Текст книги "Путь к Дюне"
Автор книги: Кевин Джей Андерсон
Соавторы: Фрэнк Патрик Герберт,Брайан Герберт
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
Гурни был наилучшим товарищем по играм, самым близким другом детства Пауля.
Гурни положил оружие на тренировочный стол, аккуратно разложил и бросил на него последний взгляд, чтобы убедиться в его полной готовности: станнеры поставлены на предохранитель, острия рапир защищены, кинжалы вложены в ножны, батареи защитных поясов заряжены.
Гурни слышал, что за его спиной мальчик продолжал безостановочно двигаться, и ему вдруг пришло в голову, что Пауль очень медленно заводит с людьми теплые отношения и что очень немногие могут разглядеть хрупкое биение дружбы под холодными светскими манерами юного Пауля. Как старый герцог, подумал Гурни. Всегда помнит о своей классовой принадлежности. И это печально, ибо в мальчике так много забавного, искреннего и непосредственного. Жаль, что он постоянно прессует свои истинные чувства. Гурни обернулся, снял с плеча балисет и принялся настраивать его. Ну вот опять, подумал он, я займусь игрой, когда надо думать о деле.
– Ты ненавидишь Харконненов почти так же сильно, как мой отец, – сказал Пауль.
– Почти так же сильно, – согласился Гурни, и Пауль уловил иронию в тоне, каким были произнесены эти слова. – Граф Раббан Ланкивейлский – двоюродный брат Хар-коннена. Ты слышал легенду об Эрнсо, кузнеце, взятом в плен на Педмиоте и проданном в рабство графу Раббану… вместе со всей своей семьей?
– Да, слышал. Ты не раз пел мне балладу о нем, – ответил Пауль.
Гурни снова заговорил, глядя на стену мимо мальчика:
– Тогда ты вспомнишь, что Эрнсо было приказано украсить рукоятку и клинок лучшего графского меча. И Эрнсо выполнил приказание, но в украшении была зашифрована надпись – проклятие и мольба к небесам покарать злодейский Дом.
– Да, я помню. – Пауль недоуменно кивнул. Та кровавая баллада была у него одной из самых любимых.
– И никто не мог прочитать тайную надпись, – продолжал Гурни, – до тех пор, пока один из придворных лакеев, будучи еще мальчишкой, не разгадал тайну зашифрованного проклятия. Это было предметом веселых шуток для придворной челяди, но потом слух о ней дошел и до Зверя Раббана…
– И Эрнсо подвесили за пальцы ног над гнездом чирака, и он умер мучительной смертью, а его семья была продана в рабство – на разные планеты, – сказал Пауль. – Я помню эту историю, но…
– Я скажу тебе одну вещь, известную в этом Доме очень немногим, – продолжал Гурни. – Вообще меня следует называть Гурни Халлек Эрнсон, так как я – сын Эрнсо.
Пауль смущенно уставился на дрогнувший шрам на подбородке Гурни.
– Меня освободили люди Гавата, когда они едва не захватили барона на Гедипрайм, – сказал Гурни. – Я был тогда еще ребенком, но выказал большие способности в обращении с мечом, поэтому меня и взяли на обучение. Дункан Айдахо нашел способ отдать меня в школу Гиназа. После окончания школы я получил несколько заманчивых предложений, мальчик, но теперь ты понимаешь, почему я вернулся назад, в Дом Атрейдесов, и почему я никогда не покину его.
– Здесь чувствуется стиль Гавата, – сказал Юэх и тронул вислые усы. – Я слышал, что Гават уехал. Прихватив с собой весь пропагандистский корпус и прессу. Интересно, какие сценарии он выбрал для первых публикаций. Харконнены, как вам известно, не пользовались на Арракисе печатными материалами, больше полагаясь на убеждение мечом.
– Мой отец поступает по-другому, – сказал Пауль.
– Действительно, – согласился Юэх. С этими словами он поправил серебряное кольцо, скреплявшее на плече длинные волосы, – эмблему медицинской школы доктора Сука.
– Моя мать говорит, что вы проходили начальную подготовку по программе Бене Гессерит, – сказал Пауль. – Правда ли, что врачи школы Сук учатся у преподавательниц из Бене Гессерит?
