Текст книги "Тайна подземного королевства"

Автор книги: Кэтрин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Он не сумел уговорить Хлою. И теперь она приложит все усилия, чтобы они никогда ее не догнали.

Через все хитросплетения Плетеного Замка, через все петли и туннели падали мелкие белые снежинки.

Снег.

Ui. УИЛЛЕАНД – ЖИМОЛОСТЬ

В коридоре сидит Дэн с Розой. Интересно, как она объясняет ему, куда делся Роберт. И Вязель. Без десяти пять утра.

Ее глаза зажмурены. На улице идет дождь. Джон стоит у окна, обрывает плющ. На полу рассыпались лепестки жимолости – сладкие, влажные.

– Максел, посмотрите-ка, – уныло произносит он.

На крыше соседнего дома уселись три огромные птицы – вроде бы цапли. Их прищуренные глаза смотрят на меня, и мне под их взглядами почему-то неуютно.

А вдалеке, будто темный хребет, поднимаются над городом меловые холмы.

И я чувствую присутствие Вязеля, его выводящее из себя спокойствие…

Вязель близко.

Но он в конце концов растерял все слова.

Был я в крепости,

Когда деревья и кусты пошли на бой…

Битва деревьев

Кто-то летел. Роберт не сразу понял – это летит он сам.

Тело превратилось в скрипучий, легкий каркас, сочлененный в самых невероятных местах. Силуэт стал обтекаемым, сверху и снизу его обегали потоки холодного воздуха, он кренился и соскальзывал с них, как с ледяных горок.

Его разум, притаившийся в глубинах крошечного черепа, смотрел широко раскрытыми глазами и видел далеко внизу вогнутую полусферу. Ее краски были приглушенными, незнакомыми, не имели названий. Существуют ли слова для обозначения цветов, которые видны только птицам? Или для ощущений, какие испытываешь, когда ветер топорщит перья, а ты инстинктивно находишь самое лучшее положение крыльев?

Может, в волшебном мешке Вязеля такие слова и найдутся. А больше – нигде.

Впереди летели орел и белая сова – птицы, у которых когда-то были имена. Теперь у него тоже не было имени, были только крылья, и взмахи, и зеленоватый отлив на перьях. Он стал искать слова – и они пришли, пришли из другой жизни, далекой, когда он лежал в траве и вместе с Макселом наблюдал за птицами. Зимородок. Он стал зимородком.

Его обожгла снежинка. Он вдруг заметил, что снег идет уже давно, крутится белыми вихрями, вымораживая воздух и почти заслоняя раскинувшийся внизу лес. Но через просветы, между порывами ветра, он видел всё, что было нужно.

Он видел, что лес перешел в наступление.

Шел ли он? Или просто разрастался? Роберт ощущал его стремительное, целеустремленное движение на восток, чувствовал миллионы шорохов, скрипов, шагов. Там, внизу, были звери, они тоже двигались: то ли спешили куда-то, то ли спасались бегством. Среди сгрудившихся деревьев мелькали спины с диковинными шкурами, кружились над непроницаемым зеленым ковром бесчисленные стаи птиц.

Но страшнее всего были деревья. Древние дубы и хлипкий боярышник, медные рощи бука, кряжистые вязы в едином порыве устремились куда-то. Колючая поросль, какую сажают в живых изгородях, бузина, терновник, плющ, кривоствольные яблони. Ивы на берегах невидимых ручьев. Сумрачные колонны хвойных деревьев, темные полчища елей, сосен, лиственниц.

С высоты он окинул взглядом места, куда они летели, и с удивлением понял: они ему хорошо знакомы. Уилтширские холмы, какими он их знал, всегда были зелеными, и на них паслись овцы. Сейчас же на них, как и много веков назад, прежде, чем был построен Даркхендж, шумел первобытный лес, полный таинственных теней и волшебных животных, страшных разбойников, которые жили не лучше зверей. Лес всегда был врагом рода людского, однако именно он пробудил в человеке фантазию. Люди мечтали о лесе и уничтожали его, выжигали и высаживали, срубали и строили из бревен ворота, ведущие к себе в душу.

Поток воздуха от крыльев орла качнул его.

Внизу, среди леса, он заметил строение – полуразрушенный красный замок таинственных очертаний. Орел начал снижаться, умело лавируя среди снежных вихрей. Сова и зимородок осторожно последовали за ним через мокрую белую пелену.

