Текст книги "Отчаянный шаг"
Автор книги: Кейти Макалистер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Кейти Макалистер
Отчаянный шаг
Глава 1
– Ты не можешь оставить меня сейчас! До чего это эгоистично – уходить, когда ты нужна мне больше всего на свете. Я запрещаю тебе уходить! Я решительно запрещаю тебе оставлять меня в период моей Великой депрессии!
– У меня нет выбора. Я должна уйти сейчас.
– Мама, пи-пи.
– Стой там, где стоишь, Джиллиан. Не смей даже двигаться к двери!
– Шарлотта, дай мне ключ.
– Не могу!
– Мама, хочу пи-пи!
– Шарли, Данте необходимо посетить укромный уголок до того, как мы уедем. Пожалуйста, если ты меня хоть чуть-чуть любишь, отдай ключ. Ноубл придет в ярость, если узнает, что ты удерживаешь нас в его библиотеке как пленников, к тому же могу заверить тебя, что Данте не объявляет о своем желании пописать до тех пор, пока ему не приспичит окончательно.
Крохотная блондинка, стоявшая насмерть у двойной дубовой двери, неуверенно взглянула на трехлетнего мальчугана, выплясывавшего перед ней. Между темно-русыми бровями появились две тонкие морщинки.
– Это уловка. Ты его подучила. Используешь собственного ребенка как оружие против меня, кузина, и я считаю это бестелесным поступком.
– Ты хотела сказать, «бесчестный», Шарлотта? – Джиллиан, леди Уэссекс, взяла на руки сына и ткнула им в сторону кузины. – Если ты не отопрешь дверь и не выпустишь нас, я позволю ему пописать прямо на тебя.
Мальчик восторженно захихикал. Леди Шарлотта ди Абалонгия, урожденная Коллинз, в ужасе втянула в себя воздух и смерила кузину вызывающим взглядом.
– Ты этого не сделаешь!
– Джиллиан! Джил, где ты прячешься? Нет времени на игры, дорогая. Мы должны были уехать час назад! – Дверная ручка задергалась.
– Папа, хочу писать! – Данте на руках матери начал извиваться.
– Ну, молодец, – отступив, кивнула Джиллиан. – Теперь ты рассердила Ноубла. Я бы посоветовала тебе отойти от дверей, потому что он наверняка…
В дверь внезапно трижды с грохотом ударили. Шарлотта подскочила чуть не на фут.
– …захочет войти. Мы здесь, любимый! – крикнула Джиллиан. – Шарлотта куда-то задевала ключ, но мы его уже почти отыскали.
– Хочу пи-пи!
– Что-что? Шарлотта? Какого черта она тут делает? Я думал, она несколько лет назад удрала из дома, чтобы стать любовницей какого-то итальянца!
– Никуда я не удирала, мы просто убежали! – проорала Шарлотта в сторону двери. – Мы обвенчались в Париже! Это было так романтично!
– Не важно. Открывай дверь! Джиллиан, нам пора уезжать. Сейчас же!
– Пи-пи!
– Шарлотта, – негромко, но настойчиво произнесла Джиллиан. Шарлотта с тревогой смотрела на дверь, в которую колотил взбешенный Черный Граф, и внимательно прислушивалась к стальным ноткам в голосе своей лучшей подруги и ближайшей родственницы. – Я понимаю, что ты ужасно расстроена, и знаю, что ты переживаешь очень тяжелые времена после того, как вернулась в Англию из этих древних жутких итальянских руин, но, моя дорогая, у меня сын, которому срочно нужно в туалет, двое нетерпеливых детей в карете и муж, который… – она замолчала, вслушиваясь в особенно громкую тираду ругательств, сопроводившую страшный грохот в дверь, – …быстро теряет терпение, а оно за сегодняшний день уже и так не раз испытывалось. Пожалуйста, пожалуйста, Шарли, отдай мне ключ, пока Ноублу не пришлось принимать решительные меры.
Шарлотта перевела взгляд с извивающегося малыша на изумрудные, полные тревоги глаза Джиллиан. Раньше всегда помогали слезы. Может, если Шарлотта сумеет выдавить слезинку-другую, кузина поймет, что она настроена серьезно? Шарлотта дождалась особого покалывания, означающего, что ее васильковые глаза наполнились слезами, и подпустила в голос нотку отчаяния:
– Джилли, ты мне нужна. Честное слово. Ты все, что у меня осталось. Меня больше никто не примет, папа об этом позаботился. Мне некуда пойти, и совсем нет денег. Я продала все, что оставалось от маминых драгоценностей, чтобы купить несколько дорожных платьев и оплатить дорогу в Англию. Ты единственная из семьи, кто меня признает, и вдруг ты уплываешь в Вест-Индию… – Голос дрогнул. Она смахнула влагу со щек и с удивлением поняла, что крокодиловы слезы внезапно превратились в настоящие. – О, Джилли, прошу тебя, останься! Пожалуйста, помоги мне. Я никогда раньше не жила одна. Я не знаю, что делать!..
Джиллиан стиснула руку Шарлотты.
– Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах, лишь бы тебе помочь…
Шарлотта восторженно завизжала и обняла кузину вместе с готовым описаться ребенком.
– Я знала, что ты меня не бросишь!
Комнату сотряс сильнейший грохот, раздался треск дерева, и внутрь ворвался Ноубл Бриттон, известный под прозвищем (по мнению Шарлотты, весьма слабо отражающим грозные свойства его характера) Черный Граф. За ним по пятам следовали высокий мужчина в парике, с крюком вместо левой кисти и двое лакеев в ливреях.
– С тобой все в порядке? – спросил граф, подбегая к Джиллиан.
Она ободряюще улыбнулась:
– Ну, конечно же. Просто Шарлотте требуется еще минутка-другая, и я буду готова.
Предвосхищая протесты мужа и кузины, она ткнула извивающегося малыша в руки графу, крепко схватила Шарлотту и потащила ее к дивану, обитому изумрудно-золотистым дамастом.
– Пока ты сводишь Данте на горшок, я поговорю с Шарли. Кроуч, пожалуйста, отнесите вещи леди Шарлотты в Голубые Покои. Она немного поживет здесь. Дикон, Чарлз, скажите, чтобы остальные кареты отправлялись, мы их сразу же догоним.
Ноубл метнул на жену вопросительный взгляд, а на Шарлотту – гневный. Она была искренне благодарна, что взгляд оказался таким коротким, – Шарлотта никогда не выдерживала сердитого Ноубла, но, к счастью, отец поспешно унес сына, объявившего, что сейчас пописает прямо в библиотеке.
– У нас есть пять минут до моего отъезда, – решительно сказала Джиллиан своей кузине. – Можешь жить здесь столько, сколько пожелаешь. Чем еще я могу тебе помочь?
Сердце Шарлотты подозрительно дернулось и полетело куда-то в полуботиночки из плотной ткани.
– Ты уезжаешь? Ты все-таки меня бросаешь?
– У меня нет выбора, – последовал спокойный ответ. Шарлотта восприняла это как предательство, и в груди у нее вспыхнула боль, но, мгновение подумав, она пришла к выводу, что Джиллиан и вправду не может остаться здесь, если ее муж и дети уедут на кофейную плантацию. Шарлотта подавила болезненное ощущение брошенности и сосредоточилась на желании объяснить, в какой хаос превратилась ее жизнь.
– Ну, хорошо. Ты получила мое письмо, где я писала, что в ноябре Антонио умер от горячки?
Джиллиан кивнула:
– Ты хотела уехать с виллы Абалонгия, потому что не поладила с его семьей, но ты писала, что поедешь в Париж, а не домой, в Англию.
Глаза Шарлотты вновь наполнились обжигающими слезами. Что ж, пусть глаза станут непривлекательными, опухшими, красными, а нос придется постоянно вытирать!
– А у меня даже платка носового нет! – провыла она, не в силах остановить слезы. Шарлотте редко приходилось прибегать к настоящим слезам, но неприятные ощущения она помнила. – Все пропало, все! Графиня все отняла у меня и отдала двум своим кошмарным, жирным дочкам. Она сказала, мне больше не потребуются красивые платья, потому что я ношу траур по Антонио. Сказала, что теперь я буду жить на крохотной ферме в горах и ухаживать за стадом вонючих коз и что во Флоренции я никому не нужна, что я вовсе не член семьи, и все потому, что я не подарила Антонио наследника!
– Это очень жестоко с ее стороны.
– Да, – шмыгнула носом Шарлотта. – Жестоко. Тем более что это вовсе не моя вина. Я бы не отказалась от ребенка – ты вон своих очень любишь, – но Антонио отказывался выполнять свой супружеский долг!
Глаза Джиллиан широко распахнулись:
– Он… он отказывался?
Шарлотта кивнула, ее глаза снова переполнились слезами, едва она вспомнила о такой жестокой несправедливости.
– Он только и смог, что подтвердить наш брак. А потом… о, Джилли, он даже не пытался! А графиня все время делала мерзкие замечания, что, мол, я не выполняю свой долг как следует. Я пыталась, честное слово, пыталась! Носила неприличное белье, то и дело позволяла ему увидеть себя в дезабилье, даже спрашивала у местной проститутки, как пробудить у Антонио страсть, но все без толку. Его орудие сопротивлялось любым моим усилиям. Думаю, оно меня ненавидело, – мрачно добавила она.
– О, я уверена, что это…
– Оно даже не дергалось!
– Ну, право же, Шарлотта. – Джиллиан слегка смутилась. – Это же не животное, которое прыгает по команде дрессировщика.
– Знаю, но проститутка сказала, что оно должно хотя бы иногда подергиваться, а не лежать дряблым и поникшим, как бланманже недельной давности. Оно вообще никак не реагировало на мои усилия, и если это не жестоко и не мелочно со стороны мужского орудия, то я просто не знаю!
Джиллиан пару раз моргнула, похлопала кузину по руке и протянула ей обшитый кружевом носовой платок. Шарлотта печально посмотрела на него.
– У меня раньше тоже были такие платочки, – заплакала она, промокнула глаза и высморкалась в отнюдь не изысканной манере. – Но эта злобная графиня отняла их у меня, как и все остальное, даже мужа!
– О, наверняка она не могла лишить тебя симпатии Антонио…
– Да, симпатии не могла. – Шарлотта громко шмыгнула носом. – Он был ко мне довольно сильно привязан, хоть и не осмеливался показывать это при графине. Нет, она отослала его в какой-то противный городишко на Средиземном море как будто бы из-за слабых легких. И он там умер!
– Шарли, мне очень жаль твоего Антонио. Я понимаю, должно быть, ты его очень сильно любила…
Шарлотта перестала вытирать глаза, на ее лице отразилось искреннее изумление:
– Сильно любила? С чего ты взяла?
Джиллиан перестала гладить кузину.
– Ну… ты же… ты же с ним убежала! Отказала всем своим поклонникам и убежала с сыном мелкого итальянского аристократа. Чего ради ты бы стала жертвовать всем, что было тебе дорого, если не ради великой любви?
– Ах это? – небрежно отозвалась Шарлотта и осторожно потрогала нижнее веко, пытаясь убедиться, что глаза не распухли от слез. – Это был мой третий сезон, и поклонники того года мне совершенно не нравились. А Антонио был прямо как герой из «Замка Молдавия» или «Хозяина танцующего привидения». Такой романтичный, а папа уперся и ни за что не разрешал мне выйти за него замуж, грозился, что оставит меня без шиллинга, если я не выйду за кого-нибудь подходящего. В общем, папа стал таким надоедливым, а сезон таким скучным, что мне пришлось сделать единственную разутую вещь.
– Разумную, а не разутую, – машинально поправила ее Джиллиан, недоверчиво глядя на кузину. – Ты хочешь сказать, что сбежала с итальянцем, зная, что твой отец не одобряет будущего мужа, зная, что он лишит тебя наследства, зная, что такой побег вызовет скандал, после которого все двери в обществе будут перед тобой закрыты, и сделала это не ради любви, а только потому, что тебе стало скучно?
Шарлотта нахмурилась.
– Почти все двери, но не все, и я не понимаю, какое это вообще имеет отношение к остальному. Ты сказала, что поможешь. Мне как-то не кажется, что если в отведенные тобой пять минут мы будем обсуждать события четырехлетней давности, это мне сильно поможет. Не понимаю, каким образом твои упреки за поступок, который кое-кто счел романтическим и бесстрашным…
– А также необдуманным, глупым и неосмотрительным.
– …принесут мне сейчас пользу, – докончила Шарлотта, не обратив внимания на то, что ее перебили. – Повторяю: я просто не вижу выхода из этой ужасной доходяги!
– Передряги. – Джиллиан покусала нижнюю губу. Шарлотта смотрела с надеждой, всякий раз, когда у кузины в глазах появлялся такой особый блеск, это значило, что она вот-вот выдаст по-настоящему замечательный план. – А что лорд Коллинз?
– Мэтью? – пренебрежительно фыркнула Шарлотта. – Он скроен из той же материи, что и папа. Когда четыре года назад папа умер, Мэтью подхватил знамя и начал подвергать меня страусизму.
– Остракизму, Шарли. Честное слово, тебе нужно научиться употреблять правильные слова.
– Фазаньи перья! Язык должен быть подвижным, он должен работать на меня, а не наоборот. И нечего меня отвлекать, осталось всего несколько минут. Когда Антонио скончался, я написала Мэтью, а в ответ получила только короткую записку, мол, я пожинаю то, что посеяла. Не будет никакой помощи ни от брата, ни от остальных родственников.
– Хм. Но у тебя есть определенные достоинства, которые можно пустить в ход…
Темные ресницы Шарлотты затрепетали, она пренебрежительно усмехнулась и опустила взгляд на сложенные руки, что было проявлением высшей степени скромности.
– Да, конечно, и очень мило с твоей стороны об этом вспомнить, особенно учитывая, что мода создана для хрупких белокурых нимф, а не для рыжеволосых, зеленоглазых амазонок.
Джиллиан посмотрела на нее озадаченно. Шарлотта позволила себе улыбнуться, чтобы на щеках появились ямочки. Многие джентльмены говорили ей, что они выглядят совершенно очаровательно.
– Моя внешность.
Замешательство Джиллиан усилилось, и кузина объяснила:
– Ты же сама сказала про мои «достоинства»! С моей стороны будет не очень прилично подчеркивать свои многочисленные прелести, но я не настолько глупая скромница, чтобы их не ценить. Если помнишь, лорд Дарнли когда-то написал сонет, посвященный моим глазам.
Джиллиан возвела глаза к потолку.
– Ах это!
– Он назвал их прозрачными озерами глазури, что бы это ни значило.
– Лазури, но я же говорю вовсе не о таких пустяках, как твоя внешность, Шарли. Я говорю о твоих достоинствах – настоящих достоинствах!
– О пустяках! – Шарлотта даже отпрянула, услышав такую ересь. – О пустяках! Кузина, замужество испортило твои мозги! Нет ничего пустякового, когда речь идет о внешности. Да не будешь ты миловидной, у тебя и поклонников-то не будет! Никаких возлюбленных! Общество начнет тебя избегать! Никаких приглашений на балы, рауты и завтраки! Ты не сможешь посещать оперу или театр, тебя не будут принимать в домах людей со вкусом…
Джиллиан кивнула еще до того, как Шарлотта договорила.
– Вот именно. Ты просто воплощение очарования, однако оказалась как раз в том положении, какое только что описала, поэтому я и сказала, что красота – это пустяки. Тебе сейчас необходимо сосредоточиться на достоинствах, то есть на статусе вдовы, благородном происхождении, хорошем воспитании, приличных манерах и… – Джиллиан набрала побольше воздуха в грудь, – …желании снова выйти замуж.
– Замуж? – Шарлотта заморгала. – Кто говорит о моем замужестве? Ты только что сказала, что вдовство – это достоинство, с какой стати я должна от него отказываться?
Джиллиан коротко глянула на дверь, из-за которой раздавались голоса.
– Шарлотта, у тебя очень ограниченный выбор. Тебе придется или помириться с семьей…
– Я пыталась. Но Мэтью такой же упрямый, каким был отец.
– …или поехать вместе с нами в Вест-Индию…
Шарлотта скорчила презрительную гримасу.
– Там жарко. Я буду все время потеть, а даже представить себе невозможно ничего ужаснее, чем постоянный пот.
– …или найти себе место компаньонки при пожилой леди…
На это предложение Шарлотта ответила неподобающим леди фырканьем.
– …или снова выйти замуж.
На лбу Шарлотты появилась морщинка. Она разгладила скучное дорожное платье оливкового цвета, которое была вынуждена купить на свои ограниченные средства перед путешествием в Англию.
– Замуж? Я вообще не думала о замужестве! Я хотела только одного – вернуться домой. Замужество означает… ну, в замужестве должен быть муж, так? Я не уверена, что хочу еще одного мужа.
– Ну, а чего же ты тогда хочешь?
Шарлотта капризно выпятила нижнюю губу.
– Я хочу, чтобы вернулось все то, что у меня было до того, как Антонио покорил меня и уволок в тот захолустный замок в Италии. Я хочу снова быть Несравненной и царствовать во время сезона, хочу кучу поклонников, красивые платья, танцы и украденные поцелуи в саду!
– Но тебе давно не восемнадцать, Шарлотта, – возразила кузина. – Ты взрослая женщина. Уж наверное, тебе хочется чего-нибудь посерьезнее, чем просто блистать в обществе?
– Нет ничего плохого в том, чтобы блистать, – заспорила Шарлотта, забыла надуть губы и снова нахмурилась. – Это красиво, приятно и отлично развлекает.
– А еще это поверхностно, непрочно и незначительно. О, Шарли, я так хочу, чтобы ты была счастлива, но не понимаю, как это возможно, если все, чего ты хочешь…
– Дорогая!
Джиллиан встала – в голосе мужа послышалась суровая нотка.
– Проклятие! Мне действительно пора. Прости, что не могу тебе помочь. Кроуч и остальная прислуга позаботятся о тебе, живи здесь, в Бриттон-Хаусе, сколько хочешь, и все, что есть в доме, – к твоим услугам. Если попадешь в передрягу и тебе потребуется совет, напиши мне.
– Да я буду ждать от тебя ответа целую вечность, уж не говоря о том, что ты только и можешь, что читать мне нотации и говорить всякие успокаивающие слова, от которых нет никакого толку. – Шарлотта подергала уродливую отделку своего уродливого платья, стараясь не сильно завидовать красивому, в зеленую и белую полоску, платью кузины.
– Иногда не помешает выслушать толковый совет, Шарлотта. Подумай о том, что я сказала, – я не хочу, чтобы ты вступила в еще один неудачный брак, но пока это единственное решение, которое я вижу.
Шарлотта грустно кивнула и вместе с кузиной вышла в холл. Поцеловав Джиллиан и Данте, она изо всех сил постаралась не дрогнуть под суровым взглядом графа и даже сумела выдавить улыбку и помахать вслед отъезжающему семейству.
– Она оставила меня тут одну. Проклятие! – выругалась Шарлотта, когда карета скрылась из виду.
– Можете повторить еще разок, – пробормотал чей-то голос у нее за спиной, но когда Шарлотта резко повернулась, собираясь хорошенько одернуть говорившего, то увидела шеренгу слуг с такими невинными лицами, какие могли принадлежать только херувимам.
– Хм! – фыркнула она, глядя на слуг. – Мне, конечно, хочется разразиться слезами из-за своего отчаянного и воистину трагического положения, но я предамся честно заслуженному унынию позже. А сейчас у меня есть дебаты и поважнее. Кроуч, раздобудьте мне писчую бумагу, и пусть лакеи стоят наготове.
– Э-э… вы хотели сказать – заботы поважнее, миледи?
Шарлотта вскинула брови в манере, всегда наводившей ужас на Грейвелтоуса, дворецкого ее отца, но, похоже, гигант-пират, которого наняли на службу Уэссексы, был выпечен из более крепкого теста. Наверняка он чувствовал превосходство из-за этого крюка вместо руки.
– Я просто не понимаю этой неумеренной одержимости – и вашей, Кроуч, и Джиллиан, и всех остальных – таким несущественным вопросом, как язык. Это отвратительно! Я требую, чтобы вы это прекратили! И не думаю, что вы можете со мной важничать так же, как с Джиллиан. В отличие от нее я этого не потерплю. Мне хватит забот – нужно разработать план ошеломительного возвращения в гостиные и бальные залы общества.
Она отодвинула Кроуча с дороги и зашагала наверх, чтобы утвердиться в личной гостиной Джиллиан. Будет не так легко восстановить свое положение после скандала, но он произошел четыре года назад. Уж, наверное, люди успели забыть подробности. Немножко ловкости, немножко милых бесед с нужными матронами, и двери снова распахнутся. Будет не очень приятно выслушивать назидания от тех же дам, что тогда называли ее глупой и упрямой, но она сумеет выдержать несколько «а я тебе говорила!», если это необходимо. Кроме того, нужно подумать и о джентльменах – она обладает очарованием и живостью, и, несмотря на все сомнения кузины насчет пользы хорошенького личика и красивых лодыжек, Шарлотта всегда знала, что сумеет добиться своего, если похлопает ресницами и покажет ямочки на щеках.
– Это будет так же просто, как получить от блохи мед, – предсказала она, усаживаясь, чтобы написать нужные письма.
– Не могу поверить! Просто не могу поверить! Да как она посмела отказаться выступить моим поручителем! Как она посмела сказать мне, что меня не ждут на ее чертовом бал-маскараде на следующей неделе! Как она посмела сказать, что ни один приличный человек не пожелает меня видеть! – Шарлотта разорвала кремовый лист бумаги на мелкие кусочки и швырнула их в незажженный камин. – Кто бы мог подумать, что у леди Джерси память, как… как… как у льва?!
– У кого?
Шарлотта отмахнулась, вышагивая туда обратно мимо женщины, сидевшей в кресле, обитом синей с золотом парчой.
– У льва, Каро, у льва. Ну, ты знаешь, такие огромные серые животные, живут в Африке. У них просто чудовищная память.
Леди Каролина Беверли пришла в замешательство.
– Ты уверена? Лев, которого я видела в зверинце, был такого желтовато-коричневого цвета и размерами не больше маленького пони.
Шарлотта резко повернулась и затопала в сторону камина.
– Коричневые, серые – какая разница? Они родом из Африки, и у них отличная память! Все в точности, как у леди Джерси.
Каролина нахмурилась.
– Мне казалось, что семейство леди Джерси родом из Девоншира.
Шарлотта прекратила расхаживать, подбоченилась и сердито посмотрела на подругу:
– Какое отношение имеет ко всему этому семейство леди Джерси?
– Ты сама сказала! Сказала, что она родом из Африки, в точности как львы!
– Иногда, – произнесла Шарлотта, громко сопя носом, – я начинаю жалеть, что вернулась в Англию. Память, Каро. Я сравнила леди Джерси со львом только потому, что у него исключительная память, вот и все. В точности как у нее.
– О!.. Разве? Память о чем?
Шарлотта всплеснула руками и снова заметалась по комнате, убеждая себя, что нельзя рявкать на единственного человека, откликнувшегося на ее просьбу о помощи.
– Я не могу допустить, чтобы ко мне относились так пристрастно, – пробормотала она.
– Нет, ты сказала, что у тебя совсем пусто в карманах, но это не объясняет, почему ты так расстроилась из-за хорошей памяти леди Джерси.
Шарлотта глубоко-глубоко вздохнула и села на диванчик рядом с хорошенькой брюнеткой.
– Каролина, слушай меня очень внимательно. Ты помнишь, как четыре года назад я уехала из Англии, чтобы выйти замуж за старшего сына графа ди Абалонгия?
Каролина кивнула:
– Конечно, помню. Был такой скандал! Мама сказала, что все это кончится очень печально и ни к чему хорошему тебя не приведет, и чтобы я даже и не собиралась бежать с Раулем, учителем рисования, чего я, конечно, и не думала делать, потому что дорогой Алджернон собирался вот-вот сделать мне предложение, и зачем бы мне было бежать с учителем рисования, если я могла стать виконтессой? Хотя у Рауля, конечно, были очень привлекательные усы – ты их помнишь? Кончики сужались и превращались в две прелестные точки. Дорогой Алджернон пытался тоже отрастить усы, чтобы угодить мне, потому что я восхищалась усами сэра Ральфа Хендерсона, но ему так и не удалось.
В голове Шарлотты болезненно запульсировало. Она открыла окно, выходившее в крохотный садик, и с наслаждением вдохнула сладкий летний воздух, пусть в нем и чувствовался вечный запах угля.
– Должна признаться, я обрадовалась, когда он сдался. От помады, которую он втирал в усы, воняло чесноком, а ты же понимаешь, что невозможно спать, если у человека рядом с тобой губы воняют чесноком.
Головная боль усилилась.
– Каролина, как ты думаешь, мы можем вернуться к более насущным вопросам? В частности, к тому, что леди Джерси настроила всех против меня, припомнив мой романтический побег…
– О, так это не леди Джерси, – возразила Каролина, разглаживая мягкие серые кожаные перчатки. – Во всяком случае, так сказал дорогой Алджернон, два дня назад мы с ним ходили в оперу, и он разговаривал с лордом Коллинзом. Ты виделась с братом после того, как вернулась домой? У него просто божественные усики и еще такая коротенькая бородка, которая мне не понравилась, но я думаю, что его усики – это просто последний писк моды. Сейчас такие усики носят многие джентльмены. Кроме, конечно, дорогого Алджернона. Я ему сказала, что просто не вынесу новых бессонных ночей, если от его губ опять будет пахнуть чесноком.
Шарлотта сосредоточенно нахмурилась, пытаясь не запутаться в извивах мысли подруги.
– Что мой брат сказал лорду Беверли?
– О своих усиках? Кажется, он пользуется специальной помадой, с железой какого-то…
– Да нет же, что Мэтью сказал про меня? Каролина поджала губы, роясь в темных пыльных коридорах собственной памяти.
– Ах да, ты про это. Ну, когда дорогой Алджернон упомянул, что сегодня я иду к тебе с визитом, лорд Коллинз сказал, чтобы он мне это запретил, что после того случая твой отец сделал все возможное, чтобы тебя не принимали в приличном обществе, – а лорд Коллинз считает своим священным долгом выполнять желания отца! – и что он свяжется с леди Джерси и с другими уважаемыми матронами и даст им знать, что он об этом думает. Так что сама видишь, леди Джерси не виновата в том, что вчера ты получила так много отказов. Думаю, это все твой брат.
– Скотина! – Шарлотта вскочила, сжала кулаки и шумно протопала к камину. Это ничуть не помогло, поэтому она резко повернулась и затопала в противоположный конец комнаты, чувствуя, как изо всех пор сочится гнев. – Я знала, что он и пальцем не шевельнет, чтобы снова принять меня в семью, но нарочно вредить моим планам! Ну, это… это… это каллиграфия!
– Катастрофа. – Каролина кивнула. – Особенно если ты все-таки надеешься найти мужа. Какой джентльмен сделает тебе предложение, если будет знать, что брат тебя не признает?
Шарлотта зарычала и снова зашагала по комнате, прижав два пальца ко лбу.
– Конечно, ты можешь поискать мужа не из общества, – предложила Каролина. Шарлотта остановилась перед ней и высокомерно взглянула на подругу.
– Прикуси язык, Каро! Я дочь графа, вдова наследника, и я буду женой аристократа, так что помоги мне! Нет уж, я не буду искать не в обществе и все равно одолею своего брата.
В темно-серых глазах Каролины вспыхнул интерес.
– А как ты это сделаешь?
– Ясно, что Мэтью не успокоится. Он наверняка вынашивает планы, чтобы не дать мне занять мое законное место, он распространяет всю эту грязную клевету в клубах и вливает в уши подходящих мне джентльменов всякие предостережения насчет меня.
– Могу спросить дорогого Алджернона, не слышал ли он чего-нибудь такого, – услужливо предложила Каролина.
– Мм. – Шарлотта, продолжая мерить шагами комнату, крутила в руках одолженный носовой платок. В голове ее клубились мысли. – Должен же быть хоть кто-то, непередающийся злобным планам Мэтью! Кто сейчас в городе, Каро? Разумеется, обязательно холостой, богатый и знатный джентльмен.
– Неподдающийся.
− Кто?
– «Неподдающийся», а не «непередающийся». Шарлотта застыла на месте и сердито посмотрела на подругу.
– Еще и ты? Что такое произошло, пока я жила в Италии? Неужели всех поразила какая-нибудь языковая чума?
− Но…
– Ты согласна мне помочь или нет?
– Конечно, я согласна, но…
– Даже после того, как мой братец велел твоему мужу запретить тебе видеться со мной?
– Да! Я же сказала, что заверила дорогого Алджернона в твоей невиновности…
– Так, может быть, ты окажешь мне любезность и запряжешь свои мозги на решение важных вопросов вместо того, чтобы болтать всякую ерунду вроде правильного употребления слов! – Шарлотта метнула на подругу сердитый взгляд и отвернулась к окну, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться.
– Напряжешь, а не запряжешь, – негромко произнесла Каролина.
Шарлотта резко повернулась.
– Что?!
Каролина вспыхнула и опустила глаза на перчатки, которые крутила в руках.
– Ничего. Что ты хочешь узнать о джентльменах?
– Все! Кто сейчас в городе, у кого есть состояние и титул, и, разумеется, хорошо ли они будут смотреться рядом со мной.
– Хорошо ли они будут смотреться рядом с тобой? – Каролина удивленно заморгала.
– Да-да, будут ли они рядом со мной хорошо смотреться! Это значит, сможем ли мы выгодно подчеркивать нашу внешность! Будут ли у нас красивые дети! Мне нужен муж, который сможет подарить мне красивых детей. Ты можешь себе представить, чтобы у тебя были уродливые дети? – Шарлотта содрогнулась. – Это просто невозможно выдержать. Поэтому мне придется выбрать мужа, у которого не только соответствующее состояние и положение, но еще и внешность, которая выгодно подчеркнет мою.
Каролина открыла рот и забыла его закрыть.
– Ну, давай, Каро, я же не могу ждать целый день! Нужно разработать план. У кого из джентльменов в городе есть подходящее состояние, титул и внешность, отвечающие моим требованиям?
Каролина наконец-то закрыла рот.
– Я… ты… ну… например, сэр Эверетт Диллингем.
Шарлотта села на диванчик и взяла веер с ручкой черного дерева.
– Эверетт? Он еще жив? Слишком стар, Каро, чересчур стар. Ему никак не меньше сорока лет! Подумай о ком-нибудь помоложе.
– Ну… – Каролина задумчиво прикусила нижнюю губу. – Есть еще сын маркиза Чилтона. Он такой щеголь и сильно важничает.
– Старший сын? Граф Брэмли? По-моему, он женат на леди Гордонстоун.
– Нет, не старший. Младший сын. Лорд Томас.
Шарлотта в ужасе посмотрела на подругу.
– Томас? Да ему всего девятнадцать!
– Ну, ты же сказала, что хочешь кого-нибудь помоложе.
– Но не ребенка! Мне двадцать три года, Каро. Я хочу мужа своего возраста, а не такого, кто еще на пони катается.
– Извини, но больше никто в голову не приходит.
Шарлотта громко захлопнула веер.
– Так подумай хорошенько! Меня нельзя назвать женщиной с чрезмерными запросами, но должен же быть хоть кто-нибудь с титулом, состоянием и красивой внешностью, чтобы меня удовлетворить!
– Ну-у… – протянула Каролина, осторожно поглядывая на подругу. – Я слышала, что в городе есть джентльмен, который мог бы тебе подойти, но он почти не ходит на балы и приемы.
– Это и к лучшему. – Шарлотта заулыбалась, и ее ямочки засияли. – Он не будет возражать против устроенного мне бойкота в обществе. Как его зовут?
– Поговаривают, что у него отвратительный характер, а мама однажды рассказывала, что он сражался на дуэли из-за женщины легкого поведения.
– Это доказывает, что он человек страстный и интересуется тем, что происходит в спальне. Клянусь, после Антонио это будет приятное разнообразие. Кто этот джентльмен?
– Он граф, поэтому все мамаши имеют на него виды, – предупредила Каролина. – Тебе придется выдержать серьезную конкуренцию.
Ямочки на щеках Шарлотты сделались глубже.
– Вот уж о чем я не беспокоюсь! И кто этот очаровательный граф?
Каролина замялась, настороженно глядя на подругу.
– Кое-кто, с чьим именем пять лет назад связывали твое.
– Правда? – Шарлотта побарабанила пальцами по подлокотнику диванчика. – Граф? Что-то до встречи с Антонио я не помню никакого графа в своей свите. Что за граф?
– Вообще-то он не относился к твоей свите, – осторожно ответила Каролина. – Влечение было скорее односторонним…
В тумане памяти Шарлотты стало проявляться лицо. Длинное, худое, с резкими чертами, пожалуй, не красивое по общепринятым меркам, но оно отражало сильный характер, оно являлось ей во сне последние пять лёт.
