Текст книги "Баба Яга против! (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

12. Желание Золотой Рыбки

Если ты здесь не отыщешь меня,

То уж нигде не ищи.

Однажды в мире. Золушка.

– Да как же не тужить, Вещий Олег, – отвечал смурной Иван. – Тихомира пропала, а Яся – вместе с ней. И я вот остался… С котомкой да рыбой.

– Гол как сокол, – согласился Вещий Олег и спорхнул на песок – рыбки клюнуть. – Ох! Да не совсем!

Оглянулся Иван, а лежит в песке между глазастых бычков, животом кверху, да дышит еле-еле, рыбка золотая.

– Ох, постой, Олежка! – воскликнул Ивашка-помагашка, рыбку в руки схватил да к морю побежал.

– Сбрендил? – полетел ворон вслед за Иваном. – Она самая вкусная должна быть!

– Все бы вам, тварям божьим, жрать. Это ж не просто рыбка, это Морского Царя дочь.

Ну да, Иван наш ходил по морям, про Морского Царя тоже знал чегой-то. И не только – с Синдбадом и не такое видали.

– Тогда желания проси исполнить, а не выпускай.

Но наш Иван-дурак уже бросил рыбку в воды моря синего.

– Бесчестно это, Олежка, бедой чужой пользоваться. Забыл о судьбе царя Долмата?

Взбеленилось море синее, потемнело небо, волны хищной пеной закучерявились, молния сверкнула. Прикрыл Иван глаза локтем, шляпу второй рукой придержал. Вещий Олег за пазуху ему нырнул. Большой он был, но и рубаха у Ивана не узкая.

– Где дочка моя, смерд?!

И сам Царь Морской по бурунам в раковине едет. С острогой, в короне из папоротников морских, с глазами злыми.

– Здравствуй, Царь Морской, – поклонился Иван до самого бережка. – Не серчай, домой твоя дочка отправилась, целая и невредимая.

Пробежала тучка по грозному лику Царя Морского, да одной морщиной на лбу меньше стало.

– Знаю ли я тебя, добр молодец? – сощурил один глаз Царь Морской.

– Ты, о Царь Морской, не знаешь, а сестрица твоя, богиня Хаоса, может, обо мне и вспомнит. Но больше все ж о Синдбаде-мореходе.

Рассмеялся Царь Морской да в веселье своем неожиданном острогой по волнам ударил. Прогремел гром да молния сверкнула, Олежка под рубахой Ивана заметался, да никак вылететь не мог. Иван-не-дурак тоже улыбнулся.

– Думаю, Эрида не любит эту историю.

Обманул Синдбад тогда богиню Хаоса да и себя самого.

– Не любит, правда твоя… Но где же дочь моя, Рыбка Золотая?

– Вот тут я ее в воду и отпустил, – указал Иван.

– Непутевая, – пригляделся к волнам утихшим да все еще черным Царь Морской да сошел со своей раковины-колесницы.

Погрузил руки свои могучие по локти в море, с видом озадаченным искал на дне. Иван тоже вперед шагнул да к поискам присоединился.

– Вроде, живая была…

Наклонился, да тут Вещий Олег из рубахи и вывалился. Прямо в пучину морскую. Затрепыхался, но подхватил его на руки Иван.

– Ох, Олежка, голова твоя непутевая.

– Иванушка… – простонал Вещий Олег несчастно да глаза закатил.

А Царь Морской выудил рыбку золотую. Та тоже в ладонях отца с закатанными глазами лежала, да хоть пузом не кверху, хвостом прозрачным подрагивала. Дунул на рыбку Царь Морской, пальцем толкнул. Вздохнула рыбка да девицей красной обратилась.

Покачнулась, на отца едва упала.

– Ах, в голове закружилось…

– Снова из дома сбежала? – сурово спросил отец, острогой потрясая.

– Сказала мне мавка речная, будто здесь судьбу свою я найду.

Сморгнула и на Ивана уставилась.

– Это он меня спас! – указала пальцем. – Отец, этот добр молодец – мой спаситель, моя судьба. Не врала мавка. За него я и замуж пойду.

Нахмурился Царь Морской, покачал головой Иван-не-дурак.

– Прости, красавица. Не могу я. Сердце мое другой отдано.

Шагнул Иван обратно на берег песчаный. Пригорюнился. Отдано, да только… где ж она?

– Наслушаешься всяких мавок… Вот выговорю я Кикиморе за воспитание внучек никудышнее! – и обратился Царь Морской к Ване нашему: – В долгу я у тебя, добр молодец. А долгов неоплаченных за мною не водится. Как звать-то тебя?

– Иваном. Дураком, – усмехнулся Иван-не-дурак.

– Дурак, как есть дурак, – обиженно заявила Золотая Рыбка. – Дочь Морского Царя отверг.

– Не понимаешь ты, Золотая Рыбка, – отвечал Иван мягко. – Любовь да дружба нежная не отцами и царствами измеряются. Они – вот здесь, – стукнул он себя по груди, по рубашке, которую всего вчера Яся надевала, – они – часть тебя самого, и тогда иначе уже нельзя. Желаю я и тебе такую любовь найти.

– Красно говорит, – сказала Золотая Рыбка отцу. – Давай я его желание исполню?

– Каково желание твое, Иван? – спросил сурово Царь Морской.

Присел Иван на песок, Вещего Олега положил рядышком – пущай оклемается.

– Сам я его исполнить должен и суженую свою отыскать. Если силы высшие за меня его делать возьмутся, какой же из меня тогда человек?

– И то верно, – согласился Царь Морской. – Что стало с твоей суженой, Иван? Может, подскажем чего?

– Не могу вам всю историю я рассказать, – вздохнул Иванушка. – Не моя это тайна, а бабы Яги. Пропала ее избушка, а вот на этом самом месте стояла. Найду я бабу Ягу, найду и суженую свою.

«И тогда уж с ней поговорю! Ух, если она по доброй воле да пропала!..»

– Слыхивал и я, вроде баба Яга пропала с болот.

– Ну да, сначала она пропала, потом нашлась, дел наворотили мы… И снова пропала, теперь по-настоящему.

И задумался Иван – а вот отчего она раньше пропадала-то? Нечто на болотах не искал никто толком?

– А что это лежит вон там? – прищурился Царь Морской да на теремок с брильянтом показал. Упустил его Иван, когда рыбку спасал.

– Ах, это! – подскочил Иван.

А ведь и верно!

Вещий Олег крыльями задергал, в себя приходя. Узрел теремок в руках Ивана, что бежал уже к волнам Царю Морскому и Золотой рыбке показывать.

– Так это же Яги!

– Знаю я, что Яги.

– На флюгер похоже, – сказала Золотая Рыбка. – Не обычный, но флюгер – ветер ловить.

– Нет, ветер ловят такими кругами с перьями, – не согласился Морской Царь.

– Это ловец снов, папа! – возмутилась Рыбка. – Таких простых вещей не различать!

Флюгер. Слыхивал уже это слово Вещий Олег.

– Баба Яга говорила о нем! – заорал он, по песку к воде подбегая суматошно – крылья пока не обсохли, ну да это и не важно. – «Перевелись богатыри, по ту сторону флюгера и по эту».

Иван нахмурился. Что бы это значить могло?..

– «По ту сторону», – показала Золотая Рыбка пальцем в одну сторону от себя, – «и по эту»… Отец, а не значит ли это мир потусторонний?

– Что ты, дочка, такое разве бывает!

– Вот говорю тебе, ты на своем дне сидишь, ничего не знаешь! А мне, опять же, мавки рассказывали, будто баба Яга может между миров ходить. И бабке их Кикиморе все диковинки оттуда какие привозит. Значит, флюгер энтот, – указала царевишна пальчиком белым, – к тому прямое отношение имеет. Эй, птица черная!

– Я? – попятился Вещий Олег.

– Ты, ты, – поманила Золотая Рыбка пальцем, – где этот домик-флюгер баба Яга хранила?

Подумал Вещий Олег. «Вороны – создания умные, ты справишься». А в зеркале-то не только он, Олежка, отражался. А и флюгер вот этот!

– На окошке.

– Над дверью, – вспомнил и Иван, где видел заветный брильянтик.

– Вот вам и ответ, – развела Золотая Рыбка руками в рукавах золотых. – Найти дом надобно, над дверью повесить, да сказать что вроде «хочу в мир потусторонний».

– Миров много, Рыбонька, – отозвался Царь Морской. – Тут и перепутать можно. Это лучше к Кикиморе и идти, коль ее мавки такое рассказывают. Там и узнаешь, Иван, в каком мире твоя суженая.

Почесал Иван затылок, шляпу на лоб сдвигая. Далече идти, Мира всю ночь бежала.

– Проведу я тебя дорогами нашими подводными, так за спасение дочери отблагодарю, – сжалился Царь Морской. – Пойдем, Иван-дурак, со мной.

И руку ему протягивает. Задрожал Вещий Олег, глядя, как Иван котомку на плечо закидывает, да в волны бесстрашно шагает. Жар-птица ведь его молнией прошьет, как царя Долмата, если он ей имя от Яги не привезет. Лучше в омут с головою.

– Подождите меня! – закричал птиц да за Иваном пешком побежал.

– Ну? Починил? – вопрошала Кикимора.

Поглядеть ей было любопытно, чего Иван у Рыбки Золотой попросил. Смекнул ли…

А Леший все с блюдечком возился. Исцарапал он его Ягиной отверткой мудреной, да теперь ничего на нем видно не было.

Заволновалась вода болотная, закипела. Леший отвертку туда и уронил, и с бревна своего подскочил.

– Это что ж такое?!

У Кикиморы волосы под платком дыбом встали.

– Кики! Болота – твои! Что за непорядок?! Снова бродят утопленники? Ты же клялась, что приборку там сделала!

Но блеснула острога, вздыбилась вода волною и показался на раковине-колеснице сам Царь Морской.

– Ну здравы будьте, родственнички, – усмехнулся.

И жива-живехонька Золотая Рыбка в овражек вышла, а за нею Иван-дурак. Да Вещий Олег у него с плеча выглядывал.

– Олег Вещий! – воскликнула Кикимора. – Ты-то здесь как?..

– Твои мавки совсем распоясались, сестрица, – прищурился Царь Морской. – Ну, угощайте, что ль, гостей дорогих, да сказ о бабе Яге сказывайте. Обещал я Ивану суженую его помочь сыскать.

Переглянулись Леший и Кикимора, да ладошки потерли.

Помощничка нового Иван сыскал, значит. Да не абы кого, а самого Царя Морского. Принялись супруги лесные гостей дорогих усаживать да потчевать, что где завалялось. Ягин кофе и шоколад тоже в ход пошли.

Ивану кофе больно понравился, а Золотой Рыбке – шоколад.

– Живет твоя суженая, как и баба Яга, – подмигнула Кикимора Ивану украдкой, – в мире перевернутом, а не в царстве Тридевятом.

– Мире перевернутом? – удивился Иван. – Это как?

– Там всюду психологи, – ввернул Вещий Олег. – Это бывшие ведьмы, если кто не знает.

Морской Царь с пониманием присвистнул. И выудил из котла двадцать третий пельмень.

– Опасное место.

– Теперь понимаю я слова ее некоторые…

– А пришла она к нам в Тридевятое благодаря этой вот вещице, – указала Кикимора на флюгер.

Подал Иван владычице болот находку свою в руки зеленые морщинистые. Покрутила Кикимора его, брильянтиком звякнула, Леший в окошко пальцем ткнул. Там что-то и провалилось.

Вздрогнули и Царь Морской, и Кикимора, и Леший, и Рыбка Золотой. Один Иван-не-дурак спокойным остался.

– Светится что-то… – пробормотал Леший, одним глазом внутрь заглядывая.

– Все ты, старый, портишь! – отняла у Лешего Кикимора домик и сама заглянуть попыталась. – Ох, нет очков у меня… Посмотри ты, Иванушка, у тебя глаз молодой да зоркий.

Заглянул и Иван в окошко домика. И увидел девицу спящую. Волосы пшеничные, как у Яси, только длинные, все тело ее укрывают. Брови вразлет, грудь мерно вздымается. Кто бы это быть мог?.. И вдруг осенила загадка Ивана, вспомнил он сказ о замке ходячем да душе его, в огне заключенной. А у Миры – во флюгере?

– Тихомира, – позвал он в окошко тихо. – Мира!

И снова заглянул в окошко. Проснулась девица, села, огляделась по сторонам в непонимании.

– Мира, это я, Иван, – позвал Ванька наш девицу-избушку через окошко маленькое.

– Ваня! – донесся оттуда писк ее тоненький. – Что случилось?

– Вот видишь, – пробормотал Леший супруге вполголоса, – ничего я и не испортил.

– Но Тихомира ведь – избушка…

– Так и это – избушка, не видишь?

Мира в своей избушке села на пол и заплакала горько.

– Что случилось, Мира? – спросил Иван. – Тебя выпустить?

– Нет, – испугалась Мира, – не пущай меня никуда! Я… я к Ясе должна вернуться…

– Куда Яся пропала?

– Она… на работу пошла… Тебя предупредить просила…

– Работу?..

– Это служба такая у нее, – отозвалась Кикимора, руку поднимая, как школьница, – гастрономия называется. Фрукты заморские, вот этот… кофе и шоколад.

– О, – сказала Золотая Рыбка. – Я тоже службу такую хочу.

– Я тебе дам службу! – отвесил Царь Морской ей подзатыльник. – Царевишнам служить нельзя!

– Какой ты зануда, папа… – фыркнула Золотая Рыбка.

– Тс-с! – шикнул Иван на всех божеств сразу, и ухо к избушке игрушечной Тихомиры приложил.

– Это в другом мире, Ваня. Поспешать она должна была на службу, и кошку Мег домой доставить, и фруктов заморских для Кикиморы привезти… Она тебе вечером сегодня сказать хотела, а дверь едва затворилась за нею, хлопнула, так флигелек мой упал, и все пропало… А я спала, измученная, и не заметила.

Тихомира снова заплакала.

– Яся меня спрашивала, где я, а я не знала. Теперь знаю. В этом флигельке. А мне так нравилось избушкой двига-ать…

Иван хлопнул себя по колену.

– Да сказала бы, вместе бы все сделали! И за фруктами заморскими за море поплыли бы, коли надо! Не плачь, Тихомира, избушку я поставлю новую. Было бы о чем плакать. И Ясю мы отыщем, вот те крест.

Золотая Рыбка на Ивана-дурака посмотрела с восхищением. Вот бы и ее кто так любил, что хоть на край света. А и за край – пойдет. И колебаться как волны не станет.

– Если тебя к другому дому привесить, сможем мы до Яси добраться? – спросил Иван.

Тихомира сжала губы тонкой линией и тряхнула головой.

– Наверное. Но тогда это будет не ее дом, а я стану душой того дома, в котором вы меня поставите, и похожа буду на хозяина этого дома, и будет это не Яся, и я не я, и я не буду уже Тихомирой.

Стиснул зубы Иван. Значит, Тихомира вернуть Ясю не поможет.

– Так беды-то, – пожала Золотая Рыбка плечами и стащила у растерянного отца с вилки пельмень. Уже тридцатый, наверное. – Зато Ясю вернешь.

– Нельзя, Золотая Рыбка, – упрямо повторил Иван. – Нельзя счастье на чужом несчастье строить. Тихомира – мой друг, и поселится только в доме, который Ясе принадлежать станет.

Тихомира во флигельке с брильянтом ойкнула, не веря своему счастью.

– Это правда, Иван? Ты… правда так сделаешь? И я – твой друг?

– Конечно, – засмеялся Иван. – Не ты ли о нас заботилась? Диван подставляла, баньку топила, огоньком камина душу грела? Не позволю я тебе сгинуть, Тихомира, даже не думай.

Сунул флигелек Иван в котомку и задумался крепко.

Переглянулись Царь Морской, Кикимора и Леший. И положили каждый на собственный кулак по два пальца свободной руки. Означало это, что они без слов друг друга поняли, что Иван – под их официальной защитой. Вещий Олег в знак солидарности громко каркнул и крыльями взмахнул.

А Золотая Рыбка вылезла на верх овражка. С восторгом прыгала с кочки на кочку, пока отец не выговорил да в море не отправил, ромашки собирала да венок плести пыталась. Видывала она, как девицы земные такое выделывают, ан ничего у нее не получалось. И расстраивалась Золотая Рыбка, и ножкой топала.

Похлопал Леший Ивана по плечу.

– Есть еще одна дорога в мир перевернутый. Далеко за рекой Смородиной в подземной пещере хранится зеркало волшебное. Что попросишь, то оно тебе и покажет. И если приглянешься ему, то и пропустит тебя туда.

– А ты умеешь нравиться, Иван, – огладил бороду Царь Морской.

– Только для того перейти Калинов мост надо, а его Змей Горыныч охраняет, – покачала головой Кикимора.

– Со Змеем я справлюсь как-нибудь, – поднялся Иван, котомку свою за плечо забрасывая. – Спасибо за помощь, бабушка Кикимора, спасибо, Леший, спасибо, Царь Морской, и тебе, Золотая Рыбка…

А Золотой Рыбки-то и не было. Вскочил Морской Царь, в гневе ударил острогом о землю по своему морскому обычаю, и открылся на месте оврага источник с кристальной водою.

– Куда! – закричала Кикимора, яблочко подхватывая с блюдечком.

Но свалились все в воду, кроме Вещего Олега. Он крыльями хлопнул и взлетел.

– Что творишь, окаянный! – ударила Кикимора двоюродного братца по голове блюдечком, и раскололось то надвое. – Ах!

– А что у вас тут происходит? – поинтересовалась Золотая Рыбка.

И заглянула в овраг с холмика. Букет ромашек держала девица в руках.

– Хотя бы дно теперь лет десять можно не чистить, – фыркнул Леший и на бережок выбрался.

– Пошли домой, Рыбонька, – грозно приказал Царь Морской.

Неловко ему было, что овраг сестры утопил, но не говорить же вслух о таком. Боги так не поступают.

– Мое блюдечко, – сокрушалась Кикимора, пока супруг ее из воды вылавливал, да ко дну руки отчаянно тянула.

– Справим тебе новое, – обещал Леший, – у Кощея выменяю.

– Я провожу Ивана до Калинова моста, – сказала Золотая Рыбка. – А тебе, папа, нельзя со дна надолго отлучаться, вдруг заговор какой случится? Папа, Иван, должен тебе одно желание. Не хочешь загадать, чтобы я провела тебя?

И глазками Золотая Рыбка хлоп-хлоп. И подмигивает так и эдак.

Вылез Иван-дурак на берег вслед за Лешим и Кикиморой, посмотрел на Золотую Рыбку, а затем на Царя Морского.

– Я, Царь Морской, свое желание Золотой Рыбке уступаю.

– Вот и чудесно! – взвизгнула Золотая Рыбка и бросила ромашки в воду. – Я ухожу, папа, таково мое желание! На землю ухожу, счастья искать! Не вернусь раньше, чем найду! Ах, спасибо тебе, Иванушка! – и бросилась добру молодцу на шею. – Я тебе пригожусь!

– Да уж, – усмехнулся Иван, с себя девицу снимая, – это необязательно.

– Нет, я говорила, что провожу до Калинового моста, а и провожу, – откликнулась девица и хлопнула в ладоши.

Лесные да речные мавки уже и лодочку толкали по болотам.

– Садись, Иванушка, мы тебя быстро к Калиновому мосту довезем, – пропели мавки.

Кикимора и Леший переглянулись.

– Скорее яблочко у Кощея достань, – велела Кикимора. – А я задержу их маленько, реку запутаю.

– Ну и коварная ты женщина, – усмехнулся Леший.

– Да не стой столбом! Отправляйся к Кощею! А то продолжение пропустим.

– А что вы там смотрите такое? – заинтересовался и Цар Морской из своего озера.

– Ты мне весь домашний очаг испортил, – фыркнула Кикимора, – не покажем тебе ничего.

– А у меня зеркальце есть, – проказливо прищурился Царь Морской, как в детстве.

13. Бой у Калинового моста

И дни летят серой пеленой,

Жизнь пуста без нее одной.

Канцлер Ги. История Воршулы.

Долго ли, коротко ли, доставили мавки под руководством Золотой Рыбки лодку с Иваном под Калинов мост. И сказками они пытались молодца развлекать по дороге, и песнями, и красой своей неземной, да только кивал им Иван и о своем думал. Как бы ему Ясю свою увидеть в зеркале волшебном. И что ей сказать. А чего не говорить лучше. И как назад вернуть или до нее как добраться.

– Только Горыныча до ночи не тревожьте, – наказала одна мавка. – Днем он спит, и если разбудить его, в три раза сильнее злится.

Выскочил Иван на берег, котомку за плечом одернул, на плечо энто опустился ему Вещий Олег.

– Улыбнись, Иванушка, радоваться надо, – прокаркал на ухо. – Скоро Ягу найдешь.

– Я думал, врут это все, что ни дня прожить без любимой нельзя. А это правда, Олежка, оказалась. И свет мене не мил, покуда Ясю не найду.

Золотая Рыбка подперла щеку ладошкой, да на смурного Ивана-дурака смотрела.

– Он всегда такой? – спросила у ворона. – Всю дорогу ни слова не сказал, лежал в лодке, в небо смотрел да вздыхал… Рыцарь печального ордена!

– Не-ет, – протянул Ворон. – Он у нас Иван-весельчак всегда был, бабу Ягу смешил.

Бросил Иван котомку под куст, на землю сам опустился, руки под голову положил, а на лицо – шляпу.

Ждать – так ждать. Советов мудрых слушаться стоит. А Калинов мост – мост как мост. И небо – как небо. Зорька вечерняя скоро. Значит, отвечерять надо, прежде, чем с Горынычем разговаривать да в мир подземных пещер спускаться. Силы нужны.

Вот только ни есть, ни пить Ивану не хотелось.

– Лихорадкой любовною такое кличут, – со знанием дела вещал Олег Вещий.

Вздохнул Иван. Лихорадкой, так лихорадкой. Ладони под щеку положил, на бок развернулся да и снова задремал.

И снилось ему, будто снова он с Ясей в речке Смородине купается, и смеется она заливисто, и брызгами радужными земля полнится.

Золотая Рыбка бродила-бродила по берегу, да и затрясла Ивана за башмак:

– Просыпайся, Иван-дурак! Научи меня веночки плести!

Сел Иванушка, глаза протер, испуганно на девицу в платье золотом косится.

– Что?!.

– Веночки, говорю, – надула Золотая Рыбка губки алые. – Все девицы умеют, а я нет…

Хмыкнул Иван-дурак.

– Так у девиц пойди и поучись. Коль отпустил тебя отец, вольна ты идти на все четыре стороны.

– Нет, – возразила ему Золотая Рыбка, – сказала мне мавка, что с тобой судьбу я свою встречу, а коль не ты это, Ивашка-дурашка, то все равно от тебя не отстану… Ой!

Замерла Золотая Рыбка, увидела что-то. Оглянулся и Иван-дурак.

К Калиновому мосту подбегал Серый Волк, а верхом на нем сидел не кто иной, как Иван-царевич, да на руках у него спала Елена Прекрасная.

– Иван-царевич! – воскликнул Иван-дурак.

– Иван-дурак! – удивился и Иван-царевич.

– Что ты здесь делаешь?! – в один и тот же час вопросили.

А Серый Волк затормозил поспешно, и едва не вылетел Иван-царевич со своею невестой носом вперед.

– Ваня! – обрадовался и Волк, да хвостом завилял, да к нашему Ване бросился.

А царевич с королевишной спящею в траву упали.

Запрыгал Волк вокруг Ивана-дурака, хвостом виляя, а Золотая Рыбка смотрела и диву давалась. Вещий Олег пояснил дочери Царя Морского:

– Это друг… то есть, недруг… тезка, в общем, Ивана нашего, дурака.

– Волк?

– Нет, я про царевича. Волк… ну, он Волк.

Подошел Иван-царевич к Ивану-дурак, да Иван-дурак к Иван-царевичу.

– Я за зеркалом волшебным.

– А я за водою живою.

– Умер у тебя кто, царевич?

– Елена… не Еленой Прекрасной оказалась, – вздохнул царевич, а Волк прижал уши да попятился за спину Ивана-дурака. – Что хоронишься, друг ситный? Кого мне подсунул? Рассказывай!

Бедный Волк Серый – делать нечего – признался Ивану-дураку, что далече было в королевство Елены Прекрасной ехать, вот и сообразили они с Вещим Олегом побежать в дом семи богатырей, гроб камнем разбить да царевну выкрасть. А она не спящая оказалась, а мертвая. Правда, все равно ворочается иногда. Значит, надежда не потеряна.

– Видишь? – показал беду свою и любовь Иван-царевич дураку-Ивану. – А я ее больше жизни люблю…

Почесал затылок Иван-дурак под шляпою.

– Двое уже с лихорадкою любовной, – загнула пальцы Золотая Рыбка и вздохнула.

Вещий Олег каркнул из солидарности.

– Только не всегда такая лихорадка хорошо кончается… – вздохнул, про птицу жар вспоминая.

– На привале я и приметил, да Волка говорить заставил. Спросили мы клубочек волшебный, где тут ближе всего живой воды сыскать, вот и привел он нас к Калиновому мосту. А что дальше делать, я не знаю.

– Не тужи, Иван-царевич, – похлопал его по плечу Иван-дурак. – А в уста сахарные целовать пробовал?

– Это если бы он гроб открыл, подействовало бы, – вмешался Волк Серый. – А гроб разбили мы с Олегом. Но не нам же…

– Пробовал, – сказал Иван-царевич да сурово брови сдвинул, на Волка глядя. – Не работает.

Серый Волк потрусил под кустик, где котомка Ивана-дурака лежала. От греха подальше. И увидел Золотую Рыбку.

– А ты кто такая, красавица?

– А я – Золотая Рыбка, – накрутила Рыбка локон волос рыжих на пальчик белый.

Она подумала, а вдруг это Волк – судьба ее, мавками нагаданная? Но Волк только морду на лапы положил и вздохнул громко, трава даже дрогнула. И ворон слетел ему под бок, да голову под крыло положил.

Вздохнула Золотая Рыбка и пошла ромашки искать да венок плести учиться. На царевну мертвую посмотреть да на Ивана-царевича ей не интересно было – они ей точно не судьба.

А оба Ивана сели на бережку, узами одной беды соединенные.

– А тебе по что зеркало волшебное?

– Да я, это… – сколупнул Иван-дурак корочку с царапины на щеке затянувшейся, – суженую ищу. В перевернутый мир она попала. И только зеркало волшебное может дорогу к ней открыть. В пещерах Змея Горыныча оно хранится. Наверное, там и источник воды живой. Спросим. Говорят, со Змеем ночью говорить лучше.

– Поговорим, – кивнул Иван-царевич да на меч руку положил.

– Не мечом, Иван, не мечом. Языком говорить будем. Так правильнее.

– Иван, мы к Змею Горынычу в логово идем! А ты – «говорить»!

– Так мы ж к нему с просьбой. Как можно просить и меч к горлу приставлять?

– У него три горла, сказывают… А кто твоя суженая? Волк говорил, будто ни одна девица тебе не по нраву.

– У бабы Яги… познакомился. Ясей ее зовут. Иные говорят, и двенадцать голов да горл.

– Не видал я у нее в избе девицы.

– Так что ж, думаешь, побыл полчасика и все повидал? Нет, брат… Яся – это солнышко ясное. Кочевряжиться, конечно, она тоже мастерица, да врать, да вредничать, но настоящая она. Не то что девицы здешние бумажные.

Иван-царевич усмехнулся.

– А Елена что ж, тоже бумажная?

– Это ты узнаешь, когда она проснется. Да ее и не Еленой, небось, величают.

– Твоя правда… Но мне она и Еленою нравится.

– Так и за живой водой не ходи. Поставь в гробу на полочку, да днем и ночью любуйся. И слова тебе поперек не скажет.

Тут Иван-царевич в сердцах как даст Ивану-дураку по шее! А Иван-дурак шею потер, да и тому – в лоб! И покатились оба Ивана по земле, и на Калинов мост выкатились.

Задрожала земля вдруг, небо потемнело. Серый Волк да Вещий Олег за кустом спрятались. А Иван-дурак за котомкой метнулся, побежал, на плечо надел, шляпу в траве подобрал. Кто знает, что дальше, а он свой скарб и Тихомиру бросать не может.

Иван-царевич сам на мосту остался, вытащил меч-кладенец, размахивает. Голос дрожит, да кричит он в тучи над мостом сгустившиеся:

– Гости к тебе, Змей Горыныч! Выходи на честный бой!

Иван-дурак снова рукой лицо закрыл.

– Вот и кто из вас дурак, Ваня? – прошептал Волк.

Вздохнул Иван-не-дурак который, поправил котомку и шляпу да к мосту направился.

– Не бойся, Змей Горыныч! С добром мы пришли! Иван, опусти меч.

Иван-царевич в недоумении обратился на товарища.

– Сейчас же, – процедил Иван-дурак.

Засмеялась туча на тысячу голосов. Даже Ивану-не-дураку жутко стало, и волосы под шляпой дыбом встать попытались.

– Ох, два Ивана, не смешите-то меня! Да я вас на одну руку посажу, второй прихлопну, только мокрота и останется!

– Не хвались, змей поганый! И не суди богатыря, на него не посмотрев! – выкрикнул браво Иван-царевич.

– Не смотри на друга моего, Змей Горыныч, не в себе он! Ума от любви несчастной лишился! – крикнул и Иван-дурак.

– Кто бы говорил! – обиделся Иван-царевич. – Сам по суженой сохнешь. Он у тебя, Змей Горыныч, зеркало волшебное украсть хочет! Мало я тебе врезал, Ивашка-дурашка!

– Не украсть, а посмотреть только, Змей! – отскочил вбок от Ивана-царевича Иван-дурак.

Или не-дурак. Тут уж сложно и сказать.

– В перевернутом мире моя Яся, не могу я иначе до нее добраться!

– Это баба Яга, что ль? – спросила туча и рассеялась.

И сидел на Калиновом мосту, во всю ширину его развалясь, большой змей о четырех ногах да с тремя головами. Ничего сверхъестественного.

Так Иван-дурак думал. А вот Иван-царевич побледнел да и сел в траву вместе со своим мечом-кладенцом.

– Беда у нас, Змей Горыныч, – отвесил поклон Иван-дурак каждой голове змея. – У него вот – спит суженая мертвым сном, живой воды ему надобно для нее набрать. А моя… Яга… да откуда знаешь ты?

Все три головы ухмыльнулись весело.

– Так в моем зеркале много чего смотреть можно. Я и поглядываю, чем соседи интересуются. Кикимора, Леший, Царь Морской… Здорово, ребята! Знаешь ты, Иван-дурак, что ты их любимец? И судьбу они тебе строют? Еще с утра на речке Смородине. Тропинки запутывают, речки.

Кикимора ойкнула и от зеркала Царя Морского отпрыгнула.

– Сдал, супостат!

– Так откуда он знал-то… – удивился Царь Морской.

А Леший ничего не сказал. Только подумал, что лучше бы он правда к Кощею пошел, и Кики этого не увидела. Потому что это он Горынычу проговорился про Ивана. И тот сказал, что интересно, поглядит на него в зеркале. И вот оно как вышло.

Кто ж знал, что «поглядеть на» и «приглядеть за» так сильно разнятся?

Сжал кулаки Иван-дурак. Судьбу ему строют?! Он надеялся, что уже вырос из этих игр с богами! А они… еще и привечали, как гостя дорогого… А он для них… просто герой мифа очередного, да?

Иван-царевич тем временем пришел в себя, на ноги встал. На Ивана-дурака смотрит волком, завидует. Ведь дурак всего лишь, а его и Кикимора, и Леший, и Царь Морской любят, вон – даже Змей Горыныч спалить огнем не спешит!

– Дурак ты, Иван! – крикнул он и бросился в охапку.

Но не так прост был дурак наш Иван, присел он вовремя, да под ноги царевичу покатился, так и растянулся тот в траве.

Горыныч на мосту расселся, развеселился, в ладоши зеленые ручонками короткими захлопал.

– Сюда бы еще попкорн… – покручинился он.

И похвалился Вещему Олегу и Серому Волку, пока Иваны дрались:

– Это ведь народ лесной да морской может в зеркальце только на царство Тридевятое смотреть, а у меня в пещерах в разные миры поглядеться можно. Сервис!

– Да ну! – заинтересовался Волк.

– Вот умрешь, на ту сторону Калинова моста перейдешь и узнаешь, – отрезал Змей Горыныч.

– Хватит, Иван! – кричал Иван-дурак царевичу, что все простить не мог себе, что никак не одолеть дурака, который не дурак, а вовсе царевич. – Мы не за этим сюда пришли, помнишь?

Снова уклонился от захвата, подножку ему подставил, да коленом царевичу на спину бросился, руки заломил.

– Тебя Елена дожидается. Тьфу! Не Елена, но царевна. Спросишь, как зовут. А мне к Яге надо.

– Так она Яга? – прохрипел царевич. – Твоя суженая – баба Яга, что ли? Вот точно – дурак!

И рассмеялся обидно. А Иван-дурак за Ясю царевичу еще тумака дал. Руки его отпустил при том, царевич вывернулся, и начался бой при Калиновом мосту по новой.

– Что за шум… ой, и драка есть!

Вышла из лесу к мосту девица прекрасная в платье золотом да с косами красными, в венке кривом из ромашек. Золотая Рыбка была так горда, что смогла наконец сплести веночек!

Так и замер Змей Горыныч, слюнку сглотнув.

– Кто ты… красна девица?..

Ударил хвостом, да и… пригожим молодцем в черном обернулся. Вздрогнула Золотая Рыбка, румянцем заалела, косу снова на пальчик накрутила.

– Золотая Рыбка я… Дочь Царя Морского. Вышла на сушу искать свою судьбу.

– А я Горыня, богатырь, что горами качает.

– И мостом? – игриво уточнила Золотая Рыбка, указывая пальчиком на Калинов мост, что все еще шатался, после того как Горыня в облике толстого Змея на нем сидел.

– Ну… всем, – смутился Горыня. – И я судьбу твою нашел.

Сняла Золотая Рыбка с себя веночек, бросила тому, что судьбой ее назвался, молодец возьми да и поймай, и на волосы свои черные надел. Засмеялась Золотая Рыбка, подбежала к молодцу, в щеку его поцеловала, да в реку Смородину рыбкой нырнула – только блеснула.

– Ивашке моему поможешь? – вынырнула из вод речки черных.

– А который – твой? – указал Горыня на клубок борющихся молодцев.

И тоже обратно Змеем обернулся.

– Тот дурашка, что каждому кусту кланяется. Красный кафтан в мне неинтересен. А я в море воротиться должна, коли счастье свое сыскала.

Подошел Горыня вразвалку, разнял молодцев одним пальцем.

Ивана-царевича в сторону, как Рыбка велела, отставил.

– Ты… тут постой. А то съем. А ты, Ивашка, со мной иди, в зеркало поглядим на Ягу твою.