Текст книги "Мой взгляд на любовь (ЛП)"

Автор книги: Кейт Стерритт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10

Подойдя с Мереки к реке, мы сели на траву, и я прижалась к нему.

– Давай договоримся возвращаться сюда в этот день на закате каждые пять лет, несмотря ни на что, – сказал он, глядя на горящий оранжевый шар, спускающийся к горизонту. – Девятнадцатого ноября. Я бы предложил делать это каждый год, но думаю, что это нереально, и не хочу возвращаться сюда так часто. А ты?

– Разве ты не хочешь навещать своих родителей?

Он пожал плечами.

– Они могут приезжать к нам в город.

Я помолчала несколько минут, размышляя. Четыре маленьких слова. Они могли ничего не значить, но в тот момент для меня, они значили все.

– Мне не нравится, как ты сказал «несмотря ни на что», как будто когда-нибудь может быть причина, по которой мы не будем вместе.

– Это то, о чем ты подумала про мои слова? – он спросил, качая головой. – Разумеется, мы будем вместе. Я просто имел в виду, кто знает, что мы будем делать и где, через пять лет. Нам будет двадцать три года и, скорее всего, мы закончим учебу. Надеюсь, я буду большим специалистом в большой инженерной фирме, а ты будешь заниматься крупными выставками.

Я засмеялась над красивой картиной, которую он нарисовал.

– Ну, если ты так говоришь…

– Я просто думаю, что мы всегда должны помнить, что это означает для нас, и вернуться туда, где все началось. Мы расскажем реке обо всех интересных вещах, которые произошли с момента нашего отъезда.

Я встала на колени и обхватила его руками за шею.

– Это замечательная идея. Давай сделаем это, – я поцеловал его в губы, прежде чем отступить, встретив его взгляд. – Итак, через четыре дня после моего двадцать третьего дня рождения, мы оба будем смотреть на закат, несмотря ни на что.

Никто и ничто не помешает нам.

Было поздно, когда мы ушли от реки и направились домой. Подойдя к небольшому ряду магазинов в нескольких улицах от его дома, все тело Ки напряглось. Его хватка на моих плечах стала сильнее и участился пульс.

– Что случилось?

– Не уверен, но кажется, я видел кого-то впереди перед молочным баром.

Луна и несколько мерцающих уличных фонарей давали возможность увидеть, но я никого не заметила. Мы продолжили путь, но, когда бродячая собака залаяла, я схватилась за сердце.

– Вот черт.

– Видимо, просто собаки, – сказал Ки, выдыхая. Его крепкая хватка ослабла, когда мы ускорились, желая вернуться домой. – Проваливай, – прорычал он, махнув рукой, когда одна из собак подбежала ближе.

– Думаю, я только что потеряла несколько лет своей жизни, – сказал я, потирая грудь.

– Успокойся, Калимна, – он поцеловал меня в макушку. – Просто пойдем.

Прежде чем мы сделали еще шаг, сильная рука схватила меня за руку, а сумка была сорвана с плеча. Сердце ушло в пятки. Меня оттащили от Ки. Я споткнулась, отбиваясь, когда меня тащили вниз по маленькому переулку между молочным магазином и парикмахерской. Там были мужчины, но я их не рассмотрела, потому что меня ударили об кирпичную стену. Я могла разглядеть только тени. Их было трое? Четверо? Я слышала крики Мереки, но не могла разобрать слова, когда кровь шумела в моих ушах.

Большая и грубая рука закрыла мне рот. Когда я втягивала воздух через нос, почувствовала запах дешевой выпивки. Я хотела закричать, но у меня пересохло в горле, и я с ужасом подумала, что умру именно так.

– Черт! Отпустите ее, нахрен! – кричал Мереки.

Меня поглотил страх. Я хотела увидеть его, но больше всего – чтобы он ушел. Я не хотела, чтобы он пострадал, пытаясь спасти меня, но знала, что нет никаких шансов, что он уйдет. Я с яростью отбивалась, но это было безуспешно. Кто бы это ни был, он слишком силен, и я просто тратила энергию, пытаясь убежать.

– Деньги, – сказал один из мужчин.

Они могли их получить. Только чтобы Мереки не пострадал.

Рука больше не закрывала мой рот, и я закричала.

– Уходи, Ки. Пожалуйста, уходи, – я не хотела ничего другого. – Пожалуйста, отпустите его. Делайте со мной, что хотите, но не трогайте его, – его жизнь была для меня важнее всего на свете.

Меня резко толкнули в спину, я ударилась коленями о грубый гравий и упала вперед. Мои руки были за спиной, а лицо касалось земли.

– Калимна, все в порядке, – в его голосе слышалось отчаяние, после чего последовал удар и стон. Я повернула голову, взглянув боковым зрением. В лунном свете я увидела его окровавленный нос и один закрытый глаз. У меня не получалось не смотреть на него.

– Заткнись, маленькая сучка, – меня ударили по затылку и, стоя на коленях, я почувствовала, как он раздвигает мои ноги. Боже. Он собирался изнасиловать меня на глазах у Ки. Этого нельзя допустить.

– Пожалуйста, не причиняй боль Ки, – я отчаянно пыталась снова повернуть голову, но теперь одна из его рук давила мне на затылок. Другой поднимал мою юбку и срывал нижнее белье.

– Не трогай ее, – взревел Ки. – Пожалуйста, не трогай ее.

Человек позади меня пугающе молчал. А мое сердце забилось, желая, чтобы Мереки ничего не говорил. Они снова сделают ему больно.

Нападавший сорвал с меня трусы, и я закрыла глаза, желая, чтобы мой разум отключился. Я подумала о рисунке, который продала сегодня – дорожная карта к свету. Как я могла его продать? Изображения закружились в моей голове. Обычно они были ясными, но теперь они были беспорядочными, хаотично превращаясь в размытое и непонятное шоу ужасов.

Странный рев вернул в ужасающую реальность, и меня прижали весом, по крайней мере, вдвое больше, чем раньше.

– Калимна, я спасу тебя, – голос Ки был так близко к моему уху и его слова вернули мне надежду. – Я люблю тебя.

Потом он исчез, и в моем сердце появился страх из-за всего, что я когда-либо испытывала. Казалось, что с каждой секундой жизнь покидает меня.

– Ки! – крик умер в горле после удара по голове, и меня поглотила тьма.

Я летела над безжизненным телом, с ужасом наблюдая лужу крови вокруг, парализованная замешательством и страхом. Возможно, я кричала или вообще ничего не делала. Кто-то определенно кричал, но здесь больше никого не было. Это происходит, когда ты мертв? Где я была? Мое зрение было размытым и неясным, поэтому я закрыла глаза, впуская забвение.

Боль.

Единственное, что я могла чувствовать. Что-то не так. Я была полностью дезориентирована, прежде чем попытаться открыть глаза. Чувствовала неизвестные запахи, и мой мозг пытался их опознать – сосна, лимон и отбеливатель. Я лежала на кровати – простыни были не мягкими и холодными, и тогда я услышала писк. Откуда-то шли звуковые сигналы, но мой затуманенный мозг не мог этого понять. Мне нужно открыть глаза, но я боялась. Мои веки словно щиты от того, с чем я собиралась встретиться. Я надеялась, что они останутся закрытыми. Тогда никто меня не увидит. Я могу спрятаться.

– Эмерсон.

Я не узнала голос, поэтому демонстративно сжала глаза.

– Эмерсон, – я снова услышала женский голос. – Можешь открыть глаза?

Она звучала дружелюбно.

Мой разум наполнился страхом. На краю сознания был намек на что-то очень болезненное, но я оттолкнула его. Ни за что.

Дезинфицирующее средство. Это то, чем я пахну. Жесткие простыни. Звуковые сигналы.

Боже мой. Я была в больнице. Почему я тут оказалась? Открыв глаза, я встретилась с серьезной, но дружелюбно выглядящей женщиной в униформе с бейджем.

– Милая, как ты себя чувствуешь? – спросила медсестра Марина.

– Как я сюда попала? – проворчала я и морщась, удерживая свой вес на локтях.

– Милая, просто отдыхай, – она положила руку мне на плечо и нежно подтолкнула назад. – Тебе это необходимо. Морфин должен помочь в этом.

Мой взгляд неуверенно скользили по телу.

– Что со мной произошло, и где мой парень?

– Произошло нападение и тебя ударили по голове, – она положила руку мне на плечо. – Полиция хотела бы произвести допрос как можно скорее.

– Полиция? – спросила я и сердце выскочило из груди.

– Они просто хотят узнать о произошедшем, чтобы найти виновных.

Когда я снова открыла глаза, то плыла над своей больничной койкой, и все, что могла делать, это наблюдать свой сон.

Дверь открылась и, к моему облегчению, Марину, дружелюбную медсестру, теперь сопровождал Мереки. Переполненная радостью и отчаянно пытаясь позвать его, я не могла вымолвить и слова.

– Проснись! – я кричала на спящую себя. – Эмерсон, проснись. Мереки здесь, чтобы увидеться с тобой.

Пока Марина поправляла простыни и заполняла мою карту, Ки стоял у моей кровати, пристально глядя на меня своими красивыми, любящими глазами. Мне было очень приятно знать, что, когда я проснусь, он будет рядом, чтобы держать меня за руку и говорить, что все будет хорошо. Мы могли бы вместе поговорить с полицией и найти способ жить дальше. Мне просто нужно проснуться.

Часть 2

Глава 11

Настоящее

– Привет, милый. Я дома, – говорю, хлопая входной дверью так сильно, что она вздрагивает.

Мереки не поворачивается ко мне. Я научилась просто быть благодарной, что он все еще здесь, когда каждый раз, приходя домой, задаюсь вопросом, не сегодня ли он уйдет навсегда. Я научилась принимать душераздирающее ожидание и радоваться подарку каждого дня, но это не значит, что мне легче, когда он так откровенно игнорирует меня. Я найду способ это изменить.

– Пойду в ванную, – говорю я, нарушая гнетущую тишину. Направляюсь в спальню, снимаю испачканную мукой одежду и принимаю душ. Мне нужно мыть голову каждый день. Это профессиональный риск зарабатывать на жизнь выпечкой.

Помывшись, я собираю разбросанную одежду и складываю ее в корзину для белья. И тут замечаю камешек на полу. Я была в беспорядке, но, к счастью, Кэрри не заметила, что я плакала, когда вернулась на работу. Один маленький камешек, ответственный за такие душевные страдания. Видимо, он выпал из кармана, и я быстро поднимаю его, проводя большим пальцем по поверхности.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Мереки выглядит совершенно измученным, но все еще потрясающе красивым и все еще моим. Он не смотрит на меня, но я все равно сажусь рядом.

– Помнишь день, когда мы встретились? – спрашиваю я, сжимая камешек в кулаке. Привлечь его внимание в последнее время становится практически невыполнимой задачей.

Он кивает, но не улыбается и даже не смотрит на меня. Я любила этого человека больше половины своей жизни и ненавижу то, что с нами стало. Это не то, чего я хотела.

– Я вспоминаю те дни у реки, когда мы были детьми.

Ничего.

Он закрывается от меня, и я задыхаюсь.

Прежде чем я успеваю еще что-то сказать, он встает и выходит за дверь. Ни взгляда, ни простого «прощай» – он просто уходит, и мое всегда наполненное надеждой сердце получает еще один удар.

Вместо того чтобы сосредоточиться на том, куда он ушел или, когда вернется, я провожу вечер за чтением. По крайней мере, я могу позволить своему разуму увести меня от мрачной реальности.

Когда я ложусь спать, он все еще не вернулся. К сожалению, я привыкла спать одна, но знаю, что, когда проснусь, он будет рядом, потому что мы любим друг друга на уровне, который сильнее всего остального.

Когда я просыпаюсь на следующее утро, Ки уже ушел. Он так много работает, и я уверена, что он быстро поднимется по карьерной лестнице. Я знаю, что скоро он уедет и его это радует. Я буду далеко от тех мест, куда приведет его работа.

Потянувшись к тумбочке, я беру нашу фотографию в рамке. Мать Мереки сфотографировала меня у них дома в день моего одиннадцатилетия. Понимая, что моя собственная мать, вероятно, даже не вспомнит о моем дне рождении, она пригласила меня на ужин и испекла торт. Я уже собиралась задуть свечи и загадать желание, когда Ки обнял меня за плечи. У нас были самые большие улыбки. Это был идеальный момент, и я так благодарна, что он был запечатлен.

Я рассеянно провожу пальцем по фотографии, прослеживая сильный профиль Ки, все еще пораженная тем, насколько сильно уже тогда он заботился обо мне.

В итоге я вылезаю из постели, собираю волосы в пучок и собираюсь на работу. Моя утренняя поездка на поезде в город занимает около двадцати пяти минут, и я обычно провожу это время за чтением. Сегодня я достаю из сумки гладкий белый камешек и смотрю на него. Я сосредоточилась на нем, вытащила клочок бумаги, положила камешек и обвела его карандашом. Словно повинуясь инстинкту, я начинаю затенять его. К тому времени, когда поезд прибывает на мою остановку, я зарисовываю бумагу фигурами разных размеров, некоторые из них затемнены, а от других остались просто очертания. Я сосредоточилась на этом с колотящимся сердцем.

По дороге со станции на работу я собираю еще несколько камешков, которые попадаются мне на глаза, и кидаю их в сумку. Каким-то образом от них мне становится легче.

Мое утро – сплошное пятно из выпечки, глазури и украшений. Мне нравится творческая сторона этой работы, и Кэрри позволяет мне импровизировать с кексами, которые мы продаем в магазине. Заказы обычно очень специфичны, но мне нравится, когда покупатель консультируется с нами по поводу дизайна и цветового вдохновения. Сегодня утром я потратила несколько часов, делая сто двадцать бабочек разного размера из розовой помадки, после чего положила их в форму и оставила сушиться в заранее подготовленной фольге. Когда все приготовлено, они похожи на красивый шквал крылатых и готовых к полету красавиц.

Вместо того чтобы направиться в парк в обеденный перерыв, я иду прогуляться. Пытаюсь убедить себя, что у меня нет цели, но остановившись перед художественной галереей, точно знаю, для чего я там. Услышав о занятиях Джоша по арт-терапии, я не могу перестать думать о них. Почему сейчас? Я бросила искусство много лет назад и думала, что успокоилась. Думая об этом теперь, понимаю, что я сделала все, чтобы избегать этого.

У галереи в парке ухоженный фасад. Кирпичная кладка вокруг большого окна выкрашена в темно-красный цвет. Несколько мольбертов установлены по другую сторону стекла, и я подхожу ближе, чтобы лучше рассмотреть. То, что заставляет меня удивиться – набросок мужского лица. Половина идеально нарисована с такими мелкими деталями, словно фотография, а другая половина в основном затенена и переходит к краю, полностью ее искажая. Прежде чем я успеваю посмотреть поближе и прочитать имя художника, дверь в задней части галереи открывается. Не знаю почему, но я не хочу, чтобы меня здесь увидели. Убегаю, что иррационально, но инстинктивно, а я больше не борюсь с инстинктами.

Работа заканчивается в пять, но предлагаю остаться и почистить духовки. Кто так делает? Возможно, я просто убиваю время, но нужна уборка, а мы всегда слишком заняты в течение дня для этого. Взглянув на настенные часы, понимаю, что скоро начнется урок Джоша. Кэрри всегда говорит, что я могу взять любой не проданный кекс, но я редко это делаю. Сегодня я упаковываю их в маленькую коробку и закрываю.

Сара Холланд – потенциально важная клиентка, а Джош – ее сын, поэтому говорю себе, что делаю это для помощи бизнеса Кэрри. В моей голове это звучит так допустимо – как будто у меня нет другой причины.

Я превосходная лгунья.

Я иду по улице, напевая мелодию, застрявшую у меня в голове. Не знаю название этой приставучей песни. Это позволяет мне изображать беззаботность. Но мой желудок скручивается в узел, когда вижу Джоша на тропинке у двери галереи держащего ящик под мышкой. Я слишком близко, чтобы уйти, но замедляю шаг и делаю все возможное, чтобы успокоиться.

Когда я оказываюсь всего в нескольких футах от него, он смотрит в мою сторону и улыбается.

– Эмерсон, – говорит он, вытаскивая ключ из кармана. – Ты придешь на мое занятие?

Балансируя с коробкой с кексами в одной руке, я прижимаю другую руку к животу, чтобы немного ослабить напряжение.

– О нет, – говорю я, хмурясь и качая головой. – Я просто подумала, что тебе и твоим ученикам это может понравиться, – я отдаю ему коробку. – Это остатки, которые собирались выбросить.

Балансируя коробкой в одной руке, Джош опускает ящик с художественными принадлежностями на землю.

Его глаза загораются, когда он поднимает крышку.

– Большое спасибо.

Я нервно переминаюсь с ноги на ногу.

– Надеюсь, они понравятся.

Кивком головы он указывает на дверь.

– Ты уверена, что не хочешь посетить мой урок сегодня вечером? Можешь просто заглянуть и узнать, нравится ли тебе это.

Какая-то часть меня хочет закричать «да», притягивая художественные принадлежности и счастливые детские воспоминания, но я этого не делаю. Качаю головой.

– Мне пора домой. Может, в другой раз.

Он разочарованно пожимает плечами.

– Что ж, еще раз спасибо за кексы.

Я начинаю уходить, оставляя Джоша там, где нашла, только теперь он придавлен кексами и растерянным взглядом.

Ругая себя за глупость, я ускоряю шаг, решив с этого момента избегать галереи. Он, наверное, думает, что я сумасшедшая, и никогда его больше не увижу. Потом он зовет меня по имени.

Встав как вкопанная, я медленно оборачиваюсь.

– Не хочешь как-нибудь выпить кофе? – спрашивает он.

Меня охватывает восторг. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовала что-то подобное, и это было связано с Ки.

Разумеется, я не могу согласиться, поэтому вежливо отказываюсь. Свет исчезает из его глаз, когда я второй раз за вечер отвергаю его. Мне больше нечего сказать, и я продолжаю в одиночестве идти домой.

Глава 12

– Привет, милый. Я дома, – каждый день говорю одно и то же, но на этот раз только шепотом. Я говорю это больше себе, чем ему.

Быстро прохожу по маленькой квартире, на ходу включая свет. Когда я добираюсь до двери в спальню, на балконе стоит Мереки.

Он стоит ко мне спиной, но от одного его вида мне становится теплее. Он есть, всегда был и всегда будет моим всем.

Открыв стеклянную дверь, я выхожу и становлюсь рядом с ним у перил.

– Ты здесь, – я подавляю рыдания, как всегда радуясь его появлению.

Есть вещи, которые я должна сказать, которые годами не произносила вслух. Я не позволяю себе даже думать о них.

– Такое чувство, что ты больше не хочешь быть здесь со мной, и я не знаю, что делаю не так. Даже когда ты здесь, я скучаю по тебе, – из груди вырывается громкий вздох. Когда я не получаю никакой реакции, спрашиваю: – Ты слышишь меня, Мереки?

Он ничего не говорит, но я вижу печаль в его глазах. Он не знает, что сказать, чтобы эта пропасть из страданий между нами исчезла.

Я не давлю. Когда мы росли вместе, общение всегда было особенным. Мы могли сказать, о чем думает другой, не произнося слов. Но теперь все иначе.

Я разочарованно выдыхаю, прислоняюсь к перилам и подаюсь вперед, сосредоточившись на открывающемся внизу виде. Несколько бродячих кошек дерутся у мусорных баков, и я хочу, чтобы они перестали. На прошлой неделе я отвезла одну из них к ветеринару, и счет составил почти недельную зарплату. Ронни, наш сосед снизу, закуривает сигарету на балконе, и я машу рукой перед лицом, когда дым поднимается ко мне. Я всегда ненавидела запах сигаретного дыма.

Не знаю, сколько времени прошло, но, когда дрожь от прохладного ночного воздуха возвращает меня к реальности, замечаю, что Мереки вернулся в дом.

Я чувствую себя опустошенной, растерянной и раздосадованной. Он ускользает от меня, и я не знаю, как остановить этот поезд, прежде чем мы разобьемся и сгорим. Я не могу жить без него, и знаю, что, если он действительно уйдет, я умру от разбитого сердца.

Смахнув текущие по щекам слезы, я возвращаюсь в спальню и раздеваюсь. Быстро принимаю душ, чищу зубы и переодеваюсь в простую хлопковую пижаму, прежде чем лечь в постель. Я не просто одна. Я одинока. Я хочу вернуть своего лучшего друга. Я хочу вернуть своего любимого.

Как всегда, сон дается нелегко. Рыдания сотрясают мое тело, пока, к счастью, усталость не овладевает мной и затягивает вниз.

В какой-то момент ночью я просыпаюсь и чувствую его теплое тело так близко к моему. Я хочу протянуть руку и коснуться его, но не делаю этого. Смотрю в потолок и вспоминаю наш первый поцелуй. Мы уже были так сильно влюблены.

Кровать пустая, когда я опять просыпаюсь. Он снова покинул меня.

Глава 13

Когда я прихожу на работу в пятницу утром, у двери лежит конверт с моим именем. Внутри изящно детализированный рисунок одного из оставленных кексов, и подписанный от Джоша Холланда. Я знаю, что так он по-своему выражает благодарность.

В следующий четверг я остаюсь до половины седьмого. Затем упаковываю непроданные кексы, в том числе мой любимый – с карамельной бабочкой наверху, и оставляю возле галереи.

Я не доверяю тому, что Джош заставляет меня чувствовать, поэтому прихожу туда пораньше, чтобы не столкнуться с ним. Он – риск, а я никогда не рискую ни телом, ни сердцем, ни душой. Это принадлежат Мереки, и ничто этого не изменит.

Но я хочу еще один рисунок Джоша и, разумеется, на следующее утро под дверью меня ждет еще один конверт. На этот раз это нежная бабочка, взрывающаяся цветом.

В последующие месяцы я почти каждый четверг оставляю коробку кексов у дверей галереи. Каждый раз, когда я это делаю, знаю, что на следующий день под дверью кондитерской будет конверт с моим именем. Внутри будет красивый рисунок. Рисунки каждый раз разные и кажутся случайными, но они пробуждают что-то глубоко внутри меня. Интересно, они как-то связаны друг с другом, или каждый из них был вдохновлен чем-то, что он видел в тот день. Это напоминает мне о том, как сильно я любила создавать картины, потому что могла рассказать историю, когда у меня не было слов. Я аккуратно кладу их между страницами купленного альбома, в котором еще не рисовала.

Возвращаясь домой, я убираю их в коробку из-под обуви, стоящей в шкафу рядом с большой стеклянной банкой для моей новой коллекции камней. И то и другое приносит ощущение цели и проблеск надежды. И оба напоминают о моем прошлом.

Несмотря на то, что я не видела Джоша всю зиму, я чувствую усиливающуюся связь с ним через его рисунки. На каком-то уровне началась новая дружба. Джош понятия не имеет, что его еженедельные рисунки стали спасательным кругом, отчаянно пытаясь освободить меня от моего унылого и серого существования.

И мне нужно освободиться. Каждый день Мереки проводит со мной все меньше времени, и одиночество, с которым я так упорно боролась, сковывает меня, словно веревка вокруг горла, пока я полностью не уничтожена этим.

Я никогда так не нуждалась в крыльях, как сейчас.