Текст книги "Отчаянный шаг"
Автор книги: Кейти Макалистер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
– Он меня любит, но у него нет никаких важных причин удерживать меня в своей жизни. На самом деле без меня ему будет гораздо лучше.
– Но ты же не собираешься… ты же не хочешь сказать, что…
– Нет, разумеется, нет, что за мания величия? Я просто думаю, что самое лучшее… самое лучшее для Дэра – это добиться аннулирования нашего брака и дальше жить счастливо. И хотя наше расставание разобьет мне сердце, я буду черпать удовлетворение в мыслях о том, что он счастлив.
– О, как это романтично! – всхлипнула Каролина. – Как это мужественно с твоей стороны! Такое самопожертвование! Ты самая благородная женщина на свете, Шарли.
– Я очень благородна, – мрачно согласилась Шарлотта. Губы у нее дрожали – она только что полностью осознала всю величину собственной жертвы. – Просто не верится, что до этого дошло, Каро, но я и вправду хочу, чтобы он был счастлив, и не важно, какой несчастной стану при этом я. Пока он во мне нуждался, все было чудесно, но теперь…
Она вытерла покатившуюся по щеке слезу.
– Что ж, смысла плакать нет, путь мой ясен. А теперь, раз мы уже все решили, надеюсь, у тебя есть какие-то новые слухи про Притворщика? Может быть, они натолкнут меня на новые мысли в расследовании, и я смогу пошатнуть мнение света о нем? Прежде чем дать Дэру свободу, я хочу совершить свой последний акт доброты.
Всегда бледная Каролина побледнела еще сильнее, затеребила носовой платочек и исподлобья глянула на Шарлотту:
– О Боже…
– О Боже? Что такое? Что ты мне не рассказала?
– Я не хотела тебе говорить, но может быть, лучше, если ты узнаешь это от меня, и тогда лорд… мистер Макгрегор не услышит это в другом месте…
Шарлотта смахнула слезы, выступившие при мысли о ее благородном и бескорыстном поступке, и деловито произнесла:
– Рассказывай.
Каролина мялась и ерзала на кресле – так она вела себя крайне редко, и Шарлотта по-настоящему забеспокоилась.
– Ну… о, это совершенная неправда, и я хочу, чтобы ты знала, что я это понимаю! Совершенная неправда! Но вроде бы лорд Карлайл… ну, этот человек, который выдает себя за лорда Карлайла… он сказал лорду Кизу, а тот сказал сэру Альберту Моури, а он сказал дорогому Алджернону, что… что…
– О, ради Бога, Каро, не томи! – рассердилась Шарлотта, обеспокоившись еще сильнее.
– Он сказал, что твой муж шесть лет назад организовал его похищение, чтобы унаследовать титул и имения, потому что он был очень бедным и всегда домогался этого титула, и у лорда Карлайла есть доказательства его преступления, и он намерен выдвинуть против Аласдэра Макгрегора обвинение, чтобы его за это повесили, и что несчастный случай был просто хитрой уловкой, чтобы вызвать к нему сочувствие, и на самом деле он вовсе не пострадал, просто слишком труслив, чтобы встретиться с лордом Карлайлом публично, – сбивчивой скороговоркой, на одном дыхании выпалила Каролина.
– Что? – вскрикнула Шарлотта и вскочила с кушетки.
Каролина набрала в легкие воздуха.
– Он сказал, что твой муж организовал его похище…
– Нет-нет, незачем повторять эту гнусную ложь. Боже милостивый, он говорил все это? При людях?
Каролина кивнула и завертела головой, следя за Шарлоттой, по привычке начавшей расхаживать взад и вперед. Время от времени Каролина критическим взором поглядывала на ковер – похоже, после очередного круга Шарлоттиных размышлений ковер придется менять. Может, имеет смысл на время визитов Шарлотты расстилать здесь специальное покрытие?
– Думаю, сейчас слух дошел до всех, ты же знаешь, какой сэр Альберт сплетник.
– Не могу поверить, просто не могу поверить! Как он мог такое сказать? Что Дэр его похитил? Смехотворно, просто смехотворно! Нет, это не смехотворно, это… это… неводрузимо!
– Неводрузимо?
– Да, неводрузимо. Это значит «совершенно нелепо и неправдоподобно». Честное слово, Каро, тебе все-таки нужно выучить английский язык. Тебе катастрофически не хватает словарного запаса.