– Нет. – Юэх положил руку на колени. – Моя… Ванна состояла в Бене Гессерит. Жена всегда учит мужа, даже если он не слишком глубоко вникает в учение… а если она к тому же член ордена Бене Гессерит… – Он горестно покачал головой.
– Она… умерла? – спросил Пауль.
Юэх судорожно глотнул. Он жалеет меня, но я не нуждаюсь в его жалости!
– Да, – ответил он, подумав: Хотелось бы, чтоб это было правдой. Пусть она будет мертва и в смерти своей свободна от Харконненов. Но я не могу быть уверенным в этом до тех пор, пока лично не встречусь с бароном в нашем тахадди альбурхан, на суде божьем. Тогда я увижу все собственными глазами.
– Прости меня, – сказал Пауль и подумал: Наверное, поэтому он вызывает во мне чувство неловкости. Он – тяжко страдающий от своего неизбывного горя человек. Мне надо быть добрее с ним. Может быть, отец сможет найти для него другую женщину.
– Мне надо уйти через несколько минут, – сказал Юэх. – Но сегодня мы не преуспели в занятиях из-за всей этой суматохи. Мы вернемся к регулярным занятиям уже на Арракисе.
– Да, все как-то смешалось, – согласился Пауль. – Нам приходится скрываться в четырех стенах, потому что наши силы иссякают из-за отправки лучших людей на Арракис. Но отец говорит, что опасность не слишком велика и мы здесь не очень сильно уязвимы, так как многие Великие Дома просто молятся за то, чтобы Харконнены нарушили конвенцию. Тогда они станут добычей для всех, кто захочет помериться с ними силой.
– Тем не менее лучше оставаться дома, – сказал Юэх. – Я слышал, что вчера в саду поймали какого-то соглядатая. Я знаю, что защитный пояс вокруг замка имеет прорехи.
– Но сначала давай займемся Салусой Секундус. Прости, если я скажу очевидное. Я просто хочу удостовериться в том, что ты видишь вещи так же, как их вижу я.
Пауль глубоко вздохнул и подумал: Наконец-то он собирается сказать мне, как именно мы победим.
– Бытует такое популярное мнение, – заговорил герцог, – что наша цивилизация имеет научную основу, что ее фундаментом является конституционная монархия, в которой даже простые люди могут занять высокое положение. В конце концов, разве астрономы не открывают едва ли не каждый день новые планеты?
– Гават говорит, что планеты земного типа встречаются так же редко, как зубы у кур, и что распределение этих планет является исключительной прерогативой Императора, – сказал Пауль. – За исключением тех планет, о которых мы ничего не знаем и которые Космическая Гильдия удерживает за собой.
– Мне нравится, что ты так часто цитируешь Гавата, – похвалил сына герцог. – Это свидетельствует о твоей врожденной осмотрительности. Но я сомневаюсь, что Гильдия удерживает за собой какие-то планеты. Не думаю, что им нравится жить на земле… на открытом воздухе. Я несколько раз путешествовал на кораблях Гильдии – ко двору и в другие места. Членов экипажа не видишь, разве только на экранах. То, что я видел, заставляет думать, что они презирают нас – людей, привязанных к определенным планетам.
– Но почему тогда они вообще контактируют с нами? Почему бы им просто не…
– Потому что они хорошо разбираются в экологии, – ответил герцог, перебивая сына. – Они понимают, что заняли безопасную для себя нишу в общем миропорядке. Гораздо дешевле положиться на нас в поставках сырья и изделий, которые они не хотят или не могут производить сами – например, меланжи. Вся их философия заключается в принципе: не надо раскачивать лодку. Они перевозят нас и наши изделия только ради прибыли. Куда угодно и когда угодно – но только до тех пор, пока это не угрожает лично им. Одинаковые услуги предоставляются всем без исключения и за одинаковую плату.
– Я знаю, но все равно это приводит меня в недоумение, – сказал Пауль. – Я помню того человека из Гильдии, который приезжал сюда, когда мы заключали контракт о перевозке дополнительных партий риса. Он подарил мне картинку с фрегатом и…
– Это не был полноправный член Гильдии, – возразил герцог. – Это был простой агент Гильдии, рожденный и воспитанный, как и все мы, на какой-то планете. Истинного члена Гильдии, насколько я знаю, никогда не видели стоящим на земле.
– Мне представляется странным, что Гильдия не захватывает планеты, – стоял на своем Пауль, – если бы они контролировали все…
– Они выбрали свой путь, – сказал герцог. – И оставим им это. Они знают все, что знает любой ментат, – в управлении планетами заложена большая ответственность, даже если правитель плохо справляется со своими обязанностями. Гильдия много раз показывала всем, что не хочет брать на себя никакой ответственности. Их вполне устраивает то место, какое они занимают во вселенной, и они довольны собой.
– Кто-нибудь пытался конкурировать с ними? – спросил Пауль.
– Много раз, – ответил герцог, – но корабли конкурентов никогда не возвращались и никогда не прибывали в пункт назначения.
– Эти корабли уничтожала Гильдия?
– Вероятно, да. Но, может быть, и нет, но сама Гильдия обеспечивает все перевозки за вполне разумную цену. Цена возрастает только в том случае, если клиент требует дополнительных услуг.
– Нет, они просто уничтожают всех, кто осмеливается конкурировать с ними, – убежденно произнес Пауль.
Герцог нахмурился.
– Что ты станешь делать, если соперничающий с тобой Дом поселится по соседству и начнет отнимать у тебя твою планету – открыто, не придерживаясь никаких правил?
– Но Конвенция…
– Отбрось все конвенции! Что ты будешь делать?
– Я буду всеми силами защищаться.
– Ты уничтожишь соперника. – Герцог побарабанил пальцами по столу, усиливая впечатление от сказанного. – И давай не будем забывать еще об одной вещи, о которой тебе, впрочем, не раз говорили: мы живем в феодальном обществе, и каждая планета очень уязвима для нападения из космоса. Вот истинная причина заключения Великой Конвенции. Планеты уязвимы, а Гильдия перевозит всех и всюду за определенную плату. Если Гильдия за деньги доставит к какой-то планете груз ближних фрегатов, как она доставила наши фрегаты на Арракис, а эти фрегаты разбомбят планету, то Гильдия может – опять-таки за деньги – предоставить информацию о такой бомбардировке. Вот она Великая Конвенция, Совет Земель, наше единственное истинное соглашение – оно объединяет правителей и убивает всякого, кто пытается делать такие вещи.
– А как тогда быть с ренегатами и отступниками? – спросил Пауль. – Если…
– Разве тебе не объясняли раньше эти вещи? – со вздохом спросил герцог. – Когда очередной отступник за деньги покупает молчание Гильдии, должны соблюдаться два непременных условия. Ни один человек не может бежать из вселенной, совершив тяжкое нарушение правил Великой Конвенции. Кроме того, он обязан никогда больше не делать попыток общения с центральными планетами – никаким способом. В противном случае эти правила не соблюдаются. Такова суть соглашения между Гильдией и Советом Земель. Нет односторонних соглашений. Некоторые правила мы разделяем с Гильдией.
– Все это я слышал и раньше, – сказал Пауль, – читал и спрашивал об этом. Но все же мне кажется, что здесь есть что-то неправильное. Есть…
– Обещания человека ничуть не лучше мотивов, которые заставляют его держать слово, – ответил на это герцог. – Не думай о соглашениях, думай о мотивах.
– Вот в этом-то все и дело! – воскликнул Пауль.
– Что не дает вселенной распасться? – спросил герцог. – Почему все мы не стали отступниками? Ответ один: этому мешает торговля. Каждый мир, каждая планета, каждая группа планет обладает чем-то неповторимым и уникальным. Например, даже на Каладане есть такая вещь – это каладанский рис пунди. Есть люди, которые хотят его купить, но не могут взять в каком-то другом месте. Наш рис – превосходная пища для маленьких детей и стариков, он смягчает пищеварение и хорошо усваивается, как ты и сам знаешь.
– Торговля? – переспросил Пауль. – Но мне кажется, что этого недостаточно.
– Этого недостаточно для искателей приключений и бунтарей, – ответил герцог. – Но для большинства людей торговли вполне достаточно. Мы ведь тоже не хотим раскачивать лодку. И именно поэтому мы приняли Арракис под управление. Это не только уникальная планета, но она также и бесценна, причем ни Харконнены, ни Император не знают насколько.
Вот опять, подумал Пауль, этот намек на какое-то наше преимущество.
– Но о чем же они не подозревают? – спросил мальчик. – Ты и Гават все время намекаете на…
– Пауль… – Герцог заколебался, уставив на сына тяжелый взгляд. – Это самая важная вещь, которую я… но нет, настало время и тебе принять на свои плечи долю ответственности.
Пауль кивнул.
– Так вы говорите, что я никогда не видел смерть? – спросил Питер. – Вы сильно ошибаетесь. Однажды я видел, как умирала женщина. Она упала с балкона третьего этажа нашего дома во двор, где я играл. Мне было тогда пять лет, но я до сих пор помню свое впечатление: мне показалось, что упал странный зеленый мешок. Видите ли, она была одета в зеленое платье.
Барон, заметив, как изменилось настроение Питера, сказал:
– Многие женщины носят зеленое, Питер. И многие женщины каждый день умирают.
– Та женщина была моей матерью, – сказал Питер. – О, в тот момент этот факт имел для меня не слишком большое значение, так как она была всего лишь одной из многочисленных наложниц, живших во дворце. Только позже, став взрослым, способным к размышлениям, я вывел для себя значимость события.
– Ах так? – спросил барон. – И в чем же заключается эта значимость?
– Человек, который находится в падении, уже мертв, – ответил Питер. – Процесс падения и смерть – это уже свершившийся факт. Истинно важным является момент опрокидывания, самого начала падения – в этот момент человека можно подтолкнуть или, наоборот, спасти. В этот момент можно управлять судьбой.
Барон поморщился и подумал: Этот глупец вздумал угрожать мне? Не хочет ли он сказать, что способен противиться мне в делах, касающихся герцога?
– Так что можно в этой связи сказать о герцоге Лето? – спросил барон. – Можно ли изменить его судьбу?
– И вы об этом спрашиваете, барон! – ответил Питер. – Герцог… ах да, конечно, герцог – но он уже падает. Герцог уже неважен и не может никого интересовать.
Подсчет абзацев на страницах позволяет думать, что эта глава была исключена при просмотре вариантов для печати в журнале «Аналог» по требованию Кэмпбелла, и впоследствии не вошла в окончательный вариант «Дюны».
[Закрыть]
Трудно понять, каким образом такое нагромождение ошибок, какое являет собой книга Уингейта «Ментат, Гильдия и Щит», могло пользоваться таким всеобщим признанием. Щит описан как простейшее приспособление (если вам удалось разгадать его секрет), которым очень легко пользоваться и которое позволяет праведникам легко отражать все нападения злодеев. Гильдия описана как группа бестелесных ангелов, которые с нетерпением ждут в космосе того дня, когда можно будет установить вселенскую Утопию. Что же касается ментата… Ментат Уингейта – это голем, лишенный всякого искупительного тепла. Если верить Уингейту, то вы просто закладываете в ментата информацию, как в машину, сделанную из человеческой плоти, а она выплевывает вам ответ, не замутненный никакими человеческими чувствами.
Принцесса Ирулан Человечность Муад'Диба
Фрегат Атрейдеса находился в чреве корабля Гильдии, прикрепленный к специальным кронштейнам грузового трюма. Вокруг можно было видеть и другие такие же фрегаты – на некоторых виднелись аристократические гербы, для узнавания которых Паулю надо было, пожалуй, прийти в состояние транса – такими далекими и мелкими они казались с огромного расстояния. Помимо этого, между фрегатами теснились грузовые лихтеры, сигнальные спутники, мусорные контейнеры, яхты и грузовые планеры… и множество других судов, назначение которых было Паулю неизвестно.
На большом экране он наблюдал, как его фрегат грузят в чудовищную шаровидную утробу корабля Гильдии. Первый взгляд на это гигантское вместилище поразило Пауля осознанием того факта, что передвижение людей и грузов Атрейдеса могло быть лишь малой частью задачи, поставленной перед кораблем Гильдии.
Каладан для него был лишь мелким полустанком на великом пути!
Корабль Гильдии подключился к коммуникационным системам фрегата, и экран над плавающим креслом Пауля погас. На нем лишь периодически вспыхивали странные пятна, пока голос служащего Гильдии передавал инструкции:
– Группа Атрейдеса, не пытайтесь выходить из своих судов… Сообщение с кораблями вашей группы осуществляется через системы нашего корабля согласно секретным правилам Гильдии… В случае каких-либо предусмотренных соглашением происшествий на борту вашего корабля активируйте «красный контур», которым мы вас обеспечили… В пути вы, возможно, будете испытывать странные ощущения на коже и в теле. Мы просим не волноваться по этому поводу тех, кто впервые совершает путешествие на корабле Гильдии. Эти ощущения естественны и безопасны – они возникают в момент начала движения… Думаем, что группа Атрейдеса не разочаруется в том, что прибегла к услугам нашего космического корабля. На месте назначения вы будете ориентировочно через полтора субъективных дня…
Пауль печально подумал о надеждах отца выспаться и отдохнуть за время путешествия.
