355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Скоулс » Королева дождя » Текст книги (страница 16)
Королева дождя
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 00:25

Текст книги "Королева дождя"


Автор книги: Кэтрин Скоулс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Сердце Анны ушло в пятки, когда она услышала эти новости. Какое-то время она молчала, и шотландка спросила, на связи ли она. В конце концов Анне пришлось оставить сообщение для Сары и Майкла. Она назвала свои позывные и попросила передать, чтобы Керрингтоны связались с ней, как только вернутся. Затем она закончила сеанс связи. Она сидела не шевелясь, безучастно глядя на приемник. Внезапно к горлу подступила тошнота: она представила себе обладательницу голоса – ее замену – в радиорубке в Лангали. Женщину, которая теперь уже обосновалась в маленькой хижине, жилище медсестры. И Майкл помогает ей освоиться, а Сара стала ей другом. Маленькая Кейт постоянно вызывает у нее улыбку.

Анна заставила себя отбросить эти мысли и попыталась связаться со штабом миссии в Додоме. Она оставила сообщение для епископа, откровенно рассказав о том, что совершила, и услышала неприкрытое изумление в голосе радиста, когда он записал ее слова.

– Это все? – недоверчиво спросил он.

– Да. Это все, – коротко ответила Анна.

Но она знала, что это еще не конец. Далеко не конец…

Она едва успела вернуться к работе, как Стенли позвал ее обратно к радио: епископ решительно желал говорить с Анной. Он радировал сам, чтобы его ярость попала в цель напрямую, без посредников. Он, похоже, не мог поверить в то, что ему сообщили. Он напомнил Анне, что ее назначили в конкретное место – в новую больницу в Джермантауне. Ее действия противоречат танзанийским законам, и она не должна рассчитывать на то, что миссия станет ее защищать. Он заявил, что немедленно пришлет кого-нибудь уладить ситуацию. Анна попыталась объяснить свои действия, но епископ перебил ее, заявив, что она должна находиться именно там, куда ее направили.

Анна решила озвучить заранее отрепетированную фразу.

– Полагаю, если бы в таком положении оказался Иисус… – начала она.

– Сестра Мейсон, – перебил ее епископ, – вы моя сотрудница. Вы не Иисус.

Конец связи.

Анна пересекла газон и двинулась вдоль цветочных клумб. Здесь было тихо; типичный для больницы шум – крики младенцев, болтовня персонала, стук кастрюль в кухне – уступил место более нежным, ласкающим ухо звукам. Медососы, вися в воздухе и тихонько жужжа крошечными крыльями, пили нектар из головок цветов. Под ногами у нее хрустели веточки. Ящерицы, греющиеся на полуденном солнце, быстро убегали, шурша травой, как только Анна приближалась к ним. В этом месте, наполненном покоем и красотой, гневная тирада епископа словно таяла. Покрасневшее при разговоре лицо Анны снова приобрело нормальный цвет, сердцебиение стало ровным, и она теперь наслаждалась прогулкой. С момента переезда в особняк Кики она все время трудилась, не позволяя себе прогуляться – хотя бы недолго. Впереди она заметила старый шинус, опустивший длинные ветви до самой земли. Дойдя до него, Анна раздвинула ветви и вошла в тайное убежище. Она замерла, так и не опустив ногу: у ствола сидела старая африканка, разбрасывая цветы вокруг себя. Длинные стебли создавали рисунок из скрещивающихся линий; яркие лепестки расплескивались по земле цветными пятнами. Услышав шаги Анны, старуха удивленно вскинула голову.

–  Samabeni, – сказала Анна. «Простите».

Она повернулась, собираясь уйти. Ее совершенно не касалось то, что кто-то хотел пообщаться с духами. Еще в Джермантауне Анна и Стенли ясно дали понять, что они медработники, а не евангелисты.

– Нет, постой! Иди сюда, посиди со мной. – Старуха обратилась к Анне на прекрасном английском языке, делая ей знак изящной рукой.

Анна замерла, озадаченная этой речью – и использованными словами, и уверенным тоном. Похоже, у нее не было иного выхода, кроме как подчиниться, и Анна подошла к женщине и села. Внезапно зазвучал внутренний голос, предупреждая ее. Что она делает? Она уже воспользовалась советом знахаря и применила одну из его микстур. Она что, собирается любоваться языческим ритуалом?