Каэр виднелся всё ближе и ближе. Покрытые инеем петли и полости, с толстых красных нитей свисают сосульки. По ажурным туннелям клубится снег. В замке, похоже, никого нет.

* * *

Когда Хлоя проснулась, одеяло казалось тяжелым как камень, а в комнате было холодно, будто на льдине. Она села, ощутив, как с нее соскальзывает и мокро плюхается на пол снежный сугроб. Дрожа, огляделась.

За окном ревела метель. А здесь, внутри, кровать из темного дерева была занесена снегом. Снег толстой коркой налип на халат и туалетный столик, припорошил раму картины, набился в тапочки, выглядывающие из-под стула. Она огорченно вздохнула – изо рта вылетело облачко.

Долго ли она спала?

Надо спешить! Она вскочила, с трудом открыла покосившуюся дверцу шкафа и достала одежду. Наряды были чужие. Белое платье, отороченное мехом, шубка из горностая, сапоги. Была и муфта, и меховая шапка; посмеиваясь, она натянула всё это на себя и посмотрела в зеркало. То ли казачка, то ли Снежная Королева.

Потом снова повела Калли через заснеженное кружево туннелей.

Путь преграждали высокие сугробы. Она в сердцах топнула ногой – и на новенький наряд посыпался снег. Вязель ошибся! Она этого не делала. Она только хотела идти дальше, к последнему каэру, но не могла, как будто ее всё время сдерживала какая-то неведомая сила. Теперь она сядет на Калли, поскачет во всю мочь и не остановится, пока не доберется до цели. И выяснит, кто ей мешает.

– Хватит снега!

Она произнесла эти слова твердо, повелительно. Но снежинки все сыпались и сыпались, мелкие, смертоносные.

– Я сказала – хватит. Прекрати!

Но снег идти не перестал. Он падал с тихим высокомерием, и страшная догадка пронзила Хлою ледяным холодом. Погода не повинуется ей. Она теряет способность повелевать Потусторонним миром.

Ей захотелось закричать, забиться в истерике, но она не посмела. На душе было холодно, словно, пока она спала, из нее ушла какая-то важная частица. Хлоя села на Калли и пустила ее шагом через заснеженный лабиринт. Один раз она, услышав за спиной шорох, оглянулась – не Вязель ли идет за ней? Ей почти что хотелось, чтобы он оказался здесь. Но позади был только красный туннель, уходящий во тьму, а в нем падал и падал снег.

Она осталась одна. И сколько бы она ни приказывала себе не говорить глупостей, страх всё равно не уходил. Она мечтала, чтобы Король догнал ее. Он здесь – ее единственный друг. Может быть, он бросил ее из-за того жестокого приказа? Она завела его слишком далеко?

Ей не сразу удалось найти более или менее свободный коридор; он привел ее туда, где красные нити были намотаны на решетку из темного дерева, они обвивались вокруг нее, складываясь в плетеную изгородь, такую высокую, что через нее нельзя было заглянуть. Охваченная любопытством, Хлоя повела лошадь вокруг изгороди. Вход обнаружился на дальней стороне, узкий, как щель, такой, что можно было только протиснуться боком.

Бойница. Войти или нет?

Она остановила Калли и почти уже решила спешиться и заглянуть, как вдруг где-то внутри плетеного сооружения зазвонил колокол.

До чего же громкий!

Она зажала уши руками; Калли, вздрогнув, отпрянула, и Хлоя в панике схватилась за поводья. Эхо гигантского колокола разносилось по всему Плетеному замку; сосульки падали, как кинжалы, вспархивали птицы, вся хрупкая постройка затрепетала, накренилась, стала складываться, как карточный домик.

Хлоя поспешно пришпорила лошадь. Калли, прижав уши, пустилась в галоп, перескакивая через сугробы и спутанные мотки шерсти, а всадница низко склонялась, чтобы не зацепиться за опадающую крышу, и вдруг стремительный бег вынес их в серебристую полосу лунного света, на белую равнину, озаренную сиянием полной, идеально круглой луны.

Хлоя остановила фыркающую лошадь, оглянулась.

Безмолвно, не торопясь, Плетеный каэр рушился. Громадный клубок спутанных волокон медленно съеживался, опадал внутрь, упруго содрогаясь.

Мокрый снег заносил развалины, и совесть пронзила Хлою, будто острым ножом. Где Вязель? Остался там, где она его бросила, и задыхается под руинами?

Но в тот же миг, прервав грустные размышления, на нее с заснеженных небес спикировал орел. Он целился прямо в лицо.

