355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Гаскин » Дочь Дома » Текст книги (страница 7)
Дочь Дома
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 05:41

Текст книги "Дочь Дома"


Автор книги: Кэтрин Гаскин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Почему Ньюпорт? Ведь ты собирался искать работу в Лондоне.

Она едва ли позволила себе признаться, как выросла ее симпатия к нему. Невозможно было подумать, что она может никогда не увидит его снова.

– Я однажды обещал навестить кое-кого в Ньюпорте. А потом... Существует остальной мир. Малые суда отплывают из каждого порта.

Она ничего не сказала в ответ, но довезла его до Паддингтона. Он стоял на тротуаре, прощаясь с ней, и густо покраснел, смутившись, когда она предложила ему деньги.

– Американец дал мне все, что было нужно.

Она написала разборчивым почерком свой адрес и вручила ему.

– Тогда возьми вот это и напиши мне... Если что-нибудь будет не так.

Он улыбнулся:

– Спасибо, леди. Всего хорошего.

Она отъехала и направилась к дому Тома на Честер-роуд, думая о Хендрике, шагавшем по обочине. Она никогда не узнает, что влекло его в Ньюпорт, даже кто он был и откуда прибыл. Но он запомнится сам по себе, за его молодость и, еще благодаря тому, что он был с ней в продолжение самых напряженных часов ее жизни.

II

Она застала Тома за завтраком. Он оторвался от груды газет, чтобы поприветствовать ее.

– Мора? Заходи. Ты только из коттеджа?

Она кивнула и опустилась на подвинутый им стул.

– Да. Я выехала очень рано.

Том еще не брился и был в пижаме и халате. Он снова уселся за стол, жестом предложив ей кофе. Она отрицательно покачала головой, и он налил только себе. Его движения, то, как он добавлял сахар и молоко, казались ей безумно расчетливыми, в то время как она настраивала себя на то, что должна была сказать. Пожалуй, это он контролировал ситуацию, словно знал, что должен заговорить первым, а не она. И он заговорил.

Закончив размешивать кофе, Том сказал:

– Я ожидал тебя.

– Почему?

– Ты уехала внезапно, Мора. – Он слегка пожал плечами. – Видит Бог, я не принадлежу к числу людей, которые просят объяснений... В частности от тебя. Но я чувствовал, что ты придешь и расскажешь мне, почему уехала. Я не удивился, увидев тебя здесь сегодня утром... Хотя едва ли ожидал твоего приезда раньше конца недели.

– Том, я...

Он оборвал ее:

– Прежде, чем ты скажешь что-нибудь, я должен сообщить тебе следующее: я знаю, что Джонни не был в Лондоне после того, как, позвонив в субботу в Ганновер-террас, он узнал, что ты уехала в коттедж.

Она сказала хмуро.

– Ты подумал, что это имело отношение ко мне?

– Я был почти уверен, что это связано с тобой. Ведь Джонни влюблен в тебя.

Она строго посмотрела на него:

– Ты говоришь «почти уверен». Но это все. Откуда тебе известно, что это правда? В моей жизни нет ничего, что следует скрывать. Ты, как и я, хорошо знаешь, что я не встречалась с Джонни за пределами нашего дома, где, кроме нас, всегда бывало еще не меньше четырех человек.

– А ты никогда не думала, что можно влюбиться и среди толпы? Джонни наверняка влюблен в тебя. Я замечал это всю зиму.

– Если ты это видел, почему ничего не предпринял... Почему ждал?

– Я не ребенок, Мора, полный мелочной ревности. И, во всяком случае, у меня не было полной уверенности насчет твоего чувства... Я понимал одно: что-то было, но насколько это было сильным и как глубоко это тебя коснулось, я не знал. Я потратил зиму, чтобы составить цельную картину.

Он отхлебнул кофе. Наблюдая за ним, Мора видела, что он сдерживает возбуждение, собирается с мыслями, чтобы выразить то, что хочет, выразить ясно и просто. Она подумала вдруг, какой он красивый, несмотря на морщинки, углубляющиеся с каждым годом на его смуглом худощавом лице. В волосах его серебрилась полоска седины в том месте, где была рана. Да, он поседеет рано, думала она, как и его отец. Лет через десять он будет совсем седой.