– Ее похоронили здесь, – сказала старуха. – Мисс Кики. – Она произнесла это с глубоким сожалением и теплотой в голосе.

– Вы знали ее! – воскликнула Анна, от удивления повысив голос.

– Я была ее горничной, – гордо заявила африканка. – Я делала для нее все. – Она наклонилась к Анне, обдав медсестру запахом застарелого пота, смешанного с ароматом измятых лепестков. – Она спрашивала моего совета даже в очень личных вопросах. Когда ее навещали мужчины, именно я готовила ей спальню любви.

– Спальню любви? – переспросила Анна, сомневаясь, правильно ли поняла фразу.

– Да, это была моя обязанность – проверить, гладко ли застелены простыни. И я всегда клала ей на подушку свежие цветы. Я сама это придумала. Больше всего она любила розы.

Анна ничего не ответила, только позволила значениям слов проникнуть в ее сознание. Любовники. Мужчины. Визиты. Розы на подушках.

Ее собеседница понимающе улыбнулась.

– Я слышала… – начала она. – Кто-то сказал мне… – и замолчала.

– Сказал вам – что? – спросила Анна.

– Что в спальне любви теперь спите вы! Анна недоуменно уставилась на нее.

– Комната Королевы дождя, – добавила женщина. – Разве не эту комнату вы облюбовали?

Анна молчала. Сейчас эта встреча казалась ей нереальной: окружающие их стеной ветки шинуса, странная старуха, яркие цветы. Разговор о любви…

Анна встала.

– Меня зовут Луиза, – сказала старуха. – Если вы решите, что вам нужна горничная, то я к вашим услугам.

– Спасибо, – буркнула Анна.

Раздвинув ветви, она вышла из убежища и замерла на секунду, чтобы распутать волосы, зацепившиеся за ветку. Ощутив жар солнца на своей коже, она осознала, насколько прохладнее было под деревом, возле могилы Кики. Она торопливо двинулась к дому. К суетливому миру больницы.

Один из воинов Китаму ждал Анну в прихожей. Стенли тоже стоял там, и его одежда цвета хаки резко контрастировала с простой набедренной повязкой воина.

– Для вас есть сообщение, – произнес Стенли.

– От кого? – требовательно спросила Анна.

В ней боролись тревога и надежда: она боялась еще одного разговора с епископом и очень хотела услышать наконец Майкла.

– От Китаму, – ответил Стенли.

В голосе мужчины Анна уловила настороженность.

– Что случилось? – спросила она.

– Они собираются созвать нгому. Здесь, на лужайке.

Услышав это слово, Анна нахмурилась: так на суахили назывался большой сбор племени, во время которого люди танцевали, пели и играли на барабанах. Но происходило кое-что еще. Если верить учебникам, которыми пользовался колледж, где обучались миссионеры, гости на нгоме, как и африканцы, пили спиртное домашнего приготовления, занимались любовью и отдавали свои тела во владение духам.

– Здесь? – переспросила Анна высоким от беспокойства голосом.

Вечеринка по случаю бракосочетания в деревне в джунглях, свидетелем которой ей довелось стать, представлялась ей чем-то подобным. И тот опыт ей вовсе не улыбалось повторить.

Воин кивнул.

– Это покрытое травой место, которое принадлежит Кики, мы часто использовали, – объяснил он. – И так было с того самого момента, когда она впервые пригласила племя провести здесь нгому. – Слушая африканца, Анна посмотрела на портрет Кики и снова увидела в ее глазах огоньки юмора. Или, возможно, озорства…

Воин махнул рукой, указывая на почерневшие камни посреди зеленой лужайки.

– Видите, вон там мы разжигаем костры, – сказал он. – А там, около старых деревьев, – круги, оставленные танцорами.

Проследив взглядом за его рукой, Анна отметила, что травяной покров в некоторых местах на газоне истончился, и эти места образуют круги, похожие на гигантские ведьмины кольца: трава там была вытоптана.

– Эта нгома – особое празднование, – продолжал он. – Мы радуемся возвращению вождя с пастбищ. – Он немного помолчал. – Вы присоединитесь к нам, – заявил он.

Анна открыла рот, собираясь отклонить приглашение: в конце концов, она была миссионером! Она не может посещать подобные сборища. Но не успела она произнести и слова, как заговорил Стенли.

– Мы польщены, – учтиво произнес он. – Мы придем.

