Текст книги "Путь к Дюне"
Автор книги: Кевин Джей Андерсон
Соавторы: Фрэнк Патрик Герберт,Брайан Герберт
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
– Мы приступили к исследованию вопроса об этом состоянии глаз, – сказал Гават. – Это состояние нельзя назвать вовсе незнакомым для Арракиса. Вы же помните изображения того типа, служащего Харконнену, – Питера Фриза.
– Ментата, – уточнил Лето.
– Можно присвоить ему и другой титул, – возразил Гават, пожав плечами. – Противоречие с другими мнениями заключается в том, что это состояние вызывается особой радиацией арракинскогосолнца. Главный аргумент в пользу такой точки зрения заключается в том, что излучение солнца Тресси вызывает желтое окрашивание глаз у пятого поколения живущих там людей.
– Питер Фриз – уроженец Арракина? – спросил Лето.
– Согласно самым лучшим нашим источникам – нет. – Гават отвернулся и принялся мерить шагами кабинет, ссутулив старческие плечи. Лицо казалось еще более изможденным и постаревшим от сосредоточенного размышления. – У одного из предпринимателей, которых мы выкурили отсюда, была любительская лаборатория. Там он разводил кенгуровых крыс в герметичных клетках, в которых имитировались различные экосистемы. Из записей в лабораторных журналах явствует, что крысы родились именно в этих замкнутых экологических системах, не принадлежат к арракинской породе, никогда не покидали систему и получали в качестве корма только пряность. Клетки не освещались арракинским солнцем, но у всех крыс были синие склеры. Отметим, что они получали исключительно одну только пряность.
– Но ведь другие специалисты тоже утверждали, что все дело в пряности, – сказал Лето.
– Но другие специалисты не представили протоколов последовательных опытов, в ходе которых из рациона животных исключали пряность, но они предпочитали погибнуть, нежели перейти на другие виды корма. – Он остановился и посмотрел на герцога. – Животные погибали от симптомов наркотической абстиненции. Герцог нервно облизнул губы.
– Это кажется невозможным. Я лично об этом никогда не слышал. Многие люди потребляют меланжу. Она является частью и нашей диеты, Туфир. Разумеется, мне приходилось и раньше слышать о симптомах отмены. Я сам обходился без пряности в течение… – Он покачал головой. – Ну, я… Черт побери, Туфир! Я знаю, что могу потреблять это зелье, но и бросить его самостоятельно.
– Можете ли, сир? – вкрадчиво осведомился Гават. – Но я…
– Пробовал ли кто-нибудь, кто в состоянии позволить себе регулярное потребление меланжи, испытать на себе синдром отмены? – спросил Гават. – Я не говорю о случайных потребителях, представителях среднего класса. Я говорю о сливках общества, об элите, которые могут позволить себе регулярное потребление и действительно поглощают большие количества пряности из-за ее гериатрических свойств. Я говорю о тех, кто принимает ее ежедневно в больших дозах, как приятное во всех отношениях лекарство.
– Но это было бы чудовищно, – сказал Лето.
– Это был бы не первый случай, когда медленнодействующий яд продавали бы под маской панацеи, дарующей якобы всеобщее благо, – сказал Гават. – Вспомните, сир, историю потребления сатуриала, семуты, вериты, табака…
– Но есть и еще кое-что, – сказала она. – Туэк заслал агентов и сюда. Эти гвардейцы, стоящие за окнами, теперь его люди. Я просто чувствую, каким насилием пропитано это место.
– Вы уверены, что это действительно агенты?
– Не забывайте, Веллингтон, что я часто выступаю в роли секретаря герцога. Я многое знаю о его делах. – Она продолжила сквозь зубы: – Иногда я задаю себе вопрос: насколько большую роль сыграла моя принадлежность к Бене Гессерит в том, что он выбрал именно меня.
– Что вы имеете в виду?
– Секретарь, с которым тебя связывают узы любви, самый безопасный, не так ли?
– Стоит ли об этом думать, Джессика? – Она задумчиво качнула головой.
– Возможно, нет. – Она смотрела на расстилавшийся за окном ландшафт. – Но я все же чувствую опасность, и эта опасность исходит не от населения. В конце концов, люди скоро будут радостно ликовать по случаю освобождения от гнета Харконненов… во всяком случае, радоваться будет подавляющее большинство. Но Харконнены оставили тех, кто…
– Продолжайте же, продолжайте!
Она посмотрела в лицо Юэху, потом отвела взгляд.
– Я знаю, что ненависть герцога к Харконненам основана не на пустых домыслах. Старая вражда до сих пор не утихает. Харконнены не удовольствуются одним только прочным положением при дворе. Это новое герцогство – отнюдь не подачка, которую нам кинули, чтобы положить конец междоусобной вражде. – Она кивнула, подтверждая свои слова. – У меня было время подумать над этим. Они не успокоятся, пока не уничтожат герцога и его род.
– Это слишком богатая подачка, Джессика.
– И в ней спрятан яд. Подарок поднесен так, что мы были вынуждены его принять. Барон не может забыть, что Лето – кузен самого Императора, а он сам происходит из довольно захудалого рода. Он никогда не забудет, что прапрапрадед моего герцога добился изгнания Харконнена за трусость, проявленную при Коррине.
– Вы становитесь болезненно подозрительной, Джессика. Вы слишком много думали во время путешествия. Вам надо заняться вещами, которые больше соответствуют вашим склонностям и интересам.
– Вы изо всех сил хотите уберечь меня, старый друг, – сказала она, – но я не могу отвлечься от того, что постоянно маячит у меня перед глазами. – Она слабо улыбнулась. – Расскажите мне о торговле пряностью. Она действительно настолько прибыльна, как об этом говорят?
– Меланжа – самая дорогая пряность из всех, какие когда-либо были известны людям. Сейчас на свободном рынке десять граммов пряности стоят шестьсот двадцать тысяч кредитов.
Она отвернулась, подошла к пустой книжной полке и погладила ее блестящую поверхность.
– Действительно ли она продлевает жизнь? – Он кивнул.
– Она и в самом деле обладает некоторыми гериатрическими свойствами, так как значительно улучшает и изменяет пищеварение. Белковый баланс смещается таким образом, что человек начинает извлекать больше энергии из того, что съедает.
– Мне показалось, что меланжа имеет аромат и вкус корицы – во всяком случае, я это почувствовала, когда впервые попробовала пряность, – сказала Джессика.
– Иногда ее смешивают с кассией или корицей, – сказал доктор Юэх, – но и она сама содержит некоторые коричные альдегиды, а также евгенол. Вот почему многие говорят, что пряность пахнет корицей.
– Но она никогда не бывает одинаковой по вкусу, – запротестовала Джессика. – Я так и не нашла удовлетворительного объяснения такому факту.
– Вы знаете, что есть только четыре основных вкуса?
– Конечно – кислый, горький, соленый и сладкий. Он склонил к ней голову.
– Характерная особенность меланжи состоит в том, что в ней могут беспрепятственно соединяться два несовместимых вкуса, но при этом общий вкус пряности остается вполне приемлемым. Некоторые называют это заученным ароматом.
– То есть организм, поняв, что какая-то вещь полезна для него, начинает интерпретировать ее вкус и аромат как приятные, – сказала она. – Вы это имеете в виду?
– Да, и, кроме того, пряность вызывает легкую эйфорию.
– Как оно вообще растет? Это растение?
– Ну… Харконнены держали биологические свойства меланжи под большим секретом, но кое-какие сведения все-таки просочились. Очевидно, это растение из царства грибов, которое интенсивно растет при определенных условиях.
– Что же это за условия?
– Мы не знаем. Попытки выращивать меланжу в искусственных условиях по непонятной причине не увенчались успехом. Кроме того, из-за песчаных червей, – Джессика вздрогнула, – пряность невозможно изучать на месте, в пустыне.
– Значит, это гриб.
– Не совсем. Мы полагаем, что пряность обладает некоторыми свойствами гриба, но в идентификации есть и определенные сложности. Например, в меланже содержится вещество, представляющее собой разветвленную фенольную цепь. Как может такое вещество образоваться в грибе? Содержится в меланже и цимен. Меланжа – это головокружительная химико-ботаническая загадка. Мы мало что можем пока о ней сказать.
– Вот видите, как мне приходится по крупицам выпытывать технические сведения? – сказала Джессика. – Видимо, герцог считает, что я могу исполнять только секретарские обязанности. Наверное, он не понимает, что для остального я тоже достаточно умна.
– А он знает, что вы умны?
– Мама, как понимать, что ты – из Бене Гессерит?
Он унаследовал мою проницательность, подумала она и сказала:
– Так называется школа, в которой меня учили.
– Это мне известно, мама. Но есть у этого слова и другое значение, иной смысл. Когда мой отец, герцог, обеспокоен тем, что ты делаешь, он произносит «Бене Гессерит», как ругательство.
Она не смогла сдержать улыбки и скривила губы.
– А что в моем поведении беспокоит твоего отца герцога?
– Я слышал, что, когда ты возражала ему, он называл тебя «ведьмой Бене Гессерит».
Мысленно она была готова расхохотаться. Лицо Пауля оставалось безнадежно хмурым.
– Мама, ты научишь меня тем тайным вещам, которые тебе известны?
Мысленно Джессика вознесла молитву Сестре Нартхе и произнесла клятву преемственности. Я проявила беспечность и родила сына вместо дочери, подумала она. Нет! Это не было беспечностью. Я знала, как герцог хочет иметь сына. Но этот сын – все же дитя ведьмы Бене Гессерит.
– Я научу тебя некоторым вещам, которые знаю, – пообещала она.
Он был явно разочарован ответом и не смог этого скрыть.
– Теперь я знаю, что иногда чувствует мой отец герцог по отношению к тебе, – сказал он.
Лицо Джессики осталось бесстрастным, но он почувствовал снисходительность в ее тоне.
– Я спрашиваю об этом не ради развлечения, – сказал он.
Внезапно она явственно увидела, как рухнул занавес, отделявший ее от прозрения будущего. Если он выживет, то станет великим правителем, подумала она. Он сообразителен, быстр, обладает проницательным умом, но сверх того он обладает еще и чувством собственного достоинства.
Она заговорила официальным языком.
– Прошу извинить меня, если я чем-то обидела вас, сын мой, – произнесла она. – Я прошу уважать мое право на тайны.
– Это право у тебя есть и без особого разрешения, – сказал Пауль. Едва заметная улыбка тронула его губы. – Я же прошу, чтобы у тебя было право на снисхождение.
Она потрепала его по волосам. Глаза блеснули от подступивших слез.
– Ты пришел сюда, чтобы охранять меня, мой дорогой?
– Конечно. Мой отец герцог приказал мне охранять тебя в его отсутствие. Я сделал бы это в любом случае, но, кроме того, все должны подчиняться повелениям герцога.
– Ты абсолютно прав, – сказала Джессика, потом добавила: – Как мы узнаем, что можем без опаски выйти отсюда?
– Я сказал доктору Юэху, что найду тебя и запру дверь. Она останется запертой до тех пор, пока он не постучится нашим условным стуком. – Пауль повернулся и постучал пальцами по стене: три коротких удара, пауза, два удара, а потом еще три.
– Это ты хорошо придумал. – Она отвернулась и стиснула пальцы с такой силой, что у нее заболели суставы. Смертельная ловушка… смертельная угроза для герцога и ее сына, а саму ее разыскивают как плату для изменника. Какого изменника? А кто был самым доверенным помощником?
– Если в этой комнате мы в безопасности, то успокойся, мама, – сказал Пауль.
Она кивнула и повернулась к нему лицом, изображая радостную и беспечную улыбку.
– И чем же вы занимались с доктором Юэхом?
– Мы просмотрели фильмы о нашей планете. Ты знаешь, что в глубинах пустыни живут гигантские черви?
– Да, я читала об этих червях.
– Они убили много местных жителей – тех, которые называют себя охотниками за пряностью. Эти черви проглатывали целые заводы, где добывали пряность.
– Представляю себе, насколько ужасны эти песчаные черви.
– Потом еще здесь дуют ветры со скоростью шестьсот – семьсот километров в час!
– Неужели бывают такие сильные ветры?
– Да, и такой ветер несет песок, который пробивает железо и вообще все на свете. А иногда он бывает таким горячим, что плавит пластик. Это из-за трения песка.
Она прикусила губу и подумала: Какая отвратительная планета!
– В книге сказано, что это самая сухая из терра… терраформированных планет, – выговорил Пауль.
– Именно поэтому нам приходится так экономно расходовать воду, – сказала она.
– О, доктор Юэх сказал, что в этом доме полно воды. В подвале стоит огромный бак.
– Но все равно с водой надо обращаться очень бережно. Здесь это настоящая драгоценность. Люди даже платят налоги водой.
Пауль воодушевился.
– Доктор Юэх говорит, что на Арракисе есть пословица: внешний лоск является из города, а мудрость из пустыни.
Она же думала о другом: Лето, где ты? Тебе угрожает большая опасность. Да ты и сам об этом знаешь. Внезапно ее охватила паника. Что если леди Фенринг ошиблась и эта комната не так уж безопасна и надежна. Но Джессика тут же одернула себя – нет, женщины Бене Гессерит не делают таких промахов.
– Мне бы очень хотелось отправиться за пряностью вместе с моим отцом герцогом, – сказал вдруг Пауль.
– Он пошлет за пряностью своих людей, – возразила Джессика. – Сам он не пойдет.
– Ни одного раза?
– Возможно. Но пустыня с пряностью – очень опасное место для мальчика.
– Мне уже почти двенадцать лет.
– Я знаю, мой дорогой, но даже мужчинам надо много лет тренироваться, чтобы уверенно ходить в пески за пряностью.
– Я тоже могу этому научиться.
– Научишься, когда вырастешь.
– Я буду учиться. Ты скажешь доктору Юэху, чтобы он дал мне все книги об этой планете? Мне нужны книги и о тех временах, когда люди еще не нашли пряность.
– Мы дадим тебе все, что сможем найти, – сказала она.
– До того как доктор Юэх показал мне фильмы, я думал, что пряность была всегда, – сказал он.
Невзирая на все свои страхи, она не смогла сдержать улыбки.
– Она появилась не более ста лет назад.
Потом ей подумалось: Но это почти вечность, когда тебе всего двенадцать. Она вспомнила, что в ранней юности было такое время, когда восторг и воодушевление вмещали в одно слово и планету, и вселенную.
Пауль продолжал свою лекцию:
– До того как нашли пряность, Арракис был просто таким местом, где изучали растения, которые живут там, где и в самом деле по-настоящему сухо.
– На ботанической испытательной станции его императорского величества, – сказала Джессика. Потом она подумала о другом: Где доктор Юэх? Не убили ли уже гвардейцы того шпиона? И с какими еще опасностями нам придется столкнуться, когда мы покинем эту комнату?
Пауль потер подбородок.
Как он похож на Лето, когда серьезен, подумала она. Внезапно она поняла, что Пауль своими разговорами старается отвлечь ее от тревог и мрачных мыслей.
– Его величество повелел доставить туда множество живых существ, – продолжал Пауль. – Доставили туда и растения. Там растут мутанты дикой гречихи, которую здесь едят.
– Eriogonum deserticole, – сказала Джессика. – Так ботаники называют дикую гречиху.
Он внимательно всмотрелся в ее лицо.
– Ты все знаешь об Арракисе, да?
Она нежно посмотрела на сына. Ей хотелось плакать от любви, когда она видела, как он изо всех сил старается отвлечь ее.
– Да, я кое-что знаю о нашем новом доме. Растения и животных привезли сюда, чтобы они приспособились к этому климату и могли потом приносить пользу живущим здесь людям. Большая часть этих видов имеет земное происхождение. Растения, приспособленные к жизни в засушливом климате, называются ксерофитами. Я смотрела целый фильм о таких ксерофитах, и скажу доктору Юэху, чтобы он завтра тебе его показал.
Но он не слушал, продолжая внимательно смотреть ей в глаза.
– Не тревожься, мама. Гвардейцы устранят опасность. Скоро они придут за нами. А пока их нет, я буду охранять тебя.
Она положила руку ему на плечо и повернулась к прикрытому фильтром окну, обращенному на юго-запад. Было видно, как солнце Арракиса клонится к закату.
Пауль положил ладонь на руку матери, обнимавшую его за плечо.
Бегство от Харконненов: на базе в пустыне вместе с Дунканом и Лиет-Винесом
(Первое убежише Пауля и Джессики после падения Арракина)
– Нашим первым действием будет восстановление атомного потенциала нашей семьи, – сказал Пауль. – Он…
– Что стало с… телом твоего отца, с его водой? Пауль уловил скрытый смысл вопроса и ответил:
– Мой отец умер с честью.
– Ты знаешь это, не зная даже обстоятельств его смерти?
– Да, я знаю это.
– Думаю, что это так, но, однако, его вода все еще у Харконненов.
– Харконнены упустили его воду, – сказал Пауль. – Они не знают обычаев Арракиса. Вода моего отца соединится с воздухом и почвой Арракиса, станет его частью, так же как и я стану частью Арракиса.
– Фримены не пойдут за человеком, который не взял воду своего отца.
– Я понимаю, – произнес Пауль.
– Вы сами спрашивали моего совета, сир.
– Ты можешь подсказать, каким способом я могу добыть… воду моего отца?
– Сейчас формируются силы, готовые спасти наши тела из Арракина. Этих людей можно попросить о спасении воды вашего отца, о спасении его тела. Если им это удастся, то символическое сражение с предводителем этой группы – при том, что вы одержите победу – восстановит должное положение вещей.
– Но это не самый лучший способ, – возразил Пауль.
– Да, лучше будет, если вы сделаете это сами.
– Запасы нашего атомного оружия находятся в Арракине, – сказал Пауль. – Они хранятся глубоко под землей, под фундаментом нашей резиденции. Они зарыты под силовой станцией дома, под которую и замаскированы.
Он, не колеблясь, рассказывает этому человеку все, подумала Джессика. Он убежден в верности этого человека. Какой Император мог бы получиться из моего сына! Она отогнала от себя эту мысль, предостерегая себя: Я не имею права заражаться его идеями и планами.
– На Арракисе, – сказал Кинес, – вода намного важнее.
– В Империи атомное оружие тоже важно, – отозвался Пауль. – Без него теряешь позицию скрытой силы на любых переговорах.
– Это самоубийственная угроза, – с горечью в голосе произнес Кинес. Я сокрушу вашу планету!
– Без атомного оружия ни один Дом не может называться Великим, – наставительно сказал Пауль. – Ну, скажите… – с этими словами он указал на рукоятку криса, почти скрытого в складках одежды Кинеса, – можно ли назвать фрименом фримена без кинжала?
Улыбка тронула губы Кинеса. В черной бороде блеснули белые зубы.
Джессика переступила порог и вошла в лабораторию. В помещении не было ни одного окна.
Вслед за матерью вошел Пауль, оглянувшись на орникоптер, который его мать конфисковала, чтобы доставить их сюда. Как безапелляционно разговаривала она с гвардейцами герцога! Он знал, что она воспользовалась Голосом. Он и сам уже начинал мыслить категориями Бене Гессерит.
Джессика внимательно осмотрела длинную комнату, в которой они оказались. Это было гражданское помещение с множеством углов и открытых пространств. В лаборатории было около дюжины сотрудников, одетых в зеленые спецовки. Большинство было занято работой. Люди сидели за длинным лабораторным столом, поставленным вдоль одной из стен, рассматривали содержимое пробирок, что-то делали с непонятными инструментами. В помещении пахло озоном и слышались приглушенные голоса. Было ясно, что здесь идет напряженная работа. Покашливали машины, со свистом крутились приводные ремни. У дальней стены стояли клетки с какими-то мелкими животными.
