Текст книги "Журнал «Если», 1999 № 08"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Клиффорд Дональд Саймак,Фредерик Пол,Джин Родман Вулф,Андрей Синицын,Андрей Щербак-Жуков,Терри Бэллантин Биссон,Дмитрий Караваев,Владислав Гончаров,Тимофей Озеров,Александр Ройфе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Докладывает станция номер семнадцать, – послышался уже Другой голос. Это был измерительный пост на разливочном заводе. – У нас отставание уже несколько уменьшается и время приближается Квосточ… о, быстро, быстро!.. Рой уловил запах приманки и полетел вслед за ней.

Голос, дрожащий от удивления: «На семнадцатом ноль отклонения. Невероятно! Неужели это подействовало так стремительно?»

– Энди, проверь еще раз данные с, семнадцатого и доложи, – Приказал руководитель проекта.

Пауза. Потом: «Да, у них чисто. Никаких сомнений».

Копински повернулся в ту сторону, где стоял отец Мойнихэн.

– Я начинаю думать, что ваша сумасшедшая идея действительно может сработать.

– Да, мысль оказалась удачной, – скромно заметил священник.

До конца дня «Дворник-1» ездил по отдаленным закоулкам аэропорта, приманивая новые толпы невидимых «времеедов». И везде, где он проезжал, часы, показывавшие отставания во времени, начинали вести себя нормально, на что все надеялись, но во что никто не смел поверить.

К ночи все измерительные посты вокруг карантинной зоны отрапортовали нулевые результаты. «Дворник-1» выехал за линию шлагбаума, направляясь через индустриальные паркинги и железнодорожные ветки Джерси-сити к западному берегу Гудзона. Оттуда конвой повез прожорливых пленников через Голландский туннель и затем опять на Манхэттен. На следующее утро все приборы показывали, что район Джерси чист.

Руководитель проекта с довольным видом откинулся на спинку кресла.

– Кажется, испытания прошли успешно, – сказал он двум лейтенантам, сидевшим по обе стороны от него. – О’кей, давайте попробуем теперь взять объект покрупнее, пока от этого города еще что-то осталось. Включите все датчики зоны и доложите в кабинет губернатора. Немедленно приступаем к плану ЭКСТЕРМИНАТОР. Дайте план заражения на экраны.

00:14

Во всем Нью-Йорке стояла невероятная тишина. Небоскребы были пусты и молчаливы, как камни гигантского кладбища. Не светилась ни одна витрина, ни одно окно в офисе или квартире; не видно было ни одной неоновой рекламы, ни одного работающего светофора; не слышалось движения лифтов или шума мотора. Электричество было полностью отключено, строжайше запрещалось пользование любыми приборами, работающими на батарейках. Госпитали были эвакуированы, деловые предприятия закрыты, а большинство жителей удрало в пригород, где еще сохранялось подобие привычных удобств. Отряды полиции и национальной гвардии патрулировали улицы, охраняя пустые здания от грабежей. По всему городу была развернута сеть станций для слежения за капризами местного времени, а инженерные службы вели постоянный контроль за состоянием зданий.

Копински, одетый в нейлоновую куртку поверх пиджака, сидел в полицейском вертолете, кружившем над Ист-Ривер в районе южной оконечности острова Рузвельта. Рядом с ним примостился отец Мойнихэн, а напротив, через проход – Эрингер и Дина. Уэйд с Грауссом и еще несколько ученых и пара официальных лиц из Вашингтона находились в задней части кабины.

Внизу, на береговой линии Манхэттена, виднелось нечто, напоминающее густое красное облако. Оно окутывало две большие, привязанные друг к другу баржи, стоявшие у причала военно-морских сил. На некотором удалении от них, у самого края облака выстроилась целая флотилия буксиров. Между ними и баржами было протянуто множество канатов.

На одной барже уже работала передвижная дизель-электростанция и грохотали насосы, качавшие забортную воду для охлаждения. Бесчисленные переплетения кабелей и шлангов связывали ее с соседней баржей, над палубой которой был растянут брезентовый навес. Под брезентом скрывалась увеличенная копия той приманки, которая выдержала проверку под именем «Дворник-1». Она представляла собой несколько сотен ящиков с электроникой, аккуратно сложенных в многоярусную пирамиду. Здесь были суперкомпьютеры из подземных этажей Сайкомпа, уцелевших после обвала здания, гигантские машины из банков и с Уолл-стрит, мощные процессоры из разных бюро по обслуживанию коммерческих центров, исследовательских институтов и колледжей. Но во всем этом нагромождении искусственного интеллекта не было ни одного мотора или подшипника – никаких механических элементов, которые разбухали от созданного «жуками» пространства и очень быстро выходили из строя; только блоки с электроникой, которая способна проработать несколько дней, прежде чем окончательно разрушиться. Компьютерам не надо было решать никаких полезных задач. Единственное, что от них требовалось, – исполнять программы, вызывающие наибольшую частоту переключений в каждом контакте и узле.

На этом крохотном пятачке были сосредоточены миллионы самых быстрых в мире электронных микросхем, и они развивали невероятную плотность операций.

На палубах барж и на набережной кипела работа – так, по крайней мере, считали люди, наблюдавшие за всем происходящим с вертолетов и курсирующих вокруг судов. Но стоило посмотреть в бинокль на фигуры, которые двигались между связками кабелей, размаивали флажками с буксиров и сновали вниз и вверх по сходням, – и возникало впечатление, что все они перемещаются со странной, сонной медлительностью. Это казалось тем более странным, что речь шла о добровольцах, которые работали за тысячу долларов в час. Замедление времени в районе барж приблизилось к двадцати пяти процентам, а в непосредственной близости от компьютеров терялось не менее сорока пяти минут в час.

Здесь была создана электрическая активность, эквивалентная грозовому шквалу в центре Сахары. Перестав быть источником пищи для «времеедов», Нью-Йорк обратился в пустыню. А чтобы увести стаи вредителей от малейших соблазнов, которые могли встретиться им в опустошенном городе, для них был приготовлен пир.

И приманка сработала. Уже в течение нескольких дней контрольные замеры свидетельствовали о нормальном течении времени, к тому же прекратились случаи разрушения зданий. Как и в Ньюарке, немногочисленные локализованные очаги оставались на границах зоны, но за ними днем и ночью охотился целый батальон громоздких «Дворников», доставляя их в общий загон. Сообщений о потерях времени больше не поступало, а его замедление в районе барж поднялось до крайней отметки. Пьер Дудочник сделал свое дело. Теперь осталось уничтожить «крыс».

На другом берегу реки, в Куинз-сайде, появилась красная точка. Она росла, становясь все более четкой, затем медленно поднялась вверх и повисла на высоте нескольких сотен футов над командным постом, координирующим действия всех подразделений. Воздушный шар был сигналом к началу завершающей стадии всей операции.

– Вот он, ребята, – прозвучал сквозь шум моторов громкий голос пилота.

– Йа, теперь фижу. Та, та, фоздушный шар, – раздался сзади возбужденный голос Граусса. Дина вытянула шею, пытаясь увидеть шар над крышами домов.

– Это он? Значит, внизу все в порядке?

– Будем надеяться, что так, – пробормотал сидевший рядом Эрингер.

– Хотите, чтобы я опустился пониже и проверил? – спросил пилот.

– Опуститесь, – послышался голос Уэйда.

Вертолет сделал круг и снизился над восточным берегом. Когда он подлетел поближе, второй пилот стал рассматривать в бинокль сигналы на флагштоках внизу. Летчики не могли пользоваться ни радио, ни радарами, ни навигационной электроникой… Те же ограничения, только в еще большей степени, распространялись на наземное управление и другие службы внизу, где связь ограничивалась гонцами, семафорами, азбукой Морзе и минимальным количеством полевых телефонов.

– Все часы синхронизировались, – доложил пилот. – Последние следы инфекции исчезли. Приступаем к Зеленой Фазе.

– Слышали? Хвала всем святым! – воскликнул отец Мойнихэн.

В кабине раздались поздравления, все пожимали друг другу руки.

Эрингер повернулся и обнял Дину. Уэйд с удовлетворением похлопывал по ручкам сиденья.

Вертолет снова взмыл вверх и полетел к красному облаку над баржами на стороне Манхэттена. Все сходни были уже убраны. В жутковатом багровом тумане по палубам медленно передвигались фигуры людей, занятых последними приготовлениями к отплытию. Затем взбитая винтами вода превратилась в оранжевую пену, и буксиры один за другим начали вытягиваться вперед, чтобы занять свое место в строю.

Медленно-медленно, как казалось наблюдателям наверху, суда разделились на два веера – по пять буксиров на каждую баржу. Красное облако отделилось от береговой линии, странная армада вырулила на середину Ист-Ривер и поплыла вниз. Она прошла под Бруклинским мостом и двинулась дальше к заливу.

Там корабли, погруженные в свою красную ауру, целую неделю простояли на якорях в миле от берега. За это время еще несколько ранее незамеченных стай «времеедов» были найдены на берегу, отловлены и доставлены на баржи плавучей копией «Дворника». Теперь уже ни один тест не обнаруживал следов их присутствия ни на Манхэттене, ни в близлежащих районах.

И вот настал час последних, завершающих действий. Грузовое судно, заранее подготовленное и ожидавшее в доках Южного Бруклина, подошло к баржам. Это был корабль водоизмещением двадцать тысяч тонн, с герметичными трюмами и мощным компьютерным оборудованием. Электронику на баржах, которая уже выработала весь свой ресурс и была на грани остановки, выключили и, следуя заранее составленному плану, переправили всю стаю на новое место заключения. После этого плавучий саркофаг был отправлен за тысячу миль в Северную Атлантику и там затоплен. И едва лишь корабль лег на грунт под пятимильной толщей воды, как вся аппаратура отключилась.

На океанском дне воцарилось полное спокойствие. Никакого движения, никаких перемен. Вечное время. Время, с которым ничего не происходит. Спокойное время. Пресное, скучное, невкусное и несъедобное время.

И все «времееды» умерли от голода. То есть почти все. В изолированном отсеке продолжал работать небольшой компьютер, обеспечивая кормом некоторое минимальное количество особей. Аппаратура автоматически подстраивала программу, чтобы поддерживать популяцию в заданных рамках, и периодически передавала данные на бакен на поверхности моря. Оттуда они поступали через спутник на сушу. Это была идея Эрингера. Ему удалось убедить полицейское начальство, что раз такие создания существуют, то они являются постоянной угрозой для всей земной цивилизации. Следовательно, человечеству необходимо разработать средства защиты. Поэтому было решено сохранить образцы для будущих исследований.

00:15

Нью-Йорк снова ожил. Слух опять ласкали привычные шумы уличного движения. Еще предстояло убрать кучи мусора и восстановить разрушенные здания, но в целом жизнь вошла в нормальную колею.

Копински как раз подшивал последние страницы к делу, когда ему позвонили из дежурной комнаты с сообщением, что внизу находится отец Мойнихэн.

– Да, конечно. Пропустите святого отца наверх, – ответил Копински.

– Кто это? – спросила Дина, когда он положил трубку.

Сегодня они занимались поисками изобретателя нового компьютерного вируса. Этот вирус плодился с необыкновенной скоростью, обнаруживая себя на дисплеях внезапным появлением зловещих, прямо-таки апокалиптических проклятий и угроз. Сейчас Дина вместе со своей сумкой была скрыта за стопками книг по программированию. Однако Копински отметил, что на девушке был нарядный новый костюм, а также тщательно подобранные под него туфли. Кроме того, она собрала волосы в причудливый хвост.

– Это отец Мойнихэн, – ответил Копински. – Не пора ли нам пополнить запасы чая?

– Мы израсходовали только половину первой пачки. Может, вскипятить воду?

– Не стоит. Уже время ленча. – Копински повернулся и кивнул в сторону стола и царившего на нем беспорядка. – Как у вас продвигается дело?

– Весьма любопытно. По некоторым формальным признакам компьютерный вирус напоминает живое существо. Похоже, мы могли бы притянуть этого шутника по статье о незаконной пересылке животных по почте.

– Только не говорите об этом Грауссу. Он заставит нас искать целый зоопарк.

По последним сведениям, знаменитый теоретик теперь вынашивал идею о возможности существования иных жуков – таких, которые питаются пространством, превращая его во время. Отсюда вытекала принципиальная возможность продления жизни и избавления от старости – в том случае, если «пространствоеды» будут где-либо обнаружены.

Тут раздался легкий стук в дверь, и вошел отец Мойнихэн. Он снова был в черном плаще и с зонтиком.

– Я проходил мимо и решил заглянуть, – произнес он в качестве приветствия. – Какое сегодня великолепное утро, скажу я вам! Так радует, что наш город снова принял предначертанный Богом облик. Я вижу, вы оба заняты, и не буду вас задерживать. Мне только хотелось узнать, нужны ли еще книги, которые я приносил… Кажется, дело повернулось так, что от них было немного проку.

– Думаю, Дина их прочитала, – ответил Копински.

– Они оказались очень интересными, – подтвердила Дина. Девушка встала, попутно свалив стопку учебников рядом со стулом, и принялась искать книги священника среди папок и бумаг. – Вот, по-моему, это ваши.

– Вот и отлично… Могу я спросить вас, чем вы сейчас занимаетесь?

– Опять жуки, – вздохнула Дина.

– О нет, вы шутите.

– Но на этот раз из нашей Вселенной. Кто-то развлекается компьютерными вирусами.

– Но тут нет особой спешки, – вмешался Копински. – Мы с Диной как раз собирались перекусить. Не желаете ли присоединиться к нам? Куда бы вы хотели пойти?

– Здесь поблизости есть недорогой ресторан, где подают отличную баранину, а портер не хуже, чем в самом дублинском Сент-Джеймс Гейте.

Копински кивнул.

– Согласен. – Он взглянул на Дину. – Ну как, попробуем?

Дина покраснела и стала перебирать бумаги у себя на столе.

– О, это было бы просто замечательно, но так получилось, что я уже договорилась с Грэхэмом, если он зайдет за мной… Я хочу сказать, что он должен зайти, а если не зайдет, значит, что-то случилось и он не смог… Вы понимаете…

– Да, конечно, – успокоил ее священник и, поклонившись, взял пакет с книгами.

– Мы только проводим вас до двери, – уточнил Копински.

Они как раз выходили из лифта в главный вестибюль, когда дверь открылась, и появился Эрингер. На нем была накрахмаленная белая рубашка с галстуком в диагональную полоску, блейзер, отутюженные габардиновые брюки, а через руку перекинут светлый плащ.

Эрингер смущенно улыбнулся.

– Приятно снова видеть город нормальным, – заметил он, пожимая руки детективу и священнику.

– И когда со временем все в порядке, – согласился Копински.

– Я похищу вашу помощницу примерно на час, – с деланной небрежностью обронил Эрингер, когда они выходили на улицу.

– Нет, так нельзя, – нахмурился детектив. – Кажется, в отделе есть правило, согласно которому вы обязаны доказать необходимость подобного действия.

– Что? Такие строгости даже для вашего консультанта? А кто, как не я, помог вам справиться с одним из самых сложных дел!

– Хм… В таком случае вас, наверное, можно освободить от формальностей.

– Вот здорово! А то я никогда не умел правильно заполнять бланки.

– Ладно уж, катитесь отсюда, – смилостивился Копински.

Просияв, Эрингер повернулся к Дине. Она взяла его под руку, и счастливая парочка скрылась за углом.

– Остались только мы с вами, – обратился Копински к отцу Мойнихэну. – Так что вы говорили о том местечке с хорошим портером?

– Я думал, вы на работе, – заметил святой отец.

– Ну, есть дни, когда я тоже бываю свободен. И решил, что сегодня как раз один из них. Вы несете зонтик. Давайте мне пакет.

Полицейский и священник пошли рядом и скоро исчезли в толпе спешащих горожан.

Перевела с английского Надежда ХАУСТОВА

Терри Биссон
Путь из верхнего зала

– Вы почувствуете легкий озноб, – сказал служитель. – Не волнуйтесь. Просто отдайтесь происходящему. Хорошо?

– Хорошо, – ответил я. Все эти инструкции я слышал не впервые.

– Вы почувствуете легкое замешательство. Не волнуйтесь. Какой-то частью своего разума вы будете сознавать, что все это – игра, а другой его частью – где находитесь в виртуальности. Просто отдайтесь происходящему, хорошо?

– Хорошо, – сказал я. – Собственно, я все это уже слышал. В прошлом году я был на «Амазонских приключениях».

– Ах вот как? И все равно мне положено вас проинструктировать, – произнес служитель. – На чем мы остановились? О да, не спешите. – Служитель был в белом халате и ботинках, которые громко скрипели. На поясе у него висел маленький серебряный молоточек. – Если вы тут же начнете пристально все рассматривать, вообще ничего не возникнет. Потерпите, и все появится. Хорошо?

– Хорошо, – сказал я. – А как?..

– Ее имени вам пока не сообщат, – разъяснил он. – В демо-версию оно не включено. Но купив путевку, вы узнаете его автоматически. Готовы? Прилягте. Сделайте глубокий вдох.

Не задумываясь о том, готов я или нет, ящик скользнул в бокс, и я на миг запаниковал. Как, помнится, и в прошлом году. От паники начинаешь хватать ртом воздух. Потом – едкий запах витазина. И опаньки. Точно пробуждаешься ото сна. Я оказался в озаренной солнечными лучами комнате с мохнатым ковром и высокими стеклянными дверями. Она стояла у этих дверей, за которыми виднелось нечто, похожее на оживленную улицу – собственно, пока вы не начинали рассматривать ее пристально, это была самая настоящая оживленная улица.

Я ни к чему пристально не присматривался. Я человек осторожный. Она была одета в нижнюю рубашку из бордового жатого шелка с корсажем в стиле ампир; передние планки на вертикальной шнуровке, зауженная спинка утянута перекрещенными тесемками. Она была без чулок, босиком, но ее ступней я никак не мог разглядеть. Со свойственной мне осторожностью я решил к ним не присматриваться.

Мне понравилось, как обтягивает ее бока корсаж. Спустя какое-то время я оглядел комнату. Плетеная мебель, несколько горшков с растениями, низкая дверь. Пригнувшись, чтобы не ушибиться о притолоку, я переступил порог и оказался на кухне с кафельным полом и синими шкафами. Она стояла у раковины, укрепленной под небольшим окном, в котором виднелся зеленый, блестящий от росы дворик. Она была одета в боди из зеленого панбархата с длинным рукавом, низким декольте а-ля-кокет, выемками у бедер и закрытой спиной. Мне понравилось, как бархат обтягивает ее спину. Я встал рядом с ней у окна и стал глядеть, как малиновки то садятся на траву, то взлетают. Каждый раз это была одна и та же малиновка.

Зазвонил белый телефон, висевший на стене. Она сняла трубку и передала ее мне; как только я поднес трубку к уху и услышал длинный гудок, мой взгляд уперся в облака, которые на поверку оказались протечками на потолке зала Ожидания.

Я сел в ящике.

– Это оно и было? – спросил я.

– Демо-версия, – поправил служитель и, скрипя ботинками, подошел к моему выдвинутому ящику. – Телефон выводит вас из системы. А двери позволяют подниматься с уровня на уровень.

– Мне понравилось, – сказал я. – С завтрашнего дня я в отпуске. Где купить путевку?

– Погодите немного, – произнес служитель, помогая мне выбраться из ящика. – В ТДВ пускают только по приглашениям. Попробуйте поговорить с Сиснерос из отдела работы с клиентами.

– ТДВ?

– Это мы его так прозвали.

– В прошлом году я был на «Амазонских приключениях», – сказал я доктору Сиснерос. – В этом году у меня есть свободная неделя, начиная с завтрашнего дня, и я зашел за путевкой на «Арктические приключения». И тут увидел в буклете демо-версию «Тайного дворца Виктории».

– «Виктория», в сущности, пока еще не открыта, – пояснила она.

– Собственно, некоторые сектора именно сейчас проходят бета-тестирование. Можно посетить лишь залы Среднего и Верхне-среднего уровней. Но для пятидневного тура их хватит с лихвой.

– Сколько же у вас залов?

– Уйма, – она улыбнулась. Ее зубы выглядели новехонькими. На столе у нее была маленькая табличка: «Б.Сиснерос, д-р философских наук». – В чисто техническом плане ТДВ – иерархическая пирамидальная цепь, поэтому Средний и Верхне-средний уровни включают в себя все залы, кроме одного. Все, кроме Верхнего зала.

Я покраснел. Я краснею из-за любой ерунды.

– Но за пять дней вы все равно не заберетесь так высоко, – она вновь продемонстрировала мне свои новые зубы. – И поскольку бета-тестирование еще не завершено, мы можем сделать вам специальное предложение. Путевка будет стоить не дороже «Амазонских» или «Арктических приключений». Пятидневная рабочая неделя с девяти до пяти – за 899 долларов. Могу вас заверить, что в будущем году, когда «Дворец Виктории» откроется официально, цена значительно вырастет.

– Меня все устраивает, – сказал я и встал. – Оплата?

– В бухгалтерии. Но, пожалуйста, присядьте еще ненадолго, – она раскрыла перед собой папку. – Вначале я должна задать вам анкетный вопрос. Почему вы хотите провести отпуск во «Дворце Виктории»?

Я пожал плечами, силясь не краснеть:

– Это нечто оригинальное. Меня такие вещи интригуют. Можно сказать, что я в некотором роде фанатик ВР.

– Неопосредованного опыта, – поправила она, поджав губы. – И, скажите уж лучше, энтузиаст.

– Хорошо, «Эн-О». Разница невелика, – каждая фирма изобретает собственный термин. – Мне это нравится под любым названием. Моя мамуля говорит, что…

Подняв руку, как регулировщик, доктор Сиснерос остановила поток моих фраз.

– Такой ответ мне не подходит, – заявила она. – Дайте-ка объясню. В связи с его содержанием «Дворец Виктории», в отличие от всяких «Амазонок» и «Арктик», не может быть отнесен к категории симуляционных приключений. Согласно закону мы можем эксплуатировать его лишь в качестве терапевтической игры-симуляции. Вы женаты?

– В некотором роде, – сказал я. С той же легкостью я мог бы ответить: «Не так чтобы очень».

– Это хорошо, – она что-то черкнула на листочке. – Самые подходящие для «Дворца Виктории» клиенты – практически единственные, кого мы можем туда допустить – это женатые мужчины, желающие усовершенствовать интимную сторону своей супружеской жизни через непредвзятый анализ своих наиболее затаенных сексуальных фантазий.

– Вы меня насквозь видите, – сказал я. – Я и есть женатый мужчина, желающий совершенствовать интимную сторону жизни.

– Годится, – проговорила доктор Сиснерос. Сделав еще одну пометку в папке, она с улыбкой пододвинула ее мне. – Распишитесь вот здесь и завтра утром, ровно в девять, можете начинать. Бухгалтерия дальше по коридору, слева.

В тот вечер мамуля спросила:

– Чем ты сегодня занимался? Если вообще хоть чем-нибудь занимался, конечно.

– Был в «Пути, ведущем вглубь», – ответил я. – Купил путевку. Завтра у меня начинается отпуск.

– Ты уже два года нигде не работаешь.

– Работу я бросил, а отпуск – нет, – возразил я.

– Ты разве уже не путешествовал по этому «Пути вглубь»?

– В прошлом году я был на «Амазонских приключениях». В этом роду я попробую… э-э-э… «Арктические».

Мамуля окинула меня скептическим взглядом. Она всегда на меня так смотрит.

– Нас ждут полыньи и охота на тюленей, – сообщил я.

– Кто эта Полинья? Наконец-то новенькая!

– Это места, которые никогда не затягиваются льдом.

– Делай, как знаешь, – вздохнула мамуля. – Можно подумать, тебе требуется мое разрешение. Можно подумать, оно тебе хоть раз в жизни требовалось. Тебе опять письмо от Пегги-Сью.

– Мамуля, ее зовут Барбара-Энн.

– Невелика разница. Я за него расписалась и положила там, вместе с остальными. Тебе случайно не кажется, что его следует хотя бы распечатать? У тебя их уже во-от такой штабель на той штуке, которую ты зовешь туалетостоликом.

– А что у нас на ужин? – спросил я, чтобы переменить тему.

На следующее утро я стоял первым в очереди к дверям «Пути, ведущего вглубь». Ровно в девять меня впустили в зал Ожидания. Я сел на табуретку перед своим ящиком и переоделся в халат и вьетнамки.

– Для чего этот серебряный молоточек? – спросил я, когда появился служитель Скрипучие-Ботинки.

– Иногда ящики туго открываются, – пояснил он. – Или туго закрываются. Ложитесь. Прошлым летом вы были на «Амазонских», верно?

Я кивнул.

– Так я и думал. На лица у меня память просто зверская, – он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины. – Высоко поднялись по реке? Анды было видно?

– Да, на самом горизонте. Девушки-индианки носили узкие лифчики из коры.

– В ТДВ узеньких лифчиков немерено. За пять дней успеете прилично подняться. Только не торопитесь осматриваться в комнатах: понимаете, чтобы войти в дверь, вам достаточно ее увидеть. Наслаждайтесь не слеша. Зажмурьтесь.

Я зажмурился.

– Спасибо за совет.

– Я составлял программу, – пояснил он. – Сделайте глубокий вдох.

Ящик скользнул в бокс. Едко запахло витазином, и я точно пробудился от сна. Я находился в сумрачной библиотеке. Стены были обшиты дубовыми панелями. Она стояла у окна с узкими стеклами в тюдорианском стиле, за которым виднелось что-то вроде сада. Она была одета в короткую комбинацию из изумрудно-зеленого шелка с апельсиновой искрой, обшитую по боковым швам трепещущими кружевными рюшами. Сильно декольтированный корсаж, украшенный матерчатыми пуговицами. Широко расставленные, обшитые кружевами бретели. На миг мне померещилось, что я не знаю ее имени, но тут оно само сорвалось с моего языка:

– Шемиз [1]1
  Шемиз (фр.) – нижняя рубашка. (Прим. перев.)


[Закрыть].

Так, разжав кулак, обнаруживаешь на ладони вещицу, о которой просто-напросто забыл.

Я подошел к окну и встал рядом с Шемиз. Сад на поверку оказался участком земли, разгороженным низкими живыми изгородями и расчерченным дорожками, которые были посыпаны гравием. Все это начинало мелко дрожать от слишком пристального взгляда. Отвернувшись от окна, я увидел дверь. Она была в дальней стене, между двумя книжными шкафами. Пригнув голову, я переступил порог и оказался в спальне, оклеенной обычными бумажными обоями. Окно с белыми переплетами. Вязаные половики на некрашеном сосновом полу.

– Шемиз, – позвал я. Она стояла в простенке между окон, одетая в боди из кремово-белого стрейч-атласа, с чашечками на проволочном каркасе, обшитыми белыми кружевами, и треугольным вырезом. Верхушки деревьев под окном трепетали, точно от ветра.

Очевидно, я поднимался все выше. На атласной спинке ее боди был низкий треугольный вырез, повторявший своими контурами передний. Мне понравилось, как врезаются в ее тело бретельки. Едва повернув голову, я увидел дверь. Она была на ступеньку ниже комнаты, и пришлось пригнуться. Я оказался в длинном темном зале с узкими окнами, закрытыми плотными шторами. Шемиз сидела на вычурно изогнутой козетке, одетая в сорочку в стиле «куколка» из небесно-голубого тюля, отделанную кружевными оборками. Под сорочкой были видны лифчик из кружев-гофре и такие же трусики. Одной рукой я отдернул штору. Далеко внизу я узрел кроны деревьев, а под ними – булыжные мостовые, мокрые от дождя.

Я сел рядом с ней. Она по-прежнему была обращена ко мне затылком, но я чувствовал, что она улыбается. Действительно, почему бы ей не улыбаться? Она существовала лишь в те минуты, когда я был рядом с ней. Она была обута в легкие туфельки, отделанные кружевом, как и ее трусики. Я не помешан на женских ступнях, но в этих туфельках ее ножки выглядели очень привлекательно. Я смаковал наслаждение, пока кружева ее трусиков не отпечатали свой узор в моем сердце. И вдруг мне послышалось, будто какой-то слабый голосок взывает о помощи.

Оглянувшись, я увидел в стене низкую, полукруглую дыру, ненамного больше мышиной норы. Мне пришлось ползти по-пластунски, и все равно я еле протиснулся в нее, выставив вперед плечо.

Я оказался в коридоре без единого окна с бетонным полом. Стены были голы. Пол – холодный и какой-то кривой. Стоять было трудно. У стены штабелем лежали свеженапиленные доски. На этом штабеле сидела девушка в красной кепке. Кепке типа бейсболки.

Девушка встала. Она была одета в футболку с надписью:

МЕРЛИН СИСТЕМС

НАШ СОФТ РАБОТАЕТ, КАК ЛОШАДЬ

Я понял, что, кажется, ничего не понимаю.

– Шемиз?

– Нет, не Шемиз, – ответила она.

– Не Шемиз, – произнес я. – Что вы тут делаете? Это мои…

– Тут ничего вашего нет, – процедила она. – Вы сейчас не в ТДВ. Вы в параллельке. В цикле программиста.

– А как же сюда попали вы?

– Программист – это я.

– Девушка-программист?

– Естественно. Девушка и программист, – под футболкой у нее были мешковатые белые хлопчатобумажные трусики. – Ну, что вы думаете?

– Думать от меня не требуется, – я почувствовал, что начинаю злиться. – Это Неопосредованный опыт. А вы не относитесь к числу моих фантазий.

– Погодите с выводами. Я дева, заточенная в темнице. А вы настоящий мужчина. Вы ведь пришли на мой зов, верно? Мне нужно, чтобы вы помогли мне попасть в Верхний зал.

В Верхний зал! С какой небрежностью произнесла она эти три слова.

– Говорят, он еще не открыт.

– Открыт-открыт – для тех, кто знает дорогу, – возразила она. – Есть короткий путь через мышиные норы.

– Мышиные норы?

– Чересчур много вопросов задаете. Я вам покажу. Только делайте именно то, что я скажу. Самостоятельно вам осматриваться нельзя.

– Это почему же? – я вновь почувствовал, что начинаю злиться. И огляделся по сторонам, просто чтобы настоять на своем. И увидел дверь.

– Потому, – пробурчала девушка у меня за спиной.

Но я уже переступал порог, пригнув голову. И оказался на старомодной кухне с белыми деревянными шкафчиками. Шемиз стояла у стола, помешивая в горшке огромными ножницами. Она была одета в облегающий, очень открытый лифчик без бретелек, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней оказались трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые.

– Шемиз! – воскликнул я. Интересно, озадачило ли ее мое исчезновение.

Разумеется, не озадачило. Позади нее кто-то либо выходил, либо входил в дверь кладовой.

Это был я.

Я был одет в халат с эмблемой «Пути, ведущего вглубь».

Это действительно был я.

Мой взгляд уперся в пятнистый потолок зала Ожидания.

– Что случилось? – спросил я. Мое сердце бешено стучало. Слышался отчаянный скрип ботинок. Где-то взревела сирена. Других выдвинутых ящиков, кроме моего, не было.

– Система грохнулась, – сказал служитель. – Вас вызывают в отдел работы с клиентами. Срочно.

– Судя по нашим инфокартам, вы побывали там, где никак не могли оказаться, – заявила доктор Сиснерос. Она все время переводила взгляд с папки, лежащей на столе, на экран монитора. – В районах, куда вы не имели ни малейшей возможности попасть, – глянув на меня, она сверкнула своими новыми зубами. – Или вы что-то от меня скрываете?

В сложных ситуациях я всегда предпочитаю косить под идиота.

– Что, например?

– Вы случайно не видели во дворце еще кое-кого? Помимо вас и вашего визуального «Эн-0»-конструкта?

– Еще одну девушку? – я решил поддаться первому движению души. Она обычно предпочитает врать. – Нет, не видел.