Пару секунд Анна потрясенно смотрела на него, но быстро поняла – как он понял это раньше, – что другого ответа от них и не ждали. Разве они могли отказаться приветствовать вождя? Тем самым они бы нанесли ему оскорбление. И она принужденно улыбнулась.

– И когда это… событие произойдет?

– Наш вождь должен прибыть завтра, – ответил воин. – А нгому проведут вечером.

Передав сообщение, молодой человек круто развернулся и удалился.

Весь следующий день женщины и дети таскали на лужайку охапки хвороста и складывали их в кучи возле каменных кострищ. Мужчины установили некое подобие павильона, растянув на ветках коровьи шкуры. На земле разложили тканые циновки. К закату деревенские жители начали собираться на лужайке. Анна то и дело поглядывала на них в окна палаты, следя за тем, чтобы у нее при этом был занятой вид. Почти все африканцы были в ритуальных одеяниях: шкуры диких зверей, бусы, головные уборы из страусовых перьев. Их тела были ярко раскрашены. Характерные для ваганга горделивая осанка и исполненные достоинства движения заставляли считать их этаким «племенем дворян».

Анна мельком взглянула на свою одежду, такую привычную и унылую. Она сняла рубашку и брюки Кики, заменив их строгой миссионерской юбкой и блузкой, а к последней прикрепила часы медсестры и значок миссии. Этот стиль она выбрала преднамеренно: раз уж станет гостьей на подобном собрания, по крайней мере, будет походить на того, кем вроде бы и является: на почтенную даму-миссионера. Стенли, как заметила Анна, предпочел свою обычную одежду цвета хаки. Она видела, как он стоит на веранде и спокойно наблюдает за происходящим на лужайке. Догадаться о том, что он думает, было невозможно. Анне пришло в голову, что он далеко не случайно выбрал себе этот наблюдательный пункт: как африканский сотрудник миссии, он не был одним из толпы на лужайке, но, с другой стороны, не был и полноправным обитателем европейского особняка. Он застрял на перекрестке двух миров.

Когда солнце опустилось ниже, место предстоящего праздника залило золотым светом. Разрисованные тела замерцали. На фоне гула голосов можно было расслышать ритм многочисленных маленьких тамтамов. Зажгли костры, и кое-кто уже пустился в пляс вокруг них, а огонь окрашивал их кожу в красный цвет и отбрасывал от их тел безумно мечущиеся тени.

Анна перестала притворяться, что очень занята работой, и подошла к окну. Внизу царила дружеская, немного легкомысленная атмосфера. Это был семейный праздник: дети и старики веселились наравне с остальными. Даже больные принимали участие в веселье: воины вынесли несколько кроватей на лужайку и поставили их так, чтобы лежачие пациенты Анны могли наблюдать за происходящим. Анна не заметила, как к ней подошел Стенли, и испуганно подскочила, когда он сказал:

– Мы должны выйти и присоединиться к ним до того, как прибудет вождь.

Анна вслед за Стенли стала пробираться через толпу. Люди расступались, давая ей пройти. На секунду ее охватила паника из-за близости такого количества тел. Обнаженных, сильных, чужеродных тел. От них исходил запах грязи, раскаленного жира, пота и дыма.

Добравшись до павильона, Анна и Стенли поздоровались с Китаму. Он держался приветливо, но явно был смущен. Похоже, он никак не мог решить, где должна находиться Анна: сидеть в павильоне как почетный гость или стоять в отдалении, ближе к краю толпы. В конце концов он склонился ко второму варианту. Анна стояла, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке. Оглядевшись, она заметила старуху, полулежавшую на носилках, застеленных шкурами, которые внесли в павильон. Женщина пристально смотрела на белую медсестру.

– Кто она? – шепотом спросила Анна у Стенли, наклонившись к нему. Она решила, что он должен знать: ему было свойственно собирать всевозможную информацию во время работы.

– Это Старая Королева, – ответил африканец. – Мать вождя.

Анна незаметно посмотрела на нее. Ничего примечательного в одеянии женщины не было, но костлявые руки старухи были увешаны браслетами из цельных кусков слоновой кости, а шею украшали бусы из сверкающего янтаря.

Внезапно толпа заволновалась, и люди громко запели рефреном на родном языке.

– Они говорят, что он прибыл, – сообщил Стенли. – Вождь уже здесь.

