Текст книги "Тайна подземного королевства"

Автор книги: Кэтрин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Мост с глухим стуком опустился. Она выбралась в бойницу и посмотрела вниз.

И застыла.

Там, снаружи, кто-то двигался.

Едва различимый, он вышел из леса. Кажется, человек, в темной куртке.

Она проворно отскочила. Это и есть те враги, которых он боится? Значит, он прячется все-таки не от деревьев, а от людей?

Она старалась сохранять спокойствие. Здесь был единственный выход наружу; в этом она не сомневалась, потому что обшарила маленький каэр сверху донизу. Лучше всего было бы спрятаться. А после того как они обыщут эту комнату, – выскользнуть.

Камин был огромный; они наверняка заглянут в него. Под окном стоял окованный медью сундук; она распахнула крышку – он оказался пустым.

Больше прятаться было некуда. Она влезла в сундук, пристроила сумку с одеждой под голову и легла, свернувшись клубочком, обмирая от страха.

Вскоре послышались шаги.

По мосту кто-то шел.

R. РУИС – БУЗИНА

Пока Хлою осматривал специалист, меня выставили в коридор.

– Пойдемте, святой отец. Выпейте кофе.

Сестра – хорошая женщина. Она поглядывает на сигареты, но ничего не говорит.

Надо было чаще заходить сюда.

Помню ту ночь, в прошлом месяце, когда я пришел к Хлое и прочитал ей одну из старинных сказок. Было очень тихо, только жужжали мониторы, кружились слова вокруг нее да стучали в окно ветки. Старая книга, я подарил ее Хлое, когда ей было пять лет. Она, наверно, много лет ее не открывала. Замок в колючих зарослях, спящая красавица, чудовище. Где она сейчас – в этих сказках? Вязель наверняка сказал бы – да.

Я начинаю думать, что наш темный друид ушел домой.

И забрал с собой Роберта.

Осуши глаза, принц Эльфин.

Печали тебе не помогут.

Книга Талиесина

Подъемный мост с грохотом опустился. Роберт едва успел отскочить, изумленно вскрикнул и свалился в заросший кустарником ров. Кларисса схватила юношу за руку и втащила его в заросли утесника.

– Болван! Не высовывайся. Вдруг кто-нибудь выйдет? Обливаясь холодным потом, они стали смотреть. Темный проем ворот оставался пустым. Наконец поблизости раздался шепот Вязеля:

– Я пойду.

Поэт с шорохом пробрался через подлесок к концу подъемного моста и шагнул на него. В полумраке он казался тенью – высокой, темной. Он остановился, прислушиваясь, потом осторожно прошел по мосту. Доски вторили его шагам гулким эхом.

Он вошел в ворота и исчез.

Наступила долгая тишина.

Роберт поежился:

– Вдруг это ловушка?

В голосе Клариссы прозвучала холодная насмешка:

– Если так, мне же меньше хлопот. Но Вязель хорошо умеет выкручиваться. У него большой опыт.

Роберт искоса взглянул на нее:

– Вы и правда так сильно его ненавидите? Мне кажется, вы ему нравитесь.

Он встретил взгляд ее голубых глаз.

– И то, и другое иногда встречается вместе. Ты любишь свою сестру?

– Конечно, да…

– Точно так же, как и она любит тебя.

Он промолчал. А когда ответил – то шепотом:

– Полюбит, когда я ее спасу. Я думаю…

Кларисса печально улыбнулась:

– Нет, Роберт. Ничего ты не думаешь. Ты никогда не замечал. Да и с какой стати? Она же просто малышка Хлоя, всегда делает то, что от нее требуется. Смотрит на тебя снизу вверх. Благоговеет. – Она сделала шаг, хрустнув цветами бузины. – Но в один прекрасный день что-то переменилось.

Раздался свист.

Вязель вернулся, махал им. Роберт в молчании пошел вслед за Клариссой через мост.

– В зале никого нет, – прошептал поэт. – Они, наверное, в западной башне. Я слышал оттуда какой-то стук.

Кларисса кивнула:

– Нам нужен свет.

На стене висел канделябр с семью свечами. Вязель достал огниво, и они сумели их разжечь; он взял канделябр в руку и торопливо зашагал вверх по лестнице, отбрасывая за собой длинные переплетенные тени. Кларисса шла за ним. Замыкал шествие Роберт.

На полпути он услышал за спиной тихий шорох: где-то сквозняк раздувал пламя. Роберт остановился и оглянулся.

В комнате возле ворот дверь была приоткрыта.

Кларисса тоже это услышала.

– Пошли, – сказала она. – Я проверю.

– Я заглядывал. Там никого нет, – тихо произнес Вязель.

Тут Роберт услышал приглушенный вскрик, стук, как будто наверху кто-то колотил в дверь.

– Это она! Он ее запер!

– Стой здесь. – Вязель обратился к Клариссе: – Спустись вниз и следи за лестницей. Король может подниматься вслед за нами.

– А если я его увижу, что мне делать? – язвительно поинтересовалась она.

– Я уверен, ты с ним справишься.

– А почему ты не боишься, что я с ним договорюсь? И тогда мы будем мстить тебе вместе?

Вязель печально посмотрел на нее:

– Богиня, я никогда не знаю, как ты поступишь. – Он подтолкнул Роберта, и они неслышно пошли дальше.

В коридоре клубилась пыль; напротив двери, обитой гвоздями, виднелась сумрачная ниша, а из окна были видны только темные лесные ветви, плотно прижатые к стеклу.

Нога Роберта наткнулась на маслянистые капли свечного воска на полу.

– Здесь кто-то стоял. – Он прижался головой к деревянным планкам, тихо произнес: – Хлоя! Это я, Роберт. Всё хорошо.

Молчание.

– Ты слышишь? Это правда я.

Через мгновение он посмотрел на Вязеля.

– Может быть, он заткнул ей рот, – сказал поэт. Вдруг его лицо переменилось, сквозь настороженность промелькнуло удивление. – Отлично. Посмотри-ка сюда.

В замке торчал ключ – маленький, серебряный. Вязель оглянулся; на лестнице стояла Кларисса, смотрела на них, ее лицо при свете свечей казалось очень бледным. Он протянул руку и повернул ключ.

Щелкнул замок.

Осторожно, не пропуская Роберта вперед, он широко распахнул дверь.

* * *

Хлоя чуть-чуть приподняла крышку сундука и выглянула в щель. Тот, кто заглядывал в комнату, ушел; в зале среди пыльных теней слышались отзвуки тихих голосов. Видимо, они пошли по лестнице в западную башню. Туда, где под замком сидел он.

Она выскользнула из сундука, сунула одежду обратно в мешок и перекинула его через плечо. У дверей осторожно огляделась.

В зале было пусто. Она на цыпочках прокралась по черно-белым плиткам под тенистую сень открытых ворот.

Подъемный мост был широкий, ровный; за ним шелестел лес, и после затхлой духоты пустых залов густой запах перегноя и листьев терпко щипал ноздри.

Она вышла на подъемный мост.

Здесь было холоднее. Ветер трепал длинную юбку и шаль, так что она туго обвязалась ею и подняла глаза на звезды. За спиной раздался шорох. Она в испуге обернулась.

Скрипнули ворота. Над головой, закрывая небо, нависал каэр, и она разглядела, что он выстроен из дерева – мрачная бревенчатая громада, ома вращалась так медленно, что глаз едва различал ее движение на фоне подступающей ночи. Девушка повернулась К лесу, хотела бежать…

Но не тронулась с места.

Потому что деревья подступили еще ближе.

Они перекрывали дальний конец моста живой баррикадой. Бузина, и ясень, и вяз грозно сплели узловатые ветви. В зеленом полумраке испуганно вспорхнула стая птиц. Длинный усик плюща украдкой протянулся на деревянный мост.

Пора идти! Сейчас, не мешкая, иначе она никогда не выберется отсюда.

Но ноги не шли.

Она в ярости отшвырнула мешок с одеждой и обернулась к каэру. Он там сидит под замком, совсем один, безоружный, и это дело ее рук. Если эти его враги и вправду замышляют его убить, он обречен. Да, она ненавидела его, презирала, но не желала ему смерти. Ну до чего же это всё нелепо!

Усик плюща обвился вокруг ее ноги: она наступила на него, и он затих. Тогда она решилась.

* * *

В комнате был только один человек – юноша.

Он покачивался в кресле, перекинув ногу через резной подлокотник, и на нем была маска. Сквозь щели смотрели его глаза, дерзкие и яркие. Он не встал, не заговорил.

Роберт удивленно воззрился на незнакомца, потом вошел и оглядел комнату. Разбитое зеркало, свеча, выпавшая из подсвечника. Больше ничего.

– Где она?

Он услышал за спиной шаги Вязеля; темная комната озарилась светом свечей. Глаза Короля под маской прищурились.

– Кто там?

– Где Хлоя? Что ты с ней сделал? – Роберт схватил его за рубашку на груди и поднял на ноги. Они были одного роста.

Голос Короля из-под зеленых листьев маски звучал презрительно.

– Это я должен спросить тебя о том же самом. Шепот, хриплый, был чем-то смутно знаком.

Роберт нахмурился:

– Я тебя знаю?

Король рассмеялся и сел обратно.

– Меня знает Хлоя.

Роберт в сердцах воскликнул:

– Вот почему ты носишь маску? Чтобы она тебя не узнала? Если ты ее хоть пальцем тронул…

– И что ты тогда сделаешь? – насмешливо спросил голос. – Кинешься ее спасать? Рыцарь и чародей, какое геройство! Но Хлое это не понравится. Как я успел заметить, Хлоя всегда предпочитает действовать сама. А тебя она и подавно видеть не захочет.

– Это еще почему?

Король ухмыльнулся. Его голос стал низким, исполнился притворного ужаса.

– Потому что она презирает тебя, Роберт.

Роберт похолодел:

– Врешь!

Рука Вязеля крепко ухватила его за плечо.

– Это она заперла тебя здесь? – спросил он человека в маске.

Король презрительно рассмеялся:

– Знай, поэт, она ни за что бы этого не сделала. Мы с ней друзья. Мой тебе совет: отведи ее брата обратно через твой Даркхендж и оставь нас в покое, потому что Хлое начинает нравиться Потусторонний мир. Может, она и вовсе не захочет возвращаться домой.

* * *

На полпути вверх по лестнице Хлоя вдруг услышала за спиной шепот:

– Думаю, они рассчитывают найти в запертой комнате именно тебя.

Хлоя обернулась.

Прислонясь к стене, позади нее стояла красивая женщина с зелеными завитками на лице. Волосы у нее были светлые, в прическу вплетены мелкие кусочки гагата и малахита; они поблескивали. Хлоя залюбовалась ими. Но всё равно сердито спросила:

– Кто вы такая?

– Вот такой ты мне нравишься. Высокомерная, вспыльчивая. Можешь называть меня Кларисса. Мы пришли спасти тебя.

Хлоя нахмурилась:

– Я и сама прекрасно справлюсь.

– Не сомневаюсь. – Кларисса задумчиво вгляделась в нее, потом подняла глаза. В темноте послышались голоса. – Они открыли дверь, – тихо произнесла она.

– Они его не тронут?

– Не думаю. Хочешь узнать, кто они такие?

– Его враги. Он так сказал. – Хлоя прикусила губу, поглядела на женщину и сказала: – Но я не уверена… Мы могли бы прийти к соглашению. Вы и я.

Наступило молчание. Потом медленно, в темноте, женщина улыбнулась.

* * *

Вязель сказал:

– Ты знаешь, кто я такой, Зимний Король?

– Знаю. Ты Талиесин, звездное чело, Рожденный из Котла. Твои песни опасны для меня, но…

Его перебил тихий вскрик, донесшийся снизу, из зала.

Вязель обернулся.

– Богиня!

Ответа не было. Он кинул взгляд на Роберта, сунул ему в руки подсвечник:

– Стой здесь.

Как только он ушел, Король выпрямился в кресле и подался вперед, сложив руки между коленей.

– Неужели ты всерьез думаешь, что я удерживал ее здесь силой? – с искренним жаром спросил он. – Ты же знаешь, до чего она упряма.

– Ты ее похитил. Но она сбежала, верно?

Глаза Короля за маской потемнели. Он поднял руку и снял с себя маску из зеленых листьев. Роберт испуганно ахнул, но увидел, что под ней скрывается другая – из тонкой буковой коры.

– Разве можно убежать от себя самого? – прошептала черная прорезь на месте рта.

И дунула. Свечи погасли.

И в тот же миг кто-то сильно толкнул Роберта в спину. Он рухнул ничком, на миг увидел блеснувший в глазах Короля огонек восторга. Свечи выпали у него из рук и покатились по полу. Он хотел вскрикнуть, но не мог. Чей-то голос над головой нетерпеливо прошептал:

– Скорей!

Король громко расхохотался, перескочил через Роберта, будто черная тень, и исчез.

Роберт перевернулся, встал, шатаясь, выбрался в коридор.

– Вязель! – закричал он.

Подбежал к лестнице, помчался вниз, но у подножия споткнулся о какую-то темную груду и упал.

– Вязель?!

Он нашарил руку – она была холодная. Торопливо нащупал пульс. Он был слабый, неровный, однако пальцы Роберта испачкались в чем-то темном. Он поглядел на руку, потом в страхе оглянулся.

– Кларисса!

Ответа не было. Кто это сделал? Она? Все-таки отомстила?

Размышлять было некогда. Надо найти свет. Темнота в замке внезапно стала пугающей; он хотел отнести Вязеля в лес, но не убьет ли его это? И вообще, можно ли умереть в Потустороннем мире? Может быть, это значит родиться где-нибудь еще? Поэтому сказки никогда и не кончаются? Он рассмеялся – коротко, истерически.

Потом помчался наверх, шарил по полу, пока не нашел все свечи, бросился с ними вниз. Осторожно ощупал тело поэта.

Мешок из журавлиной кожи смялся под тяжестью Вязеля. Роберт вытащил его – он тихо скрипнул. Пальцы скользнули внутрь. Он нащупал что-то холодное, твердое, как стекло. Потом что-то мохнатое – оно отпрянуло. Невозможный ледяной холод. Крошечные кубики – они рассыпались под его прикосновением.

Наконец он нашел огниво.

С третьей попытки вспыхнуло пламя. Он зажег свечи.

Язычки пламени трепетали на сквозняке, долетавшем из открытых ворот; они озарили пустой зал и Вязеля. Поэт лежал в неловкой позе, откинув одну руку, из раны на голове текла кровь, но не сильно. Веки поэта затрепетали, как будто свет вернул его к жизни.

Роберт огляделся. Надо найти воду.

Он нехотя подошел обратно к мешку, но не успел его коснуться: ему на руку легли холодные пальцы Вязеля.

– Не надо, – заплетающимся языком пробормотал поэт.

– Не волнуйтесь. У вас, кажется, ничего не сломано, только на голове ссадина…

– Помоги сесть.

Роберт прислонил его к нижней ступеньке. Вид у Вязеля был измученный. Он достал из кармана мятый платок, из мешка – бутылку с водой, смочил платок и вытер кровь с виска. Посмотрел на окровавленную тряпицу, насупился.

– Кто вас толкнул? – спросил Роберт.

– Не знаю.

– Кларисса?

– Не знаю! Я звал ее, но ответа не было. Потом откуда-то протянулась рука, толкнула меня; я упал, ударился головой. – Он повернулся, поморщившись от боли, и посмотрел вверх, в темноту. – Значит, Хлои там нет?

Роберт провел руками по лицу. Сел, вгляделся в тени.

– Она ушла. Король тоже. Меня тоже кто-то толкнул сзади. Может быть, Кларисса. Может, кто-то еще.

Вязель внимательно смотрел на него.

– Роберт, кто это был? – тихо спросил он. Роберт пожал плечами. Ему хотелось закричать, встать, зажечь свет, взмолиться – пусть включат электричество, пусть взойдет солнце. Темнота медленно заполняла его, вытесняла из души всё, во что верил, в чем никогда не сомневался.

– Она крикнула ему: «Скорей». Схватила его за руку.

Вязелю не было нужды спрашивать. Но Роберт всё равно сказал, просто для того, чтобы самому поверить, чтобы услышать это слово.

– Хлоя. Это была Хлоя.

Роберт поднял глаза. Его лицо потухло.

– Он говорил правду. Он не держит ее в плену. Она с ним по доброй воле. Она не хочет, чтобы ее спасали!

A. АЛИМ – ЕЛЬ

Святой отец, вы должны остановить их, – без конца повторяет она. – Вы должны проверить – не выключили ли они чего-нибудь! – Она чуть ли не билась в истерике. И остальные тоже – девчонки оборванного вида, несколько мужчин, которые, судя по запаху, не мылись неделями.

Почитатели Котла.

– А вам-то какое дело? – спросил я. Нарочито грубо. Кэти еще не пришла. В палате был только Джон, бледный как полотно, он держал Хлою за руку, говорил с ней, говорил обо всем на свете.

Женщина сказала:

– Он забрал Роберта с собой в Потусторонний мир. Наши люди стоят кольцом вокруг кромлеха. Он выведет ее оттуда. Так бывает. Это возможно. Поверьте мне.

Ее зовут Роза. Она схватила меня за руку.

Я не отдернул руку. Спокойно сказал:

– Мы ничего не выключим, пока не станет ясно, что уже слишком поздно.

У меня в кармане четки обвились вокруг пальцев, как ветка плюща.

Я знаю, почему звучит гора.

Книга Талиесина 

Дорога постепенно шла вверх, но почва всё равно оставалась болотистой. Из-под земли вырывались пузыри газа, повисали в воздухе, мерцая трепещущим зеленоватым светом и издавая гнилостный запах. Роберт шагал вслед за Вязелем и чувствовал, что падает с ног от усталости, что они уже много часов пробираются через заросли дубов и рябины – и всё это только для того, чтобы попасть сюда, в гнилое болото, где растительность никнет и чахнет, отравленная мерзкой трясиной.

С тех пор как они покинули замок, им не встречалось ни следа Клариссы. Вязель дважды оборачивался и звал ее: «Богиня! Откликнись!» Но ничто не шевельнулось под сводами топкого леса. Войдя в пелену липкого тумана, Вязель остановился перевести дыхание.

– Звезды, – прошептал он.

Небо словно стало ближе. Летние созвездия застыли в неподвижности, влажно поблескивал Млечный Путь. В первый миг Роберт не мог понять, что же изменилось, но потом его сердце замерло от страха.

Ночь. Издалека, с западного горизонта, наползала тьма, настоящая, полуночная, черная. Мысленно Роберт смешал краски на палитре.

– Мне казалось, вы говорили…

– Потусторонний мир меняется. Кто-то им управляет. – Вязель застыл задумчиво, сложив руки на груди. – Роберт, – нехотя произнес он. – Почему она хочет остаться?

Роберт вытянул ботинок из трясины.

– Она всегда была здорово… упрямая. – Внезапно он вспомнил о ней, вспомнил тот случай, когда они возились с радиоприемником, каждый старался выхватить его – и в конце концов он сломался. Как она вспыхнула от бешеной ярости: «Я всегда во всем виновата».

Он промолчал, не стал договаривать. Не возразил.

Вязель внимательно смотрел на него. Роберт побрел дальше – продолжать разговор не хотелось.

Лес кишел птицами. В первый раз после спуска в Потусторонний мир Роберт обратил внимание на его тайную жизнь. Над деревьями пролетела цапля, медленные взмахи ее крыльев нагоняли страх. Юркнула через тропинку маленькая ящерка, черная, как бархат.

Они миновали буковую рощу, усыпанную хрустящими пожелтевшими листьями, и попали на поляну, где росла трава, мягкая, мшистая, вперемешку с крохотными голубыми цветками и папоротником.

Через поляну текла небольшая речка, мелкая и почти безмолвная, задушенная водорослями и тростником.

Вязель остановился посреди зарослей одуряющего бутеня. Его высокие цветки-зонтики доходили ему до пояса.

Роберт, ахнув от изумления, прошел мимо него.

Это место было ему знакомо.

Они очутились неподалеку от Силбери-Хилл, на берегах Кеннета. Когда он был маленький, они приезжали сюда на пикники – он и мама, а Хлоя тогда была совсем малышка. Ели сандвичи с джемом, хрустящие хлопья, маленькие пирожные из булочной. Густой апельсиновый сок, полосатые соломинки, которые вечно прилипали к пальцам.

Он стоял и глядел, не веря своим глазам. Среди травы виднелись три ярко-желтые пластиковые тарелки. На одной валялся скомканный шарик серебристой оберточной бумаги. Роберт опустился на колени, взял его. Рядом, возле куста крапивы, о который Хлоя когда-то обожгла руку, лежала зазубренная «летающая тарелка».

– Узнаёшь? – спросил Вязель.

– Конечно! Это возле Своллоухед-Спринг. – Он покачал головой. – Но поблизости не было никакого леса, только кукурузное поле на том берегу да еще несколько деревьев, живая изгородь…

– Хлоя была с вами?

– Да. – Он вглядывался в крапиву. Она чудовищно разрослась. Из толстых стеблей торчали огромные шипы, у них на концах зловеще поблескивали капельки яда.

Вязель спросил:

– Подумай, Роберт. Сколько времени прошло с тех пор?

– Лет шесть. Сколько ей было – где-то шесть или семь? Она обожгла руку…

Поэт подошел к крапиве, опустился на корточки, стараясь невзначай не коснуться.

– Теперь понятно, – произнес он, и в тот же миг где-то вдалеке прогудел рог. Оба вздрогнули, встрепенулись. Звук, гулкий и диковинный, эхом разносился над рекой.

Вязель резко обернулся.

– Мы путешествуем по глубинам Хлоиного разума. Идем вслед за ней от каэра к каэру, спускаемся всё глубже и глубже. Она помнит это место, вот почему мы тут очутились. И самое яркое воспоминание у нее – о крапиве, поэтому она такая огромная. Это отзвуки детского ужаса.

– Но ведь это место – настоящее. – Роберт кивком указал на заросли ивы по берегам. – Вон там, за рекой, находится Силбери.

Вязель, не говоря ни слова, встал и раздвинул серебристые ветви.

Роберт проследовал за ним. Временами приходилось передвигаться чуть ли не ползком, густо переплетенные прутья царапали спину. Один раз Вязель зацепился мешком из журавлиной кожи о какой-то сучок и с трудом выпутал его. Побрел дальше, раздвигая плотный лиственный полог.

Выбравшись из зарослей, Роберт увидел, что поэт стоит впереди, чуть поодаль.

Перед ними, над озером с кристально чистой водой, высился белый сверкающий холм, гладкий, как внутренность морской раковины. А по его склонам террасами поднималась меловая дорога.

Вязель кивнул, как будто ждал этого зрелища.

– Спиральный Замок, – сказал он.

* * *

– Ошибаешься. – Хлоя встала, прошествовала через причудливо накренившуюся комнату. – Я поступила так только потому, что если бы они ранили тебя или убили, я бы винила в этом себя. Вот и всё. Просто Максел слишком много меня воспитывал. Он мой крестный. Ну почти мой крестный.

В этом каэре не было мебели. Только морские раковины, огромные, целыми грудами.

Король возлежал в исполинской устрице, ел моллюсков, подцепляя их острой палочкой. Как всегда, его лицо было окутано тайной, но в голосе слышалось явственное удовлетворение.

– Дело в том, что ты начинаешь испытывать ко мне симпатию. Пленник всегда рано или поздно привязывается к своему тюремщику.

– Ничего подобного! – Она лягнула раковины, мечтая, чтобы вместо перламутровых стен здесь были нормальные окна. – Я тебя ненавижу.

– Значит, опять убежишь?

– Может быть.

Он кивнул, потом опустил ноги на пол и поглядел на нее.

– Если бы ты не вернулась, Хлоя, они отдали бы меня на растерзание лесу, – с предельной серьезностью произнес он.

– Кто это были? – Она подошла, села возле него на корточки. – Я почти ничего не видела Человек со свечами стоял спиной ко мне, а свет слепил глаза.

– Незваные гости. Они прорвались сверху, нашли скважину, которую, как я думал, запечатали много веков назад. Их трое. Я бы назвал их Олень, Гончая и Зимородок. Потому что они могут принимать множество обличий, в том числе и эти. В легендах об Аннуине они всегда появляются, когда деревья приходят в движение. Они постараются увести тебя и направить деревья в бой против меня.

Она фыркнула.

– Деревья, кажется, и сами неплохо справляются.

На миг она ощутила его давний страх; потом он пожал плечами, уселся обратно в сияющую полость раковины.

– Не здесь. В этих местах их натиск сдерживает озеро.

Она встала, провела рукой по перламутровой стене. Они пересекли озеро в лодке, сделанной, кажется, из огромной желтой пластиковой тарелки, а вместо весла гребли ложкой; мостов нет, сказал он. Потом он вытащил лодку на берег и, не успела она остановить его, взял камень и пробил в днище огромную трещину. Лодка наполнилась водой и затонула, еле слышно булькнув.

Хлоя, кипя от злости, поднималась впереди него по меловой тропе.

Белая тропинка спиралью вилась вокруг холма. Вскоре Хлоя запыхалась. Порывистый ветер бил в лицо, обжигал щеки, и слезы наворачивались на глаза. По обе стороны тропинки поблескивали жемчужины, похожие на ту двойную нитку, которую мама подарила ей на Рождество, а между ними белели какие-то мелкие штучки, до того знакомые, что она не выдержала, опустилась на колени и подобрала одну из них. Легкие, высохшие корочки хлеба.

Хлебные крошки?

Он остановился у нее за спиной, засмеялся.

Но, когда они добрались до вершины, открывшийся вид разочаровал обоих.

Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулся густой лес. На севере он увенчивал невысокий холм, на востоке взбегал по гористому гребню, длинному и узкому. Казалось, Спиральный Каэр стоит на дне громадной лесистой чаши, среди глубокого древесного котла.

Хлоя прикусила губу. Куда же тут убежишь? Но она твердо решила держать его в неуверенности, поэтому сложила руки на груди и сверкнула глазами.

– И где же тогда находится этот замок?

Из-под маски донесся его самодовольный голос:

– Внутри.

Вершина белого холма была плоской; посредине вниз уходила винтовая лестница, в точности повторяющая ту, что была снаружи. Спускаясь глубже, она расширялась. Поначалу стены были сложены из гладко обтесанных меловых кирпичей; ее пальцы нащупывали их неровности, под руку попадались раздавленные муравьи и травинки, зажатые между камнями. Потом винтовой коридор начал поблескивать, как будто они шли в глубинах гигантской раковины, вроде той, какая лежала на подоконнике у нее дома. Белизна стала радужной, ступеньки сменились наклонной перламутровой галереей, ноги скользили по мерцающей кремовой глади.

Их путь закончился в этом зале; видимо, он был единственным в замке, располагался в самом сердце раковины. Он был круглый, без окон; стены, потолок и пол сливались воедино, по ним блуждали смутные отражения. И в нем, в отличие от других каэров, не было тишины; замок гудел низким, беспрерывным рокотом, как будто где-то за поворотом, на далеком пляже, разбивались о берег морские волны.

Прислушавшись, она сказала:

– Здесь никого нет, правда? Он резко обернулся.

– Конечно, нет. А почему ты спрашиваешь?

– Я слышу чей-то голос.

Он выпрямился, взялся обеими руками за края устричной раковины.

Теперь она уже не сомневалась. Кто-то разговаривал, еле слышно, очень далеко. Кто-то вел и вел бесконечный разговор, не получая ответа, голос то взлетал, то становился тише. Она различала вопросы, интонации, плавный поток слов, шуршание шипящих. Она почти что вживую ощущала, что слова сделаны из букв, которые сплавились друг с другом, струились, журча, по мерцающей галерее, добирались до нее уже безнадежно перемешанными, слитыми в фантастические аккорды.

– Ничего там нету. – Король нервно огляделся. – Не бери в голову.

Но буквы сами собой нанизывались на невидимую нить, складывались в слова. Теперь она различала их: «Театр, постановка… Хлоя… С ней столько забот… твоя мама…»

Она поглядела на него, широко распахнув глаза. Потом воскликнула:

– Это же мой папа!

* * *

Вязель присел на корточки у самого края воды, окунул руки. Вытянул пряди зеленых водорослей, с любопытством рассмотрел их:

– Ну как?

– Лес сумеет пересечь эту преграду. Корни зазмеятся по дну, потом взойдет подлесок, утонет, поднимется опять на погибших останках. Но на это потребуется время. – Он встал, поглядел на белую дорогу, спиралью взбирающуюся по холму.

– Это Силбери, верно? – Роберт обхватил себя руками. – Под этими лесами скрываются меловые холмы. Это реальные места, которые знакомы Хлое.

– Потусторонний мир – всегда реальное место. А когда строился Даркхендж, на меловых холмах росли леса. – Вязель сосредоточенно копался в мешке из журавлиной кожи. Он опрокинул его и вытряс груду всякой всячины – орехи, ягоды, свечу, палочки с буквами огама, огниво, какие-то ленточки и сплетенные вместе нитки. Торопливо сгреб их, распихал по карманам; потом, к удивлению Роберта, бросил мешок в воду.

– Что вы делаете?

Поэт скрестил руки на груди.

– Мы могли бы перебраться вплавь. «Был я и плотью, и рыбой». Но к чему мочить одежду? – Он оглянулся, всмотрелся в густые древесные заросли. – Кроме того, за нами гонится богиня, она может принять облик волка в лесной чаще, щуки в глубинах вод. – Он опустился на колени, склонился лицом к неспокойной воде. И тихо проговорил: – Кларисса, я чувствую тебя. Слышу, как бьется твое сердце.

Роберт не слушал его. Он не мог отвести глаз от журавлиного мешка – тот сам собой развернулся, раскрылся, вырос в маленькую кожаную лодочку, а завязка превратилась в веревку, протянувшуюся по воде.

Вязель ухватился за веревку, подтянул лодку к себе; притащил из леса длинную прямую ветку, оборвал с нее листья, сделал шест. Потом ступил в лодку, протянул руку Роберту.

Юноша поднял глаза на каэр, потом взялся за прохладную руку поэта, шагнул в лодку. Она опасно закачалась, и он поспешно сел.

Вязель оттолкнулся от берега и, настороженно вглядываясь в подернутую дымкой воду, направил лодку по кристально чистому озеру.

* * *

Король вскочил из раковины. Ничего не сказал. Оба прислушались.

Голос доносился из неведомого далека. Хлоя чувствовала, как он бесчисленными эхо, смутными шепотами прокатывается по коридорам. Казалось, весь Спиральный Замок превратился в одно огромное ухо, скрученное из тонких витых косточек, а она заперта в самом его центре. Голос отца был огромен. Слова тоже казались непомерно большими, как будто то ли сама она стала крохотной былинкой, то ли весь мир разросся до исполинских размеров, и она уже никогда больше не дорастет до подобающей величины.

– Сделай, чтобы они замолчали, – прошептала она.

Король под маской нахмурился.

– Не могу! Я же сказал, эти трое открыли между нашими мирами скважину, она называется Даркхендж.

– И при чем здесь мой папа? – Она обернулась к нему. – У него голос расстроенный. Он чем-то… напуган.

Король сердито побарабанил пальцами по гладкой раковине.

– Наверное, есть отчего. Он, должно быть, скучает по тебе.

Она шагнула вперед.

– Я хочу увидеть его. Пусти.

– Не могу.

– Точнее, не хочешь?

– Не могу, Хлоя! Я не знаю, как это сделать.

Она зажала уши руками.

– Тогда сделай так, чтобы он замолчал! Я не хочу слышать его, если не могу ответить!

* * *

Вязель тихо рассмеялся. Опустился на колени перед входом, перевернул свой мешок из журавлиной кожи – и из него посыпались лесные орехи, желуди, каштаны, ягоды, терновник. Они потоками сыпались на землю, как будто мешок был всё еще огромным; их было гораздо больше, чем он мог вместить.

Присев рядом с ним, Роберт заглянул в витую морскую раковину.

– Что дальше?

– Будем спускаться.

Поэт туго затянул веревку, перекинул мешок через плечо, спрятал его под темную куртку. Спустился на три шага – семена катились у него под ногами, раздавливались. Вязель поднял голову – глаза у него были темные.

– Будь наготове. Они нас ждут.

* * *

Король ничего не сказал; обернувшись к нему, Хлоя увидела, что он стоит в накренившемся дверном проеме, а в коридоре слышится какой-то шорох. Странный звук тихим шелестом катился по длинному винтовому спуску. Она опустила руки, подбежала к нему, и звук словно бы вырос в размере, теперь он грохотал, как будто по коридору прямо к залу катился огромный валун, как будто на них была готова обрушиться и похоронить под собой обоих неудержимая каменная лавина.

– Что это? – закричала она.

Он схватил ее за руку, притянул к себе.

– Они всё еще гонятся за нами! Уже пересекли озеро.

Раздался последний, оглушительный грохот, и предмет, издававший его, ворвался в зал, прокатился по гладкому перламутровому полу и остановился в считанных дюймах от Хлои.

Она опустила глаза. Огромный валун? Ничего подобного.

У ее ног лежало крошечное черное семечко.