Текст книги "Путь к Дюне"

Автор книги: Кевин Джей Андерсон

Соавторы: Брайан Херберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Рассказы

Вступление

Вселенная Дюны охватывает бесчисленное множество планет и повествует о событиях, происходивших на протяжении десятков тысяч лет. Исходные шесть книг «Дюны», написанных Фрэнком Гербертом, помимо четырнадцати книг, добавленных нами к канону, – это гигантское многоцветное полотно сюжета. Впрочем, некоторые идеи требуют лишь сжатого изложения.

Учитывая исполинские масштабы вселенной Дюны, мы часто испытывали затруднения, стараясь не делать каждый роман слишком объемным. В любой сюжетной линии было скрыто так много идей, которые можно было развивать и исследовать! Богатство материала позволяло создавать множество побочных сюжетов, пригодных в качестве небольших вкраплений, экстравагантных закусок к основному экзотическому блюду.

Иногда короткий рассказ оказывался именно той формой, в которой мы нуждались.

Еще до публикации нашего первого из новых романов о Дюне – романа «Дом Атрейдесов» – мы наткнулись в архивах на некоторые недостающие фрагменты, отсутствовавшие в классическом произведении Фрэнка Герберта. Когда мы написали «Шепот каладанских морей» и в 1999 году опубликовали это небольшое произведение в сборнике «Удивительные истории», это было первое новое произведение о Дюне, вышедшее после смерти Фрэнка Герберта, который скончался за тринадцать лет до того. Этот сборник был распродан мгновенно, и сейчас старое издание практически недоступно. Книга раздразнила аппетит фанатов Дюны, которые с нетерпением ждали появления нового романа, анонсированного издательством «Бантам букс». «Дом Атрейдесов» стал бестселлером; было продано в три раза больше экземпляров, чем планировало издательство. Это было доказательством того, что фанаты Дюны живы и хотят новых книг.

В ходе создания наших романов мы без устали искали возможности писать отдельные рассказы – интересные небольшие истории, которые не укладывались в рамки крупных форм. Мы писали связующие рассказы о персонажах и побочные истории, стараясь заполнить бреши, существовавшие в эпопее. Некоторые из этих рассказов публиковались в журналах, в интернете, в антологиях, а некоторые другие выходили в виде отдельных книжек, выпускаемых нашими издателями из «Тор букс».

Книга «Путь к Дюне» вобрала в себя все эти рассказы – всего их восемь, – в которых содержатся как ранние приключения во вселенной Дюны, так и истории из самого конца огромной истории Фрэнка Герберта о будущем. Эти рассказы самостоятельны; они увлекательны сами по себе, но приведенная в конце книги хронология указывает, к каким периодам эпопеи относится каждый из них.

Охота на Харконненов

Введение

К тому времени, когда мы закончили трилогию «Легенды Дюны», повествующую об эпическом Батлерианском джихаде, мы уже готовили для фанатов вселенной историю, которая хронологически на десять тысяч лет предшествовала событиям, описанным в романе «Дюна» Фрэнка Герберта. Мы понимали, что необходима затравка, облегчающая читателю знакомство с эпохой, длившейся более двух столетий, история, в которой будут представлены истоки многих событий во вселенной Дюны.

«Охота на Харконненов» – это краткое введение в мир Батлерианского джихада. Во время одной нашей поездки, в ходе которой мы подписывали книги, мы на несколько часов застряли на железнодорожном вокзале в Лос-Анджелесе. Там, сидя в зале ожидания на неудобной и громадной, как в церкви, деревянной скамье, мы сделали быстрый предварительный набросок «Охоты на Харконненов». В этой первой истории, в которой намечены причины священной войны между людьми и мыслящими машинами, мы познакомили читателей с предками Атрейдесов и Харконненов, а также с обладавшими человеческим разумом коварными и злобными машинами, упомянутыми в «Дюне» Фрэнком Гербертом.