Анна встала на цыпочки, пытаясь увидеть его. На противоположном конце толпы над головами людей показались металлические наконечники копий. Они вспыхивали в свете костров. Копья двигались в направлении павильона. Когда они приблизились, Анна заметила большую группу воинов, стоящих плечом к плечу, а в центре образовавшеюся круга высилась одинокая фигура.

Вождь.

На нем была накидка из шкур леопарда, небрежно завязанная на широкой груди. В руках он нес кожаный щит синего цвета и копье, украшенное перьями и полосками звериных шкур. Его лицо с тонкими чертами было гордым и строгим. Анна открыто разглядывала его: он походил на героя сказки – мифический африканский вождь, ставший реальным человеком. Сколько ему лет, Анна понять не могла: у него была гладкая кожа и упругая плоть молодого человека, но в его лице было нечто такое, что говорило о зрелости.

Подойдя к павильону, вождь поприветствовал мать, брата и некоторых других мужчин. Затем он повернулся к толпе. Воины что-то прокричали, но что – Анна не поняла. Толпа ответила ревом. Тогда вождь поднял копье и заговорил со своими людьми. Он говорил громко и внятно, его голос долетал до каждого из собравшихся. Язык племени в его устах казался богатым и удивительным, а мелодичностью он напоминал какой-то скандинавский язык или кельтский.

Произнеся короткую речь, вождь замолчал и жестом попросил кого-то подойти и стать возле него. Рядом с павильоном появился мужчина: он шел, горделиво подняв голову, на его округлом лице застыло надменное выражение. Он был намного старше вождя и одет еще более впечатляюще. Помимо накидки из шкур леопарда, на нем была и накидка из шкуры обезьяны колобус, а на голове красовался убор из страусовых перьев. Толпа приветствовала и его, но с меньшим воодушевлением. Анна заметила, что Стенли с кем-то шепчется. Он наклонился к ней.

– Этот человек – второе лицо после вождя, – сообщил он. Его голос гудел у нее в ухе. – Его дядя. Он управлял племенем много лет после того, как Старый Король умер, пока новый вождь не был готов руководить людьми. Сегодня вождь занимает положенное ему место.

Вождь закончил свою речь, потряс копьем, держа его в одной руке, и высоко поднял сжатую в кулак вторую.

– Ваганга! – крикнул он. – Ваганга!

Люди подхватили призывный крик своего предводители. Когда они закричали, вождь расплылся в улыбке, мгновенно превратившись из гордого воина в восторженного ребенка. Но момент был серьезный, и в глазах вождя снова засверкала решимость. Скандирование продолжалось довольно долго. Всякий раз, когда голоса затихали, кто-нибудь из толпы выкрикивал девиз с новой силой. Наконец все затихло. Барабанщики опять застучали в тамтамы, и вождь со своими воинами двинулся к кругу для танцев у костров. Их путь проходил невдалеке от того места, где стояли Анна и Стенли. Когда они приблизились, Анна почувствовала, как заколотилось ее сердце. Она прекрасно понимала: на фоне темной кожи и ярких, красочных тканей ее бледные блузка и юбка бросались в глаза. Ее обязательно заметят, обнаружат…

Вождь находился всего лишь на расстоянии вытянутой руки от Анны, когда увидел ее, стоящую в тени белую женщину. Он замер, его глаза удивленно распахнулись. Он окинул Анну быстрым взглядом с головы до ног и в обратном направлении. Задержавшись на ее волосах, его взгляд окончательно застыл на ее глазах. Анна не отвела взгляда, затем, собравшись с духом, слегка поклонилась. В этот момент Китаму выскочил вперед и сказал что-то вождю. Младший брат был возбужден, он явно извинялся. Анна подозревала, что он не успел сообщить вождю о том, что на торжество приглашена европейка. Возможно, воины прибыли сюда прямо с пастбища и вождь ничего не знал о появлении миссионера и о тех изменениях, которые претерпел особняк Кики. Китаму попятился. Вождь медленно кивнул, по-прежнему не отводя глаз от Анны. Он, похоже, собирался подоит к ней и заговорить, но воины уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу: они хотели, чтобы их вождь, а вместе с ним и они, двинулся дальше, к танцевальной площадке. Наконец вождь жестом пригласил Анну и Стенли присоединиться к группе в павильоне, повернулся и поплел к костру. Анна почувствовала, что он притягивает ее взгляд, как свет притягивает мотылька. Или последние лучи солнца – усталого путника. Анна неожиданно обнаружила, что уже сидит на табурете возле Старой Королевы. Теперь женщина игнорировала европейку – казалось, она видела только своего старшего сына. Она смотрела, как вождь готовится принять участие в танце, занимает место во главе шеренги воинов. Она улыбнулась при виде того, как молодые женщины племени придвигаются поближе к нему, стараясь продемонстрировать свои достоинства.

Со своего места в павильоне Анна смотрела на танцующих вокруг костра. Их движения отличала редкая грациозность, а безудержное веселье выражалось в прыжках, тряске и топаньи, свисте перьев и мелькании ярких тканей. Ничто не напоминало дикий, безумный разгул, который Анна наблюдала в деревне среди джунглей.

Время от времени Анна бросала взгляд на вождя, все еще окруженного воинами. Она невольно искала его украшенную бусами голову, движущуюся среди танцующих фигур, бронзовых в отблесках огня из-за рисунков охрой.

Воины смеялись. Они играли телами, радовались легкости своих движений. Пот ручьями стекал по их голым торсам, а когда они вертелись и тряслись, он отлетал крупными серебряными каплями. Анна заметила рядом с вождем молодую женщину. Пот с его тела слетел прямо на ее поднятое лицо, но она даже не поморщилась. Вместо этого она медленно провела по коже пальцем и облизала его.

По мере того как Анна наблюдала за танцорами, она ощущала, что барабанный бой все настойчивее зовет ее присоединиться к ним. Она позволяла себе легонько притопывать в такт музыке одной ногой – той, которая была в тени, но ни одна другая часть ее тела не шевелилась. Она вспомнила о танцах своих студенческих лет, о местных группах, чья скрипучая музыка почему-то казалась просто волшебной. И тогда она тоже часто сидела, не двигаясь, борясь с желанием пуститься в пляс: девушка должна была сначала дождаться приглашения и лишь затем могла потанцевать, а мальчики предпочитали приглашать тех, кто был ниже их ростом, кто будет смотреть на них снизу вверх и нежно класть голову им на плечо. Анна рассердилась на себя за такие мысли; она на минуту забыла, что на этот раз ситуация совершенно иная. Она здесь всего лишь зритель. Гость из миссии, а не молодая женщина, мечтающая и тоскующая.

Она поискала глазами Стенли и увидела, что он стоит возле павильона. Он тоже наблюдал за танцорами не шевелясь, равнодушный к буйству, окружавшему его. К нему подошла молодая женщина и протянула ему блюдо с жареными кукурузными початками. Она улыбнулась, глядя ему в глаза, немного покачивая бедрами в такт музыке. Стенли взял угощение и сразу же демонстративно отвернулся.

Вскоре Старая Королева решила удалиться. Несколько воинов подняли носилки на плечи и унесли ее.

– Теперь мы тоже можем уйти.

Анна почти не расслышала этих слов, хотя они прозвучали прямо у нее над ухом: она смотрела, как вождь бежит за носилками, чтобы пожелать матери спокойной ночи. Его тело было стройным и крепким. Тело воина, не студента.

– Теперь мы тоже можем уйти, – повторил Стенли. – Старая Королева удалилась, и мы имеем право последовать ее примеру.

Анна встала и пошла за Стенли к дому Кики через всю лужайку.

Поднявшись в свою комнату, Анна стала смотреть из окна на веселящихся африканцев. Она видела младенцев и маленьких детей, уснувших на руках у старух. Детей, играющих в догонялки и роющихся в кучах золы в поисках початков кукурузы. Молодые пары, исчезающие в кустах. Другие пары, танцующие или наблюдающие за происходящим. Стариков, курящих трубки. Собак, тыкающихся носами им в колени. В этой сценке было что-то такое теплое и живое – ощущалось единство, словно буквально каждый человек, принимая участие в празднестве, был частицей одного, полного жизни организма.

И в центре всего этого находился вождь.

Он улыбался, и говорил, и двигался, как бог…

Анна легла в постель и попыталась уснуть. Она отвернулась от окна и закрыла глаза. В темноте она слышала собственное дыхание, неглубокое и учащенное. Она позволила биению барабанов, доносящихся с лужайки, войти в ее тело и распространиться по венам от пальцев ног до макушки. Заполнить ее ум, заглушить мысли, избавить от страха и от чувства вины.

Сделав медленный глубокий вдох, она на мгновение ощутила аромат, разлитый в воздухе. След мечты, видения. Аромат розы на ее подушке.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю