Текст книги "Девушка-сокол"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 23
Взять епископа

После первой линьки сокол вновь обретает достоинство. Это может быть связано с появлением способностей к полету, к охоте, к победе и убийству. И теперь он не позволит постороннему прикасаться к его крыльям.

По мере того как росли слухи о скором возвращении Ричарда, принц Джон начал последние и самые отчаянные попытки сплотить свои силы. Ему были нужны деньги на подкупы, провизию для солдат, вооружение, лошадей и прочее снаряжение, с которым он надеялся одолеть брата. То, что не отдавали добровольно, принц отбирал силой. Но в стране появилась и другая сила, поначалу не очень значительная. Это была шайка разбойников. Подобным еще никто не занимался – ведь они отбирали золото и серебро лишь у нескольких семейств, сохранивших свое богатство, присягнув на верность принцу и шерифу, и отдавали награбленное бедным. Эти разбойники орудовали по всему сельскому краю и пользовались неизменной поддержкой народа. Руководил ими некий Робин Гуд, о котором упомянула Мэг после возвращения Мэриан из Ноттингема. А его шайку называли Веселыми Молодцами. И никто не подозревал, что одним из веселых молодцов, а именно их главным стратегом, была девушка.

Мэриан «полиняла» первый раз после того, как вернулась из Ноттингемского замка. Она коротко постриглась и стала носить штаны и тунику до середины бедра. Ее голову покрывал свободный капюшон. Все это она сшила сама из зеленой ткани, сливавшейся по цвету с лесом.

Пока девушка после возвращения из замка шерифа готовилась отправиться к разбитому дубу, ее отцу становилось все хуже. Она старалась держаться рядом с ним. Даже не зная, слышит ли он ее, разговаривала с ним, держа за руку. Иногда он сильно сжимал ее пальцы, но это случалось лишь в минуты лихорадки и бреда. И вот однажды холодной и безлунной ночью он неожиданно схватил дочь за руку.

– Смотри, Мэтти! – отрывисто прошептал лорд Уильям, его глаза широко распахнулись.

Он кивнул, будто стараясь обратить внимание Мэриан на что-то за окном. Там, посреди синевы полуночного неба, сверкала яркая, словно драгоценный камень, звезда. Звезда Иерусалима! Девушка во все глаза уставилась на молочные лучи, составлявшие идеальный крест. В ее сознании зазвучал голос, шепчущий что-то из того дня, когда погибла ее мать: «Если только я буду смотреть в этот темно-синий камень, мы уцелеем. Он будет небом, а мы – уплывающими по нему звездами. Уплывем… уплывем далеко-далеко».

Мэриан почувствовала, как отцовская рука ослабла.

– Папа, – прошептала она.

Но хотя его глаза оставались широко распахнутыми, было ясно, что он умер.

Девушка закрыла ему глаза, думая о том, что звезда на краткий миг появилась в окне и забрала ее отца с собой. Ее дорогого отца, который учил ее читать и писать, учил обращаться с соколами, учил вставлять выпавшие перья с помощью иглы. Он учил ее в те времена, когда ни одна благородная леди не знала подобных вещей. Когда танцевать сальтарелло для дам казалось куда более важным, чем читать. Когда умение производить математические подсчеты приписывалось лишь вздорным торговкам. Он был для нее и отцом, и матерью.

Теперь Мэриан осталась совсем одна. А на руках у нее были Мэг, Ходж и птицы. Замок Фитцуолтеров, давно разграбленный, больше не представлял интереса для людей шерифа, поэтому можно спокойно прожить здесь остаток лет.

Мэриан оставалась в замке еще несколько дней. Она не плакала, считая необходимым бороться с любыми проявлениями женской слабости. По-прежнему заботилась о своих соколах и каждый день ходила с ними на охоту. Она будто решила довести до совершенства навыки, которые привил ей отец. Но каждую ночь, растянувшись на кровати, девушка искала в окне ту самую звезду, что появилась перед смертью лорда.

Однажды вечером Мэриан отправилась в отцовскую библиотеку, где когда-то училась читать, и достала книгу по астрономии. Она уже знала все подробности о звездах, о том, как они движутся по небу, и теперь надеялась найти ту, которая появилась перед смертью отца. Девушка не знала, сколько времени провела за чтением, как вдруг почувствовала чье-то присутствие, и медленно повернулась на табурете.

– Робин!

– Я пришел, как только узнал про твоего отца. Я был на юге, поэтому весть дошла до меня нескоро.

– Ох, Робин! – и слезы, таившиеся где-то в глубине, прорвались наружу. Парень прижал ее мокрое лицо к своей груди. Ей понравилась грубость его туники и лесные запахи, исходившие от его кожи.

– Плачь, девочка, плачь!

Мэриан не знала, сколько проплакала и сколько они держались за руки, но наконец она все-таки отпрянула. Вытерла нос рукавом, громко фыркнула, потом тихо щелкнула языком и произнесла:

– Хорошенькая из меня леди получается.

– Нормальная леди, – откликнулся Робин.

– Но я умею читать! – добавила Мэриан, скривив лицо и кивнув на книгу.

– И что же ты читаешь?

– Астрономию.

– Астрономию? Почему астрономию?

– Ищу Звезду Иерусалима.

– Ну, по-моему, одна из них не так уж далеко, на пальце у епископа Херефордского.

– Вот именно! – ответила девушка. – Пора, наконец, заняться делами.

– Тогда идем со мной в Шервуд, к разбитому дубу. Я отправлю мальчишек помоложе ухаживать за Мэг, Ходжем и твоими птицами. Они справятся. Как же нам тебя не хватало, Мэриан! – Он помолчал. – То есть мне не хватало.

Хотя Мэриан и проводила основную часть времени у разбитого дуба, все ее мысли были заняты тем, как отобрать у епископа Звезду Иерусалима.

– Если мы возьмемся за это, нужно сделать все с умом! – произнесла она как-то, стоя у костерка, на котором жарилась куропатка.

Верная Календула сидела на плече у хозяйки, но та думала об Улиссе. Она многому научилась у своих соколов, но от Моха и Улисса переняла самое необходимое для нынешней разбойничьей жизни – терпение, дисциплину и аккуратность. Для парней подобная жизнь была приключением. Они наслаждались, издеваясь над самовлюбленностью своих жертв. Ну, например… В местном приходе служил слишком высокомерный священник, получавший от шерифа горы продовольствия, в то время как прихожане голодали. И однажды в воскресную ночь разбойники стащили у него из кладовой столько, сколько смогли унести. На следующее утро прихожане увидели, что на церковной кафедре никого нет, они пошли к его дому и обнаружили жадного пастыря связанным, словно поросенок, и с яблоком в зубах. При этом разбойники не причинили ему никакого вреда, только унизили.

Вместе со славой грабителей увеличивалось и их число. В их ряды входило все больше и больше парней, иногда совсем мальчишек. А кроме того, одним из их самых надежных товарищей стал монах, живший в Ноттингемском замке.

Брат Тук беспрепятственно появлялся то среди разбойников, то в самых замкнутых кругах замка шерифа, двора принца Джона и церкви.

У разбитого дуба в Шервуде поселился лишь первоначальный состав шайки, организовав широкую систему сообщений. Письма оставлялись в древесных дуплах, пересохших колодцах, брошенных пастушьих хижинах – всего не перечислишь. Некоторые послания передавались с помощью самых невинных предметов. Веревка с тремя камнями и пучком выпавших перьев над первым камнем означала, что барон собирается проезжать по большой дороге из Ноттингема в третий день недели, поэтому планируется засада. И теперь в каждом городке от Барнсдейла до Ноттингема и от Хэуорта до Порлока появились свои Веселые Молодцы, готовые участвовать в подобных засадах.

