Текст книги "Искупление (ЛП)"

Автор книги: Кей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

15

РЕН

Я чувствую себя в замешательстве, когда меня вырывают из глубин сна, что побуждает меня крепче зажмуриться на секунду, прежде чем пытаться моргнуть и открыть глаза. Когда я чувствую, что меня ослепляет свет в комнате, я осознаю свою ошибку. Прошлой ночью я не задернула шторы, и теперь утреннее солнце свежее и безоблачное, но пытается обжечь мне сетчатку.

Раздраженно вздыхая, я переворачиваюсь на другой бок, отворачиваясь от яркого света в попытке снова заснуть, но через несколько минут понимаю, что это бесполезно. Я уже проснулась, нравится мне это или нет, но я определенно виню Нонну в том, что она меня усыпила. Именно ее потрясающая еда повергла меня в самую совершенную пищевую кому вчера вечером, когда мы вдвоем сидели за столом и ели до тех пор, пока я не смогла уместить во рту ни кусочка.

Я, спотыкаясь, вернулась в свою комнату, как пьяная женщина, и едва успела натянуть пижаму, как рухнула на кровать. Сон вывел меня из пищевой комы, оставив пасть жертвой обжигающих лучей утреннего солнца, проникающих через незакрытые окна.

Не в силах оставаться в своем коконе из одеял, когда мои мысли – единственное, что составляет мне компанию, я приподнимаю простыни и свешиваю ноги с кровати. Я зеваю, вытягивая руки над головой и выгибая спину.

В ту секунду, когда я останавливаюсь, мои мысли переключаются на то, чтобы прыгнуть в душ, но я решаю этого не делать, поскольку вижу, что дверь в мою комнату слегка приоткрыта, а это значит, что я могу выйти и немного побродить вокруг.

Встав с кровати, я, не теряя времени, достаю из шкафа штаны для йоги и майку, которые мы купили вчера, чтобы я могла немного потренироваться. Надежда расцветает в моем животе от желания подышать свежим воздухом и почувствовать ветер на лице. Бег не был моим любимым занятием до того, как я оказалась взаперти в Филадельфии, но я влюбилась в него там. Несмотря на то, что прошла всего неделя с тех пор, как я была там, мне кажется, что прошла целая вечность.

Затем я натягиваю носки и кроссовки, прежде чем натянуть легкую куртку на случай, если на улице не так тепло, как кажется. Я не имею представления о реальной погоде в Италии, но дома не всегда было тепло, как казалось изначально.

Взглянув на свой мобильный телефон, я подумываю о том, чтобы взять его с собой, но в этом нет смысла, когда у меня нет наушников. Поэтому я оставляю его на зарядном устройстве и направляюсь к двери, выскальзываю и тихо закрываю ее за собой, практически на цыпочках направляясь на кухню.

Мои мышцы напрягаются с каждым шагом, я беспокоюсь, что кто-то из братьев Де Лука окажется поблизости, и тут же жалею, что не схватила пистолет.

Черт.

Сейчас я стою у открытой двери на кухню, так что возвращаться бессмысленно, но, сделав один глубокий вдох, я вхожу в комнату, только чтобы обнаружить, что она пуста. Здесь нет даже Нонны, но я замечаю маленькую записку, прислоненную к столу, с моим именем, написанным жирной черной ручкой.

Рен, мне нужно было выполнить кое-какие поручения, и я не хотела будить тебя перед уходом.

Меня не будет слишком долго, но я приготовила немного свежих sfogliatelle, чтобы ты попробовала.

Вот мой номер, если я тебе понадоблюсь.

Нонна.

Я пробегаю пальцами по номеру, который она записала, прежде чем взглянуть на накрытую тарелку за запиской, где находится sfogliatelle . Я беру одну из сладких слоеных булочек на завтрак и откусываю большой кусок, прежде чем направиться к двери. Я готова размять ноги, и это придаст мне достаточно энергии, чтобы продолжать двигаться.

Я съедаю все это еще до того, как подхожу к входной двери, и делаю мысленную пометку съесть оставшиеся два, которые остались на тарелке, когда я вернусь, потому что они слишком вкусные, чтобы их выбрасывать.

Распахивая входную дверь, я съеживаюсь, как только мой взгляд натыкается на мужчину, расхаживающего взад-вперед перед внедорожником. Это вчерашний водитель, и в ту секунду, когда он поднимает глаза, я знаю, что он будет вести себя как придурок.

Вместо костюма, который был на нем вчера, на нем черные армейские брюки, облегающая черная футболка и армейские ботинки. Он похож на кого-то из военных; вероятно, у него тоже есть подготовка человека такого калибра. Если бы он не насмехался надо мной, он был бы почти красив со своими зачесанными назад черными волосами и оливковой кожей.

Мужчины всегда губят себя той аурой, которую они излучают.

Ну, технически это неверно, поскольку аура, которую я получила от Вито, Маттео и Энцо, когда я впервые встретила их, была соблазнительной и волнующей. Когда правда обо мне выплыла наружу и они открыли свои проклятые рты, все пошло прахом.

– Возвращайся внутрь. Сейчас же. – Его лай резче, чем я изначально ожидала, но это не значит, что я собираюсь следовать его приказу.

– Я в порядке, но спасибо. – Я натягиваю на лицо фальшивую улыбку, закрывая за собой дверь, и он, должно быть, действительно подумал, что я собираюсь сделать так, как он сказал, потому что на секунду он с удивлением смотрит на меня.

Когда он наконец определился с ответом, я уже сделала два шага вправо, в противоположную сторону от его припаркованного внедорожника.

– Я сказал, возвращайся в дом. Сейчас же. – Он складывает руки на груди, как будто говорит серьезно, явно надеясь, что я буду дрожать от страха при одном его присутствии, но вместо этого я закатываю глаза, раздраженная им.

– Я услышала тебя и я вежливо пожалуй откажусь. Я не пытаюсь сбежать, если тебе от этого станет легче. – Мне не терпится пуститься в бег, дополнительная погоня от этого ублюдка была бы волнующей, но в то же время я не хочу поворачиваться к нему спиной и ставить себя в невыгодное положение.

– Послушай, сучка… – начинает он, но я поворачиваюсь к нему лицом, поднимаю руку, чтобы остановить его, и, как послушный маленький щенок, это срабатывает.

– Только посмей еще раз меня так назвать, и посмотрим как далеко это тебя заведет. – Я не хочу говорить, кто я такая, на случай, если это не было раскрыто членам семьи Де Лука, но если этот парень еще раз сделает что-то не так, я покажу ему, на что я способна. Должно быть, он чувствует это по моему тону, его горло подергивается, но в то же время гнев в его глазах полон яда. – Я собираюсь пробежаться по территории.

Вот. Это достаточно мило с моей стороны. Я не обязана была делиться своими планами, но я сделала это в попытке найти компромисс, но то, как он начинает качать головой, выводит меня из себя.

– Ты не можешь этого сделать.

Нет. Я отказываюсь слушать указания человека, имени которого я даже не знаю. Только не после всего, через что я прошла. Он не мой похититель, и я не в его власти что бы контролировать меня.

Приняв решение, я опускаю руку, одаривая его еще одной фальшивой улыбкой, прежде чем развернуться на каблуках и побежать. Я не останавливаюсь, чтобы посмотреть на него, когда слышу, как он зовет меня. Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, чтобы как можно быстрее переставлять одну ногу перед другой.

Камни под моими ногами быстро превращаются в идеально подстриженную траву, когда я подхожу к краю дома и в поле зрения появляется задняя часть участка. Большое открытое поле обрамлено густыми деревьями, которые укрывают всю землю, и я использую их в качестве ориентира, продолжая двигаться в том же темпе, улыбаясь от уха до уха. Через несколько минут я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что за мной никто не следует, и моя улыбка становится только шире, когда я немного замедляю шаг, теперь, когда я знаю, что за мной никто не гонится.

Не удивлюсь, если расстояние по периметру составит около мили. Это далеко не то, что я надеялась преодолеть, но на сегодня хватит. Помня об этом, я перехожу на бег трусцой, желая насладиться каждой каплей свободы, которую я ощущаю, когда ветер дует мне в лицо, а солнце обжигает кожу.

Хотя я могу быть одна, есть одно щемящее чувство, которое остается со мной, сколько бы шагов я ни сделала. Ощущение, что кто-то наблюдает за мной. Я никого не вижу, и я в состоянии повышенной готовности, сосредоточена на том, что меня окружает. Мои уши навострены, я готова уловить любой звук сквозь стук моего сердца в груди, но я ничего не слышу. Даже не видно ни кого вдалеке, но интуиция подсказывает мне, что кто-то там есть.

Не сбавляя темпа, я оббегаю дом с тыльной стороны и делаю почти полный круг, когда обнаруживаю дюжину мужчин, собравшихся у входа на территорию. Теперь есть еще три внедорожника, и все до единого парни одеты точно так же, как и водитель, так что я сразу понимаю, что они члены семьи.

Когда я приближаюсь к ним, мудак, который живет, чтобы выводить меня из себя, выходит вперед, остальные следуют его примеру, пока он самодовольно смотрит на меня. – Вот она. ‘Беглянка’. Сообщите Маттео, что мы нашли ее и держим взаперти во внешнем здании, пока они не придут и не вобьют в нее немного здравого смысла.

Мои брови хмурятся в замешательстве от того факта, что этот ублюдок несет несусветную чушь, но прежде чем я успеваю возразить ему на что-либо, вперед выходит другой парень, ухмыляясь мне. – Может быть, он не возражал бы, если бы мы сначала попытались вбить в нее немного здравого смысла. – Он проводит языком по нижней губе, и моя челюсть мгновенно сжимается.

– Вы могли бы попробовать, – заявляю я, поднимая брови, когда они все хихикают в ответ.

Это все подтверждение, в котором я нуждалась. Эти ублюдки определенно не знают, кто я такая и зачем на самом деле здесь, но если они продолжат настаивать, я буду более чем счастлива показать им. От витающего в воздухе намека на угрозу мои плечи опускаются назад, желудок сжимается, а ноги медленно расставляются на ширину плеч.

Если они и замечают перемену во мне, то ничего об этом не говорят. Их атмосфера кричит о том, что они верят, что они больше, лучше и могущественнее, чем есть на самом деле. Подтолкни меня, ну же, и позволь мне поставить тебя на место.

Водитель делает шаг вперед еще на дюйм, грозя мне пальцем, готовясь высказать свое мнение, но его прерывает звук автомобиля, подъезжающего к дому. Из-за затемненных окон никто не может сказать, кто находится во внедорожнике, пока он не останавливается рядом со мной.

Если это один из Де Лукасов, то я знаю, что мне крышка. Даже если этот засранец лжет, они не поверят ни единому слову, которое слетит с моих уст об их мужчинах.

К моему облегчению, когда дверь открывается, из-за нее выглядывает пара маленьких ножек, обнажающих белые укороченные брюки и красную струящуюся блузку, и в поле зрения появляется Нонна.

– Что здесь происходит? – спрашивает она. Тон у нее резкий, подбородок слегка вздернут, когда она смотрит свысока на мужчин перед нами.

– Мисс Де Лука, мы просто обращались с этой женщиной, как нам посоветовали. Мы собираемся отвести ее во флигель, пока не приедет Маттео, – объясняет водитель, размахивая руками и разговаривая с ней, но она качает головой.

– Я так не думаю. Сейчас я здесь, и Вито знает, что наша гостья неторопливо прогуливалась по территории и не требуется никаких дальнейших действий. – От ее слов мои брови взлетают до линии волос.

Откуда, черт возьми, он это знает? Взгляд, который я почувствовала. Это был он? Камера? Я понятия не имею, и это действительно не имеет значения, если это вытащит меня из этого дерьма. Не дожидаясь ответа, Нонна обращает свое внимание на меня с натянутой улыбкой на лице. – Иди помой руки, дорогая, а потом сможешь прийти и помочь мне на кухне.

Она неторопливо уходит, и каждый мужчина наблюдает за ее движением. Они начинают перешептываться между собой, а затем расходятся. То есть все, кроме водителя. Он стоит на месте и смотрит на меня так, словно я плюнула в лицо его матери или что-то в этом роде.

– Как тебя зовут? – Спрашиваю я, нуждаясь в имени этого ублюдка, который намеренно создает мне проблемы.

– Тето, – заявляет он, наклоняя голову набок, его челюсть так сжата, что он мог бы прорезать стекло. Делая шаг к нему, я стараюсь сохранять язык своего тела нейтральным, невозмутимым и настороженным, пока не останавливаюсь перед ним, так что мы оказываемся почти лицом к лицу.

Понизив голос, я ухмыляюсь. – Отлично, я знаю, что написать на твоем надгробии, когда буду хоронить тебя, если ты продолжишь на меня давить.

16

РЕН

Я подставляю руки под кран, позволяя мыльной пене стекать с рук, прежде чем вытереть их полотенцем и потянуться за резинкой для волос. Убирая верхнюю половину волос с лица, я закрепляю их на месте и смотрю на свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Половина волос поднята, половина опущена. У меня такое чувство, что Нонна собирается вовлечь меня, когда я приду на кухню, и я готова отвлечься.

Выйдя из ванной, я закрываю за собой дверь спальни, прежде чем направиться на кухню, где Нонна уже стоит у стойки с набором ингредиентов. Когда она слышит мои шаги, она поднимает голову, чтобы посмотреть в мою сторону, ее лицо тут же расплывается в улыбке, и мои плечи тут же опускаются.

Я не знаю, как ей это удается, и иногда меня немного беспокоит, что она способна вот так влиять на меня. Однако сейчас я готова принять это.

– Как так получилось, что я ухожу на два часа, Bella, а ты способна поднимать такой шум? – Ее улыбка растягивается еще шире, когда она игриво подмигивает мне.

Останавливаясь рядом с ней, я беру фартук из ее протянутой руки и повязываю его вокруг талии, отвечая: – Я вышла на пробежку по территории. Я и не предполагала, что вызову такой ажиотаж.

– О, Тето нравится думать, что он важнее, чем есть на самом деле. Ты только что дала ему прекрасную возможность напрячь свои слабые мускулы и попасть в "хороший список" братьев. Хотя, похоже, это не слишком хорошо сработало в его пользу.

Я понимающе хмыкаю, пока она раскладывает передо мной перец, лук, цуккини и морковь. Она кивает на нож, лежащий рядом с ними, намекая, чтобы я взяла его и начала нарезать овощи, что я и делаю, не говоря ни слова.

Сначала я беру цуккини, нарезаю их вдоль, а затем быстро нарезаю кубиками с точностью, добиться которой можно только с помощью идеально заточенного лезвия. Неплохо. Я могла бы оставить его себе. Крутя кончик лезвия на разделочной доске, я тянусь за следующим, прежде чем краем глаза взглянуть на Нонну.

– Это правда, что ты сказала раньше? Что Вито знал, где я была и что делала?

Она не отрывает взгляда от чеснока, который режет, но отвечает мне коротким. – Угу.

Ни больше, ни меньше, никакого смысла в объяснении, и я настаиваю на большем. – Как?

На этот раз она делает паузу, наклоняет голову и пристально смотрит на меня. Это единственный ответ, который я собираюсь получить, я знаю это. Она продолжает смотреть на меня сверху вниз, пока я не сдаюсь, вздыхая, когда качаю головой и снова сосредотачиваюсь на текущей задаче.

Я перехожу от цуккини к моркови, а затем приступаю к перцу и луку. Только когда я нарезаю лук мелкими кубиками, Нонна откашливается.

– Ты хорошо обращаешься с ножом, – заявляет она, заставляя меня слегка усмехнуться в ответ.

– Меня этому учили. – Над нами повисает тишина, хотя и не неловкая. Нет смысла скрывать, кто я такая, и я всего лишь констатирую правду; я хорошо владею ножом, потому что меня этому научили. Точно так же, как я владею любым другим оружием, которое вы только можете придумать.

Хранилище моей семьи в Академии Физерстоун заполнено оружием всех видов. Пистолеты, нунчаки, черт возьми, я совершенно уверена, что на настенной полке так-же есть ракетница.

– На что это было похоже? – Вопрос Нонны на секунду застает меня врасплох, когда она отрывает меня от моих мыслей. Я бросаю на нее взгляд краем глаза, но она сосредоточена на мясе, которое нарезает кубиками.

– На что, что было похоже?

Я не пропускаю то, как она закатывает глаза, глядя на меня, качая головой с намеком на усмешку на губах. – От тебя одни неприятности.

Улыбка трогает уголок моего рта, когда я со вздохом прижимаю свободную руку к груди. – Я? Никогда. – Нонна хихикает, когда я прочищаю горло и снова опускаю руку к луковице. – Я знаю, что это так, но я также не знаю, насколько тебе все известно, так что этот разговор придется вести тебе.

Нонна поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза, и я не уверена, что в ее взгляде мелькает доля гордости, но она быстро моргает, и она исчезает. – Хорошо, тогда на что было похоже попасть в настоящую академию для преступников? Я видела тренировки мафии, но ты действительно ходила в академию и обучалась этому?

Чувство облегчения захлестывает меня, когда я делаю небольшой вдох. Я волновалась, что мы можем перейти к более сложным темам, но с этим… с этим я справлюсь.

Сосредоточившись на работе с ножом, я чувствую, как натянутая улыбка трогает мои губы, прежде чем ответить. – Нонна, я тренировалась задолго до академии. Черт, это была более информативная и контролируемая среда, если уж на то пошло, – признаю я, пожимая плечами. – Я так-же училась в Физерстоун Хай, но это было почти безопасным убежищем среди сумасшедших, которыми я была окружена. У моего отца были планы на меня еще до моего рождения. Мне предстояло сыграть определенную роль, и я ее сыграла.

Я чувствую, что Нонна оценивающе смотрит на меня, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Я не знаю, что я могу увидеть в ее глазах, и я не готова это выяснить. Через некоторое время Нонна прочищает горло, и я краем глаза замечаю, как она упирается руками в столешницу.

– Для меня это просто безумие. Мальчики… Их тоже тренировали с юных лет. Сразу узнав все тонкости работы семьи Де Лука, кроме их сестры.… ее держали как можно дальше от всего этого. Как и всех женщин. – Мои брови удивленно приподнимаются при упоминании сестры.

– У них есть сестра?

Я обращаю свое внимание на Нонну как раз вовремя, чтобы увидеть, как она снова качает головой. – Конечно, это то, что тебя заинтересовало из этого всего.

Я верчу рукоятку ножа в руке. – А чего ты ожидала? Я выросла, учась убивать, выживать и безраздельно властвовать над всеми вокруг. Это не естественное развитие. Не все мы делаем первый вдох в жизни и знаем, как это делать. Нас этому учат. Просто так случилось, что я выросла в мире, где на женщин давили так же сильно. Такая обыденная вещь, как наличие сестры, о которой я не знала, гораздо более информативна, чем испытания и ситуации, через которые пришлось пройти братьям Де Лука. Они не были бы теми людьми, за которых их так высоко ценят, если бы у них не было тяжелого опыта. Это все в порядке вещей.

Брови Нонны слегка приподнимаются, и я чувствую, как между нами закипает жалость, но момент прерывает звук глубокого хриплого голоса.

– Что тебе известно об этом курсе?

Мое сердцебиение учащается из-за того, что меня прерывают, и я начинаю действовать, прежде чем успеваю передумать. Мои бедра смещаются влево, принимая лучшую стойку, когда моя рука на долю секунды сжимается вокруг рукояти ножа, прежде чем я подбрасываю его в воздух. Только когда кончик лезвия вонзается в стену рядом с открытой дверью, я, наконец, обращаю внимание на причину своего удивления.

Вито.

Его руки засунуты в карманы, одна бровь приподнята, когда он медленно переводит взгляд на рукоятку ножа, торчащую из стены. – Ты промахнулась.

Я вытираю руки о передник и качаю головой. – Я попала точно туда, куда целилась. Если бы была реальная угроза я бы ее устранила.

– Что за угроза? – Следующий голос принадлежит Энцо, когда он останавливается рядом со своим братом, но ему требуется всего несколько секунд, чтобы понять, что привлекло внимание Вито.

Не теряя ни секунды, Энцо хватает нож и вытаскивает лезвие из стены. Он делает целенаправленно медленные и рассчитанные шаги ко мне, прежде чем предложить мне рукоятку ножа. Я беру его, кладя повседневную кухонную утварь на столешницу, прежде чем ответить ему.

– Угроза может быть связана со многими вещами. Подкрасдца к нам, пока мы разговариваем, выслеживать меня, пока я бегаю. Я уверена, что могу придумать что-нибудь еще, если хочешь. – Я склоняю голову набок, ожидая, что кто-нибудь из них ответит, и первым издает звук Энцо.

С легким смешком он грозит мне пальцем и отступает к обеденному столу. – Я не помню, чтобы слышал от тебя о том, что тебя держат здесь против твоей воли как пленницу. Не хочешь ли это еще добавить?

Вито тоже идет за своим братом, и как только они оба усаживаются, я морщу лицо и качаю головой. – Нет, я в порядке. Пока я еще дышу, все не так уж плохо.

Вернувшись в Нью-Йорк, я сказала им, что не буду убегать, и я имела в виду именно это. Я что-то почувствовала перед той встречей, и сейчас меня тянет к ним. С моей стороны это не изменилось, независимо от того, насколько сильно они могут чувствовать себя преданными.

Прежде чем Энцо или Вито отвечают, Нонна со смехом хлопает в ладоши рядом со мной. – Я люблю эту девушку. Представьте ее и Валентину вместе?

Глаза Энцо на мгновение расширяются от притворного ужаса, прежде чем он качает головой. – Не внушай мне этого страха. – Его ответ, кажется, только заставляет ее смеяться еще больше, в то время как Вито смотрит прямо на меня.

Нонна, должно быть, чувствует, что я понятия не имею, о ком она говорит, потому что она подходит ближе, пихая меня бедром и ухмыляясь. – Валентина – их сестра.

Реакция Энцо меня до смешного заинтриговала. – Теперь я должна встретиться с ней, – заявляю я, как раз в тот момент, когда в комнату входит третий и последний брат гризли Де Лука.

Его хмурый взгляд застыл на месте, когда он уставился на меня, продолжая смотреть на Вито и Энцо. – Ты ни с кем не встретишься, – бросает он через плечо, прежде чем сесть и направить все свое внимание на своих братьев, как будто меня здесь нет. – У нас есть проблемы с русскими.

– Когда это было не так? – Вито хмыкает, скрещивая руки на груди, когда отрывает от меня взгляд и поворачивается к своему брату.

– Нет, не такие. – Тон Маттео говорит о том, что что-то не так. Пока Нонна берет ингредиенты с разделочной доски и начинает складывать их в сковороду, отвлекаясь, я оцениваю их троих.

– Можем мы хотя бы сначала поесть? Что бы там ни готовилось, оно уже вкусно пахнет, – умоляет Энцо, запах чеснока наполняет мои ноздри, когда Маттео качает головой, но прежде чем он успевает сказать брату хоть слово, вмешивается Нонна.

– Я не приму "нет" в качестве ответа, Маттео. Вам нужно подкрепить свои тела, если вы планируете использовать свою энергию, – заявляет она резким тоном, который заставляет всех троих на секунду уставиться в ее сторону, прежде чем взгляд Маттео находит мой.

– Мы можем обсудить это во время еды, если необходимо, но я не доверяю ушам окружающих. – Ясно, что целью его слов являюсь я, но я сохраняю молчание, продолжая смотреть на него и вопросительно поднимая бровь.

– Как ты думаешь, Маттео, кому она собирается рассказать? Она сама выбрала быть здесь, помнишь? Это более реальная ситуация, чем та, что мы на самом деле взяли ее в плен, – ворчит Энцо, проводя пальцами по подбородку, когда осматривает меня, и я просто натягиваю улыбку на лицо в ответ. Прямо сейчас я ничего не подтверждаю и не отрицаю.

С тяжелым вздохом Маттео ослабляет галстук на воротнике, разговаривая со своим братом. – Они восприняли наш отъезд из Нью-Йорк без последующей запланированной встречи как знак войны против них. В отместку они атаковали два наших грузовых судна, которые прибыли в порт прошлой ночью, забрав все товары и убив всех наших людей до единого.

– Откуда ты знаешь, что это были они? – Вопрос исходит от Вито, и я с нетерпением жду ответа Маттео.

– Независимо от того, как был убит каждый из наших людей, впоследствии на их груди была вырезана буква V.

Да, это определенно русские, все верно. Но я также заинтригована тем фактом, что русские чувствуют себя преданными.

– Черт, – огрызается Энцо, сжимая руки на столе. – Мы не можем допустить, чтобы подобные действия на нашей территории остались без ответа. – От него исходит напряжение, его холодная, веселая и собранная сторона скрыта за темными глазами.

– Согласен, – добавляет Вито, его челюсти сжаты так, что ими можно резать сталь, а ноздри раздуваются при каждом вдохе.

– Я думаю, нам нужно расставить все по местам, чтобы мы могли вернуться в Нью-Йорк как можно скорее и противостоять им. – Ладони Маттео с силой ударяют по столу, заставляя мое сердце слегка учащенно биться. Не из-за его демонстрации гнева и разочарования, а из-за того, что я вижу картину яснее, чем они.

– Тебе нужно увидеть картину в целом, – перебиваю я, наблюдая, как Маттео, Вито и Энцо переводят свои взгляды на меня.

– Это не имеет к тебе никакого отношения. – Голос Маттео напряжен, но он не отворачивается, и это говорит мне, что он выслушает, если я заговорю.

– Я знаю, что это не так, но это не значит, что я ничего не знаю. Важные детали, которые могли бы вам пригодиться. – Моя кровь бурлит в жилах, как в огне, ощущение битвы между мужчинами пронзает саму мою душу впервые с тех пор, как я всадила пулю в своего отца.

Когда никто из них не отвечает, каждый оглядывает меня настороженным, но в то же время любопытным взглядом, я делаю шаг к ним. – Русские все рассчитывают, вплоть до мельчайших деталей. Они не пойдут на такой шаг, как удар по вашему грузу, не предугадав вашу реакцию и не подготовив свой следующий ход. Более того, одну вещь русские ненавидят больше всего на свете, не считая плохой водки, – это чувство предательства. Если это причина тех игр, которые они разыгрывают, то они наверняка видели, как вы справлялись с подобными ситуациями раньше, так что они могут сохранить преимущество. – Я останавливаюсь рядом с сидящем на стуле Маттео, останавливая на нем свой пристальный взгляд и понижаю голос, пытаясь сохранять спокойствие и расслабленность, хотя все это гораздо более захватывающе, чем я хочу признать. – Если идти на конфронтацию к своему врагу – это то, что вы обычно делаете в такой ситуации, то вам нужно быть готовым к тому, что они знают об этом и уже на шаг впереди вас.

Маттео поджимает губы, сцепляет пальцы на столе и смотрит на меня. – Ты ошибаешься.

Мое тело напрягается от его слов, разочарование угрожает взять надо мной верх, когда я усмехаюсь. – Как хочешь, но о чем, я думаю, ты забываешь, так это о том факте, что мой отец всегда знал, что все делали. Безошибочно. Как, по-твоему, это работало? Не мог же он быть тем, кто следит за каждой группой, с которой он тогда работал, не так ли? – Я хватаюсь за спинку стула передо мной, костяшки моих пальцев сжимаются вокруг дерева, когда я вопросительно поднимаю бровь.

Проходит пара секунд, и на этот раз говорит Вито. – Ты наблюдала за ними.

– Так и есть. – Правда срывается с моих губ без паузы. При всей моей подготовке в других вопросах, у меня также есть навыки хищения, ведения переговоров и прочей подобной ерунды, и все же я здесь, раздаю это бесплатно. Какая дура.

– Тогда каков наш следующий шаг? – Спрашивает Энцо, откидываясь на спинку сиденья и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

Поднимаясь со стула, я скрещиваю руки на груди и на мгновение задумываюсь. – Я не стою здесь и не делаю шагов в пользу мафии Де Лука, Энцо, – говорю я, закатывая глаза, но я серьезно. Последнее, чего я хочу, это чтобы они подумали, что я разыгрываю их пьесы, или пытаюсь проникнуть к ним, или какая другая чушь может прийти им в голову. – Что я точно знаю, так это то, что у русских предательство превыше всего остального. Они нанесли бы вам удар одним способом, только чтобы выманить вас из укрытия и нанести вам настоящий удар, – заявляю я, вспоминая смерти, свидетелем которых я была от их рук. – Их секретный прием – это всегда двойной удар. Ударить тебя один раз, разозлить, позволить тебе разыграть свою обычную реакцию, только для того, чтобы быть на шаг впереди и быть готовым низвергнуть вас в глубины ада от их рук. Так что, исходя из моего опыта, вам нужно атаковать их жестко и быстро, прежде чем они даже осознают это, но вы не можете разыграть ту же комбинацию, что и всегда, потому что именно этого они ожидают.

Все трое отворачиваются от меня, тихо разговаривая друг с другом только глазами, но момент прерывается стуком костяшек пальцев в кухонную дверь.

– Босс, у нас проблема. – Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это Тето прерывает нас, и я не удостаиваю его взглядом, не тогда, когда вижу малейший намек на гнев и разочарование, промелькнувший на лице Энцо.

– Черт.