– Невообразимо.
− Что?
– Правильное слово «невообразимо», а не «неводрузимо».
Шарлотта нахмурилась.
– Невообразимо? От слова «образ»?
Каролина кивнула:
– Именно так.
– Очень-очень странно. Впрочем, это не важно. – Шарлотта на всякий случай запомнила сказанное и улыбнулась, снова охваченная радостным возбуждением. – Важно другое. У меня опять есть цель. Я смогу быть полезной. Нужно попасть домой до того, как Дэр об этом узнает.
– А как ты оградишь его от этого?
– Пока не знаю, но как-то придется, иначе он… он… о, не знаю, что он сделает, зато знаю, что это никак не будет связано с починкой двигателя, а он должен сосредоточиться на работе. Пожалуй, перестану принимать посетителей, не буду выпускать Дэра из дому и стану проверять его почту. Так я смогу выиграть время.
– Для чего?
– Разумеется, чтобы разобраться с Притворщиком раз и навсегда!
– Но… ты же сама говорила, что ничего не можешь с ним сделать и даже твое знание светского общества не поможет мистеру Макгрегору?
– Фазаньи перья! Это же было до того, как этот негодяй начал распространять свою грязную ложь! Ответь мне вот на какой вопрос, Каро: может ли в нашем городе кто-нибудь более искусно, чем я, организовать контратаку?
– Контратаку? – Каролину это потрясло. – Ты что, собралась его оклеветать?
Шарлотта презрительно фыркнула, потрепала по холке Веллингтона, выпрямилась и многообещающе улыбнулась подруге:
– Как будто это возможно! Я просто сделаю так, что все в обществе поймут, кто он такой на самом деле. И это, дорогая, станет моим новым маслом основания.
– Маслом… ты хотела сказать, смыслом существования?
Шарлотта прошествовала к двери, по дороге чмокнув подругу в щеку.
– Спасибо, милая Каро. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Взметнув кружевной нижней юбкой, Шарлотта сбежала вниз по лестнице и впрыгнула в карету, мысленно составляя планы по спасению мужа. Надо же было быть такой дурочкой – решить, что она не нужна Дэру! Вот вам доказательство того, что у нее есть важная роль в его жизни, – Дэру необходимы ее проницательность, и ее острый ум, и ее умение подмечать то, чего не видят остальные, и все для того, чтобы его жизнь текла гладко и счастливо.
Шарлотта откинулась на спинку довольно неопрятного сиденья наемного экипажа и удовлетворенно улыбнулась. Вопрос с Притворщиком наверняка разрешится так, как она рассчитывает.
Разве теперь, когда она поняла, что нужна мужу, жизнь может не пойти ей навстречу? Сейчас главное – не дать Дэру узнать, какие гадости рассказывает о нем Притворщик, и все будет хорошо. А к тому времени, как двигатель будет доделан, а Дэр готов снова войти в общество, она разберется с его мнимым кузеном раз и навсегда. Шарлотта улыбалась, несмотря на то, что экипаж подпрыгивал и раскачивался на плохих рессорах. Наконец-то все идет так, как надо.
Глава 17
– Бэтсфоум, позовешь меня, когда Джонсон закончит с паровым цилиндром.
– Как пожелаете, сэр. На свете мало занятий, которые могут доставить мне большее удовольствие, чем пребывание в кузнице. Вы просто олицетворение доброты, раз предлагаете мне возможность избежать изнуряющей духоты этого дня, спрятавшись в маленькой, замкнутой лачуге, где, кроме массивного кузнечного горна, находятся еще сам массивный кузнец, его массивный помощник и два массивных сына, причем все четверо орут, требуя поддерживать в горне высокую температуру, чтобы работать с паровым цилиндром, который вы хотите починить.
– Бэтсфоум…
– Я не в силах представить, что могло бы понравиться мне больше, чем стоять на покалеченной конечности, радостно обливаться потом и упиваться мыслью, что я вношу свой незначительный вклад и облегчаю ваше сознание, в то время как вы проходите сквозь мучительные испытания, обедая в клубе, попивая охлажденные напитки и поглощая полезную для здоровья пищу, заставляя себя съесть фруктовое мороженое, которое там непременно подадут в этот, безусловно, самый жаркий день в истории Британии.
