Текст книги "Путь к Дюне"
Автор книги: Кевин Джей Андерсон
Соавторы: Фрэнк Патрик Герберт,Брайан Герберт
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
Какое-то движение привлекло внимание Пауля. Он всмотрелся в затянутые туманной дымкой кусты и жесткую скудную траву, где в клиновидной полосе лунного света, лившегося на гладкую поверхность песка, происходило какое-то непрестанное движение.
– Кенгуровые мыши! – прошипел он. Прыг-скок, прыг-скок!
В тень и обратно.
Пауль отстегнул лямки и снял ранец. Нагнувшись, он подобрал с земли пригоршню мелких камней.
Джессика наблюдала за ним, ожидая, что он сделает дальше.
Пауль подался вперед. Оставаясь в тени, он крадучись, как грациозная кошка, медленно приблизился к мышам.
Раз!
Пригоршня камней обрушилась на пятно света. Две маленькие твари, извиваясь, лежали на песке. Он мгновенно бросился к ним и свернул зверькам шеи.
Пауль не спеша оглянулся на мать. Серый бурнус его еще развевался от резкого движения.
Охотник, подумала Джессика. Животное. Теперь он должен вернуться в человеческое состояние, и сделать это сам.
– Мы не умрем с голода, – сказал Пауль.
– И в самом деле, не умрем, – согласилась она.
– У них есть кровь, – сказал он. – Это… – Он покачал головой, борясь с отвращением. – Ну, если нам придется… если мы не сможем найти воду.
Она кивнула.
Он посмотрел на мышей, лежавших на его ладонях – по одной на каждой.
– Они были так красивы, – произнес он с сожалением. Джессика улыбнулась. Потрескавшиеся от жажды губы отозвались на это движение болью.
– Они спасут нам жизнь, – сказал он, – если мы не сможем найти другой еды. Я никогда не забуду их.
Она удовлетворенно кивнула – сын вернулся.
– Сейчас мы разведем костер, чтобы приготовить их, – сказал он.
– Ко всему прочему, человек всегда практичен, – сказала она.
– Что?
– Ничего, дорогой. Я помогу тебе собрать хворост для костра. Мы разведем его здесь, за скалой, чтобы его не увидели издалека.
Исключенные сцены и главы из «Мессии Дюны»Орден Бене Гессерит много столетий действовал под маской полумистической школы, хотя на самом деле все это время приводил в жизнь программу селекции людей. Когда ордену показалось, что программа близка к завершению и цель достигнута, он столкнулся с неизбежной проверкой фактами. Проверка этих фактов в отношении пророка Муад'Диба показала, что Бене Гессерит абсолютно не понимал, что он творил.
Можно, конечно, спорить, что они могли проверить только те факты, которые были доступны для исследования, не имея прямого доступа к личности Муад'Диба. Но Сестры Бене Гессерит сами нагромоздили груду препятствий, и здесь их невежество проступило еще более отчетливо, оказавшись невероятно глубоким.
Целью селекционной программы было создание человека, мужчины, которого они условно назвали Квисац Гадерах, что означает «тот, кто может быть во многих местах одновременно». Если выразить эту же мысль проще, то можно сказать, что хотели создать человека с такой силой сознания, которая позволила бы ему понимать и использовать измерения высших порядков.
Наставницы (прокторы) школы имели перед собой пример ментата, то есть образец, с которого следовало начать. Типичный ментат, пройдя соответствующий курс обучения, может решать одновременно множество задач. Он исследует длинные цепи логических рассуждений и увязывает череду изменяющихся обстоятельств, но для стороннего наблюдателя этот процесс представляется таким кратковременным, что кажется практически мгновенным. Правда, многие ментаты утверждают, что внутреннее ощущение процесса вычислений таково, что им кажется, будто на решение задачи уходят тысячелетия. Одной из первых ступеней подготовки ментата как раз и является постижение им этой Хитрости Времени.
