355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Скоулс » Королева дождя » Текст книги (страница 17)
Королева дождя
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 00:25

Текст книги "Королева дождя"


Автор книги: Кэтрин Скоулс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Пришел рассвет, необычно спокойный и тихий. Анна надела свой ежедневный наряд – рубашку и брюки Кики – и сошла вниз, чтобы начать утренний обход палат. Посмотрев в окно эркера главной палаты, она удивилась: на лужайке практически не осталось следов вчерашнего празднества – только утоптанная трава, догоревшие костры, от которых все еще поднимались тонкие струйки дыма, и маленькие белые предметы, разбросанные по земле. Сначала Анна не могла понять, что это, но затем сообразила: это початки кукурузы, обглоданные дочиста и выброшенные. Такого безобразия не потерпела бы сестра Барбара. Увидев их, Анна почувствовала себя виноватой, как подросток, самовольно устроивший вечеринку. Ей не сразу, но удалось найти одного из мальчишек, помогавших в кухне, и она попросила его собрать початки. Закончив обход палат, Анна приготовилась принимать амбулаторных больных. Она сомневалась, что сегодня у нее будет много посетителей: вполне вероятно, что, как и в Австралии на Новый год, все предпочтут отлежаться дома. А вот второго января работы всегда было больше, чем в остальные дни года. Она пошла на склад за бутылочками с отваром плюща и кусками чистой ткани, из которых она делала тампоны. Внезапно она замерла, не успев убрать ладонь с ручки двери: откуда-то издалека до нее донесся гул двигателя автомобиля. В любое другое утро его бы заглушили гул голосов, крики младенцев и лай собак. Но сегодня, когда вокруг стояла тишина, слышимость была прекрасной.

– Стенли! – крикнула Анна в тишину дома, подбежав к окну. – Иди сюда. Быстрее!

Мысли у нее перескакивали с одного на другое, а руки вцепились в подоконник. Она с тревогой ожидала появления машины. Серого «лендровера» с гербом миссии на дверце и рассерженным представителем епископа в салоне…

Но автомобиль, медленно и величаво въехавший на подъездную дорогу, оказался черным «мерседесом». Анна в ужасе уставилась на номерные знаки правительства Танзании. Ее затошнило от страха, в памяти всплыли образы африканских полицейских, которых ей доводилось видеть. Их темным лицам униформа придавала необъяснимо зловещий вид. В боковое окно она увидела, что смотритель поспешно удаляется в направлении джунглей. На мгновение она запаниковала и даже думала последовать за ним – прыгнуть головой вперед в море деревьев, исчезнуть из вида. Но ей удалось собрался с духом. Поскольку у нее не было времени сбегать наверх и переодеться, ей пришлось ограничиться приглаживанием волос и отряхиванием одежды. «Час пробил!» – сказала себе Анна. Она должна быть готова ответить за то, что совершила.

Идя по коридору, она заглянула в маленькую палату. Ребенок, находившийся при смерти, когда его привезли сюда из Джермантауна, сидел на кровати. Он застенчиво улыбнулся ей и помахал рукой. Анна ускорила шаг, выставила вперед подбородок, проходя под портретом Кики, и вышла на веранду. Стенли молча присоединился к ней. Он лишь на мгновение встретился с Анной взглядом и последовал за ней к автомобилю. Несколько воинов и других зевак, материализовавшись будто ниоткуда, теперь стояли невдалеке, внимательно наблюдая за происходящим.

За рулем «мерседеса» сидел африканец в форме. На заднем сиденье расположились двое мужчин: белый и черный. Белый вышел первым. Он буквально вывалился из машины и замер, вцепившись в дверцу. Он был одет в классическом до мелочей колониальном стиле: отутюженные шорты, гольфы, рубашка цвета хаки. Этот мужчина был как минимум предпенсионного возраста, и Анна решила, что он – колониальный чиновник, который держится за свою должность. По какой-то причине вид дома Кики, похоже, расстроил его. Он осматривался, широко открыв глаза, и вид у него при этом был такой, словно его вот-вот хватит удар.