– Доктор Кинес? – спросила она.
Один из сидевших за столом людей обернулся. Это был худой мужчина. Такой же, как почти все высушенные стручки, каких мы встречаем на этой планете, подумала она.
– Доктор Кинес – это я, – сказал мужчина. Он выговаривал слова с поразительной отчетливостью и выглядел собранным и очень педантичным, соответствующим своей речи. Джессика немедленно определила его как человека, слова которого могут быть остры и точны, как лезвие бритвы, не допуская скрытого смысла и превратных толкований.
Хорошо, подумала она. Такие люди, как правило, честны.
– Я – леди Джессика, а это… – она указала на Пауля, – мой сын, наследник герцога.
Доктор Кинес стиснул зубы, на лице его отразилось мгновенное напряжение. Другие работники обернулись. В их движениях сквозила осторожность. Звуки работающих аппаратов смолкли. В наступившей мертвой тишине было слышно лишь попискивание лабораторных животных, но оно тут же стихло, как будто зверьки тоже смутились.
– Это большая честь для нас, высокородная дама, – произнес Кинес.
Высокородная! Они все делают одну и ту же ошибку, подумала Джессика. Ах, ладно, пусть так.
– Вы, как мне кажется, очень заняты, – произнесла она вслух.
– Что это за место, мама? – спросил Пауль. Он всмотрелся в людей, следивших за показаниями приборов, настраивающих машины. Это помещение напоминало лабораторию доктора Юэха, но здесь было намного больше аппаратуры.
– Визиты коронованных особ происходят у нас нечасто, – начал Кинес. – Мы… не подготовились. Прошу вас простить…
– Я думала, что это место заброшено, – перебила его Джессика. – Это одна из старых биологических станций пустыни? Я видела ее на карте герцога. Я полагала, что он хочет завтра посетить это место.
Кинес окинул взглядом лабораторный стол, облизнул губы и снова обратился к важной посетительнице.
– Никто не предупредил нас о вашем приходе, – сказал он. – Э… – Он нервно пожал плечами.
Джессика еще раз окинула взглядом лабораторию и, наконец, поняла, что именно здесь происходит: эти люди стараются как можно скорее закончить какую-то работу и вывезти результаты до приезда герцога Лето!
Пауль тронул мать за рукав.
– Можно я посмотрю на животных в клетках? Джессика вопросительно взглянула на Кинеса.
– О, они совершенно безвредны, – сказал он. – Только не просовывайте пальцы сквозь прутья. Некоторые кенгуровые крысы кусаются.
– Стой рядом со мной, Пауль, – приказала сыну Джессика. Она поняла, что Кинес испытывает какое-то неудобство. Она продолжала смотреть на него, намеренно нервируя.
– Мне нравится видеть вещи такими, какими они являются в действительности, – сказала она. – Вот почему я иногда появляюсь в разных местах без предупреждения.
Лицо Кинеса потемнело. Он посмотрел в проем открытой двери на орникоптер и на двоих человек, стоявших возле машины.
Джессика поняла еще одну вещь: Кинес кого-то ждал. Иначе он проявил бы больше суеты при появлении орникоптера. Вероятно, он ждал свой орникоптер, а может быть, должны были прилететь его работники. Она холодно улыбнулась и тоже повернулась к двери.
– Айдахо! – позвала она. – Прошу вас, подойдите ко мне.
Она видела, что Айдахо разговаривает с местным пилотом. Услышав зов, он направился к двери. Дункан выглядел весьма внушительно в нагруднике и с оружием кирасира. Его обращение к Джессике выдавало глубокое почтение, какое он к ней испытывал. Он старался вести себя безупречно, борясь с постыдным опьянением.
– Айдахо, – сказала она, – здесь происходит что-то необычное. Внимательно присмотритесь к этим людям. Герцог наверняка захочет узнать, чем они занимаются.
Айдахо окинул помещение тяжелым взглядом. Он был натасканный убийца и дал людям понять, что может уничтожить их всех, а они вряд ли смогут оставить на нем даже царапину.
– Слушаюсь, миледи, – сказал он. Кинес с трудом сглотнул.
– Миледи, вы неправильно меня поняли. Это…
– Да? – спросила она. – Так что это?
Пауль посмотрел на Айдахо и постарался таким же взглядом окинуть комнату. Его собственный щит был включен на полную мощность. Он чувствовал легкое покалывание в области лба, где защита была самой сильной.
– Мой герцог очень щедр и великодушен к тем, кто верен и честен ему, – заговорила Джессика. – Но он совершенно не таков, уверяю вас, с людьми, которые лгут ему и стараются обвести вокруг пальца.
Кинес пожевал нижнюю губу, изо всех сил стараясь сохранить собственное достоинство и объяснить свое недовольство.
– Миледи, при всем моем уважении, должен сказать, что эта станция часть имперского правит…
– Но Императору сказали, что станция эта давно покинута персоналом, – отрезала она. – Не надо играть со мной в эти игры.
Она принюхалась. Пахло корицей! Аромат был едва уловим за сильным запахом озона, и она распознала его только благодаря своим обостренным чувствам. Пряность! Они делали здесь что-то, имеющее отношение к пряности. Озон же был нужен для того, чтобы замаскировать запах. Теперь, мобилизовав все свои способности к восприятию, она построила гештальт этого места. Впечатления она обдумает и рассортирует потом, выстроит точную схему их опытов.
– Это действительно так, миледи. Мы – простые подданные…
– Вы экспериментируете с пряностью, – теперь она обвиняла.
Кинес и его сотрудники, оцепенев, воззрились на Джессику. Их страх был так велик, что его, казалось, можно было пощупать руками.
Джессика, успокоившись, улыбнулась.
– Харконнены определенно запрещали такие исследования, – сказала она. – Но неужели никому из вас, простаков, до сих пор не ясно, что мой герцог не Харконнен и, возможно, у него есть иные идеи относительно таких исследований?
В глазах Кинеса появился проблеск надежды. Заметив это, она обратилась к Айдахо:
– Можете расслабиться, Айдахо. Мы снова столкнулись с симптомами болезни Харконнена. Они еще не пробовали противоядия Атрейдеса.
Пауль посмотрел на мать, потом на Кинеса. Как она узнала про пряность? Наверное, это результат ее тренировок и специального обучения, догадался он. Но все равно, как? Понимание того, что она может делать такие вещи и что он тоже может всему научиться, только укрепило его решимость. Я научусь всему, сказал он себе.
– Но… – заговорил было Кинес.
– Не стоит искать извинений и отговорок, – перебила его Джессика. – Мы знаем о том, что происходило во владениях Харконненов. – Она оглядела лабораторный стол, сделала выводы из сложившегося в ее сознании образа и решила: Пусть они думают, что мы всемогущи. Вслух же она произнесла другое:
– Вы нашли место разветвления фенольной цепи. Очень хорошо. Прикажите своим людям продолжать работу. Герцог захочет получить полный отчет о ваших достижениях…
Кинес ссутулил плечи. Каждая черточка его лица выражала покорность и подчинение. Если она знает даже направление их исследований…
– Прикажите людям продолжать работу, – повторила Джессика. – Мой герцог вознаграждает такую деятельность – особенно если она оказывается успешной. И вот еще что: вы можете выбросить из головы идею бросить лабораторию. Для вашей работы – это самое подходящее место. Оно расположено вблизи месторождений пряности. Здесь вы будете избавлены от случайных визитеров. – Она улыбнулась. – Мы – не случайные визитеры.
В комнате раздался неуверенный смех, и этот смех многое сказал ей. То, как человек смеется, показывает, что было причиной его душевного напряжения — так гласит одна из аксиом Бене Гессерит. Но один человек в лаборатории только делал вид, что смеется. Она взяла его на заметку и сказала:
– Мы можем поговорить с вами так, чтобы не отвлекать ваших сотрудников от работы, и где никто не помешает нам, доктор?
Кинес поколебался, потом наклонил голову.
– Мы можем поговорить в моем кабинете, высокородная дама. – Он почтительным жестом указал на дверь напротив клеток с крысами.