Муад'Диб, согласно множеству тестов, выполненных Сестрами Бене Гессерит, был именно тем человеком, какого они искали. Он был урожденным Паулем Атрейдесом, сыном герцога Лето, чью родословную проследили на тысячу лет назад. Мать Пауля, сожительница или наложница Лето, леди Джессика, была биологической дочерью барона Владимира Харконнена и имела генетические маркеры, весьма важные для осуществления программы.
Леди Джессике было приказано зачать дочь от Атрейдеса. Целью было скрестить эту дочь с Фейдом-Раутой Харконненом, племянником барона. Была большая вероятность того, что в результате такого скрещивания они получат Квисац Гадераха или близкого по своим характеристикам мужчину уже в следующем поколении. Но Пауль Атрейдес явился на свет поколением раньше, так как леди Джессика нарушила приказ Бене Гессерит и родила сына.
Только эти два факта насторожили Бене Гессерит, так как теперь в планы ордена властно вторглась непредвиденная переменная. Но были и другие указания на удачу, которые Сестры по сути игнорировали.
1) Пауль Атрейдес – юноша, обладающий способностью предсказывать будущее. Его пророческие видения точны, убедительны и недоступны четырехмерному толкованию.
2) Преподобная Мать Гайус Хелен Мохиам, проктор Бене Гессерит, проверявшая Пауля на его принадлежность роду человеческому, свидетельствовала, что во время проведения тестов он испытывал более сильные мучения, чем другие люди, подвергавшиеся таким же испытаниям. Преподобная Мать не смогла сделать из этого какие-то определенные выводы.
3) Когда семейство Атрейдесов переехало на планету Арракис, фрименское население планеты провозгласило Пауля пророком, «голосом дальнего мира». Сестры Бене Гессерит отчетливо понимали, что жестокие условия жизни на планете Арракис с отсутствием на ней открытых водоемов и недостатком воды, с ее огромными пустынями, с приверженностью населения к простым условиям существования способствуют массовому появлению людей с повышенной восприимчивостью. Реакция фрименов стала еще одним намеком, который Сестры Бене Гессерит решили проигнорировать.
4) Когда Харконнены – с помощью сардаукаров, фанатично настроенных солдат Падишаха-Императора, – снова завоевали Арракис, убив отца Пауля и истребив большую часть его армии, Пауль и его мать исчезли. Но почти сразу же после этого появились сообщения о том, что у фрименов теперь есть новый религиозный вождь, человек по имени Муад'Диб, который был провозглашен пророком. Кроме того, в донесениях со всей определенностью утверждали, что пророка сопровождает новая Преподобная Мать, последовательница ритуала Сайадины, и эта Преподобная Мать «и есть женщина, родившая Его». Фрименские записи, попавшие в руки Сестер Бене Гессерит, позволяли уверенно утверждать, что в легендах о пророке есть такие слова: «Родится он от Колдуньи Бене Гессерит».
(Можно поспорить, что орден Бене Гессерит отправил свою Защитную Миссию на Арракис несколько столетий тому назад, чтобы посеять там соответствующие легенды, на случай если какой-нибудь Сестре ордена придется искать убежища на Арракисе, и что эту легенду о Лизан аль-Гаибе можно отбросить. Но так будет правильно только в том случае, если считать, что они были правы, отбрасывая и все другие подсказки относительно сущности Пауля Муад'Диба.)
5) Когда на Арракисе начались беспорядки и войны, Космическая Гильдия обратилась к ордену Бене Гессерит с предложением. Гильдия намекала на то, что ее навигаторы, потреблявшие пряность Арракиса, необходимую для обладания неограниченным предзнанием, нужным для осуществления межгалактических перелетов, «очень обеспокоены будущим». Это был намек на то, что навигаторы видели связи, соединения, узловые точки бесчисленных тонких решений, за переплетением которых надо было разглядеть верный маршрут. Это было ясным указанием на то, что некоторые силы также претендовали на бытие в измерениях выше четвертого!
