Текст книги "Отчаянный шаг"
Автор книги: Кейти Макалистер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– …хотя некоторые говорили, что ты добьешься невозможного и он сделает тебе предложение…
Лучше всего она помнила его глаза. Глубокого темно-сапфирового цвета, иногда почти цвета индиго, с отчетливым черным ободком. Над ними – две темно-русые брови немного темнее, чем ее собственные волосы, а сами глаза пронзали насквозь и, не обращая внимания на самую впечатляющую внешность, смотрели прямо в душу.
– …но, потом твоя кузина вышла замуж, а он вернулся в свое имение в Шотландии. Я говорю, конечно, об…
– Аласдэре Макгрегоре, лорде Карлайле. – Шарлотта выдохнула эти слова за миг до того, как Каролина собралась их произнести.
– Да, – согласилась Каролина, все еще пристально наблюдая за подругой. – Единственный мужчина, интересовавший тебя в том сезоне.
– Аласдэр, – пробормотала Шарлотта, снова видя перед собой лицо красивого шотландца. – Он был такой красивый, такой стремительный, такой загадочный. Всем хотелось оказаться рядом с ним, все леди боролись за то, чтобы привлечь его внимание.
– По-моему, он был тобой увлечен, – медленно произнесла Каролина.
Шарлотта закрыла глаза и покачнулась, вспоминая, как приятно было с ним танцевать или сидеть рядом в коляске, катаясь по парку. Один раз ей показалось, что он вот-вот ее поцелует, но им помешали, и поцелуй не состоялся.
– Аласдэр Макгрегор. В нем было все, чего я хотела от мужчины.
Она открыла глаза и обнаружила, что Каролина понимающе смотрит на нее. Вздернув подбородок, Шарлотта встала, подошла к окну и невидящим взором посмотрела на садик, поигрывая шнуром от шторы.
– И до сих пор есть.
Глава 2
Аласдэра Макгрегора преследовали.
Это ощущение стало привычным за те несколько дней, что он вернулся в Лондон. Вместе с наступлением утра появлялись барышни, мистическим образом подворачивающие щиколотки на ступеньках, ведущих к его парадной двери (при этом барышни немедленно сообщали, что им требуется длительный восстановительный отдых в его доме). После обеда те случайные дамы, мимо которых он проезжал верхом, внезапно падали в разнообразные водоемы, украшающие лондонские парки, громко кричали, барахтались в воде и призывали его на помощь. А вечерами вдовы, ни с кем не связанные любовными отношениями, соблазняли его своими теплыми, надушенными телами, намекая на постель, причем не обращали ни малейшего внимания на такие мелочи этикета, как приглашение или хотя бы влечение.
Дэр прожил на свете уже тридцать два года, он был высок и достаточно широк в плечах, да еще и гордо носил титул седьмого графа Карлайла – все это делало его желанной добычей в глазах дам из светского общества, в особенности тех, кто вышел на ярмарку в поисках мужа.
– Бэтсфоум!
– Да, милорд?
– У меня покалывает в затылке.
– Опять, милорд?
– Да, опять. На горизонте появилась леди?
Дворецкий, шедший перед своим хозяином, остановился, осмотрел улицу, вздохнул и повернул к Карлайлу скорбное лицо.
– Юго-юго-запад, милорд. В розовом фаэтоне такого ядовитого цвета, что от одного взгляда на него у меня резко заболел левый висок.
Дэр выругался и ускорил шаг.
– Должно быть, это миссис Бентон. Она последние три дня пытается привлечь мое внимание. Близко? Как думаешь, мы успеем дойти до «Данбриджа и Сторма» до того, как она с нами поравняется?
Бэтсфоум, изначально нанятый в качестве дворецкого, но теперь (поскольку граф, к сожалению, больше просто не мог никому довериться) ставший заодно секретарем, лакеем и писцом, прищурился – яркое послеполуденное солнце било прямо в глаза – и смерил взглядом расстояние до конторы юриста.
– Вряд ли.
– Проклятие!
Плечи дворецкого поникли, и его обычная сутулость стала еще заметнее. Темноволосый и темноглазый, с кожей цвета неочищенного лимона, он шел по жизни в самом центре вечной тучи уныния.
– Мы обречены. Бесполезно, милорд, вам придется пожертвовать мной и поспешить вперед. Моя нога вас только задержит.