Африканец тоже вышел из автомобиля. Это был настоящий великан, с виду очень жизнерадостный. Он, игнорируя своего попутчика, царственным жестом поприветствовал африканцев. Анна переводила взгляд с одного гостя на другого, пытаясь понять, кто из них главный. Африканец подошел к ней и Стенли. Он посмотрел Анне в глаза, но сначала демонстративно поздоровался со Стенли на суахили. Они обменялись рукопожатием в африканском стиле: сначала соприкоснулись ладонями, затем повернули руки так, что каждый сжал большой палец другого, и снова соприкоснулись ладонями. Когда пришла очередь здороваться с Анной, чиновник буркнул что-то невразумительное и даже не протянул руки.

– Вы говорите на суахили? – спросил он белую женщину.

– Разумеется, – ответила Анна, демонстрируя превосходное танзанийское произношение.

Африканец одобрительно кивнул.

– Я – комиссар данного района, – заявил он, повышая голос так, чтобы его слышали зеваки, – Этот белый – работник медицинской службы местной администраций. – Он повернулся к Анне, на губах у него играла легкая улыбка. – Как оказалось, – продолжил он, – у доктора Маршана есть две причины находиться здесь сегодня. Во-первых, он уполномочен правительством Танзании контролировать медицинскую деятельность в этом районе. Но также он отвечает за эту собственность.

У Анны отвисла челюсть. Этот человек, в немом ужасе глядящий на поместье, был тем самым европейцем из соседнего города, о котором говорил смотритель особняка! По реакции доктора Маршана ей стало ясно, что, как она и подозревала, смотритель вообще не связывался с ним. Неудивительно, что африканец предпочел скрыться.

– Ваш епископ сообщил нам, что вы здесь. – Районный комиссар говорил подчеркнуто спокойным тоном. – Я все равно собирался заехать в район, и потому решил, что нам с доктором Маршаном стоит посмотреть, что здесь происходит. – Словно встрепенувшись от последних слов комиссара, доктор Маршан перевел взгляд на Анну, глубоко вздохнул и разразился гневной тирадой:

– Кем вы себя возомнили? Незаконно захватили частную собственность! Превратили ее в «больницу». Вы, должно быть, сумасшедшая! – Он пошел к дому. – Вы ведь даже не врач!

Анна торопливо шла рядом с ним.

– Заверяю вас, – начала она, – что все ценности и все хрупкие вещи заперты. Они в целости и сохранности.

– В целости и сохранности! – Доктор Маршан чуть не подавился этими словами. – Да здесь же полно… – Анна почувствовала, как напрягся районный комиссар. Похоже, доктор тоже это почувствовал. – Полно людей, – поспешно закончил он. Он остановился и повернулся к Анне. – Да будет вам известно, мне знакома каждая деталь интерьера этого дома. Я намерен привлечь вас к ответственности за любой пропавший или поврежденный предмет.

– Вы были другом Кики? – Анна не смогла противостоять искушению и решила выяснить это, несмотря на напряженную ситуацию.

Она внимательно рассматривала его стареющее лицо, ища в нем признаки романтичного прошлого – тень человека, который, возможно, был одним из «посетителей» Кики.

Доктор отвернулся.

– Нет, не был. Я ходил в школу с ее кузеном. – Его тон был ледяным.

Стенли тем временем тихо беседовал о чем-то с районным комиссаром. Анна поняла, что белый тоже заметил это и отчаянно пытался сдерживать эмоции. В конце концов, под угрозой оказались куда более важные вещи, чем интересы отсутствующего землевладельца. Уже некоторое время, начиная с провозглашения независимости, между африканцами и белыми назревал конфликт, и сейчас он семимильными шагами приближался к развязке. Доктор Маршан замедлил шаг и закрыл рот, позволив районному комиссару перехватить инициативу.

– Предлагаю устроить нам небольшую экскурсию по «больнице», – сказал чиновник-африканец, поворачиваясь к Анне. – Мы хотим увидеть, что вы сделали здесь. Самовольно. Не имея на то разрешения.

