Текст книги "Девушка-сокол"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5
Четыре древесных домика

Как и у всех живых существ, у соколов бывают свои сезоны. У них бывает пора готовности и пора линьки. Во время готовности птицы чувствительны и активны, а в период линьки могут быть болезненными и подавленными. Искусный сокольничий чувствует любое состояние птицы во время всех сезонов.

– Нет, Рич, не надо этих веток болиголова. Они будут торчать, словно пораненные большие пальцы с этими белыми цветками.

Мэтти посмотрела вверх. В этой части леса было полно берез.

– Ну, тогда нам нужно побольше стариковской бороды, – сказал Рич.

Стариковской бородой назывался седой морщинистый мох, росший на валунах возле ручья. [4]4
  Имеется в виду растение уснея ( usnea), род лишайников, встречающийся по всему миру. – Примеч. пер.


[Закрыть]

Домик на березах был уже четвертым, который они построили за последние десять дней. Планировалось сделать пять – для каждого из ребят – в разных частях леса. Так они смогут следить не только за кладом, но и за королевскими лесничими, если принц Джон отправит их сюда.

Домики получались отличными. Все они сливались с окружающим пейзажем. Один из них представлял собой решетчатую конструкцию из молодых зеленых веток, покрытых камышами и листвой. Для другого, построенного на платане, на который было тяжело взобраться из-за голого ствола, ребята придумали подъемную систему. Этот домик располагался среди ветвей на высоте пятидесяти футов. Потом высоко на дубу, в развилке двух огромных ветвей, они соорудили укрытие из лоз и рубленой коры. В этих лиственных домиках, как будто плывших среди деревьев, ребята надевали туники, сделанные из полосок коры и выцветшего тростника, а также шапки из широких листьев для маскировки. Теперь они могли наблюдать, оставаясь незамеченными. И именно Мэтти придумала, чтобы каждый домик выглядел по-своему – так легче запутать противника.

И вот теперь она отправилась, чтобы набрать побольше стариковской бороды и часть ее вплести в свои волосы.

Над всеми домиками ребята трудились подолгу, но этот, четвертый, особенно нравился Мэтти. Он напоминал клетку из прутьев, почти полностью покрытую нежным зеленым мхом и серебристым лишайником. Девочка подумала о том, что самой лучшей одеждой для нее была бы не та, что сделана из прекрасных шелков с золотыми нитями и французской вышивкой. Нет, ей хотелось носить юбку, сотканную из мхов и лишайников, а вместо роскошных узоров украсить ее лесными цветами – белоснежными лилиями, примулой и «разбитым сердцем». [5]5
  Имеется в виду дицентра – растение с цветками в форме сердца. – Примеч. ред.


[Закрыть]Ей казалось, что такой наряд достоин королевы.

Приближаясь к березе с охапкой мха, Мэтти увидела, что Уилл, Финн, Рич и Хьюби сбились в плотную кучу. Она не поняла, что это значит, но тут Уилл медленно повернул голову к ней, и хотя не искал ее специально, все же заметил. И в его взгляде угадывалась тревога. Тревога, смешанная с досадой.

Мальчишкам время от времени приходило в голову, что Мэтти не годится для их компании. Правда, при этом они старались держаться как можно приветливее и терпеливо объясняли:

– Нет, Мэтти, ничего личного. Просто ты девчонка.

Однако ей это казалось очень даже личным, и тут она ничего не могла поделать. Вот и сейчас ей стало ясно, что наступил как раз один из таких моментов.

– Мэтти, – произнес Финн. Его голос дрожал от напряжения, а брови нахмурились от какой-то заботы. – Мы снова видели человека-тень.

Он замолчал, и остальные мальчишки обернулись к девочке.

– И что? – спросила она.

– И то. Мы считаем, что тебе лучше во все это не вмешиваться. – Квадратный подбородок Финна вздрогнул, после чего он крепко сжал челюсти.

Мэтти охватила ярость. Она знала, что такое выражение бывает у Финна, когда он что-то вбил себе в голову. И переубедить его будет не просто.

– Но ведь именно это нам и нужно – увидеть человека-тень, или кто там еще будет. Для этого построили три предыдущих домика. И это была моя «блестящая» мысль, не забывайте!

– Мэтти, просто это слишком опасно, – сказал Уилл. – В смысле, для девчонки.

Но, перехватив ее яростный взгляд, тут же отвел глаза.

– О боже, вы просто кучка дураков! – прошипела Мэтти. И, развернувшись, зашагала в лесную чащу. Пятый домик она построит сама. Кто может ей помешать?

Девочка даже точно знала, где его соорудить. Возле ручья росло несколько ив, и у одной ветви были широко расставлены – самое подходящее место для домика. Мэтти сделает стены из волнистых ивовых веток, связав их вместе. Этот домик будет не только самым лучшим, но и наиболее незаметным. Даже когда опадут ивовые листья, тонкие, словно плети, ветви будут вполне надежны.

Она решила приступить к работе немедленно. Сооружение маленького настила не займет много времени. Потом нужно будет нарезать отростков с деревьев, растущих у ручья. Они на этой неделе только распустили свои узкие длинные листья.

Девочка не знала, сколько она проработала, но после пятой или шестой ходки от берега с охапкой веток она заметила Финна, стоящего возле облюбованного ею дерева и разглядывавшего наполовину законченную постройку.

На голове у мальчика красовалась новая шляпа, скорее даже зеленый капюшон.

– Чего тебе здесь надо? – Мэтти уронила ветки к ногам и тут же принялась собирать их обратно. – Как видишь, мне не нужна твоя помощь.

– Вижу. – Финн замолчал на полуслове и пристально посмотрел ей в глаза.

«Что бы это значило?» – подумала девочка. Невероятная синева его глаз иногда шокировала ее. К ним очень хорошо подходил новый капюшон Финна, сделанный из оторванного рукава его туники с добавлением нескольких листьев. Знает ли он, какие синие у него глаза?

– Как ты меня отыскал? – спросила Мэтти, злясь на себя за столь дурацкий вопрос.

– Я же отслеживаю оленей, забыла?

– Я не олень.

– Знаю. Они не строят домов на деревьях.

– Спасибо за комплимент. Я поражена.

– Ну, я вообще-то тоже, – ответил Финн, поглядывая на домик.

– Ты о чем?

– О том, что этот домик, когда ты его закончишь, будет гораздо лучше, чем все остальные.

– И я должна тебя благодарить?

– Еще нет.

– Что значит «еще нет»? – спросила Мэтти, прищурившись.

– Ну, я еще не извинился за свое скотское поведение.

Мэтти отступила и, покачав головой, пристально посмотрела на него.

– Да, ты вел себя как скотина.

– Ну, я же и говорю – скотское поведение.

– Ладно, я принимаю извинения за твое полное скотство.

– Могла бы и не говорить «полное».

– Ну… тогда просто скотство.

Финн резко вдохнул и сказал:

– Слушай, мы собираемся стоять здесь, обсуждая слово «скотский», или что?

– Что значит «или что»?

– Я же могу помочь тебе, помочь закончить домик.

Мэтти широко распахнула глаза от изумления.

– Позволить тебе закончить мой собственный домик? Ну надо же, Финн! Ты только что сказал, будто я строю самый лучший домик. И если я позволю тебе помочь, то окажусь у тебя в долгу.

– Ты не будешь у меня в долгу. Никогда. – Финн нахмурил брови, и его синие глаза как будто потускнели.

– Ладно уж, помогай. Или нет, не надо. В этом не помогай!

Щеки Финна побагровели. Он крепко зажмурился.

– Что с тобой? – воскликнула девочка.

– Я приказываю себе не злиться, – ответил мальчик, не открывая глаз. – Ведь я пришел извиняться.

Мэтти приблизилась к нему, взяла его руку и осторожно пожала.

– Ты извинился, и я благодарна тебе. Но Финн, я просто хочу построить собственный домик сама, вот и все.

1190 год
Глава 6
Камень и тени

Соколы не считаются общительными существами, но это не значит, что они не поддаются обучению.

Нежное дневное небо превратилось в оранжевое, а потом в багровое. Солнце все опускалось, опускалось и наконец превратилось в маленький покрасневший желток на горизонте. С наступлением сумерек фиолетовые тени расползлись по местности, словно синяки, и замок Фитцуолтеров выделялся мрачной громадой на фоне собирающихся облаков. Длинные, сгущающиеся тени протянулись к Мэтти через голые поля, или так лишь казалось. Она чувствовала, как внутри у нее что-то извивалось, твердело и холодело. Если бы не соколы, отец и Мэг, то ничто не заставило бы ее вернуться в замок.

– Три года, – прошептала девочка себе под нос.

Почти три года прошло с того жуткого дня, и все равно на плитах двора остались пятна крови. Она всегда думала об этом, возвращаясь с охоты.

Замок представлялся ей темной громадой, сложенной из холодного камня, и противоположной миру густых лесов, широких торфяников, лугов и открытых полей, куда она ходила охотиться или играть с друзьями. Внутри замка не было ничего мягкого и податливого. Свет, пробивавшийся сквозь стрельчатые окна, казался осколками стекла на граните. Тени башен напоминали надгробия и как будто придавливали воздух своим весом.

Мэтти осторожно шла через ров по подвесному мосту. После нападения его так ни разу и не поднимали. И башенку с клетками, разрушенную катапультой, тоже не восстановили. Ее обломки остались лежать там, где упали, поскольку не осталось слуг, чтобы убрать их или отстроить башенку заново. Отец и Ходж были слишком старыми, чтобы ворочать камни. Мэтти предложила сделать новые клетки в помещении для стражи в центральной башне замка, и теперь птицы жили там. В верхнем из помещений, под самой крышей, девочка поселилась сама. По крайней мере, здесь было достаточно стрельчатых окон, через которые поступали свет и свежий воздух.

Здесь было почти так же хорошо, как в прежнем жилище птиц, а кое в чем даже лучше. Теперь можно было находиться при соколах постоянно. Но проходя по двору к башне, Мэтти каждый раз пугалась запустения, царившего в замке. До нападения отец был гордым феодальным лордом, ему подчинялось более пятидесяти воинов и сто крепостных, живших и работавших в стенах замка и в его окрестностях, принадлежавших лорду Уильяму.

В те времена в замке Фитцуолтеров кипела жизнь. Во дворе день и ночь царили суета и суматоха. В кузнице стучали молотами кузнецы, на дворе гоготали гуси, торопившиеся на кормежку к Мэг. Мальчик, следивший за собаками, спешил показать Мэтти новых щенков. Телега крестьянина, груженная турнепсом и прочими корнеплодами, выгружалась в сарай, доярка сбивала масло. Теперь все это исчезло. «Было ли оно когда-нибудь? – думалось девочке. – Как будто представление окончилось и актеры ушли со сцены».

Раньше в замке жила ее семья. Но после нападения в здешних краях настали тяжкие времена, и слуги ушли. Некому стало поддерживать огонь во всех огромных очагах, и помещения закрывались одно за другим. Видимо, обитателям замка оставалось лишь одно – влачить жалкое существование, довольствуясь воспоминаниями о былых временах.

Мэтти посмотрела вверх, на две остальные башни, выступавшие вперед и образовывавшие главное укрепление – барбакан. Там больше не было стражников, не было с самого момента захвата, и Мэтти все время думала о том, какой жирный кусок им достался. Отец подозревал, что шериф подкупил их, и именно они перерезали канаты подвесного моста. Но кто же главный виновник случившегося? Если шериф и нашел двух предателей среди охраны, то разве на них лежит вся вина? Нет, Мэтти возлагала всю вину на плечи принца Джона, который лишь жаждал безграничной власти и совсем не походил на своего брата Ричарда, мечтавшего завоевать Святую землю для христиан. И вот теперь, когда умер старый король Генрих, Джон собирался захватить Англию для себя.

Все жители графства, от дворян до крестьян, изнывали от голода. Мэтти приходилось каждый день выходить на охоту, но похлебка, варившаяся в очаге, становилась все жиже и жиже, в ней было все больше воды и все меньше мяса. Как-то раз девочка увидела червяка в гниющей картошке, которой было приправлено скудное рагу. И этого червяка тут же вытащили и сварили.

– Мег! – позвала Мэтти, приближаясь к башне. – Я добыла утку, правда небольшую.

– Ничего, милая, что-нибудь из нее да получится. – Ее старая няня одной рукой взяла добычу, а другой погладила девочку по щеке. – Спасибо, дитя мое.

– А кроликов все нет, Матильда? – донесся голос лорда Уильяма из темного угла, где он чинил путы для соколов.

– Ни один не попался в ловушку, папа.

Отец вздохнул и, бодрясь, произнес:

– Ну, недели через две их будет полно, и Улисс наловит их вдоволь. И Мох тоже.

– Да, скоро кролики будут скакать повсюду, – ответила Мэтти.

Из другого угла донесся лязг. Ходж, сидевший на табурете, трудился над ремонтом кольчуги. Нынешней зимой он, как-то проснувшись утром, не узнал своей жены. Годы брака вылетели у него из головы, и теперь старик думал, что снова готовит лорда Уильяма для битв на полях Франции под командованием принца Ричарда. И сегодня с самого утра Ходж занимался ремонтом кольчужного рукава.

Мэтти оглядела старика. Он как будто стал символом всего того, что они потеряли, особенно надежды. Стоит ли верить, что для него и для остальных все может измениться? Все будет становиться только хуже, особенно когда вновь наступит зима. И сейчас весна еще не совсем пришла. Почему же уже думается о следующей зиме? Откуда эти отчаянные мысли?

Мэтти помогла Мэг приготовить скудный ужин. В нем было хорошо лишь одно – что никто подолгу не засиживался за столом. И с тех пор, как они начали использовать подносы из хлеба, не надо было мыть посуду. Их можно просто вытереть и использовать дальше, пока не придут в негодность.

– Можно мне идти? – спросила девочка.

– Иди, только сперва расскажи об охоте, – ответил отец. – Как летает Мох?

Они с Мэг уставились на Мэтти. Их глаза слабо светились, будто огарки свечей. «Дай нам хоть какую-то тень надежды, – читалось в них. – Хоть что-нибудь». Им явно хотелось узнать не только об охоте.

– Нет ли новостей о короле Ричарде? – прошептал отец так, как будто их могли подслушать.

Изменилось многое, но далеко не все. Вернувшись из Франции осенью 1189 года, чтобы получить корону, Ричард каким-то образом примирился со своим братом, принцем Джоном. Уильям Лонгчемп, епископ Илайский, наперсник Ричарда и духовник его матери Алиеноры, стал канцлером. Теперь он был самым важным политиком после короля, и поэтому надежды народа росли. Но через два месяца после возвращения Ричарда Иерусалим покорился сарацинам под предводительством Саладина. Король порывался отправиться в Третий крестовый поход за Святую землю, и принц Джон мог стать еще более безжалостным, чем прежде.

Отец и Мэг все смотрели на девочку с надеждой.

– Ничего не слышно? – спросила служанка. – Вы не набрались на охоте никаких слухов?

Мэтти хотела было ляпнуть, что охота – это не поход на рынок, а утки и кролики вообще-то не разговаривают. Но одумалась и покачала головой:

– К сожалению, ничего не слышно. Может быть… – Она встала, собираясь уходить, и вдруг слова застряли у нее в горле, как только стало ясно, что никто больше на нее не смотрит.

Глава 7
Услышанные молитвы

Кречеты и соколы входят в семейство длиннокрылых соколов, в отличие от «настоящих», или короткокрылых соколов. На первых порах обучения они могут быть порывистыми и упрямыми. Несмотря на этот темперамент, охотник должен добиться доверия у кречета, поскольку в царстве соколов ничто не сравнится с доверием.

На следующий день Финн пришел за Мэтти на самой заре, и они отправились к остальным ребятам. Но не успели они углубиться в лес, как Финн заметил следы крупного оленя и начал выслеживать его. Девочка двинулась за своим другом, испытывая все более сильное волнение. Почти через полчаса, когда они так и не нагнали оленя, а следы стали теряться, Мэтти схватила Финна за рукав и сказала:

– Пойдем отсюда. Олень давно скрылся. Идем же.

Но мальчик упрямо шагал вперед.

– Финн, ты не можешь хоть на секунду опустить лук? К тому же ты знаешь, что повсюду королевские лесничие.

– Мой папа говорит, что они появляются лишь раз-другой в месяц.

– Пойдем лучше к ребятам.

– Погоди. Если я не застрелю этого оленя, то придется стрелять в кого-то еще, – ответил Финн и насмешливо добавил: – Я не могу ждать помощи сокола.

– Соколиная охота, Роберт Вудфинн, это искусство, а не просто добывание пищи.

– Это просто охота, Матильда Фитцуолтер.

– Нет, не совсем. В охоте нет утонченности.

– Не надо громких слов. То, что ты умеешь читать и писать лучше любого из нас, еще не дает тебе права так говорить.

– Ладно. Стрельба – это грубая форма охоты. Стрелу не надо ни кормить, ни обучать.

– Вот это и показывает, как мало вы знаете о лесе, госпожа Матильда.

– Не называй меня «госпожа»! Мне это не нравится.

– Да ладно, не тряси подштанниками.

– Что? – взвилась Мэтти. – С каких это пор девочки носят подштанники? Я думала, ты это прекрасно знаешь, Роберт Вудфинн!

– Ну, не важно чем, что там у тебя есть. – Мальчик покраснел до корней волос.

Шагая по луговой траве, Мэтти внезапно остановилась. Ей показалось, что среди вереска промелькнуло что-то белое. Сперва это было неясное пятно, потом оно окрасилось золотом и, словно маленькое солнышко, спустилось на землю.

Мэтти начала осторожно подкрадываться к зарослям.

«Кто-то попался!» – подумала она и в следующий миг услышала, как пленник отчаянно бьется в ловушке. До нее донесся тоненький крик: «Ип-ип-ип!» Девочке показалось, что существо просит есть. Приблизившись к ловушке, она опустила глаза и невольно вскрикнула. Ее взгляду предстал только что оперившийся кречет! И когда он мигал, в его темных глазах всякий раз сверкали маленькие золотистые искорки.

Было видно, что состояние кречета совсем плачевное. Его окраска указывала на принадлежность к женскому полу. Когда птица била крыльями, у нее на груди и плечах становились заметны светло-коричневые пятнышки. При этом выступили прожилки от голода. Теперь уже не было сомнений, что птица просила еды. Она не могла выбраться из ловушки, а на ноге у нее виднелись обрывки пут. Мэтти поняла, что кречета прогнал отчаявшийся сокольничий – отец говорил, что такое случается. «Интересно, много ли времени прошло с тех пор?» – подумалось ей. Казалось, что, несмотря на выступившие прожилки, перья отросли совсем недавно.

При виде девочки птицу охватила паника. Она закричала еще пронзительнее, заставив Мэтти лихорадочно соображать. Глядя на кречета, она видела перепачканное, изголодавшееся создание, но было в нем еще что-то большее. В глазах снова блеснули золотистые искорки.

– Календула, [6]6
  Игра слов: по-английски календула «marigold» – «золото Марии». – Примеч. пер.


[Закрыть]– прошептала девочка.

Она понимала, что птица должна обязательно выжить. Отец говорил, что лишь величайшим из сокольничих нужны кречеты. И эта птица означала осуществление самой радужной мечты. Должно быть, их судьбы где-то переплелись.

Оглядевшись по сторонам в поисках Финна, девочка приподняла подол своего платья и начала отрывать его. Но домотканая материя была слишком крепкой.

– Ну вот, ничего не получается, – пробормотала Мэтти.

Тогда она подняла подол и быстро спустила нижнюю юбку. Эта деталь одежды была сделана из более тонкой ткани и разорвалась легко. Мэтти понимала, что должна спасти птицу во что бы то ни стало, поэтому совсем не жалела одежду. А успокоить птицу можно было только одним способом – закутать ее! Девочка подумала о том, что уже нашла имя для своей новой подопечной – Календула. И она будет называть так молодую птицу, пока та к этому не привыкнет.

Стоило только попробовать накрыть птицу, как она сердито клюнула девочку в ладонь, но от голода совсем не причинила ей боли. А теперь сидела нахохлившись, снова готовая к нападению.

Наконец Мэтти удалось накрыть птичью голову обрывком ткани. Теперь следовало закрепить петлю на ноге.

Вскоре девочка уже несла птицу к замку и что-то шептала себе под нос.

– Что это там у тебя, Мэтти? – Финн вырос перед ней и стал разглядывать странный сверток у нее в руках. До этого птица сидела спокойно, но при звуках незнакомого человеческого голоса стала дрожать и метаться.

– Тише! – прошептала девочка.

– Но что это такое?

– Не видишь, что ли?

– Ну же, Мэтти, скажи.

– Тебе правда интересно?

– Да, Мэтти, мне правда интересно.

– Это… ну… это упало от голода! – Девочка хитро улыбнулась, потом оба густо покраснели. Финн уставился на самый интимный из предметов женской одежды, и Мэтти осмелилась пошутить над этим.

Он шагнул к ней и пригладил темный завиток волос, торчавший у нее из-за уха, его рука прикасалась к ее коже слишком долго.

– Мне нужно идти, – сказала девочка и низко опустила голову, чтобы Финн не заметил ее смущенный взгляд.

Отойдя на несколько шагов и наконец взяв себя в руки, она улыбнулась и одарила его ослепительной улыбкой.

– Я нашла кречета. Он считается самой умной и целеустремленной птицей. Некоторые даже называют его благороднейшим из соколов.

– Ну, тогда я полагаю, эта птица нашла самую подходящую хозяйку, – ответил мальчик неожиданно охрипшим голосом.

Мэтти почувствовала, как бешено забилось ее сердце. Она на мгновение закрыла глаза и двинулась дальше.