Хлоя взвизгнула и пригнулась.

Птица, промахнувшись, стремительно развернулась и ушла прочь, но вторая атака все-таки достигла цели: прямо на голову Хлое обрушился с небес зеленый зимородок. Она потеряла равновесие, с криком ужаса рухнула в сугроб.

Она упала в снег и при этом провалилась куда-то в прошлое, туда, где снег обернулся мелом, стал твердым, а на другой стороне дорожки стоял черный автомобиль, и к ней со всех сторон бежали и бежали люди. Автомобиль просигналил. Пальцы, ободранные мелом и кремнем, кровоточили.

– НЕТ! – завизжала Хлоя. – Не хочу об этом вспоминать! Не хочу!

Она встала, чуть живая. Калли дрожала всем телом, из ноздрей вырывались облачка пара, глаза побелели от страха. Птицы взмыли вверх, опять спикировали, громко крича.

Хлоя бросилась бежать.

* * *

Вязель еле успел высвободить руки и половину туловища, как вдруг зазвонил колокол. Услышав его, он сразу понял, что это означает, поэтому, когда к нему прилетела сова, обернулась Королем и, шатаясь, подошла, он нетерпеливо оттолкнул фигуру в маске.

– Мешок! Он у тебя?

– У Клариссы.

– Что! – вскричал Вязель.

– Трудно объяснить. – Пальцы Короля безуспешно распутывали узлы и сплетения. – Я не успею это развязать! Замок рушится!

Вязель хмуро кивнул:

– Знаю. Стой смирно.

– Но…

– Стой смирно!

Действовать вот так, издалека, было очень трудно. Он крепко стиснул смерзшиеся красные нити левой рукой, сунул большой палец правой руки в рот и прикусил. На коже выступила крохотная капелька крови; он ощутил ее соленый вкус, быстро зажмурил глаза.

Далеко-далеко, в других мирах, сквозь мечты и кошмары шли герои.

Один из них был могучий великан. Вязель призвал в темноту его разума нужные слова, придал им силу – такую, чтобы они сумели пересечь долгие-предолгие мили молчания и недоверия.

«Максел! Максел, послушай меня. Ты мне нужен. Мне нужна твоя помощь».

* * *

Хлоя боролась изо всех сил. Она пробиралась через мягкие сугробы по пояс глубиной, карабкалась вверх по заснеженному склону, оставляя рваную прореху в его сверкающей белизне. Впереди, колоссальный и сияющий, в блеске снега и мела высился Ледяной каэр, Седьмая крепость, великий Каэр Сидди. А сзади неумолимой тенью надвигался лес, он преследовал ее, выпускал корни и усики, чтобы схватить, притянуть к себе, и она, крича от ярости, бешено сражалась с предательскими сугробами.

Снег тоже вел себя вероломно. Он казался твердым – а потом проваливался под ногами, гладкая корка на поверхности разламывалась от ее шагов.

Но, как она ни старалась, лес двигался быстрее. Он мрачной громадой темнел за спиной, нависал над головой. Его темная тень окутывала ее. Хлоя цеплялась руками за снег, с трудом вытаскивала ноги из сугробов, из последних сил карабкалась к каэру, и вдруг прямо перед ней опустились орел и зимородок. Она попыталась обойти их, всеми силами тянулась к темневшей впереди узкой полоске неба, которая была входом в замок.

– Хлоя! Хлоя, это я! Роберт!

Она остановилась.

Он стоял у нее за спиной, но она не обернулась. Вообще не шелохнулась.

– Прости. – Скрипнул снег. – Прости за всё. Я ничего не знал о твоих переживаниях. Может быть, если вдуматься, ты тоже тогда о них ничего не знала.

– И ты думаешь, что это улаживает дело? – Она наконец обернулась.

Позади нее выстроились деревья. Кларисса тоже была здесь, усталая, растрепанная. Хлоя горько улыбнулась ей.

– Вижу, ты перешла на их сторону. Теперь вы все против меня.

Она стиснула руки в муфте, со злорадным удовольствием глядя, как Роберт дрожит от холода в своей нелепой летней одежонке.

– А теперь слушайте меня. Я прошла долгий путь. Добралась до этого каэра. И войду в него. Впервые в жизни я сделаю то, чего хочу, решу сама за себя, и никто не будет говорить мне, что делать, а чего не делать. Роберт, ты можешь это понять?

Он поглядел на нее. Она стояла на снегу – такая уверенная, такая незнакомая.

