Текст книги "Отчаянный шаг"
Автор книги: Кейти Макалистер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 14
– Вы лжец, сэр. Вы солгали своей жене. Стыдитесь! – Дэр сердито посмотрел на свое отражение, швырнул полотенце в зеркало и наклонился, чтобы поплескать водой на разгоряченное лицо.
Может быть, слово «лжец» чересчур сильное – он действительно отставал от графика и в самом деле собирался работать над двигателем едва ли не круглосуточно, чтобы подготовить его к испытаниям к концу недели. Это, конечно, не вранье. И все же он запросто мог выкроить несколько часов, чтобы покататься с Шарлоттой в парке.
Дэр выглянул в окно. Солнце уже спускалось к горизонту, длинные тени протянулись через всю улицу, повторяя форму дома. Не так уж и поздно, еще можно отвезти Шарлотту в оперу.
За ним сохранилась ложа, которую Патриция уговорила его абонировать на сезон… вполне можно послать лакея в театр. Дэр подумал, что проведет вечер с женой, и его губы изогнулись в медленной улыбке. Чистая правда, он бы предпочел провести этот вечер в более спокойном месте, подходящем для упражнений, после которых ночью он чувствовал себя, как выжатый лимон, но поездка в оперу порадует Шарлотту. Несколько часов послушать кучку певцов, вопящих по-итальянски, не такая уж высокая цена за доставленное жене удовольствие.
Он немного постоял около комода, покачивая на пальце свежий шейный платок. Тело задрожало при мысли об удовольствии, доставленном Шарлотте. С ухмылкой, от которой покраснела бы и проститутка, Дэр быстро снял промасленную рабочую одежду и надел более подобающий джентльмену костюм.
– А, Бэтсфоум, – произнес Дэр, когда сей досточтимый муж вошел в комнату несколько минут спустя. – Я не ожидал так рано увидеть тебя наверху.
Бэтсфоум отставил в сторону снятые Дэром башмаки, покрытые толстым слоем угольной пыли, масла и прочей грязи, и склонил голову.
– Помимо прочих моих обязанностей, многочисленных и разнообразных, я также являюсь вашим лакеем, и в этом качестве мой долг, уж не говоря об исключительном удовольствии быть под рукой, когда вы занимаетесь самым обременительным занятием – одеваетесь. Почему вы и видите меня здесь, буквально с пеной у рта от радости, что я могу быть для вас полезным.
Дэр благодушно улыбнулся дворецкому. Даже привычно кислая физиономия Бэтсфоума не могла испортить ему радостного предвкушения вечера с Шарлоттой… в особенности последней части вечера, той, когда они останутся наедине, обнаженные, его руки будут скользить по ее очаровательным округлостям, а ее глаза жарко пылать той чувственной смесью любви и страсти, что заставляет его почувствовать себя богом среди смертных. А это, самодовольно думал Дэр, пока Бэтсфоум надевал на него темно-синий сюртук, сидевший как влитой, и есть то, что он всегда хотел найти в жене, – не просто «изюминку» сладострастия, но глубокое душевное тепло соратника, друга, кого-то, с кем всегда хочется находиться рядом, потому что ее общество восхищает.
Кого-то, кто его любит.
– Ты знаешь, где сейчас моя жена, Бэтсфоум? – Дэр аккуратно подвигал шейный платок, пытаясь уложить его как следует.
– Леди Шарлотта была достаточно любезна, чтобы сообщить мне об этом, сэр.
Дэр немного подождал, но Бэтсфоум взял грязные башмаки и рубашку и направился к двери. Дэр вопросительно выгнул бровь.
– Не проявишь ли ты великодушие и не поделишься ли этой информацией со мной, или это государственная тайна, допуска к которой я не имею?
Впервые с момента знакомства с Бэтсфоумом Дэр увидел, что тот колеблется с ответом.
– Леди Шарлотта сейчас в Бриттон-Хаусе, сэр.
Бриттон-Хаус? Дом Уэссекса? Хотя Дэр больше не считал Ноубла виновным в смерти любовницы – ему открыли глаза на печальную правду о покойной леди Уэссекс и ее жестокости, но все же старался иметь с Уэссексом и его очаровательной и довольно эксцентричной женой как можно меньше дела.
– Почему она в доме Уэссекса? Что она там делает?
Бэтсфоум даже не вздрогнул от его вопля, однако Дэр мог бы побиться об заклад на целый соверен, что дворецкий неделю будет плохо слышать.
– Мне дали понять, что леди Шарлотте требуется помощь от прислуги графа Уэссекса в каком-то неизвестном мне деле. По словам леди Шарлотты, слуги в нашем доме несколько перегружены работой.
– В каком-то деле? Что за дела у нее могут быть с прислугой Уэссекса?
Дэр понимал, что несправедливо кричать на Бэтсфоума, но при мысли о том, что Шарлотта кинулась за помощью к Уэссексу – ну, пускай к его слугам, – его глаза застлало красной пеленой. Черт побери, Дэр – ее муж! Если ей нужна помощь, могла бы, черт подери, обратиться к нему! Неужели она не понимает, в чем суть отношений между мужем и женой?
– Поскольку у меня под рукой нет словаря, я вынужден прибегнуть к собственному пониманию слова «неизвестно», в данном случае оно означает…
Взгляд, который кинул Дэр, заставил Бэтефоума заткнуться. Он кашлянул и почтительно опустил глаза на башмаки, которые держал в руке.
– Она не сказала.
Ноздри Дэра раздувались, словно он унюхал какую-то дрянь. Схватив шляпу, он выскочил из спальни.
– Похоже, мне придется познакомить жену с несколькими из моих собственных определений: брак, преданность и помощь – только три из них. Пусть мне немедленно приведут Юпитера, Бэтсфоум. Отправь за ним лакея, так будет быстрее.
Дэр ждал в библиотеке, хлыстом выбивая на ноге дробь и пытаясь сообразить, что заставило Шарлотту обратиться к слугам Уэссекса. В конце концов до него дошло, что, сколько бы ни продлилась их семейная жизнь, он все равно не поймет, как работают ее мозги. Эта мысль немного успокоила, поэтому он не стал вымещать свой гнев на Бэтсфоуме, пришедшем сообщить, что коня привели.
Уэссекс жил в фешенебельной части города, о чем Дэр совершенно не задумывался до тех пор, пока не проехал довольно большое расстояние от своего скромного обиталища до весьма оживленного района с широкими улицами, где и располагался облицованный мрамором великолепный Бриттон-Хаус. Только тут Дэр вдруг почувствовал себя неуютно, поняв, как велика разница между жизнью Шарлотты до замужества и теперешней! До него дошло, как многим она пожертвовала, и где-то в душе всколыхнулось сожаление, но Дэр быстро подавил его, напомнив себе, что она любит мужа, а не титул или деньги. Шарлотта полюбила Дэра, несмотря на скромный дом всего с несколькими слугами, и вся эта внешняя роскошь только доказывает глубину ее чувств к нему. Да, хмуро думал Дэр, он не в состоянии осыпать ее богатством, но зато может поклоняться ей телом и душой. И, разумеется, помочь с любым из тех дел, которые у нее вдруг возникли.
Все эти мрачные размышления завершились твердой решимостью. Дэр спешился у входа в большой дом и бросил поводья лакею, сидевшему на козлах кареты Шарлотты.
– Привяжи его к карете.
– Сэр? – Джексон широко распахнул глаза, глядя, как Дэр поднимается по ступеням к парадной двери.
– Я вернусь через минуту. С женой. Жди здесь.
– Да, сэр.
– Леди Шарлотта? – сурово спросил Дэр у изящного златовласого лакея, открывшего ему дверь.
Лакей удивился.
– Нет, меня зовут Чарлз. Леди Шарлотта – дама. Дэр глубоко вздохнул и расцепил сжатые пальцы.
– Я ищу свою жену, леди Шарлотту. Она здесь?
– Да, сэр. – Лакей моргнул, глядя на него с приятным, но несколько бессмысленным выражением лица. Дэр с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. Или не удушить мерзавца. И то, и другое казалось одинаково привлекательным.
– Могу я ее увидеть? Сейчас?
Лицо просветлело.
– О! Вы желаете увидеть ее? Пройдите, пожалуйста, вот сюда…
Дэр шагнул мимо него в коридор, обшитый дубовыми панелями, и проигнорировал открытую лакеем дверь, ведущую в небольшую гостиную. Остановившись у подножия лестницы, он подбоченился, запрокинул голову и заорал:
– Шарлотта!
Крик эхом отозвался в длинном коридоре, прокатился вверх по лестнице и дальше, по всему второму этажу. Лакей приплясывал вокруг Дэра, но острый слух графа уже уловил звук открывшейся наверху двери, так что он стал подниматься по лестнице, не обращая внимания на мольбы лакея подождать в гостиной.
– Шарлотта! Я знаю, что ты здесь, так что ты от меня не спрячешься!
– С какой стати я должна от тебя прятаться? – спросила жена, когда он добрался до верхней площадки. – Аласдэр, что ты тут де… о-о-о!
Дэр слишком хорошо знал свою жену и сразу понял, что означает упрямо вздернутый подбородок. Этот подбородок все и решил. Дэр прекратил все объяснения и перешел сразу к делу.
– Я тебя забираю, – объявил он, перекинув Шарлотту через плечо, осторожно повернулся и пошел вниз по лестнице, туда, где ждала карета. – Нет никакого смысла спорить, дорогая. Побереги слезы и скандалы, я уже принял решение. Ты уезжаешь со мной.
– Я догадалась, Аласдэр. – На душе у Дэра посветлело. В ее голосе не слышалось ни огорчения, ни истерических ноток. Но с Шарлоттой никогда ничего нельзя знать заранее. Как говорится, береженого Бог бережет. – Поскольку ты запретил мне слезы и скандалы, позволь задать простой вопрос.
Дэр остановился внизу лестницы, поставил жену на пол, но продолжал крепко придерживать ее рукой на случай, если она вздумает удрать.
– Возможно, в данном случае это уместно.
– Как великодушно с твоей стороны! – отозвалась Шарлотта, но Дэр ясно видел, что никакой благодарности она не испытывает. Если поджатые губы и сверкающие глаза хоть о чем-то говорят, то Дэр понял – сейчас он станет жертвой ее гнева.
– Могу я полюбопытствовать, какого дьявола ты… о, Кроуч, вот вы где. Будьте добры, принесите мой ридикюль и блокнот… тут делаешь и с чего тебя вдруг охватило желание обращаться со мной так, будто я мешок с… – Шарлотта неопределенно помахала руками, показывая, что не в силах завершить сравнение.
– С мукой? – подсказал Дэр одновременно с лакеем Чарлзом, услужливо сказавшим:
– С бульдогами?
Шарлотта на секунду перевела взбешенный взгляд на злополучного лакея, но тут же снова повернулась к мужу. Он ответил ей точно таким же гневным взглядом.
– Вопрос в другом, мадам: что здесь делаете вы?
– Мне нужно было кое о чем поговорить с Кроучем. – Едва она упомянула имя дворецкого, губы Дэра недовольно искривились. Не обращая на это внимания, Шарлотта продолжала: – Поскольку ты, похоже, испытываешь к нему гомеопатию, я подумала, что лучше встретиться с ним здесь, а не дома.
– Я испытываю к нему антипатию…
– Да называй как хочешь, – оборвала его Шарлотта и снова замахала руками, так что Дэру пришлось взять их в свои. – Это просто глупо.
– Не глупо. Проклятый головорез меня похитил.
– Да это было давным-давно!
– Он так ударил меня, что я потерял сознание. – На затылке у Дэра, там, куда Кроуч ударил его куском свинцовой трубы, до сих пор оставался шрам.
– Пять лет назад. – Шарлотта попыталась вырвать руки, но Дэр только крепче сжал их. – Прошло слишком много времени, чтобы продолжать злиться на Кроуча.
– Этот трус заставил двоих держать меня, пока сам бил по голове!
– Кроуч не трус, Дэр.
– Благодарю, миледи, – произнес у него за спиной низкий голос. Дэр обернулся и прищурился на скотину – дворецкого графа Уэссекса, спустившегося вниз по лестнице. С его крюка свешивался изящный, расшитый бисером ридикюль. – Просто мне потребовались еще двое, чтобы он меня не убил. Я был наслышан про него и знал, что, если пойду один, так придется отнести мою голову домой в корзинке.
– Я точно не знаю – с Кроучем всегда так, его манера говорить на королевском языке в высшей степени безвкусна, но мне кажется, что он тебя похвалил, – прошептала Шарлотта на ухо Дэру. Он на минуту отвлекся, едва ее сладкое дыхание овеяло его внезапно ставшее очень чувствительным ухо, но тут же вспомнил, что возмущен и сердится, а возмущенные и сердитые мужья не целуют своих жен в присутствии слуг соперника, в особенности тех, кто пытался их похитить.
– Не важно. Хочу напомнить вам, что у меня есть серьезные основания настаивать, чтобы вы не продолжали знакомства с Кроучем и любыми другими слугами Уэссексов. У вас полный дом своей прислуги. Если вам что-то нужно, обращайтесь к ним.
– Мы же экономим, – возразила Шарлотта, когда Дэр потянул ее к двери, сумела вырвать руку и сдернуть ридикюль с крюка Кроуча. – Я не могу отрывать наших слуг от дел, чтобы заняться моим… эээ… маленьким проектом.
Дэр остановился и нахмурился. Он совсем забыл спросить, что за важное дело заставило ее просить помощи у головореза вроде Кроуча! Что у него с головой? Один взгляд на прелестные синие глаза, и Дэр получил ответ – он так одурманен женой, что не может мыслить логически, когда снарядом.
– И в чем заключается этот твой маленький проект?
– О! – Шарлотта с минуту смотрела на него, потом сверкнула ямочками. – Думаю, лучше, чтобы ты этого не знал. Тебе он наверняка не понравится, а поскольку я уже заручилась помощью Кроуча, то уверена, что больше никакая помощь мне не понадобится, поэтому, честное слово, лучше просто обо всем забудь.
Дэр сосчитал до десяти, понял, что ему все равно хочется заорать, поэтому еще трижды сосчитал до десяти и только после этого сумел выдавить:
– Подобные заявления никак не помогут погасить мой интерес. Расскажи, что это за проект и как Кроуч должен тебе помочь. Я настаиваю.
Шарлотта похлопала его по руке и направилась к двери.
– Я просто пытаюсь быть хорошей женой и думаю только о твоем счастье, Дэр. Мой план тебя огорчит, поэтому поверь – лучше тебе ничего не знать. Если я буду держать тебя в неведении, все будет хорошо.
– Шарлотта… – процедил он сквозь стиснутые зубы, но это не помогло. Когда дело касалось Шарлотты, мало что помогало.
– Мои губы запечатаны. Можешь хоть раскаленными щипцами меня пытать, я не скажу ни единого словечка. И нечего смотреть так на Кроуча, его губы тоже запечатаны.
Дэр подсадил жену в карету и оглянулся на пирата-дворецкого. Тот стоял, скрестив на груди руки и опираясь на дверной косяк.
– Надо полагать, моя жена не ошибается?
– Верно, сэр. Я дал ей слово.
– Понятно. В таком случае я отвезу миледи домой и вернусь, чтобы… обсудить… этот вопрос во всех подробностях.
Дэр мог бы поклясться, что в глазах дворецкого промелькнул смех.
– Я так и предполагал, сэр. Велю повару приготовить лед.
Дэр кивнул и забрался в карету вслед за Шарлоттой.
Жизнь внезапно стала прекрасной. Он улыбнулся жене и начал разминать пальцы и щелкать суставами. Шарлотта кидала на него тревожные взгляды, и его это развеселило. Впервые в жизни Дэр был ей благодарен за упрямство и не стремился давить на нее и требовать рассказа о том, что она задумала. Он выбьет все нужные сведения из Кроуча, да еще и сравняет между ними счет. Шарлотта начала ломать руки, и Дэр заулыбался еще шире.
Месть будет сладкой, ну просто очень сладкой.
– Я очень тронута тем, что ты решил сходить сегодня вечером со мной в оперу, дорогой, но как ты собираешься объяснять вот это? – спросила Шарлотта, стоя на достаточно безопасном расстоянии от Дэра, отдыхавшего на шезлонге в своей спальне.
Муж убрал от лица толстый кусок сырого мяса и, поморщившись от боли, подвигал челюстью.
– Не понимаю, с какой стати мы вообще должны что-то объяснять? Никого не касается, что я делаю со своим лицом.
Мужчины! Как будто никто не заметит его распухшей челюсти.
– Люди все равно захотят узнать. Надеюсь только, что с Кроучем все в порядке? Он мне завтра нужен. Ты точно ничего ему не сломал? Очень надеюсь, что он пострадал не очень сильно, иначе он не сможет заняться моим проектом.
Дэру хватило наглости впасть в раздражение.
– Могла хотя бы притвориться, что волнуешься за меня! Он все-таки сумел ударить меня прежде, чем я сбил его с ног. А что до этого таинственного проекта…
– Чепуха! – отрезала Шарлотта и наклонилась, чтобы осмотреть его челюсть. Она осторожно пощупала опухшее место, потом отошла назад и оценила общий вид. Может быть, стоит немножко присыпать ушиб рисовой пудрой, тогда краснота и припухлость будут не так заметны? – Я ни капли не боялась за тебя. Не только потому, что ты граф, я же видела тебя без одежды. Совершенно очевидно, что один Противник тебе никакого вреда причинить не может.
Похоже, Дэру понравились ее слова, хотя ясно, что она не собиралась делать ему комплимент. Интересно, она вообще когда-нибудь поймет, как работают мозги у мужчин? Шарлотта покачала головой, молча отвечая на собственный вопрос: мужчины слишком нелогичны, поэтому урезонить их невозможно.
– Твой проект, Шарлотта.
Она вздохнула. Нелогичны, и мозги устроены так, что могут цепляться только за одну-единственную мысль.
– Что, опять все сначала?
– Да.
– Значит, в оперу мы не попадем, потому что ты будешь слишком занят, требуя, чтобы я рассказала тебе о своем плане, а я буду слишком занята, объясняя, почему не хочу тебя беспокоить. Сказать Бэтсфоуму, чтобы он отослал карету?
– Нет. Просто расскажи мне, что ты затеяла, и мы поедем в оперу.
Шарлотта снова вздохнула и села рядом с мужем, положив перчатки и веер. В оперу они не попадут.
– Очень хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Мы останемся дома и весь вечер будем спорить, хотя могли бы чудесно провести время в опере. А что до твоих слов, Дэр, так мне казалось, что ты уже достаточно меня изучил и должен понимать, что если уж я решила выполнить свой долг и оградить тебя от мелких жизненных неприятностей, то ничто, кроме Судного дня, не собьет меня с праведного и бескорыстного пути супружеской преданности.
Дэр возвел глаза к потолку, отложил мясо, встал и протянул Шарлотте ее перчатки и веер.
– Пойдем, бескорыстная и преданная. Расскажешь мне, что ты затеяла, по пути в оперу.
Они спорили всю дорогу (точнее, как отметила про себя Шарлотта, спорил он, а она просто твердо придерживалась своего решения оградить его от излишних волнений), спорили, поднимаясь по ступенькам в театр, спорили, пока шли в ложу Дэра, спорили во время первого и второго актов, правда, приглушенными голосами, чтобы не помешать окружающим. Нужно отдать должное мужу, думала Шарлотта, он пытался вытянуть из нее информацию всеми возможными способами, от угроз совершить с ней что-то ужасное (она знала, что этого он никогда не сделает) до мольбы успокоить его, чтобы он смог насладиться представлением. Поскольку всего неделю назад Шарлотта слышала, как Дэр в весьма крепких выражениях, не рассчитанных на слабонервных, рассказывал, что он думает об опере в целом, она отмахнулась от его жалобной мольбы как от неискренней и утешила себя мыслью, что поступает правильно, потому что ставит душевное спокойствие Дэра выше собственного желания услышать слова признательности за свои бескорыстные поступки.
В конце концов наступил антракт, а вместе с ним окончилось терпение Дэра. Шарлотта искренне удивилась тому, что он продержался так долго.
– Поскольку вы отказываетесь ответить на простой вопрос, я пришел к выводу, что я тут лишний. И раз уж я отстаю с монтажом и подгонкой парового клапана в двигателе, то воспользуюсь этой возможностью и удовлетворю ваше желание избавиться от меня.
Шарлотта заколебалась. Если он оставит ее в опере одну, все не только поймут, что они поссорились, но еще и придется признать факт, от которого она успешно отмахивалась весь вечер, – никто, ни единый человек не зашел к ним в ложу. От них все отвернулись, и если Дэру было на это наплевать, то в его отсутствие Шарлотте этот факт придется признать. Может, сдаться и рассказать ему все, пригладить его встрепанные перышки и удержать рядом с собой, чтобы сделать вид, будто у них медовый месяц и они просто не желают, чтобы их беспокоили? Или все-таки бескорыстно поступиться своими интересами ради мужа? Первый вариант был гораздо соблазнительнее, потому что Дэр, похоже, вовсе не ценил жертвы, на которые она шла ради него. Трудно вести себя благородно, если он даже не понимает, что его оберегают.
Вот эта последняя мысль все и решила. Она ему необходима, пусть даже только ради того, чтобы уберечь его репутацию в свете. И раз судьба оказалась так добра и дала то, чего Шарлотта так хотела – быть жизненно важной мужу, – она выполнит свое предназначение и послужит ему, как умеет. Ради него она высоко поднимет голову и не признает поражения до своего последнего вздоха.
Шарлотта вздернула подбородок и с невозмутимой безмятежностью ответила на взбешенный взгляд мужа:
– Прекрасно. Если ты предпочитаешь работать над двигателем, значит, возвращайся домой. Каро и лорд Беверли в опере, так что я перейду в их ложу.
Дэр сильно удивился – он никак не ожидал, что Шарлотта купится на его блеф, но чопорно поклонился и протянул ей руку. Он очень разозлился, это Шарлотта знала, поэтому она даже не стала пытаться умаслить его ямочками и призывными взглядами из-под ресниц, а просто взяла мужа под руку и позволила проводить себя в ложу Каролины. Дэр обменялся с четой Беверли несколькими скупыми любезностями, коротко кивнул жене и вышел. Ну и пусть он сейчас сердится, успокоила себя Шарлотта, усаживаясь рядом с Каро на стул черного дерева с позолотой, зато однажды он поймет, как многим ради него пожертвовала жена, и оценит это.
– Лорд Кар… твой муж, кажется, сегодня очень сердит, – прикрываясь веером, прошептала Каро, пока Алджернон здоровался с новым визитером. – Это потому что от вас все отвернулись?
Шарлотта пожала плечами и посмотрела в партер, где прохаживались денди и дамы сомнительной репутации.
– Сказать тебе правду, я сомневаюсь, что он вообще это заметил. Нет, это нечестно. Аласдэр – человек очень проницательный. Конечно, он заметил, что никто даже не поклонился нам, просто ему совершенно все равно. Каролина потрясенно вскинула брови.
– Ему все равно? Что о нем думают люди? Ему все равно?
– Согласна, это и в самом деле противоестественно, но, увы, милая Каро, таков мой удел – быть женой человека, который равнодушен к мнению света.
– Но тебе-то не все равно! – возразила Каро.
– Мне нет… до некоторой степени. – Увидев, как брови Каро, только что вернувшиеся на место, снова поползли на макушку, Шарлотта торопливо добавила: – В смысле мне не все равно, что говорят люди, репутация – это самое главное, но я никогда не стану рабыней этикета, как требуют в обществе. Я всегда поступала по-своему, и теперь слишком поздно учиться подчиняться правилам. Кроме того, ты не хуже меня знаешь, что в свете любят оригиналов. Они могут шипеть, как кошки, и сплетничать из-за всяких пустяков вроде моего побега с Антонио, но в конце концов все равно любят тех самых людей, которых так шумно порицали.
Кажется, Каролину она не убедила.
– По-моему, тебя они больше не любят, Шарлотта. – Каролина быстро оглянулась на мужа, чтобы убедиться, что он не слушает. – По правде говоря, дорогой Алджернон сказал мне, что клубные книги полны записями о пари по поводу тебя и мистера Макгрегора.
– О да, я знаю, это все дело рук леди Бриндли. Они заключали пари о том, скрепит Аласдэр наш брак в постели или нет. Как тебе хорошо известно, пари больше недействительно. Разве твой Алджернон не рассказал об этом всему обществу?
Каролина еще шире распахнула глаза.
– Да, рассказал… о, Шарли, разве не надо было? Я ему не говорила, чтобы он молчал, а ты же знаешь, какие мужчины сплетники!
– Нет-нет, я как раз надеялась на вас обоих, рассчитывала, что вы разнесете эту новость, хотя и считаю, что она никого не касается. И все-таки это был единственный способ прекратить нелепые пари.
– Но, Шарли… – Каролина замолчала. Шарлотта посмотрела на подругу. Каролина, которая не может сказать ни слова? Что-то на нее не похоже.
– Ты нездорова? Дать тебе нюхательную соль?
– Нет-нет, дело не в этом… я… я… – Каролина открывала и закрывала рот, как рыба, вытащенная на берег.
– Что? Честное слово, Каро, если ты и дальше намерена сидеть, вымучив глаза, то по крайней мере закрой рот. Только легкомысленные дурочки сидят в опере, открыв рот так, что в него запросто залетит муха.
Кажется, Каролина собралась с мыслями.
– Правильнее – «выпучив глаза», и не начинай опять про легкомысленных дурочек. Я просто пыталась сообразить, как лучше рассказать тебе новости.
– Какие новости? – Вот теперь Шарлотта обратила на подругу все свое внимание. Лорд Беверли наклонился к жене и пробормотал что-то насчет визита к знакомому в соседнюю ложу. Шарлотта терпеливо дождалась, пока он уйдет, и набросилась на подругу.
– Каро, помоги мне! Если ты скрываешь от меня что-то важное, так и знай, я всем расскажу, что ты засовываешь себе в лиф чулки.
– Шарлотта!
Чуть не половина зрителей обернулась на возмущенный вопль Каролины.
Шарлотта раскрыла веер и начала лениво обмахиваться, гоняя вокруг себя душный воздух.
– Ты не можешь быть счастливой, пока не устроишь сцену, правда?
– Я… ты… Шарлотта… – брызгала слюной Каролина.
– Так. Если ты уже разобралась с местоимениями и именами собственными, может быть, расскажешь мне свои новости?
Каролина посмотрела на нее достойным сожаления бунтарским взглядом. Шарлотта даже хотела заметить, что леди, практикующие ослиное упрямство, рискуют навсегда остаться с таким выражением лица, но ей помешал яростный шепот Каролины:
– Вот не стоит, совершенно не стоит тебе рассказывать, ты этого не заслуживаешь после своих угроз и бессовестного вранья…
Шарлотта критическим взглядом смерила грудь подруги:
– Ты хочешь, чтобы я поверила, будто все это – твое?
– Моя грудь никакого значения не имеет! – с достоинством возразила Каролина и развернула веер так ловко, что он полностью прикрыл лиф.
– Ну, я и говорю – ее не существует.
– Но я тебе расскажу, – довольно сварливо продолжила Каролина, – потому что твой муж страдать не обязан. Сегодня вечером дорогой Алджернон сказал мне, что пари в книгах заключаются только на мистера Макгрегора. Собственно, они о том, может он или нет… способен ли он…
– Что?
– Что он импотент! – прошептала Каролина, залившись багровым румянцем.
– Импотент? – переспросила Шарлотта, не понимая, почему Каролина ведет себя как глупая гусыня. Может быть, она беременна? Всем известно, что беременные женщины ужасно глупеют.
– Ш-ш!
– Господи, Каро, должно быть, Алджернон тебя разыграл. Ну, кому какое дело, что Аласдэр все время спорит со мной? Если хочешь знать правду, я и сама такой же импотент, если не хуже. Мама не зря всегда говорила, что я ужасно упрямая спорщица.
Каролина посмотрела на нее вымученными глазами – или выпученными, Шарлотта не могла вспомнить, какое из двух слов правильное, и снова глупо приоткрыла рот.
Внезапно она издала задушенный звук и быстро начала обмахиваться веером. Глядя на носки своих туфель, Каро придвинулась к Шарлотте и прошипела:
– Импотент, а не оппонент. Это значит – он физически не может исполнить свой супружеский долг!
Шарлотте показалось, что сейчас она упадет в обморок, такое бешенство ее охватило, и единственное, на что хватило сил, – это понизить голос, чтобы негромко потребовать, а не яростно взреветь:
– Кто?
– Дорогой Алджернон говорит, что пари заключаются во всех книгах во всех клубах джентльменов… Шарлотта, ты куда?
Шарлотта схватила с кресла свою накидку, не в силах вымолвить ни слова. Словно наблюдая откуда-то со стороны, она с интересом отметила, что руки у нее трясутся, хотя она не замерзла и не испугалась.
– Аласдэр уехал в нашей карете. Можно мне воспользоваться вашей?
Каролина вышла вслед за подругой в коридорчик перед ложей.
– Ну конечно, можно. Ты не очень хорошо выглядишь. Тебе и вправду нужно поехать домой и лечь.
– Я поеду домой, когда разберусь с этим оскорблением.
– Разберешься? Ты хочешь сказать – с пари? А как ты с ними разберешься?
Шарлотта заколола накидку, взяла ридикюль и веер. Ее переполнял праведный гнев. Она не допустит, чтобы Дэр превратился в посмешище для всего общества!
– Самым практическим способом – поеду в клубы и выкраду все книги для пари.
Каролина упала в глубокий обморок.
Час спустя Шарлотта вышла из кареты Беверли и махнула рукой, сказав Бэтсфоуму, собравшемуся закрыть дверку:
– Там на сиденье лежат книги. Пожалуйста, отнесите их в кухню и сожгите.
– Книги, мадам?
– Книги, Бэтсфоум. Большие, с кучей страниц, заполненных дурацкими пари, которые держали между собой глупые джентльмены.
Бэтсфоум посмотрел на ближайшую книгу, на обложке которой было элегантными позолоченными буквами написано «Уайтс». Насколько он мог видеть при свете фонаря, в карете лежало еще по меньшей мере семь таких книг для заключения пари. Редкая улыбка тронула суровую линию его губ. Бэтсфоум велел лакею выполнить приказание.
– Гм… надеюсь, вас никто не видел, когда вы уносили эти книги?
– Видели, конечно, но я надела домино, поэтому никто не понял, что это я. Кроме того, прислуга в этих клубах вовсе не относится к людям, которых я назвала бы смелыми. Трусы, вот они кто. Буквально начинали хныкать, когда я целилась в них из дуэльного пистолета его сиятельства. И ребенок мог бы похитить эти книги.
– Ага. С вашей стороны было очень умно надеть домино, если мне будет позволено выразить свое скромное и недостойное мнение.
– Конечно, умно. Не думаете же вы, что я бы сделала что-нибудь такое, чтобы люди сплетничали? Лорд Карлайл работает над двигателем? – спросила Шарлотта, расстегивая накидку и дожидаясь, когда Бэтсфоум снимет ее.
– Да.
– Прекрасно. – Шарлотта помолчала, снимая перчатки, потом тряхнула головой, прогоняя внезапную тревогу. – Что сделано, то сделано.
– Мэм?
Да нет, волноваться глупо. Ни один человек не знает, кто дерзко промчался мимо портье в клубах, ворвался внутрь и похитил книги. Слава небесам, Мэтью в свое время ей все уши прожужжал историями про эти книги для заключения пари. Раз в жизни Шарлотта была благодарна за то, что он такой никчемный прожигатель жизни.
– А если даже меня кто-то и узнал, есть еще мой маленький проект. После этого они забудут, про любые возникшие варенья.
– Подозрения, мэм?
– Мм? – Шарлотта оторвалась от своих тревожных мыслей о том, что может случиться, если кто-нибудь узнает, что книги похитила она, и посмотрела на Бэтсфоума. – Нет, спасибо, я не голодна, хотя не откажусь от чашки чая в спальне. И не забудьте заняться этими гадкими книгами. Я не желаю, чтобы мужское орудие моего супруга ставили под сомнение.
Шарлотта остановилась, увидев, что дворецкий вроде бы проглотил что-то не то, посоветовала ему выпить глоток воды и пошла наверх. Изгибаясь так, что это сделало бы честь любому акробату, она сумела самостоятельно раздеться. Закутавшись в вишневый шелковый халат Дэра – она предпочитала его своему скромному голубому, – Шарлотта свернулась в клубок на обновленной после пожара кровати с книжкой Вивьен ля Блу и стала выбирать супружеское упражнение, наиболее подходящее для умиротворения рассерженного мужа. Она как раз решала, что лучше – «Перевернутый цветочный горшок на алебастровой колонне» или «Кантонская стрельба из лука», когда дом сотряс сильнейший взрыв.
