Текст книги "Мечтательница"

Автор книги: Кей Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Это из-за тебя, – ответила Федра. – Стал стучать в дверь как страшный волк, а я чистила клубнику, испугалась и укололась. Ладно, ничего серьезного.

– Меньше всего мне хотелось поиграть с тобой в Красную Шапочку и Серого Волка, – каким-то хрипловатым голосом сказал он.

Ни его тон, ни взгляд не нравились Федре, у нее по спине то и дело пробегали мурашки.

– Спасибо за сочувствие, – пробормотала она.

– Тебе не сочувствовать надо, а…

Но он не договорил, потому что в этот момент из гостиной раздался громовой голос отца:

– Федра! Что там происходит? Где мои таблетки, черт побери?

– Ну вот, твой нежный муженек тебя зовет, – ехидно заметил Айан. – Беги к нему… мачеха.

Федра, которая было направилась к двери, на мгновение остановилась, услышав, как он назвал ее. Мачеха? Господи, а кто же она ему? Конечно, мачеха. А значит, этот высокий молодой красавчик ее пасынок. Эта мысль удивила ее, об этом она еще ни разу не задумывалась.

По мере того как они приближались к гостиной, ее рот понемногу расползался в улыбке и она уже готова была прыснуть со смеху, настолько ее развеселило осознание их с Айаном родственных отношений. Но сказать ему об этом она не могла – судя по его настроению, тот вряд ли оценил бы шутку по достоинству.

– А, вот и ты наконец! Где же мои?..

Худой седой старик с крупной головой, которая казалась слишком большой для его хрупкого тела, сидел в старинном кожаном кресле и удивленно глядел на вошедших. Он осекся, увидев непрошеного гостя, и замолчал. Наступила такая тишина, что тиканье стенных часов казалось барабанной дробью.

Федра затаила дыхание и отвела взгляд, не зная куда деться. Ей не хотелось быть свидетелем тягостной сцены встречи отца и сына. Она – в который уже раз! – стала рассматривать гостиную, отмечая про себя красоту убранства любимой комнаты Чарльза Требэниана. Но сейчас, казалось, здесь все как-то изменилось, такая напряженность повисла в воздухе.

Прошло несколько минут, но ни Чарльз, ни Айан не произнесли ни слова. Федра нутром чуяла, что обстановка накаляется, она испугалась, что сейчас последует взрыв эмоций со стороны старого Требэниана, но тут вдруг на его морщинистом лице мелькнуло подобие улыбки и он сказал:

– Так, значит, это вчерашняя маленькая церемония заставила тебя бросить все дела и примчаться сюда? Так я и думал. Ну? Что ты хочешь сказать мне? Но имей в виду, что ты уже ничего не можешь поделать. Все абсолютно законно.

– А я и не собираюсь ничего делать, – ответил Айан. – Тем более оспаривать твое личное решение.

– Ничего бы и не вышло, – хихикнул старик. – Ангус Купер знает, что я в здравом уме.

– Уверен, что так оно и есть. В твоем возрасте было бы сумасшествием упустить шанс затащить Федру в постель, то есть под венец.

– Болтун, по тебе розги плачут, – проворчал Чарльз, но при этом у него в глазах сверкнул бесовский огонек, и Федра догадалась, что старик доволен предположением сына насчет постели: вот он, мол, каков – еще способен на такие подвиги!

– Может, ты присядешь, Айан? – спросила Федра, стараясь не смотреть на него. – Скоро будет готов ланч, а ты пока выпей чего-нибудь. Вот, оказывается, где твои таблетки, Чарльз, – сказала она мужу, нагнувшись и подобрав с ковра коробочку.

Чарльз взял лекарство и поблагодарил ее. Айан молча прошел к резному буфету, где помещался бар. Было видно, что он сердится.

Федра развернулась на каблуках и двинулась к двери, чувствуя, что оба провожают ее взглядом.

Ну ладно, ваше высокомерное высочество Айан! – подумала она. Ты хочешь завлекательную походку с сексуальным покачиванием бедер? Так ты получишь ее!

Она незамедлительно приступила к реализации этой шаловливой идеи – медленно, плавно покачиваясь, пошла прочь и оставила дверь открытой, чтобы он долго мог еще видеть ее в коридоре.

Сперва никто из мужчин ничего не говорил, потом раздался сдавленный смех Чарльза.

– Это шоу для тебя, мальчик! – сказал старик.

Федра чертыхнулась про себя и поспешила на кухню, где могла расслабиться и перевести дух. Здесь она всегда чувствовала себя хозяйкой – привычная обстановка, привычная роль. Она присела к большому дубовому столу и задумалась.

Все гораздо хуже, чем она ожидала. Где-то в глубине души она надеялась, что Айан не узнает о ее замужестве до тех пор, пока не приедут Джоан с Антоном. Но следовало предвидеть, что старый Ангус Купер не выдержит и сообщит сыну новость об отце.

Федра мечтала сперва рассказать все Джоан и спросить у нее совета. Сестра Айана все бы поняла как надо, к тому же она прекрасно представляет, насколько трудно бывает общаться с ее дорогим братом. А тут ведь придется объяснять ему причины такого необычного решения… Учитывая, что он, в отличие от Джоан, очень дорожит семейным особняком, взаимопонимания достичь будет нелегко…

Для Джоан всегда было тягостно жить в мрачноватом, по ее мнению, доме на северном побережье Корнуолла, и она мечтала уехать из Порткелли и путешествовать. Ее всегда привлекало все необычное, экстравагантное, поэтому нет ничего удивительного, что она влюбилась в красавца Антона, талантливого танцора неанглийского происхождения, и быстро вышла за него замуж.

Чарльз, придерживающийся весьма консервативных взглядов, мягко выражаясь, не одобрил выбора дочери. Особенно претила ему профессия новоиспеченного зятя.

– Он же носит чулки, – ворчал он сердито. – Ни один уважающий себя мужчина не появится на работе в чулках!

– Это колготки, папа, а не чулки, – смеялась Джоан. – И вообще, почему это тебя беспокоит?

– Потому что он твой муж, а ты моя дочь, – убежденно ответил Чарльз.

Он отказался присутствовать на венчании, поэтому Айану пришлось вести Джоан к алтарю.

Айан… Федра снова взялась за клубнику. Айан совсем другой, он любит Кайн-Клет. Уехав в Лондон после своей первой крупной размолвки с отцом из-за женитьбы на Рози Шарп, он всегда приезжал в Порткелли, как только у него появлялась возможность. Каждый визит заканчивался ссорой с Чарльзом, который никак не мог уняться, но Айан через некоторое время снова возвращался в родной дом. Вот только последний раз обида была слишком велика, и он исчез из дому на два года.

Федра переложила взбитые сливки в фарфоровую вазу, потом достала из духовки теплые булочки. Она делала все автоматически, мысли ее были заняты воспоминаниями.

Мать Федры слышала тот последний разговор между Требэнианами. Начался он как всегда с того, что Чарльз принялся корить Айана: мол, какой он был идиот, что женился на Рози, а потом посыпались упреки по поводу работы в рекламе. Для Чарльза это был больной вопрос – он так мечтал, что сын пойдет по его стопам, станет банкиром, продолжая семейную традицию, и потом возглавит «Боланс». Он никак не мог смириться с выбранной самим Айаном карьерой.

В конце концов Айан заявил отцу: не твое, черт побери, дело, каким образом я зарабатываю на жизнь, что хочу, то и делаю. Потом, по словам Эстер Пенденинг, он изо всех сил стукнул кулаком по столу и заорал, что уже семь лет является президентом собственного рекламного агентства и что дела идут прекрасно.

– И вбей наконец себе в голову, что я никогда не брошу свой бизнес ради твоей дурацкой идеи сделать из меня банкира! – в сердцах крикнул Айан и добавил, что в будущем позволит своим детям решать самим, как им поступать в жизни.

Чарльз, в те дни еще вполне здоровый и крепкий, раскричался на сына, что, мол, ни детей, ни даже жены у него нет и что ему надо было жениться на Элис Купер, дочке старого друга семьи Ангуса, а не на этой нищей потаскушке Рози, которая позарилась на его деньги. Айан ничего не ответил, вышел, хлопнув дверью, и тут же уехал.

Эстер, рассказывая Федре эту историю, тогда еще добавила:

– А что он мог возразить? Отец абсолютно прав. – Эстер сокрушенно покачала головой. – Она действительно вышла за Айана замуж только из-за денег, а он был слишком молод и неискушен, чтобы сразу разобраться в этом.

И вот после двухлетнего отсутствия Айан вернулся в отчий дом, и это обстоятельство только расстроило Федру. Она предчувствовала, что впереди ее ждет много неприятностей.

Она поставила все блюда на большой поднос и отправилась накрывать ланч в столовой. Кстати, именно столовая ее самая любимая комната в доме: из огромного французского окна во всю стену видно море – наверное, кто-то из предков Требэнианов любил море, так же как и она. Федра подошла к окну. Море было такое же бесконечное, величавое и прекрасное, каким Федра знала и любила его… Она поймала себя на мысли, что любит его, как живое существо. Но тут же спохватилась – нет времени любоваться пейзажем, надо соблюдать предписание доктора и подавать мистеру Требэниану, то есть Чарльзу, еду вовремя.

Через пять минут Федра уже закончила сервировать стол фамильным серебром и направилась в гостиную, чтобы пригласить Требэнианов к ланчу.

Она застала обоих за беседой, и сердце ее радостно забилось. Правда, Айан сидел нахмурившись и нетерпеливо постукивал пальцами по столу, а Чарльз ухмылялся. Но ведь не ругаются, слава Богу.

– Прошу к столу, – сказала Федра.

Айан повернулся и окинул ее оценивающим взглядом, от которого ей стало немного не по себе. Хорошо, что не покраснела, а то было бы совсем неудобно перед мужем. Заметив ее смущение, Айан усмехнулся и поднялся со своего места, намереваясь помочь отцу встать. Тот отмахнулся.

– Я еще способен держаться на ногах, сын. Правда, мало что могу самостоятельно делать, но ходить пока в состоянии.

– Подозреваю, что не только это, – ехидно заметил тот, метнув взгляд на Федру.

Она закусила губу. Хорошо бы поставить его на место и прояснить ситуацию. Хотя это вовсе не его дело, но нельзя больше давать ему повод думать, что она делит с Чарльзом постель. Федра сама не очень хорошо понимала, почему ее так волнует этот деликатный вопрос, но ей важно было внести ясность.

Она пошла через холл впереди обоих мужчин, предоставив им возможность любоваться ее походкой, менее сексапильной, чем в первый раз, но легкой и ритмичной.

Как только все уселись на свои места за большим столом и Федра собралась раскладывать салат по тарелкам, Айан обратился к ней без всяких преамбул:

– Теперь ты потрудись изложить мне свою версию этой вашей идиотской затеи. Отца я уже выслушал.

– Значит, ты знаешь все, что должен знать, – ответила Федра, положив кусочек ветчины ему на тарелку. – Салат?

– Спасибо. Я так понимаю, что ты согласна с объяснением отца. Он говорит, что вы неожиданно почувствовали друг к другу прилив взаимного интереса.

Федра глянула на мужа, тот злорадно усмехался. Вот старый черт! Ему лишь бы всех завести и взбаламутить! Она вздохнула и передала тарелку Айану. Значит, Чарльз не сказал сыну правды. Поэтому это надо сделать ей самой, и как можно скорее. Но не сейчас, в присутствии мужа, который по какой-то причине предпочитает плести сказки.

Чарльз явно развлекается, настроение у него хорошее, и, если она станет противоречить ему, он выйдет из себя и у него поднимется давление. А доктор Полсон велел избегать волнений.

Нет, придется немного подождать, пока представится более удобный случай объяснить Айану настоящую причину ее решения выйти замуж за мистера Требэниана.

– Тебе только салат и немного хлеба, Чарльз, – сказала она строгим голосом, видя, что тот потянулся к ветчине, и испытывая тайное удовольствие оттого, что может им командовать. – Так сказал доктор.

– К черту доктора. Он еще больший дурак, чем мой сын. Ты что поставила эту ветчину, чтобы подразнить меня?

– Нет. Если бы я этого не сделала, ты бы заставил меня принести ее. Все бесполезно. Мои попытки заставить тебя соблюдать диету обречены на провал.

– Правильно. Мне не так много осталось жить, так зачем лишать человека последних удовольствий. Спасибо, что ты понимаешь меня.

– Перестань, – со вздохом сказала Федра.

Он прав – невозможно отказать ему в том, к чему он привык и что любит, зная, как плохи дела. Так мало в жизни несчастного удовольствий. От этой мысли у нее на глаза навернулись слезы, и она наклонилась над тарелкой, чтобы никто этого не заметил.

Когда она подняла глаза, то увидела, что Айан наблюдает за ней, а сам еще даже не притронулся к еде. Думает, что она собирается его отравить, что ли? Но тут он спросил:

– А где же блюдо из твоей любимой репы? Неужели не приготовила? Как жаль!

Он сказал это невинным тоном, но Федру не проведешь – подкалывает, это точно. Знает, что она с детства ненавидит репу.

– Ты помнишь? – ответила она. – Я польщена.

– Разве можно забыть, как ты запустила в меня тарелку с вареной репкой.

– Не было такого!

– Ну, во всяком случае, ты пыталась это сделать. А все из-за того, что я хотел уговорить тебя отведать это вкуснейшее и полезнейшее блюдо. Но ты только ныла.

– Федра никогда не ныла, – вмешался Чарльз.

– Согласен, она не была нытиком. Но как только на столе появлялась тушеная или вареная репка, у нее из глаз готовы были брызнуть слезы, – пояснил отцу Айан и снова обратился к Федре: – Вижу, ты научилась великолепно готовить. Папа не ошибся, взяв тебя в жены.

Чарльз захихикал.

– Я разбираюсь в женщинах, мальчик мой. В отличие от тебя.

– Ты разбираешься в поварах, папа. В отличие от меня. А с женщинами у меня все в порядке.

– Тем не менее леди от дешевки ты отличить не можешь, не так ли? – беззлобно бросил Чарльз. – А у Федры гораздо больше достоинств, чем ты думаешь. И не только в области кулинарии.

– О, в этом я не сомневаюсь! Но я же не говорил о качествах леди, правда? Кроме того, моя жена не была дешевкой, как ты выразился.

– А кто же она еще была? Все в Порткелли знают это. Скажи, скольким мужчинам она предлагала свои услуги, пока, к твоей радости, не утопла?

– Мы уже неоднократно обсуждали с тобой это, папа. Никакой радости я не испытывал от того, что Рози утонула, – грустно сказал Айан, пытаясь не сердиться. – У нее были недостатки, и я старался их исправить.

– Конечно, старался. И никогда не признавал, что ошибся. Она же вышла за тебя замуж, рассчитывая получить деньги. То есть думала, что я тебе их дам. Сам это знаешь.

– Она была моей женой, – более чем сдержанно заявил Айан. – Такой же, как сейчас для тебя Федра.

К немалому удивлению Федры, Чарльз только ухмыльнулся и не стал продолжать разговор на эту неприятную тему. Она же молча ела салат и думала о том, что сказал Айан.

«У Рози были недостатки, и я старался их исправить!» Что за выдумки? Получается, будто он был холодным и высокомерным наблюдателем… Ничего подобного! В юности Айан был страстным, увлекающимся, доверчивым. Ведь все происходило на глазах у Федры…

Чарльз, которому хотелось еще поговорить, обратился к сыну:

– Уже, кажется, лет двенадцать прошло, как Рози нет, да? А Элисон Купер жива и замужем за хорошим человеком.

– Я рад за нее, – сухо отозвался Айан. – Кевин всегда был ей по сердцу.

Федре уже было совсем неинтересно их слушать. Она мысленно вернулась к тому, что говорил о ней Айан. Он намекнул, что она не леди. А что он имел в виду? Федра просто дочь экономки, сама была в доме экономкой некоторое время, но статус у нее не ниже и не выше, чем у Рози Шарп, которую он так защищает. А эта его драгоценная жена, кстати, в тот день отправилась в море кататься с одним мужчиной. Но случился шторм, и их лодка затонула. Верность мужчины памяти жены похвальна, конечно, но вот удивительно…

– Федра! Может ты ответишь мне?

Она вздрогнула и взглянула на Айана. Он что-то спросил у нее? Она, честно говоря, не слышала что, но ей не понравилось, каким тоном был задан вопрос.

– Извини, не слышала, – сказала она, поджав губы.

– Правда? А я думал, ты разучилась мечтать. Я спросил, где твоя мама. Не могла же ты уволить ее, став хозяйкой дома.

Федра удивилась этому замечанию Айана. Теперь она уже не мечтает – что толку мечтать, когда все ее мечты стали сплошным кошмаром. Она посмотрела на Чарльза, потом снова на Айана. Почему же отец ничего не рассказал сыну? О чем, черт возьми, они там говорили?

– У мамы обострился артрит еще год назад, – сказала она. – Ты был бы в курсе, если бы поддерживал с нами отношения. Доктор сказал, что, если она не прекратит работать, состояние ее ухудшится.

– Понятно. И она оставила работу?

– Нет, отказалась. Сказала, что не может позволить, чтобы чужая женщина заботилась о Чарльзе, и что она слишком много лет работает в этом доме, чтобы оставить Чарльза в самый трудный период.

– Прекрасная женщина, твоя мать, – сказал Чарльз неожиданно нежным тоном.

Федра знала, что он действительно так считает, и улыбнулась ему.

– Да, это правда, – произнесла она и продолжила: – Доктор Полсон позвонил мне – а я тогда учительствовала в Кенте – и сказал, что мне надо поговорить серьезно с мамой и убедить ее оставить работу. Единственное, что я могла сделать в этом случае, это предложить взять заботы о мистере Требэниане, то есть о Чарльзе, на себя. Поэтому я стала жить здесь, а мама переехала в городскую квартиру.

Айан отложил в сторону вилку и внимательно посмотрел на Федру.

– Почему? – спросил он.

– Почему она переехала?

– Да. Вы же прекрасно уживались с ней до твоего отъезда в колледж. Почему же она не смогла остаться здесь?

– Ты что же думаешь, будто это я отправила ее отсюда?

– Это я сделал, – заявил Чарльз. – Эстер не может не работать, это у нее в крови. То там что-то подчистит, то здесь, то протрет, то переставит, то «слегка вытряхнет коврики», как она сама говорит. Пришлось буквально выставить ее для ее же блага. Я ведь был очень привязан к Эстер. Ты сам знаешь.

– Понятно, – сказал Айан, весьма разочарованный тем, что ему не удалось найти зацепку, чтобы упрекнуть их обоих в неблаговидном поведении, и переменил тему: – Так, значит, ты преподавала, Федра? Что же?

– Историю.

– И тебе пришлось оставить работу и ухаживать за моим отцом?

– Да. Но я не одна – дважды в день приходит медсестра, это она выполняет все предписания врача. Я же занимаюсь домом.

– Ясно. И вот ты решила получить награду за свою самоотверженность и окупить жертву, да? – поддел он ее наконец.

Федра даже бровью не повела, она только взглянула на него с некоторым сожалением.

– Да, действительно, – проговорила она, немного растягивая слова, – только вряд ли твой отец считает себя большой наградой.

Чарльз так и закашлялся.

– Это уж точно, – усмехнулся он. – Ну а мне достался настоящий приз, правда?

Он глянул на Айана таким красноречивым взглядом, явно желая поддразнить его, что тот не знал, как реагировать. Если бы Федра сама не сердилась на младшего Требэниана, она бы велела мужу немедленно прекратить эти идиотские выходки. Надо же, ведет себя как глупый старый сатир!

Но, с другой стороны, Доктор Полсон говорит, что Чарльзу не так долго осталось жить. Неужели стоит сердиться на него из-за такой невинной шутки? Он в прекрасном расположении духа, его все это веселит, так пусть потешится.

Айан вдруг улыбнулся одними уголками рта, потом посмотрел на Федру, и его улыбка стала шире. Похоже, он просто готов расхохотаться! Это разозлило ее еще больше.

– Да уж! Твоя молодая жена – это просто гран-при, папа! – заявил он, понимающе кивнув.

Федра резко встала и пошла на кухню готовить кофе.

Ей удалось остаться с Айаном наедине только позже, днем, когда старик отправился отдыхать.

Давным-давно, еще при жизни первой жены Чарльза Хелен, в скале над морем была вырублена площадка. Ее окружили со всех сторон парапетом и разбили там цветник. Здесь всегда было приятно отдохнуть, подышать свежим морским воздухом, полюбоваться видом. Сюда Федра и пришла, мечтая уединиться и немного отдохнуть после утомительных разговоров, а особенно тягостных намеков, колкостей и двусмысленностей, на которые не скупился Айан с самого своего появления в доме. Она принялась разрыхлять почву в клумбе, любуясь прелестными незабудками, как вдруг прямо над ее головой раздался голос Айана:

– Ты меня искушаешь, Федра! Какая очаровательная поза, однако. Жаль, что я не могу воспользоваться удобным случаем.

Она так резко обернулась, что даже пошатнулась и чуть не упала.

– Не смей подходить ко мне, Айан! – воскликнула она, но, увидев на его лице насмешливое выражение, еще больше рассердилась. – Что ты все время издеваешься надо мной? Я не сделала ничего такого, за что ты мог бы упрекнуть меня.

– Разве? – прищурился Айан.

Он стоял на зеленом газоне и смотрел на нее, и этот взгляд словно пронизывал ее насквозь.

– Нет, не сделала, – повторила Федра. – Зачем ты приехал? Если только для того, чтобы навредить…

– Вот именно. Я приехал навредить. Тебе.

Федра не удивилась ответу. У него такой вид, что ожидать можно все что угодно – глаза сверкают, рот кривится в злорадной усмешке, вся поза – широко расставленные ноги, руки в карманах брюк – выражает упрямую решимость.

– Почему? – спросила она. – Можно, конечно, тебя понять, ты сердишься на меня из-за того, что я вышла замуж за твоего отца. Думаешь, я сделала это ради денег… дома…

– А разве нет?

Он не поверит ей, что бы она ни сказала… Но надо попробовать.

– Нет. Вернее, это не совсем так. А даже если и так, ты ведь ничего не можешь сделать. Так какой смысл врываться сюда как вихрь и доставлять всем беспокойство, расстраивать всех?

– Пока что я никого, кроме тебя, не расстроил, а я намеревался это сделать. Отец, кстати, что бы он там ни говорил, в восторге иметь в моем лице мишень для своего остроумия.

Это правда. Федра не помнит, когда Чарльз был так оживлен, как сегодня.

– Я знаю, – согласилась она. – Только не испорти ему настроение.

– Разве я это делаю? Как вы оба правильно заметили, мне уже ничего не остается, как смириться с вашим решением. Но я могу, тем не менее, приглядывать за тобой. Мало ли что… Так что, учти, не вздумай его извести.

– Мне не нужны его деньги, – в сердцах воскликнула Федра. – Что бы ты там ни думал, Айан, я люблю твоего отца!

Он некоторое время смотрел на нее и молчал. Лицо его стало каким-то непроницаемым. Но потом он ухмыльнулся и прищурившись переспросил:

– Любишь? Ты что же хочешь, чтобы я поверил, будто ты вышла замуж за отца по любви?

– Нет, вовсе нет. Я не поэтому вышла за него замуж.

– Ну хорошо, что ты наконец в этом призналась. Наверное, я должен поблагодарить тебя за некоторую честность, но мне почему-то не хочется.

Он снял пиджак и перебросил его через плечо. Федра отвернулась, ей стало невыносимо больно от того, что он так говорит с ней – холодно, даже грубо. Может, сказать ему всю правду? Прямо сейчас. Все равно придется признаться рано или поздно. Но она не решилась, вернулась к клумбе и притворилась, что занялась цветами, а сама тем временем стала прикидывать все «за» и «против». Ну, допустим, она сейчас ему все объяснит. Поверит ли Айан ей, когда у него такое воинственное настроение? Он считает ее расчетливой, хитрой стервой, которая хочет лишить его наследства, вернее его дома. Вот чем он дорожит больше всего – домом, иначе не вернулся бы…

А если бы он не вернулся, то отец мог бы умереть, так и не повидавшись с сыном. А ведь Чарльз рад его видеть, рад, только проявляет эту радость по-своему.

Вот об этом и нужно помнить.

Допустим, она расскажет ему всю правду и он поверит ей. Что тогда? Айан же такой гордый, так ценит свою независимость, как же он примет от Федры такую услугу, которая заставит его чувствовать себя обязанным ей? А вдруг он начнет скандалить с Чарльзом, восстанавливать справедливость… Нет, будет лучше пока не говорить ему ничего…

– Ну что? – Айан прервал вопросом ее мучительные размышления. – Ты думаешь сознаться? Или готовишь новую ложь?

– Что ты имеешь в виду? Какую ложь? – Федра не поворачивалась к нему, якобы занятая делом.

– Ты заверила меня, что вышла замуж не по любви, сказала, что не из-за денег. Тогда ради чего? Согласись, что выбор у тебя небольшой. Неужели ты вышла замуж для секса?

Тут Федра выпрямилась и посмотрела на него – он улыбался, довольный собственной шуткой.

– Прекрати валять дурака! Ты не имеешь права смеяться над отцом.

– Я не смеюсь. Конечно, ему за семьдесят, но это не значит, что…

– Не значит. Но он же болен. Ты же сам видел, как он ослабел. Айан, доктор считает…

Но она не договорила. Как же сказать, что отец и года не протянет? Федра отвела взгляд и стала следить за полетом чаек над морем.

– Так ты хочешь сказать, что он умирает? – спросил Айан срывающимся голосом.

Федра вздрогнула. Так, значит, он волнуется за отца? Что бы ни говорил, он переживает. Это чувствуется по голосу, видно по выражению лица, даже поза его изменилась – он как-то вдруг ссутулился, словно на него свалилась тяжелая ноша… Айан любит отца, хотя и воюет с ним всю свою сознательную жизнь.

Она протянула было руку, чтобы как-то утешить его, но спохватилась. Айан не примет сочувствия от нее, даже никогда не признается, что подавлен этой новостью.

– Да, – тихо сказала Федра. – Ему недолго осталось.

Айан отвернулся и даже сделал шаг вперед, чтобы она не могла видеть его лица. Федра понимала, что он сейчас чувствует, но разве можно сделать так, чтобы смягчить эту боль?

– Почему ты мне раньше ничего не сказала об этом? – спросил он, не оборачиваясь.

– Твой отец запретил мне, – ответила она. – И я… Понимаешь, мы только вчера поженились и нехорошо сразу идти против его желаний. Я же не знала, как… Тебя не было тут целых два года.

– Неужели ты думала, что мне все равно? – воскликнул Айан, повернувшись к ней.

Ну вот, он опять на нее разозлился.

– Не имела никакого представления, что ты чувствуешь по этому поводу, – призналась Федра. – Тот человек, которого я знала раньше, переживал бы. Но его я не видела девять лет. А так… Мне только известно, что ты ни разу тут не появился за то время, что я нахожусь в Кайн-Клете и ухаживаю за твоим отцом.

– Федра… – Айан шагнул к ней.

Не зная, каковы его намерения, Федра отступила, зацепилась ногой за край клумбы, отчаянно замахала руками, чтобы удержать равновесие, но тщетно, еще мгновение – и она приземлилась на попку. Айан стоял над ней и смеялся.

– Очаровательно! – не преминул заявить он насмешливым тоном. – Живописная картина, доложу я тебе. Называется «Федра среди незабудок». Теперь я понимаю, почему отец не смог устоять.

Он протянул ей руку, и Федре ничего не оставалось делать, как принять помощь. Она встала, оказавшись при этом весьма близко к Айану, и от этой близости у нее сладко защемило сердце. Так они стояли, молча глядя друг на друга, как вдруг услышали чей-то кашель. На ступеньках площадки, опираясь на палку, стоял Чарльз. Он смотрел на них, пытаясь сохранить строгий вид, но в глазах его плясали веселые огоньки. Одно было ясно – он готов начать атаку.