(Орден Бене Гессерит отчетливо сознавал, что Гильдия никогда не пойдет на прямой саботаж добычи пряности, так как навигаторы Гильдии, имеющие дело с феноменами высших измерений, зависели от пряности целиком и полностью, ибо малейшая ошибка в определении маршрута могла обернуться непоправимой катастрофой. Известно было, что навигаторы Гильдии не могли контролировать добычу пряности без того, чтобы установить такую связь. Очевидный вывод: какая-то высшая сила контролирует деятельность источника пряности.)
Перед лицом таких фактов приходишь к неизбежному заключению, что поведение ордена Бене Гессерит в этих делах было производным высшего порядка, о котором они совершенно ничего не знали.
Таков итог, сумма, подготовленная агентами ордена в ответ на требования леди Джессики, выдвинутые ею сразу после событий на Арракисе. Беспристрастность этого доклада выводит его ценность за всякие рамки обыденного опыта.
Вот что я говорю тебе: последовательная природа реальной истории не может быть воспроизведена предзнанием. Мы схватываем лишь случайности, вырывая их из цепи событий. Вот почему я отрицаю свою сверхъестественную силу. Вечность находится в вечном же движении. Она огорчает меня и причиняет мне невыносимую боль. Пусть же мои подданные подвергают сомнению мое величие и мой пророческий дар. Но пусть они никогда не подвергают сомнению вечность.
Притчи Дюны.
Бесстрастно изучая гхола, находившегося в аудиенц-зале, Алия вдруг подумала, что он совершенно лишен религиозного чувства. Религиозность неведома этому человеку. То, как безмятежно переносил он творящийся вокруг хаос, наполнило ее печалью.
В распоряжении Алии была память женских предков Дункана по материнской линии, и она советовалась с ними, чтобы найти ключи к этому живому существу, плоть которого была плотью старого друга. Подозрительность нарастала, и Алия поняла, что подпадает под власть предрассудка.
Алия-Джессика всегда думала о Дункане как о человеке, которого стоило уважать за то, каков он сам – не за знаменитых предков и не за происхождение с определенной планеты, а за то, что он представляет собой: храбрец, самостоятельный человек, способный сам постоять за себя. Таковы, в массе своей, были люди, ставшие друзьями Дому Атрейдесов.
Теперь же она отбросила все предвзятые мнения. Это был не Дункан Айдахо. Это был гхола.
Стоя на ступенях алтаря, она обернулась и через голову гхола взглянула на Гильднавигатора и его сопровождающего. Посол, плававший в оранжевых парах меланжи внутри своего бака, казалось, был доволен ситуацией, которая, вообще говоря, совершенно не могла его устраивать.
– Вы правильно меня поняли, посол Эдрик? – резко спросила она. – Не стоит так легко относиться к моим подозрениям. Возможно, мне придется удержать вас в качестве заложника, пока я буду искать и уничтожать ваши фрегаты.
– Позвольте мне напомнить сестре Императора, что я – посол, – сказал член Гильдии. Он развернулся, удобно расположившись в баке, расплывчатая фигура уставилась на Алию заплывшими, почти закрытыми глазами. – Мне нельзя угрожать, избежав серьезных последствий. Любой цивилизованный человек в Империи осудит вас за такие действия.
– Ментат, – сказала Алия, – что означает этот лепет? Но она и сама, произнося эти слова, знала, что имеет в виду посол. Есть предел той силы, которую могут использовать даже самые могущественные люди, не навредив самим себе.
– Вы действительно нуждаетесь в моем ответе? – спросил Дункан.
Она отрицательно покачала головой. Доказательства были здесь, их было множество, и оставалось только удивляться, почему она не видела их до сих пор. В памяти словно рыба на поверхности бушующего водоворота всплыла одна из аксиом Бене Гессерит: «Сосредоточенность на одном ощущении в ущерб другим опасна. Избегай этого». Оракульское предвидение – это ощущение, поняла она. Оно ослепило ее, и она перестала замечать то, что видно невооруженным глазом. Примитивные формы окружали ее, кишели вокруг: в деньгах, в культуре, в общественных отношениях. А мобилизованное население ложилось под правительство.
Разве можно такое допускать?
Каждое злоупотребление власти должно обращаться против нее самой, злоупотребления накапливаются, чтобы взорваться в насильственном перевороте.
Алия взглянула на посла Гильдии и поняла, что смотрит на мученика. Он был готов – помазан на мученичество. Он был жертвой, которую Гильдия приносила на алтарь своей жажды власти.
– Да, это так, – сказала Алия. – В таком случае, властью, данной мне Императором, я объявляю о начале официального расследования и судебного процесса. Пусть в этом деле разберутся судьи Совета Земель. Выбирайте себе защитников, посол Гильдии.
Посол вдруг пришел в необычайное возбуждение. Он отвернулся. Ведьма, подумал он. Она всегда была намного опаснее, чем ее брат.
– Есть одна фрименская пословица, – сказала Алия. – «Не обязательно платить, чтобы добиться справедливости». К этому позвольте добавить, что не обязательно и молиться. Кого вы выбираете своим защитником?
Дункан заметил, что навигатор дал своему сопровождающему едва заметный знак рукой, и бросился в промежуток между группой в зале и Алией. Это было инстинктивное движение, удивившее его самого.
В прыжке Дункан увидел, что из свиты посла что-то швырнули в Алию. Повинуясь молниеносному рефлексу, Дункан подставил руку и ощутил, что какой-то металлический предмет ударил его в покрытую твердыми мозолями ладонь. Что-то лязгнуло, упав на каменный пол. Это что-то запрыгало по плитам, как выброшенная на берег рыба, и он понял: они осмелились бросить охотничий кинжал в сестру Императора! Эта мысль не мешала Дункану действовать. Он стремительно наступил на предмет и отшвырнул его ногой в сторону, пока смертоносное лезвие не впилось в чью-нибудь плоть и не пробуравило путь к жизненно важным органам.
В аудиенц-зале началась свалка.
Фрименская стража, как один человек, набросилась на свиту посла.
Началась потасовка, люди катались по полу, прыгали, наносили удары – оргия ножей, хрипов и вскриков.
Дункан охватил взглядом эту сцену, все еще находясь в прыжке. Он схватил Алию и повлек ее к спасительному проходу за помостом.
Но Алия вывернулась из его мощных объятий. В руке ее сверкнул нож, и в какой-то момент Дункан подумал, что сейчас она вонзит в него лезвие. Но она выдохнула:
– Возьми!
– Вы должны быть в безопасном месте! – крикнул он, стараясь оказаться между Алией и дерущимися.
Странная улыбка искривила ее губы, когда она произнесла:
– Я приказываю тебе отойти в сторону, Дункан Айдахо. Здесь достаточно безопасно. – Она сделала рукой повелительный жест, и он вдруг услышал, что в зале наступила почти Полная тишина. Дункан обернулся.
Окровавленные одежды и мертвые тела валялись на полу. Остались стоять только фрименские стражники. Они тяжело дышали после трудной схватки. Примечательно, что бак с послом остался невредимым среди всеобщей резни. Сам посол лежал в оранжевых облаках меланжевого газа, скрестив руки на груди и устремив взгляд на Алию.
– Теперь вам остается только одно – убить меня, – в его искусственном голосе прозвучало неестественное удовлетворение.
– Вот как? – спросила Алия. Она сделала повелительный жест в сторону гвардейского капитана. – Дайте мне лазерное ружье.
– Нет! – выпалил Дункан. Капитан колебался.
– У этой свиньи может быть защитное поле вокруг бака, – сказал он.
– Миледи, – взмолился Дункан, – если лазерный луч коснется защитного поля, то весь город от взрыва взлетит на воздух.
– И Гильдию обвинят в применении атомного оружия против Дома Атрейдесов, – сказала она. – Кто сможет отличить взаимодействие лазера и поля от атомного взрыва?
– Меня совершенно не волнует, как именно я умру, – сказал посол, – от ножа или ружья – это я предоставляю выбирать вам. Вы можете оскорблять закон так, как вам заблагорассудится. Вы убили моих сопровождающих и помощников. Я знаю, какая судьба теперь ожидает меня.
– Вы готовы? – резко спросила Алия. Гвардейский капитан протянул ей ружье с вороненым стальным стволом.
Она, не глядя, взяла оружие, спустилась с помоста и, обходя трупы, подошла к баку, в котором плавал навигатор Гильдии.
– Есть ли у тебя щит? – спросила она обыденным тоном.
– У меня есть щит, – признался навигатор напряженным тоном, – но он выключен. Я не готов так легко передать Гильдию в ваши руки.
Дункан, последовавший за Алией, положил руку ей на плечо.
– Можно ли верить его словам, миледи?
– А как думаешь ты, Дункан? – Она взглянула на него глазами, подернутыми странной поволокой.
Дункан глубоко вздохнул и включил свои способности ментата, чтобы ответить на вопрос. Не похоже, что этот человек собирается воспользоваться шитом. Это преданный член Гильдии, он скорее умрет, чем станет предателем.
– Это маловероятно, миледи, – ответил Дункан. – Но должно ли убивать его?
– Ты возражаешь? – холодно поинтересовалась Алия. Она оглянулась и посмотрела на следы резни в зале. – Некоторые из моих гвардейцев погибли в спровоцированной им драке.
– Я не хочу участвовать в публичном убийстве, – сказал Дункан.
– Что же ты за человек? – спросила Алия. – Ты готов пожертвовать своей телесной жизнью ради моего спасения, но не соглашаешься с убийством моих врагов.
– Меня лишили зверства, – сказал Дункан. Она коснулась его щеки.
– Но тебе оставили плоть.
– Не убивайте этого человека, миледи, – взмолился Айдахо. – Я знаю, что это неверное действие.
– Здесь распоряжаюсь я, – сказала она. – Это ты признаешь?
– Да!
– Тогда отойди в сторону.
Неохотно, протестуя каждой мышцей, Дункан повиновался.
Алия обернулась к баку, отрегулировала прицел на ближний бой, взяла на «мушку» бак и нажала на спуск.
В прозрачной стенке бака появилось отверстие диаметром около двух сантиметров. Из него вырвалась струя оранжевого газа и устремилась вверх, увлекаемая восходящим потоком.
В зале резко запахло меланжей.
Алия вернула ружье капитану и взглянула на посла Гильдии. Эдрик Штурман, невредимый, продолжал плавать в баке, устремив полные ненависти глаза на Алию.
Она ждала, не произнося ни слова.
Словно подчиняясь какой-то внешней команде, глаза посла уставились на дыру в стенке бака и на струю вытекавшего из нее оранжевого газа.
– Ты чувствуешь запах пряности, Дункан? – спросила Алия.
– Воздух, которым он дышит, должен быть насыщен ею, – ответил Дункан. Он принюхался к газу, вытекающему из отверстия в аудиенц-зал.
– Ты, ведьма! – выкрикнул посол. – Убей меня и давай покончим с этим!
– Убить тебя? – насмешливо поинтересовалась она. – Без суда и следствия? Ты что, принимаешь меня за варвара?
Грудь посла тяжело вздымалась.
– Ты сама не знаешь, что делаешь, – злобно сказал он.
– В самом деле?
– Мне надо было включить защитное поле, – рявкнул Эдрик.
– Тебе и в самом деле стоило так поступить, – сказала Алия. – Так кого ты выбираешь себе в защитники?
– Немедленно заткните отверстие! – приказал Эдрик.
– Заткни его сам.
Посол резким движением прижал перепончатую руку к отверстию в баке и принялся рыться в сумке, пристегнутой к поясу.