Слушая его слова, тщательно взвешенные, – это была практически угроза, – Анна почувствовала, что ее окатила вторая волна страха. Она заметила, что, несмотря на жизнерадостный вид, у комиссара холодные проницательные глаза.

– Мы вас не ждали, – заметила она.

Комиссар коротко и недобро рассмеялся.

Когда они подошли к широкой лестнице, ведущей на веранду, доктор Маршан сокрушенно покачал головой.

– Кики в могиле перевернулась бы, – вздохнул он и посмотрел на окно комнаты Анны – спальни любви.

Анна почувствовала, что ее щеки заливает румянец. Идя по коридору, Анна и Стенли обменялись взглядами, которые выражали одно и то же: похоже, все не так уж страшно. Процедурная, склад, кухня, перевязочная, палаты – везде было чисто и опрятно. По мере того как они переходили из одного помещения в другое, выражение лица доктора Маршана менялось: из гневного оно стало скептическим, затем нерешительным и растерянным, а потом он даже иногда начал издавать одобрительное ворчание. Похоже, он невольно вспомнил свой первый опыт в данной профессии. Тогда у Африки был весьма крутой нрав, объяснил он. Врачи, как солдаты на передовой, обходились тем, что имели, спасая жизни. Теперешняя ситуация немного походила на ту, давнюю.

Количество зевак, ожидающих снаружи, быстро увеличивалось. Но в толпе не было слышно ни праздной болтовни, ни смеха – там повисла напряженная тишина. Анна предположила, что люди прекрасно понимают, что происходит, – их больница оказалась под угрозой закрытия. Некоторые из них даже взошли на веранду и, прижимая взволнованные лица к стеклам, провожали взглядами посетителей.

После завершения экскурсии комиссар предложил сесть на плетеные стулья на веранде. Деревенские жители теперь стояли очень близко, а шеренга воинов вышла вперед. Комиссар делал вид, что не замечает их, но Анна не сомневалась, что их присутствие беспокоит его. А вот чиновник от медицины, напротив, действительно не обращал на них ни малейшего внимания.

– Вы поставили нас всех в трудное положение, – обратился комиссар к Анне, удивив ее тем, что перешел на беглый английский язык, да еще и с восхитительным оксфордским акцентом. – Это дипломатический кошмар. Вы «захватили» дом богатого белого землевладельца, на данный момент отсутствующего. Теперь его заполонили бедняки со всей округи. Возможно, это в некоторой мере оправдано, но… – Он покачал головой. – Но ведь следует понимать: если танзанийское правительство хочет вызывать доверие у зарубежных инвесторов, важно, чтобы юридические права американца были защищены.

Не спрашивая разрешения, Стенли начал переводить толпе слова комиссара на суахили. Тот нахмурился, но, судя по всему, понимал, что не может попросить его прекратить делать это.

– С другой стороны, – продолжал комиссар, – я не могу даже рассматривать возможность выселения больных африканцев, поскольку им некуда больше идти. – Он повернулся к толпе. – Давайте послушаем мнение белого человека, который является представителем владельца этого дома.

Взгляды всех присутствующих устремились на доктора Mapшана. Он свирепо уставился на Анну.

– Вы поставили меня перед серьезной дилеммой, – признался он. – Я оказался между молотом и наковальней. – Он сердито запыхтел.

Африканцы заволновались. Они придвинулись ближе, а их копья засверкали на солнце.

Анна молча ждала, когда доктор – или комиссар – заговорит. Она внезапно поняла, что ужасно устала, и даже радовалась тому, что на сей раз решение будет принимать кто-то другой, а возможно, этот другой даже возьмет на себя ответственность за этих людей. Подняв глаза, она заметила, что к толпе присоединился вождь. Даже несмотря на свалившиеся на нее проблемы, она ощутила его ауру. Ауру силы и уверенности. Он молча стоял в заднем ряду. При свете дня и в простом красном одеянии он производил не меньшее впечатление, чем во время нгомы. Он внимательно наблюдал за тем, как доктор и комиссар обсуждают проблемы больницы.