– Бэтсфоум…
– Я с трудом сдерживаю радость, переполняющую меня оттого, что мне удастся выполнить вашу великодушнейшую и чуткую просьбу. Право же, если бы дневная жара не до предела вымотала мое несчастное, искалеченное тело, я бы воспользовался этим случаем и выполнил несколько сальто, лишь бы продемонстрировать вам свой совершеннейший восторг по случаю поставленной передо мной задачи. Собственно, если вы подержите минутку мою шляпу, я все же попробую пройтись колесом, просто чтобы вы смогли спокойно отбыть в свой прохладный клуб с его прохладными, удобными креслами и прохладными, аппетитными закусками, зная, что сделали меня, вашего покорнейшего слугу, счастливым сверх всякой меры.
Дэр знал, как играть в эту игру. Улыбаться разрешалось, но сдержанно, а откровенный смех только ранит чувства Бэтсфоума, поэтому Дэр подавил готовый вырваться наружу хохот и изобразил печальную улыбку.
– Думаю, я сумею выдержать все муки обеда, не вынуждая тебя изображать из себя акробата.
– Право же, я буду только счастлив, сэр…
Дэр протянул руку и забрал из кареты трость.
– Просто убедись, что Джонсон выполнил свою работу как следует, а когда все будет готово, заедешь за мной. Пока цилиндр не починят, делать все равно ничего нельзя, поэтому я с таким же успехом могу ждать в клубе, заодно узнаю, что произошло в мире, пока я болел.
Бэтсфоум все же попытался добиться разрешения пройтись колесом, но не очень усердно, и в конце концов забрался в карету и поклялся, что будет очень внимательно следить за работой кузнеца. Дэр поднялся по ступенькам в клуб, ощущая лишь легкую тянущую боль в бедре, там, куда выстрелила жена, и вдруг расхохотался, не в силах сдерживать смех. Только представить себе негодующую Шарлотту, вынужденную выстрелить в него, чтобы привести в чувство! Как он мог даже подумать о жизни без нее? Она была всем, чего он желал, всем, в чем нуждался. Жена, любовница, друг, сиделка…
– Палач. – Он снова фыркнул, сильно изумив швейцара, забравшего у него шляпу и трость.
Дэр провел несколько минут в беседе со старым членом клуба, который хорошо помнил его отца, и прошел вглубь, в помещение, где стояли глубокие кожаные кресла, расположенные так, чтобы их обдувал ветерок из открытого окна. Его немножко развлекла растерянность посетителей, не знавших, куда смотреть – на глазную повязку, на шрамы, исполосовавшие щеку, или на неподвижную руку. Кроме того, никто не знал, как к нему обращаться – кто-то называл его лорд Карлайл, словно подчеркивая свою поддержку, остальные предпочитали окликать по имени. Ему необходимы были эти несколько часов, пока чинят цилиндр, чтобы подумать о своем кузене. А еще подумать о том, что ему делать с Шарлоттой, дома она его все время отвлекала.
Дэр отнюдь не был дураком, он еще до несчастного случая прекрасно уловил зловещее предзнаменование и хотя не знал, кто устроил так, чтобы его кузен оказался на торговом судне, плывшем на Восток, но ничуть не сомневался, что Джеффри Макгрегор был именно тем человеком, за которого себя выдавал, а это означало, что титул и имения, уж не говоря о долгах покойного дяди, по праву принадлежали кузену. И если говорить всю правду, Дэр гораздо лучше чувствовал себя без титула – теперь ему придется заботиться только о Шарлотте и себе, а не выбрасывать деньги в бездонную яму, какой являлись имения. Но Шарлотта, его милая, любящая, необыкновенная Шарлотта была исполнена решимости отстоять титул.
– Жаркий сегодня денек.
Дэр кивнул старику, сидевшему напротив, устроился в одном из кожаных кресел, приказал возникшему у локтя слуге принести что-нибудь подкрепляющее и обратил все внимание на старика.
– Это точно.
– Ведь ты шотландец, верно? Тот самый, о котором сейчас все говорят.
Дэр не спорил насчет своего происхождения, но промолчал насчет внезапной славы. Люди наверняка обсуждают тот жуткий несчастный случай. Невозможно его проигнорировать, если Дэр сидит тут с повязкой на глазу – повязкой, сшитой руками любящей жены. Эта была серебряной с голубой окантовкой, в тон жилету, Шарлотта подарила ему эту повязку и еще несколько, очень серьезно сказав, что вышила их специально, чтобы он мог выбрать подходящую к каждому из своих жилетов.
Только Шарлотта способна придумать глазные повязки в тон жилетам.
– Слышал, что тот, второй парень – второй шотландец – вызвал тебя на дуэль.
Рука Дэра на мгновение застыла в воздухе, не дотянувшись до стакана на подносе. Взяв стакан, он махнул слуге, чтобы тот отошел, и произнес:
– Что вы сказали?
Это был совсем старик, лет, наверное, около ста, с непослушными седыми волосами, пронзительными синими глазами, на удивление ясными, несмотря на его возраст, и сильно выдающимся носом, торчавшим из глубоких морщин, избороздивших лицо. Слегка дрожавшей узловатой рукой он придерживал трость черного дерева с серебряным набалдашником в виде львиной головы.
– Тот, другой Макгрегор, говорит, будто за похищением и отправкой его в Китай стоял ты, чтобы заполучить титул, по праву принадлежавший ему. Это правда, мальчик?
Дэр стиснул зубы. В своей жизни он вытерпел многое, потому что в то время это было необходимо, но если кто-то хочет опорочить его имя и честь, он этого терпеть не намерен.
– Нет, сэр, это, безусловно, неправда. И если мой кузен заявил, что желает встретиться со мной на дуэли, я с радостью удовлетворю его желание. Если же он не бросил мне вызов, я с еще большей радостью сделаю это сам.
– Я так и подумал. Ты не из тех, кто уклоняется. В свое время довелось сразиться на парочке дуэлей?
– На парочке, – сквозь стиснутые зубы выдавил Дэр, окидывая взглядом гостиную в надежде увидеть кузена.
– Не думай, я твоей жене ничего не скажу, – задумчиво произнес старик, потирая искривленным пальцем подбородок. – Леди Шарлотта – девчонка бойкая и себе на уме. Непременно придумает, как это дело прекратить. Если не хочешь снова оказаться в лапах Кроуча, держи свои планы при себе.
Сквозь открытую дверь Дэр увидел вспышку чего-то алого, похоже, принадлежавшего элегантной фигуре человека, публично бросившего ему вызов. Он встал и поклонился старику. Тот сказал что-то про Шарлотту, но сейчас Дэру было некогда его слушать, он должен принять вызов… или предложение.
– Благодарю за совет, сэр…
– Палмерстон.
– Я вам очень признателен. А теперь, если вы меня извините… кажется, я вижу там своего кузена.
На удивление сильная узловатая рука схватила его за запястье. Дэр посмотрел на старика, еще раз поразившись живости его глаз.
– Не забывай о том, что ты едва не потерял, мальчик. Дурак ты будешь, если снова этим рискнешь.
Дэр хотел нахмуриться, озадаченный словами старика, но все же отмахнулся от них, решив, что это всего лишь причуды постаревшего сознания. Он пробормотал что-то успокаивающее и быстро пошел за кузеном.
Час спустя Бэтсфоум нашел своего хозяина в обществе невысокого краснолицего молодого человека. Тот нервничал и потел.
– В этом нет ничего особенного, приятель. Роль секунданта – это всего лишь формальность.
– И все равно я уверен, что моей жене это не понравится. Однако джентльмен должен заботиться о своей чести.
– Вот именно, – сказал Дэр и поощрительно хлопнул лорда Беверли по плечу. Тот едва не рухнул на колени. – Это всего лишь пара пистолетов на заре. Вам нужно только договориться насчет места и хирурга.
– Ну, в таком случае я с радостью стану вашим секундантом.
Дэр поблагодарил его и повернулся к слуге:
– Цилиндр готов, Бэтсфоум? Превосходно. Идем.
Он быстро шагал по черно-белым мраморным плиткам холла, Бэтсфоум ковылял сзади, на достаточно почтительном расстоянии, и вдруг в дверях возникла знакомая, хотя и нежеланная фигура.
– А, Макгрегор. Удивлен, не ожидал увидеть вас тут. По словам моей сестры, вы были едва ли не на пороге смерти.
Дэр оскалился, надеясь, что это сойдет за приветливую улыбку.
– Только благодаря Шарлотте и ее исключительным талантам я сегодня стою перед вами, Коллинз.
Лорд Коллинз окинул Дэра кислым взглядом – и прищуренный единственный глаз, и повязку, и безвольно болтающуюся руку. Едва заметная усмешка, очень похожая на удовлетворенную, превратилась в ухмылку.
– Разумеется, мы все счастливы узнать, что слухи о вашей неминуемой кончине оказались преждевременными. И все же я удивлен, увидев вас здесь. Я слышал, что вам бросили вызов, который вы не приняли, и мне казалось, что такой трусливый человек вряд ли осмелится показаться на людях.
Пальцы левой, здоровой руки Дэра сжались в кулак, и тот аж заныл от желания вонзиться в надменное лицо Коллинза.
– Что-нибудь одно, Коллинз. Или я был слишком болен и потому не знал, что мне бросили вызов, или я не болел, а просто оказался чересчур труслив. Как вы и сами видите, я болел – хотите взглянуть, что осталось от моего глаза? – и потому не знал, что мой кузен меня вызвал. – Он насмешливо покачал головой, изображая сожаление. – Это юное поколение даже не понимает основных тонкостей вызова на дуэль – в частности, того, что вызывать джентльмена полагается лично, а не сообщать об этом всем и каждому, но только не заинтересованному лицу. И все же Джеффри в прошлом пришлось пережить много горестей. Я считаю, что к нему можно отнестись снисходительно.
– Снисходительно? – презрительно фыркнул Коллинз. – Неужели я слышу глас виноватого?
Дэр взял шляпу и трость и, сделав над собой усилие, не затолкал ни того ни другого в глотку своего гнусного шурина.
– Я ни в чем не виноват перед своим кузеном, но вы можете спать спокойно – к этому делу я отнесся достаточно серьезно и отправил людей выяснять обстоятельства злоключений Джеффри шестилетней давности. Скоро они выяснят, кто за это ответственен. Если у вас все, я откланяюсь. Потеряно слишком много времени. Я должен вернуться домой и установить на двигатель новый паровой цилиндр. Ваш привет Шарлотте передам непременно.
Судя по лицу лорда Коллинза, он собирался сказать что-то еще, но Дэр был не в том настроении, чтобы попасться на эту удочку. Ему и так пришлось достаточно долго разбираться со своим кузеном, и он совершенно не собирался вступать в дебаты с шурином на пороге клуба «Уайтс». Лихо крутанув трость левой рукой, Дэр спустился по ступенькам и сел в ожидающую его карету. Бэтсфоум плелся сзади.
– Домой, Джон, – приказал Дэр кучеру, поманив Бэтсфоума внутрь кареты. – Садись, старина, я должен тебе кое-что объяснить, но не хочу кричать в окно кареты. Прежде всего расскажи, что Джонсон думает о цилиндре.
Бэтсфоум подробно сообщил все, что сказал кузнец о поврежденном цилиндре, и перечислил все его предложения. Дэр запомнил услышанное, но отложил это на будущее и повернул разговор на тему, занимавшую его сейчас больше всего.
– Как ты, вероятно, догадался, завтра на заре у меня дуэль.
Бэтсфоум внимательно взглянул на искалеченную руку Дэра.
– В таком случае, сэр, очень хорошо, что вы превосходно владеете левой рукой.
Дэр поразился.
– И это все, что ты можешь сказать? И не хочешь прочитать мне десятиминутное наставление, в котором по очереди будешь то восхвалять меня до небес, то указывать, что с моей стороны крайне безрассудно принимать вызов, когда у меня только одна действующая рука и только один глаз? Ты не хочешь разразиться пятиминутным монологом на тему о том, как тяжело будет тебе с искалеченной ногой найти нового нанимателя, если меня убьют? Ты не собираешься вспомнить все те случаи, когда мы с тобой служит ли в Двенадцатом легком драгунском полку и я советовал тебе не полагаться на глупую удачу, и говорил, что нелепо дразнить смерть, когда она только и ждет, чтобы заявить на нас свои права? Ты не хочешь сказать ничего этого, ты отметил только, как мне повезло, что я левша? И все, Бэтсфоум? Это все?
Бэтсфоум усмехнулся так, что любой другой человек, кроме Дэра, назвал бы это ухмылкой.
– Зачем мне это говорить, сэр? Вы уже сами все сказали.
– Ябы мог тебя просто уволить, знаешь ли.
– Но вы этого не сделаете, – самодовольно ответил Бэтсфоум, чем изрядно повеселил Дэра. – Вы во мне нуждаетесь, по меньшей мере до того, как будет закончен двигатель. Вы же сами говорили, что больше никто не умеет чертить детали так, как я.
Да, тут Бэтсфоум его поймал. Дэр откинулся на мягкие подушки сиденья и с большим трудом сумел приподнять искалеченную руку и положить ладонь на колено.
– Что ж, примем за данность, что ты продолжаешь у меня служить. Что до другого дела, то, естественно, его нужно скрыть от моей жены.
– Естественно, – согласился Бэтсфоум.
– А когда она все-таки узнает – а она обязательно узнает, потому что она женщина, а женщины как-то всегда умудряются пронюхать про мужские дуэли на рассвете, как бы мы ни старались держать все в тайне, ты сделаешь все возможное, чтобы убедить ее – дуэль состоится послезавтра.
– Приложу все свои усилия и актерские способности, чтобы убедить в этом леди Шарлотту, сэр.
– Прекрасно. Так. Когда мы вернемся домой, я дам тебе кое-какие задания по двигателю. Прежде всего проверишь конденсатор… – Следующие двадцать минут Дэр провел, подробно рассказывая, что именно нужно сделать за день.
Бэтсфоум выслушал его, а потом смерил Дэра спокойным взглядом темных глаз и произнес с доверительностью человека, не раз попадавшего с собеседником в почти безнадежное положение:
– Не думаю, что имеет смысл напоминать вам о последствиях, если утренняя встреча сложится не так, как вы рассчитываете?
Дэр вовсе не был дураком. Он не раз и не два смотрел смерти в лицо и хотя совсем недавно стремился к антрациту… к суициду! Господи, он уже начал думать, как Шарлотта! – теперь он знал, что никогда бы на это не решился. Мысли о Шарлотте согревали его и наполняли таким счастьем, о каком он и мечтать не мог. Стоило представить себе Шарлотту, лежащую в его постели – волосы восхитительно растрепаны, глаза сытые и сонные, нежный аромат женщины дразнит ноздри, – и пальцы подергиваются от желания погладить ее шелковистую кожу. Она принадлежит ему, она так обвилась вокруг его сердца, что теперь невозможно разделить их души. Нет, смерть больше не влечет его. Он слишком любит свою жену, слишком любит жизнь, чтобы заигрывать со смертью.
– Значит, ты не понимаешь, почему я так счастлив встретиться со своим кузеном с пистолетом в руке? – спросил Дэр вслух.
Очевидно, Бэтсфоум думал о том же самом, потому что вовсе не растерялся, а просто легонько кивнул:
– Да, похоже, вы ничуть не тревожитесь из-за этой утренней дуэли, а от человека с одной только действующей рукой и с одним глазом ожидаешь несколько другого.
Дэр усмехнулся:
– Дело в том… в общем, как сказала бы моя жена, не все то золото, что летит.
Бэтсфоум вскинул бровь. Дэр озорно ухмыльнулся. Жизнь в самом деле стала замечательно хорошей.
– Я в аду? Я умерла, попала в ад, но никто не удосужился мне об этом сказать.
− Что?
– Ничего. Как давно уехал мой муж, Кроуч?
– Да всего несколько минут назад, миледи. Думаю, не больше пяти.
– Черт бы его побрал! Как он посмел ускользнуть в темноте и оставить меня вдовой, одну-одинешеньку? Я ему уже говорила – никто не имеет права убить его, кроме меня!
– Очень интересная позиция, миледи.
– Это не просто позиция, Кроуч, и будьте любезны, стойте лицом к двери, а не рассматривайте мою спальню и не пытайтесь заглянуть за ширму. Я понимаю, что, пригласив вас сюда, я нарушила все возможные отношения между хозяйкой и дворецким, но у меня нет горничной, а раз уж Бэтсфоум тоже уехал, чтобы полюбоваться убийством Дэра, вам просто придется затянуть шнуровку у меня на спине.
– Сейчас, миледи?
– Нет, еще минутку, дайте я сначала надену башмаки. Нет, ну честное слово! Как он мог отправиться на дуэль и ничего мне не сказать! Мог бы по крайней мере попрощаться: «приятно было познакомиться, надеюсь, ты проживешь без меня хорошую жизнь».
– Может, он надеялся, что не даст дуба.
– Да наверняка! Все мужчины считают, что они незримы.
− А?
− Что?
– Он думает, что он незримый?
– Да, конечно, а что еще можно сказать о человеке, который ночью удрал из дома, чтобы на рассвете стоять посреди сырого поля и обмениваться выстрелами с другим человеком – с тем, который объявил своим все, что ты имел, да еще и распространял о тебе злонамеренные грязные сплетни?
– Может быть, он считает себя неуязвимым?
– Не говорите глупостей, Кроуч, Дэра отлично видно. Так, теперь повернитесь, затяните шнуровку у меня на спине и едем. Вы точно подслушали этого предателя Бэтсфоума и знаете, где состоится дуэль?
– Ага, миледи. Мы с парнями прибыли, как вы велели, а старина Бэтти с Макгрегором как раз сели в кеб и велели отвезти их на Бейкерс-Филд. Потом вы слетели с лестницы и завопили так, что вас наверняка слышали даже в Банбери.
– О, поторопитесь. Дэр уже и так здорово нас опередил. Хорошо хоть, вам хватило предусмотрительности не отсылать карету.
– Не так-то просто одной рукой затягивать все эти ваши шнурки, миледи. Постойте спокойно… а, вот он где. Все, готово.
Шарлотта, пренебрегая шляпкой и шалью, схватила ридикюль и ринулась к двери, крикнув через плечо:
– Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь, Кроуч, мне нужно спасти мужа! Опять!
Поездка до Бейкерс-Филд была не долгой и не особенно тяжелой, но Шарлотте показалось, что они добирались туда целую вечность. А что, если она не успеет вовремя? Что, если этот ублюдок уже убил Дэра? Что, если ее возлюбленный супруг как раз сейчас лежит на мокрой траве, истекая кровью? Что тогда?
– Я его убью! – прорычала она и вцепилась в сиденье кареты, сильно подпрыгнувшей на очередном ухабе. – Если он уже умер, я его оживлю и убью за то, что он меня так напугал! О, Дэр! Ты дурак, болван, тупица… такой чудесный! Как ты мог так поступить со мной? Неужели я так мало для тебя значу, что ты мог просто уйти, даже не сказав мне до свидания – а ведь ты для меня означаешь целый мир! Как ты мог решиться погибнуть после такой волшебной ночи? – Шарлотта вспомнила часы, предшествовавшие рассвету, и всхлипнула в носовой платочек. Дэр был настоящим дикарем, нежным, но требовательным, сильным, но ласковым, он снова и снова приводил ее в рай! – Если ты умрешь, с кем я снова познаю наслаждение «Сбивания масла свежим весенним утром»?
Постепенно глубокая, темная ярость сменила печаль и наполнила Шарлотту решимостью. Если Господь будет милостив, оставит Дэра в живых и даст ей его спасти, она уж позаботится о том, чтобы этот скотина Притворщик их больше не побеспокоил. Если придется, если это будет необходимо, она его сама убьет.
Так размышляла Шарлотта, пока карета потихоньку приближалась к месту, которое она окрестила местом убийства, и прежде, чем Шарлотта два или три раза успела мысленно прикончить Джеффри Макгрегора, карета остановилась позади ранее прибывшего экипажа, перекрывшего путь. Шарлотта выглянула в окно, увидела возмутительное препятствие, прорычала ругательство (она бы никому никогда не призналась, что знает такие слова) и, не дожидаясь, когда Кроуч опустит ступеньки, выпрыгнула из кареты и помчалась к мужчине, выбиравшемуся из экипажа.
– Мэтью! Что ты здесь делаешь? Где Дэр? Что ты сделал с моим мужем?
– Шарлотта? Боже милостивый, что ты себе думаешь? Тебе нельзя здесь находиться! Сию секунду отправляйся домой!
Шарлотта схватила брата за шейный платок и затрясла изо всех сил – не самое легкое дело, если учесть, что он весил на несколько стоунов [3]3
Стоун – мера веса, равен 6,34 кг.
[Закрыть]больше, чем она.
Лорд Коллинз выпучил глаза, напомнив ей мопса Каролины.
– Я его не видел, – выдавил он между двумя встрясками. Шарлотта слегка ослабила хватку. – Я сам только что приехал. Отпусти-ка меня. Раз уж ты здесь, хочу тебе кое-что сказать.
Шарлотта отошла от брата и окинула взглядом поле. Ряд деревьев, сильно раскачивающихся под порывами ветра, загораживал вид, но ей показалось, что она разглядела между ними две кареты.
– Кроуч!
– Я прямо у вас за спиной, миледи.
– Где он?
– Скорее всего, за деревьями.
Шарлотта подобрала юбки и кинулась к каретам, не обращая внимания на требование брата подождать и выслушать его.
– У меня есть куда более важные дела, чем слушать, как ты в очередной раз сообщаешь мне, что я сама постелила свою постель и сама должна в ней спать.
Еще какие важные – например, голыми руками задушить убийцу мужа.
– Я же как раз об этом, глупая ты девчонка. Я предлагаю тебе прощение! Добро пожаловать в объятия семьи!
– Меня волнует только Дэр и то, как прекратить эту дуэль! Твоим объятиям придется подождать.
– Чертова ты баба, я ж о тебе думаю! Я могу остановить эту дуэль!
Шарлотта остановилась, повернулась и посмотрела на брата.
– Ты можешь остановить? – напрямик спросила она, нетерпеливо дожидаясь, пока он, пыхтя, подойдет к ней.
– Я прощу тебя. Ты снова займешь свое законное место в свете. Получишь все, что имела раньше, – положение, наследство, поддержку семьи – все!
Шарлотта всмотрелась в деревья. Там, за ними, двое мужчин разговаривали около карет, и на сердце стало легче – убийство еще не началось.
– Ты сказал, что можешь остановить дуэль. Ты это серьезно?
– Я никогда не бросаю слов на ветер, сестра.
– Фазаньи перья, только этим ты и занимаешься! Я хочу знать лишь одно – правду ли ты говоришь мне сейчас? Ты можешь остановить дуэль? Ты в самом деле можешь это сделать?
Лорд Коллинз улыбнулся, и от этой нехорошей улыбки по спине Шарлотты поползли мурашки. Она и раньше не особенно любила брата, он всегда был задирой и всезнайкой, но сейчас впервые поняла, что просто терпеть его не может. По-настоящему. Он бесчестная скотина, а не человек, и ей вдруг очень захотелось оказаться подальше от него и от его масленой улыбочки.
– Я могу остановить дуэль, но для этого потребуется твое содействие, дорогая сестрица.
Шарлотта снова кинула взгляд на деревья. Соперники еще разговаривали.
– Кроуч, пожалуйста, идите туда и посмотрите, не собираются ли они начать дуэль?
– Да, миледи.
Шарлотта опять повернулась к брату.
– И что за содействие?
Его масленая улыбочка стала еще шире.
– Ничего особенного и уж ничего такого, от чего ты откажешься – ну, если, конечно, хочешь снова занять свое законное место в обществе.
– И в чем заключается это твое «ничего особенного»?
– Разумеется, аннулирование брака, чтобы ты смогла выйти замуж за кого-нибудь более достойного, чем этот твой нищий преступник. Если ты объявишь, что Макгрегор – лжец и мошенник, каким он и является, если отречешься от него, если публично подтвердишь, что он бесчестный мерзавец, пытавшийся украсть титул у кузена и для этого похитивший его, если скажешь, что он импотент, я позабочусь о том, чтобы ты получила все, чего хочешь.
Шарлотта потрясенно смотрела на брата.
– Импотент? – Она собиралась сказать вовсе не это, просто это слово первым оказалось у нее на языке.
Коллинз кивнул и заговорил гладким, убедительным, словно обвивающимся вокруг нее голосом.
– Ты получишь все, Шарлотта – нового мужа, такого, который подарит тебе детей, титул, деньги, положение, власть. Все это будет твоим. Только дай мне слово, и я скажу Карлайлу, что ты согласна свидетельствовать за него и против Макгрегора. Ты снова станешь свободной, но на этот раз получишь мое благословение, чтобы твое возвращение в общество прошло гладко. И все это опять будет твоим, Шарлотта, все, чего ты когда-либо хотела.
