Текст книги "Мой взгляд на любовь (ЛП)"
Автор книги: Кейт Стерритт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
В этот вечер на занятии все по-другому. Я чувствую себя присутствующей и расслабленной, наслаждаясь этим. Джош – профессионал, и уделяет каждому ученику одинаковое время и внимание, но он даже не пытается скрыть, кем мы стали друг для друга. Ранее, когда он давал мне некоторые конструктивные отзывы о моей работе, одна из его рук небрежно лежала на моей пояснице. Это было так интимно, особенно когда его пальцы коснулись края моей футболки и делали крошечные круги на моей коже. Я не могла сосредоточиться и расслышать ни единого его слова. Весь мой мир за эти секунды сузился до квадратного дюйма кожи, а все остальное исчезло, став незначительным.
– Значит, ты и Джош? – Брук наклоняется и шепчет с заговорщической улыбкой и подмигивает, когда Джош оказывается в другом конце комнаты.
– Вроде того, – отвечаю я, ухмыляясь.
Ее улыбка становится шире.
– Да ладно тебе. Он такой сексуальный, – она вытирает лоб. – Честно говоря, я думала, что он занят. Он казался совсем недоступным, иначе я бы в первый же вечер набросилась на него.
Я качаю головой, посмеиваясь.
– Тс-с. Он тебя услышит.
Она пожимает плечами.
– Я – открытая книга. Впрочем, это не имеет значения. В море полно рыбы.
Я не говорю ей, что не понимаю. Я никогда не рыбачила. Во всяком случае, не в том смысле, который она имеет в виду.
Она добавляет еще несколько штрихов к своей картине, прежде чем откинуться назад и спросить:
– Ты свободна в пятницу вечером?
Я колеблюсь, но не потому, что не хочу праздновать ее день рождения, а потому, что мне приходит в голову, что я завожу друзей и пускаю корни впервые с тех пор, как переехала в город.
– Давай. Это мой день рождения, и мы собираемся выпить и потанцевать, – она надувает губы и смотрит на меня щенячьим взглядом. – Пожалуйста.
Она хлопает в ладоши и встает.
– Слушайте, – она ждет, пока все, включая Джоша, посмотрят на нее. – Завтра у меня день рождения, и вы все приглашены в «Пульс», чтобы отметить… ну, отметить со мной, – она машет руками перед собой. – Я уже пригласила много друзей, так что приходите в любое время, начиная с половины девятого, – затем она указывает на Джоша. – Я действительно хочу, чтобы Эмерсон пришла, и я знаю, что она придет, если ты будешь там.
Мои щеки пылают, и я не могу смотреть на него, поэтому мой изумленный взгляд направлен на нее. Она такая открытая и уверенная. У меня всегда была внутренняя уверенность, но я скрывала ее, приберегая только для себя и, до недавнего времени, еще для одного человека. Из-за моего внешнего щита меня называли отчужденной, застенчивой, пустой и скучной, но меня это не заботит и никогда не будет. Я полагаюсь на себя и выбираю, кого впустить. Я нахожу любовь по-своему и на своих условиях. И, кажется, я снова нашла то, чего никогда не ожидала.
Когда я слышу, как кто-то прочищает горло, я понимаю, что просто смотрела на Брук, и возвращаюсь к настоящему. Чувствую на себе взгляд Джоша и поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Даже с другой стороны комнаты его изумрудные глаза пылают страстью и любовью.
Он прерывает зрительный контакт, чтобы обратиться ко всем.
– Брук, с наступающим днем рождения. Я обязательно постараюсь прийти.
В конце занятия, когда все ушли, мы с Джошем остались одни в галерее. Я продолжаю работать над своей последней картиной, пока он собирает вещи и возвращает их на полки.
– Ты пойдешь со мной завтра на день рождения Брук? – спрашивает он, поднимая последнюю коробку.
– Да, – отвечаю я, добавляя несколько желтых пятнышек к своему восходу.
Он проходит через комнату и выдвигает стул. Схватив мой, он оттаскивает меня от мольберта, поэтому мы сидим лицом к лицу.
– Я хочу, чтобы мы пошли вместе, и хочу провести с тобой ночь, – он протягивает руки и проводит ими по моим ногам. – Я хочу проснуться рядом с тобой в субботу.
Я могу думать только о том, как сильно хочу этого. Кровь стынет в жилах, когда я понимаю, что он, возможно, планирует остаться у меня. Не думаю, что готова привести его туда, пока не попрощаюсь с Мереки. Это несправедливо.
– Мы могли бы снова провести выходные у тебя, – отвечаю я, накрывая его руки своими.
– А не лучше ли завтра остаться у тебя? – его руки двигаются вверх по моим бедрам. – Тогда ты останешься у меня в субботу вечером, или мы можем провести все выходные у тебя.
Все слишком быстро. Я едва успеваю отдышаться перед тем, как планирую провести вторые выходные с Джошем, и совершенно не представляю, что делаю. Все, что я могу – это делать то, что кажется правильным, но вся эта ситуация сбивает с толку. Мысль о том, чтобы Джош провел ночь в моем доме... доме, который я делю с Мереки, как бы холодно и одиноко мне там ни было, неправильна с любой точки зрения, но у меня нет способа заставить его понять. Я не могу рассказать ему все, потому что у меня нет нужных слов. Не знаю, будут ли они у меня когда-нибудь. Воспоминания о его объятиях, его губах, целующих меня, и его тихих словах, заставляющих меня снова чувствовать себя целой, взрывает путаницу в моей голове. Все эти вещи казались настолько правильными.
– Хорошо, – говорю я, чувствуя что угодно, но только не хорошо. – Конечно.
Он хватает мою сумку, перекидывает через плечо, берет меня за руку и поднимается.
– Мне надо ехать. Лерой начнет интересоваться, где я.
– О, тогда, может быть, лучше, если мы вернемся к тебе завтра вечером. Что ты будешь делать с Лероем?
– Я отвезу его к Клэр в пятницу днем и заберу на следующий день. Я думаю, он любит ее больше, чем меня.
Черт.
– Я отвезу тебя домой, – говорит он, когда мы останавливаемся у его лендкрузера, припаркованного прямо перед галереей.
– У меня здесь машина. Я ездила на работу по средам и четвергам в последнее время. Я припарковалась в разрешенном месте на Меллинг-стрит.
Он настаивает на том, чтобы довезти меня до машины, а потом целует на прощание. Когда я оказываюсь в безопасности внутри, он уезжает. Жизнь для меня все еще сложная, но я двигаюсь вперед, и это намного лучше, чем стоять на месте и еще лучше, чем идти назад.
Когда я еду домой, воспоминание настигает меня ни с того ни с сего. Мои руки крепко сжимают руль, пока мой разум пытается заблокировать то, что я не хочу вспоминать. Прошло около года, c того момента, как мы с Ки начали встречаться. Тогда нам было около шестнадцати лет.
– Мереки, в чем твоя проблема? – спрашиваю я, тыча ему в руку указательным пальцем.
Он поворачивается ко мне лицом, поднимает брови, наклоняет голову набок и отводит взгляд. Ни единого слова не слетает с его губ, но его молчание говорит о многом.
– Ты сердишься на меня за то, что случилось сегодня с Джейкобом? – это единственное, что имеет хоть какой-то смысл. Джейкоб пригласил меня на ужин перед Ки и половиной школы, когда мы стояли в очереди на обед. Я не сказала «да», разумеется, но и не хотела устраивать большую сцену, поэтому притворилась, что мне нужно в туалет, и уклонилась от ответа.
Он фыркает, но не смотрит мне в глаза. Я задела за живое. Уверена в этом. Его челюсти сжимаются, и я боюсь, что он сломает свою удочку из-за побелевших костяшек пальцев, которыми он ее держит.
– Неужели ты думаешь, что я пойду с Джейкобом Смитом? – кошмар, все мое тело дрожит от отвращения.
Ки наматывает леску, берет свой рыболовный ящик и уходит от меня и нашего места у реки. Разозлившись, я бросаюсь за ним.
– Молчание – это так незрело, Мереки, – кричу я. – Возможно, что твоя зрелость уменьшается с возрастом? – разочарование и собственный гнев портят мой тон. – Ты сейчас пойдешь домой и поплачешься маме?
Он бросает на меня сердитый взгляд через плечо, но по-прежнему ничего не говорит. Мереки – мой лучший друг. Он определенно мой единственный настоящий друг, но над его гневом необходимо работать. Молчание – не лучший вариант. Никогда. Мы разговариваем, смеемся, он рыбачит, я рисую. У нас так много позитивных способов общения, что это для меня неприемлемо. Молчание никогда ничего не решает.
Глава 30
– Эмерсон, – я слышу, как мое имя буквально выкрикивают в ту же секунду, как только я захожу в ночной клуб «Пульс».
Брук подпрыгивает на месте, машет рукой, и я делаю то же самое ей в ответ, смущенная полученным вниманием.
– А где Джош? – спрашивает она, оглядываясь вокруг.
– Боюсь, что опаздывает, но он будет здесь, – лопнувшая сегодня водопроводная труба в кафе Тодда была, конечно, веской причиной для Джоша, чтобы изменить наши планы встретиться за ужином и пойти вместе в клуб. Водопроводчик так и не появился, поэтому Тодд попросил своего лучшего друга помочь свести ущерб к минимуму. Я сказала, чтобы он обнял Тодда от меня и что я просто встречусь с ним в клубе позже.
Целуя в щеку, Брук держит меня на расстоянии вытянутой руки.
– Ты выглядишь сексуально, – я не обижаюсь на удивление в ее голосе. Она никогда не видела меня ни в чем, кроме джинсов и футболок. – Я так рада, что ты пришла.
Когда прошлой ночью я выбирала, что надеть, поняла, как у меня мало одежды «на выход», и что наряда для ночного клуба у меня нет. В обеденный перерыв зашла в магазин одежды в соседнем пригороде, и нашла облегающее черное платье. Оно было короче, чем я привыкла, но продавщица настаивала, что мне очень идет. Ей также удалось уговорить меня купить золотые аксессуары и туфли на каблуках с ремешками. Моя левая рука полностью закрыта, а правая остается голой. Это создает поразительный контраст, и я полна решимости выглядеть именно так.
Брук тащит меня по клубу, как одержимая. Я сосредотачиваю все свое внимание на том, чтобы оставаться в вертикальном положении, когда спотыкаюсь позади нее. Я знала, что не смогу надеть свои надежные кроссовки или даже балетки с этим нарядом, но мои ноги не согласны. Когда мы останавливаемся, я знакомлюсь с большой группой ее друзей, сидящих и стоящих вокруг двух столов возле бара. Я киваю и улыбаюсь, пытаясь вспомнить имена. Некоторые из них кажутся мне смутно знакомыми, и я задаюсь вопросом, не актеры ли они.
– И, конечно, ты знаешь Теннисона, – говорит она, и я вздыхаю с облегчением, что знаю еще одного человека. Он возвращается к столу с подносом напитков и широко улыбается при виде меня.
– Привет, Тенн, – говорю я, и мы одновременно улыбаемся..
– Ну разве ты не услада для глаз? – говорит он, кивая и оценивая мой наряд. – Джош здесь?
Я чувствую от него запах алкоголя.
– Пока нет, но, надеюсь, что скоро будет.
– Не бери напитки ни от кого, кроме меня. Ладно? – его беззаботный тон, которым он говорил несколько минут назад, теперь сменился очень серьезным выражением лица. – Что предпочитаешь?
У меня так мало опыта с алкоголем, но думаю, что немного смелости не помешает.
– Водку с тоником, пожалуйста.
– Сейчас, – он снова возвращается к бару.
Оглядываясь вокруг, я вижу монохромные интерьеры, сделанные с помощью цвета в световом шоу, которое похоже на какое-то художественное развлечение. Танцпол нагревается от полуобнаженных тел, и я не могу отрицать всплеск адреналина, эта атмосфера поглощает меня. Мои несоциальные инстинкты вытесняются синхронизированной музыкой и светом.
– Одна водка с тоником, – говорит Тенн, протягивая мне высокий стакан. – Не откладывай это в долгий ящик.
– Спасибо, – говорю я, согретая его заботой. Делаю большой глоток и чувствую опьянение.
Я открываю рот, чтобы сказать что-то еще, но Тенн уже отвернулся, откликнувшись на одну из привлекательных грудастых подруг Брук. Зная, что он находится в плохом состоянии из-за развода с женой, очень приятно видеть, как он немного расслабляется.
Допиваю свой напиток одним долгим глотком, чувствую, как кто-то хлопает меня по плечу. Развернувшись, оказываюсь лицом к лицу с парнем, с которым меня познакомили раньше. Я не помню его имя.
– Эмерсон, – он протягивает мне руку, и я уверенно пожимаю ее, желая, чтобы его имя чудесным образом возникло в моей голове. Очевидно, понимая, что я не имею ни малейшего понятия, он приходит на помощь. – Рик. Было много имен, которые нужно запомнить.
Он все еще держит меня за руку и потирает большим пальцем костяшки пальцев. Он флиртует со мной, но я понятия не имею, как с этим справиться.
– Рада знакомству, Рик.
– Могу я угостить тебя выпивкой? – спрашивает он, делая шаг ближе, чтобы официально оказаться в моем личном пространстве и все еще держа меня за руку.
– Нам нужно потанцевать, – говорит Брук, хватая меня за руку и утаскивая прочь.
– Танцуй или уходи. Это мой девиз, – ее длинные черные волосы перекинуты через плечо, а подбородок вздернут. Она смотрит на Рика. – Извини, приятель. Она занята.
Одна из ее подруг, кажется, ее зовут Тая, вскакивает со своего места, и мы следуем за Брук на танцпол. С тех пор как приехала, я, наверное, раз сто поглядывала на главный вход, надеясь увидеть Джоша, но он так и не появился. Музыка слишком громкая, но по мере того, как ритм поднимается и падает, я начинаю расслабляться. Хочу чувствовать себя полностью свободной. Краем глаза я замечаю его на другой стороне танцпола. Музыка просто исчезает. Как одержимая женщина, я проталкиваюсь мимо танцующих, потных тел, чтобы рассмотреть поближе. Он стоит ко мне спиной и движется в неправильном направлении. Я не могу до него добраться. Когда он поворачивается, я останавливаюсь как вкопанная, и мое сердце болезненно колотится в груди. Это совсем не мой Мереки. Мои колени слишком ослабли, чтобы держать меня, и я не могу набрать достаточно воздуха в легкие. Резко обернувшись, вижу, что Брук и Тая все еще вызывающе танцуют, не обращая внимания на близкую потерю моего сознания. Я не могу ясно мыслить. Схватившись за грудь, я пытаюсь стереть боль, но мне нужно больше пространства, чтобы дышать.
– Пойду в уборную, – говорю я Брук на ухо, когда возвращаюсь к ней.
– Ты в порядке? – спрашивает она, крича. – Ты белая как полотно.
Киваю и убегаю с танцпола.
Относительная тишина комнаты дает мне возможность взять себя в руки. Слушая группу пьяных девушек, сплетничающих с чрезмерной жестикуляцией, помогает мне отвлечься от произошедшего. К тому времени, как я возвращаюсь к группе возле бара, чувствую себя намного лучше.
Уже почти десять, а Джоша нет. Я проверяю телефон и вижу сообщение от него пятнадцать минут назад, что он почти здесь. Я улыбаюсь сообщению, затем улыбаюсь еще шире, когда поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом всего в нескольких футах от меня. Мои внутренности плавятся, когда его пристальный взгляд внимательно изучает мое тело. Похоть ясно читается в его глазах, а решимость – в его походке, когда он сокращает небольшое расстояние между нами. Я протягиваю руку и хватаюсь за удобно расположенный поручень, так как мои ноги слабеют. Моя тоска и душевная боль тускнеют до серого цвета, когда Джош рассматривает меня и все это поглощает.
Не заботясь о том, что Брук и ее друзья рядом, он целует меня так, словно хочет заявить свои права, и я позволяю ему.
– Ты выглядишь охренительно потрясающе, – шепчет он мне на ухо.
Я впервые слышу, как он по-настоящему ругается, и в этом есть что-то очень сексуальное, когда это делают так редко и с такой страстью.
– Спасибо, – я обнимаю его за шею. – Ты и сам неплохо выглядишь, – и это еще мягко сказано.
Обычно Джош, одетый в очень повседневную одежду, теперь в темных джинсах, которые, похоже, сшиты на заказ для его невероятного тела, вместе с черной рубашкой с короткими рукавами на пуговицах. Она не облегающая, потому что я знаю, что это не в его стиле, но все же не такая свободная, чем все, в чем я видела его раньше.
Брук представляет его всем, и он пытается поговорить с несколькими ее друзьями, но музыка, кажется, становится громче. Я едва слышу свои мысли.
Когда я снова смотрю на часы, уже за полночь.
– Другой мой друг выступает в новом клубе на Литтл-Бурк, – говорит Брук. – Ты хочешь пойти?
Тая подпрыгивает на своем сиденье.
– Очень, – она поворачивается ко мне и Джошу. – Давайте, ребята. Ночь только начинается.
Джош встречается со мной взглядом, и воздух между нами потрескивает. Понятно, что ни один из нас не заинтересован пойти в другой клуб. Я держу руки перед собой.
– Не я. Мне уже хватит.
Джош расслабляется.
– С Днем рождения, – говорит он, целуя Брук в щеку.
Когда мы выходим из клуба, рука Джоша крепко сжимает мою, мои внутренности скручиваются в узлы, а разум скачет в множестве разных направлений. Независимо от того, как сильно я хочу игнорировать это, мое тело предупреждает меня, и я должна прислушаться.
Глава 31
Мы возвращаемся на такси ко мне домой, и я на пределе, когда сворачиваем на мою улицу. Несмотря на отчаянное желание к Джошу, реальность быть здесь с ним даже хуже, чем я ожидала, и я испытываю огромное сожаление.
– Что случилось? – спрашивает Джош, скорее всего чувствуя исходящее от меня напряжение.
Поклявшись быть честной, я отвечаю:
– Я никогда раньше не приглашала парня на ночь.
– Ну что ж, это делает меня до забавного счастливым, – отвечает он, обнимая меня за плечи, пока я копаюсь в сумке в поисках ключей. – Никакого давления. Ладно? Я просто хочу быть с тобой. Хочу быть здесь ради тебя.
Его слова словно бальзам на мои глубокие и болезненные раны.
– Спасибо.
Когда мы заходим, я не даю Джошу ни малейшей возможности оглядеться. Вместо этого я хватаю его за руку и тащу в спальню с целеустремленностью одержимой женщины, и он не оказывает никакого сопротивления. На самом деле, он уже наполовину раздет, когда мы падаем на кровать в безумном желании. Его руки повсюду, и его глубокие толчки напоминают мне, как сильно он хочет, чтобы я была его.
После этого Джош легко проваливается в глубокий сон, а я ворочаюсь с боку на бок. Мое тело удовлетворено, но разум не дает покоя. Это бушующее пламя еще не высказанной правды и боли, которые я буду чувствовать, если они разрушат то, что у меня сейчас есть, в этой теплой постели. В конце концов, я засыпаю, мой разум уступает, чтобы продолжить пытку во снах.
Через несколько минут я чувствую, как мой палец больно ударяется об угол плинтуса, и я почти кричу, но не могу найти свой голос. Что я делаю в коридоре?
И тут я вспоминаю. Я услышала, как закрылась входная дверь, и запаниковала так, как никогда в жизни. Голая, с все еще обнимающими меня руками Джоша, я пыталась отодвинуться от него, затем натянула через голову одну из моих огромных футболок, в которых часто спала.
Все кажется слишком быстрым, но в то же время и недостаточно. Мой мир рушится самым ужасным образом. Я выдыхаю, теперь думая, что это был просто очень яркий кошмар. Очевидно, мое подсознание сеяло хаос и заставляло мои страхи казаться реальными.
Решив взять стакан воды, чтобы успокоиться, я на цыпочках иду на кухню. Когда сворачиваю за угол в гостиную, то оказываюсь лицом к лицу с Мереки. На этот раз я действительно кричу, но мои руки взлетают ко рту, чтобы заглушить звук. Я не видела его несколько недель, и он выглядит иначе. Старше, как будто годы, прошедшие после переезда в Мельбурн, настигли его сразу.
– Девятнадцатого ноября, – безнадежно говорю я, протягивая руки, чтобы дотронуться до него, отчаянно желая прикоснуться. – Я собиралась все объяснить у реки. Мне нужно больше времени.
Он показывает на куртку Джоша, поднимает брови и садится на диван. Вместо того чтобы игнорировать меня, как он делал это, кажется, целую вечность, он не сводит с меня глаз. Самое странное, что он не выглядит сердитым. Вместо этого он выглядит смирившимся и, осмелюсь сказать, счастливым. Я щипаю себя, чтобы убедиться, что на самом деле еще сплю, и обнаруживаю, что совершенно определенно бодрствую.
Подойдя к дивану, я сажусь рядом с ним. Боже, я так его люблю. Что я наделала?
– Ты все-таки придешь к реке девятнадцатого числа? – спрашиваю я, всхлипывая от боли.
Мне нужно, чтобы он кивнул. Едва заметное движение его головы, чтобы сказать, что он сделает то, что мы обещали пять лет назад.
– Пожалуйста, – теперь я умоляю, и мой голос звучит громче и требовательнее. – Мне нужно услышать твой голос, черт возьми. Ты мне нужен, Мереки. Не оставляй меня. Пожалуйста, не оставляй меня, – слезы теперь льются сильнее.
– Эмерсон?
Услышав голос Джоша, я вскакиваю с дивана. Я не могу смотреть на него. Не могу смириться с таким сценарием.
– С кем ты разговаривала? – спрашивает он, и в его голосе слышится беспокойство.
Я смотрю на него, стоящего в дверях в черных боксерах, потом перевожу взгляд на пустой диван. Неестественное рыдание вырывается из моей груди. Это ни с чем несравнимая боль от осознания того, что кто-то, кого ты любишь больше жизни, мертв. Мереки умер, и я ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Бог знает, что я пробовала. Неважно, что я все еще вижу его, все еще говорю с ним, все еще люблю его. Его нет, и это убивает меня.
Я совершенно сбита с толку и в ужасе, и мое тело начинает неудержимо трястись.
– Что происходит? – Джош пересекает комнату и останавливается передо мной, закрывая мне вид на диван. Он берет меня за плечи. – Ты меня пугаешь. Тебе приснился плохой сон?
Я почти смеюсь над его вопросом, протягивая руки ладонями вверх, желая, чтобы дрожь прекратилась, чтобы я могла попытаться объяснить.
– Хотелось бы, чтобы все было именно так, – я поднимаю глаза и встречаюсь с его обеспокоенным взглядом.
Он пытается притянуть меня к себе, но я стряхиваю его руку. Я не могу больше терпеть его прикосновения.
Его глаза вспыхивают от смущения.
– Эмерсон, скажи, что происходит. Пожалуйста.
Как дикий зверь, попавший в капкан, мои глаза мечутся по комнате в поисках выхода. Это никого не касается, кроме меня, и теперь мне придется высказать то, что я не думаю, что смогу объяснить вслух.
Иррациональный гнев захлестывает меня, и я иду в атаку.
– Я больше не знаю, что нормально, а что нет.
– Почему ты кричишь на меня? – спрашивает он, поднимая руки.
Я чувствую себя так, словно попала под поезд, и не знаю, что с собой делать, потому что я и причина, и жертва. Джош стал случайным пострадавшим. Когда он снова смотрит на меня, его глаза непроницаемы, и я понятия не имею, о чем он думает. Я эмоционально истощена. У меня кружится голова, и я изо всех сил пытаюсь привести в порядок хоть какие-то связные мысли в своей спутанной голове.
С трудом сглатываю, холодный пот покалывает кожу. Простое движение плеч назад придает мне немного сил, и я провожу рукой по глазам, раздраженная несколькими прядями волос, которые не слушаются меня.
– Мне так много нужно тебе сказать, и не знаю, поймешь ли, но я должна сказать тебе правду.
Джош недоволен.
– Хорошо, – говорит он, растягивая гласную. – Я хочу знать о тебе все. Хорошее, плохое и, я подозреваю, уродливое – все это сделало тебя той невероятной женщиной, какой ты являешься, – его рука тянется к моей, но я все еще не могу позволить ему прикоснуться ко мне. – Скажи мне, что ты скрываешь, Эмерсон.
Закрыв глаза на мгновение и сделав глубокий вдох, я говорю:
– Когда мне было восемнадцать, меня и моего друга ограбили. Деньги, которые я получила за тот рисунок, что висит в доме твоей матери, были украдены вместе со всем моим миром. Единственная причина, по которой меня не изнасиловали и, скорее всего, не убили, в том, что они запаниковали, когда поняли, что Мереки не дышит. Он потерял сознание, пытаясь спасти меня, и его голова ударилась о тротуар. Он умер в безлюдном переулке, в нескольких метрах от того места, где я лежала без сознания, – слова вылетают так быстро, что у меня кружится голова.
Краска отхлынула от лица Джоша.
– Боже, Эмерсон. Ты говорила с ним так, будто он все еще здесь, – он трет ладонями глаза.
– Давай присядем, – говорю я, указывая на диван.
Сделав глубокий вдох, я начинаю с самого начала. Я кратко описываю ему свои первые десять лет и свою далеко не идеальную семейную жизнь. Затем я рассказываю историю о том, как наткнулась на рынок и нашла свою любовь к искусству после того, как убежала от Джейкоба Смита.
Джош снова тянется к моей руке, но я не позволяю ему взять ее. Я висела на волоске, и его прикосновение могло бы разрушить.
– Я обрела своего первого настоящего друга несколько недель спустя на берегу реки, занимаясь галечным искусством, – Джош смотрит на меня с мягкостью, желая продолжения. – Мы с Мереки были неразлучны, и наши отношения превратились в нечто большее, когда нам было семнадцать лет, и мы полюбили друг друга.
Джош слегка откидывается назад. Не сильно, но это заметно. Ни один мужчина не хочет слышать о бывшем, не говоря уже о том, что стоит на неприкасаемом пьедестале.
– Как долго вы были вместе? – спрашивает он срывающимся от волнения голосом.
Он задает один-единственный вопрос, почему этот разговор такой чертовски трудный.
– Недостаточно долго, – честно отвечаю я.
Джош еще больше откидывается назад, как будто пришел к какому-то выводу сам.
– Ты ведь все еще любишь его?
Я оглядываю комнату в поисках руководства. Может быть, я ищу силу Мереки. О, какая ирония судьбы.
– Мереки был всей моей жизнью с десяти лет, и все хорошие качества, которые ты, кажется, видишь во мне, благодаря ему.
Он отрицательно качает головой.
– Я в это не верю.
– Извини?
– Ты такая сама по себе.
Я яростно трясу головой.
– Это неправда.
Неловкое молчание повисает между нами, и я очень хочу, чтобы мой палец на самом деле мог вырыть дыру в ковре, чтобы поглотить меня.
– Мне нужно рассказать остальную часть моей истории, – я говорю шепотом, а сердце болит.
– Можно я сначала кое-что скажу? – спрашивает он.
Я киваю с тихим облегчением.
– Мне тридцать один год, и ты первая женщина, в которой я не мог или не захотел найти существенный недостаток. Все мои серьезные отношения закончились, потому что я ждал тебя, не осознавая этого, – он съеживается. – Не думаю, что идеален, но я всегда искал ту, кто была бы идеальной для меня. Знаешь, есть разница.
– В данный момент моей жизни я не идеальна для тебя, и у меня больше недостатков, чем ты можешь себе представить, – я все еще шепчу.
– В этом-то все и дело, – он колеблется, прежде чем продолжить. – Что бы ты ни думала о своих недостатках, я вижу в них прекрасные несовершенства, – он берет мое лицо в ладони и вытирает слезы большими пальцами, совсем как Мереки. – В тебе столько печали, и теперь, когда я знаю почему, то хочу помочь. Но мне нужно знать, что ты здесь, со мной, а не застряла в прошлом.
Я поднимаю руки и накрываю его ладони своими. Я посвятила свою жизнь Мереки и даже за миллион лет не ожидала, что подвергну сомнению это обязательство.
– Не думаю, что готова, – говорю я, и слезы текут по моему лицу. – Но я хочу, и это большой шаг для меня.
Тишина воздвигает стену между нами, и у меня нет сил остановить ее.
– А теперь постарайся немного поспать, – говорит он.
– Ты собираешься остаться? – спрашиваю я и прикусываю нижнюю губу.
Он кивает, но не двигается, поэтому я поворачиваюсь на пятках и возвращаюсь в спальню. Как будто мое тело знает, что мне нужна передышка от реальности, сон быстро овладевает мной. Я мечтаю свернуться калачиком у высохшего русла реки, искалеченная опустошением. Я – Мианн, и мои слезы снова заставят дать жизнь реке.
Когда я просыпаюсь, дневной свет проникает сквозь открытые занавески. События прошлой ночи стремительно возвращаются, и мое сердце сжимается. Прищурившись, я протираю опухшие от сна глаза и вижу Джоша, стоящего на балконе. Я понятия не имею, спал ли он в моей постели или на диване, или бодрствовал все это время. Даже не видя его лица, я знаю, что он ужасно грустит. Он повернулся ко мне спиной, и его плечи поникли, возможно, от сожаления, что он вообще связался со мной, или от того, что он собирается выйти за дверь. Меня убивает осознание, что я полностью виновата. Моя жизнь началась снова, когда я встретила Джоша, но я была несправедлива к нему, и он имеет полное право оставить меня. Я рада, что он позаботился о том, чтобы дождаться и лично попрощаться.
Словно почувствовав, что я проснулась, Джош поворачивается ко мне, прислоняется к перилам и скрещивает руки на широкой груди. Мое тело болит, но я заставляю себя встать с кровати и присоединиться к нему, зная, что пришло время расплатиться за свои действия.
– Ты хоть немного поспал? – спрашиваю я. Мой голос хриплый, поэтому я прочищаю горло.
Он пожимает плечами.
– Немного.
Прикусив нижнюю губу, я не знаю, что сказать дальше, поэтому мы стоим и смотрим друг на друга.
Он прерывает молчание.
– Прошлая ночь была…
– Джош, извини, – я не пытаюсь с ним объясниться.
– За что ты извиняешься? – прямо спрашивает он.
– Прости, что тебе пришлось это узнать. На самом деле мне жаль, что ты вообще об этом узнал.
Он кивает, улыбаясь, но это грустная улыбка.
– Знаешь, иногда я разговариваю с папой, когда никого нет рядом. Я рассказываю ему о своих работах или о том, как живет мама. Я знаю, что его там нет, и понятия не имею, слышит ли он меня, но когда я говорю с ним, пустота не кажется мне такой болезненной, – он замолкает на несколько секунд, и я слышу, как он делает несколько глубоких вдохов. – Я знаю, каково это – желать, чтобы кто-то, кого ты любишь, все еще был рядом, но не знаю, как ты можешь быть со мной, пока ты все еще любишь призрака.
Слезы текут по моим щекам, потому что я не могу дать ему утешение, в котором он так отчаянно нуждается и которого заслуживает.
Он раскрывает объятия, и я не могу сопротивляться его теплу. Шагаю к нему, плачу ему в грудь слезами пятилетней давности, а он обнимает меня. Я вспоминаю психотерапевта, который пришел поговорить со мной в больницу, когда сказали, что Мереки мертв. Она рассказала мне о пяти стадиях горя, начиная с отрицания.
– Но он не ушел, – сказала я ей. – Я видела, как он стоял рядом с моей кроватью.
Она пыталась объяснить, что я была в наркотическом состоянии, а он не был настоящим. Вместо того чтобы поверить ей, я перевела отрицание на совершенно другой уровень и боролась изо всех сил, чтобы остаться на этой стадии навсегда. Я верила, что если отпущу отрицание, то отпущу и его. Хотя я только что ступила на воду, и не тонула в своем опустошении. Но я не могу вечно топтаться на воде, и мне пора снова плыть.
В конце концов, я отстраняюсь от Джоша.
– Думаю, нам нужно какое-то время побыть порознь.
Он отрицательно качает головой.
– Мне не нужно пространство, – он хмурит брови. – Я не убегаю при трудностях.
– Мне нравится это в тебе, но важно, чтобы я справилась с этим сама. Мне просто нужно немного времени и пространства, чтобы привести себя в порядок.
Его взгляд становится жестким.
– Что, черт возьми, это вообще значит, Эмерсон? Ты была счастлива обманывая меня, пока я был в неведении, но теперь, когда я знаю правду и не убегаю, ты отталкиваешь меня? Какого черта? Сколько времени тебе надо?