– Существует лишь два вида реакции, – продолжал он, – на человека, которого ты любишь. Первая – это чувствовать себя непринужденно... Воспринимать другого как часть самого себя. Второй случай – это то, как вы с Джонни реагируете друг на друга. Стоило вам оказаться в одной комнате, даже не рядом и не разговаривая, как вы становились другими существами. Вы разговаривали с другими людьми, но они для вас уже не существовали. Вы избегали смотреть друг на друга, но всегда знали о каждом движении. Я начал понимать, что тебя влекло с такой силой, какой, должно быть, невозможно было противостоять.

– В таком случае, ты не имел права выжидать, Том. Тебе нельзя было ждать ни дня после того, как ты узнал все это.

– Может быть ты права. Но, помимо того, я знал, что ты не видишься с Джонни наедине. Я знал, что ты предельно честна со мной. Я предпочитал выжидать и доверять тебе. И ориентироваться на наш план пожениться в июле.

Она смотрела мимо него в окно на весенний солнечный свет, омывавший фасады противоположных домов. Тут она повернулась и сказала:

– Я не заслуживала такого большого доверия, Том.

– Расскажи мне.

Она поколебалась, потом выполнила его просьбу.

– Ты был прав, – сказала она, – полагая, что я никогда не встречалась с Джонни наедине. Так оно и было... До прошлой субботы. Он пришел в Темпл днем, когда я была там.

Борясь с желанием держать это при себе, она рассказала ему обо всем, что произошло.

– После того, как он ушел, – добавила она, – я уехала в коттедж. Я собиралась доплыть с Уиллой до Остенде. Поверь мне, Том, именно это я и планировала, – сказала она. – Но приехал Джонни, рано утром, а я поджидала Уиллу. Когда я увидела его, больше не было и речи о том, чтобы принимать какое-то решение; не было ничего похожего на вопрос о решении, принятом за день до этого. Я поняла, что просто он должен быть рядом со мной... Вот и все. В то мгновенье ничто иное в мире не имело никакого значения. Мы пустились в плаванье без Уиллы.

Она не могла больше смотреть на него.

– Том, тогда это не означало, что я собиралась провести с ним вместе несколько дней. Я никогда не была способна планировать такие вещи. Я собиралась остаться с ним. Чтобы жить вместе. Тогда я была готова сделать все, что угодно, быть чем угодно, лишь бы удержать его при себе. Я сошла с ума, Том, обезумела от любви к нему.

Ее голос упал, казалось, жизнь ушла из нее с воспоминанием о том ярком утре по другую сторону Ла-Манша.

– Но это не было постоянным безумием. Ко мне вернулся разум, сам собой... Но слишком поздно для тебя и Ирэн. Поэтому, видишь ли, я и вернулась. А Джонни... Бог знает, куда он направился.

– Все кончено между вами, Мора?

– Совсем кончено, Том, совсем кончено.

– Понимает ли это Джонни?

– Он понимает, что для меня невозможно выйти за него замуж, пока жива Ирэн. Что касается до сожительства с ним... У него есть опыт, насколько долго это длится.

Она встала, медленно отодвинув стул, подошла к окну. Улица внизу была тиха... Утром и в течение дня на ней всегда было мало движения. Оживление наступало лишь после шести часов вечера, когда начинали скапливаться группами по две-три проезжавшие машины. От реки поплыл голос Биг-Бена, отбивавшего десять. Она крепко сжала штору.

– Прости меня, Том, – сказала она, – я знала, что люблю Джонни, когда обещала выйти за тебя. Я не надеюсь на твое прощение. Единственное, что мне осталось, – это рассказать тебе сейчас всю правду, а потом пойти к отцу и объявить ему, что мы не поженимся.

Он долго молчал и не двигался. Мора вслушивалась в тишину и ждала, что он заговорит.

До того, как она сказала Тому, что все было кончено, у нее еще оставалась фантастическая, глупая надежда. Но теперь она была мертва. Вот во что обошлось ей это утро в Остенде – Том и Джонни, оба отброшены вместе и быстро. Интересно, думала она, сколько будет длиться эта боль?

Наконец, она услыхала звук движения стула по полу. Том подошел и встал рядом с ней. Она повернулась к нему лицом.

– Мора, – сказал он, – ты помнишь, я как-то рассказывал тебе о девушке, которую любил, об итальянке, Джине?

– Да.

– Ты должна понимать одно: в том, что ты полюбила Джонни, нет ничего из ряда вон выходящего. Я чувствовал то же к Джине. Не было ничего, чего бы я ни сделал, если бы она пожелала. Я остался бы в Италии, отбросив любые честолюбивые мечты, любую другую любовь ради нее. Твои переживания – не новость, Мора, хотя и довольно редки. Не многие люди любят так, что исключают все иное, и даже ты не преуспела в этом. Ты не преуспела, и вот ты снова здесь и отбрасываешь всю свою будущую жизнь в тщетной компенсации за это невезенье.

– Невезенье?

– Невезенье, – сказал он, – когда ты, любя его, не можешь выйти за него замуж. Невезенье Джины, убитой во Флоренции. Она мертва, Мора. Пойми, что он настолько же потерян для тебя, как если бы он тоже умер.

– Том!

– Тебе надо привыкнуть к этому взгляду. Он ведь уехал. Ты никогда больше не сможешь заполучить его.

Она молчала. Ощущая напряженную боль в горле, она отвернулась от него. Но он схватил ее за руку, повернул к себе:

– Мора, почему бы нам не продолжать все по-старому?

Она хотела ответить, но слова застряли у нее в горле.

– Если ты поедешь со мной в Ратбег... Если ты выйдешь за меня, то забудешь его. Время излечивает людские трагедии. И я понимаю это. Я не буду насильно заставлять тебя забыть его. Или ругать за то, что не забываешь. Это твой шанс обрести душевный покой.

– Является ли покой всем, на что можно надеяться, выходя замуж? Нет ли чего-нибудь еще?

– Было бы кое-что еще, если бы ты вышла замуж за Джонни. Но тебе нельзя получить его, Мора. А без него единственное, на что ты можешь надеяться, – это покой.

Она сказала со страстью:

– Но, Том, почему? Почему все это? Почему ты продолжаешь предлагать мне потерянные шансы? Я была неверна тебе. Я нарушила обещания. Откуда ты знаешь, что я не сделаю этого снова?

– Потому что, – сказал он, – ты похожа на меня. Ты способна любить так один раз в жизни. Этого не случится снова.

Она вдруг протянула руки и схватила его за рукава халата. Мора крепко сжала пальцами ткань и подтянула вплотную к себе. Как будто знала, как будто ждала этого момента, когда между ними исчезнут все барьеры. Они принудили друг друга к открытию, от которого никогда не смогут убежать.

– Скажи мне, Том, правду, что ты чувствуешь ко мне. Мне не нужна полуправда – важно, чтобы я знала все.

С любовью и легкой нежностью он положил руки на ее плечи. Это было выражение сочувствия. Это была жалость к ней.

– Ты же знаешь, что я не люблю тебя, – сказал он. – Или люблю не так, как я любил Джину. Но если существует какой-то иной род любви, она твоя. Ты всегда знала это, Мора. Но я эгоист по отношению к тебе... Мне нужно все, что ты должна принести нашему браку. Мы так хорошо подходим друг другу – ты и я. Ты мне очень нравишься... Мне нравится беседовать с тобой. И я восхищаюсь тобой, потому что ты изящна, владеешь собой и обладаешь изрядной мудростью. И когда ты вернулась из коттеджа в конце прошлого лета, – ты изменилась. Я не мог понять, что с тобой произошло... Я не знал о Джонни... Но ты утратила свое высокомерие... Ты всегда была немного чопорной и слишком поглощенной своей собственной жизнью. Но внезапно ты как бы спустилась на землю и больше не возражала против приземленности всех остальных. И если твое сердце разбито из-за Джонни, это научит тебя любить других. Ты дочь Десмонда, а он отнимал слишком большую часть твоей жизни. У тебя не было времени или терпения, как у него, на обыденность и простоту людей. Ты не понимала их. Было приятно видеть изменение в тебе. Я давно знал, что мы поженимся. Но когда ты вернулась, мне внезапно представилась наша совместная жизнь, какой она будет в Ратбеге, и... Она была вполне сносной. Она все еще сносная, – сказал он.

– Все еще... Даже сейчас?

– Может быть, даже более, чем раньше. Ты больше не являешься безупречной; тебе пришлось просить прощения кое за что. Ты оторвалась от Десмонда, и он больше никогда не сможет владеть тобой целиком и полностью.

Она сказала:

– Но я не единственная женщина, которая может дать тебе это. Могут быть и другие, Том...

Он покачал головой:

– Этого я не представляю. Другие женщины будут ожидать любви, какой я не смогу дать... И я устал от объяснений.

Он прервал себя, быстро добавив:

– Мора, не кажутся ли тебе мои слова грубыми и откровенными? Ты хотела правды, я вручаю ее тебе. Я не предлагаю тебе такую любовь, какую ты заслуживаешь. Во мне она не существует больше. Я мог бы дать тебе привязанность и верность... И любовь иного рода. Тебе предстоит принять решение. А что касается тебя самой... Ну, ты же дочь Десмонда. По этой причине ты будешь гораздо ближе к Ратбегу, чем любая другая женщина. Поедешь?

– Я не знаю.

– Ты должна решить сейчас.

– Дай мне время. Я не знаю.

– Принятие решения не окажется легким ни через день, ни через месяц. Решать тебе придется прямо здесь и сейчас. Постараться забыть о Джонни, либо позволь себе плыть Бог знает куда. Вот так просто... И так важно.

У нее не было ответа. Он смотрел на бледное лицо Моры, видел ее замешательство. Когда она вошла в комнату, в ней не было ни страха, ни сомнений. Было чувство поражения, почти отсутствие жизни, но не так, как сейчас. Он догадался, что его слова разрушили ее последнюю надежду насчет Джонни. За эти месяцы она столько пережила, сколько не пережила за всю свою жизнь с Десмондом. Том мог бы пожалеть ее, но он, напротив, радовался и чувствовал облегчение, что она сбросила это оцепенение. Страдание пробудило ее. Никогда больше не будет она смотреть на окружающее таким пустым и наивным взглядом, который будто отметает всякое знание жизни, даже желание познать реальность. Она пробудилась, думал он, и теперь ему придется наблюдать, что выйдет из этого пробуждения.

– Мора, я мог бы полюбить тебя, если бы не Джина. Ты могла полюбить меня, если бы не Джонни. Мы квиты. Выйдешь ли ты за меня замуж на этом основании?

Она все еще не отвечала ему, пребывая в состоянии какого-то безумного отчаяния.

– Нам нельзя ждать до конца июля. Через две-три недели я закончу работу. Выйдешь ли ты за меня... Через шесть недель? Через пять недель, Мора?

– Если ты этого хочешь, Том... Тогда, да. Я выйду за тебя. Я не буду больше никогда говорить тебе обо всем, что со мной произошло. Если это то, что тебе нужно от меня, я буду вести себя так, как будто Джонни никогда не существовал. Но ведь мы оба знаем, что он существовал.

Мора почувствовала в нем силу и твердость, о которых прежде и не подозревала. Он сделал будущее тревожно ясным. Оно содержало только его самого и Ратбег. В этом не будет компромисса. Том беспощаден по отношению к ней, потому что любит Ратбег больше, чем ее. Но он был честен и предложил ей жизнь, которая поможет преодолеть тоску по Джонни. Он даст ей доброту и нежность, но никогда не будет требовать, чтобы она забыла эти месяцы. Если он готов к этому, то на него ляжет та же ответственность, что и на нее.

Он опустил руки:

– Я побреюсь и отвезу тебя домой.

Когда он повернулся к выходу, ей пришла в голову мысль, что Десмонд избавлен от разочарования.

III

Но вместо этого они поехали навестить Десмонда в Темпле. Он был удивлен их появлению, и Мора заметила, что отец смотрел с неодобрением на ее измятую фланелевую юбку и запятнанный дождевик, который она надела, возвращаясь из коттеджа.

Она села на стул лицом к отцу. Том остался стоять позади нее.

– Мы решили сообщить вам, – сказал Том, – что хотим пожениться скоро... Через месяц.

Десмонд перевел взгляд с одного на другую и сдвинул свои густые брови:

– Это довольно неожиданно... Могу я спросить, почему?

– Почему? Почему? – проговорил Том. – Потому что мы решили, что так нужно. Это достаточно хорошая причина.

– Я понимаю. Вы были постоянно вместе в течение четырех лет... Вы были обручены с прошлой осени, а теперь вы вдруг решили пожениться через месяц.

– Наверно, это наша собственная забота, если мы решили это сделать?

– О, разумеется. Но как раз сейчас Мора мне нужна. Я не думаю, что ее можно будет отпустить с работы.

– Но мне она тоже нужна.

– Я готов допустить, что, может быть, это и так, Том. Но как насчет твоей работы?

– Моя работа? Да там есть десятки людей, которые выполнят ее, как только я уеду. Я никогда не утверждал, что она представляет хоть какую-нибудь важность для меня... За тем исключением, что мне легче вести хозяйство Ратбега, имея связи здесь, в министерстве... Но работа сама по себе...

Между ними произошел бурный обмен репликами. Ей показалось странным, что Десмонд, всегда желавший, чтобы она вышла за Тома, теперь борется за то, чтобы удержать ее здесь еще на несколько недель. Пошел разговор о деньгах.

– Некоторое время уйдет на то, чтобы уладить кое-что Том.

– Вы считаете это уважительной причиной, чтобы отложить свадьбу?

– Мать Моры была богатой женщиной. Существует множество организационных обстоятельств...

– Я всегда предполагал, – сказал сухо Том, – что Мора вольна распоряжаться своими деньгами, это дело ее и ваше, не мое.

После этого разговор перешел на переезд в Ирландию.

– Министерство отпустит меня через пару недель, если я захочу поставить этот вопрос, – сказал Том. – Я смогу поехать в Ратбег и все там уладить, а потом вернуться сюда к свадьбе. Может быть, Мора захочет поехать со мной?

Десмонд повернулся к ней:

– Что ты скажешь на это? Захочешь ли ты поехать с Томом?

– Да, – сказала она, внезапно почувствовав, как сильно она желает этого. – Да. Мне этого очень хочется.

– Тогда, – сказал Десмонд, – можешь поступать так, как считаешь нужным.

Она смотрела, как он потрогал пальцем ручку, лежавшую перед ним на столе, и удивилась, почему почувствовала себя такой отчужденной. Ей казалось, что она пожертвовала Джонни ради своего отца, а теперь, выходит, эта жертва была не нужна. Она представила себе, как отец будет хлопотать над свадебными приглашениями, над тем, кому поручить сшить ее подвенечное платье. Мора видела его деревенским мальчонкой, прибывшим в Тринити-колледж, полным честолюбивых мечтаний и возбужденным от окружающего блеска. Ей хотелось сказать ему, что он немного смешон, что он разоблачает свой дурацкий снобизм, наслоившийся за долгие годы на его первоначальную простоту и энергию. Но отец будет уязвлен. И если даже прежняя сила ее любви к нему кажется воспоминанием, все же она властна удержать ее, и Мора не сказала ничего.

Но Том избавил ее от изложения своих планов.

– Мы с Морой хотим, чтобы свадьба была скромной – сказал он.

Десмонд оторвался от заметок, которые начал делать.

– Я не вижу смысла, – продолжал Том, прежде чем тот ответил, – в созыве сотен знакомых, среди которых затеряются немногие друзья.

Десмонд взглянул на Мору.

– Ты тоже этого хочешь?

Пока не заговорил Том, ей и в голову не приходило, что существует возможность желать чего-то другого, кроме того, чего хочется Десмонду. Теперь она ухватилась за предоставленную им благоприятную возможность.

– Я устала, отец, – сказала она. – Мне гораздо больше нужен отдых, чем шумная свадьба. Созови гостей, если хочешь, когда мы вернемся после медового месяца, но я бы, пожалуй, обошлась без многолюдных сборищ.

Она положила голову на спинку стула и посмотрела в сторону.

Десмонд сердито пожал плечами:

– Ну, разумеется, если вы так решили, не о чем говорить.

Он зашуршал бумагами на столе. Десмонд был побежден и рассержен, и ему не удалось скрыть это. Мора посмотрела на Тома, стоявшего спиной к ним обоим. Она ощутила благодарность и чувство удивления, что он смог победить Десмонда и остаться невозмутимым. Том оказался сильным противником, и это также изумило ее. Мора начала понимать слова Тома, что, если она сможет отдалиться от отца, то очень многое оценит совсем по-другому.

IV

Предчувствие чего-то недоброго охватило Мору, когда она услышала звук шагов по лестнице. Крис отложил книгу, посмотрев на дверь. Прежде чем она открылась, Том погасил сигарету и посмотрел на руки Моры, которые застыли в напряжении. Затем он встал, когда Симпсон открыл дверь и сообщил о приходе Ирэн.

Мора очень медленно поднялась, потому что не имела мужества притворяться, что хотела видеть жену Джонни. В течение десяти дней со времени ее возвращения из коттеджа она была убеждена, что эта встреча состоится, что по чести и совести ей надлежит искать ее. Но теперь, когда Ирэн пришла сама, ситуация казалась слишком нереальной. Она подумала, что, возможно, возобладают условности и они не скажут друг другу ничего значительного, но эта надежда мгновенно умерла, когда она увидела выражение лица другой женщины.

Теперь Ирэн стояла перед ними, не отвечая на их приветствия, но переводя взгляд с Тома на Криса.

– Не будете возражать, если я переговорю с Морой наедине? – спросила она.

Крис улыбнулся ей, выразив в этой доброй улыбке свою симпатию:

– Я попросил бы вас извинить меня, во всяком случае, Ирэн. Мне нужно прочитать этот материал сегодня вечером. – При этих словах он собрал книги и бумаги, лежавшие рядом с ним на диване. Он кивнул остальным: – Спокойной ночи, Том. – И обратился к Море: – Увидимся потом. – И с улыбкой к Ирэн: – Спокойной ночи.

Когда за ним закрылась дверь, Том сказал:

– Мора, я позвоню тебе утром.

Она, видимо, заколебалась и потом обратилась к Ирэн:

– Мне бы хотелось, чтобы Том остался. Вы не возражаете?.. Завтра мы уезжаем в Ирландию, в Ратбег Я не думаю, что вы можете сказать такое, чего он не должен слышать.

Ирэн медленно ответила:

– Том, может быть, не захочет слышать это вообще.

– Я думаю, что узнал от Моры все, что вы сможете рассказать, – сказал он. – Я бы хотел остаться.

Она посмотрела по очереди на каждого из них, твердая линия ее губ смягчилась как бы в сомнении:

– Это упрощает дело. Это хорошо, что вы рассказали ему. Да... Это гораздо лучше.

Она села, Том и Мора остались стоять и смотрели на нее сверху вниз. Складки черного костюма Ирэн плавно спускались почти до самого пола. Она нервно дергала перчатки, глядя на догорающий огонь и пытаясь найти первые слова. Охваченная собственным страхом, Мора почувствовала жалость к этой женщине и восхищение. Теперь снова Мора подумала о том, как Ирэн красива, и ей захотелось представить, какой она кажется мужчинам. Чувства, отразившиеся на лице Ирэн, подчеркнули ее изящество.

Наконец, она подняла голову:

– Знаете ли вы, где Джонни?

Мора почувствовала, что не хочет отвечать на этот вопрос, вообще не хочет говорить. Мгновенно ее мысли переключились на другие вещи, она вспомнила жаркое утреннее солнце в Остенде, суматоху чаек вокруг кораблей, и фигуру Хендрика на пирсе. Она перевела взгляд с Ирэн на Тома, а он смотрел на нее и не помогал ей, просто ждал. Она презирала собственную слабость и не могла преодолеть ее. Том ожидал большего от нее, чем это... По крайней мере, такого же мужества, какое проявила Ирэн. Она понимала, что многое зависит от ее слов, многое и, может быть, больше, чем она могла сейчас полностью осознать.

– Я видела Джонни последний раз в Остенде, – сказала Мора.

Она сжалась от этих слов и произнесла их, запинаясь.

Ирэн встала, жестом выразив протест:

– Но Джонни вернулся! Я видела его позавчера вечером. Я так рассчитывала на то, что он виделся с вами. Я не верила, что он уехал, не повидавшись с вами хоть раз.

– Куда уехал? – спросил Том, прежде чем заговорила Мора.

– Куда? – повторила она. – Вот этого-то я и не знаю. Я не думаю, что сам Джонни знает. Но он уехал.

Ирэн глубоко вздохнула:

– Мора, он рассказал мне о вас... О поездке в Остенде. Джонни очень переживает. Но он не понимает, что может быть важнее человека, которого любишь? Для Джонни я сделала бы все. Но ведь вы его любите?

Она говорила странным, монотонным голосом, словно ее никто не слушал, высказывая вслух мысли, которые ее донимали. Море захотелось крикнуть и остановить поток этих слов. Они ударяли и ранили, вызывая слишком живое воспоминание о замешательстве Джонни. Она не могла пробиться сквозь них. И если страдала сама, то разве Ирэн не страдала гораздо сильнее, теряя то, что так долго было ее собственностью. Это было так жестоко для них обеих, жестоко также и для Тома. И все это носило характер неизбежности.

– Но ведь вы любите его, – продолжала Ирэн. – Вы и Джонни... Я думаю, что вы созданы друг для друга. Такая любовь не поддается объяснению... Просто так уж получается. Никто другой... – Она прервала себя... – Вы понимаете это, Том? Никто другой не сможет этому противостоять. Я часто думаю об этом... Два человека, которым суждено сойтись, и никакое несчастье на свете не сможет их остановить. Вот что произошло с вами и Джонни. Люди, стоящие на обочине, вроде меня и вас, Том, должны понимать, что произойдет крушение, и должны сойти с дороги как можно деликатнее.

Я полагаю, когда выходишь замуж за человека, который не любит тебя так, как ты любишь его, ты никогда не освободишься от страха, что это может случиться. Ты продолжаешь жить, как обычно, и однажды видишь на его лице то выражение, какое хотела бы видеть обращенным к тебе. После этого браку наступает конец, остается лишь омраченное притворство. Вот что я видела всю зиму. Когда Джонни попросил о разводе, он думал, по-видимому, что должен объяснить все это мне – как будто я не понимала. Он пытался объяснить мне, что он чувствует, как будто я не знала всего этого, как будто я не любила его именно так – с первого взгляда.

Ее лицо было напряженным. Она пыталась высказать все это безо всякой утайки, так, чтобы они поняли Джонни, поняли ее. Было тяжело и страшно наблюдать, как она заставляла себя продолжать, пока не высказалась.

– Но для Джонни тоже все кончено, – сказала Ирэн. – Когда я увидела его два дня назад, у него осталась только одна его любовь. Он знал, что ничего от вас не получит Вы ушли, и он понимал, что это окончательно. Я думаю, он рассказал мне больше, чем хотел сказать. И я не могла ему ничем помочь, только слушала. Я никогда не была способна помочь Джонни – никогда. Я была терпеливой, мягкой и спокойной, когда он в этом нуждался. Я была довольна, что он рядом. Но мое присутствие никогда не вынуждало его быть каким-то другим. Мне хотелось быть для него всем на свете, а вместо этого я была лишь отрицательным видом привычки. Вы знаете, так обычно любят спаниеля... Потому что вы всегда можете рассчитывать, что он положит мордочку вам на колено или бросится к вашим ногам. Такая любовь очень удобна... Она дает тепло и надежность. Я полагаю, что у Джонни было такое же чувство ко мне.

Он рассказал мне, что было между вами в Темпле и во время путешествия в Остенде. Джонни кричал мне, что любит вас, а вы не поехали с ним. А теперь все это ушло. И ему наплевать на все. Ему безразлично, дам я ему развод или нет. Ему наплевать на все, кроме того, что он не может иметь. Я могу продолжать называть себя его женой, если мне этого хочется, и это тоже не имеет для него никакого значения.

Она сдернула свои перчатки и швырнула их рядом со своей сумочкой на стул. В ее движениях не было мягкости и сдержанности, которые были ей присущи. Ее лицо, до этого казавшееся бледным, оживилось румянцем. Она выглядела человеком с умом, волей и силой, как никогда раньше. Потеря Джонни как бы освободила ее и дала выход давно сдерживаемым эмоциям. Пройдет время, думал Том, она достигнет равновесия. Это придет гораздо позже, когда исчезнет даже надежда на Джонни, и она свыкнется со своей нежеланной свободой.

Она протянула руку и схватилась за каминную решетку.

– Я ухожу, – сказала она. – Я приняла решение, как только увидела Джонни.

– Куда? – спросил Том.

Она подняла голову немного удивленно:

– Я не знаю. Уеду во Францию, я думаю.

– Почему не в Америку?

– Я не думаю, что смогу вернуться обратно, – медленно сказала она. – Кроме того, когда Джонни немного придет в себя, когда стряхнет это состояние, он наверняка вернется назад. Хотя он не понимает этого сейчас, я думаю, он, конечно, вернется.

– Знает ли об этом Джонни?

Она покачала головой:

– Я рассказала ему тогда... вечером. Но он, по-моему, не думал ни о чем, кроме того, что хотел сказать мне. Он бродил по квартире, как слепой. А потом не вернулся домой в тот вечер. Я не знаю, куда он пошел. Поэтому я пришла, чтобы спросить Мору. – Она адресовала все свои замечания ему, не глядя на другую женщину, боясь потерять самоконтроль. Хотя каждое слово, направленное Тому, предназначалось именно Море. – Джонни должен знать, что я ухожу.

Она, видимо, не ждала ответа на эти слова; ее глаза перебегали с Тома на Мору и обратно. И тут Том понял, что желание узнать новости о Джонни было просто предлогом, полуподлинным, полуфальшивым, потому что она решила увидеть Мору. Она пришла бы и без причины. Том догадывался, что она не совсем поверила в их окончательный разрыв с Джонни, пока не получила подтверждение этого из собственных уст Моры. Надеялась ли она, что Мора каким-то образом опровергнет рассказ Джонни о поездке в Остенде. Ирэн храбро боролась с истерикой и отчаянием, но это проявлялось в ее поступке.

– Но вы ведь не знаете, где он, не так ли? – спросила она, немного повысив голос. – Никто не знает!

Она повернулась и схватилась за книжную полку рукой. Из-за небольшого роста ее склоненная голова оказалась в пространстве между ее руками. Они были белыми по контрасту с ее темными волосами и черным костюмом. Эта поза напоминала молитвенную.

Все еще стоя спиной к ним, Ирэн подняла голову и сказала:

– Я должна знать, где Джонни, потому что мне придется сообщить ему, что у меня будет ребенок.

Она понимала, что они ничего не скажут, и продолжала:

– Я на третьем месяце беременности... И Джонни не знает. Он даже не догадывается. Вы ведь не замечаете, не правда ли? Даже сэр Десмонд... Уж он-то рассматривал меня больше, чем кто-либо другой... И не заметил разницы.

Том подошел к ней поближе, осторожно дотронулся до ее руки.

– Почему вы не рассказали Джонни? Если вы рассказали бы Джонни... даже две недели тому назад, вы изменили бы все это. Он никогда не пошел бы к Море... Джонни никогда не поступил бы так.

Она сказала со страстью:

– А вы сказали бы правду, когда мужчина просит вас о разводе, потому что любит другую женщину... Вы крикнули бы ему, что собираетесь родить ребенка? Вы стали бы удерживать человека, пользуясь его благородством? Не думайте, что я не знала, что могла бы привязать Джонни прочнее, чем когда-либо, просто сообщив ему об этом! Если он любит другую женщину, ребенок не может иметь значения.

Том сильнее сжал ее руку, как бы желая встряхнуть ее:

– Ирэн, вам нельзя и думать о том, чтобы уйти. Вы должны дать Джонни еще шанс. Вам нельзя строить планы, пока вы его не увидите. Так не поступают, Ирэн.

Он увидел, что ее пальцы побелели от напряжения.

– Безразлично, что скажет или не скажет Джонни. Я увижу его один раз... а потом можно оформлять развод. Уж не полагаете ли вы, что я смогу жить с ним после этого? Джонни даже не заметит, есть я или меня нет. Все, чем я буду для него теперь, это спаниель, о которого он время от времени будет спотыкаться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю