Текст книги "Девушка-сокол"
Автор книги: Кэтрин Ласки
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Глава 32
Начало конца
Если подрастающий сокол недостаточно питается, его ранние перья могут продолжать расти, но внутри них останется слабая область, которая на взрослых перьях будет видна как прорез или прожилка. Такие жилки называют следами голода, и они влияют на способность птицы летать до ближайшей линьки.
– Твой обед, дамочка!
Мэриан, сидевшая в углу с Еленой, слегка опешила. Настоятельница никогда не заходила в лечебницу, а теперь вдруг появилась с каким-то блюдом. Обычно пищу оставляла во внешней комнате молодая посудомойка. Но тем не менее перед нею была настоятельница, державшая блюдо с чем-то красным и дымящимся.
– Что? – спросила девушка.
– Спрашиваешь, что это? Разве ты не узнала? Я была уверена, что узнаешь, моя маленькая хозяйка соколов! Это мозги только что убитого кролика. Я знаю, что их больше всего любят хищные птицы, от соколов до орлов. Я слышала, что эти птицы разбивают кроличьи головы своими лапами, потому что когти гораздо крепче клювов. Вот весь мозг целиком! – Настоятельница, смеясь, поставила блюдо на пол. – Ах да, когда ты покончишь с кроличьими мозгами, может быть, твой собственный мозг прояснится и ты вспомнишь, где рубины.
Мэриан коснулась грудной клетки, где хранила под корсажем драгоценный узелок из перьев и игл. Календула бросила этот узелок на пол сегодня утром. Елена оказалась права – чтобы все понять, Робину хватило всего лишь знака. Благодаря пряди волос и пучку перьев теперь каждый из них знал, что они оба живы. Девушка даже не собиралась пробовать кровавую пищу. Ни один уважающий себя хищник, будь то сокол, ястреб или орел, не притронется к подачке тирана. Неподчинение – главное оружие против тех, кто пленяет.
– Робин скоро будет здесь, – сказала себе девушка. – Совсем скоро.
Пучок перьев давал ей надежду. Но Робин так и не появился, ни в этот день, ни на следующий. Прошло еще несколько дней, но от него не было ни слуху ни духу. Приходила лишь настоятельница, иногда с горой сырых кроличьих мозгов, иногда с еще бьющимся сердцем цесарки – с деликатесами, которые Мэриан время от времени готовила для своих птиц. Но она по-прежнему отказывалась от еды. К пище для прокаженных девушка тоже не притрагивалась, хотя они уговаривали ее поесть. Настоятельница действовала все более осторожно – ведь если Мэриан умрет, ей никогда не найти рубинов.
Девушка день ото дня все худела и слабела, но ее взгляд становился все более надменным и убийственно презрительным.
Прокаженные тоже беспокоились, видя, что девушка, столь заботливо ухаживающая за ними, вянет на глазах. Однажды утром она свалилась от усталости рядом с постелью Елены, а они ничем не могли ей помочь. Елена просила ее съесть окровавленные органы, которые приносила настоятельница, но Мэриан ответила лишь одно:
– Не бойся, он придет.
Дыхание Мэриан становилось все более прерывистым, глаза едва моргали, и вскоре она уже не могла отвечать на вопросы. Прокаженным, постоянно жившим в тени смерти, прекрасно знавшим признаки конца, и столь часто наблюдавшим расставание души с телом, казалось, что она умирает.
Календула сидела на окне и наблюдала за происходящим со странным спокойствием. Она испытывала чувство, которого прежде не знала. Это был не голод или то необычное чувство ускорения, которое испытывается, когда гонишься за добычей. Нет, это чувство напоминало возбуждение, испытанное при первом полете. Птица ощущала что-то знакомое и в то же время очень странное. Это был дух хозяйки.
Глава 33
Снова Мэтти!
В душе каждого существа есть территория, где люди и животные могут быть в добрых отношениях.
Мэриан лежала совершенно неподвижно, ее дыхание становилось все тише, она испытывала самое сильное в жизни напряжение. Девушка ощущала, как что-то касается ее мозга, взрывает скрытые каналы. Это дух Календулы начал взаимодействовать с ее духом, и мозг девушки стал воспринимать мысли, спрятанные в глубинах птичьего мозга.
Потом они неожиданно оказались вместе – девушка и птица. До начала времен духи всех живых существ были едины и лишь потом разделились. Там, во временах общих воспоминаний, был вкус первой теплой соленой воды, первого океана, аромат первого леса миллионы и миллионы лет назад.
Ноздри Мэтти уловили запах зелени. В яраке она никогда не была Мэриан, поскольку птицы знали ее только как Мэтти. Она чувствовала, как потоки ее крови сливаются с чужими потоками и вместе движут ее плечами. Чувствовала, как разворачиваются могучие крылья. Дважды взмахнула ими. Всем телом ощутила порыв. И прекрасно поняла, что это значит. Она достигла ярака и была готова к полету. Ее крылья забились размеренными взмахами, поднимая ее над полом.
Прокаженные думали, что она уже совсем близка к смерти, и лишь Елена смотрела в окно, следя за полетом Календулы, которая уже скрылась за деревьями сада. Женщина знала, что девушка не умерла, а ее душа соединилась с душой другого существа.
Мэтти ощущала ветер каждым из своих маховых перьев. А потом воздух стал мягко протекать через перья, росшие на задней стороне ее крыльев. Веер хвостовых перьев прорезал воздух позади нее. Каждое движение меняло их расположение.
– Ты летишь хорошо – следов голода нет, – произнес в ее сознании чей-то голос, и она поняла, что это голос Календулы.
– Не знаю, что могло бы мне помешать, – ответила девушка.
– По-моему, они исчезли после линьки в аббатстве.
– Так вот что это было, когда я лежала неподвижно.
– Думаю, то, что с тобой произошло, лучше всего назвать линькой! А пока ты оставила свое тело.
– Да, – сказала Мэтти и вдруг четко осознала, что нужно делать. В ее голове все прояснилось. Нужно лететь с Календулой и остальными соколами в Барнсдейлский лес и найти рубины. Потом они отнесут их не Робину, а прямо через Ла-Манш, во Францию, где живет мать короля Ричарда, королева Алиенора.
– Нужно лететь домой, – сказала она. – Я поговорю с остальными. Нам не обойтись без их помощи.
Когда они приблизились к замку, начала всходить полная луна. Они двинулись в потоке серебряного света, который будто направлялся прямо в стрельчатые окна на вершине сторожевой башни. Благодаря лунному свету все виделось настолько ясно, что Мэтти смогла разглядеть паука на одном из камней башни. Она видела даже каждую чешуйку слюды на этих камнях.
– Это не только лунный свет. Сейчас у тебя птичье зрение, – объяснила Календула, почувствовав изумление Мэтти. – Теперь, когда мы добрались сюда, остальные могут испытать потрясение – ведь ты прилетела как одно целое со мной. Однако они хорошо соображают. Старый Мох, конечно, обрадуется больше всех.
– Он здоров?
– Ему очень не хватает тебя. Но он крепкий старый сокол. Думаю, ему придает сил злость на шерифа и настоятельницу. Он готов убить их ради тебя, Мэтти.
– Он бы смог, – ответила Мэтти.
Вскоре они влетели в окно.
– Наконец-то ты вернулась, – сказала Моргана, увидев Календулу.
– Тише, Моргана! – воскликнула Лира. – Здесь появился кто-то еще. Я чувствую его, чувствую своими перьями, прямо их бородками. Чувствую позвоночником! Происходит что-то странное.
– Она здесь, правда? – произнес старый Мох. – Мэтти, ты ведь здесь, да?
– Да, милый, я здесь.
– До нас доходили ужасные слухи, дитя мое. Никто не знал, жива ты или мертва. Конечно, Календула рассказала нам, что ты жива. А знаешь, Финн хорошо заботился о нас. Приносил нам еду, брал некоторых на охоту. Невозможно даже представить, каким бы он был сокольничим, если бы обучался с детства. Не могу забыть, как ты позволила ему запустить меня несколько лет назад. Кажется, это было в праздник апостолов Симона и Иуды, а может, за день до праздника святого Одрана.
– Ооо, Мох, – простонала Моргана, – когда ты прекратишь свою бесконечную болтовню?
– Не перебивай его, Моргана, – одернула ее Мэтти.
– Неужели это вправду ты, Мэтти? – спросила Моргана. – Я смущена.
– Да, – ответили разом Календула и Мэтти.
– Она стала одним целым со мной, – объяснила Календула. – Но это ничего не меняет. Она по-прежнему наша хозяйка.
– Итак, Мэтти, – сказала Лира, – почему ты оказалась здесь и, осмелюсь спросить, почему в таком виде?
– Ну, ты же не ожидала, что она явится в виде какого-нибудь копытного – коровы, лошади или козы? – сказал Мох.
– Вот еще! Это не для нашей Мэтти! – произнес Улисс медленным, задумчивым тоном.
– А что с другой твоей сущностью? – спросила Моргана.
– Трудно объяснить, – ответила Календула. – Ее тело лежит в аббатстве и кажется умирающим, а дух свободен.
– Но, – произнесла Мэтти негромко, и птицы застыли на своих насестах, – это лишь на время, друзья мои. Я могу уйти любым способом. Я решила, что смерть – последний выход для меня. Я знаю, что вы прекрасно понимаете это, – при этих словах птицы величественно кивнули. – Но на карту поставлено нечто большее, чем моя жизнь. Это жизнь нашей страны. Наш король в плену. И настала пора полететь в зеленый лес… Теперь я поняла, что вы пытались объяснить тогда о двух точках на земле… Я чувствую их в своем сознании, наверное, точно так же, как вы.
Мох необычайно разволновался:
– Ты чувствуешь нуамелк, Мэтти? Притяжение северной точки?
– Да. Раньше я будто жила в плоском мире, а теперь чувствую его форму… Я ощущаю звездный свет своими костями, притяжение луны – своим сознанием, земные точки – горлом.
– Когда отправляемся? – спросил Улисс. – Какова наша стратегия?
Поднявшись на своем насесте, он расправил плечи и теперь напоминал рыцаря, ожидающего приказов своего монарха.
– Отправляемся сейчас, – ответила Мэтти. – Мы отыщем рубины, но перед этим я должна взять кое-что еще.
– Что же? – спросила Моргана.
Мэтти обернулась к Моху.
– Оно здесь, не волнуйся. – Старый сапсан прошагал к одному из бассейнов и зарылся в заполнявший его песок. Когда он поднял голову, Мэтти увидела сверкавшую у него в клюве Звезду Иерусалима.
– Да, – сказала Лира, – мы умеем хранить тайны.
– Знаю, – ответила Мэтти. – Сапфир уже у нас, и когда мы заберем рубины, сможем улететь.
– Куда? – спросила Лира.
– Через Ла-Манш, во Францию. К королеве Алиеноре.
– Ветер дует с запада, – сказала Календула. – Мы можем преодолеть это расстояние в течение дня и следующей ночи.
– Но Мэтти, – произнес Мох. – Ты знаешь, мое зрение ослабло, когти затупились. Маховые перья пропали. Я линяю совсем редко. Когда это было в последний раз? В День святого Руперта? Или я потерял счет времени? Может быть, я линял летом, в День святого Альбана? Я отправлюсь с вами, но летун из меня не самый лучший.
– Не важно, милый, – ответила Мэтти мягко. – В этом полете я буду с тобой.
Она знала, что пора переключиться с Календулы на Моха. Девушка снова ощутила, как в сознании что-то толкается. Ее дух начал соединяться с духом Моха, точно так же, как раньше с духом Календулы. Мох словно искривлялся, а Мэтти обвивала его. Наконец они стали одним целым.
И вдруг из сознания старого сапсана всплыло что-то странное. Это было совсем не похоже на линьку. Мох задрожал, как будто каждое его перышко наполнилось энергией и новой жизнью. Ноги вытянулись, и все тело начало покалывать, а потом его пронзила дикая боль. Птица мигнула и поняла, что впервые за много лет может видеть ясно. Она расправила крылья, и по телу пробежала новая волна энергии.
– Это еще не все, – раздался в ее голове голос Мэтти.
– Я чувствую, что мои глаза стали совсем молодыми. – Мох обернулся к остальным птицам.
– Но я рассчитываю на твои инстинкты, Мох, – ответила Мэтти. – Когда-то ты учил меня быть сокольничим. Теперь ты должен научить меня быть охотничьей птицей, хищником!
Глава 34
Крылья на рассвете
Короткокрылые, или настоящие, соколы летают низко и охотятся с помощью хитрости. Они летают высоко и для убийства бросаются вниз. Следовательно, сокол благодаря своим методам более пригоден для охоты на вырубках и полях.
Пять птиц с могучими крыльями пустились в полет на фоне зардевшегося рассветного неба. Первые солнечные лучи окрашивали их в нежно-розовый цвет.
– Мне как будто вставили новые перья от головы до когтей! – сказал Мох. – А каким стало зрение!
Мэтти была заворожена великолепием этого полета на рассвете. Умения Моха позволили им двигаться по воздуху без усилий, и теперь она могла лететь по восходящим потокам, скользить и парить.
Они быстро миновали зеленый Барнсдейлский лес, и девушка сразу же разглядела несколько королевских крепостей. «Подумать только – мы собираемся стащить сокровище прямо из-под носа у врагов», – пронеслось у нее в голове.
– Ладно, берем на север, – скомандовала она. – Первое дерево – это ель. Вот она, внизу. Мы с Мохом приземляемся первыми. Календула, прямо перед этим деревом растет дуб. Веди туда остальных, и вы найдете гнездо в дупле с восточной стороны.
На самом деле Мэтти не использовала слов «восток» или «запад». Когда она думала о направлении, в ее сознании тут же возникало притяжение земной точки. Поэтому разговоры с птицами получались очень краткими.
– Мы с Мохом прилетим к вам, а потом двинемся к следующим деревьям, найти которые несколько сложнее.
Мох уселся на большую еловую ветку.
– А теперь, Мох, двигайся к тому месту, откуда эта ветка растет, – сказала Мэтти. – Над ней будет дупло.
Они быстро преодолели краткое расстояние. Мох сунул голову в гнездо, и Мэтти невольно моргнула.
– Здесь гнездо! – сказала птица.
– Просто мы обернули каждый рубин мохом и сухой травой, – объяснила девушка.
Она почувствовала, как клюв Моха осторожно роется в самом низу дупла. И вдруг блеснул красный луч.
– Вот он! – воскликнули они вместе.
– А ты сможешь удержать его своим клювом? – спросила Мэтти. – А сапфир когтями?
– Конечно, – ответил Мох и подхватил рубин клювом.
Они встретились с остальными птицами у дуба, и Мох, управляемый Мэтти, повел всех дальше.
Когда они добрались до последнего дерева, собираясь забрать пятый рубин, на тропе неожиданно появился королевский лесничий. Он поднял голову и задумался, почему это пять птиц сидят на ветке дерева. У них перехватило дух.
– Что будем делать? – спросила Моргана.
– Спокойно сидеть, – ответила Мэтти.
– Если придется, я стану драться, – сказал Улисс.
– Подожди. Пока сиди, – ответила девушка.
Лесничий стоял внизу, наблюдая за птицами. Нервно поглядел на прокаженное дерево и его чешуйчатые листья. Потом зашагал прочь. Птицы почувствовали огромное облегчение.
– Лира, остался камень для тебя, – сказала девушка.
– Смотрите, море! – воскликнула Мэтти.
Впереди показался пролив, отделяющий Англию от Европы. Под ветром на волнах бежали белые барашки. Ветер изменился и теперь дул в хвост, делая полет менее утомительным. К вечеру птицы уже были во Франции.
– Где же нам искать королеву? – спросила Календула.
– В Барфлёре, – ответила Мэтти.
На старой отцовской карте она видела отмеченные поля, где молодой лорд Уильям сражался вместе с оруженосцем Ходжем. Барфлёр находился неподалеку от Шербура, портового города, где рыцарь впервые ступил на французскую землю, переплыв Ла-Манш. Девушка точно помнила, где находится город, – на запад от реки Сены, у побережья Нормандии. Она совсем ясно видела карту, но теперь было не так-то просто разобраться с плоским рисунком. Мэтти понимала, что расположение города связано с нуамелк, и, почувствовав его, тут же ощутила, что сама превратилась в Моха, который летел в нужном направлении.
Они пролетели над водой не больше часа, когда сапсан заложил крутой вираж, и все двинулись за ним. Теперь они летели параллельно берегу в южном направлении. Закатное солнце окрашивало их в нежно-пурпурный цвет.
И наконец Мэтти воскликнула, увидев башни:
– Должно быть, это он! Я вижу замок!
Глава 35
Сапсан и королева
Что такое соколиная охота – искусство или спорт? Наверное, и то, и другое. Но чем популярнее она становится, тем больше вероятность, что она перестанет быть искусством. И если считать ее только кровавым спортом, то это окажет плохую услугу настоящим охотникам и, конечно, птицам.
И вот сапсан, ведомый Мэтти, пролетел через двор и разные сады замка Барфлёр. Остальные птицы остались ждать его на крепостной стене. Этот замок был не намного больше, чем у Фитцуолтеров, и девушка решила действовать просто. Сейчас уже наступила ночь, поэтому большинство факелов и свечей потушили. Но в стене одного строения что-то сверкало, будто подсвеченный цветок. Оттуда доносилось пение, обладавшее мрачной красотой.
– Это окно! – сказала Мэтти. – Витражное окно! Тогда там, наверное, часовня, Мох, и кто-то в ней находится.
Сапсан бесшумно влетел в строение через ворота и пристроился на балке между двух колонн. Внизу на коленях стояла пожилая женщина. Ее голову покрывал тугой чепец, а поверх него – простая золотая корона.
– Это королева! – воскликнула девушка. – Мы можем подобраться поближе к ней так, чтобы нас не заметили?
В темном углу стояла каменная статуя Мадонны. Мох опустился на ее плечо. Кольцо с сапфиром, зажатое в его когтях, негромко звякнуло. Королева медленно повернула голову. Услышала ли она этот звук? Одна из свечей осветила ее профиль. Она плакала. Через некоторое время королева повернулась обратно к алтарю и продолжала молиться.
– Нужно показать ей камни, – сказала Мэтти.
Мох поднялся в воздух и полетел к королеве. Та обернулась и негромко вскрикнула, увидев летящего к ней старого сапсана. Но потом ее взгляд упал на сверкающий камень у него в когтях. Суровые серые глаза королевы неожиданно блеснули. И когда Мох приземлился прямо перед нею, она наклонилась так близко, что Мэтти разглядела каждую черточку ее лица. У королевы были высокие скулы, усыпанные бледными веснушками. Из-под чепца выбивались пряди волос, среди которых было больше каштановых, чем седых. Стало ясно, что когда-то ее волосы были ярко-рыжими, как у короля Ричарда.
Мэти никогда не видела королеву столь близко, а та даже не подозревала, что перед нею одна из самых верных подданных ее сына. Мох склонил голову, делая глубокий реверанс, и бросил кольцо на мягкие складки королевского платья.
– Благословенный Боже! – воскликнула королева. Сперва она не притронулась к кольцу, а лишь глядела на него так, будто оно упало прямо с небес. – Сапфир со звездой! Звезда Иерусалима!
Она подхватила кольцо своими искривленными шишковатыми пальцами. Открыла было рот, но не произнесла ни слова, уставившись на сверкающий центр сапфира. Тогда Мох бросил рубин. Королева вскрикнула и посмотрела старому сапсану в глаза. И в этот момент Мэтти почувствовала связь с нею.
«Она ощущает мое присутствие, – подумала девушка. – Я это знаю. Чувствует, что внутри птицы человек. Она молилась о чуде для своего сына Ричарда и теперь поверила, что оно произошло. Так и есть!»
От уголков глаз старой королевы протянулась сеть радостных морщинок. И хотя лоб ее покрывали пятна, она по-прежнему оставалась красивой женщиной. Королева наклонила голову набок, чтобы смотреть прямо в глаза Моха. Между женщиной и птицей как будто возникла невидимая нить. В юности королева сама занималась охотой и знала повадки соколов.
Она заговорила, и ее голос оказался скрипучим, словно заржавевшая петля:
– Я не осмелюсь спросить обо всем, но знаю, что передо мною стоит нечто большее, чем птица. – Ее губы слегка задрожали. – Это для моего сына? Для Ричарда?
Мох кивнул. Потом, раскрыв свои когти, осторожно коснулся руки королевы. Та изумленно раскрыла глаза. Животные никогда не прикасались к ней подобным образом. Это был настоящий человеческий жест, говоривший о том, что нужно успокоиться и иметь терпение и что не надо бояться. Потом сапсан взмахнул крыльями и вылетел из церкви через те же ворота, через которые влетел. Королева обернулась и проследила за ним. А птица, вылетев наружу, издала четыре кратких крика.
– Сапсан зовет остальных! – Королева сжала камни в руке. – Я знаю, что это зов. Я знаю.
Она напряженно ждала и наконец услышала хлопанье крыльев. Снова появился сапсан, а за ним сокол-тетеревятник, пустельга, короткокрылый сокол и симпатичный маленький кречет, в темных глазах которого сверкали золотистые искорки. Каждая из вновь прибывших птиц сделала глубокий реверанс и бросила на землю рубин. Пять камней, будто завладевшие их жизнью и пульсировавшие, словно маленькие сердца. Красное сияние в глубине камней прорезало темноту часовни ярким светом.
– Вы принесли мне выкуп за короля, выкуп за моего сына! – Слезы побежали по лицу королевы. – Ричард будет свободен!
Мэтти, как и Мох, поразилась невероятному самообладанию королевы. Она очень быстро смогла успокоиться, и ее руки больше не дрожали.
Той же ночью было отправлено послание к императору Священной Римской империи, у которого находился король Ричард. И это послание доставил не посол, а Мох.
– Что за черт? – воскликнул император, увидев, как сапсан влетел в комнату для аудиенций.
Император взмахнул руками, как будто птица собиралась напасть на него.
– Бросай послание, – скомандовала Мэтти.
Раздался гулкий удар, и к ногам императора упал рубин, завернутый в ткань. К нему был привязан свиток.
– Что это такое? – воскликнул император.
– Не знаю, ваше величество, – ответил паж.
– Так узнай! – сказал император и стал с нетерпением следить за тем, как паж развязывает ленту.
Увидев сверкающий рубин, лежавший на ткани, он сперва вскрикнул, потом крепко выругался шепотом.
– Тут еще письмо, ваше величество, – сказал паж.
– Да, да. – Император поднял маленький пергаментный сверток и прошептал: – Послание от английской королевы Алиеноры.
– Что же она пишет? – спросил приблизившийся министр.
– «Сир, у меня есть еще четыре таких же рубина и великолепная Звезда Иерусалима. Их цена намного превосходит назначенный вами выкуп в сто пятьдесят тысяч марок. Пришлите своих послов вместе с моим сыном, и эти камни станут вашими». И подпись: Алиенора.