Дэр мгновенно замедлил шаг, обернулся и кинул на дворецкого вопросительный взгляд. Сержант Бэтсфоум, воевавший в его отряде, когда они служили в Двенадцатом легком драгунском полку, активно участвовал в спасении Англии от Наполеона, но это стоило ему правой ноги.
– Черт побери, старина, почему ты не сказал мне, что у тебя болит нога? Я бы нанял экипаж.
Бэтсфоум пожал плечами, демонстрируя покорность, собственную никудышность и чувства настолько подавленные, что и словами не выразить.
– Я всего лишь жалкий слуга, милорд. Я живу, чтобы выполнять ваши малейшие прихоти. И если вы потребуете, чтобы я шагал на остатках ноги до тех пор, пока от нее останутся только кожа и кости, – что же, каждый миг бодрствования я посвящу выполнению этого приказа. Моя жизнь принадлежит вам. Я благодарен вам за то, что вы решили нагрузить мои хрупкие плечи множеством заданий, обязанностей, работ и ответственностей, для выполнения которых вы столь благосклонно сочли меня пригодным. Я каждое утро падаю ниц, благодаря небо за то, что наступил рассвет нового дня, в течение которого я смогу провести долгие, тяжкие часы, работая, чтобы ваша жизнь наполнилась легкостью и комфортом. И я буду шагать на целой ноге, хотя она и скрючена ревматизмом, и каждый вечер благодарить Создателя за то, что Он послал мне хозяина, который не снисходит до того, чтобы баловать меня, несмотря на тяжелые и почти смертельные раны, полученные мной, когда я сражался за свою любимую страну. Я испытываю величайшее наслаждение, почти восторг, когда могу пострадать на алтаре вашего счастья.
– Иными словами, – отозвался Дэр, скрестив на груди руки, – ты хочешь, чтобы я взял кеб.
Обычно угрюмое настроение Бэтсфоума на мгновение исправилось, и стало понятно, что он этого действительно хочет, но, впрочем, на его лицо тут же вернулось привычное кислое, подавленное, хмурое выражение.
– Мне бы и в голову не пришло навязываться вашему сиятельству таким образом. Право же, моя жизнь исполнилась бы величайшего смысла, если бы вы позволили мне броситься под грохочущие копыта лошадей, влекущих приближающийся экипаж миссис Бентон, и пожертвовать хрупкой и жалкой смертной оболочкой, чтобы вы обошлись без страданий, которые вам принесет необходимость приподнять перед ней шляпу.
Граф возвел глаза к небу. Бэтсфоум служил ему вот уже семь с лишним лет, и, несмотря на его стремление выражаться высокопарно, Дэр ни за что не испортил бы своему дворецкому удовольствия чувствовать себя целиком и полностью несчастным.
– Приятно для разнообразия увидеть тебя в таком прекрасном настроении, Бэтсфоум. Столь игривая и беспечная манера тебе очень идет. Нужно на несколько фунтов уменьшить твое жалованье, чтобы ты не начал по утрам распевать песни на лестнице.
Уголки губ Бэтсфоума дернулись, но он отлично умел управлять своим лицом, поэтому быстро сжал рот в обычную угрюмую линию.
– Как пожелаете, милорд. Увы, эти беспечные мгновения веселости сейчас закончатся, ибо леди неотвратимо приближается. Что прикажете? Должен ли я подвергнуть себя кровавой и неприятной смерти под копытами лошадей, или же вы предпочтете пострадать от жестокой судьбы джентльмена вашей знатности и благородства и поприветствуете миссис Бентон?
Дэр, как всегда, проигнорировал сарказм, буквально сочившийся из уст Бэтсфоума, и посмотрел на мостовую, где экипаж леди как раз замедлял ход, чтобы остановиться прямо рядом с графом. Дэр расправил плечи и приготовился к неизбежному.
– Прибережем самопожертвование до следующего раза, Бэтсфоум. Мне придется любезно поздороваться с миссис Бентон.
– Вы рыцарь до самых кончиков аристократических пальцев на ногах, милорд, – пробормотал Бэтсфоум, подобострастно кланяясь. – Я отойду с мостовой и шагну прямо в кучу вонючего, отвратительного мусора и навоза тяжелобольной лошади, лишь бы не испортить впечатления от улыбки вашего сиятельства и не замарать вас своим недостойным присутствием.
Дэр в который раз подумал, что же он такого сделал, что заслужил Бэтсфоума, но быстро отвлекся от размышлений о своих великих грехах, глядя на разворачивающуюся перед ним сцену. Едва розовый фаэтон замедлил ход, как его обогнал двухколесный красно-черный экипаж и, ловко подрезав фаэтон, к великому смятению его кучера и седоков, резко остановился прямо у носков сверкающих высоких сапог Дэра.
– Вы когда-нибудь слышали от леди подобные выражения? – спросили Дэра из двуколки, и из-под полей хорошенькой шляпки на него сверкнули василькового цвета глаза. – Глядя на ее поведение, скажешь, что она явилась сюда прямо из публичного дома! Как по-вашему, что она имела в виду, заявив, что я не лучше овцы в кружевах?
Дэр хорошенько всмотрелся в лицо, прикрытое широкими полями голубой шляпки, и растерялся.
– Вы! – зашипел он. – Вы же в Италии! Вы сбежали с каким-то сладкоречивым сынком итальянского графа, разве нет?
– Он умер. Я вернулась. – Шарлотта продемонстрировала ему свои ямочки и обернулась. – Миссис Бентон, я решительно возражаю против вашей манеры наезжать людям на пятки. Это в высшей степени грубо, к тому же ваши лошади дурно воспитаны и, похоже, решили пообедать париком дворецкого моей кузины. Будьте любезны, уберите их от нас.
– Кротч [1]1
Игра слов. Дворецкого зовут Кроуч, но Дэр, обмолвившись, называет его Кротч (англ. crotch– пах).
[Закрыть]! – взревел Дэр, заметив фигуру дворецкого, тот вцепился в сиденье и пытался отбиться от двух лошадей, и в самом деле собравшихся подзакусить его париком. С подозрением прищурившись, граф переводил взгляд с Шарлотты на дворецкого и обратно, гадая, почему при виде очаровательной блондинки его охватили дурные предчувствия.
– Право же, милорд, разве это прилично? – пробормотала Шарлотта, обмахиваясь веером и принимая вид оскорбленной невинности, к ее сожалению, довольно далекий от истины.
– Прилично что? – спросил Дэр, пятясь от лошадей миссис Бентон, которые, подзакусив париком, обернули к нему свои испачканные белой пудрой морды.
– Говорить о гениталиях.
Граф вытаращил глаза, ощущая себя щепкой, беспомощно кружащейся в водовороте, с трудом сглотнул и спросил негромким спокойным голосом, здорово противоречившим его желанию громко завопить:
– Что за чертовщину вы несете?
– Гениталии. Вы сами затронули эту тему, милорд, поэтому не нужно так удивленно смотреть на меня. Я леди. Я бы в жизни не подошла к джентльмену и не вступила бы с ним в беседу о гениталиях. Нет, это не совсем правда, при определенных обстоятельствах я могла бы, но для этого он первым должен начать эту тему, вот как вы, милорд.
– Да я ничего подобного не упоминал! – рявкнул Дэр. Это ложное обвинение взбесило его сверх всякой меры.
Он? Обсуждать гениталии? С леди? Дэр оглянулся, чтобы проверить, слышал ли Бэтсфоум столь возмутительную клевету, но тот был полностью погружен в обсуждение тонкостей полевых ампутаций с этим пиратом Кротчем, у которого крюк вместо кисти, с тем, кого лорд Уэссекс держит в качестве дворецкого, а заодно и головореза на побегушках.
– Да, именно это вы и сделали! – воскликнула Шарлотта и повернулась на сиденье. – Разве не он первым затронул эту тему, миссис Бентон? Гениталии?
Дэр проигнорировал вовсе не подобающие леди замечания, со все возрастающей ядовитостью вылетающие из розового фаэтона. Он сосредоточился на том, чтобы как-то выбраться из этого обернувшегося кошмаром утра.
– И слова не сказал про ваши гениталии…
– Надеюсь! – гневно раздувая ноздри, перебила его Шарлотта и разгладила платье. – Мои гениталии – это мое личное дело, сэр, и они определенно не имеют к вам никакого отношения, как бы вы ни старались приплести их к обычной вежливой беседе. То есть не имеют никакого отношения сейчас, что, собственно, и приводит меня к вопросу, который я хотела с вами обсудить.
У Дэра начинала кружиться голова. Он поморгал, потряс головой и попытался придумать безопасную тему для разговора, но у него ничего не получилось.
– Что Кротч… – начал он, махнув рукой в сторону обоих дворецких.
– Вот видите, опять! – воскликнула Шарлотта, прикрыв веером самодовольную улыбку.
На минутку Дэру ужасно захотелось задушить Шарлотту, но он все же решил, что не стоит из-за нее попадать на виселицу.
– Я говорил про Кротча. Про Кротча! Про Кротча, дворецкого! Его уж точно ни с кем не спутаешь, потому что у него этот ужасный крюк вместо руки и шрам от брови до подбородка. Дворецкий Уэссекса! Головорез Кротч!
– Я знаю, кто он такой. – Улыбка Шарлотты стала довольно натянутой. – Но его зовут Кроуч, Аласдэр, а не Кротч.
Дэр с подозрением прищурился.
– Разве?
− Да.
– Вы уверены?
Шарлотта мгновение подумала.
– В общем, да. Я могла, конечно, не расслышать Джиллиан… нет, я уверена, что он Кроуч. Вряд ли слугу назовут в честь интимных мест человека.
– Ага. Ну ладно.
– Вот именно. Раз уж мы это выяснили, теперь вы можете попросить у меня прощения за то, что публично обсуждали мои гениталии. Даже если вы их столь сильно вожделеете, я не готова к тому, чтобы речь о них не сходила с уст всех и каждого, даже с ваших, хотя, если бы вы… впрочем, об этом в свое время. А пока можете попросить прощения.
Дэр с недоверием посмотрел на нее и долго не отводил взгляда.
– Вы, мэм, просто буйная сумасшедшая.
Шарлотта ощетинилась, но Дэр не собирался поддаваться на эту демонстрацию якобы справедливого негодования. Он погрозил ей пальцем.
– Вы всегда были немного не в себе, а теперь только доказали это. Я ни разу, ни разу не упомянул ваших гениталий! А вот вы разражались речами о них каждую секунду! Вы помешались на гениталиях! Вы сами подняли эту тему в разговоре – едва избежав неприятностей с лошадьми миссис Бентон, обожающих парики… да я припомнить не могу, чтобы когда-то хотя бы намекал на интерес к вашим… гм… образцам! Право же, леди Шарлотта. – Дэр сделал глубокий вдох, чувствуя, что с тех пор как он увидел очаровательные синие глаза Шарлотты, ему требуется куда больше самообладания, чем раньше. – Право же, осмелюсь сказать, что вы просто одержимы гениталиями! Так что, надеюсь, вы избавите меня от дальнейшего разговора и позволите продолжить путь. Желаю вам хорошего утра. Без гениталий.
Коротко кивнув Шарлотте и слегка приподняв шляпу в сторону миссис Бентон, отбросившей попытки оскорбить Шарлотту и теперь пытавшейся сдвинуть свой фаэтон назад, чтобы с размаху врезаться в ее красно-черную двуколку, Дэр повернулся и быстрым, деловым шагом направился в сторону конторы юриста.
– Погодите, лорд Карлайл! – воскликнула Шарлотта, хлопнула поводьями по спинам хорошо вымуштрованных серых лошадей Ноубла и пустила их рысью. Кроуч и Бэтсфоум прекратили обсуждать преимущество жгутов перед прижиганием и отпрыгнули в стороны. Кроуч сумел вскочить в двуколку сзади, а Бэтсфоум оказался в той самой куче отбросов, про которую говорил чуть раньше. Он поднялся, стряхнул с себя мокрый вонючий мусор, добавивший еще один гвоздь в тот крест, что он нес, будучи слугой его сиятельства, и захромал вслед за своим хозяином. – Аласдэр, погодите! Я должна вам кое-что сказать!
– Не помню, чтобы я позволял вам обращаться ко мне по имени, леди Шарлотта, – любезно произнес граф, делая вид, что не заметил внезапного появления двуколки у себя за спиной. Он не замедлил шага, остро чувствуя, как прохожие останавливаются и откровенно глазеют на забавное зрелище – преследующую его Шарлотту. Да будь он проклят, если вступит с ней в разговор! Он не поддался ни одной из этих выворачивающих щиколотки, падающих в пруды, согревающих постель интриганок и ни под каким видом не собирался признаваться перед этой охотницей, что ей удалось загнать его в западню. – Теперь я знаю, что испытывает лисица, – пробормотал он под нос.
– Правда? Вы имеете в виду, когда ее рвет на части свора слюнявых собак или когда ей отрубают хвост? – спросила Шарлотта из поравнявшейся с ним двуколки.
Дэр с трудом подавил желание улыбнуться. Он не мог не признать, что леди Шарлотта не утратила своего восхитительно особенного чувства юмора – именно из-за него он пять лет назад едва не сделал ей предложение. Она ничуть не походила на остальных юных леди и казалась свежим ветерком остроумия и очарования в любом помещении, набитом обыкновенными мисс, ничем не отличающимися друг от друга. Дэра пленил озорной блеск ее глаз, но судьба развела их в разные стороны раньше, чем он успел принять решение. Учитывая отчаянное положение, в котором он оказался, все это было к лучшему, и уж сейчас тем более не стоит вспоминать свое влечение к ней. Дэр старательно нахмурился.
– Нет. Я говорил о чувствах, которые испытываешь, когда на тебя охотятся, вернее, когда тебя преследуют или добиваются. – Последнее слово он произнес особенно выразительно и кинул на нее короткий взгляд, проверяя, поняла ли она смысл сказанного, но очаровательный лоб Шарлотты наморщился в раздумьях.
– Кто на вас охотится, Аласдэр?
Дэр вскинул темную бровь.
– Лорд Карлайл, – поспешно поправилась она.
– Иногда мне кажется, леди Шарлотта… э-э… как фамилия вашего мужа?
– Ди Абалонгия, но вы можете называть меня Шарли, как все близкие друзья.
– Мне кажется, миссис ди Аблагон… Алаб… Албан… леди Шарлотта, что все до единой достигшие брачного возраста женщины в Лондоне объявили охотничий сезон открытым и назвали меня главной дичью.
– Ах, эти, – фыркнула Шарлотта и дернула поводья, заставив лошадей обогнуть карету, перекрывавшую ей путь. – Вы имеете в виду озабоченных браком мамаш? – добавила она, вернувшись к Дэру.
– И вдов, – сказал он, кинув на нее многозначительный взгляд, к сожалению, не замеченный прелестной охотницей.
– То есть вы стали объектом преследования женщин, мечтающих загнать вас в ловушку брака?
− Да.
До конторы юриста осталось всего несколько шагов. Граф остановился и собрался отвесить еще один поклон.
– А вы не хотите, чтобы вас преследовали? Большинству джентльменов льстит, что они становятся объектом повышенного внимания дам.
Боже, она и вправду прекрасна – утреннее солнце упало на кудряшки, уложенные вокруг лица, и они превратились в чистое золото. У Дэра даже пальцы зачесались, так ему захотелось прикоснуться к этим теплым золотистым волосам и к гладким щекам, слегка тронутым розовым. Он сжал вероломные пальцы в кулаки.
– Я не большинство джентльменов. У меня нет времени на эти глупости. Я занимаюсь делом исключительной важности, разрываюсь между свадьбой сестры, которая состоится через неделю, и своей работой, и мне просто не хватает времени избегать матримониальных ловушек, расставленных специально для меня.
– Хм… – Шарлотта постучала обтянутым перчаткой пальчиком по губам, на вид сладким, как клубника, и еще сильнее наморщила лоб. – Значит, эти печальные обстоятельства – преследование готовых к замужеству дам – мешают вам жить?
– Да, это довольно точное определение. А теперь, если вы меня извините, у меня назначена встреча с юристом. Бэтсфоум? А, вот ты где. Боже милостивый, старина, даты весь в навозе! Катался в нем, что ли?
Бэтсфоум быстро посмотрел на Шарлотту и перевел страдальческий взгляд на хозяина.
– Нет-нет, это ерунда.
Дэр догадался, что произойдет дальше, и поспешил предотвратить это.
– Для меня не так уж и оскорбительно приказать тебе покончить с собой, бросившись под копыта серых лошадей Уэссекса. Документы не потерял? Отлично! Идем?
– Одну минутку, пожалуйста, лорд Карлайл, – окликнула его Шарлотта, когда он повернулся к дверям конторы. – Мне кажется, я нашла выход из вашего неприятного положения.
Теперь Дэр озадаченно наморщил лоб.
– Нашли выход?
– Да, – ответила Шарлотта, явно гордясь собой. – Нашла. И это очень простой выход.
– Полагаю, надо покинуть город. Я так и сделаю…
– Нет, – прервала его Шарлотта. – Я знаю, как сильно вам не хочется уезжать из Лондона в самый разгар сезона. Нет, мое решение намного проще, намного эффективнее, и в нем множество преимуществ, которые, я не сомневаюсь, вы оцените, если немножко подумаете.
Дэр не стал исправлять ее ошибочное мнение насчет причин, по которым он хочет остаться в Лондоне. Ему не терпелось укрыться в безопасном, темном, пыльном помещении, которое представляла собой контора юриста, но почему-то он все еще стоял рядом с двуколкой, положив руку на сиденье, и не мог оторвать взгляда от искорок, пляшущих в глазах Шарлотты.
– Ну, хорошо, я слушаю.
– Все очень просто, – повторила Шарлотта, сверкнув ямочками на щеках. – Вас преследуют, потому что вы не женаты. Значит, вам нужно жениться на мне, и все трудности решены.
Дэр не знал, чего именно он ожидал от Шарлотты, но только не предложения руки и сердца на ступенях конторы господ Данбриджа и Сторма. Вернулось ощущение щепки в водовороте.
– Ваше предложение, разумеется, основано исключительно на альтруистических мотивах?
Улыбка Шарлотты заставила бы любого другого джентльмена упасть на колени.
– Да, конечно же! Я всегда альтрафистична. Мне все друзья об этом говорят. Да как же, буквально в прошлый понедельник моя дорогая кузина Джиллиан… вы ее помните, та самая, которую вы помогали похитить… моя дорогая кузина Джиллиан сказала мне: Шарли, сказала она, ты самая альманистическая дама на свете! Так оно и есть.
Дэр молча сосчитал до десяти.
– Вы не знаете, что означает слово «альтруизм», верно?
– Ну конечно, знаю! – Шарлотта секунду помолчала. – Правда, точное определение как раз выскользнуло из головы, но я не настолько невежественна, чтобы не быть значимой с повседневными словами.
– Не быть знакомой.
– Напротив, мы с вами знакомы уже целых пять лет.
Дэр покачал головой. Почему привычка леди Шарлотты калечить английский язык казалась ему забавной, он никогда не мог понять, но так оно всегда и было, и если он прямо сейчас не уйдет и не займется делом, то очень скоро окажется в опасном положении.
– Что до вашего плана…
– Он просто превосходный, правда? И такое счастливое совпадение – он отвечает не только вашим потребностям, но и моим. Конечно, вас сильно потрясет то, что мне срочно нужен муж, но дело в том, что вы мне замечательно подходите. – Шарлотта похлопала длинными ресницами и посмотрела на графа глазами настолько синими, что они посрамили бы и василек, но Дэр не для того выдержал трехнедельную бешеную атаку настроенных на замужество невест, чтобы с легкостью угодить в западню, выстроенную из синих глаз, золотистых локонов и ямочек на щеках. Сделав над собой усилие, он отступил на несколько шагов и учтиво поклонился.
– Как ни великодушно, как ни бескорыстно ваше предложение о браке, я вынужден его отклонить. Искренне желаю вам удачи в поисках другой жертвы ваших матримониальных планов, но я уже имел дело с извилистыми лабиринтами вашего сознания, и опыт торопит меня сказать ясно и отчетливо, что мой отказ окончателен.
– Но, милорд!..
– Ни к чему побуждать Купидона целиться в меня своими стрелами. Я не намерен жениться ни сейчас, ни в ближайшем будущем.
– Если бы вы просто подумали о множестве самых разных преимуществ женитьбы на мне…
– Польщен, но вынужден отказаться. Доброго дня, леди Шарлотта. – Дэр повернулся к ней спиной и начал подниматься по ступеням к конторе юриста. Вслед за ним шел Бэтсфоум молча, но сверкая глазами.
– Знаете, я думаю, что пять лет назад, когда вы вынашивали бесчестные планы против Джиллиан, вы нравились мне больше.
Дэр на секунду застыл. Этот эпизод до сих пор оставался больным местом в его памяти, и он ни с кем не желал его обсуждать, и меньше всего с леди Шарлоттой. Граф пошел дальше.
– Пять лет назад вы не были таким педантичным занудой! Пять лет назад вы были интересным!
Дэр стиснул зубы, чтобы удержаться от ответа, и открыл дверь. Еще две ступеньки, и он окажется внутри, в безопасности, далеко от соблазна и раздражения, воплощенных в леди Шарлотте.
– Просто очень интересным! Я могу честно сказать, что тот день, когда Джиллиан споткнулась и сорвала с вас килт, был самым интересным днем в моей жизни. Вы больше не тот человек, которым были тогда.
Пять лет назад он только-только унаследовал титул и понятия не имел, какие долги ему с ним оставили. Пять лет назад его не ожидали банкротство и крах. Пять лет назад у него было будущее. Он повернулся лицом к блондинке, смотревшей на него ясными глазами, полными сейчас презрения и порицания, и позволил себе угрюмо, невесело усмехнуться:
– Более правдивых слов еще никто не произносил, миледи.