Голос, раздававшийся в динамиках, заинтересовал Пауля. Он уловил контролируемые модуляции – одновременно успокоительные и убеждающие. Это была запись, но мастерски исполненная. Тем не менее, за голосом не было ни лица, ни тела члена Космической Гильдии. За исключением странных вспышек на экране ничего не было видно все время, пока в динамиках звучал инструктирующий голос. Пауль слышал много рассказов о космической адаптации, о том, что у членов Гильдии отрастают неестественно длинные конечности с цепкими пальцами на ногах, что у них на теле выпадают все волосы, что у них отрастают дополнительные конечности, что они…
Мысленно Пауль рассмеялся. Может быть, когда-нибудь я узнаю точные факты по этому поводу, подумал он.
В каюту через дверь, расположенную под экраном, вошел один из людей Гурни по имени Томо. Это был приземистый, коренастый мужчина с бочкообразной грудью, мощными руками и круглым бесстрастным лицом. Он поклонился Паулю.
– С изъявлениями почтения от господина Халлека, милорд. Он просил передать вам, что вы можете перейти в каюту управления, как только минует опасность и мы окажемся в пути. Это распоряжение герцога, милорд.
– Благодарю тебя, Томо, – сказал Пауль. – Передай мои извинения и сожаления господину Халлеку. Моя мать просила меня дождаться здесь ее возвращения.
Мужчина поклонился.
– Слушаюсь, милорд.
Он вышел и плотно закрыл за собой дверь.
Пауль взглянул на мигание сигнальных устройств в углу каюты, где располагались камеры слежения, передававшие изображение каюты в рубку управления. Мальчик улыбнулся. Гурни послал человека, чтобы по-человечески подбодрить Пауля. Он расслабился и поудобнее устроился в кресле, повинуясь силе искусственного тяготения.
Еще полтора дня, и мы на Арракисе, подумал он.
Он откинулся на спинку, и кресло тотчас приняло форму его тела. Надо было повторить урок, глубокий урок, преподанный матерью, – повторить со всеми особыми ментатскими обертонами. Решение продолжить тренировку не было трудным. Складывалось такое впечатление, что какая-то сила внутри него сама без участия Пауля принимает решения. Он погрузился в требуемое для повторения состояние, чувствуя, как преподанный материал связывается с данными мозга.
Процесс запускался тремя глубокими вдохами. Сознание впало в парящее состояние… произошла фокусировка сознания… расширилась аорта… отключены механизмы рассеяния сознания… возможность фокусировать сознание по собственному усмотрению… обогащенная кровь устремилась в перегруженные участки головного мозга… пищу, безопасность или свободу не добывают инстинктом, но есть человекоподобные, стремящиеся стать животными… Харконнен зверь… Животное сознание не выходит за рамки данного момента и не понимает суть идеи о том, что его жертвы могут вымереть… животное уничтожает, но ничего не производит… Удовольствия животного не поднимаются выше уровня ощущений и никогда не становятся актами восприятия… истинному человеку необходима рамка отсчета, фоновая решетка, с помощью которой он воспринимает вселенную… цельность тела поддерживается током крови и нервными импульсами, направленными на глубоко осознанное удовлетворение клеточных потребностей… человеку необходим универсальный опыт, имеющий логический смысл, но логика соблазняет бодрствующее сознание… все вещи, клетки, существа непостоянны и текучи… и всякий стремится сохранить внутреннее постоянство функций…
Прочитанная лекция поворачивалась в сознании Пауля разными гранями, и, наконец в ее сердцевине выкристаллизовалась основополагающая, единственная, главная концепция – главное и единственное понимание.
Человеческое существо может оценивать внешние обстоятельства и ограниченность собственных сил с помощью ментального программирования, не рискуя плотью до тех пор, пока не будет выработан оптимальный способ действий. Человеческое существо может проделать это, сжав ускользающее время до такой степени, что весь процесс будет казаться мгновенным.