Наконец эти мужчины разработали план. Комиссар предложил позволить больнице существовать до полного выздоровления всех стационарных больных. Правительственная служба здравоохранения обеспечит поставки лекарств и выделит деньги на зарплату штатным сотрудникам за этот период. Но новых пациентов принимать запрещается. Когда все кровати опустеют, дом следует вернуть в первоначальное состояние. Тем временем правительство будет просить миссию рассмотреть возможность восстановления Джермантауна. Комиссар улыбнулся Анне, закончив свою речь.

– Нет, так не годится, – возразила Анна. Она говорила на суахили, избавляя Стенли от необходимости переводить. – Больница должна работать, пока в данном районе не появится другое медицинское учреждение.

– Это невозможно, – заявил комиссар.

– Абсолютно, – поддакнул ему доктор Маршан.

В толпе раздались недовольные возгласы. Анна повернулась к белому доктору, намереваясь умолять его. Но в этот момент вперед вышел вождь. Воцарилась тишина.

– Нам было обещано медицинское обслуживание в Джермантауне, – начал он на суахили. – Теперь мы получаем его здесь. Больница должна работать столько, сколько в ней будет необходимость. Я настаиваю на том, чтобы потребности моего племени были учтены.

– Племена – пережиток прошлого! – повысил голос комиссар. – Теперь вы все – танзанийцы.

– Да, мы танзанийцы, Но мы все еще ваганга, – возразил вождь.

Комиссар встал и подошел к балюстраде. Он посмотрел на вождя и озадаченно нахмурился.

– Джейкоб? – воскликнул он. – Это ты?

Анна удивленно повернулась к нему: комиссар обращался к вождю.

– Джейкоб, друг мой! Это же я, – добавил он.

– Приветствую тебя, – ответил вождь на суахили и поднялся на веранду, чтобы пожать ему руку. – Здесь меня называют Мтеми.

Комиссар, похоже, не верил своим глазам.

– Как у тебя дела? – продолжал вождь.

Неожиданно комиссар улыбнулся, и напряжение тут же спало.

– Джейкоб, поверить не могу, что это ты! Я думал, ты все еще в Англии. Я недавно отправил тебе письмо на старый адрес, на Харланд-роуд!

– Я вернулся, – коротко отозвался Мтеми, по-прежнему на суахили. – В конце концов, разве я не вождь ваганга?

Анна переводила изумленный взгляд с комиссара в форме цвета хаки на вождя, замотанного в кусок ткани. Комиссар тоже рассматривал грязного, полуголого Мтеми.

– Чего ты так вырядился? – спросил он по-английски.

Мтеми широко улыбнулся.

– Я до вчерашнего дня находился на дальнем пастбище. Там водятся мухи це-це. Грязь – хорошая защита от них. Или ты уже забыл?

Комиссар уставился на него, потеряв дар речи.

– О чем ты думаешь? Ты юрист с дипломом Оксфорда!

– Прежде всего, – решительно напомнил ему Мтеми, – я африканский вождь.

Выражение лица комиссара мгновенно стало неприязненным.

– Вожди принадлежат прошлому, как и все примитивное. – Теперь он тоже говорил на суахили, повышая голос так, чтобы его слышали все. – Каждый танзаниец должен выполнять свой долг перед страной. А тебе есть что предложить. Ты должен работать в Дар-эс-Саламе.

Мтеми покачал головой.

– Возможно, я бы разделил твои чувства, если бы вернулся вместе с тобой, когда все только начиналось. Но я наблюдал за происходящим из другой страны. Я не был согласен со всем, что делал Ньерере. – Лицо комиссара окаменело. Он сложил свои огромные черные руки на животе. – Я не считаю, что, двигаясь вперед, мы должны отбросить традиции нашего народа, – продолжал Мтеми. – Мы можем взять лучшее двух миров.

Произнеся эти слова, вождь бросил взгляд на Анну. Его замечание, похоже, касалось не только чиновника, но и ее тоже.

Лучшее двух миров. Эти слова звенели в ушах Анны. «Возможно, именно это имел в виду вождь, – подумала она, – когда предложил миссии вновь открыть больницу в Джермантауне. Христианская больница, обслуживающая деревню, которая придерживается своих традиций, черпая лучшее из двух различных источников. Конечно, у него ничего не выйдет!» Она вспомнила слова Сары: «Они должны выбрать». Но ведь, напомнила себе Анна, первая победа в больнице в доме Кики – это случай с Ндаталой. А ее излечила народная медицина…

Комиссар быстро подошел к Мтеми и заговорил с ним приглушенным голосом, но яростным тоном. Эти африканцы были примерно одного роста. Комиссар, чье тело обтягивали рубашка и брюки, выглядел перекормленным и неловким на фоне худощавого, едва одетого вождя. Через несколько секунд комиссар, хмурясь, отвел взгляд и обратился к зевакам:

– Хочу напомнить вам, что дни вождей сочтены. Наш президент объявил, что, когда старый вождь умирает, ему следует оказать почести, устроив роскошные похороны. На этом – все. Новый вождь не займет его место и не будет вами править.

В толпе раздались гневные выкрики.

– Наш вождь – не старый вождь, – прокричал какой-то воин. – Его правление только началось. Разве это для нас, ваганга, не большая удача?

Его поддержали. Комиссар наблюдал за собравшимися молча, с каменным лицом.

– Но давайте вернемся к текущей проблеме, – вежливо предложил Мтеми.

И комиссар, и доктор настороженно посмотрели на него. Анна поняла: эти двое не знали, как им вести себя с вождем. Этот юрист был темной лошадкой. Его слова были безрассудными и еретическими, но кто знает, какие у него могут быть друзья в высоких – и далеких – кругах?

После длительной дискуссии комиссар заверил всех, что больница в Джермантауне будет восстановлена правительством, вне зависимости от того, сможет ли миссия оказать помощь в этом деле. Временная больница будет функционировать до тех пор, пока не начнет работать новая. Доктор Маршан возьмет на себя поставку лекарств. Это заявление было встречено одобрительным гулом. Комиссар удостоил присутствующих приветственного жеста и повернулся к Анне.

– Я должен в общих чертах сообщить епископу о достигнутом соглашении. – Он рассмеялся. – Подозреваю, он будет не очень рад результату. Но нам какое дело до этого? Его время практически истекло. Следующий глава англиканской церкви в Танзании будет черным.

Чиновники холодно, но вежливо кивнули вождю и направились к автомобилю.

Анна смотрела, как «мерседес» уезжает прочь, а за ним бежит стайка смеющихся детей. Они вскоре перестали пытаться догнать автомобиль и начали бросать в него камни. «Кто-то должен приструнить их», – подумала Анна. Она повернулась, ища Стенли, и увидела, что он разговаривает с вождем. Она не решилась подойти к ним, так как еще не познакомилась с вождем как следует и не знала, допускается ли такая вольность протоколом. Но тут один из помощников попросил ее пройти в палату: была нужна ее консультация.

Когда она наконец освободилась и вышла во двор, вождь уже ушел. На веранде остался один Стенли.

– Что ты обсуждал с вождем? – спросила его Анна, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно.

– Он спрашивал меня о вас, – ответил ей Стенли.

– Что ты такое говоришь! – удивилась Анна. Краска залила ей щеки и стала расползаться по лицу.

– Он хотел узнать в подробностях, как мы очутились в доме Кики, – объяснил Стенли. – Китаму уже рассказал ему вкратце об этом. Но кое-что вождя озадачило. Он хочет понять, почему вы просто не уехали из Джермантауна и не обратились за помощью в одну из миссий. Почему вы взяли все на себя. – Стенли помолчал. – Именно об этом он и спрашивал.

Анна пыталась не выказать свой жгучий интерес.

– И что ты ответил?

– Я сказал, что, по нашему мнению, больницу в Джермантауне никто восстанавливать не будет. Я рассказал ему, как люди обрадовались, что у них наконец появились медсестра и больница. И что вы сделаете все возможное, чтобы оправдать их надежды.

Анна почувствовала, что слова Стенли согрели ей душу; в его пересказе она выглядела такой благородной и сильной! Но она не смогла удержаться и спросила, как же отреагировал вождь на такое объяснение.

– Он был под впечатлением, – признался Стенли. – Правда.

Анна улыбнулась, не в силах скрыть своего удовольствия, но тут же принялась искать предлог сменить тему.

– Трудно представить себе, что вождь учился в Англии, и еще труднее – что он носил брюки и спортивный пиджак!

Стенли покачал головой.

– Не так уж и трудно, – возразил он. – Я встречал много людей, которые надевали одежду белого человека. – Он широко улыбнулся. – Я даже встречал белых, которые заматывались в ткань, как африканцы, и брали в руки копье.

Анна удивилась.

– Правда?

– Да, – кивнул Стенли. – Однажды доктор Керрингтон участвовал в пьесе на Рождество. Он был одним из солдат короля Ирода. Тело у него оказалось еще белее, чем руки и лицо. Дети перепугались: они подумали, что он призрак.

Анна рассмеялась, представив эту картину. Она внезапно испытала облегчение оттого, что они получили разрешение находиться в доме Кики. Районный комиссар, медицинский чиновник и вождь племени – они все, каждый по-своему, поддержали ее.

– Следует ли нам еще раз нанести визит в деревню, раз уж вождь вернулся? – спросила она у Стенли.

– Возможно, вождь сам нас пригласит. Но если нет – то именно так нам и следует поступить. Однако нужно выждать день-два.

Анна неохотно кивнула. После всего, что она узнала сегодня утром, ее распирало любопытство. Что за человек вождь? Он воспитывался в этой тьмутаракани, затем его отправили в Англию, а теперь он вернулся. Анна понимала, что его история не уникальна: многие миссии спонсировали многообещающих студентов, помогали им получить образование за границей и чаще всего на учебу отправляли сыновей вождей. Но все они были христианами. А деревня Мтеми отказалась иметь какие-либо контакты с миссионерами. Кто же в таком случае покрыл расходы на его обучение? И почему? Какой смысл получить диплом юриста в Оксфорде, а затем вернуться домой, в деревню, и мазать тело грязью, как любой воин племени? Вопросы толпились в голове Анны, пока она выполняла свою работу. А с ними приходили образы, видения человека, стоящего в окружении своих людей, – их вождя, лидера. Выражаясь словами пословицы на суахили, части Бога.

Анна быстро шла по коридору, неся тяжелый поднос со стерилизованными инструментами. Ее мысли обгоняли ноги – она планировала работу на это утро. Первым пунктом списка был ребенок с незаживающей раной, которую следовало перебинтовать заново. Следующим шел молодой воин, попавший сюда неделю назад со сложным переломом правой руки. Анне и Стенли удалось правильно сложить кости, израсходовав часть запасов местного анестетика. Боль, наверное, все равно была сильной, но воин лежал на носилках абсолютно неподвижно и даже не поморщился.

– Разве я уже не встретился со своим львом? – произнес он сквозь стиснутые зубы.

Как и следовало ожидать, рану заселили личинки: яйца, отложенные мухами на поверхность гипса, проклюнулись, и небольшие личинки проползли в рану. Анна намеревалась заменить гипс, но воин неожиданно возразил.

– Я видел муху, которой отложила яйца, – пояснил он. – То, что она оставила после себя, поможет ране зажить.

Анна сердито посмотрела на него.

– Кто тебе такое сказал?

– Разве это был не сам доктор безопасности? И разве я не отнес ему две курицы за его познания?

Анна не видела смысла спорить с ним и потому оставила личинок в покое. Хотя пациент жаловался на зуд, его рука, как ни странно, заживала очень быстро, и уже через несколько дней боль почти ушла. Сегодня Анна планировала снять гипс и увидеть результаты совета Зании.

Заворачивая за угол, Анна посмотрела на содержимое подноса, проверяя, равномерно ли распределен груз.

– Осторожно!

Две черных руки ухватились за край подноса, и Анне пришлось остановиться. Она поняла, что смотрит прямо в глаза вождя. Мтеми. На пару секунд они оба замерли, уставившись друг на друга. За это время Анна осознала, что ей, привыкшей смотреть мужчинам прямо в глаза, сейчас пришлось задрать голову, чтобы встретиться взглядом с Мтеми.

