Текст книги "Мой взгляд на любовь (ЛП)"

Автор книги: Кейт Стерритт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Проходя мимо него, я прислоняюсь к перилам.

– Я возвращаюсь в свой родной город на пятилетнюю годовщину смерти Мереки. Когда нам было по восемнадцать лет, я заключила с ним договор, что мы будем возвращаться на наше место у реки на закате девятнадцатого ноября каждые пять лет. Это должно было быть что-то, что мы делали вместе, но я планирую поддержать наш договор и попрощаться с моим лучшим другом.

Джош кладет руки на перила рядом со мной, и я смотрю на него. На его лице множество противоречивых эмоций. Я знаю, что он хочет понять, чтобы мы могли идти вперед, но это, очевидно, проверка его стойкости. Я нисколько его не виню.

– Это довольно хреново.

Я киваю.

– Я позвоню тебе, когда вернусь, но пойму, если ты передумаешь, – машу рукой между нами. – По поводу нас.

Джош опускает голову.

– Надеюсь, ты получишь то завершение, которое тебе нужно, – он замолкает на несколько мгновений, затем поднимает глаза и смотрит на меня. – Меня убивает, когда я говорю это… – он делает шаг вперед и целует меня в лоб. – До Свидания, Эмерсон, – и с этими словами он входит внутрь и выходит из моей квартиры.

Шатаясь, я возвращаюсь и падаю на кровать, не в силах встать. Мое сердце разрывается новой волной опустошения, отвергая мое решение оттолкнуть Джоша, в то время как я сталкиваюсь с беспорядком из-за того, что держалась за Мереки. От меня не ускользает ирония.

Я не выхожу из дома все выходные. На самом деле, я едва встаю с постели, и позволяю себе погрязнуть в жалости, прежде чем снова взять себя в руки.

В понедельник утром я иду на работу и говорю Кэрри, что меня не будет четыре недели. Она недовольна, но не просит объяснений. Меня можно заменить, и она приступает к поиску нового сотрудника. Если бы она спросила, и я подумала, что ей не все равно, я бы сказала, что мне пора перестать прятаться от жизни и заняться своим увлечением – искусством. С тех пор как я встретила Джоша много месяцев назад, я медленно открыла свое сердце для любви, но также и для творчества. Воспоминания, которые нахлынули на меня с тех пор, напомнили, что, когда я нашла свою страсть, я также нашла путь к своей внутренней силе. Тогда я нашла свои крылья, и я так близка к тому, чтобы найти их снова, чувствую тепло солнца на своем лице и прохладный ветерок, целующий мое тело.

Без сомнения, это было бы слишком много информации для Кэрри, и она бы прервала меня, закатив глаза, покачав головой и с видом, будто уходит. Но это то, что я чувствую в своем сердце, и что сейчас имеет значение.

Глава 32

6 недель спустя

Завтра будет пять лет с тех пор, как убили Мереки. В итоге я прекратила работать, потому что Кэрри нашла мне замену всего несколько дней назад. Мег, однако, опытна и полна энтузиазма, поэтому я передаю свой фартук гораздо более достойному сотруднику с высокими стандартами к выпечке Кэрри и страсти к дизайну кексов. Сегодня я уезжаю, чтобы вернуться в свой родной город и попрощаться с Мереки, как я должна была сделать давно. Джош всегда в моих мыслях, и я сильно скучаю по нему, но здесь мне было хорошо, и когда я вернусь, то свяжусь с ним в надежде, что мы сможем свой путь в будущее.

Выезжая на автостраду, я открываю окна, чтобы насладиться теплым ветерком, и подпеваю классическому хиту U2 «With or Without You». Когда я останавливаюсь, чтобы послушать текст, быстро меняю песню, потому что мне не нужно, чтобы Боно говорил мне, что он не может жить с кем-то или без кого-то. Это слишком личное и абсолютно неэффективно для моего завтрашнего дела.

Я выезжаю из дома в обед и еду весь день, лишь иногда останавливаясь, чтобы заправиться и перекусить, и добираюсь до города, которого избегала в течение пяти лет, как только солнце опускается за горизонт. Медленно проезжая по тихим улицам, мои эмоции перескакивают с одной крайности на другую. Часть меня в восторге, что я снова здесь, где у меня есть много прекрасных воспоминаний. Мне нравится мысль, что пребывание здесь выведет многие из них на передний план. Однако большая часть меня отдается болью.

Припарковав машину у знакомого дома, я долго иду к входной двери. Я застряла где-то между желанием нервно смеяться и безутешно плакать. Набравшись храбрости, которую я копила последние несколько недель, я слегка стучу.

Дверь открывается, и меня качает из-за тяжести нахлынувших эмоций.

– Эмерсон, – говорит Адина. – Как чудесно, что ты здесь.

– Я… хм… – я заикаюсь, захожу и буквально падаю в ее объятия. Опустошение и радость при виде мамы Мереки совершенно сбивают с толку.

– О, милая, – она крепко прижимает меня к своей большой груди.

Она мне как мать. Я не видела ее пять лет, и мое решение уехать, не оглядываясь, давит на меня.

Из кухни появляется отец Мереки, и наши взгляды встречаются.

– Привет, Эмерсон, – говорит он, слегка улыбаясь мне.

Адина отпускает меня, и я медленно иду к единственному положительному образу отца, который у меня когда-либо был, и останавливаюсь перед ним.

– Привет, Уоррин, – мой голос срывается, когда я произношу его имя.

Слезы скапливаются в уголках моих глаз, и я потираю грудь в попытке облегчить боль в сердце. Его схожесть с сыном разрывает меня на части. Миллион эмоций проходит между нами безмолвно. Все это так ужасно несправедливо.

– Привет, Эмерсон, – его голос дрожит от волнения, и я падаю в его распростертые объятия. – Я так рад тебя видеть.

Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза.

– Я тоже так рада тебя видеть, – несколько слезинок скатываются по моим щекам.

– Извини, но сейчас мне надо на работу, – говорит он. – Я работаю в ночную смену, но ты же останешься хотя бы на несколько дней?

Я киваю, вытирая щеки.

– На пару дней.

– Тогда мы сможем как следует наверстать упущенное.

После его ухода Адина обнимает меня за плечи и ведет на кухню. Мы садимся за маленький столик, и я оглядываюсь вокруг, успокаиваясь от привычности этой комнаты.

– Я так рада снова тебя видеть, – говорит она. – Мы оба скучали по тебе.

– Я тоже по тебе скучала, – думала, что встреча с родителями Ки будет слишком болезненной. Вместо этого мое сердце переполняется любовью. – Так долго, – я качаю головой и тереблю выбившуюся нитку на скатерти. – Ты видела мою мать или Трента?

– Она уехала из города вскоре после тебя, и, насколько я знаю, Трент сейчас в реабилитационном центре. В Аделаиде, кажется (прим: адм. центр шт. Южная Австралия), – она хмурится. – Застройщики купили ваш старый дом и снесли его. Теперь там новый жилой комплекс.

Не хочу говорить о них. Я даже не знаю, почему спросила. Я здесь, чтобы извиниться перед женщиной, которая была мне ближе всех и заменила мать.

– Адина, – говорю я, немного подумав, чтобы собраться с мыслями. – Мне следовало остаться подольше после того, как меня выписали из больницы. Я должна была быть здесь ради тебя и Уоррина. – я с трудом сглатываю ком в горле. – Но я не могла оставаться здесь без Ки.

Она перегибается через стол и берет меня за руки.

– Вы стали целым миром друг для друга. Мы поняли, что ты хочешь уехать подальше отсюда.

Я киваю.

– Я не могла остаться. Было слишком трудно противостоять реальности, поэтому я сбежала от нее, – мои слова вылетают так быстро, как будто они слишком долго были заперты в моем сознании, умоляя, чтобы их выпустили. – Все время, пока я разговаривала с полицией, думала, что произошла какая-то огромная ошибка и Мереки может появиться в любой момент.

– У тебя произошло слишком много чего. Я и Уоррин хотели, чтобы ты осталась, но не получилось, – она сжимает мою руку. – Ты должна знать, что мы любим тебя как дочь, и ты всегда желанная гостья в нашем доме.

Я киваю, но больше не нахожу слов.

Немного помолчав, она встает, подходит к духовке и достает форму для выпечки.

– Я приготовила лазанью. Ты голодна?

– Немного, – отвечаю я, не желая быть грубой, несмотря на тошноту.

Поев, мы идем в гостиную и садимся рядом друг с другом на диван. Я смотрю на женщину, которая, как я надеялась, когда-нибудь станет моей свекровью, и вижу, как тяжело далась ей потеря единственного ребенка. Она, кажется, выглядит более постаревшей, чем пять лет назад, и морщинки вокруг ее глаз заметнее из-за эмоциональных трудностей.

– У тебя все в порядке? – спрашиваю я.

Она придвигается ближе ко мне.

– Каждый день мы находим покой. Меня больше волнует, как дела у тебя.

– Я все еще ищу покой, но я ближе, чем раньше.

Она кивает.

– Нет никаких временных рамок или дорожной карты для процесса скорби. У всех это происходит по-разному, и никто не должен осуждать других, что они нашли свой собственный путь.

Несколько минут мы сидим молча.

– Ненавижу, что правосудие так и не свершилось, – шепчу я. – Не могу поверить, что никому не предъявили обвинения.

– Знаю, но это бы его не вернуло.

Я киваю.

– Да, но мысль о том, что он мертв и никто… – я не могу закончить предложение. Тот факт, что у Джейкоба и Трента было железное алиби, когда произошло нападение, означало, что мне нечего было предложить полиции, чтобы помочь в расследовании. В тот вечер за живой музыкой собралось так много приезжих, и без свидетелей дело зашло в тупик.

Она вздыхает.

– Я провела годы в злости, обиде и горечи, но потом поняла, что позволяю незнакомцам украсть и мою жизнь тоже. Я сосредоточилась на том, что не могла изменить, как бы сильно мне этого ни хотелось. Это убивало меня, и думаю, что это делало то же самое с тобой, – она встает и подходит к деревянному столу в углу, заваленному бумагами и книгами. Открыв ящик стола, она достает пачку вскрытых конвертов и возвращается на диван. – Спасибо, что присылала мне это, – говорит она. – Последнее особенно меня обрадовало.

Несколько раз в год я отправляла им письмо, чтобы они знали, что я жива. Мне особо не о чем было рассказывать, но я хотела поддерживать хоть какую-то связь. Самое последнее я отправила всего несколько недель назад, и это был рисунок, как рыбачил Мереки.

– Он был со мной, когда я писала эти письма, – тихо говорю я, протягивая ей письмо и указывая на рисунок. – Я знаю, что это звучит безумно, но я так долго чувствовала его присутствие, и это не давало мне горевать. Я знала, что все отрицаю, но мне было все равно. Я видела его так ясно. Он как будто держался за меня.

Слезы текут из ее глаз, и она закрывает лицо руками.

– О, Эмерсон. Жаль, что ты не поговорила со мной раньше.

– Он перестал появляться в последнее время, и мне это не нравилось. Я пыталась притвориться, что у него были веские причины для отсутствия, но теперь знаю, что отпустила его.

– Я тебе завидую, – говорит она сквозь слезы. – В самые темные дни я звала его, умоляя дать мне знак, что он слышит меня. Я чувствовала себя нелепо, но мне просто хотелось увидеть его снова. Мне хотелось обнять сына и сказать, что я люблю его. Я хотела, чтобы он рассказал мне одну из своих замечательных историй, а я не говорила ему, что все это чепуха.

Я киваю, слезы текут по моим щекам.

– Мне тоже нравились его рассказы. Он когда-нибудь рассказывал тебе о девушке, которая заставила реку течь снова?

Она отрицательно качает головой.

– Нет, но он записал их все в дневник, так что я прочитала историю Мианн и Айсилель.

Мои глаза расширяются от радости, а рука прикрывает рот. Она снова встает и исчезает в коридоре, вернувшись через несколько минут с кремовой книгой в руках. Когда она протягивает ее мне, я подношу к носу, страстно желая понюхать страницы. Это инстинктивная реакция на то, что Мереки когда-то держал и, очевидно, ценил.

Я открываю его и начинаю листать страницы, вне себя от радости, обнаружив все истории, которые он мне рассказывал, а некоторые – нет.

– Можешь оставить себе, – говорит она. – Думаю, он хотел бы, чтобы она была у тебя. Я уверена, что ты вдохновила его в той или иной степени для каждой истории, которую он написал с момента вашей встречи.

Я киваю, прижимая ее к груди в знак благодарности. Позже, лежа в постели, мои веки тяжелеют, когда я читаю о Дарлизабет, бесстрашной воительнице, защищающей своих детей от змей-убийц в Красной реке Сайта. Когда меня одолевает дремота, мои последние мысли – о Мереки, первой великой любви в моей жизни, эталоне для всех остальных мужчин, и о том, как он учил меня о бесконечности моего сердца. Но проснувшись, я думаю о Джоше.

Глава 33

Я провожу утро с Адиной, просматривая ее старые фотоальбомы и предаваясь воспоминаниям. Когда Уоррин просыпается позднее, мы вместе обедаем, и я рассказываю ему о том, чем занималась последние пять лет, и что снова начала рисовать. Я даже рассказываю им о Джоше, и они кажутся искренне счастливыми, что я снова нашла способ любить, даже если все это еще витает в воздухе. Быть с ними и открыто говорить о Ки – это исцеляет и это то, что я должна была сделать давно.

– Наверное, я прогуляюсь, – говорю, ставя тарелку в посудомоечную машину. – Есть вещи, которые мне нужно сделать, – я беру свою сумку и перекидываю ее через плечо. – Что-нибудь купить в магазине?

– Нет, спасибо, милая, – говорит Адина. – Наслаждайся прогулкой. Мы будем здесь, когда ты вернешься.

Я обнимаю их и иду к двери. Сейчас теплое, ясное летнее утро, и я рада, что на мне мой любимый желтый сарафан. Я специально выбрала для этого дня, так как он будет одним из самых трудных в моей жизни.

Есть два способа дойти от дома Мереки до центра города, и я могла бы легко пойти другим путем, но сегодня это не то, что нужно. Вместо этого я поворачиваю налево в конце Мерчисон-стрит к старому молочному бару, где моя жизнь почти остановилась пять лет назад. Несмотря на теплую погоду, я дрожу, когда добираюсь до входа в переулок. Так мало изменилось с той роковой ночи, и я обхватываю себя руками, когда это повторяется в моей голове.

Черт! Отпусти ее нахрен!

Все в порядке, Калимна.

Не прикасайся к ней. Пожалуйста, не трогай ее.

Я спасу тебя, Калимна. Я люблю тебя.

Ки!

Стоя на том месте, где меня вырвали из рук Ки, я признаю то, что знаю. Мой лучший друг и первая любовь в моей жизни никогда не покидал этот город. Предполагалось, что он будет инженером, строящим огромные небоскребы и каждый вечер приходящим домой ко мне. Вместо этого, к тому времени, когда нас нашли, я была без сознания, а Мереки мертв, как и наши мечты.

– Этого не должно было случиться, – шепчу я пустому переулку, заросшему сорняками и заброшенному временем.

Это облегчает мой шаг, когда я продолжаю идти к центру города. Моя следующая цель, вероятно, будет столь же неприятной, как и важной.

Первое, что я замечаю, когда выхожу на главную улицу – сколько там новых магазинов. Некоторые из сетей одежды открыли свои, и я испытываю искушение заглянуть в модный магазин товаров для дома, но я пришла не для этого, и знаю, что это задерживает меня от того, что нужно сделать. Сегодня речь идет о конфронтации, а не об избегании.

Дойдя до другого конца главной улицы, я останавливаюсь перед витриной, где раньше был ювелирный магазин Смита, семейный бизнес Джейкоба. Это все еще ювелирный магазин, но теперь он называется «Продман», местная сеть, и здание полностью отремонтировано. Я надеялась, что кто-нибудь здесь поможет мне найти Джейкоба, но теперь это кажется маловероятным. Я все еще испытываю к нему неприязнь, и у меня есть вопросы, которые я не могла задать пять лет назад. Но я решила сделать это сейчас, поэтому продолжу поиски.

Звенит колокольчик, когда дверь магазина открывается, и человек, которого я пришла сюда увидеть, выходит, опустив голову и глядя на тротуар. Он не поднимает глаз, и не думаю, что он заметит меня.

– Джейкоб.

Его глаза резко поднимаются, вспыхивают с чем-то похожим на панику, затем он просто смотрит.

– Эмерсон, – наконец произносит он. – Что ты здесь делаешь?

– Сейчас я здесь, чтобы увидеть тебя, – я наслаждаюсь его дискомфортом.

Возможно, чтобы ослабить напряжение в его сжатой челюсти и поднятых плечах, достает пачку сигарет из кармана, вынимает одну и закуривает ее зажигалкой Zippo.

– Я все думал, появишься ли ты когда-нибудь, – говорит он, выпустив дым в воздух между нами.

– Твой отец продал бизнес? – спрашиваю я, отмахивая дым от лица.

Взглянув на вывеску над нами, он пожимает плечами.

– Оказалось, что его по полной использовали, – он снова затягивается. – Несколько лет назад это была вынужденная продажа, но новые владельцы позволили мне сохранить работу.

Мне нечего сказать. Он так самонадеянно говорил о богатстве его семьи, и как он будет управлять бизнесом, когда его отец уйдет на пенсию. Возможно, немного смирения сослужило бы им хорошую службу.

– Мне нужно тебя кое о чем спросить, – меняю тему, по которой я здесь.

– Я собираюсь встретиться с женой за ланчем, – говорит он, снова оглядывая улицу. – Можешь прийти позже?

– Ты женат?

– Пришлось, – отвечает он, стряхивая пепел с кончика сигареты. – Случайно обрюхатил ее. Ее родители сказали, что купят нам дом и помогут с деньгами, если мы поженимся.

– Мне нужно спросить тебя о той ночи, когда убили Мереки, – хватит с меня этой болтовни. У меня есть вопросы, и мне даже близко не интересна его личная жизнь.

– А что с ней? – он смотрит на трещины в асфальте.

– Я знаю, что у вас с Трентом было алиби, но вы кому-нибудь говорили, что у меня есть деньги? Вы были единственными, кто знал, и мне всегда было интересно…

– Ты думаешь, мы все подстроили? Думаешь, мы сказали толпе чужаков напасть на тебя и убить Мереки?

У меня кровь стынет в жилах.

– Значит, чужаков?

Его глаза устремляются на землю, затем он поднимает сжатый кулак, чтобы прикрыть рот, и громко кашляет.

– Все думали, что это приезжие.

Я делаю шаг ближе к нему.

– Смотри. Я знаю, что тебя там не было. Я знаю, что ты не нападал на меня и не убивал Ки. Уверена, что он бы выкрикнул имена, если бы знал кого-нибудь из них. Я просто хочу знать, что произошло той ночью. Я никогда не верила, что это случайное ограбление зашло так далеко. Это могло бы дать мне какое-то завершение, если бы я лучше понимала, – я жду, пока он посмотрит мне в глаза. – Возможно, у тебя есть что-то, что поможет сбросить камень с души.

Он бросает сигарету на землю и тушит ее ботинком. Опускает подбородок на грудь.

– Мы с Трентом видели, как ты получила деньги от той пожилой дамы, – начинает он. – После того, как мы ушли от тебя, Айзек и Трой пили с целой группой мутных чуваков, которых я никогда раньше не видел, – он смотрит на меня, но быстро отводит взгляд. – Трент говорил о своей «сводной сестре-сучке», – говорит он, показывая пальцами кавычки, – которая получила кучу денег за какой-то дурацкий рисунок.

– Ты думаешь, те парни напали на нас?

– Когда позже ты и Мереки прошли мимо нас, пара приезжих посмотрели на тебя и сказали, что они хотели бы встретиться с тобой, – он делает паузу. – Трент сказал им, что ты его «сводная сестра-сучка», и эти парни исчезли, как только музыка закончилась.

– И все?

Он пожимает плечами.

– Не знаю, они ли это сделали, но я чувствовал себя виноватым, и знаю, что Трент тоже.

– Значит, ни один из вас не навестил меня в больнице и не сказал полиции то, что сказал мне сейчас?

Он отрицательно качает головой.

– Трент взбесился, когда новость распространилась. Он думал, что его обвинят в соучастии или еще в чем-то, хотя на самом деле не знал, были ли те парни, о которых он рассказал, теми, кто это сделал, – закурив очередную сигарету, Джейкоб начинает расхаживать. – Мы не хотели рисковать.

– Я знала, что ты не самый большой мой поклонник, но ты когда-нибудь думал предупредить меня? – спрашиваю, поднимая руки ладонями вверх. – У Трента был мой номер. Ты мог бы отправить мне сообщение.

Это могло бы спасти жизнь Мереки.

После долгого молчания он смотрит на меня с сожалением.

– Я был пьяный и тупой.

– Похоже, Трент все еще здесь.

Джейкоб кивает.

– После той ночи он еще сильнее приложился к бутылке, а год спустя отсидел в тюрьме за то, что сбил старика на пешеходном переходе. Его уровень алкоголя в крови был превышен в три раза, а прав лишили за предыдущие правонарушения.

Я не заметила приближающейся женщины, пока она не встала рядом с Джейкобом.

– Челси? – мой взгляд падает на ее очень большой живот.

– Эмерсон?

Я перевожу взгляд с нее на Джейкоба.

– Вы супруги? – недоверчиво спрашиваю я.

Они оба смотрят на меня и пожимают плечами, прежде чем Челси похлопывает себя по животу и говорит:

– Второй ребенок ожидается в январе.

– Что ж, удачи вам обоим, – говорю я со всей искренностью, на какую только способна. – Это было… по-настоящему.

Джейкоб дал мне то, за чем я пришла. Ничто не вернет Мереки, и правосудие, скорее всего, никогда не настигнет людей, убивших его, но мне нужно двигаться вперед, несмотря ни на что. Время пришло.