Текст книги "Баба Яга против! (СИ)"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Справится, – с надеждой сказал Иван.

– Надеюсь, – вздохнула Яга. – Ну, а мы, Мира, к Долмату.

– Это здесь, – показал Иван на карте, на столе разложенной.

– Поняла, – сказала Мира.

Вещий Олег хлопнул крыльями.

– Слетаю я с Волком. Пригодится ему помощь.

– Вот и молодец, – сказала вслед ему баба Яга. И уже в трубу прокричала: – Будет тебе холодец!

– Бабуся… – проговорил Иван проникновенно и ласково, – вот видишь, какое сердце у тебя доброе! И за Елену Прекрасную радеешь, и о Волке так хорошо говоришь, и Ворону холодец обещаешь…

– Иди в баню, – отмахнулась баба Яга. – Мира, истопишь молодцу нашему баньку-то?

– И к Долмату иди, и баню топи, – проворчала Мира, качая стенами.

Шла она, значится, через лес. Бежала даже трусцой. Деревья только и мелькали. Леший по старой дружбе соседской позволял им бежать резво, и скоро до Долмата и дойти получится…

Зевнула Яга.

– Иди, Иванушка, – сменила Тихомира гнев на милость.

И столько ласки в голосе – скажите пожалуйста.

– Ты много потрудился, а Яга хозяйка неблагодарная, уж я-то знаю.

Яга уже и рукой на них махнула.

– Спасибо, бабушка, – чмокнул грязный Иван ее в щеку неожиданно, Яга так и покраснела и замерла. – А морщин у тебя-то и нет… Мира, не надо баню. Только из ушат на себя воды вылью.

– Иди, все организуем, – пообещала избушка, через очередной овраг перескакивая.

Вздохнула Яга, да полезла в шкаф за пирожками от Кикиморы. Остыли…

– Огоньку бы… – пробормотала, к камину оборачиваясь.

И нога болела, конечно. И бока ломило после Вихриных мертвых петель и пируэтов. И голова кружилась. И вообще… столько событий, как сегодня, порой и за год не случается.

– И чайку хотя бы…

Покряхтела, да пошла по шкафчикам спичек искать.

– Ищешь-то чего, – сварливо Мира откликнулась.

И в камине огонь вмиг зажегся.

– Попросить достатошно.

– Иногда… даже просить тяжело, – усмехнулась Яга невесело. – А воду где…

– На тебе чайник с водой, – пробухтела Тихомира.

И в камине повис над огнем медный чайник.

– Ух… Колдовство… Мирка, а диванчик бы еще, – попробовала Яга повторить тон подлизы, как Иван делать мастер.

– На тебе диванчик. И в спокое меня оставь. Дорога не ближний свет, мне сосредоточиться надо.

– Ну да, ты ж там еще баньку паришь… – зевнула Яга, с пирожком на диван забираясь.

Проснулась она от запаха божественного. Приоткрыла один глаз: одеялком прикрыли. Надо же. Как мило. Каминчик трещит. Романтика, как Тихомира и предсказывала. Зевнула еще раз, ладошкой рот прикрывая. Посмотрела на эту самую ладошку, перед глазами покрутила. А ведь и правда, про морщины не подумала. Но что кого-то дальше порога пустит, тоже не думала, тогда и не надо было…

Вспомнила чмок в щеку, и снова горячо как-то сделалось. Ах, нет, это камин просто жарит.

Опустила ноги на пол. Надо же, и башмаки сняла?.. Повязка на ноге будто свежая… И не болит почти. Чудеса.

Пощупала нос, парик, брови. На месте все…

Тихонько на кухню выглянула. А тут Ванька развернулся! Чистенький сам, аж скрипит. На кухне застекленной свечки всюду горят, светло как днем – хотя на дворе ночь уж настоящая. Мира все бежит, и мир за окнами несется. А на кухне… тепло, уютно. Ванька ее услышал, обернулся, улыбаясь светло:

– А, бабуся Ягуся… Как раз на вечерю!

На столе чего только не было. И яишня, и варенье, и творог, и сметана, и оладушки пахучие, и чай травяной ароматный.

– Скатерть-самобранку нашел в чулане?

– Что нашел, с чем Мира помогла, а что и сам сготовил. Чайку?

И сощурился эдак лукаво, чайником медным начищенным покачивая. Чабрец, что ли?

Да… даже будучи старухой, она все же в лужу растает.

– Это ты мне ногу перевязал? – спросила сурово, брови сводя.

Ибо нечего. Иван лоб нахмурил, потом улыбнулся солнечно, кивнул понимающе.

– Бабуся, ты совсем ноги не бережешь. Босиком где бегаешь, что ли?

Яга почесала шею. Догадался или не догадался? И не спросишь ведь. И сама уже не знает, чего хочет.

– Купаюсь. В речке Смородине, – отвечала, глядя на него в упор. – Сам оладьи жарил?

– Сам, – кивнул Иван гордо.

И ничего про речку не сказал.

– Давай, попробуем, – досадливо крякнула Яга, придвинула табуретку да вилкой подцепила.

– Вот, подлива клубничная, – подвинул ей Иван кувшинчик. – Особый рецепт моей матушки.

– Где клубнику-то взял? – вытаращилась Яга.

– Так скатерти-самобранке пояснил, как готовить, она и сообразила. А по мелочи уж я и закончил.

Смотрел ей в рот, пока Яга пробовала. Как критику ресторанному. Или девушке любимой.

– Годно, – приврала она сдержанно, ведь по нёбу подлива настоящим раем растеклась.

Заела ложкой холодной сметаны и горячим оладушком. Ах, как же жизнь прекрасна.

– Внимание, подъезжаем к царству Долмата, – тоном заправской проводницы сообщила Тихомира. – Прямо по курсу препятствия… – пауза, будто щурилась, чтоб разглядеть, – ого! Иван-царевич с жар-птицею! Во-на как светится в ночи!

Иван с Ягой так и прилипли к окнам. Верно. Червленый кафтан с золотом, красивая шапка и кудри золотые, одна нога в портянке и золотая клетка на спине.

– Не хватает ему чего, – усмехнулся Иван и кивнул на сафьяновый сапожок, что валялся у входа.

Находка с болот. А Иван-царевич хромал босою ногой, да выглядел ой как печально. Но тут, видать, избушку заприметил. На лице его радость отразилась. Мира притормозила.

– Избушка! – вскричал Иван. – Встань к лесу передом, а ко мне задом… Тьфу! Наоборот!

– Принимать гостя на борт? – уточнила Мира.

– Незачем! – припечатала Яга.

Мира сделала пару шагов, но замедлила шаг.

– Стой! Избушка, куда?! Ко мне повернись, говорю, царскому сыну Ивану!

– Скорее, царскому свину, – злорадно сказала Яга. – Ишь, моду взял. Птиц воровать, чужих кошек продавать, войну развязывать да избушкам грубить! Пусть идет. Если дойдет.

– Так мне дальше бежать? – уточнила Мира.

Иван-царевич под окошками руками махал, как семафор. И жар-птица в клетке тихо блистала.

– Конечно.

– Постой, Мира, – вмешался Иван-не-дурак и, конечно, избушка его безоговорочно послушалась. – Помочь ему надо, бабуся Ягуся. Не дойдет ведь – в одном сапоге, да и разбойники его вмиг в лесу обчистят, с жар-птицей-то. И косточек не оставят.

– Ну и поделом, – не согласилась Яга. – Я тоже косточек не оставлю. Не должна я помогать всяк встречному и поперечному, еще и глупому такому да самовлюбленному.

Покачал Иван головой.

– Неправда это. Но даже если и так – то Я не могу на чужое горе да глупость смотреть. Люди глупые, это правда. Но оно ж как – сегодня он сглупил, а я помог. Завтра я глупость какую сделаю, и мне на выручку придут.

– Он – и придет на выручку? Ох и наивный ты, Иванушка.

Яга вернулась к столу и потянулась за оладием.

– Ну, не он, так другой кто, – перехватил ее вилку Иван и оладушек забрал. – И у меня право будет о помощи просить, потому как я, когда мог, другим помогал. А может, и ему наукой моя помощь будет.

Окунул оладий в клубничную подливу и в рот сунул.

– Ему наукой не-помощь будет, – насупилась Яга и прожгла дурака-не-дурака взглядом.

– Вот как он, горе луковое дойдет? Потеряет царь сына, плакать будет. И Иван ничему не научится. Это же примерно как ты плакать будешь, если мы кошку Мег потеряем.

Иван-царевич все вызывал избушку. Даже попытался ее по курьей ножке пнуть, но Мира деликатно эту ногу подняла. А на когте и его за шкирку подцепила. Да раскачивала на весу.

Клетка с жар-птицей вниз полетела, а Иван-царевич еще пока никуда не полетел.

– Не я плакать буду. Я плакать как раз не буду.

– Но ведь ты чувствуешь, что сделать что-то должна, бабуся. Так и я чувствую. Сочувствием это называется. Мира, ну, зачем мучать гостя!

– А что он меня пинает! – возмутилась Мира.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовалась Яга.

– На борт его взять. Домой довезти.

– Ни за что! Это моя избушка. Охота тебе – сам с ним иди. А мы сами за кошкой Мег поедем.

Свечки как-то сразу потускнели. И огонь в камине дернулся. И стены даже поникли. Тихомира давала знать, что она грустить будет.

Да и Яга почувствовала, что сердце защемило. Если Иван-дурак возьмет свою котомку и уйдет, то теперь и очаг будет не очаг.

– Ладно… Только в чулане пусть сидит! – и нахмурилась построже.

– Сначала накормим, нельзя ж его голодным, – обрадовался Иван и дверь пошел открывать.

– Баню я ему топить не буду, – отрезала Мира.

Вот так вышло, что с одним Иваном у нее дома появился еще второй. И жар-птица заодно. И кто сказал, что баба Яга гостей не любит?

9. Королевишна Елена Прекрасная

Встанет солнце над лесом, только не для меня:

Без прекрасной принцессы не прожить мне и дня.

Дуэт Трубадура и Принцессы.

Иван-царевич с порога на дыру кафтане свою начал жаловаться и обращение гнусное, да увидел бабу Ягу хмурую и поперхнулся, замолчал.

– По что мою кошку царю Долмату сбагрил? – спросила его старуха грозно, и глаза сверкают, как молнии. – И про Елену Прекрасную наплел?

Покраснел Иван-царевич до корней своих златых кудрей. А Тихомира подобрала и закинула в дверь клетку с жар-птицей. Плавно так закинула, пава золотая даже не испугалась. Только поглядела на мир удивленно, ресницами махнула, голову под крыло расписное сунула да и уснула. Или мастерски притворилась спящею.

– Да не так все было, бабушка, – елейным голосом начал врать царевич.

– Я все видела, – сказала, как припечатала. – В блюдечке серебряном, с яблочком. Слыхал про такое?

Ванька-который-не-дурак знай себе оладьи жевал с тарелок желтых да с любопытным интересом слушал.

– Но я же… она сама мне сказала, что она красна девица, а вы ее… – Иван-царевич запнулся.

Ну как тут скажешь «оборотила»? Ведьме в лицо обвинениями бросаться негоже.

Мира подставила царевичу стульчик и пинком невидимым усадила. На подлокотниках тут же ремешками пристегнула.

– Что это?! – воскликнул Иван-царевич, теперь бледнея и рук не умея оторвать.

– Инициатива не моя, – хмыкнула баба Яга и сложила руки на груди. – Но я не против. Так ты думаешь теперь от ответственности сбежать, Иван-царевич?

И руки на подлокотники поставила да в глаза ему грозно заглянула.

Иван-царевич покрутил головой по сторонам в ужасе и заприметил Ивана, что Волка у него из слуг отсудил.

– Иван-дурак! – воскликнул он, и надежда в его голосе затеплилась. – Спаси меня!

Ванька ему ручкой помахал и плечами пожал.

– Прости, брат, я сам в гостях.

Баба Яга спрятала улыбку в кулак. Ага, доброта его, значит, тоже не безгранична.

– Тем, кто хорошо себя ведет, тут дают оладьи с просто замечательной подливой клубничной, – добавил Ванька и сварганил себе еще одну показательную порцию.

Иван-царевич сглотнул. Тоже, должно быть, маковой росинки в животе не было. Или во рту – как там говорят. А что, подвиги – они дело такое, не до еды на них.

– Чего вы хотите? Жар-птицу? – кивнул он на клетку.

Яга покосилась на предложенный продукт. Мило, конечно. Но гирлянды с лампочками даже удобнее. Есть не просят, коврики и воздух не портят.

– Не за надобностью она мне, – покачала Яга головой. – Ты знаешь, что царь Долмат собирается войной на Переславль пойти, коли к завтрашнему дню кошка Еленой Прекрасной не обернется?

– Что?! – воскликнул Иван-царевич и вскочить попытался.

Мира споро соорудила ремешки и для ног. Бедняга пленник присмирел.

– Быть того не может…

– Ой как может, Иван ты царевич. Наобещал с три короба и смылся, юноша младой? Ой ты гой еси и прочее! – рассердилась Яга и заходила из угла в угол, прихрамывая.

– Бабуся… – отозвался жующий бесстыдно Ванька, – ногу побереги, хромаешь.

Яга в него молнию из-под бровей косматых пустила.

– Может, пущай нам поможет? Елену Прекрасную подсунуть на место кошки? Он ведь был уже в саду Долмата, знает что да как.

– Елену Прекрасную? – заинтересовался царевич.

– Видишь? – кивнула Яга на кафтан его червленый. – Классический безответственный Парис.

Царевич только ресницами хлопал в непонимании полном.

– Вижу, – вздохнул Иван-не-дурак и поднялся из-за стола.

– Такой не подсобит.

– Если к работе не припрячь, никогда и не научится.

– Ты хочешь ему такую миссию важную доверить?!

– А почему бы и нет?

И препирались они уже нос к носу, со всею страстию. Иван-царевич только с жар-птицей переглянуться и мог, но та, проснувшись, чистила перышки. И мечтала из клетки упорхнуть. И вон тот кустик, например, обклевать, что под потолком.

– Если я кошку не достану…

– Знаю, сердце твое разобьется.

– Не утрируй!

Даже в грудь его ударила. Иван осторожно парик ей поправил.

– Съехал, – шепнул, подмигивая. А вслух добавил: – Обещаю, достанем.

– А… – уже тише и смущеннее сказала Яга, – если Долмат заметит, то войной пойдет, люди пострадают…

– И вот посмотрите на эту злую старушку. «Люди пострадают». Не пострадают, бабуся. Голову на отсечение даю. Да, Иван?

– А? – вздрогнул царевич.

– Говорю, не дадим Долмату повода на Переславль с войной идти? Ты же царевич, не можешь такого скандала допустить международного, верно?

Яга тоже и вздрогнула, и ресницами хлопнула. Все. Кошку Мег забрать поскорей и уйти. В понедельник. И там, в рутине мира перевернутого, в себя прийти.

И так Иван-царевич и Иван-дурак оказались за одним столом. С оладушками, подливой клубничной, чаем чабрецовым да прочими разностями. И слушал царевич с открытым ртом истории Ивана, и даже игру на калимбе и дудочке.

А Яга рукой махнула и тоже слушать стала. Про план она едва заикнулась, а Ванька заявил, что все он придумал, и путь она, бабуся Ягуся, не волнуется, они-де с Иваном ребята крепкие, Волк тоже не подведет, так что будет кошка Мег у нее еще до полуночи, а она вот пусть сидит на диванчике и ждать у камина.

Мира резво бежала последние версты.

Пришлось Яге смириться с фактом, что в жизнь ее ворвался экстраверт.

– Это даже весело, – призналась шепотом она Мире, кочергой в камине горящем ковыряя.

Тихомира ничего не сказала. Сосредоточена на дороге, видать.

А в камине зашуршало что-то да заверещало.

– Лезут тут всякие, – пропыхтела избушка и погасила огонь, да и без дыма даже.

Иваны из-за стола повылазили да к камину подтянулись. Вынырнул из трубы печной Вещий Олег, кашляя.

– Яга, задание… миссия то бишь… выполнена! Выкрали мы Елену Прекрасную спящею прямо из…

И тут увидел Иван-царевича да жар-птицу, засмущался и замолчал. А жар-птица голову меж прутьев просунула и на Вещего Олега воззрилась с интересом.

– Охохонюшки, – сказал Иван-не-дурак, заметив это дело. – Вещий Олег, хороша барышня, правда? Барышня, а вам там, кстати, удобно?

– Неудобно, – вздохнула жар-птица и глаза закатила томно. – Но кто спрашивает разве.

Иван-царевич так и подскочил.

– Она разговаривает!

– А почему мне и не разговаривать, царский сын Иван-чурбан? – высокомерно уточнила птица.

– Кошка Мег так же говорила вот, – пробормотал Иван-царевич и сел на стул.

– Все девицы так говорят, – усмехнулся Иван-не-дурак. Он-то по свету походил, и что птица говорит, не слишком удивился. – Если недовольны. А нашей есть чем недоволиться. Отпустим птицу жар, бабуся? – спросил Иван-не-дурак, и к клетке-то подошел. – Долго красавицу неволили, свободу бы ей дать…

Вещий Олег закивал радостно.

– Полетаем, – брякнул он мечтательно.

– Если гадить не будешь и растения портить не станешь, – наказала Яга, с дивана с кряхтением поднимаясь.

– А как же… – заикнулся Иван-царевич, – я отцу обещал привезти…

– Перо привезешь, – предложил Иван-не-дурак. – Согласитесь, барышня? Пером за свободу заплатить. И летите на все четыре стороны.

– Соглашусь. Но все равно же поймают. Заметная я. И яблоки золотые люблю неописуемо.

– Иван-царевич тоже любит, – подмигнул царевичу Ванька-не-дурак.

– Я спрячу, – влез Олежка застенчиво. – Я каждый овражек в дремучем лесу знаю, схороним тебя от глаз людских жадных.

– Вот видите, барышня. Все уже заметано.

Яга закатила глаза. Этому балаболу палец в рот не клади. И все же… нравится он ей. Догадался аль нет?.. Про Ясю со Смородины? Когда парик поправлял…

– Вы прибыли в пункт назначения, – отрекомендовалась Мира и остановилась.

Яга с Иванами прильнули к окну. С земли махал лапою Волк. Ступа Вихря подскакивала рядом, а там белело что-то.

– Белокаменные стены в сад царя Долмата, – объявила избушка.

На сей раз тоном экскурсовода. Да, стены тоже белеют.

– Королевишна Елена Прекрасная спит сном беспробудным до завтра, – сообщил Вещий Олег, в воздух поднимаясь. – Захватил я сонной травы на всякий случай.

– Хорошая работа, – похвалила Яга.

И даже большой палец показала. А что. Все одно этот день не то на кошмар, не то на сон мечты похож.

– Ну, что ж… – весело сказал Иван-не-дурак, – освобождаем нашу красавицу, тебе ее, Вещий Олег препоручаем и идем на дело. Все готовы?

– Про перо не забудь, – влез Иван-царевич.

– А какое дело идете вы делать? – уточнила жар-птица, когда ей клетку открыли.

Степенно выплыла наружу, как королевишна. Оглянулась по сторонам, Вещему Олегу глазки состроила. Тот едва не упал от счастья замертво. И воззрилась на Ивана-не-дурака, как на предводителя честнОй компании.

– И что мы делаем возле стен царя Долмата? Он балбес и самодур.

Капризно сказала, на Ивана-царевича посмотрела и добавила:

– И ты таким вырастешь.

Иван-царевич где рот открыл, там и закрыл. Яга и Ванька расхохотались одновременно.

– Может, и не вырастешь, – успокоил его Ванька. – Никто судьбу твою не пишет, ты сам.

– Просто ты уже вовсе не вырастешь, – ехидно добавила Яга, а Ванька ей укоризненный взгляд отправил.

– Идем мы, жар-птица, кошку выручать, на которую тебя обменяли.

– Царь Долмат ее не отпустит, – сказала жар-птица и задумалась. – Но проучить его следует.

И, словно приняла решение какое, вскинула крылья и перышко огненное на пол упало.

– Перо для Ивана. Только не царевича, – указала крылом на Ваньку. – Для тебя, Иванушка. Царевич и сапога своего обратно не заслужил. А твоей доброты я век не забуду. Смело идите к царю Долмату, мы вам поможем. Вещий Олег, летим?

И порхнул Вещий Олег к трубе. Жар-птица взмахнула крыльями, да в трубе скрылась. И как поместилась-то.

Яга и Иван-царевич рты и пораскрыли.

– Одним в нашем полку меньше, – вздохнул Ванька и подобрал перо. – Прости, Иван-царевич, но слово волшебной птицы – закон, и я подарки берегу.

И в свою котомку перо чУдное спрятал. Яга подумала, что вот так, должно быть, он все чудные диковинки свои и собирал. Помог кому, случайной добротой сердце тронул, жизнь изменил. Как ее, например.

– Закон… – пробормотал царевич обиженно. – Обещала ведь. И обманула.

Вздохнула Яга, приказала Мире:

– Выпускай нас, Тихомира.

Над стенами светло сделалось, как днем – задрали странники головы, увидели жар-птицу в небе. Кружила она над ними.

– Это она нам так помогает? – прокряхтела Яга и потопала к ступе. – Сейчас ведь всех своим светом разбудит.

Вихря и так прыгала, и эдак – хозяйке радовалась.

– Молодец, молодец, – потрепала Яга ее по стеночке, как по холку.

А в ступе спала девица красоты невиданной. С косою золотою, ресницами темными, щечками розовыми… Словом, все как положено красным девицам.

Увидал ее Иван-царевич и ахнул.

– И ее – царю Долмату отдавать?!

– Серый Волк ее потом обратно украдет, – сообщил Ванька-дурак. – Доставай королевишну из ступы, Иван-царевич, коли так приглянулась. Пойдем на кошку менять. Иначе война будет.

Кикимора зевнула. Леший давно спал уже. Сказал, что много он повидал уж сказок и легенд, и ничто не ново. Но если Ягусе какая опасность будет грозить – разбуди. Да только разве ж случится опасность, пока Иван рядом.

Не царевич, конечно. Царевич – рохля. Если любовь к Елене Прекрасной не изменит его.

А вот Ивашка-дурашка – и вправду находка. Видела Кикимора в блюдце, как в шкафчике, муку ища, наткнулся он на корзинку с пирогами и красной шапочкой. И догадался про все. Как Тихомиру спросил и рассказала она ему, что боится Яга всего, чего только можно, вот под личиною бабы Яги и прячется.

Нет, не трусиха она – сказала. И очень верно сказала. Просто когда много всего происходит, теряется она в этом хороводе событий, и страшно ей, понимаешь?

Вот так избушка объяснила. А Иван кивнул и просто пошел жарить оладьи.

Золотой человек.

– Вот и хорошо, Ягуся, – зевнула снова Кикимора и взялась за вязание: из травы речной носки. – Подарю вам на свадебку. Успеть бы. Быстры вы, голубки. Ах!

На блюдечке снова разгорались страсти.

Яга примерялась к стене.

– Бабуся, а ты куда? Я полезу.

– Куда, куда, – толкнула Ивана боком Яга и вспомнила, что снова забыла подушками упихаться. И падать не страшно, и толстее. Хотя уже, может быть, и неважно. – Мое это дело. А ты еще прошляпишь чего, как с болотом, и вытаскивай потом тебя. Или тоже с клеткой забирать решишь. Про этого «дуралея и самодура» я вообще молчу.

– Балбеса, – поправил смурной Иван-царевич, что на руках спящую Елену Прекрасную держал и с тоскою разглядывал ее лик ясный и сном сморенный. – Там было «балбеса». Но я не таким вырасту. Я, вообще, уже вырос.

– Да чего ж ты, бабуся, – обиделся даже Иван. – Доверься мне, все сделаю. Пойдем, Елена Прекрасная.

Иван-царевич подошел, а Ванька-дурак так ее за стену и перекинул одним махом.

– Ты что! – разинул рот Иван-царевич. И полез срочно следом.

Легкий шлепок на землю обозначил, что приземлилась Елена. И не пикнула даже, не проснулась. Вот так сонная трава. Попросить у Вещего Олега, что ли.

– Кто так с девицами обращается, – пробубнила Яга.

– Всегда так с девицами обращаются. Я ж нежно. А ты чего беспокоишься за нее, бабуся? Ты ж злая и о людях переживать не должна.

Подмигнул и полез, паразит, на стену.

– Вихря! – кликнула Яга сердито. – Иди-ка сюда! Сейчас я ему покажу злую бабусю!

Надорвала Кикимора себе живот от смеха. Леший проснулся.

– Что такое?

– Ох, смотри, отец… Ни в сказке сказать, ни пером описать… Целым полком на Долмата за кошкой пошли!

– Яга-а!

Это было первым, что услышали все. Вероятно, и царь Долмат.

– Мег! Тише! – шепотом прокричала Яга, приземляясь по ту сторону от стены.

– Яга, они мня чем-то гадким накормили! Мя! Выпусти мя! Скорей!

Для кошки Мег обстоятельства не значили ничего. Она становилась во весь рост в клетке своей серебряной, припадала к прутьям и жаловалась на жизнь так громко, как только могла.

Клетка висела в воздухе, и на земле под нею уже цвело светлыми пятнами несколько блевотин.

– А есть это все было надо? – пожурила ее Яга, охая и вылезая из ступы.

– Ты ушла-а, мяу… Оставила мня одну!.. У меня стрес-с-с!

– Повезло в жизни, – пробормотал Ванька-дурак и начал замок на клетке рассматривать.

– И вы еще спрашиваете, почему я ее обменял, – сказал Иван-царевич, прижимая Елену Прекрасную к сердцу.

Кошка Мег теперь его заметила.

– Он! Он меня обманул! Яга-а, он мня отдал… Заточил… Он враг! Он подлец! Он…

– Тихо, Мег, – попросила Яга, – если мы спалимся…

– Выпусти-и, – продолжала Мег свою волынку.

– Можешь открыть? – тихо спросила Яга Ваньку.

– Я не вор, – помотал тот головой.

– А я думала…

– Индюк тоже думал, солнышко ясное.

– Так ты… знаешь?!

– Что знаю?

– Эй, – вмешался Иван-царевич в самый неподходящий момент, – стража идет. Елену я забираю. А вы как хотите.

– Волк! – закричал Ванька-дурак Волку, что остался по ту сторону от стены. – Не пускай!

И побежал отнимать спящую Елену Прекрасную. А Яга осталась один на один с орущей кошкой Мег, запертой клеткой и приближающимися стражниками.

– Так, Вихря, – скомандовала Яга, – приготовься к срочному взлету.

И клетку схватила. С крючка та снялась легко. Правда, тут же пошел стук и гром по всему саду, как положено, но все равно ведь их заметили. Бросила Яга клетку с кошкой Мег в ступу, сама внутрь завалилась.

– Ванька! – крикнула, но за плачами Мег вряд ли ее услышали. – Что ж делать-то… Спасать горемык надо, да… Эх, Вихря, взлетаем!

Успела Яга взлететь до того, как стража царя Долмата ее ступу увидала. А вот Иванов в траве дерущихся да безмятежно спящую Елену пришлось им оставить.

– Не отдам! – кричал Иван-царевич. – Мне теперь без Елены и дня не прожить!

– Всю миссию на корню зарубил, – вздохнул Ванька-не-дурак, поднимаясь с травы. – Вставай, царевич, брать нас пришли. Да позволь мне говорить и со всем соглашайся.

– Да я…

– Чтоб Елену твою Прекрасную сберечь и Переславль славный.