– Пауль, ты останешься здесь с Айдахо, – сказала Джессика. – Долго я не задержусь. Можешь посмотреть на животных, но помни предупреждение доктора. Некоторые из этих тварей кусаются.
Нет никакой нужды говорить им, чтобы они ни в коем случае не выключали защитные поля, подумала Джессика. Она подала Айдахо условный сигнал рукой, говоривший, что он не должен ни в коем случае расслабляться, но, напротив, сохранять бдительность. Айдахо мигнул, дав знак, что понял приказ. Уходя с Кинесом в его кабинет, она заметила, как один из работников пересек помещение и закрыл наружную дверь. Это был тот самый человек, который притворно смеялся.
Кабинет Кинеса оказался квадратным помещением с длиной стен около восьми метров. Однообразие и монотонность светло-коричневых стен нарушали только линия полок и экран слежения. Окон в кабинете, как и в лаборатории, не было. Почти в центре комнаты стоял большой квадратный стол с молочно-белой столешницей, проеденной множеством желтоватых пузырьков. Вокруг стола располагались четыре подвесных стула. На столе лежали бумаги, прижатые пресс-папье из песчаного мрамора.
Где они собирались прятать всю свою пряность? – мысленно поинтересовалась она. Здание представляло собой клин, вбитый в скалу. Потом она поняла, что из этого помещения есть еще один выход, вероятно, целая стена вообще сдвигается в сторону. Она еще при подлете заметила, что здание вплотную примыкает к скале. В скале есть пещера? – подумала она. Как это эффективно.
Кинес пододвинул гостье стул, она села.
– Здесь тоже нет окон, – сказала Джессика.
– В этой местности вблизи защитного горного вала иногда бывают шквальные ветры, – пояснил Кинес. – Они подчас дуют со скоростью семьсот километров в час и даже больше. Некоторые доходят и до этого маленького углубления в горе. Мы называем эти бури песчаными дождями. В таких условиях окна от ударов песчинок быстро тускнеют, чего не скажешь о следящих камерах, которые можно защитить.
– Я поняла. – Она отрегулировала стул на более низкое сопротивление. – Я привезла сюда сына, доктор, потому что настанет день, когда ему придется править Арракисом. Он должен знать его. Нам сказали, что это место безопасно для посещения его герцогом. Следовательно, как я полагаю, оно безопасно для меня и моего сына.
– Здесь вы находитесь в совершенной безопасности, миледи, – заверил ее Кинес.
Она ответила с сухой горечью:
– Нигде не может человек ощущать себя в совершенной безопасности.
Кинес опустил глаза.
– Как я понимаю, вы провели на Арракисе несколько лет, – сказала она.
– Сорок один год, миледи.
– Так много?
Он посмотрел ей в глаза, потом отвел взгляд и принялся смотреть в стену.
– Я учился в Центре, а сюда прибыл по распределению, миледи. Такова была семейная традиция. До меня здесь работал мой отец. Он был начальником лаборатории еще в те времена, когда весь Арракис был пустынной испытательной ботанической станцией его императорского величества.
Ей понравилось выражение, с которым он произнес слова «мой отец».
– Ваш отец открыл пряность?
– Пряность открыл не он лично, но люди, работавшие под его началом, – ответил Кинес и посмотрел на стол. – Это его рабочий стол.
В голосе Кинеса были такая гордость и преданность, что она своим особым чутьем ощутила в этом чувстве очень сильный импульс.
– Прошу вас, сядьте, доктор Кинес, – сказала она.
У Кинеса заурчало в животе. Было видно, что он сильно смущен.
– Но, миледи…
– Все в порядке, – сказала она. – Я всего лишь официальная наложница герцога и мать его наследника, но такие церемонии были бы неуместны, будь я даже и в самом деле высокородной дамой. Вы верный и лояльный нам человек, доктор Кинес. К тому же вы честны. Мой герцог уважает таких людей, как вы, а мы обычно отбрасываем церемонии в обществе тех, кому доверяем. – Она указала на стул. – Пожалуйста, садитесь.