– Простите, – задыхаясь, выпалила Анна. – Я не смотрела…

Она окинула мужчину быстрым взглядом, отметив небрежно завязанную ткань и темно-коричневую кожу, теперь без рисунков охрой.

– Хабари. – Мтеми поздоровался с ней на суахили. – Какие у тебя новости?

Анна ответила согласно традиции:

– Только хорошие. А у тебя?

– Тоже хорошие, – ответил Мтеми. Лицо его оставалось непроницаемым. – Как ты ешь?

– Только угали. – У Анны возникло чувство, что ее проверяют, как школьницу. – А ты?

– Только угали. А как твой дом?

Анна задумалась. Дом? Она быстро перебрала в памяти дом родителей в Мельбурне, хижину медсестры в Лангали, свою комнату здесь, в доме Кики. «У меня нет своего дома», – подумала она. Эта мысль потрясла ее. Она принужденно улыбнулась.

– Как твойдом? – обратилась она к мужчине.

– Хорошо, – произнес он, и на этом закончилась официальная часть приветствия. – Хорошо, что вы приехали

– Разве я не рада так поступить? – сказала Анна.

Она была благодарна суахили за его жесткие конструкции и традиционные идиомы: они служили своеобразным защитным экраном между нею и Мтеми. Она не знала, как относиться к этому человеку, который был и африканским вождем, и юристом с английским дипломом.

Мтеми забрал у Анны поднос и молча пошел рядом с ней по коридору. Анна краем глаза наблюдала за ним: худые, но крепкие черные руки сжимали богато украшенный серебряный поднос Кики.

Когда они оказались в палате, Мтеми подошел вслед за Анной к кровати ребенка с раной на ноге. Маленькая девочка была из племени ваганга. Ее мать пошла в деревню за едой, а дочь оставила здесь одну. Она лежала неподвижно, встревожено глядя на белую медсестру, нависавшую над ней, а затем повернула голову и уставилась на вождя племени, который зачем-то пришел к ней и теперь стоял у ее кровати.

Мтеми произнес что-то на местном наречии. Его голос был неясным и теплым. Выражение лица ребенка смягчилось, на губах даже появилось подобие застенчивой улыбки.

Анна бросила на Мтеми благодарный взгляд: теперь, когда больная не боится, сменить ей повязку будет намного легче. Анна взяла с подноса ножницы и стала разрезать старый бинт. Чувствуя присутствие вождя у себя за спиной, она занервничала, от ее неловких движений ребенку стало больно, и он закричал. Вождь снова заговорил, успокаивая девочку. Анна подняла голову и встретилась с Мтеми взглядом. Он жестом предложил помочь – подержать ногу девочки.

Теперь, когда Мтеми приподнял конечность и крепко удерживал ее одной рукой, задача Анны была простой. Пока она промывала рану и забинтовывала ее, вождь задавал ей вопросы о делах в больнице. Как всегда, он говорил на суахили, и Анна отвечала ему на том же языке, тщательно составляя грамматические конструкции: ей все еще казалась, что ее проверяют. Последний раз аналогичное чувство у нее возникало, пожалуй, во время экзамена в школе медсестер; она все еще помнила, как боялась провалиться, как страстно желала получить хотя бы намек на одобрение.

Вскоре с перевязкой было покончено. Мтеми поставил поднос на прикроватную тумбочку.

– Теперь мне пора, – сказал он. – Но если я могу быть чем-нибудь полезен, просто сообщите мне. – Он произнес это небрежно, словно они были старыми друзьями.

Анна улыбнулась: она поняла, что в каком-то смысле прошла испытание.

Вечером Анна и Стенли устроились на веранде, чтобы разделить трапезу, состоящую из угали, шпината и рагу с арахисом. Они уже какое-то время ели вместе, сидя на плетеных стульях Кики, наслаждаясь тишиной сумерек и свежим дыханием сада. По молчаливому соглашению они в это время не говорили о работе. Вместо этого они рассказывали друг другу сказки. Начало традиции положила Анна, спросив как-то у Стенли, помнит ли он еще сказки, которые ему рассказывала бабушка, и заметила, что по крайней мере некоторыми из них можно поделиться с европейцем.

– Я расскажу вам одну, – согласился Стенли. – Но сначала вы должны рассказать мне свою.

И Анна рассказала ему сказку о Златовласке и трех медведях.

– От евангелиста я ее никогда не слышал, – заметил Стенли.

Анна рассмеялась и объяснила, что не все европейские сказки взяты из Библии.

Стенли онемел от удивления.

– Теперь твоя очередь, – напомнила ему Анна, и Стенли рассказал ей сказку о том, почему петух кричит на рассвете.

Этим вечером, когда миски и тарелки опустели, они сидели в тишине, глядя, как мотыльки с тонкими крылышками бьются о горячее стекло фонарей. Была очередь Стенли выбирать сказку, но вместо этого он начал пересказывать слухи, которые собрал за день в больнице.

– Ваганга постоянно разговаривают друг с другом, – сказал он. – Они обсуждают, кто из девушек деревни должен стать женой вождя. Дядя вождя, человек, которого они называют регентом, потому что он управлял племенем в отсутствие Мтеми, предложил кандидатуру своей племянницы. Они говорят, что она – очень красивая девушка.

– И… вождь рад ей? – спросила Анна.

Стенли пожал плечами.

– Я не знаю. Говорят, что племянница регента никогда не выезжала из деревни. Я не могу себе представить, чтобы человек, путешествовавший за море и получивший хорошее образование, женился на такой девушке. Однако вождь должен жениться – таков его долг.

Он замолчал. Анна догадалась, что он размышляет о своем браке, заключенном из чувства долга. Возможно, сейчас это казалось ему неправильным. Она решила сменить тему.

– Ты не слышал, как так получилось, что эти люди, ваганга, смогли отправить сына вождя учиться в Англию? – поинтересовалась она.

– Да, слышал. – Стенли кивнул и широким жестом обвел всю территорию имения Кики. – Это все она, белая леди. Именно она заявила старому вождю, что придет время, когда племя больше не сможет противиться переменам. Им понадобится человек, понимающий современный мир, способный помочь им двигаться вперед. Она все спланировала и за все заплатила. – Рассказывая, Стенли смотрел на лужайку перед домом. – Долгие голы Мтеми приезжал в деревню и уезжал обратно – он учился в школе-интернате в Найроби, прежде чем отправиться в Англию. И все же, как говорят, каждый раз, приехав сюда, он шел на пастбище и делал все, что делали другие воины. Он оставался ваганга. Он не становился белым.

Анна глубокомысленно кивнула. Ей было трудно представить, каково было молодому человеку, будущему вождю, жить в двух таких разных мирах. И точно так же трудно было представить себе, что он согласится на договорной брак с юной девушкой из буша. Но если он планирует остаться здесь, в этой глухой деревушке, разве у него есть выбор?

Проходил день за днем. Мтеми больше не появлялся в больнице, но почти ежедневно его воины приносили подарки.

– Получено из рук нашего вождя, – всегда говорили они, передавая Анне яйца, дрова, кур, овощи и другие необходимые вещи.

Зания также заглядывал в гости и приносил мешочки с травами, к которым Анна проявляла интерес. Она хотела заплатить ему, но он объяснил, что вождь уже расплатился. Анна при первой же возможности сообщила доктору безопасности о потрясающем выздоровлении Ндаталы. Он, похоже, обрадовался, но не особенно впечатлился.

– Я сделаю вам еще листьев с «волосами», – пообещал он. Анна вежливо поблагодарила его, однако она не собиралась снова прибегать к подобному лечению, если только речь опять не будет идти о жизни и смерти. Она, в конце концов, квалифицированная медсестра. Ее учили применять лекарства согласно печатным инструкциям, проверять и перепроверять этикетки и дозировки. Одно дело – использовать растительные антисептики или средства для улучшения пищеварения, и совсем другое – экспериментировать с сильными наркотиками.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю