Текст книги "Девушка-сокол"
Автор книги: Кэтрин Ласки
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 30
Бесконечная ночь
Бешенство – это безудержная ярость и ужас, из-за которых привязанный сокол взлетает с руки, пытаясь освободиться. При неправильном обращении птица может получить повреждения маховых перьев, особенно имеющих первостепенное значение.
Ловушка оказалась довольно большой, такой, что в нее мог поместиться целый олень, однако напоминала птичью клетку. Клетку для птицы с большим размахом крыльев.
Ветер стих, и Мэриан услышала сперва шаги, потом голоса. Прошло совсем немного времени. Девушка подумала, расставлены ли ловушки по всему лесу? И сколько ее дожидались? И ее ли? А может быть, охотились за кем-то еще? Когда-то они с мальчишками построили древесные домики в этом самом лесу, чтобы наблюдать за людьми принца и шерифа, а теперь она сама попалась в ловушку.
– Она будет довольна. Нам попалась прекрасная жирная свинья, – произнес кто-то.
Девушка сразу поняла, о ком речь. Лишь одна «она» может быть довольна подобной охотой – конечно, настоятельница.
Прежде чем Мэриан успела разглядеть охотников, клетку накрыли тяжелой тканью. Она почувствовала резкий толчок и поняла, что ее подняли. Клетку несли долго, словно из одного конца леса в другой. Теперь девушка расслышала еще один голос и фырканье лошадей.
– Схватили ее? – спросил новый голос.
– Схватили.
– Что-то я ничего не слышу. Она точно жива?
– Эта ловушка не может убить. Но я могу проверить.
Клетку поставили на землю. Ткань убрали, и на Мэриан уставились налитые кровью водянистые голубые глаза.
– Ты там цела, девка? Ничего, недолго осталось.
– Муэп пхрингхисс блетчмиг, – произнесла девушка негромко.
– Что она там болтает?
– Муэп пхрингхисс блетчмиг, – повторила Мэриан. Она точно не помнила, так ли именно звучала ругань соколов, которую она слышала в клетках. Девушка умела ругаться по-английски, но выходило только по-птичьи.
– Кажется, она тронулась. Но выглядит нормально, – с этими словами клетку снова накрыли тканью.
Девушка почувствовала, как ловушку подняли, потом опять поставили, но теперь уже не на землю. По звуку стало ясно, что под нею доски. Оказалось, что клетку втащили на телегу, и вскоре раздался скрип колес. Она двинулась с места. Девичье сердце бешено забилось. В голове вертелись лихорадочные мысли: «Успела ли Календула улететь и объяснить все остальным? Конечно, успела. Должна была успеть. А может быть, осталась посмотреть, куда меня утащили».
Путь казался бесконечным. На краткие промежутки Мэриан погружалась в сон, потом просыпалась, чувствуя путы на своих лодыжках, и в душе закипала ярость. Она старалась успокоиться. Сокол не может охотиться, когда он взволнован. А сейчас нужно было мыслить именно как сокол. Вот только она была сейчас не охотником, а добычей. Не хищником, а жертвой. Телега остановилась, и в душе поднялась паника. Клетку снова подняли и некоторое время несли. Потом распахнулась тяжелая дверь, и сквозь темноту донесся низкий голос:
– Поставьте!
Клетка бухнулась об пол, и девушку слегка подбросило. Затем послышались удаляющиеся шаги, дверь захлопнулась, и наступила тишина. Но Мэриан знала, что она не одна.
До нее донеслись тяжелые шаги и скрип половиц, скрип стула, на который кто-то уселся. Она чувствовала, как жуткие прозрачные глаза пронзают ткань, покрывающую клетку. Сердце колотилось все отчаяннее. Девушка никогда еще не чувствовала столь сильного возбуждения и ярости. В душе царила смесь ужаса и непокорности, и Мэриан начала бешено вырываться. Путы больно резали ноги даже через толстые чулки. Она вскрикнула, но снова дернулась. Резкая боль опять пронзила ногу до самого бедра. А зловещий враг приближался.
– Я требую отпустить меня! – выкрикнула девушка со всей яростью.
Она тут же почувствовала резкий тычок палкой и услышала столь же резкий смех.
– Заткнись! – произнес сухо женский голос.
– Что все это значит? Я требую объяснений!
– Ты требуешь? Ты требуешь? – голос буквально обжигал ее.
Ткань неожиданно убрали. Между прутьев решетки просунулась морщинистая рука и схватила ее за лицо. Пальцы впились в щеку. Подняв глаза, Мэриан невольно вскрикнула. То, что она увидела, напоминало, скорее, маску, чем человеческое лицо. Оно блестело и выглядело расплавленным, словно воск. Лицо прорезал безгубый рот. Но глаза оставались теми же, в них была лишь бесконечная пустота. «Это я сделала с ней такое, – сообразила Мэтти, вспомнив страшный вопль, раздавшийся, когда она сбила свечу ногой. – Я сделала это с ней, и теперь она собирается отомстить».
Голос настоятельницы был низким и спокойным, но как-то странно обжигал:
– Я понимаю, что ты сокольничий, дамочка. Я понимаю, что тренировка сокола начинается с так называемого приручения.
При этих словах Мэриан почувствовала внутри необычайную твердость. Она не даст этой женщине запугать себя. Поэтому девушка подняла подбородок и стала смотреть на свою мучительницу с убийственным презрением.
Настоятельница фыркнула и отвела глаза, но продолжала говорить:
– Я понимаю, что птицу никогда не отпускают одну, что сокольничий приучает ее к себе. – Она сухо рассмеялась. – Более того, птица остается в колпачке до тех пор, пока не окажется в полной власти хозяина.
Потом она резко выкрикнула:
– Годфри!
Скрипнула дверь.
– Да, настоятельница.
– Принеси колпачок!
Но когда на Мэриан стали натягивать колпачок, она поняла роковую ошибку настоятельницы в ее приручении. Та попробовала ее крови. Эта кровь стекала по щеке, когда ногти настоятельницы впивались в девичью кожу. И это доказывало, что девушка никогда не будет в ее власти. Настоящее искусство сокольничего – обучение с терпением и уважением – обязывает относиться к птице бережно и нежно и никогда не наносить ран.
И потянулись темные дни и ночи, в течение которых вкус собственной крови поддерживал в Мэриан решимость никогда не подчиняться настоятельнице. Девушка знала, что не покорится ей.
Колпачок, который надели Мэриан на голову, был сделан из темной жесткой кожи. На нем была длинная узкая прорезь для кормления. Враги хотели, чтобы она не засыпала, но ничего не видела. Они надеялись таким образом подавить ее сопротивление, думали, что, изголодавшись по свету, она, подобно соколу, сдастся и, покорно сев на перчатку «сокольничих», покажет, где спрятаны рубины. Однако настоятельница стала слишком вялой из-за вина и обильного мяса, которым снабжали ее шериф и принц в обмен на многочисленные церковные сокровища. Поэтому она сама не могла подолгу обходиться без сна.
Девушка поняла это в первую же ночь, когда настоятельница громко зевнула и приказала какой-то монашке присмотреть за пленницей. Но и монашка вскоре тоже заснула, негромко похрапывая. Поэтому Мэриан удавалось в эти краткие промежутки поспать и восстановить силы. Она знала, что никогда не взлетит на насест, не примет предложение снять колпачок в обмен на сведения о рубинах.
Стратегия настоятельницы была не слишком продуманной, но она начала наступление в первый же вечер:
– Есть способ значительно сократить твое приручение, дорогуша. Я дам тебе обдумать его. Но прежде всего ты должна знать, что нам известно о том, что ты не только Матильда Фитцуолтер, дочь покойного лорда Уильяма, который сражался сперва в Англии за короля Генриха, потом во Франции за его сына Ричарда, но что у тебя есть и другие имена. Конечно, это ты была неуклюжей служанкой Мэриан Гринлиф. Кое-где тебя знали как Ореховую Девочку, когда ты играла с Робертом Вудфинном, Хьюбертом Бигге и другими мальчишками в зеленом лесу и загорала на солнце. Роберт, конечно, стал Робин Гудом и теперь возглавляет Веселых Молодцов, среди которых находится и Хьюберт, называющий себя Малышом Джоном. В их числе есть и некая юная девушка, Дева Мэриан, которая, как я понимаю, иногда выдает себя за парня. За подростка, у которого лишь пробиваются усики, но который сумел украсть кольцо у епископа Херефордского.
– На нем был камень моей мамы! – воскликнула Мэриан.
– Но меня интересуют совсем другие камни.
– Не знаю, о чем вы говорите.
– Знаешь, знаешь. Не играй со мною, девчонка. Тебя видели с этой шайкой в Барнсдейлском лесу уже много лет, особенно возле ручья. Так вот, мне нужны рубины. Где они?
– Не знаю!
– Как же ты можешь не знать? Маленькая обманщица, – раздался харкающий звук, и что-то шлепнулось на колпачок.
– Не плюйте в меня! – вскрикнула Мэриан.
– Я сделаю кое-что похуже.
Настоятельница дернула за путы, и девушка невольно вскрикнула от боли.
– Ты плюешь на меня, пускаешь мне кровь и думаешь, что я стану тебе подчиняться? Презренная баба, да что ты знаешь об искусстве сокольничих?
– Зато я хорошо знаю о боли и о том, как теряют язык.
– Ты считаешь, что сможешь чего-то добиться пытками? Если я что-то и скажу, то совру, чтобы прекратить мучения.
Мэриан услышала, как настоятельница глубоко вздохнула и вышла из помещения.
И все же она каждый день возвращалась, чтобы спросить, где спрятаны рубины. И каждый день девушка не отвечала. Ее голову по-прежнему закрывал колпачок, а ноги болели и кровоточили от обжигающей веревки, но она не собиралась покоряться. Мэриан сидела выпрямившись, с гордо поднятой головой, посреди клетки. Путы были привязаны к цепи, идущей от кольца в полу. Приручение шло совсем не по плану. Девушка вовсе не казалась измученной, и силы ее не убывали. Дни один за другим переходили в сумерки, а сумерки в ночи, и было видно, что настоятельница все сильнее отчаивается найти рубины.
Однажды она вошла в помещение, грузно уселась на стул и вздохнула. Мэриан подняла голову выше обычного.
– Ты очень гордая девчонка, слишком гордая, – заметила настоятельница. – Но все же девчонка, а не птица. И наверное, в этом была моя ошибка.
Мэриан хранила молчание, как вдруг услышала звук колокольчика прокаженных.
– Ах! – воскликнула настоятельница и притворно всплеснула руками. – Ты, конечно, знаешь, что при нашем аббатстве есть лепрозорий? А этот колокольчик возвещает о прибытии новых больных.
Девушка не ответила, а настоятельница продолжала, все больше вдохновляясь:
– Моя работа в этой лечебнице была щедро вознаграждена. Даже сам папа написал епископу Херефордскому, чтобы он поощрил меня. В этом письме говорится, что благодаря лечебнице нашего аббатства благословение нисходит на весь край. – Она помолчала, как будто задумавшись. – Да, именно так там говорилось. У нас есть специальная часовня, в которой прокаженные могут по нескольку часов в день молиться о душах своих благодетелей. Таким образом, я забочусь не только о душах этих несчастных больных, но и о своей собственной.
– Ха, с помощью вынужденных молитв! – Мэриан презрительно рассмеялась.
– О, ты еще и смеешься? Ну, может быть, тебе нужно поближе познакомиться с лечебницей, и кто знает, Дева Мэриан, вдруг ты захочешь позаботиться о здоровье собственной души.
Девушка повернула голову, пытаясь через колпачок пристально всмотреться в эти ужасные глаза, напоминавшие бледные безжизненные камни.
– Лучше буду гореть в аду, чем хоть на миг окажусь на одних небесах с тобою.
Повисло долгое молчание, потом Мэриан почувствовала, как ее голову поворачивают.
– Не играй со мною, девчонка! – Пальцы настоятельницы впились ей в шею. – Кажется, пора снять с тебя колпачок!
– Правда? – спросил девушка тихо.
– Да. Скоро начинаются похороны живого мертвеца. У меня появился новый план по твоему приручению.
Настоятельница сорвала с Мэриан колпачок, и та моргнула от неяркого утреннего света. Прозрачные глаза уставились на нее с дьявольской злобой.
Глава 31
Живой мертвец
Последний выход, остающийся для униженного сокола, – это смерть. Ее предпочли многие птицы, с которыми обращались неправильно.
Настоятельница подтащила Мэриан к окну. Девушка невольно зажмурилась от лучей восходящего солнца, отразившихся в огромном серебряном кресте, который нес священник. За ним по дороге, ведущей к аббатству, тянулась небольшая процессия.
– Смотри! – резко выкрикнула настоятельница, указывая на уродливое создание, двигавшееся в конце процессии. – Вот она. Ее лицо съедено болезнью, одна ступня совсем исчезла.
Прокаженная медленно передвигалась, опираясь на костыль. На спине у нее были закреплены две доски и мешочек с гвоздями для гроба, который она должна была сколотить, добравшись до лечебницы. У нее не хватало сил, чтобы нести все доски, поэтому часть их тащили остальные участники процессии.
– А теперь – в часовню! – объявила настоятельница почти весело.
В часовне никто не приближался к прокаженной. Перед алтарем находились двойные козлы, затянутые черной тканью. Прокаженная опустилась возле них на колени, чтобы прослушать мессу и в последний раз исповедоваться. Все было обставлено, как на похоронах, и на козлы готовились поставить гроб.
Священник был уже старым, его голос ослаб, и едва слышалось, как он произносил нараспев: «Libera me, Domine». [15]15
Избави мя, Боже (лат.) – католическое песнопение, исполняемое над телом умершего перед погребением. – Примеч. пер.
[Закрыть]Несчастную отпевали, хотя она была еще жива.
Служба продолжалась недолго. По ее окончании прокаженная, прихрамывая, двинулась к воротам, ведущим в лечебницу. Но прежде чем она вышла, священник велел ей остановиться. У Мэриан выступил холодный пот, когда она увидела, как священник наклонился, взял из ведерка землю и бросил на оставшуюся ступню несчастной, как бросают на гроб в незасыпанной могиле. Пробормотав что-то, священник произнес, наконец, последние слова:
– Tu eres morte ad vivendi pero vivendi ad Domine. (Ты мертва для живых, но снова жива пред Богом.)
После этого он повязал на костыль прокаженной черную ленточку.
Настоятельница наклонилась к Мэриан и прошептала:
– Ленточка символизирует надгробие. Мы не тратим на настоящие надгробия ни времени, ни денег. На ней написана краткая молитва. Ее вышили монашки. – Она мрачно улыбнулась и продолжала: – Мы преуспели в работе с прокаженными. Меня благословили на это, как ты знаешь. – Она снова помолчала и вдруг сильно сжала девичью руку. – А скоро и тебя благословят.
– Меня?
– Да, тебя. Кто-то должен заботиться о них. Они настолько больны, эти бедняги, что не могут толком молиться – молиться за души таких, как я, оказывающих им эти милости.
Войдя в палату лечебницы, Мэриан поняла, что священник мог посыпать землей и ее собственные ступни. Она как будто оказалась в гробу – в гробу для живых. И ей придется оставаться здесь. Перед ней лежали, словно кучи, ужасно изуродованные тела, состоявшие из гниющих костей и плоти. Они изрыгали проклятия и молитвы. Воздух со свистом вылетал из того, что осталось от их ртов. Девушка оглядела палату в поисках новоприбывшей. Потом разглядела в полумраке валявшийся на полу костыль с черной ленточкой и рядом – кучу тряпья. Оно казалось бесформенным. Если под ним и было тело, то оно просто растворилось. Может быть, несчастная уже умерла и попала на небеса?
Но потом из кучи донесся голос, совсем тихий, не громче скрежета мышиных коготков о камни. Что-то заставило девушку подойти к этой куче.
Несмотря на грязь, отваливающиеся куски плоти, жуткий смрад, поднимавшийся, словно туман, она все же ощутила чистоту духа. От этой кучи гниющей плоти исходил поток света и блаженства. И Мэриан отчетливо вспомнила, что много лет назад, лунной ночью встретила эту женщину по дороге в зеленый лес. Девушка опустилась на колени и, склонив голову, спросила:
– Госпожа Елена, чем я могу вам помочь?
– Доброе дитя, я так рада видеть тебя. – Прокаженная глубоко вздохнула. – Если бы только Робин Гуд узнал, где ты сейчас.
– Робин Гуд! Вы знаете Робин Гуда? – изумилась Мэриан.
– О, милая, конечно, знаю. Мы старые друзья. Он пытался помочь мне, как и его мать. Ты ведь знаешь его мать, Нелли Вудфинн, она всегда помогала мне, чем могла. Когда я впервые встретила тебя на дороге, я направлялась к ней. Но дальше в Барнсдейле стало слишком опасно для прокаженных, и пришлось отправиться в другие края. А потом я встретила Робина всего две недели назад. Он помнил меня по визитам к его матери и очень помог мне. Нашел для меня прибежище, дал еды и теплой одежды. Но он уже не тот беззаботный и всегда радостный мальчик, которого я знала прежде. И все его Веселые Молодцы тоже опечалены. Я узнала, что это из-за тебя, милая, из-за той, кого когда-то звали Ореховой Девочкой. Ты знаешь, что он любит тебя, но боится, что ты погибла? А ты здесь, живая, но ухаживающая за живыми мертвецами! – Елена помолчала и тихо вздохнула. – А теперь, после того, как Робин приходил проведать меня, он думает, что и я мертва. Или думает, что настоятельница забрала меня, как и всех остальных. – Елена обвела рукой окружавших ее людей, спавших в полумраке на кучах тряпья.
У Мэриан голова шла кругом. Робин знает Елену. Елена знает о ней. И знает, что Робин любит ее.
– Если бы только… если бы только он узнал, что я жива… – произнесла девушка. – Что я с вами.
Она решила, что если Робин и его мать заботились о Елене, то и она должна этим заняться. И не стоит бояться заразиться.
Все последующие дни Мэриан помогала Елене мыться, кормила ее, делала прочие дела. И думала, что страх хуже, чем болезнь.
Но теперь ее день и ночь мучила мысль о том, как дать знать Робину, что она жива и находится здесь. Ей совсем не нравилось, что он может думать, будто она погибла. Больше проказы девушка боялась того, что Робин, считая ее мертвой, прекратит поиски.
Однажды утром Мэриан вытряхивала вшей из одежды, как вдруг услышала, что Елена заворочалась у нее за спиной.
– Какой прекрасный кречет сидит на ветке за окном. – Елена повернула свое лицо, превратившееся в безносый череп, к одному из узких окошек в толстой каменной стене.
– Кречет! – Девушка подскочила к окну.
Вглядываясь в монастырский сад, в самой гуще белого яблоневого цвета она разглядела свою питомицу.
– Календула! Тшау псчау чу чурррру тсчау!
Слова потоком сорвались с девичьих губ, а по лицу побежали слезы. Календула подлетела к окну и села на руку хозяйки. Своим маленьким язычком начала слизывать соленые слезы с ее щек. Календула прилетела, и Мэриан знала, что теперь уцелеет, несмотря ни на что. И пускай сейчас ее окружали живые мертвецы, девушка почувствовала, как энергия вновь просыпается в ней.
На следующий день вместе с Календулой прилетели Улисс и Лира. Потом вслед за пустельгой появилась и Моргана.
– Моя маленькая предводительница соколов! – прошептала Мэриан, сообразив, что это Календула привела за собой остальных птиц. Девушка очень обрадовалась, узнав, что ее питомцы смогли самостоятельно выбраться из замка и теперь не только кормились сами, но и кормили Мэг и Ходжа.
Мэриан приблизилась к прокаженной.
– Елена, мои птицы прилетели, чтобы освободить меня. Они выглядят прекрасно и явились сюда за мной… Это похоже на чудо.
– Тогда нужно быть осторожной, чтобы настоятельница не расставила ловушки для твоих птиц, – ответила Елена слабым голосом. – Чудо не только в том, что они нашли тебя, но и в том, что маленький кречет рассказал все остальным соколам и… – Она помолчала. Речь давалась ей с большим трудом, но следующие слова были очень важными, поэтому нужно было произнести их очень отчетливо. Тяжело сглотнув, женщина продолжала: – Если она смогла рассказать об этом остальным птицам, то сможет рассказать и Робин Гуду.
Девушка широко распахнула глаза. Конечно, ей хотелось этого больше всего – чтобы Робин узнал, что она жива.
– Значит, ты должна отправить послание Робин Гуду. Его отнесет маленький кречет, которого ты называешь Календулой.
– Но у меня нет ни бумаги, ни чернил – как же я что-то напишу?
– По-моему, слова не нужны. Думаю, Робин увидит соколов и последует за ними. Ему нужен лишь знак, знак, что ты жива. – Елена остановилась, чтобы перевести дыхание. – Отправь ему прядь волос. Возьми маленький нож, которым мы режем ту скудную пищу, что нам дают, и отрежь прядь своих волос. С таким грузом птицу не заметят. Его примут за материал для гнезда.
Конечно, не нужно ничего писать. Календула знает, где в Шервуде находится разбитый дуб. Это совсем не то, что прокаженные деревья.
И девушка зашептала, обращаясь к кречету:
– Милпа, пистчуотч. Робин гиммлич брусча.
И объясняя птице, что нужно делать, она отрезала ножом прядь своих и без того коротких волос.
Этим вечером Робин сидел со своими товарищами в разбитом дубе.
Когда Мэриан пропала, все подумали, что она просто отправилась на какое-то тайное дело. Но потом через сеть своих лазутчиков Робин узнал, что ее поймали.
– Как ужасно… ужасно, что мы понятия не имеем, где ее держат, – сказал он теперь, грустно качая головой. – Жива ли она? Хуже всего, что мы не знаем, жива она или нет.
– Жива, я в этом уверен, – ответил брат Тук. – Вот только где она? И что с ней делают?
Робин спрятал лицо в ладонях. Они собирались выкупить короля с помощью рубинов, а теперь та, которая была для него дороже всех камней и королей, пропала. Видя, как их атаман мотает головой и плачет, разбойники растерянно переглянулись.
Повисло мрачное молчание. Как вдруг его нарушил кречет, пролетевший сквозь листву и севший прямо на плечо Робину.
Тот удивленно поднял глаза.
– Это же Календула! – воскликнул Малыш Джон.
– Точно! – Скарлет поднялся и с трепетом посмотрел на птицу.
На колено Робину упала прядь вьющихся волос.
– Это волосы Мэриан, – произнес он с благоговением. – Она прислала их нам. Это знак! Она жива! – Его взгляд стал задумчивым. – Но где? И что с ней?
Робин обернулся к Календуле. Та наклонила голову и пристально смотрела ему в глаза.
Робин почувствовал, как в душе что-то поднимается. Это было что-то особенное и очень знакомое. Может, это был лишь отблеск многолетнего общения Мэриан с птицами, но он понял, что кречет может стать его другом. Тем более Мэриан не раз говорила ему, что для настоящего сокольничего птица не пленник, а товарищ.
И тут Робин понял, что делать. У него всегда были с собой ежовые иглы и перья малиновки, которые он использовал для оперения стрел. Мэриан обязательно все поймет, увидев их. Он быстро связал иглы и перья в маленький узелок и положил себе на ладонь.
Календула вела себя со всем достоинством и благородством своих предков. Подхватила сверток клювом, потом села на руку Робина. Он вышел из дуба, держа руку вытянутой. Поднял ее, как это много раз делала при нем Мэриан. Календула расправила крылья, взмахнула ими раз, другой и пустилась в полет.
Она медленно поднялась и немного покружила на месте, чтобы Робин мог следовать за ней по вечернему лесу. Он сел на коня и двинулся за птицей. Когда она привела Робина к Ноттингему, его сердце бешено забилось от благодарности.
– Значит, она здесь, – сказал себе Робин.
Календула сделала три круга над стоявшим на холме аббатством.
«Теперь остается вызволить ее оттуда, – подумал Робин. – Вот только как?»
Главный стратег шайки находился в плену. Значит, придется придумывать что-то самим.