Текст книги "Испорченный Найт-Крик (ЛП)"

Автор книги: Кей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Десять

КСАВЬЕ

– Что она сделала? – Я спрашиваю снова, и миссис Даффи только закатывает глаза.

– Просто… следуй за мной, – ворчит она, похоже, ей надоело повторяться, но мой мозг просто не понимает.

Иден сожгла волосы КитКат? Как? Я имею в виду, я, вероятно, могу догадаться почему. Вся ее демонстрация гнева и яда на поле напрямую связана с маленькими золотоискателями, но намеренно сжечь кого-то? Это кажется немного экстремальным даже для нее, особенно после того, что она пережила вчера.

Вскоре после того, как Иден покинула поле, тренеру позвонили, и тренировку прервали, чтобы Тобиас, Хантер и я могли прийти и разобраться с ситуацией. Они не сказали, каковы были обстоятельства и кто был в этом замешан, но я жалею, что так быстро вышел из душа. У меня не хватает терпения на драматические события, которые, я знаю, вот-вот последуют.

Идя по коридору, я позволяю миссис Даффи вести меня, а сам смотрю на Хантера и Тобиаса справа от меня. Я проверяю, не смущены ли они так же, как и я, и выражение их лиц говорит мне, что я не один, поскольку они тоже смотрят на меня в замешательстве.

Идя бок о бок, когда все остальные еще в классе, я рад, что миссис Даффи, а не директор, проходит через это вместе с нами. У меня нет времени на его сопливый тон и желание со всем обращаться прямо к маме.

– Это действительно было не нарочно, и, между нами говоря, не совсем незаслуженно. Ты же знаешь, какими стервозными и неуважительными могут быть эти девушки. Они распускали какие-то сплетни о ее отце и вас, ребята, и Иден просто отреагировала. Но когда она перегнулась через стол, схватив ее за волосы, чтобы притянуть КитКат к себе, они загорелись о Бунзеновскую горелку.

Тобиас хихикает рядом со мной, и я с удивлением вижу, как Хантер проводит рукой по губам, скрывая свое веселье, когда миссис Даффи бросает на нас взгляд через плечо.

– А где Иден сейчас? – Спрашиваю я, следуя за миссис Даффи за угол к кабинету медсестры.

Как будто нам нужно разбираться с этим прямо сейчас.

– Как будто Иден привлекает это дерьмо, даже не пытаясь, – бормочет Хантер, и Тобиас усмехается.

– Или мы как будто ставим ее в положение, когда ей постоянно приходится защищаться, – добавляет Тобиас, искоса поглядывая на меня, но я не отвечаю, глядя прямо перед собой, когда миссис Даффи останавливается, чтобы постучать в дверь медсестры.

У меня нет на это времени. Подойдя к двери, я толкаю ее и вхожу внутрь, чтобы обнаружить КитКат, безудержно рыдающую на кровати, ее фиолетовые волосы были опалены до ушей, а только с утра они коснулись ее задницы.

Твою мать.

– Это великолепно! – Тобиас смеется, хлопая в ладоши, а КитКат просто смотрит на него, прежде чем разрыдаться еще громче. Рокси стоит рядом с ней, метая в него кинжалы глазами. Сучка должна радоваться, что больше ничего не сгорело.

– Это, блядь, не смешно, Тобиас Холмс. Я хочу, чтобы эту шлюху выгнали. Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы она ушла. Навсегда. Ни второго шанса, ни возвращения в школу Эшвилл. Ничего.

Она стоит, уперев руки в бедра, платье едва прикрывает ее задницу, когда она надувает губы, и я почти смеюсь над ее попыткой получить то, что она хочет.

– Тогда жаль, что ты здесь не главная, не так ли? – Возражает Хантер, закатывая глаза на их нытье, и я оглядываюсь в поисках чертовой медсестры.

– Ксавье, послушай меня, я…

– Мы закончили, – прерываю я, мое тело напрягается, поскольку я избегаю необходимости слушать ее мольбы и попытки соблазнить меня ее жалобным голосом.

Я ничего так не ненавижу, как когда кто-то из моих братьев высказывается, и этот человек думает, что может прийти ко мне, и я отменю это. Можно было бы только надеется, что эти золотоискательницы уже должны были бы научиться. Мы действуем по-другому.

Когда говорит один из нас, говорим мы все.

– Что теперь будет с Иден? – Спрашивает миссис Даффи со своего места у двери, прикрывая губы рукой, сдерживая смех, и я вздыхаю, подходя к ней.

– Ничего.

– Ничего? – КитКат повторяет с криком, и я продолжаю идти. Вся эта ситуация нелепа, но я не собираюсь повторяться перед ней.

Я слышу шаги Тобиаса и Хантера, которые следуют за мной из кабинета медсестры, когда сзади раздается глухой удар, заставляющий меня остановиться.

Оглядываясь через плечо, я смотрю на Рокси, которая теперь босиком, с одной сандалией в руке, а другая… другая лежит у ног Тобиаса, пока он потирает затылок.

Эта сука только что…?

Прорвавшись мимо Хантера, я врываюсь обратно в комнату, наблюдая, как Рокси мгновенно прижимается спиной к стене, в ее зеленых глазах читается страх, когда я хлопаю ладонями по обе стороны от ее головы, загоняя ее в клетку.

– Я, блядь, буду пытать тебя до полусмерти, ты меня понимаешь? – Я рычу, вены выступают на моих предплечьях, когда я пытаюсь обуздать свой гнев. Ее рот шевелится, сморщиваясь, как у рыбы, но ничего не выходит, поэтому я бью кулаком рядом с ее головой, отчего дребезжат рамки с фотографиями на стене, и Рокси потрясенно ахает.

– Пожалуйста, Ксавьер, она не… – КитКат пытается придумать какую-нибудь чушь, чтобы заставить меня отступить, но ее голос только сильнее раздражает меня.

– Заткнись нахуй, КитКат, или ты, блядь, будешь молиться, чтобы единственное, что с тобой случилось, было немного сгоревших волос, – рычит Хантер позади меня, но я не оборачиваюсь, продолжая пристально смотреть на Рокси.

Наклоняясь ближе, я оказываюсь грудь к груди с ней, моя кожа мгновенно покрывается мурашками от соприкосновения, но я знаю, как привести эту слабую сучку к ложному чувству безопасности только для того, чтобы снова сломать ее. Приблизив губы к ее уху, я успокаиваю ее нежно, как ребенка, и ее руки находят мою грудь, пытаясь унять огонь, горящий внутри меня, но она не подозревает, что от этого становится только хуже.

Я почувствовал прикосновение женщины, которую хочу, и даже если я не могу в этом признаться, я знаю разницу. Руки Рокси похожи на когти, впивающиеся все глубже и глубже в мою плоть, в то время как Иден…Иден ощущается как шелк, скользящий по моей коже и приводящий каждое нервное окончание в неистовство.

– Ты слушаешь, Рокси? – Спрашиваю я, мой голос едва громче шепота, и она напевает в ответ. – Хорошо. – Я провожу пальцами по ее волосам одной рукой, держась другой за стену.

Выгибаясь мне навстречу, она практически мурлычет, как котенок. Бросив быстрый взгляд через плечо, я вижу, что КитКат больше не плачет, а смотрит на нас, разинув рот. Тобиас и Хантер стоят бок о бок, скрестив руки на груди, как телохранители, а миссис Даффи нигде не видно.

Идеально.

Прежде чем она успевает полностью понять, что происходит, мои пальцы сжимаются в ее волосах, когда я оттягиваю ее голову назад, и ее соблазнительный стон мгновенно превращается в болезненное хныканье.

– Если ты когда-нибудь, я имею в виду, когда-нибудь еще раз устроишь подобную игру по отношению к «Звездами», я обязательно заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты вообще обратила на нас внимание. Еще одно слово из твоих уст об Иден или даже в ее адрес, и я позволю ей самой обрушить на тебя адский дождь, и я поддержу каждое ее движение.

Я отпускаю ее, и она драматично падает на пол, прижимая руку к груди. Я отворачиваюсь, не оглядываясь, но не пропускаю звук ее всхлипа. Теперь мне нужно найти занозу в своей заднице, которая, кажется, притягивает драму, как пчелу цветок.

Она борется со мной при каждой возможности, и после того, как я увидел ее прошлой ночью, едва не попав в более серьезную аварию, я все еще не знаю, помыкать ли ей, как хочет моя мать, или бросить вызов всемогущей Илане Найт и защитить Иден своей душой. Синяки вокруг ее глаз и царапины на лице заставили меня чуть не сжечь этот чертов город дотла в отместку.

Все, что я знаю, это то, что Иден – прекрасный цветок, а я – медоносная пчела, пытающаяся ужалить ее при каждом удобном случае, хотя знаю, что в процессе это может убить меня.

Распахивая дверь "у Пита", я сразу же замечаю ее. Она сидит в моей кабинке напротив Чарли, подперев голову руками, а Чарли успокаивающе поглаживает ее по руке.

Запах хот-догов и бургеров наполняет воздух, когда я делаю глубокий вдох. Мой взгляд останавливается на Иден, когда она проводит пальцами по своей косе, в ее глазах появляется отчаяние, когда я вспоминаю гнев, который она сдерживала ранее на поле.

– Если ты огорчишь ее еще больше, чем она и так выглядит, я возьму тебя за голову и сдавлю кадык, пока Хантер засовывает ножку от одного из этих стульев так глубоко тебе в задницу, что у тебя защекочет миндалины. Понял? – бормочет Тобиас, проходя мимо меня, и Хантер хлопает меня по спине, следуя его примеру.

Я наблюдаю, как Чарли наклоняется еще дальше, ее глаза не отрываются от моих, когда она бросает кинжальный взгляд через закусочную. Вероятно, она предупреждает Иден, что мы здесь и направляемся в ее сторону, потому что Иден выпрямляется и, закатывая глаза, смотрит в нашу сторону.

Чарли обходит кабинку и садится рядом с Иден, которая сидит в конце, создавая пространство и доступ для нас. Хантер заходит первым, и Тобиас быстро делает то же самое, оставляя меня сидеть прямо напротив Иден.

Сегодня ее лицо выглядит хуже, чем вчера, вероятно, потому, что все голубые и фиолетовые пятна потемнели вокруг ее глаз, а порезы на одной стороне лица начали покрываться коркой.

Надеюсь, у нее не останется таких шрамов, как отметина рядом с моим правым ухом. При виде ее порезов мои собственные шрамы горят от сочувствия, воспоминание отчаянно пытается проникнуть в мой разум, но я сдерживаю его, нарушая тишину вокруг нас, чтобы отвлечься.

– Мы только что были у КитКат, – заявляю я, и она прикусывает нижнюю губу, отказываясь смотреть на меня. – Я надеюсь, тебе понравилась стрижка, в которой она отчаянно нуждалась.

Ее глаза устремляются на меня, рот приоткрывается, когда она смотрит на меня.

Хантер усмехается, прерывая наш зрительный контакт. – Я прошу прощения. Но это была попытка Ксавьера пошутить. Возможно, ты не еще не знакома с этим, поскольку он редко пытается это сделать. Подожди, пока он улыбнется или рассмеется, и ты подумаешь, что в комнате находится инопланетянин.

Чарли и Тобиас хихикают вместе с ним, но Иден молчит, барабаня руками по столу.

Прочищая горло, я вытягиваю ноги под столом, случайно задевая ее ноги, но она не отодвигается, поэтому я сохраняю свою позицию. Ощущение ее ноги рядом с моей заставляет меня остро ощущать ее близость, и мое сердце трепещет от того факта, что она не отстраняется.

– Я здесь, чтобы объявить перемирие.

Нахмурившись, она смотрит на Тобиаса и Хантера, которые, я чувствую, смотрят на меня точно так же, поскольку я ничего не сказал об этом по дороге, но я знаю, что поступаю неправильно, следуя указаниям моей матери. Я просто не знаю, как по-другому. Сжимающий страх, что она разрушит мои мечты о штате Огайо, взял надо мной верх, но я достаточно большой и сильный, чтобы не подпрыгнуть, когда она скажет.

Я не откажусь от всего ради этой девушки, это не в моем характере, но я могу хотя бы попытаться сделать… что-нибудь. Я не знаю, что, просто… больше, чем то, что я уже делал. Я не хочу напряжения в отношениях с моими братьями, и я не хочу видеть ненависть в ее глазах, которая появилась из-за меня.

– Ты хоть понимаешь, что это значит? – Спрашивает Иден, наконец отвечая, и я сдерживаю грубый ответ, вертящийся у меня на кончике языка, когда она скептически смотрит на меня.

– Тебе просто придется довериться мне.

– Ты собираешься снова внушить мне ложное чувство безопасности, а у меня на это нет времени, – заявляет она с фырканьем, складывая руки на груди и наклоняясь вперед, опираясь на стол.

Мой взгляд опускается на выпуклость ее сисек, и я борюсь с желанием облизать губы, когда впитываю ее в себя. Я знаю, что Хантер и Тобиас будут смотреть на нее точно так же, и прикосновение ее ноги к моей заставляет мой член дернуться, требуя внимания.

Боже, как бы я хотел сжать в кулаке ее светлые локоны и смотреть, как она распадается на части, точно так же, как это было до того, как мы поняли, что происходит. Чувствуя на себе ее взгляд, пока она ждет ответа, я отрываюсь от своих внутренних мыслей и поднимаю руки в знак капитуляции.

– Я сказал, что остыну.

Она переводит взгляд на Тобиаса и Хантера, которые пожимают плечами, не желая ничего говорить, когда они, вероятно, так же удивлены, как и она.

Разжимая руки, она барабанит пальцами по столу, и я отсюда чувствую, как тикает ее мозг.

– Ладно, скажи мне, чего от меня хочет твоя мама.

Вздыхая, я глубже вжимаюсь в свое кресло и качаю головой.

– Видишь? Одни разговоры и никаких действий, – добавляет она, вставая.

Я скучаю по ощущению ее ноги на своей, как только она двигается, и это единственное объяснение, которое у меня есть, почему я уступаю и отвечаю.

– Она хочет, чтобы ты заплатила за то, что сделали с ней твои родители. Больше я ничего не знаю. Я такая же пешка в руках своей матери, как и ты.

Я практически чувствую, как глаза Тобиаса вылезают из орбит, когда я, кажется, теряю контроль, и мне приходится прикусить язык, прежде чем сказать ей что-нибудь еще.

– Так, значит, это я виновата в том, что твою маму обидели? – выпаливает она, но я просто пожимаю плечами. Убирая с лица выбившиеся волосы, она вздыхает. – Ты случайно не знаешь, кто из родители?

Я не знаю, но я знаю кое-кого, у кого могло бы быть больше информации по этому вопросу, поскольку он узнал об этом раньше меня, но я этого не говорю. Ей нужно самой разобраться во всем этом дерьме. Я могу сказать, что у нее и Арчи непростые отношения, и если я хочу хоть какого-то шанса на искупление, я не могу ввязываться в эту неразбериху.

– Нет, – отвечаю я, и она встает.

Она не произносит ни слова в знак признательности и выходит из закусочной, даже не оглянувшись.

Чарли откашливается, на ее губах появляется вымученная улыбка, когда она выскальзывает из кабинки и следует за ней.

– Что ж, все прошло хорошо, – с усмешкой комментирует Тобиас, и я хмуро смотрю на него.

– Ты шутишь? Она только что ушла, – ворчу я, и он качает головой.

– Да, но она не проклинала тебя перед этим.

– Это потому, что она не сказала ни слова, – рассуждает Хантер, перекидывая руки через спинку кабинки, пока мы смотрим, как она забирается в джип Чарли.

– Тем не менее, это прогресс, – поет Тобиас. – Я почти хочу сказать тебе, как я горжусь тобой за то, что ты хороший мальчик, – добавляет Тобиас, и я знаю, что он обращается ко мне.

– Заткнись нахуй, Тобиас, – ворчу я. – Где Линда? Мне нужен гребаный бургер прямо сейчас, – бормочу я, меняя тему, и ни один из них не произносит ни слова, когда я машу ей рукой.

Поправление джинсов никак не успокаивает мой член, когда я потираю место, где мы соприкасались, другой рукой.

Она делает меня слабым. Я знаю это. Но, черт возьми, если меня это сейчас волнует.

Одиннадцать

Иден

Uber подъезжает к дому Чарли, на здание падают лучи вечернего солнца. Я одариваю водителя полуулыбкой, выходя из машины и глядя на милый дом передо мной. Это все еще чертов особняк, они все здесь поблизости, но он меньше, причудливый и закрытый, что меня удивляет.

Жара все еще не спадает, а поскольку Чарли живет дальше вглубь материка, без морского бриза становится еще жарче, вот почему я выбрала летнее мини-платье в бело-голубую полоску. Благодаря тонким бретелькам, глубокому вырезу, и льняному материалу затянутом на талии, это настолько круто, насколько я могу себе представить, не приходя голышом на барбекю в честь дня рождения Чарли.

Мои волосы собраны на макушке в неряшливый пучок, несколько выбившихся прядей обрамляют лицо, а солнцезащитные очки надежно закреплены на месте, обеспечивая скрытность от самых сильных моих ушибов и других присутствующих здесь людей. Царапины на одной стороне моего лица хорошо зажили, но они все еще заметны. Моя рука такая же, но слишком жарко, чтобы прикрыть и ее.

Я уже представляю, как папа нашептывал бы мне на ухо, что свежий воздух пойдет мне на пользу, и даже сейчас закатываю глаза.

Когда я подхожу к кованым железным воротам, они тут же начинают открываться. Здесь нет маленькой будки охраны, и я не вижу камер наблюдения, но она должна кем-то контролироваться.

Я иду по дорожке к дому, где все машины припаркованы перед входом. Это настоящий загородный дом с дорогими, но не роскошными автомобилями снаружи, мощеной дорожкой, окаймленной идеально подстриженной травой, и классическим белым фасадом. Это очень напоминает мне Уайт-Ривер.

У меня болит сердце из-за того, что я не могу сесть за руль моего G-Wagon. Райан пообещал, что вызовет механика, чтобы тот взглянул на него, и я лелеяла надежду. Я не знаю, как долго я смогу продолжать пользоваться своей картой Amex, но что более важно, G-Wagon был подарком от моего отца на мой день рождения, который еще даже не настал, а его состояние уже близко к плачевному.

Проводя руками по платью, я стараюсь не напрягаться. Мне нужно сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. Вокруг меня происходит столько всего, что потребуется целая жизнь, чтобы переварить это – например, тот факт, что я снова живу в доме, где отчаянно не хочу видеть других людей. К счастью, Ричард совсем не изменился, избегая меня любой ценой, и, по крайней мере, Арчи был достаточно мудр, чтобы дать мне немного пространства. Я пока не готова к этому дерьмовому шоу.

Удивительно, но у меня не возникло негативной реакции на то, что произошло с КитКат. Я не видела ее или Рокси в школе, так что это может измениться, когда я это сделаю, но, очевидно, когда Ксавьер сказал, что объявляет перемирие, он имел в виду именно это. Я знаю, что его влияние на школу означает, что он, вероятно, выбирает для меня наказание, а у меня его не было.

Если "Звезды" думают, что от этого у нас внезапно все станет хорошо, то они глубоко ошибаются.

Другие студенты сплетничали об этом, но не прямо мне в лицо, поскольку они, кажется, вполне счастливы обходить меня стороной, когда я прогуливаюсь по кампусу. Я не уверена, почему именно, но я полностью за это. Даже "Звезды" оставили меня в покое. Целых два дня безмолвного блаженства, когда я лишь поглядываю по сторонам, но в остальном мне действительно дается секунда, чтобы отдышаться.

Очевидно, что если я буду следовать правилам Иланы, ходить в школу и жить в доме Фримонтов, моя жизнь действительно станет немного легче, но надолго ли? Вот что меня беспокоит.

Издалека доносится смех, вероятно, с другой стороны дома Чарли, когда я подхожу к ярко-красной двери. Прежде чем я стучу, она распахивается, и я сразу понимаю, что смотрю на маму Чарли.

У нее те же каштановые волосы и большие глаза за стильными очками, даже улыбка та же.

– Иден, большое тебе спасибо, что пришла. Чарли без умолку рассказывает о тебе. Я Элейн, – приветствует она с улыбкой, и напряжение, которое я чувствовала, немедленно спадает, когда ее спокойный характер окутывает меня.

– Так приятно познакомиться с вами. Спасибо, что пригласили меня, – отвечаю я, вежливо протягивая руку, но она заключает меня в короткие объятия, оставляя меня немного ошеломленной, когда она внезапно отпускает меня и поворачивается, чтобы я следовала за ней.

Тогда ладно.

Ускоряя шаг, я быстро иду рядом с ней, когда мы спускаемся по бледно-желтому коридору и заходим на кухню. Это выглядит почти так, как я ожидала бы увидеть в милом маленьком фермерском доме – деревянные столешницы и шкафы с островком посередине.

– Все уже на улице, если ты хочешь присоединиться к ним. Я просто наливаю всем напитки, а Чарли пытается помочь своему отцу готовить на гриле, чтобы у него все не подгорело. – Улыбка на ее лице не выдает настоящей жалобы в ее голосе, только любовь, которую она, кажется, испытывает к нему.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я сначала с чем-нибудь помогла? – Предлагаю я, впечатленная собственной способностью быть вежливой, но она качает головой.

– Нет, не говори глупостей. Кроме того, если бы Чарли увидела, как я заставляю тебя работать, она бы высказала мне всю эту ненужную дерзость, а у меня сегодня просто нет на это сил. – Я хихикаю вместе с ней, когда выхожу на улицу, вытаскивая из сумочки поздравительную открытку Чарли, чтобы передать ей, прежде чем отброшу ее в сторону.

Чарли говорила об этом так, будто это будет небольшое мероприятие, только для семьи. Я явно недооценила размер ее чертовой семьи. Здесь, должно быть, по меньшей мере двадцать человек. Несколько маленьких детей бегают по траве в дальнем конце заднего двора, играя в пятнашки, в то время как взрослые сидят вокруг огромного стола с напитками в руках, смеясь и болтая между собой.

Странно видеть дом без бассейна на заднем дворе, но это действительно испортило бы пространство и расслабляющую атмосферу, которая в нем царит. Это так необычно.

Замечая Чарли слева во внутреннем дворике с парнем, который, должно быть, ее отец, и направляюсь в их сторону. Когда я подхожу ближе, я улыбаюсь розовой пластиковой диадеме на ее голове, ослепительной и все такое, а когда она полностью оборачивается, я замечаю огромный значок – 18 прямо посередине ее фиолетового платья в цветочек.

– С днем рождения, Чарли, – говорю я с улыбкой, привлекая ее внимание, когда она встречается со мной взглядом, и она визжит.

– Спасибо, и спасибо что пришла. Это спасает меня от смерти от скуки из-за этих неудачников. – Она смеется, когда ее отец бросает на нее притворный свирепый взгляд. Боже, они все такие классные, это безумие, и это заставляет меня завидовать. Мой отец все время так смотрел на меня.

– Привет, Иден. Я Саймон. Пожалуйста, забери у меня этого сержанта-гриль, – говорит он с притворно озабоченным выражением в глазах.

Волосы цвета соли с перцем обрамляют его лицо, а улыбка доходит до самых карих глаз. Он определенно излучал бы флюиды горячего папаши, если бы прямо сейчас не был одет в ярко-оранжевую гавайскую рубашку.

– Да ладно, ты бы спалил весь задний двор дотла, если бы за тобой не присматривали, – мгновенно парирует Чарли, и я не могу удержаться от улыбки вместе с ними, заметив другой стол, уставленный разнообразными гарнирами и праздничным тортом.

– Серьезно, мишка Чарли, уходи. Я даже дал тебе доступ к шкафчику с алкоголем, а ты все еще стоишь здесь и распоряжаешься мной на микроуровне, – восклицает он с широко раскрытыми глазами, как будто недоумевает, почему она до сих пор не напилась где-нибудь в углу.

Саймон смотрит на меня в поисках помощи, поэтому я беру Чарли под руку и тащу ее прочь, и она неохотно следует за мной.

– Не вини меня, когда еда подгорит и ты ничего не можешь съесть, – ворчит Чарли, но я игнорирую ее слова, замечая, как качает головой ее отец, когда слышит ее.

– Мишка Чарли, покажи мне алкоголь, – говорю я с надутыми губами, повторяя прозвище ее отца, и она закатывает на меня глаза.

Учитывая все дерьмо, происходящее в моей жизни, в сочетании со сладкой семейной любовью, витающей в воздухе, мне понадобится много алкоголя, чтобы пережить сегодняшний вечер, особенно если ее бабушка не расскажет никаких подробностей.

С момента прибытия в Найт-Крик я уже нахожусь на нисходящей спирали. Я молча молюсь, чтобы ничто из того, что я обнаружу, не отправило меня еще глубже в мрачную черную дыру.

Мы присоединяемся ко всем за столиками, выстроенными в ряд под беседкой, и Чарли представляет меня, их имена звучат прямо у меня в голове, за исключением того момента, когда она указывает на бабушку Джей, и мое сердце бьется немного сильнее, когда в ее глазах, кажется, мелькает узнавание, но она ничего не говорит, когда мы занимаем свои места – Чарли единственный человек между нами.

– Еда готова! – Отец Чарли кричит во всю глотку, и стол внезапно ломится от еды и людей.

Откинувшись на спинку сиденья, я наблюдаю за ними вместе. Вся семья находится в гармонии друг с другом, и я чувствую себя совершенно не в своей тарелке. Я помню каждый раз, когда мой папа находил предлог воспользоваться грилем, и мы всей семьей проводили часы за часами на улице, смеясь, шутя, играя в карты и просто… существуя. Я скучаю по тем моментам, даже если иногда они сводили меня с ума. Теперь я жалею, что этого не было еще больше.

– Тсс. Тсс.

Взглянув налево, следуя за звуком, я обнаруживаю, что бабушка Джей смотрит прямо на меня. Ее седые волосы идеально прямые до подбородка, на лице нет никакой косметики, и она с истинной гордостью щеголяет своими морщинами. Ее карие глаза сверкают, как будто ей есть что рассказать, и я готова послушать.

Она смотрит на меня, когда Чарли наклоняется над столом, берет два бокала бурбона и предлагает мне один, а сама опускается на свое место с другим. Я определенно не скажу "нет".

Как только у меня в руках оказывается стакан, в ее руках появляется еще один, и она протягивает его, чтобы мы чокнулись, и в ту секунду, когда звук звенит у меня в ушах, она наклоняется вперед.

– Ты так похожа на свою бабушку, девочка. У нее были такие же светлые волосы и блестящие голубые глаза.

Мое сердце почти останавливается от ее заявления, когда она одним глотком допивает свой бурбон. Повинуясь инстинкту, я допиваю свой, и жидкость обжигает мне горло, пока я снова и снова мысленно повторяю ее слова.

Чарли внезапно откидывается на спинку стула, ее рот набит едой, когда она смотрит на меня, и ее глаза вылезают из орбит, нарушая момент.

– О Боже мой, Иден. Тебе нужно поесть сейчас, пока все не съели. Они дикари, – бормочет она с набитым ртом, и я не могу не посмеяться над ней.

– Я думаю, нужно быть дикарем, чтобы узнать дикарей, – парирую я, в голове все еще крутятся слова бабушки Джей, но когда я снова смотрю в ее сторону, она разговаривает с мамой Чарли.

Ставя стакан на стол, я понимаю, что дрожу. Мне нужно, чтобы она рассказала мне больше, хоть что-нибудь. Оба моих родителя сказали мне, что мои бабушка и дедушка скончались. Это правда, или просто еще один факт из их многочисленной лжи? В любом случае, я отчаянно хочу большего, хочу цепляться за каждое слово, слетающее с ее губ.

Чарли сует мне в лицо бургер, политый кетчупом, и я неохотно беру его, натягивая улыбку на губы и заставляя себя съесть его. Мне действительно нужно лучше следить за собой, тем более, что сейчас чуть больше шести вечера, и это первое, что я съела сегодня. Кроме того, я немного раньше ходила на пробежку по пляжу. Черт. Я просто не умею вспоминать о еде, когда вокруг столько всего происходит.

Я сижу тихо, улыбаюсь, когда это необходимо, и заставляю себя рассмеяться, когда кто-то рассказывает анекдот, отстраняясь от всей здешней атмосферы. Я погружаюсь в воспоминания о своем отце, наслаждаясь их семейной обстановкой. У меня болит голова. Мое сердце тоже.

В какой-то момент кто-то заменяет мой пустой стакан из-под бурбона коктейлем "Секс на пляже", за которым следует еще один, и еще, приторно-сладкая смесь легко разливается, когда Чарли выпивает ее, как воду.

Кто-то уже навеселе, невнятно произносит слова и бормочет имя Арчи себе под нос, пока она стучит по своему телефону. Похоже, что она, возможно, отправляет ему пьяные сообщения, но я не хочу во все это ввязываться. Мы так и не поговорили об Арчи, но я знаю, что она не простит его, пока я этого не сделаю. Я вижу преданность, сверкающую в ее взгляде.

– Я вернусь через минуту, – внезапно бормочет она с чувством вины в глазах, и я знаю, что она собирается позвонить Арчи, но я ничего не говорю и киваю, позволяя ей уйти. Ее мама смотрит, как она уходит, с легким беспокойством на лице, но ничего не говорит. Вместо этого она протягивает мне еще один коктейль, сжимая мое плечо, прежде чем продолжить обход стола, унося пустые тарелки в дом.

Глядя в свой стакан, я теряюсь в безумии, происходящем вокруг. Я здесь ради Чарли, но такое чувство, что мы едва сказали друг другу два слова. Я надеялась, что она поможет наладить разговор со своей бабушкой, как мы договаривались, но, похоже, она забыла, а у нее сегодня день рождения, так что я не хочу быть грубой.

– У тебя потерянный вид, девчушка.

Вздыхая, я сажусь прямо, только чтобы обнаружить бабушку Джей на месте Чарли, ее пристальный взгляд прикован ко мне, и у меня пересыхает во рту, когда все вопросы, на которые я потратила последние несколько часов, внезапно забываются.

Прочищая горло, я делаю огромный глоток своего напитка, прежде чем произношу первые слова, которые приходят на ум.

– Ты знала мою бабушку?

Мягкая улыбка играет на ее губах, когда она делает еще глоток бурбона.

– Я хорошо знала эту цыпочку. Она была чертовски сумасшедшей, всегда окружене мужчинами, трясла задницей на танцполе, как королева, и приводила мир в порядок всякий раз, когда слишком сильно затягивалась травкой.

Мои глаза расширяются с каждым словом, слетающим с ее губ. Рассказ о моей бабушки звучит чертовски потрясающе, и боль от того, что я никогда не знала ее, поднимается во мне.

– По видимому она была крутой, – наконец отвечаю я, и она что-то напевает в ответ, довольная тем, что сидит рядом со мной молча, – но мне нужно больше. Я помню, что видела фотографию моей мамы с ее родителями, когда она была ребенком, но у них были каштановые волосы, прямые и тусклые, а также везде хмурые выражения на лицах. Так что я могу только предположить, что она была мамой моего отца.

– Кажется, все в Найт-Крик знают, кто я. Ты знала моих родителей? – Спрашиваю я, стиснув зубы. Она может не отвечать или даже вообще не знать их, но, по крайней мере, так я не буду потом корить себя за то, что ничего не спросила.

Она отводит от меня взгляд, ее глаза затуманиваются, как будто она погрузилась в свои мысли, пока она, наконец, не кивает, ее взгляд отстраненный, а на губах появляется тень улыбки.

– Да, да, я их знала.

Мое сердце бешено колотится в груди, а руки потеют, когда я впиваюсь ногтями в ладони. Ее честный ответ наполняет меня надеждой, поскольку я пытаюсь сохранять спокойствие и вести себя непринужденно, даже несмотря на то, что алкоголь течет по моим венам.

– Спасибо, что была со мной откровенна, – бормочу я, допивая остатки коктейля, прежде чем снова встретиться с ней взглядом. – Но ты случайно не знаешь, кем на самом деле были мои родители? Очевидно, что у меня есть близнец, и нас обоих растили разные родители, словно в каком-то ремейке "Ловушка для родителей".

Она хихикает над моим сравнением и качает головой. – Девочка, ты очень похожа на своего папочку, не играй со мной так.

Я не моргаю. Я не шевелю ни единым мускулом. Мне кажется, я даже не дышу, когда читаю по ее лицу и глазам, ища ложь, но все, что я вижу, – это правда, даже в ее нахальной язвительности.

Мой отец был моим отцом. У него были светлые волосы, моя улыбка, мои глаза…Глаза Арчи.