Текст книги "Дом на семи ветрах"

Автор книги: Кэтрин Кимброу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– А этот предполагаемый незаконнорожденный ребенок Александера?..

– Насколько мы слышали, он вроде бы живет в Лондоне, – ответил Орен. – Но у него ужасная репутация. Грязное дело.

Клайд сказал, что помнит пациента, тоже оставившего после себя незаконнорожденного ребенка, что завершилось грандиозным скандалом.

– Как же его звали? – Он сделал вид, что пытается вспомнить. – По-моему, Игер. – Оба его собеседника вздрогнули от неожиданности. – Да, точно, а имя как-то на «Ю»…

Орен побледнел и беспокойно заерзал в кресле.

– Игер… весьма распространенная фамилия, – заметил быстро оправившийся Алистер.

– Разумеется, к тому же, может быть, его звали и не так, – сказал Клайд. – Все это было довольно давно.

Орен облегченно вздохнул.

Клайд чувствовал, что, упомянув имя, названное тетей Циннией, он напал на какой-то след, но не понимал, что общего могло быть у этого Игера с присутствующими здесь людьми.

Некоторое время спустя вошла миссис Парвер, объявившая, что я плохо себя чувствую и легла спать. Взглянув на часы – был уже десятый час вечера, – Клайд сказал, что не мешало бы еще раз позвонить в гараж и спросить, нет ли у них срочного ночного обслуживания. Алистер и Орен явно обрадовались возможности избавиться от его компании.

Попробовав телефон в гостиной, оказавшийся отключенным, Клайд, под предлогом того что захотел пить, прошел на кухню, застав там миссис Грегстон и Брендона Трэнта. Мистер Грегстон ужинал с ними, но уже вернулся в свой коттедж.

Брендон Трэнт приканчивал свой десерт, а миссис Грегстон сосредоточенно составляла букет из искусственных цветов.

– Можно стакан воды? – спросил Клайд. – Какой красивый у вас получился букет.

– А, букет, – небрежно заметила женщина, подавая ему стакан. – Цветы искусственные. Купила когда-то в деревне, да все никак руки не доходили. На вид как будто живые циннии, но в них нет настоящего духа.

– Духа?

– Да, доктор, духа.

– Эй, о чем это вы говорите? – спросил Брендон с подозрением. – Что-то я вас никак не пойму.

– Ты какой-то расклеенный, Брендон Трэнт! Тебе вечно что-то мерещится, – отрезала миссис Грегстон. – Всегда ты выискиваешь что-нибудь плохое. Ты и в Священном Писании нашел бы ошибки.

– В Священном Писании? – Брендон Трэнт поднялся и гневно взглянул на кухарку. – Ты что, свихнулась?

Эта маленькая домашняя сцена была прервана приходом миссис Парвер, которая, казалось, испытала облегчение, увидев, что Клайд и миссис Грегстон не одни.

– Я пришла, чтобы показать вам вашу комнату, доктор Уолтерс, – сказала она.

– О, это очень мило с вашей стороны, миссис Парвер, – ответил Клайд сердечным тоном, – но я помню дорогу. – Он последовал за ней.

– Вполне возможно, доктор, – строго возразила домоправительница, – но Гнездо Ворона – это очень большой и беспорядочно построенный дом, в нем можно заблудиться, особенно если бродить по нему после наступления темноты. Надеюсь, вы не любитель приключений? – спросила она, когда они с Клайдом подошли к дверям бывшей комнаты Дуайна Бретча.

Оказавшись в одиночестве, Клайд восстановил в памяти странный разговор с миссис Грегстон. Было ясно, что она хоть раз, но присутствовала на сеансах тети Циннии и, кроме того, являлась нашим союзником. Это объясняло ее замечание о цинниях и духах.

Потом она упомянула Священное Писание. Библия! – осенило его. С этим, несомненно, было связано и слово «расклеенный». В Библии нужно расклеить заднюю обложку. Вот в чем дело!

Необходимо было немедленно пройти в мою спальню. Накинув на себя один из халатов Дуайна Бретча, Клайд внезапно замер, пораженный пришедшей ему в голову мыслью. Он находится в комнате человека, который еще совсем недавно был жив – смеялся, плакал, чувствовал боль, любил или ненавидел, – но которого больше уже нет, причем умер он насильственной смертью. Был убит, и убили его люди, «гостеприимством» которых он сейчас пользуется.

Эта мысль заставила Клайда поежиться.

Выйдя из спальни, он наткнулся на миссис Парвер. Она, казалось, прочно обосновалась в коридоре.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, доктор Уолтерс?

– Что? Ах, миссис Парвер, вы меня напугали, – сказал Клайд. – Я просто собираюсь заглянуть к мисс Блейк.

– Не думаю, что ее стоит сейчас беспокоить, – отрезала домоправительница, преграждая ему путь.

– О чем вы говорите, мисс Парвер? – чарующе улыбаясь, возразил Клайд. – С каких это пор доктор, навещающий пациента в такую погоду, беспокоит его?

Поединок взглядов он выиграл. Отступив в сторону, миссис Парвер проследовала вслед за ним до порога моей комнаты.

Дернув дверь, Клайд обнаружил, что она закрыта, и потребовал от домоправительницы ключ. Та неохотно подчинилась и попыталась было остаться в проеме, но он резко закрыл дверь перед самым ее носом.

Подойдя к кровати, Клайд сел на нее и коснулся моего лица рукой.

– Вера, дорогая, ты меня слышишь?

Проверив зрачки и убедившись в том, что я нахожусь под действием каких-то наркотических веществ, он поднял меня и похлопал по щекам, безуспешно пытаясь привести в чувство.

Потом он вытащил меня из постели и начал медленно водить по комнате. Я находилась в сознании, но была совершенно одурманена и обессилена. Он хотел было прибегнуть к бренди, но обнаружил, что в него что-то подмешали. Внеся меня в ванную, Клайд умыл мне лицо и, подержав кисти рук в холодной воде, приложил холодный компресс на затылок.

Вызвав искусственную рвоту и заставив меня выпить как можно больше воды, он наконец отнес меня обратно в постель и, усевшись рядом, ласково поцеловал. Протянув руки, я обняла его за плечи.

Выждав еще несколько минут, Клайд вынул из кармана капсулу и дал ее мне, предупредив, что это лекарство может опять вызвать тошноту, однако поможет мне прийти в себя.

– И ни в коем случае больше, – посоветовал он, когда решил, что я в состоянии понять его, – не ешь и не пей ничего из того, что дают тебе эти люди. – Поцеловав меня, Клайд взял в руки Библию и, надорвав заднюю обложку, которая действительно оказалась склеенной, вытащил листок бумаги.

Листок оказался театральной программкой пьесы, поставленной в Ветшире несколько лет тому назад. Дядя Алекс финансировал постановку драмы «Непостоянный призрак», автором которой значился Алан Тоби Айнсворт.

– Алан Тоби Айнсворт, Вера, – возбужденно прошептал Клайд. – Он драматург. – Пробежав список действующих лиц и их исполнителей, он отыскал среди них Дуайна Бретча и Фарнсворта Ипсли, сыгравшего роль мальчика. Но что самое удивительное, там значилось имя Юстина Игера. Он явно являлся звездой постановки.

В тот момент я с трудом понимала, о чем именно он говорит, но впоследствии вспомнила предупреждение тети Циннии.

Программка содержала краткую биографическую справку, в которой подчеркивалась способность Игера играть самые разнообразные роли всех возрастов и отмечался его уникальный талант к перевоплощению.

Среди других фамилий Клайд отыскал также костюмершу Еву Фарнсворт.

– Ева Фарнсворт, – повторил он. – Е.Ф.

– Е.Ф.? – спросила я, начав немного соображать.

– Инициалы, вырезанные на скамейке павильона вместе с А.Б., – объяснил Клайд. – И я не удивлюсь, если Ева Фарнсворт приходится Фарнсворту Ипсли матерью. – Он соображал несравненно быстрее, чем я.

Внезапно раздался стук в дверь. Быстро положив Библию обратно на комод, он сунул программку в карман пиджака и подошел к двери.

– Доктор Уолтерс… – величавым тоном начала вошедшая Зенит.

– Мне кажется, что мы перешли на имена, – перебил ее Клайд.

– Хорошо, Клайд, нас беспокоит ваше пребывание в комнате Веры в столь неподходящий для этого час, – сказала она.

– Для визита врача к пациенту неподходящего времени не бывает, Зенит.

– Вряд ли Вера настолько больна, чтобы ее можно было назвать пациенткой, – возразила Зенит.

– Но об этом может судить только специалист, не так ли? – вежливо спросил он.

– Тем не менее я полагаю… то есть мы все полагаем, что будет лучше, если вы оставите нашу дорогую кузину в покое.

– Зенит, не надо… – начала я.

– Может быть, вы и правы, Зенит, – неожиданно согласился Клайд и подошел, чтобы обнять и поцеловать меня, затянув поцелуй, как будто выступал на сцене.

Не знаю, какими мотивами он при этом руководствовался, но результат меня вполне устраивал. Наконец, поцеловав напоследок мою ладонь, Клайд направился к двери, по дороге прощально махнув Зенит рукой.

Кузина проводила его глазами.

– Может быть, мне напомнить вам о репутации доктора Уолтерса? – спросила она, уверившись в том, что он ушел.

– Меня совершенно не интересует его репутация, Зенит, – ответила я, зевнув. – Я слишком устала, чтобы думать об этом.

– Конечно-конечно, дорогая. – Поправив одеяло, она потушила свет, но не уходила еще несколько минут. Я сделала вид, что сплю, но, прежде чем Зенит ушла, уснула на самом деле.

Глава девятнадцатая

Я твердо запомнила, как Клайд приходил ко мне в комнату, и довольно смутно, как Зенит попросила его удалиться. Иллюзия и действительность перемешались, Клайд и Зенит стали одними из действующих лиц моего сна.

Не помню точно детали, помню терзающий меня ужас. Все обитатели особняка, включая призраков, преследовали меня по всему Гнезду Ворона, и мои крики могли бы разбудить даже мертвеца. Сделав над собой неимоверное усилие, я проснулась, во всяком случае так мне показалось.

Глаза мои были широко открыты от страха. Почувствовав на своей щеке чье-то дыхание, я ухватилась за щеку и, перевернувшись на спину, увидела не более чем в нескольких сантиметрах от себя светящееся лицо Флоры Айдс. Вскрикнув от ужаса, я закрыла глаза обеими руками и принялась мотать головой из стороны в сторону, чтобы прогнать наваждение.

Когда я убрала руки, то увидела, что Флора продолжает смотреть на меня как ни в чем не бывало и не отодвинулась ни на сантиметр.

– Чего тебе от меня надо, Флора? – спросила я, заглядывая в ее глубокие черные глазницы.

Если там и были глаза, то их не было видно. Сейчас она еще более, чем ранее, походила на скелет.

Отойдя к южному окну, Флора широко раскрыла обе рамы и указала вниз.

Я продолжала кутаться в одеяло, и Флора, вернувшись обратно к кровати, поманила меня за собой.

– Что тебе от меня надо, Флора? – повторила я вопрос.

Она приблизила свое лицо практически вплотную к моему. Почувствовав тепло ее дыхания, я закуталась с головой в одеяло и крепко вцепилась в ткань. Неожиданно все стихло.

Не знаю, как долго я оставалась в таком положении, пока наконец не решилась выглянуть. Я медленно высунула голову из-под одеяла.

Флора Айдс все еще была в комнате, совсем рядом с кроватью. Глаза ее были опущены вниз, тело сотрясали беззвучные рыдания. Потом она подняла голову и, уставив на меня свои страшные глазницы, поманила к себе.

– Нет, Флора! Не хочу!

Флора ответила душераздирающим воплем. Впечатление было такое, что она пытается выговорить мое имя, но у нее это никак не получается. Затем, шагнув вперед, она протянула руки, как будто пытаясь взять в них мои.

Чувствуя себя совершенно беспомощной, я автоматически откинула одеяло и, встав с постели, направилась к Флоре. Она медленно пятилась к окну.

Дующий в окно ледяной ветер бодряще холодил лицо. Заглянув вниз, я увидела стоящий там и манящий меня призрак дяди Алекса. На сей раз, без всякого сомнения, это был тот, с портрета в столовой.

Оглянувшись, я увидела, что Флора исчезла. Я нагнулась, чтобы получше рассмотреть призрак дяди Алекса, и неожиданно почувствовала желание прыгнуть вниз и покончить с этим кошмаром раз и навсегда.

Наверное, через несколько мгновений я уже лежала бы на лужайке, если бы крик ужаса, раздавшийся из коридора, не привел меня в сознание. Крик повторился снова, и на этот раз я узнала голос Зенит.

– Юстин… нет!

Выглянув в коридор, я увидела Зенит, скрывающуюся за дверью напротив. Насколько я помнила, это была бабушкина гостиная. Не долго думая я выскочила в коридор и неожиданно увидела второй призрак дяди Алекса, имеющий сходство с портретом двоюродной бабушки Агаты. Он стоял в восточном крыле коридора и, казалось, испугался меня не меньше, чем я сама. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а потом он быстро поднялся по лестнице, ведущей на третий этаж, и скрылся из виду.

Оцепенев от страха, я глядела ему вслед, как вдруг меня осенило.

Дыхание Флоры Айдс, которое я ощущала на лице, было теплым. Но, согласно книгам от Робертины Кавано, духи вообще не дышат и от них исходит могильный холод. Как это называется? Эктоплазма. Робертина считала себя большим специалистом в подобных психических феноменах. Жаль, что я плохо помнила то, что она мне рассказывала.

Но если дыхание Флоры было теплым, значит, она такой же призрак, как я сама. Эта мысль почему-то приободрила меня. Прислушавшись, я не услышала ничего, кроме завывания ветра за открытым окном, и, вернувшись в комнату, чтобы закрыть его, увидела, что первого призрака дяди Алекса внизу уже не было.

Сидя в темноте комнаты, я постаралась разобраться в своих мыслях. Что здесь творится? Почему духов внезапно стало трое? Мне было абсолютно ясно, что именно второй призрак дяди Алекса привел в ужас Зенит. Не потому ли, что другие два не были настоящими?

Необходимо было собраться с мыслями, а я давно уже убедилась в том, что лучший способ сделать это – почитать Библию и попытаться сосредоточиться на прочитанном.

Электричества не было, поэтому пришлось зажечь стоящую на столике у южного окна свечу, рядом с которой находилась фарфоровая статуэтка пастушка, которая мне не слишком нравилась и потому, с моей точки зрения, прекрасно годилась для использования в качестве метательного снаряда, в случае если таковой понадобится.

Можно было, конечно, рискнуть и попытаться добраться до комнаты Клайда. Однако, полагая, что Зенит находится в комнате напротив меня, я понимала, что сцены в таком случае не избежать. Кроме того, к этому времени мне уже стало ясно, что Клайд руководствуется каким-то собственным планом и что в случае необходимости он придет сам.

Прочитав девяносто первый псалом, я собралась было вернуться к двадцать третьему, как вновь раздались стенания Флоры Айдс. Они становились все громче и громче, и вскоре мне стало ясно, что звуки доносятся из обшитой панелями стены, отделяющей мою комнату от коридора. Подойдя на цыпочках, я приложила к ней ухо, действительно убедившись в своей правоте, и, помедлив минуту, произнесла:

– Флора Айдс, насколько мне известно, вы такой же призрак, как и я сама.

Рыдания стихли, сменившись доносящимся оттуда же свистящим шепотом.

– Флора Айдс, я знаю, кто ты такая! – сказала я совершенно неожиданно для себя самой.

Разговор замолк, раздался звук закрывающейся двери. На стук стена оказалась полой.

Вернувшись в кресло у окна, я долго не отрывала взгляда от панели, но потом вернулась к чтению двадцать третьего псалма, однако не успела еще прочитать его, как по комнате пронесся вихрь холодного воздуха. Это показалось мне странным, ведь все окна и двери были надежно закрыты. Поток исходил от той самой, отделанной панелями стены.

Потом до меня донесся другой поток, уже откуда-то сверху, от двери ванной. Определив источники воздушных потоков, я поняла, что они создаются механически. Клайд абсолютно прав – они специально оборудовали эту комнату для того, чтобы было удобнее пугать меня.

Последний поток оказался настолько сильным, что даже задул свечу. Это напугало меня, но я заставила себя повторить в уме двадцать третий псалом.

Постепенно от западной стены, возле которой я видела вчера Флору Айдс, начал исходить свет. Теперь она стала полупрозрачной, но это не удивило, а скорее заинтересовало меня. Однако удивление тут же сменилось ужасом: за стеной находился Клайд, связанный по рукам и ногам. Он был бос и одет в одну пижаму. Голова его безвольно лежала на груди, тело безжизненно обвисло.

Вскочив на ноги, я бросилась к стене, наткнувшись по дороге на круглый столик и сбив стоящую на нем статуэтку пастушка. Стена была твердой на ощупь и сделанной из толстого стекла с наклеенным на нем слоем обоев. Я изо всех сил заколотила по ней кулаками, но Клайд явно был без сознания, волосы упали на его лицо, но сомневаться в том, что это он, не приходилось.

Осознав бесполезность своих усилий, я решила поискать в комнате что-нибудь достаточно тяжелое, чем можно было бы разбить стекло, однако, не успев дойти до кровати, заметила, как источник света за стеной загородила какая-то тень. Обернувшись, я увидела появившуюся за стеной фигуру Флоры Айдс и остолбенела от ужаса.

Оставь его в покое! – хотелось крикнуть мне, но слова повисли в воздухе – в руках у Флоры был нож с блестящим лезвием.

Внимательно оглядев Клайда, Флора Айдс медленно поднесла нож к его груди, но, коснулось лезвие тела или нет, я не увидела.

Затем Флора зашла с другой стороны, как будто желая рассмотреть Клайда получше. Похоже, ее беспокоило его бессознательное состояние.

Подняв руку с ножом, она ткнула острием в предплечье Клайда. Голова его дернулась. Внезапно Флора встрепенулась и почти бегом кинулась вон.

Желая проследить, куда именно она делась, я подошла к стене поближе, как вдруг свет за стеной погас. Однако через несколько минут помещение осветилось вновь, на этот раз одной свечой, в тусклом мерцании которой можно было разглядеть фигуру второго призрака дяди Алекса, появившегося с другой стороны. Свет был крайне тусклым, но ошибки быть не могло.

Быстро развязав Клайда, он взвалил бесчувственное тело на плечо и, держа свечу перед собой, исчез в том же направлении, откуда появился.

Внезапно в коридоре раздался звук приглушенных голосов.

Поплотнее запахнув халат, я решила взглянуть, что там творится.

Очутившись снаружи, я успела только услышать, как отворилась дверь на противоположном конце, после чего последовал странный глухой звук. В коридоре было темно. Постояв некоторое время в сомнении, я решила, что смогу пройти по коридору даже в темноте, если буду держаться проложенной по его середине ковровой дорожки, и осторожно двинулась вперед.

Дверь, расположенная прямо напротив комнаты Клайда, бывшая ранее всегда на замке, оказалась слегка приоткрытой, и я осторожно вошла внутрь.

Очевидно, комната служила когда-то спальней дяди Алекса. Шторы огромного окна, выходящего на север, были раздернуты, и комнату заполнял свет луны. Закрыв за собой дверь, я огляделась и зажгла обнаруженную мною на комоде свечу. При тусклом свете свечи я заметила стоящую на полу лицом к стене большую картину. На обороте значилась фамилия художника и дата написания картины – тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год. Ниже было написано, что это портрет Александера Блейка из Дома на семи ветрах.

Я торопливо перевернула картину. Этот портрет нисколько не походил на тот, что висел в столовой. Настоящий дядя Алекс выглядел гораздо более жизнерадостным, его сияющие голубые глаза искрились весельем. Сходство его с портретом бабушки Агаты было поразительным, так же как и с тем, кто всего несколько минут назад освободил Клайда и унес его с собой.

Углубившись в изучение портрета, я вздрогнула от скрипа открываемой двери. Одна из панелей в западной стене медленно отъехала назад. Задрожав от страха, я отпрянула назад. В образовавшемся проеме появилась фигура второго призрака дяди Алекса. Поманив меня рукой, он повернулся было, чтобы идти, но я не двинулась с места. Вернувшись, он поманил меня вновь.

Видя мою нерешительность, он откашлялся и произнес театральным тоном:

– Пойдемте, Вера, вас ждет доктор Уолтерс. Надо спешить, пока они нас не обнаружили!

Он вновь повернулся, и я бросилась за ним, второпях задев по дороге портрет. Очутившись в темном проходе, я вздрогнула от звука упавшей на пол картины, но, собравшись возвратиться, чтобы поставить портрет на место, обнаружила, что панель вновь вернулась на место. Было абсолютно темно, если не считать слабого свечения, исходящего от призрака дяди Алекса. Взяв меня за руку, он показал, что надо немного подождать.

Приложив ухо к панели, я услышала звук разговора и узнала голоса Алистера Мэхью, миссис Парвер и четы Квайлов. Но, кроме того, там присутствовал и пятый человек, властным тоном отдающий приказы. Голос был незнакомым… хотя где-то я его уже слышала. Да, несомненно, слышала, но только не в Гнезде Ворона. Кто это может быть? Память ничего мне не подсказывала.

– Она была здесь, – сказал полузнакомый голос. – И видела настоящий портрет Александера.

– Что же нам теперь делать? – спросила Зенит.

– Найти ее, идиоты! – взревел он. – Здесь должен быть потайной ход, в доме их полно. Где он, Инесс? Ты должна знать.

– Это единственная комната, куда я не имела свободного доступа, – ответила миссис Парвер.

В моей памяти всплыла вырезанная на скамье павильона, а потом зачеркнутая надпись: «Ларри и Инесс».

Я ясно слышала, как они простукивают стены комнаты дяди Алекса. Призрак жестом показал мне следовать за ним. Не без некоторого опасения я подчинилась.

Глава двадцатая

Продвигаясь вслед за светящимся призраком по темному, узкому, затянутому паутиной проходу, я все еще слышала их возбужденные голоса.

Мой проводник шел метрах в пяти впереди. Неуверенно продвигаясь вслед за ним, я то и дело натыкалась на стены, пока наконец не догадалась расставить руки, коснувшись ими обеих стен тоннеля, покрытых пылью и паутиной. Вряд ли этим проходом пользовались часто, во всяком случае последние несколько лет.

Светящаяся фигура дяди Алекса впереди меня завернула за угол, но света горящей в его руке свечи было вполне достаточно, чтобы увидеть поворот. Ускорив шаг, я поспешила к нему. Медлить было нельзя, хотя голосов отсюда слышно уже не было.

Повернув, я едва не закричала от страха, почти наткнувшись на призрак покойного дяди, поджидающий меня на первой ступеньке винтовой лестницы, и остановилась. Он ободряюще кивнул. Судя по звуку, под ступеньками была пустота, и тут я заметила, что слышу не только свои шаги, но и шаги моего проводника.

Мне припомнились слова Робертины о том, что подобные создания должны быть прозрачными, не отбрасывать тени, беззвучно ходить, а может быть даже летать, и, наконец, испускать затхлый, почти тошнотворный, запах. От призрака же исходил легкий аромат мужского одеколона, несомненно очень дорогого. Тут было о чем задуматься.

Лестница казалась бесконечной. Насколько можно судить, мы находились уже глубоко под землей, воздух становился все более влажным и душным. Перила лестницы липли к рукам, но обходиться без них было бы рискованно.

Время от времени я на мгновение останавливалась, чтобы перевести дыхание, затем спешила вновь догнать своего проводника. Чем глубже мы опускались, тем более сырым становился воздух. Казалось, что мы спускаемся в самые глубины земли. Меня бил озноб, но я не отставала.

Винтовая лестница привела нас в большую комнату, из которой выходило несколько дверей. По всей видимости, это был винный подвал. Одну его стенку занимали полки, возле другой громоздились ряды ящиков. Над головой нависали массивные деревянные балки, стены были кирпичными, а пол земляным.

– Вы можете говорить? – спросила я светящуюся фигуру, неуверенно переводящую взгляд с одной двери на другую.

– Тише! – ответил он шепотом и показал в сторону лестницы. – Тут хорошее эхо.

Выбрав наконец нужную дверь, мой проводник двинулся по длинному извилистому коридору, идущему большей частью под уклон.

Наши шаги гулко раздавались по крытому булыжником полу, звук казался каким-то потусторонним. Время от времени по разные стороны коридора открывались какие-то проходы. Я было заглянула в один из них, но там стояла кромешная тьма, и мне представилось, что сейчас на меня нападет оттуда какой-то фантастический монстр.

Заторопившись, я едва не наткнулась на моего внезапно остановившегося Вергилия. Сделав мне знак подождать, он прошел вперед.

Я прислушалась, но не услышала ничего, кроме своего тяжелого дыхания. Теперь мое воображение разыгралось действительно не на шутку. Мне показалось, что Робертина действительно находится рядом, а ее голос, повествующий мне о страшных призраках и описывающий чудовищные детали, неотвязно звучал в моей голове. Я заткнула уши, но это не помогло.

Внезапно раздался громкий писк, и передо мной промелькнула большая серая тень. Вскрикнув от ужаса и проигнорировав инструкции моего проводника, я осторожно двинулась в том направлении, в котором он скрылся.

Через минуту, показавшуюся мне вечностью, он вернулся и жестом пригласил меня следовать за ним. Круто свернув направо, мы прошли еще метров тридцать под уклон и оказались в очередном большом помещении с несколькими дверями. Опять, как и в прошлый раз, мой гид остановился, послюнявил палец и медленно повернулся кругом. Я почувствовала какое-то дуновение воздуха, во всяком случае мне становилось все холоднее и холоднее.

– Идите в этот проход, – прошептал мой спаситель. – Держитесь все время правой стороны, и метров через сто пятьдесят увидите на дороге довольно большой камень. Осторожно, не споткнитесь. Возле камня находится потайная дверь. Просто стукните три раза по стенке справа от камня, а войдя внутрь, стукните один раз по левой стене. После этого дверь закроется за вами.

– Кто вы такой? – спросила я, не в силах сдерживать бьющую меня дрожь.

– Сейчас не время для расспросов, – шепотом оборвал он меня, зажигая другую свечу и передавая ее мне. При этом его рука коснулась моей, и я убедилась, что она из плоти и крови. – Только скажите ему, что капитан Нортгейт продолжает принимать свои лекарства, а желтые капсулы уже на пути сюда.

И прежде чем я успела спросить, что все это означает, он скрылся в одном из проходов. Мне захотелось окликнуть его, но я побоялась, что звук голоса, усиленный эхом, может привлечь ко мне нежелательное внимание со стороны преследующих меня – в этом у меня не было ни малейших сомнений – обитателей Гнезда Ворона.

Глядя на колеблющееся от моего дыхания пламя свечи, я попыталась вспомнить, откуда мне знакомо имя капитана Нортгейта. О Господи! – вдруг осенило меня. Конечно, это имя упоминал Клайд в телефонном разговоре, когда давал инструкции тете Циннии! Но какая тут связь и что означает упоминание о желтых капсулах?

Пару минут я размышляла над загадкой желтых капсул, и это несколько успокоило меня. Но как же с Клайдом, что случилось с ним? Совершенно очевидно, что «призрак» никак не мог отнести его сюда и вернуться за мной. Это означает, что либо мой проводник оставил его где-то по дороге и сейчас вернулся за ним, либо у нас есть еще один союзник. Я склонялась в пользу последнего предположения. Вероятно, все-таки меня привели к Клайду, иначе кому я должна рассказать о капитане Нортгейте, принимающем свое лекарство, и желтых капсулах, которые уже находятся в пути?

С отчаянно бьющимся сердцем от вселившейся в меня надежды найти Клайда я направилась в указанном направлении.

Пол прохода не был замощен камнем, а представлял собой утрамбованную землю, местами совершенно влажную. Стены также были земляными. Время от времени на пути встречались поддерживающие кровлю крепления. На полу тут и там попадались лужи. Попав в одну из них, я закричала, не подумав о том, что могу быть услышана, ибо мой крик со всех сторон отдался многоголосым эхом.

Свеча мешала идти быстро, как ни пыталась я загородить пламя рукой. Впереди показалась очередная лужа. В попытке обойти ее я как можно ближе прижалась к стене и неожиданно оказалась в маленьком алькове. Спина моя уперлась в дверь, которая внезапно поддалась нажиму, так что я чуть было не потеряла равновесия. С трудом удержавшись на ногах, я просунула свечу в образовавшийся проем. За дверью оказалась довольно большая комната.

Подняв свечу, я обнаружила в углу какое-то шевеление. Внимательно присмотревшись, я увидела уставившиеся на меня два маленьких, как у крысы, красных глаза и негромко вскрикнула от испуга. Глаза немедленно исчезли. Мучимая любопытством, я шагнула вперед и вдруг увидела ботинок. Первая моя мысль была о Клайде. Потом, на некотором расстоянии от первого, показался второй ботинок.

Теперь я отчетливо увидела, что на полу лежит полностью одетое тело мужчины. Я облегченно перевела дыхание, так как помнила, что на Клайде была лишь одна пижама. Инстинктивно я шагнула вперед. Голова мужчины была неестественно откинута назад и в сторону, он явно был мертв. Узнав в мертвеце Дуайна Бретча, я почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и закричала уже по-настоящему. Ответом было шуршание и писк. Уверенная в том, что все крысы сейчас накинутся на меня, я бросилась к двери.

Но где же дверь? Натыкаясь на стены, я тщетно пыталась нащупать ручку, чуть было не загасив при этом свечу. Звуки, казалось, раздавались уже прямо за моей спиной, но оборачиваться было страшно.

Наконец моя рука нащупала ручку. Дернув изо всех сил, я распахнула дверь и захлопнула ее за собой, уверенная в том, что слышу позади злобный крысиный писк.

Теперь мне было уже не до луж; необходимо было как можно скорее уйти отсюда подальше. Попадая то и дело в воду, я двигалась так быстро, как только могла, и, споткнувшись на всем ходу о нужный мне камень, громко застонала от боли. Звук отдался пугающе громким эхом. Повернувшись направо, я стукнула три раза в стену. С мучительным скрипом раскрылась потайная дверь.

Войдя в нее, я вдруг засомневалась, в голову пришла ужасная мысль. А что, если мой призрачный проводник тоже участвует в этом заговоре и передо мной моя собственная гробница? Может быть, стоит захлопнуться двери, как обратного пути уже не будет?

Навстречу мне пронесся порыв пахнущего морем воздуха, и, решив рискнуть, я стукнула в стену там, где мне было сказано. С тем же ужасающим скрипом дверь закрылась, однако возникший при этом сквозняк задул свечу, что я держала в руках. Пошарив в карманах халата в поисках спичек, я обнаружила, что они куда-то делись.

Парализованная охватившим меня страхом, я стояла в полной темноте, в то же время понимая, что не должна поддаваться панике. Кругом царила мертвая тишина, прерываемая равномерным звуком капающей воды.

В проходе было очень влажно, стены на ощупь были скользкими и поросшими мхом. В воздухе разносился резкий, соленый запах моря; видимо, я находилась недалеко от него, может быть, как раз у самого подножия обрыва.

Широко расставив руки и касаясь ими стен, я осторожно двигалась по шедшему под уклон проходу, пока не достигла крутого поворота, чуть не наткнувшись при этом на стену. За поворотом впереди показались две светящиеся точки, напоминающие глаза совы, которую я видела на дубе. Собрав всю свою волю в кулак, я направилась к ним. Уклон стал более крутым, и вскоре до меня донесся отдаленный шум морского прибоя. Это заставило меня двигаться быстрее. Перспектива очутиться на свежем воздухе казалась мне весьма заманчивой, и я совершенно не думала об опасностях скалистого, подвергающегося яростным атакам прибоя берега.