Передавая друг другу ноутбук, мы – сцена за сценой – сложили все детали рассказа. Затем, как бейсбольный тренер, формирующий команду, каждый из нас выбрал наиболее интересные, на его взгляд, сцены. Вскоре после возвращения из поездки мы – по отдельности – написали каждый свою часть истории, пользуясь разными компьютерными дисками (да-да, это было так давно!). Написанную часть каждый из нас отправлял другому, который в свою очередь редактировал ее, вносил необходимые исправления, а потом отсылал назад. Так продолжалось до тех пор, пока мы не пришли к согласию относительно того, как должен выглядеть окончательный текст.

Охота на Харконненов
^{Легенда Батлерианского джихада}

Космическая яхта Харконненов покинула семейное владение, промышленную планету Хагал, и, пересекая межзвездный залив, направилась к планете Салуза Секундус. Судно стремительно летело в пространстве в полной тишине, но в рубке кипели нешуточные страсти.

Суровый и непреклонный Ульф Харконнен пилотировал яхту, сосредоточившись на опасностях пространства и возможных неожиданных нападениях со стороны мыслящих машин. Правда, это не мешало ему одновременно поучать своего сына Пирса, двадцати одного года от роду. Жена Ульфа, Катарина, которая по нежности своего характера не заслуживала носить имя Харконнен, заявила, что ссора, по ее мнению, зашла уже слишком далеко.

– Вся эта ругань и крик не приведут ни к чему хорошему, Ульф.

Но пылавший гневом Харконнен-старший и не думал соглашаться.

Пирс, готовый взорваться, буквально дымился от злости; он не был создан для того, чтобы без колебаний перерезать противнику глотку, как следовало бы ожидать, помня о привычках этого благородного семейства, и отец напрасно тратил силы, пытаясь вбить в сына необузданную жестокость. Пирс понимал, что отец будет ругаться и унижать его всю дорогу. Старый грубиян никак не желал понять, что более гуманные методы, которые отстаивал сын, могут, в конечном итоге, оказаться более действенными, чем авторитарные жестокие подходы отца.

Мертвой хваткой сжимая рычаги управления, Ульф рычал на сына:

– Это мыслящие машины эффективны. Люди, особенно такой сброд, как наши хагальские рабы, только того и заслуживают, чтобы их использовали. Я не думаю, что эта истина когда-нибудь дойдет до твоих куриных мозгов. – Он злобно тряхнул своей крупной квадратной головой. – Иногда, Пирс, мне кажется, что надо было бы очистить наш генофонд и устранить тебя.

– Так отчего ты этого не делаешь? – вызывающе огрызнулся Пирс. Его отец верит только в силовые решения, на каждый вопрос он отвечает только в черных или белых тонах и считает, что унижение сына заставит его сделаться лучше.

– Я не могу этого сделать. Потому что твой брат Ксавьер слишком мал, чтобы стать наследником, поэтому единственный кандидат – это ты. Во всяком случае, сейчас, надеюсь, ты все же возьмешься за ум и осознаешь свою ответственность перед семьей. Ты аристократ и рожден повелевать, а не показывать рабочим, какой ты мягкий и хороший.

Катарина взмолилась:

– Ульф, ты можешь не соглашаться с теми нововведениями, которые внедрил на Хагале Пирс, но он, во всяком случае, обдумывал свои решения и хотел сделать как лучше.

– И пусть в это время семейство Харконненов обанкротится и все пойдет прахом, пока он будет умствовать и экспериментировать? – Ульф уставил толстый указательный палец в сына с таким выражением, словно это был пистолет. – Пирс, эти люди пользовались тобой, как хотели, и тебе просто повезло, что я вовремя прибыл, чтобы положить конец этому вредительству. Когда я выдам тебе подробные инструкции по поводу того, как надо вести дела, то я надеюсь, что ты начнешь снова носиться со своими «лучшими идеями».

– Неужели твой ум настолько окаменел, что ты не способен воспринимать что-то новое? – спросил Пирс.

