Текст книги "Тайна подземного королевства"

Автор книги: Кэтрин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Олений рог, – сказала она.

Роберт распрямил ноющую спину.

Рог был белый, идеально сохранившийся. Тонкие пальцы Клариссы проворно повертели его.

– Смотрите, тут сохранились царапины. Этим рогом копали землю.

Она протянула его Роберту, он взял обломок рога. Кто выронил его здесь? Чьи руки в последний раз держали его?

– Шеф! – из-за металлического забора торопливо выскочил Маркус. – На дороге машина.

Кларисса тотчас же развернулась, взмахнув пышным хвостом.

– Проследи, чтобы они проехали мимо. Погоди, я с тобой. – Она огляделась. – Время позднее. Собирайте вещи, да не забудьте всё хорошенько укрыть. Установите водораспылители. – Уходя, она бросила взгляд на Роберта: – Приходи завтра в девять утра. И помни, никому ни слова. Это всего лишь несколько ям в земле.

Он нахмурился, совком соскреб грязь с лопаты. Чего она боится? Что он позвонит в «Марлборо кроникл»?

Маркус и Джимми собрали ведра и поддоны, увезли их на тачке; оставшись один, Роберт повертел в руках обломок оленьего рога.

И вдруг застыл как вкопанный.

В земле, всего в футе от ближайшего деревянного столба, что-то зашевелилось.

Он отступил на шаг, оглянулся, ища остальных, но понял, что остался за железным забором один. Земля вспучилась пузырями. Из нее что-то вылезало. Круглое, оно извивалось и корчилось, стряхивая комья земли, потом распалось надвое, взмахнуло чем-то – на один страшный миг Роберту показалось, что это крохотные руки. Он выронил осколок рога и присел, затаив дыхание.

Птица.

Она, живая, выбиралась из-под земли, ее перья повисли, облепленные глиной, глаза застилала мутная пелена. Птица отчаянно разевала клюв. Он коснулся ее, не веря своим глазам, и под его пальцами она в панике затрепетала, жалобно пискнула, забила крыльями.

Он погрузил пальцы во влажный торф около птицы, высвободил ее, взял в руки, чувствуя, как под слипшимися перьями отчаянно колотится сердце. Разглядел сквозь грязь ее окраску: синяя и зеленая, с алыми крапинками на крыльях. Он таких никогда не видел.

– Роберт! Помоги-ка нам!

– Иду. – Он не знал, что делать с птицей. Показать им? Странно, но сама мысль об этом испугала его. Эта птица была невозможным, причудливым искривлением реальности. Повинуясь внезапному порыву, Роберт протянул руки и раскрыл ладони. – Лети! – прошептал он. – Скорее!

Птица тяжело задышала. Ее глаза открылись, поглядели на него. Она развернулась, расправила крылья, и он увидел, что они разрисованы прихотливым красно-синим узором. Птица захлопала крыльями, вспорхнула и в мгновение ока скрылась за забором.

Роберт удивленно всмотрелся в землю на том месте, откуда вылезла птица.

Из-за забора выглянул Маркус.

– Ты что, не слышал? Нам нужна помощь с водораспылителями. – Он заметил изрытую землю там, где оставил тщательно выровненную совками поверхность. – Что здесь случилось?

Роберт пожал плечами.

– Не знаю, – еле слышно произнес он.

F. ФЕАРН – ОЛЬХА

Он видел, как птица улетела. Я хотела привязать к ее лапке записку, но он бежал по коридору, и мне пришлось спешно выпустить ее. Она протиснулась в разбитое окно и вспорхнула на ветки.

Увидев разбитое стекло, он испуганно затих. В трещину, словно рука, вползла ветка; у него на глазах она росла, проникала в комнату всё глубже, на ней разворачивались листья. Будто в ускоренной съемке. Он схватил меня за руку и оттащил от окна. Стекло рассыпалось и упало на пол.

– Первый каэр пал, – прошептал он.

Девять месяцев носила меня

Керидвен в утробе своей.

Сначала был я Гвионом.

Теперь я Талиесин.

Книга Талиесина

Три странных события. Девушка на лошади; Вязель; птица из-под земли. Роберт спокойно обдумывал случившееся.

Наверно, он просто переутомился. В последнее время он сильно уставал. Если так пойдет и дальше, он сломается. Юноша понимал, что прячется под толстыми слоями самозащиты.

А может быть, это случилось на самом деле и он видел их своими глазами. Всем известно, что Эйвбери – это средоточие непознанного. Надо будет поговорить с Макселом.

Но ему в голову опять пришел Вязель, его сумрачный взгляд, загадочные слова.

Вязель.

На столе возле него благоухали свежие цветы. Они всегда были свежими. Сегодня в хрустальной вазе стояли розы – белые розы, едва распустившиеся, их тонкий запах наполнял комнату. Его взгляд приковала идеально круглая капелька воды на одном из листьев. Она блестела.

Больница была дорогая, здесь тщательно заботились о мелочах. В залитой солнцем комнате на стенах висели картины – спокойные морские пейзажи, далекий закат над лесом. Ничего беспокоящего. Роберт видел их так часто, что почти перестал замечать, видел только зубчатую линию леса на маленьком масляном полотне над дверью. Верхушки леса на фоне неба. Это немного тревожило. За долгие часы, которые он просиживал здесь, его глаза часто скользили по этой картине, и ему чудился терпкий запах деревьев, солнечные поляны среди сосен. Он повесил и одну из своих картин – портрет смеющейся Хлои. Она всегда жаловалась, что он ее не рисует; пришлось взять за образец фотографию. Он вспомнил, как долгие часы просиживал у себя в комнате, разглядывая ее щекастое улыбающееся лицо. Справился он только потому, что убедил себя: это просто упражнение для отработки цвета и техники.

Его глаза медленно двинулись по комнате, ища, на чем бы еще остановиться.

Вязание матери. Большая груда красной шерсти. Он понятия не имел, что именно она хочет связать; ей просто надо было чем-то занять руки. Распятие на стене. Новый халат.

И, как всегда, взгляд опять вернулся к кровати.

Хлоя лежала на груде подушек. За долгие месяцы ее волосы отросли, уже спускались ниже ушей. Ей бы это не понравилось. Она любила стричься коротко, как говорил папа – под Питера Пэна, так, чтобы волосы торчали острыми колючками. С длинными волосами она выглядела старше, но ведь она и вправду стала старше. Вот бы она удивилась: вдруг очнувшись, узнала бы, что она повзрослела.

Что прошло уже три месяца.

В венах на руках у нее были иголки с трубками, ведущими к капельнице, но изо рта и носа трубки убрали, потому что дышала она самостоятельно. Это ставило врачей в тупик. Поначалу они держали ее на искусственном дыхании, но мать убедила их отключить аппарат. «Она может дышать сама. Дайте ей дышать».

Мозговая активность тоже присутствовала – монитор вырисовывал зубчатую линию. Она словно бы спала, как принцесса из сказки, которая погрузилась в сон на сто долгих лет, а жизнь тем временем шла своим чередом. Гудели автобусы, в школе заканчивался учебный год, шли экзамены, дни рождения, наступили каникулы.

Он сдвинул брови. Ее день рождения.

– Какая была неудача! – вслух произнес он. Врачи сказали, с ней надо разговаривать, это полезно, она, дескать, их слышит. Роберт уже почти перестал в это верить.

Он встал, подошел ближе, сел на кровать.

– Помнишь торт? Его принесли прямо сюда. Четырнадцать свечей! Когда их зажгли, дыма было столько, что сработала пожарная сигнализация. Нас всех чуть не эвакуировали.

Он хрипло рассмеялся.

– Ну ты же знаешь маму. Ей всегда надо наделать много шума из ничего.

Все остальные, он прекрасно знал, предпочли бы несколько открыток, цветы, музыкальные кассеты в красивой обертке – какие еще подарки можно сделать человеку, который не разговаривает и не ходит, которого, может быть, вообще здесь нет? Но мама непременно захотела устроить вечеринку, потому что она никогда не сдавалась. Зрелище получилось страшное. На обратном пути, оставшись в машине с глазу на глаз с отцом Макселом, Роберт просто съежился в клубок в темноте, на заднем сиденье, и отец Максел не трогал его, оставил в покое, не сказал ни слова. Им обоим было не до разговоров. Чудовищная, счастливая болтовня матери. Над свертками с нераспакованной одеждой, новыми часами, мобильным телефоном.

Он выдвинул ящик из тумбочки и посмотрел на телефон.

Его регулярно заряжали. Если она очнется, когда мамы не будет рядом, то сможет сразу же позвонить домой.

– Хлоя, она никогда не перестанет ждать. Если бы ты знала, каково нам сейчас, дома. Она отказалась от множества выгодных предложений, например в Америке, да везде, если это требует долгих отлучек из дома. Всё еще играет в сериале про полицейских, идут разговоры о фильме, но без ее участия они не хотят его делать. – Он сел на кровать, взял сестру за руку. Она была прохладная, неожиданно мягкая.

– Каждый раз, когда звонит телефон, она подскакивает. Не думает ни о поклонниках, ни об интервью – не то что раньше. Всё это – актерская игра.

Держать ее за руку. Будь она в сознании, он ни за что бы так не сделал. Если сейчас она шевельнется, он выронит ее пальцы, потому что она изумится и отпустит что-нибудь саркастическое. Она всегда говорила ему колкости, вдруг осознал он. Ему хотелось извиниться за рисунок с Калли, но это означало бы признаться, что он открывал ее дневник. Она бы взбесилась. Если бы могла слышать.

Он резко выпустил ее руку и встал. Его время кончилось. Теперь он может с чистой совестью уйти, но сначала надо было кое-что сказать.

Он обернулся, посмотрел на нее сверху вниз – на неподвижную девочку в розовой пижаме. У нее на запястье отсчитывали время новенькие часы.

– Я тебя видел. В Фолкнеровом Круге. Я знаю, это была ты, Хлоя, так что не говори мне, будто это не так. – Голос у него был сердитый; он не стал менять тона. В последнее время он часто на нее сердился. – В чем дело? Ты умерла, а это был твой призрак? Или твоя душа покинула тело и бродит по холмам? Происходит куча непонятных вещей, и мне это не нравится. Хлоя, прекрати эти фокусы! Ты меня слышишь? Слышишь?

Он сорвался на крик. Его трясло от собственной ярости, и тут неведомо откуда нахлынула уверенность, что она его слышит, что сейчас она откроет глаза, сядет, зевнет. Он затаил дыхание, ждал, что это вот-вот произойдет.

С минуты на минуту.

Но она оставалась прежней. Он разжал кулаки, перевел дыхание. Опять эти старые фантазии. Возвращаются снова и снова.

Дверь открылась, заглянула толстая медсестра Мэл:

– Всё в порядке?

– Да. – Вероятно, они услышали его крик.

– Хлое пора помыться.

– Хорошо, – сказал он. – Ухожу. – В дверях он оглянулся на сестру. – Я знаю, Хлоя, ты не испытываешь ко мне ненависти. Правда?

Ответа не было. Выждав мгновение, он вышел.

* * *

В газетном киоске на главной улице он купил банку колы, прислонился к стене, отпил глоток. До чего же приятно снова ощутить на коже теплое солнце! Он только сейчас понял, что его бьет озноб, что пот на спине давно высох. Он надел солнечные очки. Мир окрасился в сумасшедший желтый цвет.

– Эй! Тебя подвезти?

На светофоре остановилась машина – старая, грязноватая. Дверь распахнулась, выглянула девушка с ярко-рыжими волосами.

– Мы возвращаемся в Эйвбери. Садись.

Девушка была из группы почитателей Котла. Он допил банку, швырнул ее в урну у фонарного столба и сел в машину.

Впереди, рядом с ней, сидела еще одна девушка.

– Прости за беспорядок.

В машине пахло духами. На ветровом стекле висели кусочки хрусталя, из динамиков у него за головой доносилась диковинная музыка – похоже, индийская. Мировой фольклор.

– Меня зовут Роза. – Она переключила передачу. – А это Меган.

– Привет. А я Роберт.

Она выключила музыку.

– Вязель сказал, мы тебя увидим.

Роберт изумленно уставился ей в затылок. – Чего?

Она усмехнулась своей соседке, как будто им было ведомо то, чего не знал Роберт.

– Он удивительный человек. Сказал, ты непременно появишься, потому что ты – часть этого. Ты втянул его в священный круг.

Роберт с трудом проговорил:

– О да. – Он откинулся на спинку сиденья и стал глядеть в окно, мечтая, чтобы она снова включила музыку и ему не пришлось продолжать разговор. Надо было ехать на автобусе. Если Дэн узнает, до конца жизни проходу не даст.

Они пересекли шоссе М4; дорога свернула в Роутон, стала петлять вдоль ручья, среди зеленых лугов. Проезжая мимо «Трех бочек», вторая девушка спросила:

– Ты живешь в Эйвбери?

– Неподалеку.

– Везет же. Здесь такие чудесные места.

Он ничего не ответил; Роза поглядела на него в зеркало.

– Наверно, ты думаешь, что у нас крыша слетела. На самом деле мы никакие не хиппи. Я студентка, изучаю медицину. А у Мег маленький ребенок. В нашей группе мы все из разных мест, некоторые даже из Европы. Мы собрались здесь впервые.

Ему это было ничуть не интересно, но он спросил:

– Из-за сновидений?

Она пожала плечами:

– Сновидения были необычные. Невероятно живые. Я бродила по морю, по щиколотку в воде, и рядом был пляж, и я на нем гуляла совсем одна. Небо было серое, как будто собирался дождь, и ветер раздувал на мне куртку. Я его чувствовала.

Он кивнул. Машина поползла вверх по крутому склону холма.

– Потом я посмотрела на морское дно. И увидела, что вместо песка оно усыпано буквами, очень-очень мелкими. Миллионами букв. И все одинаковые. Буква «Д».

– «Д»?

Она рассмеялась:

– Чудно, правда? Я написала об этом на веб-сайте нашей группы. Почти мгновенно получила кучу ответов. Еще восемь человек из нас тоже видели точно такие же или похожие сны. У одних дело происходило в лесу, у других в комнате или в здании. Но всегда присутствовала одна из букв алфавита. Мы сложили их вместе. И получили слово, которое знает Вязель.

– Даркхендж, – проговорил Роберт. И тут он похолодел: его внезапно осенила страшная догадка. – Даркхендж! – Он прикусил губу. – Я думаю… Вам известно, что оно означает?

– Погоди-ка. Мы договорились, что подберем его здесь.

Тропинка для верховой езды. Множество подобных ей спускаются с Риджуэй, древней дороги, проходящей по гребням холмов; отсюда до нее довольно далеко. Как только Роза свернула на нее и выключила мотор, в раскрытые окна влилась просторная сельская тишина. Меган открыла дверь и поглядела вверх на тропу.

– Вон он идет.

К ним спускался Вязель. Несмотря не послеполуденную жару, он всё еще был одет в темный костюм. По обе стороны от белой тропинки колыхались золотистые поля, по ним пробегал ветерок, и беспокойные волны колосьев непрестанно меняли цвет и оттенок. Над головой широко раскинулся голубой купол неба.

Вязель помахал им. Роберт услышал шорох его сапог, увидел в воздухе тонкую меловую пыль. Он вышел из машины и прислонился к ней в ожидании.

Темноволосый человек подошел к нему и остановился.

– Я говорил им, что ты вернешься.

Роза протянула ему бутылку воды; он взял ее и с наслаждением выпил, глядя вверх, на гребни холмов.

– Я всегда любил эти места, – тихо проговорил он. – Хорошо бы закончить всё здесь.

– Послушайте, – с трудом заговорил Роберт. – Что означает «Даркхендж»?

Вязель отпил еще один глоток. Потом старательно закрыл бутылку.

– Я думал, ты, Роберт, уже понял. Мало того, ты, наверное, видел его своими глазами.

– Я не…

– Не ври мне. – Вязель быстро поднял на него темные глаза. – Он там, внизу, в долине, верно? Около реки. Я чувствую, как он рождается, чувствую, как он выходит из земли.

Девушки внимательно слушали. Роза сказала:

– Это должна услышать вся группа. Вязель кивнул:

– Согласен. Но захочет ли Роберт пойти с нами? Роберт пожал плечами. Ему и хотелось, и нет. Если Дэн увидит его в этой компании – со свету сживет.

– Ну что, поехали? – Вязель жестом пригласил всех в машину. Пальцы у него были длинные, тонкие.

Роберт упрямо стоял на своем.

– Откуда вы знаете, что я его видел?

Вязель прошел мимо него и открыл дверь машины. Устало сел на горячее кожаное сиденье, уперся ногой и приборную панель и снова отпил. Улыбаясь, поглядел на ячменные поля.

– Одна маленькая птичка пропела, – тихо молвил он.

Мешок из журавлиной кожи

H. УАТ – БОЯРЫШНИК

Мы ехали всю ночь, через лес. Дороги были плохие, карету трясло на ухабах. В лесу было темно, деревья подступали все ближе и ближе, а позади слышался тихий шелест, как будто дул ветер – где-то далеко, но не здесь.

Мне показалось, будто он хочет извиниться, но он так и не произнес ни слова. Только оглядывался назад, через плечо.

Потом среди деревьев показались огни. – Вон он, – сказал мой спутник. – Второй каэр. Здесь, Хлоя, тебе ничего не грозит.

Хоть бы он снял эту свою дурацкую маску!

Страшен гнев богини, которая преследует меня.

Книга Талиесина

Они доехали до Эйвбери в полном молчании, если не считать призрачной музыки, потом сквозь широкий провал в насыпи свернули на Грин-стрит и остановились под деревьями. Дорога была тихая, укутанная листвой. Как Роберт и ожидал, в роще спряталось несколько палаток, в жарком воздухе витал кисловатый запах дыма.

– Вы все здесь встали лагерем?

Роза рассмеялась:

– Большинство из нас предпочитает комфорт. Я остановилась в гостинице, где подают завтрак. У некоторых есть автофургоны.

Роберт поглядел на Вязеля:

– А вы?

Тот ответил своей всегдашней загадочной улыбкой.

– Не беспокойся. Лучше расскажи нам о кромлехе.[1]1
  Кромлех – культовое сооружение эпохи неолита и бронзового века в виде круговых оград из огромных камней (в Северной Франции, Великобритании). – Прим. ред.


[Закрыть]

Им сварили горячий кофе; запах у него был густой, а вкус и того лучше. Роза собрала всех у костра; люди расселись в кружок, прихлебывали кофе и с любопытством смотрели на Роберта. Ему отчаянно захотелось придумать какой-нибудь предлог и исчезнуть; он как раз набрался храбрости сделать это, как вдруг Вязель поднял руку, призывая к молчанию. Когда стал слышен только шелест ветра в листве над головой, Вязель заговорил:

– Роберт видел Даркхендж. Роберт, расскажи людям о нем.

Роберт нахмурил брови.

– Мне велели хранить это в тайне.

– Только не от нас. Мы и так уже всё знаем. – Вязель снял с шеи небольшой кожаный мешочек и положил его перед собой. Его куртка, заметил Роберт, была поношена и потерлась на рукавах.

Группа выжидательно замерла. Роберт пожал плечами, набрал в грудь побольше воздуха и заговорил:

– Это круг, и он сделан из дерева. Из древних стволов. Они над ним страшно трясутся. Раскопали пока еще не очень глубоко, так что видны только верхушки столбов. Не знаю, глубоко ли он уходит. – Он поднял глаза. – Это его вы называете Даркхендж?

Вязель улыбнулся, но ничего не ответил. Один из мужчин спросил:

– Кромлех из дерева? Неповрежденный? Быть того не может.

– Та женщина объяснила мне – это редчайшее совпадение. Его сохранили запертые между пластами слои воды. По правде сказать, они и сами не сразу поверили своим глазам. Самую главную среди них зовут доктор Каванах…

Он запнулся. Рядом с ним Вязель тихо ахнул:

– Кларисса Каванах?

– Да.

– Вы ее знаете? – спросила Роза.

Вязель горестно почесал подбородок.

– Знал когда-то.

– Она неукротима. Если догадается, что я вам рассказал…

– Роберт, не волнуйся. – Роза похлопала его по плечу. – Среди нас никто тебя не выдаст. Ты никак не связан с нами.

– Разве что кто-нибудь меня увидит с вами.

– Сколько времени это займет? – Один из мужчин вопросительно посмотрел на Вязеля. – Когда они его выкопают?

Тот пожал плечами:

– Неделя или две. Древесина должна всё время оставаться влажной; работать придется быстро. Кларисса не станет терять время. Кромлех расчистят, а потом… снесут.

– Как – снесут? – Роза побледнела от ужаса. Вязель поглядел на нее, на солнце блеснул его странный шрам в форме звезды.

– К сожалению, да. Археология по сути своей – наука разрушительная. Чтобы выяснить, для чего сооружен этот кромлех, определить время его постройки, способ, которым его воздвигли, надо его сломать. Очутившись на воздухе, древесина начнет гнить, так что они постараются сохранить его. Столбы вытащат, поместят в какой-нибудь закрытый сосуд и подвергнут обработке. Вы сами понимаете – это неизбежно.

– Они должны оставить его в покое, – прорычал Том. – Там, где он стоит.

Вязель развел тонкими руками:

– Конечно, от этого было бы гораздо больше пользы. Потому что знания, которые они получат, никому не нужны. Для чего им дата? Время движется только у нас в сознании, больше нигде. Цель, для которой построен этот кромлех, сокрыта в месте, где он стоит, и в нем самом. Кромлех – это врата. Его нельзя отпереть лопатами.

– А вы всё о нем знаете? – тихо спросил Роберт.

Вязель посмотрел на него, и улыбка исчезла с его лица.

– Да. Знаю.

В наступившем молчании прозвучал голос Меган:

– Неудивительно, что они хотят сохранить это в тайне. Пресса поднимет шум. В Эйвбери стекутся всевозможные духовные искатели, неоязычники, местные активисты, лозоходцы…

Роберт в отчаянии закрыл глаза.

– Это их работа. И она только-только начала мне нравиться.

– Но она тебе не нужна. Ты же сам так сказал. – Голос Вязеля был тих.

Роберт открыл глаза и испуганно посмотрел на него.

– Откуда вы знаете, что я говорил и чего не говорил? – Он сказал об этом только Дэну. Еще до того, как впервые увидел Вязеля.

– Потому что я отпил из Котла, Роберт, и от моего взгляда ничто не спрятано. – Вязель неторопливо раскрыл мешок. – Я питался орехами мудрости. Кстати, об орехах… – Он достал пригоршню мелких ядрышек – лесные орехи, как показалось Роберту, даже с листьями – и положил их на землю: – Угощайтесь.

Люди переглянулись, и к орехам потянулись руки. Роберт сказал:

– Мне пора идти.

Вязель кинул себе в рот несколько орешков и прожевал. Прислонился к стволу дерева; на его лицо и глаза легла прохладная зеленая тень.

– Во-первых, Роберт, мне нужна от тебя одна услуга. Я хочу увидеть кромлех.

– Это невозможно…

– Только увидеть. Ты можешь сказать мне, где он находится, но, думаю, там приняты меры предосторожности.

– Забор, – неохотно выдавил Роберт.

– Электрифицированный?

– Вряд ли.

– Это всё?

– Там, в фургоне, ночуют двое. Маркус и Джимми. У Джимми есть собака. – Он покачал головой, внезапно разозлившись. – Калитка заперта, а у меня нет ключа. Если хотите проникнуть туда, действуйте сами. Не впутывайте меня. – Он встал и сразу почувствовал, что прошло немало времени: жаркий день сменился вечерней прохладой. Вязель внимательно смотрел на него, его спокойные глаза скрывались в тени.

– А кто оттуда появился? Всего лишь птица?

Роберт чуть не поперхнулся.

Вязель насмешливо расхохотался; Роберт медленно сел. Потом заговорил:

– Та птица. Как это могло произойти? Она вылезла из земли, живая и здоровая. Я таких никогда не видел. – Он покачал головой. – Случилось много странного… Мне надо спросить у вас… у кого-нибудь…

– Знаю. – Вязель оглянулся по сторонам. – Видите? Это уже начинается. Как я и предсказывал.

– Откуда появилась эта птица?

– Из Аннуина.

Для группы это слово что-то означало, но Роберту оно было незнакомо.

– Где это?

Но Вязель взглянул на Розу и вместо ответа сказал:

– Мне кажется, Роза хочет тебя о чем-то спросить.

Она испуганно воззрилась на него:

– Мастер…

– Я же сказал, зовите меня Вязель, – тихо перебил он. – Спроси у мальчика. Тебя что-то беспокоит.

Роза нахмурилась, потерла кончик носа и вздохнула. Потом сказала:

– Прости, Роберт, но он прав. Кто такая Хлоя?

– Что-что?

– Когда я попросила тебя назвать слово, ты выбрал это имя. Хлоя.

– Моя сестра, – коротко ответил он. С трудом поднялся на ноги. Его разбирала злость: они проникали сквозь невидимую стену, которую он воздвиг вокруг себя. А больше всего он злился на Вязеля, за то, что он смотрел на него своим непроницаемым взглядом, никогда не отвечал на его вопросы – всегда призывал на помощь остальных. – Спросите лучше его, – огрызнулся Роберт. – Вашего друида. Он же заявляет, что ему ведомо всё на свете.

Наступило молчание, такое глубокое, что стало слышно, как среди листвы продуваемого ветром боярышника высвистывает песню из трех нот невидимая птичка.

Вязель встал, прошел мимо угасающего костра, мимо рассевшихся на траве слушателей, приблизился к Роберту, Не сводя с него глаз. Роберт отступил на шаг. Отступил не раздумывая и оттого разозлился еще сильнее. Но отстраниться всё же не успел: Вязель вытянул руки, узкие, длинные ладони, и слегка прикоснулся кончиками пальцев к груди.

Роберт не шелохнулся.

– Один из даров, какими обладает поэт, называется «имбас фороснаи», – тихо произнес Вязель. – Способность извлекать знание. Например, теперь я знаю, где ты живешь; знаю, что твоя мама – актриса, а отец – помощник режиссера в небольшом театре в Оксфорде. Знаю, что ты видишь мир в красках и формах, как видит его художник. Я знаю, что Хлоя – твоя сестра и что три месяца назад она упала с лошади в Фолкнеровом Круге.

Вся группа у него за спиной погрузилась в молчание, то ли смутившись, то ли удивляясь.

– И с тех пор, – хриплым шепотом продолжал Вязель, – она лежит между сном и явью, между жизнью и смертью. Она провалилась в Аннуин. В Потусторонний мир.

Роберт отшатнулся. Заскрипели деревья. По его нервам, по коже словно пробежал электрический импульс, от которого волосы встали дыбом. Вязель шагнул следом за ним, не отставая.

– И теперь я знаю, что ты испытываешь, знаю о долгих изнурительных часах у ее постели, о твоих мечтаниях, о затянувшейся тишине в доме, о невысказанном горе, которое лежит на тебе, как гнет, которого никто не в силах снять.

Они долго смотрели друг на друга.

– Нет, – еле слышно, но твердо проговорил Роберт. – Ничего ты не знаешь.

Молчание натянулось, как струна. Потом губы Вязеля медленно раздвинулись в улыбке.

– Может быть, и нет.

И в тот же миг, будто невидимая волна, на него свалилась усталость. Он пошатнулся, и Роберт машинально протянул руку, чтобы поддержать его.

Роза вскочила:

– Мастер…

– Не волнуйтесь за меня. – Он устало провел рукой по лицу. – Спасибо, Роза. – И поднял глаза. – Мы пойдем завтра ночью. В полночь. Нам будет легче, если ты достанешь ключ от калитки.

– Не смогу. Вязель кивнул:

– Опасайся Клариссы Каванах. Она полна гнева. И честолюбия.

Он отошел и сел рядом с Розой.

Взгляд Роберта беспомощно блуждал.

– Я не смогу достать ключ, – с жаром воскликнул он. – Никак не смогу.

Вязель взял орех и бросил ему.

– Сможешь. – Потом опять прислонился к насыпи и закрыл глаза. Тихо произнес: – Ты сделаешь всё, чтобы найти Хлою.

* * *

Не помня себя от ярости, он шагал по деревенской улице и чуть не столкнулся с Дэном.

Дэн бросил на него всего один взгляд и сказал:

– Пошли ко мне. У меня есть новые записи…

– Нет. Спасибо. – Роберт рассеянно огляделся. Потом вошел в церковный двор и сел на траву. Дэн следовал за ним.

– Что с тобой стряслось?

– Сегодня пятница. Как ты думаешь, что такого могло стрястись?

Дэн нахмурился:

– Прости. Я забыл.

– Хотел бы я тоже забыть.

– Пошли посмотрим на тех чудаков.

– Тебя я уже повидал. С тобой никто не сравнится.

– Тогда пошли в кино.

Роберт пожал плечами.

– А в паб?

– Я лучше пойду домой. – Он встал. – Для разнообразия.

– Как твоя работа?

Роберт поморщился:

– Ничего. Рисую помаленьку. Однако никакого творчества. Сухость одна. Без эмоций. Только сотни мелких штрихов, показать, что где лежит. – Он пожал плечами. – Мне не разрешают рисовать то, чего там нет. А ведь только этим и занимается настоящий художник.

Дэн скорчил изумленную рожу.

– Вот оно что! А я-то гадал, почему я провалил экзамен на свидетельство о среднем образовании! И что они вам накопали? Кучу камней?

Роберту не хотелось продолжать этот разговор.

– Рано говорить. – Он достал руки из карманов, обнаружил в ладони лесной орех и швырнул им в Дэна. Тот одной рукой поймал его и вскричал:

– Есть!

– Увидимся в воскресенье.

Он отошел на три шага, как вдруг его догнал голос Дэна:

– Откуда у тебя эти орехи?

Роберт помолчал. Потом ответил:

– Из Аннуина.