Алия извлекла из ножен, висевших у нее на шее, крис. Фрименская стража застыла на месте. Этот нож имел священные свойства, а здесь присутствовали чужеземцы. Алия, казалось, не замечала смятения, охватившего ее гвардейцев. Она коснулась пальцами кончика ножа. Молочно-белое лезвие матово поблескивало. Медленно, обдуманным движением она воткнула острие в ладонь посла через отверстие, проделанное в стенке бака лазерным лучом ружья.
Издав пронзительный вскрик, навигатор отдернул руку и схватился за раненую ладонь.
Алия отвела от отверстия окровавленное лезвие ножа и протянула его Дункану, чтобы тот внимательно посмотрел на клинок.
– Ручаюсь, что это человеческая кровь, – сказала она. Она протянула нож одному из гвардейцев и сказала: – Баннерджи, вытри клинок насухо и отправь кровь в лабораторию. Я хочу, чтобы там сделали ее анализ. Я узнаю, насколько близок мне этот человек и сколько в нем человеческого… и насколько он отличается от меня.
Эдрик Штурман тем временем извлек из сумки кусок ткани и перевязал рану, а другим куском материи заткнул отверстие в баке.
– Насколько я тебе близок? – закричал он, не сводя воспаленного взгляда с Алии. – Настолько, насколько я несу бремя жизни. Но во мне нет темной памяти о дикости – и этим я отличаюсь от тебя!
– Думаю, что у тебя есть и другое бремя, которого лишена я, – сказала Алия. – Что ты думаешь, Хаит? – спросила она, обращаясь к Дункану.
Он ответил вопросом на вопрос:
– Почему вы меня так называете?
– Хаит? – переспросила она. – Но разве тебя зовут не так?
– Да, – неохотно признал Дункан.
– Ты можешь ответить на мой вопрос? – раздраженно проговорила Алия.
– Воздух, которым дышит этот навигатор, насыщен меланжей. Это говорит о нем многое.
– А те капсулы, которые он то и дело бросает в рот, – продолжала допрос Алия, – они не добавляют штрихи к общей картине?
– Я бы сказал, что это просто дополнительные дозы пряности, – согласился Дункан.
– Дозировка, которой навигатор поддерживает свою жизнь, стимулирует его воображение, – сказала Алия. – Как ты это расцениваешь?
Дункан глубоко вздохнул, в его облике появилось типичное для ментата отчуждение. Наконец он снова заговорил:
– Навигатор Гильдии пользуется пряностью, чтобы усилить способность к предзнанию. Без этих способностей он не в состоянии прокладывать безопасные маршруты своих кораблей. Чтобы исполнять свои обязанности, он со временем должен потреблять все больше и больше меланжи…
– Потребность в дозе должна увеличиваться с быстротой, которая регулируется давлением внешней необходимости, – сказала Алия. – То же самое ощущаем и мы – я и мой брат.
– Вы глупцы! – закричал Эдрик.
Алия обернулась и метнула гневный взгляд на навигатора, плавающего в своем баке. Концентрация оранжевого газа явно уменьшилась, и он стал прозрачнее.
– Ты выбрал себе защитника? – спросила она.
– Я выбираю Преподобную Мать, которую вы держите в тюрьме, – огрызнулся Эдрик. – Гайус Хелен Мохиам.
– Очень хорошо, – согласилась Алия и обратилась к капитану: – Возьмите посла под стражу и не спускайте с него глаз до начала суда. Ежедневно докладывать мне о его действиях. Кроме того, возьмите пробу газа из бака на анализ. Замените газ на чистый воздух Арракиса.
– Вы не можете этого сделать! – забеспокоился навигатор. – Не должны, не имеете права!
– Почему нет? – поинтересовалась Алия. – Неужели это убьет вас?
– Вы же знаете, что нет, – прошипел он, приблизив лицо к прозрачной стенке бака.
– Это лишит вас способности к оракульским прозрениям, – сказал Дункан Айдахо.
– Вы бесчеловечны! – воскликнул Эдрик. Он трясся от нервного возбуждения.
– Человечность? – переспросила Алия. – Что это еще за детский лепет про какую-то человечность? Ты проиграл и только поэтому обратился к этому сильному внутреннему чувству, оскорбленному внешним насилием. Ха! Вот что я скажу тебе, игрок: человечность – это шаткий аргумент, соломинка, за которую хватается неудачник. Ты не смог просчитать последствия, игрок.
– Как вы меня назвали? – спросил Эдрик. Дрожь чувствовалась даже в механически преобразованном голосе. Навигатор был потрясен.
– Игроком! – отрезала Алия. – Можете считать это комплиментом.
– Вы шутите, – запротестовал Эдрик.
– Игроки и экологи – единственные люди на свете, которые действительно просчитывают последствия, – сказала Алия. – Мы – оракулы – всегда игроки. Мы всегда на один шаг опережаем политиков и бизнесменов. Это я говорю вам со всей серьезностью.
Навигатор покачал головой, отчего все его тело совершило какое-то рыбье движение.
– Я прошу вас не лишать меня пряности, которой я дышу, – взмолился он.
– Чем вы заплатите мне за такую милость? – спросила Алия.
– Заплачу?
– Правительство моего брата вообще склонно к сделкам. Оно любит торговаться, – сказала Алия.
– Я должен платить? – повторил Эдрик, на этот раз громче.
– Если мы завели об этом речь, – наставительным тоном произнесла Алия, – то торгуются абсолютно все правительства. «Богатство преодолевает все» – как любил говаривать мой отец. – Она искоса взглянула на Дункана. Его металлические глаза были закрыты. Эта расслабленная поза придавала ему на удивление человеческий облик, маскируя субстанцию гхола, из которой он был слеплен.
Словно почувствовав ее взгляд, Дункан поднял веки. Металлические глаза, блеснув, обратились на Алию.
– Правительства всегда, что для них очень удобно, не замечают собственной несправедливости, – сказал он. – Так меня учили. Разве вы не видите, что играете в их игру?
От гнева у Алии порозовели щеки.
– Ты мог бы и не задавать таких вопросов! – вспылила она.
– Когда сила затыкает рот исследованию, – сказал Дункан, – наступает смерть цивилизации.
Алия бросила на него недовольный взгляд, но сумела быстро взять себя в руки. Какая банальность!
Эдрик во все глаза смотрел на гхола. Навигатор изогнулся всем телом, не отрываясь от двоих людей, стоявших возле его бака.
– Хаит, – произнес Эдрик, – ты не откажешься помочь в моей защите?
Алия взвилась как ужаленная.
– Вы слишком многое себе позволяете, посол!
– Неужели? – спросил посол, испытующе глядя на Дункана.
– Да, это верно, – согласился с Алией Дункан. – Я был подарен Дому Атрейдесов – бесплатно отдан, бесплатно принят. Вы не можете больше рассчитывать на мою службу.
– Надо немедленно поставить в известность моего брата, – вкрадчиво произнесла Алия. – Его суждение, в конце концов, перевешивает все остальные.
– Вы слишком легко понимаете закон, – проворчал навигатор. – Его язык прост настолько, что даже самый необразованный гражданин способен его понять.
– Язык закона, – сказала Алия, – означает ровно то, что имеет в виду мой брат.
Жестом дав всем понять, что с этим делом покончено, она отвернулась, приказав гвардейцам оставаться на месте, и направилась к помосту. Дойдя до него, она обернулась.
– Хаит, вы пойдете со мной.
Дункан пожал плечами и отделился от солдат. Он слышал, как за его спиной гвардейцы прицепили шнур к баку навигатора и потащили его прочь из аудиенц-зала. Потом в помещение вошли другие стражники и принялись убирать мертвые тела, чтобы в другом месте забрать их воду.
Солдаты Алии были, в конце концов, настоящими фрименами.
