облигации, судьба «Экстраглобал» вас может не интересовать. Но я не хочу, чтобы люди решили, что мы намереваемся закрыть станцию. У всех остаются незаконченные дела, и нам давно пора приступить к ним. Если у кого-нибудь из вас еще остались вопросы, дверь моего кабинета всегда открыта. Давайте-ка за работу.

Билли Чен не был обрадован результатом разговора, однако ничего возразить не мог. Все прочие, чуточку поворчав, также отправились по своим местам.

Впрочем, больше всего меня беспокоил сам Гэри. Ко всем его горестям прибавилась новая.

Немного погодя я заглянул к нему в кабинет.

– Ты прекрасно уладил назревающий скандал, – похвалил я.

– Спасибо, – ответил Гэри. – Приятно слышать, что хоть кто-то так считает.

– Впрочем, остался один вопрос.

– Какой?

– Почему ты не открыл им всю правду?

– Правду? Мне казалось, что я это сделал.

– Правду о том, почему «Экстраглобал» попала в беду.

– Что-нибудь новенькое?

– Ничего особенного, кроме того, что было в информаторе, – ответил я. – Или ты не стал читать дальше, обнаружив первую скверную новость?

Гэри пожал плечами.

– Не знаю, может, читал, может, нет. Ну ладно, не тяни…

– Вот настоящая причина: два дня назад «Спейс Лонч Системз» объявила о том, что повышает цены на эксплуатацию своего флота носителей.

– А я и не заметил, – почесал затылок Гэри. – Это настолько важно?

– Важно? Разве ты не знаком с космической экономикой?

– Отдаленно. Откуда мне, простому и тихому ежику, копающемуся среди скал в поисках льда, знать такие сложности. Просвети.

– А ты знаешь рыночную цену своих летучих компонент?

– Знаю. Но не более того. Полмиллиона мегабаксов за тонну, выведенную на низкую околоземную орбиту.

– Ну, тогда ты не настолько туп, как прикидываешься.

– Наверное, ты прав. Но какое отношение этот факт имеет к «Спейс Лонч Системз»?

– Теперь один запуск будет стоить в три раза дороже. А ты знаешь, что это означает?

Гэри приоткрыл рот и принялся подсчитывать на пальцах.

– Это означает, что нам придется производить в три раза больше продукции, чтобы оплатить грузы, которые «Экстраглобал» пришлось доставить сюда, сооружая наше предприятие, – сказал я, стремясь избавить его от лишних умственных усилий.

– Я уже это вычислил, – ответил Гэри. – И сейчас пытаюсь предугадать последствия. До сегодняшнего дня при полной производительности – пятнадцать тонн руды в день и конечном итоге в одну тонну летучих компонент – за год мы могли окупить свои затраты, оставив себе при этом достаточный для счастья кусочек. Теперь, судя по твоим словам, ежедневно мы будем отставать на две тонны.

Я улыбнулся. Гэри такой смышленый ученик!

– Именно так, – сказал я. – Из такого вот материала кроятся банкротства.

Несколько следующих недель прошло без единого сбоя.

Питер Фирбоу сумел расширить заборник проходческого комбайна, так что тот стал втягивать много больше реголита, тем самым едва ли не в два раза увеличив производство сырой руды. Нагреватели и испарители, конечно, остались прежними, и это помешало нам в полной мере воспользоваться увеличением добычи сырья, однако мы все-таки начали выжимать по полторы тонны летучих компонент каждый день. Мы довольно быстро нагнали отставание от нормы и даже превысили ее.

«Спейс Лонч Системз Инкорпорейтед» в итоге поступила так, как положено правильной корпорации: вместо двух третьих они повысили цены на несколько процентов и положили разницу в карман. Этого хватило, чтобы вся космическая экономика избежала катастрофического обвала, пусть это и привело к искусственной инфляции стоимости доставки груза на низкую околоземную орбиту. Иногда жадность полезна не только самому жадине.

К концу марта настроение экипажа неторопливо поползло вверх. Так всегда бывает, когда до прихода транспортного корабля остается уже немного. В начале освоения космоса рационы раскладывали по пакетикам, просчитывали, прожевывали и едва ли не переваривали заранее. Вместительные космические корабли и дешевые носители изменили эту традицию, и рационы сменились продуктовыми наборами «сделай сам». Но когда корабли с продуктами приходят через шесть месяцев, к концу цикла твоя кладовая пустеет. Ты пытаешься распланировать остатки, однако концы по-прежнему не сходятся с концами. Дело в том, что ты уже израсходовал почти всю муку и сахар, пиво кончается, люди переходят на задохшееся арахисовое масло и крекеры, вкусом похожие на картон. Ты начинаешь отмеривать дозами кофе.

И за каждой трапезой в качестве гарнира подают рис – потому что его осталось еще очень много.

Первым знаком стало потрескивание, которое вдруг начало доноситься из воздуховодов кают-компании. Я ухватил за руку Анику Попаларкис, появившуюся там через некоторое время.

– Что это за звук? – спросил я. Мы медленно дрейфовали в воздухе и прислушивались, понемногу опускаясь к полу. Щелк… щелк-щелк… щелк.

И тут Аника оглянулась, запустила пальцы в прическу и извлекла из нее крошечное белое зернышко длиной в несколько миллиметров.

– Вот, – проговорила она, показывая мне добычу поближе. Я по-прежнему не мог понять, что это такое, хотя очертания предмета казались знакомыми.

– Что это?

– Рис, – ответила Аника. – Придется расспросить Фирбоу.

Мы обнаружили Пита в мастерской, отдыха ради он корпел над какой-то экзотической деталью оборудования. Причина уже была известна ему. За ланчем один из наших горняков завопил: «Меня уже тошнит от этого риса», – и запустил тарелкой в стену. В условиях невесомости рис разлетелся в разные стороны, проникая повсюду и приклеиваясь где попало.

Наконец крахмал высох, и зернышки отделились благодаря вибрации станции. Тогда их стало затягивать в вентиляторы, и рисинки начали стучать по лопастям.

– Хорошо, что это был не рисовый пудинг, – заметил Фирбоу.

Три дня все мы доставали из волос сушеные зернышки риса.

На следующий день объявилась новая проблема. С ней столкнулась Аника. По коридору, повинуясь слабому дуновению вентиляторов, кружила струйка желтоватых зерен невареного риса, затекавшая в уголки и оставлявшая на полу причудливые узоры.

– Откуда он мог взяться? – спросил я.

Аника пожала плечами в ответ, и я отправился разыскивать Гэри.

Мне пришлось дожидаться его у «хомячьей норы», но ответ я получил сразу.

– Билли сказал, что у нас пропало пять двадцатикилограммовых мешков с рисом, – объяснил он. – Но я не понимаю, зачем кому-то понадобилось красть этот продукт, когда всех нас и так мутит от одного его вида.

– Именно потому, что всех нас мутит от одного его вида, – заключил я.

Гэри закатил глаза.

– Ты прав, – согласился он. – И я, похоже, охотно совершу еще один кружок по «хомячьему ходу».

– А я пойду искать рис, – пришлось ответить мне.

Мы так и не установили личность преступника. Сделать это было невозможно. Похититель не намеревался явиться за своей добычей. По ночам никто не хрустел в темном уголке рисом. Но кем бы ни был похититель, мешки эти он запрятал по всей станции. На двух из них прорвалась упаковка, и теперь рис плавал по всем воздуховодам и коридорам.

Целых три дня мы собирали зерна пылесосом, однако они по-прежнему находили путь в вентиляторы, фильтры и трубопроводы. Гэри проводил свое время в трубе – пыхтел и сопел, поднимаясь на верх Большой Сахарной Головы, а потом скользил вниз по противоположному склону. Жизнь его явно становилась все труднее и труднее, и мне нечем было помочь ему.

Поэтому мы отсчитывали дни до прибытия транспорта «Ди Маггио», развлекая себя мечтами о раковых шейках, фаршированной свинине, пицце, маринованных грибах, свежих бисквитах, мороженом с шоколадом и орехами и о кофе – без всяких ограничении. «Ди Маггио» был оснащен термическими ядерными двигателями, обладавшими высокой тягой и удельным импульсом. Факт этот сокращал время на полет к нам с шести месяцев до шести недель.

Но дополнительные расходы уместны, лишь когда перевозишь персонал. Грузу не надо платить за дни простоя. Мы не ждали прибытия новых сотрудников на «Ди Маггио», однако корабль должен был заправиться у нас перед перелетом на Фобос. Расположение планет являлось вполне благоприятным для подобного маневра. «Ди Маггио» прихватил с собой наши припасы, чтобы сэкономить «Экстраглобал» несколько мегабаксов на стоимости перевозок. Так получалось дешевле, чем отправлять специальный транспорт – долго летящий и столько же времени амортизирующийся.

Последний маневр, выводящий его на орбиту Тианта, корабль выполнял, находясь с противоположной от станции стороны астероида – чтобы защитить нас его массой от радиоактивных струй. А потом на «Ди Маггио» воспользовались двигателями ориентации, чтобы выйти на орбиту вокруг нашего камня.

Все свободные от дежурства находились в коммуникационной рубке, рассчитывая увидеть корабль, как только тот появится из-за горизонта.

Билли Чен переключил микрофон на переговоры и проговорил.

– «Ди Маггио», «Ди Маггио», говорит горнодобывающая станция Тиант. Прием.

– Говорит «Ди Маггио», – ответил ему голос, хрустнувший в динамике над нашими головами, – орбита номинальная, уточняем маневр. Прием.

– А скоро начнете сгружать припасы? – спросил Билли. – Я уже обещал экипажу консервированные персики, взбитые сливки и песочные коржики к обеду, как только вы закончите разгрузку. Прием.

Ответ последовал после продолжительной паузы.

– Станция Тиант, в наши инструкции были внесены изменения. Отгрузка не предусмотрена. Прием.

Все находившиеся в рубке вздрогнули. Лицо Билли Чена болезненно искривилось.

– Что такое? Повторите, «Ди Маггио». По-моему, я не расслышал вас. Прием.

– Повторяю, передача груза не предусмотрена, – ответил голос с «Ди Маггио». – Приказ корпорации. Ваш груз доставляется наложенным платежом, и нам приказано приступить к разгрузке лишь после поступления оплаты от «Экстра-Г». Простите, ребята, но мы ничего не можем поделать.

Последовали гневные возражения, возгласы недоверия, угрозы, скатологические эпитеты в отношении экипажа корабля и еще более уничижительные характеристики наших работодателей в «Экстраглобал».

Я как раз поглядел на дверь в рубку, когда в нее выплыл Гэри. Замерев на месте, он немедленно оценил настроение экипажа. А потом развернулся и направился обратно.

Я решил, что он собрался сделать еще прыжок по «хомячьей норке».

И ошибся.

На сей раз Гэри не стал прятаться от проблем. Он не пытался утвердиться в мысли, будто компания знает, что делает, пусть он и не понимает ее планов. Он не пытался каким угодно образом уклониться от жестокой правды, явившейся вместе с «Ди Маггио».

На сей раз Гэри сразу связался со штаб-квартирой корпорации и начал задавать вопросы, которые давно полагалось задать.

Я вплыл в его кабинет в самый разгар разговора. Мы находились в добрых десяти световых минутах от Земли, и связь с ней получалась несколько односторонней. Подобные беседы обладали преимуществами электронной почты, кроме того, срочное сообщение никто не мог прервать.

– …такова ситуация здесь, – говорил Гэри. – И я хочу знать следующее: чего вы от меня ожидаете? Собираетесь ли вы оплатить этот проклятый счет за наше питание в этом и следующем месяцах? Или нам следует собрать пожитки и отправляться домой на «Ди Маггио»?

– Мне нужны ваши указания, – продолжал Гэри. – Одно дело день ото дня управлять станцией. С этим у меня нет проблем. Но вы, похоже, хотите, чтобы я принимал здесь такие решения, от которых увиливаете сами? Вы действительно готовы принять на себя всю ответственность, если я сделаю неправильный выбор? Или вы решили просто списать всех нас и завтра утром начать какой-нибудь новый проект? Во всяком случае, у вас есть подобная возможность… а я останусь здесь и завтра утром, и послезавтра, и после-послезавтра… Говорит Гэри Уотерс с горнодобывающей станции Тиант. Жду вашего ответа.

– Я тоже подожду, – заметил я.

Гэри резко обернулся и вздрогнул.

– Не мешало бы постучать, когда приходишь подслушивать, – бросил он.

– Я просто не хотел испортить твой стиль, – ответил я. – Мне казалось, что ты – менеджер компании.

– Да. Но верность должна быть обоюдной. А они последнее время не балуют меня поддержкой.

– И чего же ты ждешь от них?

– Не знаю. Положение аховое. В соответствии с полученными вчера сообщениями мы обязаны перекачать шестьдесят тонн кислорода и водорода на «Ди Маггио» по первому требованию. Они заключили контракт и произвели платежи.

– Возможно, я ошибаюсь, но разве «Ди Маггио» не принадлежит «Экстраглобал»? По-моему, я видел его в регистре.

– Корабль принадлежит «Экстра-Г», однако его арендует компания «Солар транспорт», занимающаяся перевозками и абсолютно независимая. Ну, хорошо… в известной мере, независимая. Мы оплатили начальные расходы, но потом предоставили их собственной судьбе.

Разделение на секции. Наши опасались, что если «Солар» потонет, то увлечет за собой и «Экстра-Г».

– В высшей степени предусмотрительный поступок.

– В любом случае корпорация упирается всеми копытами, когда оказывается, что надо платить «Солар транспорт» за перевозку наших припасов. Не знаю, способны ли они сейчас сделать это – ведь речь идет о добрых двадцати миллионах мегабаксов… или они просто не хотят.

– И у тебя есть основание заподозрить свое начальство в неискренности?

– Я не получаю ответов на свою электронную почту от тех людей, которые обязаны реагировать на запросы.

– Скверный знак.

– Поэтому я не знаю, что делать, – продолжил Гэри. – Мне придется что-либо предпринять, иначе ситуация разрешится самым скверным образом. Экипаж станции не станет терпеть столь вздорных выходок своих работодателей. Люди могут взбунтоваться или еще хуже…

– Что верно, то верно.

– Чего бы мне сейчас хотелось, так это запустить камнем в один из иллюминаторов «Ди Маггио», чтобы его экипаж был вынужден оставить корабль. Тогда мы возьмем их на станцию, груз объявим спасенным и станем героями.

– Боюсь, что административное право останется не на твоей стороне, – возразил я. – Ты не можешь претендовать на участие в спасении судна, если собственными действиями поставил его в опасную ситуацию.

– Увы, это просто мечта.

– И неплохая, – согласился я. – Жаль только, что «Ди Маггио» нельзя посадить, не бросая в корабль камни.

– Жаль. Но, может быть, корпорация что-либо посоветует нам, прежде чем мы дойдем до крайности.

Мы долго ожидали ответа на послание Гэри, а потом он принялся разыскивать в холодильнике сок лайма, а я поплыл в лазарет за ромом. Я вернулся, когда депеша уже поступила.

И ничего хорошего не содержала.

– Подожди? И это все, что они посоветовали?

Гэри пожал плечами.

– Конечно, слов было больше, но смысл я тебе передал. Они не дали никакого объяснения собственным действиям, хотя наверняка чем-то там заняты.

– Не сомневаюсь, что у них очень много дел, – сказал я. – Но каких? Они реструктурируют наши долги? Или рассылают резюме в поисках работы?

– Должно быть, заняты обоими делами сразу, – вздохнул Гэри. – Но разве можно их упрекнуть? Оказавшись на их месте, я и сам сделал бы то же самое.

Гэри умолк. Глаза его были обращены куда-то вдаль – словно он заметил что-то на горизонте… Впрочем, горизонты из его кабинета не открывались – хотя бы потому, что в нем не было окон.

– А ты никогда не интересовался парнем, в честь которого эта скала получила свое имя? – спросил я, прерывая молчание.

– Тиантом? Кажется, он играл за «Бостон»?

– Лет шестьдесят или семьдесят назад. Он был питчером и играл в чемпионате страны.

– А я думал, что «Бостон» ни разу не выигрывал до наступления XXI века.

– Я же не сказал, что выигрывал. Все это было, когда в американской лиге действовало правило бьющего, и питчеры не подходили к бите. Им приходилось дожидаться своей очереди, как и всем остальным. Они обычно били навылет или бегали очень быстро. Но Тиант был знаменит не этим. Он бегал на базу. Большой был специалист. Четыре пробежки – и игра сделана.

– А к чему ты говоришь все это?

– Не знаю. По-моему, все дело в том, что ты никогда не знаешь, что делать, пока не подойдешь к бите. И иногда совершаешь нечто большее, чем от тебя ожидают.

– Ну, теперь я вдохновлен, – проговорил Гэри.

– Заметно, – ответил я. – Но, кажется, здесь я больше ничего хорошего сделать уже не могу. Пойду в коммуникационную рубку, посмотрю, как пойдут дела.

– В рубку? А что там творится?

– Там уже собрался весь свободный экипаж, и все перекидываются шутками с людьми с «Ди Маггио». Мы уже успели стосковаться по обществу, а главное – по настоящему разговору, когда ответ получаешь немедленно.

– Интересно бы послушать, – сказал Гэри. – Однако боюсь, если я сейчас явлюсь туда, бунт на борту начнется на несколько часов раньше своего срока.

– Не надо корить себя, – проговорил я. – Хочешь верь, хочешь нет, но они не обвиняют тебя в том, что сейчас происходит.

– Не знаю, почему они не делают этого, – нахмурился Гэри. – Я сам обвиняю себя.

Через несколько часов Билли Чен пробудил меня от тревожного сна.

– Профессор Санчес, у нас проблема, – объявил он.

Голос его, негромкий, но настойчивый, заставил адреналин хлынуть в мою кровь. Воображение тут же заторопилось, предлагая рассудку всевозможные варианты кошмара: авария, отказ оборудования, солнечная буря, пожар, утечка воздуха, банкротство, мятеж. Следуя за Билли, я проплыл по коридору в коммуникационную рубку.

– Что-то случилось с «Ди Маггио», – сказал Билли, как только мы оказались на месте, – оттуда сообщают о неприятностях на борту.

Сердце мое переместилось из пяток на свое законное место.

– Приведите сюда Гэри, – попросил я.

– Его уже ищут, – произнес Билли. – Он был здесь два часа назад и вел долгие переговоры с кораблем.

– Он говорил с «Ди Маггио»? О чем?

– Просто болтал. Ну, сам знаешь. Откуда ты? Сколько у тебя детей? И все такое.

– А в кабинете его сейчас нет?

– Нет. Его ищут в «хомячьей норе», но, похоже, Гэри нет и там.

– А что случилось с «Ди Маггио»?

– Подав тревожный сигнал, корабль сразу же ушел за горизонт, поэтому мы не знаем подробностей, – объяснил Билли. – И узнаем их лишь через десять минут.

Эти десять минут оказались немыслимо длинными.

Всякий раз мне казалось, что я слышу движение Гэри в коридоре, но всякий раз вместо него появлялся кто-то другой. Билли надел наушники и принялся обшаривать диапазон, прислушиваясь к сообщениям, посланным через всю Солнечную систему от одной наполненной воздухом жестянки к другой. Была самая середина ночной вахты, огни на станции притушили, и вокруг не было никого. Наступило одно из тех мгновений, когда ты слышишь, как потрескивает в глубокой тишине Вселенная, неторопливо расползаясь по швам – стежок за стежком.

Гэри возник в рубке со странной виноватой улыбкой на лице. В этот момент «Ди Маггио» вынырнул из-за горизонта.

– Эй, профессор, не поздновато ли ты сегодня засиделся? – спросил он, вплывая в рубку.

– Вся вина за это ляжет на Билли, – пояснил я. – Он не сумел отыскать тебя и поэтому выудил меня из мешка. На «Ди Маггио» что-то произошло.

– Я знаю, – ответил Гэри еще более сокрушенно, – моя вина.

– Тиант, говорит «Ди Маггио», – затрещал голос в динамике, – повторяю предыдущее сообщение. Авария на борту. Вышла из строя система жизнеобеспечения. Проклятая установка перегревается. И мы не знаем, как прекратить процесс. Есть ли у вас какие-нибудь идеи?

Я посмотрел прямо на Гэри, и он побагровел, как свекла.

– Мистер Уотерс, что это вы учинили?

– Профессор, я совершил очень скверный поступок. Возможно, меня из-за этого уволят. Или даже арестуют. Но ничего другого я так и не сумел придумать.

– И что же ты сделал?

– Я пришел сюда и принялся болтать с их старшим инженером. Хороший парень из Джакарты, оставил дома жену и двоих детей. Он хочет заработать здесь, а потом вернуться домой и посвятить все свое время рыбной ловле.

– Ну и?..

– Известно ли тебе, что в каютах «Ди Маггио» установлено такое же оборудование, как и у нас? «Экстра-Г» не станет попусту тратиться на отдельный проект. Проектировщики просто по-новому разместили узлы вокруг силовой рамы – и все. А сами системы такие же, и фокусы у них одинаковые.

– И что же ты сделал?

– Я просто рассказал ему о депеше из отдела технического обслуживания – той самой, которая рекомендовала нам заняться проверкой системы жизнеобеспечения и причинила такие неприятности. Той, из-за которой перегрелась система жизнеобеспечения.

– Ты не мог этого сделать!

– Я сделал это.

– И они так и не получили следующее распоряжение, отменяющее предыдущее?

– Все произошло лишь несколько недель назад. С какой скоростью, по-твоему, корпорация будет реагировать на подобные факты?

– Во всяком случае, торопиться она не станет, – признал я.

– Итак, «Ди Маггио» попал в беду.

– Похоже, что так.

– А тебе не кажется, что нам следует помочь им? – спросил Гэри.

– Я думаю, в первую очередь мы предложим им оставить корабль. А сами приступим к спасательным работам. В случае удачи – наши родные припасы достанутся нам, так?

Я нахмурился.

– Ты понимаешь, что затеял?

– Конечно, – закивал Гэри. – Я проглядел законы о спасении. Как только экипаж оставит корабль, мы имеем право немедленно приступить к спасательным работам. Можно сбросить давление в обитаемом блоке до тех пор, пока система жизнеобеспечения не остынет, а потом вновь наддуть его и разрешить экипажу вернуться. Тем временем мы выгрузим все, что нам положено. А они получат свой корабль и продолжат путь. И мы будем лакомиться креветками и шоколадом еще шесть месяцев.

– Ты же знаешь, что не имеешь права претендовать на премию за спасение судна, если сам же причинил ему ущерб.

– Пусть они это докажут, – парировал Гэри.

– Но что ты будешь делать, если компания все-таки догадается?

– Компания может катиться прямо в воздушный шлюз, – решительно объявил Гэри. – Три часа назад мне сообщили, что «Экстра-Г» ликвидируется. С завтрашнего дня мы оказываемся свободными агентами. Причем жалованье, заметь, будет выплачено нам до конца следующего года.

По спине моей пробежал холодок.

– Даже не помню, когда мне приводилось быть свободным агентом. Сколько же лет прошло с этого времени?

– А мне нравится, – заявил Гэри. – Я никогда не был хорошим менеджером. Невзирая на челюсть.