Сейчас пятеро друзей собрались внутри разбитого дуба. Мэриан сделала это место уютнее, притащив старый ковер из маминой спальни и даже вышивку, висевшую на стене. Робин, правда, стал ворчать, что их любимое место превратилось в будуар.

– Уж лучше будуар, чем разбойничья берлога, – ответила Мэриан. Свеча, стоявшая позади, обрамляла ее лицо ярким светом.

– Что значит «с умом»? – спросил Малыш Джон.

– Ну, не знаю… Но если мы ограбили кладовую приходского попа, значит, сумеем стащить и кольцо у епископа.

– Вместе с пальцем! – воскликнул Малыш Джон, взмахнув кинжалом.

– Если не будет другого выхода, – ответила девушка. – Одно дело связать попа, как поросенка, и совсем другое – отрезать палец.

– И в этом нет ничего забавного, – добавил Робин. – Вы же знаете, что нас воспринимают как Веселых Молодцов, а не как кровопийц.

Все рассмеялись, а Мэриан задумалась. Чтобы взять епископа, нужны ловкость и хитрость. Она вспомнила поговорку, которую упомянул Робин, впервые рассказывая ей про разбитый дуб: «если рыцарь стоит на краю, он силу утрачивает свою». И в самом деле, продолжалась игра в шахматы, а они оказались в самом центре доски. Движения рыцаря по сравнению с епископом слишком ограничены. Рыцарь – единственная фигура, которая может прыгать через другие. Однако мошенник, тоже одна из очень важных фигур, выполняет свою роль, обычно в середине игры. «Значит, представим, что мы рыцари, – подумала девушка, – но когда наступит время, в дело вступят мошенники – мои соколы!»

– Вот что я придумала, – сказала она. – Я слышала вчера на рынке, что епископ каждые две недели отправляется обедать к настоятельнице. Он едет по северной дороге. Нам нужен большой дуб на повороте.

– Я знаю один такой, – ответил Робин. – Если идти прямо в лес от этого дуба, то настреляешь лучших оленей в Англии. Я подстрелил парочку на прошлой неделе и раздал мясо нескольким деревенским семьям в Чиллингхэме.

– Это мысль! – воскликнула Мэриан.

– Что за мысль? – спросил Роберт.

– Мы убьем жирного оленя. Это будет наш дебютный ход. Но мы не станем разделывать его в лесу, а притащим к дороге и подвесим на дереве.

– Сдурела, что ли? – сказал Скарлет. – Нас тут же схватят.

– Точно. Мы будем приманкой. – Девушка посмотрела на Календулу, примостившуюся у нее на плече и расправившую крылья. Пристально поглядела в глаза птице. Вспомнилось, как впервые, обучая Календулу гоняться за добычей, давала ей окровавленные крылья жаворонков. – То есть сперва мы будем приманкой, а потом – станем соколом и сядем на руку, но не сокольничего, а негодяя, епископа, и я заберу у него кольцо.

Робин поглядел на нее:

– Она знает свое дело. Поступим, как предлагает Мэриан. И помните, что мы должны добыть камень ее матери.

Эти слова запали девушке в сердце. В них звучало глубокое, неподдельное уважение. На глаза навернулись слезы. Робин наконец-то признал ее равной.

Январь 1193 года
Глава 24
На руку

Впервые отпустив сокола в полет на привязи, не ждите, что после этого он станет покорно сидеть на насесте. Сперва птица будет беситься… но позвольте ей до всего дойти самой.

– Нет, нет! Так пастуший плащ не носят, Скарлет, – произнесла Мэриан мягко.

Пятеро друзей собрались возле придорожного дуба. На всех была одежда из грубой серой ткани. Мэриан сперва набросила плащ на плечи Скарлету, потом обернулась, чтобы помочь Робину. Ее пальцы проворно управились с плащом Скарлета, а вот с Робином сразу не получилось – рыжие вьющиеся волосы, росшие на груди, выбивались из-под ворота.

– Если бы у тебя не было усов, я бы тебя поцеловал, – прошептал Робин.

У Мэриан задрожали руки. Она попыталась справиться с завязками его плаща, но не смогла. Заметил ли он? Покраснела ли она? И чтобы скрыть неловкость, девушка сказала резко:

– Не дури! Сейчас не до шуток.

– Значит, твои усы настоящие?

Мэриан оставила в покое плащ, отступила и посмотрела на Робина. Вымученно улыбнулась и, указав на пастуший посох у него в руках, сказала как можно холоднее:

– Робин, не держи его словно меч. Он предназначен для того, чтобы сгонять скот, а не сражаться. Пока, по крайней мере. Так, а где олень?

– В кустах, – ответил Робин, указывая на заросли ежевики.

Девушка поглядела на бледное январское солнце, то и дело закрывавшееся облаками, напоминавшими шерсть.

– Кажется, скоро полдень. Епископ вот-вот появится. Вытаскивайте оленя, и начнем разделывать его.

С неба падали снежные хлопья, но головы друзей покрывали глубокие капюшоны, не только защищая от мороза и ветра, но и отставляя лица в тени. Мэриан приклеила несколько прядей своих волос к верхней губе, чтобы получилось похоже на первые юношеские усики. Она разработала довольно сложный план, поэтому пришлось вспомнить все, что она знала о соколиной охоте. Девушка оставила приманку для епископа – оленя, убийство которого в королевских лесах запрещено. И в то же время она должна была сама опуститься на руку. На руку с камнем, принадлежавшим ее матери. Календула и Улисс наблюдали с воздуха. Если дела пойдут плохо, девушка прикажет им нападать.

– Кажется, едут, – сказала Мэриан, заметив, что ее птицы исчезли из виду.

Малыш Джон опустился на колени и приложил ухо к земле.

– Я слышу стук копыт. Похоже, дюжина всадников.

«А нас всего пятеро!» – подумала Мэриан. Но в придорожных кустах пряталось еще несколько парней. И они вступят в бой по первому звуку рога Робина.

– Займемся делом, – произнес Робин и, вынув нож, сделал надрез на шкуре убитого оленя. Топот копыт раздавался все отчетливее, теперь слышалось и тяжелое дыхание лошадей.

– Что тут происходит? Кто убил королевского оленя? – раздался гневный рев епископа.

Его руки были в перчатках, однако Мэриан даже через них разглядела сверкающий сапфир.

Она сжала зубы и покрепче ухватила нож, которым только что начала разделывать оленя.

– Так это королевский олень или принцев? – спросил Робин дерзко.

– Королевский, – ответил епископ, ухмыляясь. И эта ухмылка совсем не понравилась девушке. А вдруг он хочет сказать, что принц Джон стал королем? Что Ричард умер?

Но Робин продолжал как ни в чем не бывало:

– Как видите, мы пастухи. Но сегодня решили поохотиться и убить жирного оленя.

– Ты отчаянный парень. Король узнает о твоем преступлении.

– Разумеется. Когда король вернется из Крестового похода, мы спросим его, чей это олень.

– А разве он вернется? – хихикнул епископ. – Мы только что слышали, что он в плену.

– Что? – воскликнули ребята.

Люди епископа двинулись вперед и начали окружать одного из них. И тут воздух прорезали один за другим два звука – резкий свист Мэриан и звук рога Робина.

Мэтти почувствовала порыв ветра – Улисс пролетел мимо нее, сверкая красными глазами. Он набросился на одного из людей епископа с такой яростью, что тот выронил меч и упал с коня. Календула накинулась на остальных так, будто ловила жаворонков. Она вцеплялась в их головы, в руки, сжимавшие мечи, в уши лошадей.

Те начали вставать на дыбы, и вскоре уже сам епископ полетел наземь. Тем временем из кустов ежевики выскочили тридцать молодцев в зеленом с мечами наперевес. Мэриан тоже обнажила клинок, но пока что стояла в тени дуба и сзывала соколов:

–  Ки… ки… кух… кух грисс чауап!

Большинство людей епископа разбежалось, а сам он казался совершенно растерянным. Малыш Джон приблизился к нему и склонился над ним.

– Что будем делать с этим церковником? – спросил он, обернувшись к Робину. – Отрубим ему голову?

– Может, для начала палец, – откликнулась Мэриан, приближаясь.

– Палец? – Епископ испуганно уставился на изящного юношу с едва пробивающимися усиками.

– Ну, может, и не будем резать, если ты отдашь мне свое кольцо.

– Мое кольцо? Вам нужно мое епископское кольцо?

– Нет, мне нужна Звезда Иерусалима. – Голос Мэриан стал зловещим. – Попробуешь возразить, и мои соколы заберут у тебя и палец, и глаза.

Епископ стянул перчатку. Девушка напряженно следила за тем, как он снимает кольцо с пальца. В этот пасмурный зимний день звезда вновь засверкала на глади сапфира. Мэриан поспешно надела кольцо и обернулась к Робину:

– Он схватил приманку. Мы опустились на руку. А теперь пора вознаградить его за это.

Роберт протянул ей кусок мяса, только что отрезанный от оленьей туши. Девушка взяла окровавленный кусок и подала епископу. Он глядел на него с ужасом.

– Возьми. Это награда за соколиную охоту.

– Ричард в плену! Не может быть! – произнес Робин.

Они собрались внутри разбитого дуба. Там их ждал Брат Тук. Он уже слышал печальную новость из одного очень надежного источника – от конюха дворецкого.

– Да, говорят, что его корабль разбился на Адриатике, вблизи города Аквилея. Ричарду и его спутникам пришлось проделать опасный путь по суше. Он, конечно, пытался попасть во Францию, на территорию своей матери, королевы Алиеноры.

– Кто же его пленил? – спросила Мэриан.

– Союзник принца Джона – герцог Леопольд Австрийский. И хотя Ричард пытался замаскироваться, его узнали.

Мэриан осторожно потрогала остатки своих усов. Было ли понятно, что она девушка? Робин сказал, что было глупо разговаривать с епископом – ведь если из-за капюшона он мог принять ее за мальчика, то голос ее выдал.

– Герцог требует выкуп, – продолжал монах. – Совершенно немыслимый выкуп. Такой огромный, что даже королева Алиенора не сможет его заплатить.

– Что же нам теперь делать? – спросил Рич.

– Придется взяться за куски, – ответил Малыш Джон.

Брат Тук глубоко вздохнул, на его лице появилось болезненное выражение.

– Не уверен, что даже этих рубинов будет достаточно, чтобы заплатить названную сумму.

Мэриан подошла и взяла его за рукав.

– А если к ним добавить Звезду Иерусалима? – прошептала она и сняла кольцо с пальца.

– Да, Мэриан, этого хватит.

Глава 25
Базарный день

Клюв сокола может вырасти слишком длинным и острым, если он не получает жесткую пищу или не перемалывает достаточно костей жертв.

В этом случае клюв необходимо подрезать.

В городке, расположенном поблизости от замка Фитцуолтеров, начался базарный день. Мэриан стояла в толпе, надеясь увидеть жонглирующего Скарлета, который обычно приходил сюда в такие дни. Она оделась как мужчина, но на этот раз не приклеила усы. Сейчас девушка слушала пение менестреля, развлекавшего женщин и детей:

 
Про Робина отважного я песню вам спою —
Наводит он порядок в нашем проклятом краю.
Еще я расскажу, как он епископа ограбил,
От целой кучи золота в момент его избавил.
 

С момента ограбления епископа прошло чуть больше двух недель, но эта история уже обратилась в песню. К облегчению Мэриан, в песне не упоминалось о молодом парне, забравшем у епископа кольцо. «Но как Робин сумел завоевать такое доверие?» – подумала она.

Девушка считала, что лучше пусть о ней не говорят. Робин очень волновался, что епископ мог о чем-то догадаться. Поэтому он приказал ей «лечь на дно», пока не придумает, как переправить пять рубинов и Звезду Иерусалима на материк.

Мэриан начала замечать, что у людей появились деньги. Одна женщина протянула торговцу монету за горсть кедровых орехов для детей. Мэриан не помнила, чтобы прежде кто-то покупал детям лакомства. Да и не помнила, когда их в последний раз продавали.

Когда менестрель окончил песню, девушка приблизилась к женщине, покупавшей орехи, и спросила:

– Робин Гуд? Кто такой Робин Гуд?

– Он причина того, что у меня есть деньги на птицу, – женщина подняла за ноги цесарку. – И осталось еще кое-что на орешки моим детям. А теперь шериф объявил награду за его поимку.

– О нет!

– Не волнуйся. Он со своей шайкой всегда успевает скрыться. Они толковые парни.

«Парни, – подумала Мэриан. – А как же я?»

Она решила, что хватить прятаться. Нужно разыскать ребят. У нее лежало в кармане несколько пенни, достаточно, чтобы купить курицу для Мэг, и еще хватит на то, чтобы нанять телегу до Ноттингема.

Она подошла к лотку с птицей и немного поторговалась с продавцом за курицу. Потом купила мешочек муки и отправилась за почками. Наконец, держа курицу в одной руке, а все остальное погрузив в заплечный мешок, проехала две мили до своего замка.

– Я собираюсь найти Финна! – объявила Мэриан, вбежав в замок и выставив птицу перед собой. Для Мэг Робин по-прежнему оставался Финном, а Мэриан – Мэтти. Девушка неохотно рассказывала ей о своих частых отлучках. Она понимала, насколько будет опасно, если старуха узнает слишком много. Сейчас Мэг, сузив глаза, смотрела на уже относительно взрослую девушку, которую нянчила с детства.

– Все это дается с трудом, правда? – Ее лицо сморщилось, глаза наполнились слезами. – Вы собираетесь на доброе дело, Мэтти? А что, если не вернетесь?

– Нет-нет, Мэг. Обещаю, что вернусь. Но я… я должна… Ох, Мэг, теперь так тяжело… – Мэриан тоже была готова заплакать. Она больше не могла обманывать. – Ты знаешь, что теперь Финна зовут Робином?

Мэг мигнула.

– Значит, он Робин Гуд. Я догадывалась об этом. – Ее губы вытянулись в ниточку.

– Он знаменит, Мэг.

– И вы тоже хотите быть знаменитой, я вижу.

Девушка опустила глаза и почувствовала, что краснеет.

– Я… я не то чтобы хочу быть знаменитой, Мэг. Но хочу стать частью чего-то. Чего-то важного. Того, что изменит страну, которую мы любим. Ты понимаешь?

– Я уже старуха, – ответила Мэг дрожащим голосом, – наверное, слишком старая, чтобы понимать такие вещи.

– Но разве ты ни о чем не мечтала в юности? – спросила Мэриан.

Глаза Мэг затуманились, потом она взглянула на Ходжа, молча сидевшего в углу. Его руки покоились на кольчуге. Теперь у него уже не хватало сил, чтобы чинить ее. Когда Мэг снова поглядела на девушку, которую она знала как Мэтти, в глазах старухи блестели слезы.

– Вы уходите. Я постараюсь присмотреть за вашими птицами, как только смогу, пока вы не вернетесь.

Мэриан с нежностью обняла ее:

– Я люблю тебя, Мэг.

– Я тоже вас люблю, Мэтти.