– Твои инстинкты подгнили, а взгляд на природу человека пропитан невероятной наивностью. – Ульф снова тряхнул головой, едва не зарычав от чувства разочарования. – Он весь пошел в тебя, Катарина, и это главная беда.

Так же, как и у матери, у Пирса было узкое лицо, полные чувственные губы и мягкие черты… совершенно не похожие на обрамленное коротко стриженными седыми волосами грубое, словно вырубленное топором, лицо Ульфа.

– Из тебя получился бы хороший поэт, но Харконнен ты отвратительный.

Это должно было прозвучать как унизительное ос-корбление, но в душе Пирс был согласен с такой оценкой. Молодой человек всегда очень любил читать истории времен Старой Империи, времен, проникнутых декадансом и тоской по утраченному величию, времен, предшествовавших эпохе, когда мыслящие машины завоевали множество цивилизованных солнечных систем. Пирс хорошо бы вписался в те времена, став писателем, бардом.

– Я дал тебе возможность править, сын, надеясь, что смогу положиться на тебя. Но я получил ответ, – старший Харконнен сжал огромный мозолистый кулак, – все это путешествие оказалось пустой тратой времени.

Катарина погладила мужа по широкой спине, стараясь успокоить его.

– Ульф, мы пролетаем мимо Каладана. Ты говорил, что, может быть, мы остановимся там, обсудим возможности новых владений… участие в рыбном промысле.

Ульф опустил плечи.

– Хорошо, мы свернем на Каладан и посмотрим. – Он резко вскинул голову. – Но этот бесчестный сын останется здесь, запертый в спасательной каюте. Пусть скажет спасибо, что я не посажу его под арест. Гауптвахта находится, впрочем, недалеко. Он должен усвоить урок и серьезно отнестись к своей ответственности, иначе он никогда не станет настоящим Харконненом.

* * *

Пирс был в прескверном настроении, оказавшись в импровизированной камере с кремовыми стенами и серебристыми инструментальными столиками. Он выглянул в крохотный иллюминатор. Как он ненавидел эти споры с упрямым отцом! Жесткие устаревшие методы правления семьи Харконненов не всегда были наилучшими. Вместо того чтобы ужесточать условия жизни и подвергать людей наказаниям, не лучше ли было бы отнестись к рабочим с уважением?

Рабочие. Он помнил, как отец отреагировал, когда впервые услышал от Пирса это слово.

– В следующий раз ты вздумаешь назвать их наемными кадрами! Они рабы! – гремел старший Харконнен, стоя в кабинете надсмотрщика на каком-то хагальском предприятии. – У них нет и не может быть никаких прав!

– Но они заслуживают этих прав, – ответил Пирс. – Они же человеческие существа, а не машины.

Ульф едва сдержал закипевшую в нем ярость.

– Вероятно, мне следовало бить тебя, как меня бил мой отец, чтобы принудить к раскаянию и внушить чувство ответственности. Это не игрушки. Я отрешаю тебя от власти, мой мальчик. Идем на яхту.

Словно провинившийся ребенок, Пирс сделал то, что ему велели…

Ему очень хотелось противостоять отцу, как подобает мужчине, но каждый раз, когда Пирс пытался это делать, Ульф заставлял сына почувствовать, что тот губит семью, словно лодырь, который только и мечтает о том, чтобы промотать нажитое тяжелым трудом и кровью состояние.

Отец доверил ему управление семейными владениями на Хагале, воспитывая в нем будущего главу Дома Харконненов, главного управляющего его промышленными и финансовыми делами. Это назначение было важной ступенью в карьере Пирса, так как он становился во главе операций с листовыми бриллиантами. Это был шанс и, одновременно, испытание. При этом молчаливо предполагалось, что он будет управлять шахтами так, как ими управляли до него.

Харконнены владели правом добычи всех листовых алмазов на малонаселенном Хагале. Самая крупная шахта занимала целый каньон. Пирс вспомнил первое свое впечатление от солнечных лучей, пляшущих по сверкающим, как стекло, скалам и преломляющихся в призматических кристаллах. Никогда в жизни до этого не приходилось ему видеть такой красоты.

Скалистые склоны гор были покрыты листовыми алмазами, а периметр отмечен слоями сине-зеленого кварца, неправильной формы рамкой окружавшего прекрасную картину. По склонам ползали управляемые людьми машины, похожие на толстых серебристых насекомых. Никакого искусственного интеллекта здесь не применяли, поэтому производство считалось надежным и безопасным. История показала, что самые невинные типы ИИ могут в конце концов обратиться против человека. Теперь целые звездные системы находились под властью дьявольски умных машин, и даже здесь, в этом заброшенном уголке вселенной, рабы потели на добыче алмазов под руководством механических мастеров.

Отыскав оптимальное место на обрывистом склоне скалы, шахтовая машина с помощью присосок фиксировалась на месте и принималась вырубать листовые алмазы, направляя на слой звуковые волны в резонанс с собственной частотой листа в определенной точке разлома. Зажав листы специальными захватами, машина затем спускалась в зону погрузки бриллиантов.

Процесс был достаточно производительным, но иногда звуковые удары ломали вырезанные листы. Правда, когда Пирс начал выплачивать рабам долю от прибыли, число такого рода неприятностей резко уменьшилось; видимо, рабы стали осторожнее, когда у них появился определенный материальный интерес.

Наблюдая за работой на Хагале, Пирс пришел к мысли о том, чтобы дать командам невольников работать без типичных харконненовских ограничений и мелочного надзора. Хотя некоторые рабы с удовольствием приняли эту программу стимулов, несколько проблем все же возникло. Когда надзор ослаб, рабы начали убегать; другие начали отлынивать от работы и лениться, нарушая график добычи. Некоторые просто сидели и ждали, когда им скажут, что надо делать. Вначале производительность труда упала, но Пирс был уверен, что со временем она достигнет прежнего уровня, а потом и превзойдет его.

Однако до того, как его замыслы воплотились в жизнь, на Хагал с неожиданным визитом прибыл отец. Ульфа Харконнена не интересовали творческие замыслы гуманитарных улучшений, если они приводили к сокращению добычи алмазов…

Родители были вынуждены оставить младшего сына Ксавьера на Салузе у одной приятной и старомодной супружеской пары.

– Я содрогаюсь при одной только мысли о том, что вышло бы из мальчика, если бы они его воспитывали. Эмиль и Луцилла Тантор совершенно не умеют быть строгими.

Пирс подслушал, зачем его склонный к манипулированию другими людьми отец оставил сына у Танторов. Поскольку стареющая чета была бездетной, коварный Ульф решил втереться к ним в доверие. Он надеялся, что Танторы со временем оставят свое имение в наследство своему «крестнику» Ксавьеру.

Пирсу была ненавистна манера отца в отношениях с людьми, не важно, были это рабы, аристократы или члены собственной семьи. Это было отвратительно. Но теперь, запертый в спасательной каюте, он ничего не мог с этим поделать.

Программирование делало мыслящие машины непреклонными и целеустремленными, но только жестокость человеческого разума могла породить такую беспощадную ненависть, что ее оказалось довольно для ведения войны на уничтожение в течение целого тысячелетия.

Несмотря на пребывание в очень нежелательном и унизительном рабстве у всемирного компьютерного разума Омниуса, кимеки – гибрид машины и человеческого разума – очень часто проводили время на весьма своеобразной охоте, ристалищем которой были многие звездные системы. Они захватывали в плен представителей дикого вида людей и отправляли их в рабство в Синхронизированный Мир или убивали от скуки и ради развлечения…

Вождь кимеков, генерал, который для пущей важности присвоил себе пышное и претенциозное имя Агамемнон, некогда возглавил группу тиранов, которые уничтожили и без того пошатнувшуюся и загнивавшую Старую Империю. Будучи по сути безжалостными ландскнехтами, тираны перепрограммировали роботов, заложив в них жажду власти и стремление к завоеваниям. Когда его бренное тело начало стареть и разрушаться, Агамемнон перенес сложную хирургическую операцию – его мозг был извлечен из черепной коробки и перенесен в сохраняющую емкость, которую можно было подключать к различным исполнительным механизмам и к механическим телам.

Агамемнон и его соратники тираны намеревались править в течение многих столетий, но искусственно сделанный агрессивным машинный разум перешел им дорогу, воспользовавшись отсутствием у тиранов привычки к упорному труду. Сеть Омниуса захватила власть над остатками Старой Империи, подчинив себе кимеков вместе с и без того втоптанным в грязь человечеством.

В течение столетий Агамемнон и его былые соратники тираны были вынуждены служить компьютерному всемирному разуму, не имея никаких шансов отобрать у него бразды правления. Главным источником удовольствий для кимеков стало выслеживание отбившихся от общей цивилизации людей, сумевших сохранить независимость от господства машин. Правда, сам генерал кимеков находил этот выход для накопившейся ярости и недовольства абсолютно недостаточным.

Емкость с мозгом была сейчас установлена на быстроходном судне, патрулирующем области, которые были, как известно, населены людьми, подданными Лиги. Шесть кимеков сопровождали генерала. Их корабли приблизились к небольшой солнечной системе. Здесь было мало интересного, но они обнаружили одну, пригодную для жизни людей планету, большая часть поверхности которой была покрыта водой.

И вдруг дальнодействующие сенсоры Агамемнона уловили присутствие еще одного корабля. Корабля с людьми.

Агамемнон увеличил разрешение сенсоров и указал на цель своим спутникам. Соединив свои детектирующие способности, кимеки засекли точные координаты корабля, а Агамемнон различил, что судно – небольшая космическая яхта, сложная конфигурация и стильность контуров которой позволяли думать, что пассажирами были важные персоны Лиги, богатые купцы… а может быть, даже щеголеватые надменные аристократы – самая приятная добыча из всех.

– Это как раз то, чего мы ждали, – сказал Агамемнон.

Корабли кимеков скорректировали курс и увеличили скорость. Соединенный с машиной специальными проводящими нервные импульсы стержнями, мозг Агамемнона управлял машиной непосредственно, это был не пилотируемый корабль, а хищная птица, выследившая свою беспомощную жертву и неумолимо сокращавшая расстояние до добычи. Кроме того, на корабле были и ходильные боевые формы, которые кимек использовал для сухопутных сражений.

Первые выстрелы кимеков явились для команды яхты полнейшей неожиданностью. Обреченный пилот едва ли имел в своем распоряжении время для маневрирования и отступления. Он не мог уклониться от неравного и безнадежного для него боя. Кинетические снаряды ударили по корпусу яхты, вывели из строя один из двигателей, но неожиданно мощная броня яхты защитила ее от более серьезного разрушения. Кимеки пролетели мимо человеческого корабля и на этот раз выпустили в него разрывные снаряды. Яхта завертелась на месте. Она осталась невредимой, но системы ориентации были выведены из строя.

– Аккуратнее, ребята, – сказал Агамемнон. – Не стоит портить такой шикарный приз.

На затерянных в пространстве рубежах территории Лиги, вдали от Синхронизированных Миров, одичавшие люди, очевидно, не ожидали встретить агрессивного хищника, вот и капитан этого судна не проявил должной бдительности. Нанести такому поражение – почти стыдно. Охотники Агамемнона были достойны более серьезного вызова, более захватывающей погони…

Пилот яхты привел в порядок поврежденный двигатель, увеличил скорость и направил свое судно к одинокой солнечной системе, стремясь к покрытой водой планете. Пытаясь уйти, человек открыл беспорядочную пальбу разрывными снарядами, которые не причиняли кимекам физического вреда, но нарушали координацию, поражая мозг электростатическими импульсами, нарушая работу электронных сенсоров. Следовавшие за Агамемноном кимеки разразились весьма сочными ругательствами. Удивительно, но человек ответил им не менее смачными и грубыми проклятиями, в которых было столько же, если не больше, яда и силы.

Агамемнон рассмеялся про себя и послал мысленную команду. Так будет больше потехи. Его атакующий корабль рванулся вперед, подобно породистому скакуну, как часть его воображаемого тела.

– В погоню!

Кимеки, радуясь забавной игре, бросились за беспомощным кораблем.

Обреченный пилот выполнил несколько стандартных маневров, чтобы уйти от погони. Агамемнон замедлил полет, пытаясь понять, действительно ли он имеет дело с неопытным пилотом или человек усыпляет их бдительность, готовя какую-то военную хитрость.

Согласно бортовой базе данных, все они сейчас летели к мирной голубой планете – Каладану. Цвет этой планеты напоминал синеву тех человеческих глаз, обладателем которых он когда-то был… Много веков прошло с тех пор, и генерал кимеков уже успел забыть свой первоначальный человеческий облик во всех его подробностях.

Агамемнон передал пилоту ультиматум, но и люди, и кимеки знали правила этой веками медленно кипевшей войны. Космическая яхта открыла огонь – заряды были маломощными, предназначенными, скорее, для уничтожения метеоритов, случайно попавшихся на пути, чем для сражения с напавшим вооруженным противником. Если это корабль аристократа, то на нем должно быть более серьезное вооружение – как наступательное, так и оборонительное. Кимеки, расхохотавшись, сомкнули строй – они поняли, что опасности нет.

Однако как только они приблизились к яхте, отчаянный пилот снова дал залп, вероятно, это были такие же блошиные укусы, как и в первый раз, но Агамемнон уловил небольшую разницу в конфигурации снарядов.

– Осторожно, мне кажется…

Четыре мины ближнего боя, каждая несущая заряд в десять раз более мощный, чем все прежние выстрелы вместе взятые, взорвались в непосредственной близости от кимеков, сотрясая их мощнейшей волной. Два кимека были серьезно повреждены, один – полностью уничтожен.

Агамемнон вышел из себя.

– Отойти назад! Приготовить системы защиты!

Но пилот яхты не сделал больше ни одного выстрела. При том, что один из уцелевших кимеков потерял подвижность и летел с большим трудом, человек мог бы без труда снова выстрелить. Но поскольку пилот этого не сделал, то, значит, у него кончились боеприпасы. Или это еще один трюк?

– Не стоит недооценивать этих червей.

Агамемнон надеялся взять людей с этого корабля в плен, доставить их к Омниусу для анатомирования и анализов, так как Омниус считал «дикий» тип людей генетически не равнозначным рабам, выращиваемым в неволе в течение многих поколений. Но разозленный потерей одного своего зарвавшегося спутника, Агамемнон решил, что игра не стоит свеч.

– Уничтожьте этот корабль, сожгите его дотла, испарите, – передал он пятерым соратникам. Не ожидая, когда приказ будет выполнен, Агамемнон первым открыл огонь.

* * *

Запертый в тесной каюте, Пирс мог только с ужасом наблюдать происходящее и ждать смерти.

Вражеские корабли снова начали стрелять. Стоя в рубке, отец выкрикивал проклятия и ругательства, а мать делала все что могла у панели управления огнем. В глазах их не было страха, только одна отчаянная решимость. Харконнены не привыкли даром отдавать свою жизнь.

В свое время Ульф потребовал, чтобы на яхте установили самое лучшее оружие и защитили ее самой прочной броней. Отец всегда отличался подозрительностью и был всегда готов вступить в бой с любым противником, отразить любую угрозу. Но их одиночная яхта не могла противостоять массированной атаке семи прекрасно вооруженных и агрессивных убийц-кимеков.

Запертый в тесном и сумрачном помещении, Пирс ничем не мог помочь родителям. Он смотрел на атакующие корабли кимеков через иллюминатор, уверенный в том, что родители долго не продержатся. Даже отец, который никогда не склонялся перед поражением, кажется, исчерпал весь запас своих военных хитростей.

Предвкушая скорый конец, кимеки сомкнули строй и окружили яхту плотным кольцом. Пирс услышал и всем телом ощутил удары, сотрясшие корпус яхты. Через окно в двери каюты он видел, как отец и мать, отчаянно жестикулируя, что-то говорят друг другу.

Еще один снаряд, посланный с какого-то из вражеских кораблей, пробил брешь в броневой плите корпуса, повредив двигатель. Яхта накренилась в сторону самой ближней планеты с широкими синими морями и белыми кружевами облаков. Из панели управления в рубке посыпались искры, и смертельно раненный корабль начал стремительно падать.

Ульф Харконнен что-то крикнул жене, потом бросился к каюте, где сидел сын, стараясь сохранить равновесие и не упасть. Катарина окликнула его. Пирс не мог понять, о чем они еще спорят, – корабль был обречен.

Снаряды кимеков сотрясали его мощными тупыми ударами. Ульфа отбросило к стене, а потом швырнуло на палубу. Даже усиленная броневая защита не выдержала. Старший Харконнен смог подняться и дойти до люка, ведущего в спасательную каюту, и Пирс понял, что отец хочет открыть отстреливаемый отсек и перебраться в него вместе с матерью.

Мать что-то крикнула, и по губам Пирс прочитал ее слова:

– Слишком поздно!

Панель управления отсеком вспыхнула индикаторами и дисплеями, автоматы запустили цикл проверки узлов. Пирс ударил в дверь, но она была надежно заперта снаружи. Он не может выйти и помочь родителям.

Пока Ульф в отчаянии пытался справиться с замком люка, Катарина дотянулась до настенной панели в рубке и прикоснулась к нужному сенсору. Ульф, пылая негодованием, в изумлении смотрел на жену, которая помертвевшими губами произнесла свое последнее «прости» старшему сыну.

Спасательная кабина дрогнула и отделилась от гибнущей яхты, устремившись в открытый космос.

Сила ускорения прижала Пирса к стене и повалила на палубу, но он смог встать на колени и доползти до наблюдательного пункта. Шесть разъяренных кимеков продолжали палить по беспомощной яхте из всех своих бортовых пушек. Убийцы сообща накинулись на беззащитную жертву.

Серия мощных взрывов превратила корабль Харконненов в огненный шар, мгновенно испарившийся в вечный вакуум и унесший в бесконечное холодное пространство жизни его родителей.

Спасательный отсек словно пушечное ядро ворвался в атмосферу Каладана, расплескивая искры и стремительно приближаясь к синему безмятежному океану на освещенной стороне планеты.

Пирс изо всех сил старался хоть что-то выжать из грубой и несовершенной аварийной системы управления, чтобы замедлить падение и сманеврировать, но крошечное суденышко не повиновалось; электронные машины словно взбунтовались против человека. При такой скорости у Пирса не было никакой надежды пережить падение.

Молодой Харконнен, мучительно дыша, изо всех сил надавил на кнопки, пытаясь изменить режим работы подруливающего устройства. У него практически не было опыта пилотирования, хотя отец всегда заставлял его учиться; раньше это умение не казалось Пирсу самым важным, но теперь он понимал, что ради собственного спасения он должен без промедления усмирить двигатель.

Оглянувшись, он увидел, что его преследует один из кимеков. Фонтан искр, отлетающих от обшивки, стал ярче и гуще. Снаряды преследователя прочерчивали огненные траектории в атмосфере, не причиняя, однако, спасательной капсуле вреда.

Пирс на бешеной скорости приближался к изолированному массиву суши, покрытому заснеженными горными вершинами, с безостановочно стреляющим кимеком на хвосте. Зазубренные вершины приближавшихся гор были окружены поясом ледников. Один из снарядов попал в гребень высокого хребта, взметнув в воздух лед и камни. Пирс закрыл глаза и отважно врезался в кучу обломков камня и крошево льда, слыша, как кабина со скрежетом спустилась по склону. Он уцелел.

Когда спасательная капсула проехалась по вершине хребта, Пирс услышал грохот сильного взрыва. Оглянувшись, он увидел, что небо за его спиной осветилось ярчайшей оранжевой вспышкой. Кимек потерял управление и на полной скорости врезался в гору, испарившись, как родители Пирса и их яхта…

Но он знал, что остались другие враги, и, вероятно, они были недалеко.

Агамемнон и его кимеки, окружившие обломки разбитой яхты, остановились на неустойчивой орбите и принялись прослеживать траекторию отстреленной от яхты капсулы. Они засекли место ее вхождения в атмосферу, приняли в расчет скорость и направление движения и определили место вероятной аварийной посадки. Генерал не был склонен особенно спешить – в конце концов, что может сделать одинокий путник в этой забытой богом глуши?

Правда, один из кимеков, тот, который был поврежден минами Харконнена, пылал неутоленной местью.

– Генерал Агамемнон, я хочу лично убить этого беглеца.

Рассерженный предводитель ответил не сразу.

– Давай. У тебя право первого выстрела. Но мы не будем долго ждать. – Предводитель задержал остальных на орбите. Он хотел закончить свой анализ происшедшего.

Агамемнон прослушал сигнал бедствия, посланный пилотом яхты незадолго до гибели. Сигнал был зашифрован не слишком сложным кодом, бортовой искусственный интеллект кимека легко расшифровал его. «Говорит лорд Ульф Харконнен, следующий с Хагала. Мы атакованы мыслящими машинами. Шансов уцелеть практически нет».

Удивительная способность предсказывать будущее. Агамемнон решил, что в спасательном отсеке находится один из членов аристократического семейства, а может быть, и сам лорд.

Тысячу лет назад, когда Агамемнон и его девятнадцать соратников свергли власть в Старой Империи, группа отдаленных планет объединилась в Лигу Благородных. Они отстояли свою свободу от посягательств тиранов и смогли защититься от Омниуса и его мыслящих машин. Компьютеры не умели таить злобу и были неспособны мстить, но у кимеков были человеческие мозги и вполне человеческие эмоции.

Если человек на борту спасательной капсулы был членом непокорной Лиги Благородных, то он, Агамемнон, получит особое удовлетворение от допросов, пыток и неминуемой казни этого строптивца.

Однако через несколько минут он получил от кимека последнее сообщение, которое тот успел передать буквально за несколько секунд до того, как врезаться в планету.

– Глупейшая затея. Теперь надо сделать все как следует, – сказал Агамемнон. – Вперед, ребята. Найдите его до того, как он спрячется в этой глуши. Отряжаю на охоту всех четверых. Награда тому, кто первым его подстрелит.

Корабли кимеков устремились к планете, словно раскаленные пули, врезавшиеся в облачную атмосферу. Безоружный беглец в едва управляемом судне не мог продержаться долго.

Капсула внезапно содрогнулась, и зазвучала тревожная сирена. Дисплеи и индикаторы заискрились на панели лихорадочными вспышками. Пирс пытался разобраться, что означает эта сигнализация, стараясь выправить кренящееся суденышко. Он посмотрел в иллюминатор и увидел впереди бурые массы с белыми шапками, покрытые изморозью склоны холмов с участками белеющего снега, темные леса. В последний момент ему удалось слегка приподнять машину, как раз настолько, чтобы…

Спасательная капсула врезалась в высокие хвойные деревья, снесла их и вылетела на открытое пространство тундры, покрытой тонким снежным покровом. От удара капсула взлетела в воздух, несколько раз перевернулась и рухнула на редкий лес.