Текст книги "Отчаянный шаг"
Автор книги: Кейти Макалистер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Дэвид расхохотался:
– Должен ли я это понимать так, что твоя прекрасная жена своими уловками заставила тебя поступить против воли?
Дэр едва заметно улыбнулся, но тут же вспомнил Шарлотту за завтраком. Подумав о жизни, которую он вынуждает ее вести, Дэр встревожился, что с паровым двигателем ничего не получится. Глотнув виски, Дэр закрыл глаза, чувствуя, как жидкий огонь стекает по пищеводу, и подумал, сумеет ли он когда-нибудь избавиться от долгового ига, взваленного ему на плечи вместе с титулом. И что еще хуже, признался он себе, допив виски, он боится своего будущего с Шарлоттой. Сумеет ли он прожить жизнь, любя жену, которая не отвечает ему взаимностью?
– Дэр!
Дэр подавил мрачные мысли и безрадостно улыбнулся озабоченно смотревшему на него Дэвиду.
– Все в порядке, просто я немного устал. Приходится много работать, чтобы до приезда твоего дядюшки конденсатор был готов.
Дэвид кивнул:
– У тебя есть еще два месяца. В последнем письме он написал, что приедет не раньше сентября.
– Отлично, – ответил Дэр и сел, возвращаясь в мир приятных разговоров о морских двигателях, – И мне потребуется буквально каждый час этих двух месяцев, чтобы отладить двигатель наилучшим образом. Я тут обдумывал, как мне лучше продемонстрировать его, и, кажется, нашел решение…
– Карлайл! Карлайл, где вы, старина? Кто-нибудь видел… а, вот вы где! Идемте скорее!
Дэр удивленно смотрел на стоявшего перед ним запыхавшегося человека.
– Беверли? Что-то случилось?
Лорд Беверли встревоженно вытаращил глаза.
– Еще как случилось! Идемте же скорее. Это все ваша жена.
Дэр вскочил на ноги и помчался к двери с такой скоростью, что Беверли и глазом моргнуть не успел.
– Она ранена? – обернувшись, крикнул Дэр.
– Нет-нет, что вы! – Беверли тяжело дышал, пытаясь догнать быстро шагавшего Дэра. Дэр резко остановился и схватил Беверли за руку, чтобы тот не наткнулся на него.
– Если она не ранена, к чему такая спешка?
Лорд Беверли вытащил шелковый носовой платок и промокнул побагровевшее лицо.
– Она… она… она устраивает сцену! Вы не можете этого допустить! Она ваша жена!
Дэр глубоко вздохнул и вернулся к удобному кожаному креслу.
– Это все?
– Все? – ошеломленно переспросил Беверли. – Все? Все?! Вы слышали, что я сказал? Она устраивает сцену! На глазах у всех!
– Уверен, она совершенно счастлива, – ухмыльнувшись, обернулся Дэр к Дэвиду. – Для Шарлотты нет ничего лучше, чем зрители во время скандала.
– Но… но… разве вы не беспокоитесь? Вам все равно?
– Сказать вам правду, мне бы не хотелось портить ей удовольствие, – ответил Дэр, усаживаясь. – В последние несколько дней ей нечасто удавалось повеселиться. Что на этот раз? Она опять делает выговор, леди Джерси?
Беверли смотрел на Дэра так, словно у того на голове сидела утка.
– Нет-нет, – выдавил он наконец. – Это не леди Джерси. Это жена Бриндли.
Дэр резко вскинул голову.
– Похоже, леди Карлайл рассердилась за что-то на леди Бриндли и опрокинула ей на голову чашу с пуншем.
Дэр выругался, снова вскочил на ноги и ринулся к двери. Дэвид и Беверли мчались за ним по пятам.
– Охрану! Пошлите кто-нибудь за охраной! – визжала Филомена, когда Дэр ворвался в бальный зал. – Она пыталась меня утопить! Вы все видели, как она на меня напала! Она сумасшедшая, совершенно сумасшедшая!
– Ничего я не сумасшедшая, у меня просто дрогнула рука, – возражала Шарлотта.
Дэр растолкал толпу, состоявшую из самого цвета высшего общества, и прорвался вперед. В центре круга стояли пятеро, трое жались друг к другу – его жена, Патриция и леди Каролина. Не обращая на них внимания, Дэр сосредоточился на тех двоих, что стояли напротив.
– Дрогнула? Вы подняли эту чашу у меня над головой и опрокинули ее!
– Я просто хотела помочь вам с пуншем. Не так-то просто удержать полную чашу, вы и сами знаете. Думаю, у любого может дрогнуть рука.
– Да плевать мне, что вы тут лопочете, я всем расскажу, что… Карлайл! – завизжала мокрая, залитая пуншем дама в синем, отталкивая джентльмена, пытавшегося ее успокоить. Три голубых страусиных пера печально свисали на плечи, с красиво уложенных черных локонов прямо на платье капал красный пунш, а на груди дамы покоились дольки лимона и апельсина. Не будь Филомена обладательницей самого острого и злого языка и самого мстительного характера, Дэр счел бы ситуацию забавной. Но сейчас… – Спасите меня от этой… этой… этой ненормальной, этой хулиганки, на которой вы женились!
Она кинулась к нему, но Дэр выставил перед собой руку.
– Я буду вам очень признателен, если вы вспомните, что речь идет о моей супруге, и снизите тон. Можем поговорить о случившемся позже, когда вы приведете себя в порядок.
– Да, в самом деле, вы очень испачкались, – добродетельно закивала Шарлотта и сверкнула мужу ямочками. – Благодарю за поддержку, Аласдэр. Вы же знаете, как мне, при моем скромном и сдержанном характере, претит быть участницей подобной сцены. Если пожелаете, следующий вальс у меня не занят, только будьте осторожнее – из-за прискорбной случайности с леди Бриндли тут весь пол очень скользкий.
– Прискорбной? – взвыла Филомена, глядя на Шарлотту с такой злобой, что Дэр мгновенно запылал гневом. – Прискорбное здесь только одно – то, что вашему мужу не хватило мозгов жениться на мне, когда у него была такая возможность!
– Или мы можем протанцевать контрданс, кажется, он будет за вальсом. Я с удовольствием составлю вам пару. Мне очень нравится контрданс. – Шарлотта склонила голову набок и посмотрела на мужа, распахнув синие глаза.
Дэра охватило абсурдное чувство восхищения ею. Шарлотте ничего не стоило взять и опрокинуть полную чашу пунша на голову сопернице! Но здравый смысл тут же подал голос, напоминая, что сейчас лучше всего успокоить Филомену. Он оглянулся в поисках знакомого лица.
– Леди Беверли, будьте так любезны, отведите леди Бриндли в комнату, где она сможет привести себя в порядок…
Каролина что-то с отвращением пискнула, но послушно шагнула вперед и попыталась взять Филомену за руку. Та руку вырвала и разъяренно взглянула на собравшуюся толпу. Ломтик апельсина сполз с мокрого пера и плюхнулся на пол.
– Я никуда не уйду, пока ее не возьмут под стражу! Я выдвину против нее обвинение! Никто не смеет так обращаться со мной! Никто!
– Думаю, скоро прибудет принц-регент, поэтому хорошо бы открыть окна. Мне кажется, здесь дурно пахнет, – утомленно произнесла Шарлотта и начала обмахиваться веером. Только Дэр заметил, как плотно стиснуты ее губы.
– Дурно пахнет?! – завизжала Филомена.
Все, довольно.
– Леди Бриндли, вы уйдете прямо сейчас, – решительно сказал Дэр, посмотрев на нее стальным взглядом синих глаз, и молча кивнул ее спутнику. Тот взял Филомену под руку, под другую руку ее подхватила Каролина, и они вдвоем, под аккомпанемент ругательств и проклятий леди Бриндли, сумели вывести ее из забитой людьми столовой.
– Не думайте, что вам это сойдет с рук! – Уже в дверях Филомена резко остановилась и обернулась. – Ни за что! Уж я постараюсь, чтобы все узнали правду! Все узнают, что вы обвенчались с ненормальной, с женщиной, которая вам настолько противна, что вы даже до сих пор не скрепили с ней брак в постели! Все узнают, что вы чахнете от любви ко мне! Не сомневайтесь, я еще отомщу!
Дэр услышал, как у него за спиной кто-то шумно втянул в себя воздух, и с раздражением подумал: «Зачем Шарлотта упомянула о такой интимной подробности в разговоре с Филоменой?» Она наверняка знала о его отношениях с дважды овдовевшей Филоменой, он встречался с ней, когда познакомился с Шарлоттой. Кроме того, ему казалось, что Шарлотта скорее умрет, чем снизойдет до того, чтобы просто поздороваться с соперницей, уж не говоря о беседе на такую интимную тему. «Но когда, – устало подумал он, потирая заболевшую голову, – когда моя жена вела себя разумно?»
В столовой мгновенно начались оживленные разговоры. Люди быстро расходились, собирались небольшими группками и возбужденно обсуждали последнюю сплетню, время от времени кидая в его сторону осторожные взгляды. Теперь они будут обсасывать это ближайшие несколько месяцев. Слава Богу, что после свадьбы Патриции им не придется иметь дела с высшим обществом.
– Надеюсь, вы счастливы видеть последствия своего поступка, – сердито пробурчал Дэр жене. Она удивленно распахнула глаза, Дэр увидел, как в них промелькнула боль, и сразу расхотел делать ей выговор. Он не будет ее бранить, это бессмысленно. Она просто Шарлотта и не может измениться, и чем раньше он с этим смирится, тем легче ему будет жить.
– Пожалуй, я бы с радостью уехала домой прямо сейчас, – непривычно подавленным тоном сказала Шарлотта.
Дэр посмотрел на нее повнимательнее. Глаза не просто широко распахнуты, в них блестят слезы – слезы унижения. Он взял ее за руку и повел в бальный зал, где пары готовились к вальсу. Обняв жену, Дэр сказал:
– Не позволяйте им увидеть, что вы расстроены, любовь моя. Улыбайтесь, как будто никто из них не имеет никакого значения.
– Но они имеют значение, – негромко возразила она. Слезы были готовы вот-вот пролиться. – Это же светское общество! Они воплощают все то, к чему я мечтала вернуться. Успех, и достижения, и все прекрасное. Даже вы не можете не признать это.
Дэр невольно рассмеялся:
– Если бы вас в самом деле волновало то, что они про вас думают, моя дорогая жена, ваша рука не дернулась бы «совершенно случайно», когда чаша с пуншем находилась над головой леди Бриндли. И все их успехи и достижения – это просто везение. Им повезло родиться в семействах, принадлежащих к аристократическому классу.
– Но…
Какое-то время Дэр молча вращал жену в танце.
– Шарлотта, они всего лишь люди, а не боги. Они грешат, у них есть дурные привычки, они терпят неудачи, как и все прочие люди на свете.
Она немного подумала.
– Может, и так, но, греша, терпя неудачи и предаваясь дурным привычкам, они выглядят безупречно.
Смягчившийся взгляд Дэра остановился на ее прелестном лице. Он заметил, что слезы высохли, не пролившись.
– Внешность – далеко не все, миледи.
– Правда?
Она смотрела на него яркими, блестящими глазами, немного приоткрыв рот, словно завлекая песней сирен и предлагая всего лишь разок прильнуть к губам. В отблесках свечей ее локоны сверкали, как расплавленное золото, а кожа была не безупречно бледной, что считалось крайне модным среди светских дам, а чуть смугловатой, медового оттенка, с легким румянцем, словно Шарлотта какое-то время провела на солнце без шляпы и зонтика.
– Ну, – негромко произнес Дэр, толком не сознавая, что говорит вслух, – не думаю, что вы сумеете понять, что значит заглянуть под внешность, когда ваша настолько безупречна.
Она даже краснела красиво – щеки приобрели цвет темной розы.
– Я небезупречна. Нос у меня ровно на четверть дюйма длиннее, чем следует. Левая бровь по утрам неровная, поэтому требуется приводить ее в порядок. И одна из грудей больше, чем другая, – уныло вздохнула Шарлотта. – Когда мне было шестнадцать, я целый год ходила кривобокая и боялась, что они никогда не сравняются. И хотя теперь они мало отличаются друг от друга, одинаковыми они так и не стали. Даже передать не могу, какое это испытание – неодинаковые груди. Они такой тяжестью лежат у меня на душе!
Дэр пытался удержать на лице серьезное выражение, но ничего не вышло. Он снова засмеялся, мотая головой, понимая, что ведет себя глупо, что она смотрит на вещи совсем не так, как он, что для нее внешность всегда будет самым важным. Глубоко в душе, совсем глубоко, там, где он скрывал от всех свои тайные мечты, Дэр оплакивал умирающую надежду на то, что однажды Шарлотта начнет ценить то же, что и он – честь, решимость, силу, с которой встречают невзгоды и беды. Он был достаточно честен с собой и признавал, что не хочет, чтобы Шарлотта изменилась, он хочет только помочь ей заглянуть под очевидное. Может быть, когда-нибудь в будущем она сумеет видеть то же, что видит он, но пока…
– Шарлотта, вы единственная женщина на свете, у которой тяжело на душе из-за разных грудей. – Дэр наклонился и прошептал ей на ухо: – Как беспристрастный свидетель, счастлив вас заверить, что несовершенство, которое вы, возможно, ощущаете, совершенно незаметно моим глазам. Или рукам. Или… губам.
Шарлотта ахнула, глаза ее запылали страстью, но она тут же прикрыла их ресницами и сверкнула ямочками, несмотря на попытку изобразить застенчивость. Щеки опять ярко порозовели. Какое очаровательное противоречие она собой представляла: изо всех сил пыталась придерживаться приличий, но врожденная дерзновенность и жажда жизни гарантировали, что она никогда не станет похожей на образцовых дам, столь любимых высшим обществом. Дэр прижимал ее к себе ближе, чем следовало, ее аромат волновал его, воспоминания о мягком, теплом, манящем теле взывали к чему-то спрятанному глубоко в душе, вынуждая бороться с желанием ответить на вопрос – к чему именно? Он не должен торопить Шарлотту. Он хочет, чтобы она вверила ему всю себя – не только восхитительно роскошное тело, но и сердце, и душу.
Дэр как раз размышлял о том, чем бы ему хотелось с ней заняться, когда Шарлотта поймет и полюбит его, как вдруг его мысли и вальс бесцеремонно прервали.
– Мэтью! – ахнула Шарлотта, и все краски отхлынули от ее лица, едва она взглянула на джентльмена, постучавшего Дэра по плечу.
Невысокий тучный человек с полинявшей версией глаз Шарлотты поклонился Дэру.
– Карлайл, не позволите ли вы мне удовольствие закончить с моей сестрой этот танец?
Дэр удивился тому, как свирепо Шарлотта вцепилась в его локоть, но у него не было никаких оснований отказать лорду Коллинзу в просьбе – за исключением, разумеется, общей неприязни к этому человеку. И хотя лично Дэру было глубоко наплевать на то, что подумают о нем члены общества, он знал, что для Шарлотты это важно. Надлежало проглотить готовые сорваться с языка слова отказа и любезно согласиться.
– Лорд Коллинз, – сказал Дэр, снимая руку Шарлотты со своего плеча и с поклоном передавая ее брату. – Доверяю мою даму вашему попечению.
Его слова прозвучали предостережением, и, судя по прищурившимся глазам, Коллинз это понял. Дэр улыбнулся, увидев, какой сердитый взгляд кинула на него жена, и вышел из круга танцующих. Учитывая несомненную жажду крови, которую он заметил в ее глазах, следовало убедиться, что поблизости больше нет тяжелых чаш с пуншем.
Глава 9
– Вижу, ты не впустую потратил эти четыре года, – заметила Шарлотта, когда брат взял ее за руку и, долго отсчитывая себе под нос, сумел все же попасть в такт и начал вальсировать. – Стал похож на отца еще больше, чем раньше.
Разумеется, она имела в виду его тучную фигуру, второй подбородок и огромные, расширяющиеся книзу бакенбарды (такая мода казалась Шарлотте невероятно нелепой), но Мэтью, как всегда, не уловил тонких нюансов.
– Конечно. Я никогда не трачу время впустую в отличие от некоторых, кого пока не упоминаю, – высокомерно бросил граф. Взгляд его так и метался от одной танцующей пары к другой.
Шарлотте ужасно не нравилось танцевать с братом. В отличие от Дэра он был тяжелым на ногу и неуклюжим, кроме того, у него полностью отсутствовало чувство ритма, а значит, они часто двигались не в такт музыке.
– Как поживают Элинор и дети? – из чистой вежливости спросила Шарлотта, которую ни в малейшей степени не интересовала ни заносчивая невестка, ни их трое детей.
– Сидят в деревне, где им самое место! – рявкнул в ответ брат, переведя на нее взгляд полинявших синих глаз. – Значит, ты все-таки поймала Карлайла? Глупая сучка, небось считаешь себя умницей? Ничего, скоро поймешь.
– Ах, Мэтью, ты всегда так ловко разбирался в тонком искусстве любезностей. Рада отметить, что за время моего отсутствия ты не утратил этого таланта.
– Лучше бы ты осталась в той проклятой стране, – огрызнулся он и, столкнувшись с другой парой, пробормотал извинения. – Любая другая леди от стыда бы сгорела и не показалась бы больше в обществе после того, как сбежала с иностранцем, но только не ты. Бьюсь об заклад, ты все такая же высокомерная и необузданная. Отцу следовало поркой учить тебя смирению, возможно, тогда тебе бы хватило приличия держаться подальше от мест, где тебя и видеть не желают. Но нет, тебе потребовалось вернуться. Ну, теперь живи, как умеешь. Насколько я понимаю, муж с тобой даже спать не хочет? Какая, должно быть, это для тебя пощечина – понять, что у мужчины, которого ты хитростью заставила жениться на себе, даже не встает стручок!
– А ну, потише, братец! – прошипела сквозь зубы Шарлотта, заставляя себя улыбнуться онемевшими от ярости губами. Как он смеет ее бранить? Как смеет осуждать? Кто дал ему право говорить такие мерзости про Аласдэра?
– Я не намерена обсуждать это с тобой. Я не собираюсь говорить с тобой о моем супружестве и о моем муже!
Губы Мэтью медленно расплылись в злобной ухмылке:
– О, думаю, придется. Когда наступит время.
От взгляда его ледяных глаз Шарлотта невольно передернулась, но все равно улыбнулась, зная, что это его раздражает.
– Что именно ты пытаешься мне сказать этим своим мелодраматическим заявлением?
Мэтью хрипло хохотнул, и сразу несколько голов обернулись в их сторону.
– Ты сама постелила свою постель, глупая ты девчонка, сама в ней и спи. Причем в одиночестве, раз уж выскочила замуж за такого никчемного человека. В общем, слушай внимательно, сестра, – не беги ко мне за помощью, когда узнаешь правду о своем муже. Толку все равно не будет.
Шарлотта знала, что Мэтью чванливый хвастун, трусливый забияка, который преследует только тех, кто слабее, но еще она знала, что в нем есть жестокая жилка, которая не принесет ничего хорошего ни ей, ни Дэру, если брат задумает сделать им гадость. Несмотря на желание ответить оскорблением на оскорбление, лучше проглотить гнусные намеки брата и попытаться докопаться до сути его смутных угроз. Ситуация просто взывала к тому, чтобы она попыталась справиться с Мэтью. Она поведет себя умно и очень-очень тонко.
– Братец, дуралей ты великий, о чем это ты болтаешь? Я точно знаю, за кого вышла замуж – за красивого и порядочного джентльмена. В отличие от тебя он умеет танцевать, не наступая на ноги даме. И если тебе есть что сказать мне, пожалуйста, прекрати эти туманные рекреации.
Мэтью возвел глаза к потолку.
– Правильное слово, тупая ты шлюха, «инсинуации».
– Поскольку я сильно подозреваю, что слово «шлюха» не относится к приятным и что ты употребил его вовсе не в любящей братской манере, я не собираюсь выяснять его значение и повторяю свою просьбу: если тебе есть что сказать про моего мужа, говори, но учти – никакая гадость про Аласдэра не заставит меня кинуться к тебе за помощью, разве только ты сообщишь, что он ест на завтрак маленьких детей. Да и то – лучше я буду иметь дело с пожирателем младенцев, чем прибегну к твоему покровительству.
Мэтью снова холодно хохотнул, и по скудно обставленным закоулкам ума Шарлотты пробежал тревожный сквознячок.
– О, ты все узнаешь в свое время, дорогая моя сестрица. И смею заверить – долго ждать не придется.
Что же он задумал? Тем временем танец закончился, и Мэтью, вместо того чтобы проводить Шарлотту к мужу, просто отпустил ее руку, повернулся и ушел. Это было оскорблением. В обычном состоянии подобное оскорбление от брата не обеспокоило бы ее, тем более вечером, который должен был стать ее блистательным триумфом. Но холодная тень тревоги, вызванной словами Мэтью, добавилась к позору от того, что подробности ее интимной жизни стали достоянием всех. Вечер был окончательно испорчен. Шарлотта едва не разразилась слезами, но в голове всплыли сказанные шепотом слова Дэра: «Не позволяй им увидеть, что ты расстроена». Вздернув подбородок, она посмотрела на окружавших ее людей – они бродили, болтали, смеялись, словно не произошло ничего, сокрушающего жизнь. Но кое-что все-таки случилось. Шарлотта заморгала, пораженная этой опрометчивой мыслью, но тут же затолкала ее поглубже, решив обдумать на досуге. Наверняка это мысль случайная, одна из тех раздражающих, надоедливых мыслей, каким на самом деле нет места у нее в мозгу, но которые, к ее отвращению, возникали там с назойливой частотой.
Но не тут-то было. Мысль вернулась, и впервые с тех пор, как Шарлотта ощутила себя в стороне от плотно переплетенных нитей общества. Она стояла вне общего круга и словно видела эти прядки этикета и приличных манер, связывающие всех вместе; люди сливались в одно целое, и отдельных личностей уже не было видно, оставалась только яркая, блестящая коса, которая и была высшим обществом. Шарлотта тряхнула головой, чтобы прогнать это причудливое видение, но, окидывая взглядом зал, поняла, что первая ее мысль была совершенно точной. Она изменилась. Она больше не часть Общества. Она одна, изгой, не часть целого, а сама по себе.
Глаза налились слезами, картинка расплылась еще сильнее, теперь Шарлотта видела только колеблющееся пятно света и красок, и в какой-то миг она вдруг поняла смысл сказанного Дэром – нужно заглянуть под внешнее. Она в самом деле стала изгоем, если сумела разглядеть изъяны под сверкающим внешним лоском общества. Жалость к себе захлестнула Шарлотту, к горлу подступило рыдание, но оно не успело вырваться наружу – из цветного тумана перед ней возник высокий белокурый джентльмен в черном вечернем костюме.
Дэр тоже не сливался с высшим обществом. Если Шарлотта изгой, то по крайней мере она не одна. Проглотив рыдание, она пошла вдоль длинного бального зала навстречу мужу. Дэр, остановившийся рядом со своим знакомым, обернулся к ней.
– Понравился танец?
– Нисколечко, – передернувшись, ответила Шарлотта. Подавив свою печаль, она очаровательно сверкнула ямочками человеку, с которым беседовал Дэр, и терпеливо дождалась, пока муж повернется, вопросительно глядя на нее. – Я хочу домой, – просто сказала она.
Он всмотрелся в ее лицо, и его глаза обеспокоенно потемнели.
– Из-за леди Бриндли? Я же сказал вам – если вести себя так, будто ничего не случилось, вы дадите людям меньше поводов для сплетен.
– Не думаю, что я могу притворяться и дальше.
И она перевела взгляд с его глаз на простой, но элегантный шейный платок.
Было что-то неотразимое в его взгляде, что-то почти колдовское, его глаза пробуждали в ней потребность выложить ему все свои мысли, все страхи и самое ужасное – все свои желания. У Шарлотты было множество желаний, связанных с Дэром, и она не сомневалась, что изумит его не только их накалом, но и самим содержанием. «Руководство» Вивьен ля Блу тщательно исследовало всевозможные супружеские упражнения, и хотя Шарлотта опасалась, что некоторые позы невозможно выполнить без помощи пары-тройки крепких лакеев и прочной лебедки, они все же подогревали ее интерес, и она очень хотела обсудить с Дэром преимущества «Ужимок роющего нору журавля» по сравнению с таким же захватывающим, но более сложным «Извержением Везувия поздним летним вечером».
– Я позову Патрицию, – спокойно произнес Дэр. Шарлотта все еще ощущала у себя на лице его изучающий взгляд.
– Нет. Слишком жестоко уводить ее отсюда так рано. – Шарлотта покрутила под перчаткой обручальное кольцо, напомнив себе, что в оставшиеся несколько дней отвечает за золовку. – Совсем ни к чему портить ей вечер. Мы… мы останемся.
– Вы уверены?
Она подняла на него глаза и вздернула подбородок.
– Да, конечно. Патриция получает огромное удовольствие от этого вечера.
– А вы нет? – спросил он и легонько провел пальцами по ее подбородку.
– Нет. Сначала да, но сейчас… – Она осеклась. Жгучий взгляд Дэра впился в нее и, как всегда, стер из головы остатки мыслей.
– Сейчас?.. – подтолкнул Дэр очень тихим, интимным голосом, и Шарлотте показалось, что он закутал ее в мягкое одеяло, теплое и уютное. Шум, музыка, болтовня окружающих – все исчезло. Она смотрела в глаза мужа и видела только его одного.
– Сейчас этот бал кажется мне совсем не таким приятным, как вначале, – против воли призналась она, потому что до сих пор крепко держалась за мысль, что ее триумфальное возвращение в свет было самым важным в жизни. Шарлотта ощущала странную слабость, словно долго болела и лихорадка прошла только что. Может быть, сравнение с лихорадкой было куда более точным, чем она думала, – должно быть, у нее и вправду жар, если ей кажется, что она больше не вписывается в светское общество.
Жар?
– Значит, мы уедем, – сказал Дэр, проведя большим пальцем по ее нижней губе. Шарлотта восхищенно ахнула, губы ее приоткрылись, она разрывалась между своими мучительными мыслями и внезапной вспышкой желания ощутить губы Дэра на своем теле.
Тут он слегка потянул ее за руку, и Шарлотта вспомнила, где они находятся.
– Я скажу Дэвиду, чтобы он привез Патрицию позже, – произнёс Дэр. Глаза его тоже пылали желанием. Шарлотта пришла в восторг от того, что ее близость действует на него так же сильно, и сразу успокоилась насчет своего психического состояния. Она не сошла с ума, но разбираться с этим придется позже, после того, как она подразнит своего мужа поцелуями. – Возможно, леди Беверли сможет за ней присмотреть?
До чего замечательный план! Патриция останется на балу, а сама Шарлотта вернется домой вместе со своим страстно смотрящим на нее мужем и позволит ему соблазнить себя. Или нет – он соблазнял ее вчера ночью, значит, сегодня ее очередь. Шарлотта внимательно посмотрела на него. Отличная мысль! Если достаточно тщательно приступить к делу, то все эти глупости насчет их интимной жизни быстро вылетят у него из головы.
– Я спрошу Каро, но уверена, что она не будет возражать и присмотрит за Патрицией.
«Пусть только попробует возразить», – думала Шарлотта, торопливо разыскивая подругу.
Следует поблагодарить свою счастливую звезду за то, что Дэр живет в немодном районе города, далеко от Хенли-Хауса. Шарлотта дождалась, пока он постучит по крыше кареты, и только после этого приступила к соблазнению.
– Шарлотта! – успел ахнуть Дэр, когда она прыгнула на него и заткнула ему рот поцелуем. Настала ее очередь соблазнять, и Шарлотта не собиралась дожидаться, чтобы Дэр взял дело в свои руки. Она стянула перчатки, запустила пальцы в шелковистые волосы мужа и потянула его голову назад в точности так, как делал вчера он. Его рот был жарким и притягательным. Шарлотта застонала и, воспользовавшись элементом неожиданности, переплела свой язык с его, чтобы распробовать мужа на вкус так же тщательно, как вчера он. Тут его пальцы впились ей в бедра – первый признак того, что он собрался с мыслями; он отодвинул ее в сторону, и теперь Шарлотта наполовину лежала на сиденье, наполовину свисала с него, а муж нависал над ней.
– Похоже, вы вдруг почувствовали себя лучше? – прорычал он, жарким дыханием опаляя ее губы. Шарлотта подтянула ноги повыше и толкнула Дэра в грудь. Он съехал на пол кареты, а она дерзко упала на него сверху, вжавшись грудями в его грудь, прижав его руки к полу и опустив голову.
– Гораздо лучше, – проворковала Шарлотта, покусывая его губы.
Дэр сжал ее ноги своими и перекатился так, что спина Шарлотты оказалась прижата к краю сиденья. Она оттолкнула мужа, снова упала сверху и прижала к полу.
– Лежите спокойно! – нахмурилась Шарлотта. Ну, честное слово, есть ли в мире еще хоть один муж, которого настолько сложно соблазнить? – Сейчас моя очередь, и вы обязаны сделать все по-моему.
Даже в тусклом свете каретного фонаря она заметила озадаченное выражение его лица.
– Шарлотта, вы о чем? Я обязан бороться с вами на полу собственной кареты? Что-то не помню такого в наших брачных обетах. Или это какая-то новая светская мода, и вы твердо решили ей следовать? Если так, я вынужден возразить. Подобное положение не только недостойно, но к тому же у меня вот-вот треснет шея, я лежу прямо на каком-то кирпиче.
– О, – растерялась Шарлотта, отпустила его запястья, снова запустила пальцы в волосы Дэра и села на него верхом. – Я же не знала про кирпич. Хотите, чтобы я слезла с вас и отложила соблазнение на более позднее время, чтобы никакие кирпичи и трещины в шее не мешали моим планам?
– С вашей стороны это было бы исключительно великодушно, – произнес Дэр и провел рукой по ее ноге. От этого прикосновения у Шарлотты перехватило дыхание.
Она положила ладонь ему на грудь. Даже через рубашку и жилет она ощущала, как бешено колотится его сердце – почти так же бешено, как у нее.
– Шарлотта, – простонал Дэр, положив уже обе руки ей на ноги. Его пальцы дразнили ее голую кожу. – О, да черт с ним, с этим кирпичом!
Одна его рука запуталась у нее в волосах. Дэр притянул Шарлотту к себе, его губы ждали, просили, молили, требовали, чтобы она отдалась ему. Смутно, отдаленной частью сознания она припомнила, что хотела распоряжаться сама, что сейчас по справедливости ее очередь соблазнять, но жаркое волшебство его рта и огонь желания, вспыхивающий у него под пальцами, вытеснили из головы все мысли.
– Господи, как я тебя хочу! – простонал Дэр ей в ухо, целуя невероятно чувствительное местечко у нее на шее. – Но мы должны остановиться. Шарлотта, ты должна остановиться! Мы не можем заниматься этим здесь.
Она снова выпрямилась, перестав целовать обнаженное место у него на шее, там, где она развязала шейный платок.
– Мм…
Его грудь вздымалась и опускалась, он дышал быстро и прерывисто. Это ей нравилось.
– Что «мм»?
– Мм, я согласна с тем, что мы не можем заняться этим здесь так, как мне хочется, но знаешь, в «Руководстве по супружеским упражнениям» Вивьен ля Блу упоминается кое-что, рекомендованное тем, кто оказался в тесном пространстве вроде кареты. Хочешь, чтобы я показала?
– Что показала? – спросил Дэр и заерзал, передвинувшись так, чтобы вытащить из-под спины кирпич. – Вивьен ля Кто?
Шарлотта смерила его взглядом. Он такой крупный – похоже, ему не очень удобно лежать, съежившись, на полу кареты.
– Блу. Сядь.
– Что?
– Сядь. – Дэр приподнялся, упершись спиной в стенку кареты, Шарлотта съехала ему на ноги и потянулась к пуговицам на бриджах.
– Шарлотта!
– Это называется «Альпийский пастух с песней на устах приветствует наступление рассвета». Вивьен ля Блу утверждает, что, если все сделать правильно, мужчина будет подражать швейцарскому юноше, зовущему своих овец с горных пастбищ. Ой, мамочки. Я и забыла, какой ты… впечатляющий. Но теплый. Очень-очень теплый. Так, дай-ка подумать. Если я правильно помню инструкции, нужно сделать вот что. Надеюсь, ты не будешь возражать…
Она не услышала его ответа, заглушённого громким топотом лошадиных копыт – карета как раз въехала в туннель, образованный зданием, построенным на каменном мосту через улицу. Когда они выехали из туннеля, кучер с любопытством посмотрел на грума, сидевшего рядом с ним.
– Ты слышал это, Джем?