– Могу, Хлоя, – прошептал он. – Я могу тебя понять.

I. ИФИН – СОСНА

Я обернулся, сгреб в охапку всё, что было в комнате. Вязание, мобильный телефон, картину Роберта на стене.

Кэти подскочила; Джон в недоумении раскрыл рот.

– Максел, ради всего святого…

Я распахнул дверь, вышвырнул всё в коридор.

– Дэн! Роза! Идите сюда!

Стихла музыка, исчезли лохматые игрушки. Мы расчистили место. Белая, сияющая пустота. Потом я захлопнул дверь и подпер ее стулом.

Раздались панические звонки телефонов. В дверь громко стучалась медсестра. Я скрестил руки на груди и посмотрел на Розу:

– Пора. Теперь мы будем молиться. Вашему друиду нужна помощь.

Мы встали в кольцо вокруг Хлои, взялись за руки.

Темный круг.

Не мог я вздохнуть, и потом снизошло вдохновенье.

Владыка небесный спас меня от участи горькой.

Книга Талиесина

Хлоя подбежала к воротам, Роберт и Кларисса следовали за ней по пятам как тени.

Им открылись внутренние покои замка – просторные, засыпанные глубоким снегом. В этом каэре не было крыши, только небо над головой, и оно терялось среди бурных снежных вихрей. Ров вокруг крепостных стен был полон воды, но она покрылась крепким льдом. По обе стороны высились громадные валуны, похожие на окаменевших великанов, они выстроились в четкий круг, а в расщелины между ними набился снег.

Это место было им всем хорошо знакомо. Кромлех Эйвбери, циклопический круг, такой, каким он был в незапамятные времена, когда внутри него еще не поселилась деревня, когда его еще не рассекли дороги.

Хлоя решительно шла между исполинскими камнями входа, брела, увязая по колено в снегу. Роберт вошел вслед за ней и увидел внутри кольцо пылающих огней. Между камнями ярко полыхали погребальные костры. А снаружи всё ближе подступали деревья. Они смыкались плотным кольцом вокруг высокого откоса, беспокойная колышущаяся масса растянулась в глубину на сотни миль, черное шелестящее войско подступало всё ближе, и из его недр крадучись выползали звери – лиса, выдра, заяц, медведь, они карабкались по насыпи, лунный свет обрисовывал их темные силуэты. Роберту показалось, будто из леса выходят и люди – древние охотники с копьями, Маркус и Джимми, почитатели Котла с развевающимися пестрыми знаменами, водруженными среди меловых камней, как в тот день, когда он втянул Вязеля в кольцо.

По насыпи вскарабкался Дэн, и Хлоины подружки из школы, и мама с папой, и Максел, неодобрительно сложивший руки на груди, но в белых метельных вихрях их очертания расплывались, как будто разум того, кто их сюда призвал, из последних сил удерживал их на месте.

Хлоя ничего не сказала. В ее лице сквозила холодная белая решимость, вселявшая в него страх. Она смотрела только вперед, не оглядываясь.

Кларисса прошептала:

– Здесь нет Вязеля.

– Он придет.

Она искоса грустно поглядела на него.

– Ты ему слишком доверяешь.

– Он мне нравится. И Макселу тоже. – Роберт сам удивился своим словам. Он об этом в глубине души едва догадывался.

Хлоя пересекла второе кольцо костров и достигла внутреннего круга, южного, того, где неровной линией выстроились камни поменьше, а в центре высился могучий обелиск.

Роберт с благоговением взирал на исполинский камень, чуть накренившийся, его синяя тень перечеркнула снежную белизну. Его окружало третье кольцо костров, языки пламени лизали камень, и между валунами был только один просвет, узкий, как щель. Хлоя остановилась. Вокруг плясали и трепетали ее бесчисленные тени.

Она обернулась:

– Роберт, я пришла. Вот он. Его сердце громко забилось.

– Хлоя, я без тебя не вернусь. Не входи туда.

Она невесело улыбнулась:

– Еще как вернешься. Потому что ты к этому уже привык. К тому, что я лежу там. Тихая, безответная. Ты привык к этому и уже начал думать, что я никогда больше не очнусь. И решил, что так будет даже лучше.

– Да! – Жгучие слезы ярости заслонили ему взор. Он подошел к Хлое и заорал ей в лицо: – Да, решил! Верно! Решил! Я и сам не знал, что думаю так, но, как видишь, оказывается, думал. И кто бросит в меня камень? Я вынужден был защищаться, Хлоя, мне пришлось построить вокруг себя крепость. День за днем, камень за камнем. Потому что иначе жизнь стала бы невыносимой.

Она в ужасе смотрела на него.

– И мама, и папа, и Максел – все они окружали себя непроницаемой стеной, и правильно делали! Так и надо! Это естественно! Это не значит, что они сдались! Не значит, что мы тебя не любим!

Слева от него что-то шевельнулось. Он заметил, что Кларисса украдкой бросила туда взгляд.

Метель стихла.

Она прекратилась внезапно, всех удивив. В прозрачном воздухе белели облачка их дыхания. А над головой стремительно улетали тучи; на небе неожиданно вспыхнули звезды, яркие, голубые и красные, складывавшиеся в незнакомые созвездия Потустороннего мира.

И вдруг они увидели, что высокий камень посреди круга был спинкой исполинского трона. Сиденьем служила горизонтальная плита, она была застелена красным покрывалом, а чтобы углы не топорщились, к ним вместо грузов были привязаны небольшие золотые яблоки. По обе стороны от Престола росли узловатые орешники с ветками, тяжелыми от спелых плодов, а перед троном в земле разверзался колодец – небольшой круг блестящей воды, полный отраженных звезд.

Хлоя сделала шаг к колодцу.

– Хлоя!

К всеобщему удивлению, голос принадлежал Макселу. Он неуклюже спустился с насыпи и зашагал между камнями к Престолу, и его силуэт с каждым шагом становился все отчетливее. У Роберта словно гора с плеч свалилась, от радости подкосились колени.

Хлоя в смятении смотрела на него.

– Как вы сюда попали?

Максел пожал плечами:

– Вязелю… трудно было прийти. Он просил меня передать пару слов. – Максел покопался в кармане, достал сигареты и знакомую зажигалку. Щелкнул, склонился головой к вспыхнувшему язычку пламени. – Впрочем, не только меня, – неразборчиво пробормотал он.

Хлоя оглянулась.

Они спускались от насыпи, почитатели Котла, мужчины и женщины в сумасшедших пестрых одеждах, а за ними, слабо улыбаясь ей, плелся Дэн.

– Привет, Хлоя, – нервно пробормотал он.

– Это еще что! Я вас сюда не приводила! – Ее захлестнула паника; она с трудом овладела собой. – Не подходите ближе! На самом деле вас здесь нет. Вы остались там.

– И ты тоже. – Максел с наслаждением выдохнул сигаретный дым. – Лежишь неподвижно на кровати, а твои мама с папой сидят возле тебя, терзаясь адскими муками. Вот уж не думал, что ты, девочка, способна так с ними обойтись. Не думал, что ты обольешь нас всех таким презрением.

В ее глазах блеснули слезы. Она всегда очень болезненно воспринимала его упреки; вот и сейчас она заговорила робким, тихим голосом:

– Нет. Я просто…

– Чистое потакание своим прихотям. – Максел окинул взглядом огромные камни. – Сдается мне, это место мне знакомо. Лучше бы ты, Хлоя взяла за образец для самого внутреннего каэра, например, церковь. – Он посмотрел на Престол, высящийся у нее за спиной. – И эта штуковина мне тоже что-то напоминает.

Его пренебрежение было невыносимо.

– Я только хотела, чтобы вы думали обо мне так же много, как и о Роберте!

Максел ткнул в нее толстым пальцем:

– Неправда. Ты, Хлоя, просто ревновала. А зависть – смертный грех. Не обманывай себя. – Его голос стал мягче. – А я тебя все-таки люблю, глупая ты девочка, люблю не меньше, чем Роберта. Мы все тебя любим.

– Вот оно, самое главное – «глупая девочка». Вот кем вы все меня считаете, и даже вы, Максел, этого не видите.

После этих слов он замолчал, и она заметила, что он нахмурился.

Помолчав немного, он сказал:

– Прости, Хлоя. Ты, наверное, говоришь правду, но правда и то, что я и в самом деле чувствую ответственность за Роберта – я его крестный отец, а это очень важно. Наверное, поэтому твои мысли и запутались. Но если я тебе нужен, с этой минуты можешь на меня рассчитывать. Если, конечно, хоть что-нибудь из всего этого останется у нас в памяти. – Он неуверенно помолчал, отбросил сигарету и раздавил ее каблуком. Потом поднял глаза. – Там, снаружи, стоит лес. Выстроился, будто грозное войско, и ждет. Но, я думаю, мы смогли бы привести сюда твоих маму и папу, если ты…

– Нет. – Она решительно покачала головой, скинула белую муфту и смяла ее в руках. – Нет, Максел, спасибо. – Внезапно ей страшно захотелось расплакаться. Слезы мучительно подступали к горлу; какой же дурой она покажет себя перед этими людьми, перед теми, кто стоит на насыпи, перед всеми ребятами в школе.

Она бросила взгляд на Престол:

– Если я сяду на него, то смогу прогнать всех вас.

– Сможешь ли? – спросила Кларисса, поправила запачканные землей волосы, подошла и взяла Хлою за руку. Хлоя раздраженно отстранилась.

– Отстаньте от меня.

– Я знаю, что ты думаешь. Тебе кажется, если ты сядешь на Престол, то сможешь править Потусторонним миром. Я тоже так считала. Но люди всё равно будут в силах причинить тебе боль, Хлоя, и причинят. От них никуда не спрячешься – ни в этом мире, ни в каком другом.

– Я не прячусь…

– Именно прячешься. Я знаю, каково это – искать прибежища в мести. Тратить целую вечность, уничтожая себя, только ради того, чтобы увидеть, как он страдает. – Она отступила на шаг, внимательно всмотрелась в девушку. – Но если ты вернешься и встретишь трудности лицом к лицу, ты с ними справишься.

Хлоя упрямо огрызнулась:

– Все думают, что они знают больше других…

– Мы и правда знаем побольше тебя, – прорычал Максел.

Роберт приблизился на шаг. Ему в голову пришел один способ остановить ее. Обойти Хлою, самому сесть на Престол. Но в нем мелькнула и растаяла искра сомнения: он подумал, каково будет без нею Хлое и родителям, и эта мысль, должно быть, отразилась у него на лице, потому что Хлоя, гневно вскрикнув, отпрянула от него и бросилась бежать, увернулась от Максела, стремительно помчалась между костров.

– Стой! – завопил Роберт.

Мимо него, обдав мускусным запахом, пронесся олень. На его боках блестел замерзший пот. Он пробежал между Хлоей и Престолом, превратился в человека в темной куртке, усталого и запыхавшегося. Хлоя с разбегу угодила прямо ему в объятия. Она завизжала, забилась от злости, но Вязель крепко держал ее.

– Ты меня не остановишь!

– Знаю. – В голосе Вязеля слышалась усталость. Он силой повернул ей голову. – А вот он – остановит.

Роберт удивленно обернулся.

Позади него в круге стоял Король Потустороннего мира. На нем была последняя маска – изо льда и серебристой березовой коры. В багровом свете пламени она трепетала зыбким маревом, а лицо, руки казались красными, словно обожженными. У него за спиной из костров взметались искры.

– Это я. Здравствуй, Хлоя, – печально произнес он.

– Ты! – Она шагнула к нему; Вязель крепко держал ее за руку. – Это ты привел меня сюда! – Она склонила голову, пытаясь разглядеть его сквозь дымную пелену. – Зачем ты это сделал? Кто ты такой?

Он сделал шаг. Протянул руку, коснулся ее – и все увидели, что его пальцы обросли корой, узловатые ногти покрылись лишайниками. К одежде прилипли тонкие белые корешки.

– Я тебя не приводил. Ты звала меня – и я пришел, и захотел, чтобы ты осталась. Ты сама знаешь, кто я такой. Хлоя, ты сама меня выдумала, составила из всех слов и созвучий, какие знаешь. Так всегда поступают поэты. Они создают людей из звуков и образов. Из листьев и семян.

Она отступила на шаг, широко раскрыла глаза. Он улыбнулся.

– Хлоя, ты создала меня из дремучего леса. Я такой, каким меня хочет видеть твое воображение.

Вязель выпустил ее. Осторожно, очень медленно, она протянула руки, чтобы снять с Короля последнюю маску. Он стоял спокойно, не мешая ей, сквозь серебро темнели его глаза. Ее пальцы коснулись обледенелой коры. Потом, словно испугавшись того, что может ей открыться, она отдернула руки.

Он улыбнулся ей.

– Ты всё еще хочешь, чтобы я осталась? – прошептала Хлоя. – Тебе будет одиноко без меня?

Король сказал:

– Я хочу, чтобы ты сама приняла решение.

Она поглядела на него, потом обернулась к Роберту, к Макселу:

– А вы?

– Он прав, – неожиданно сказал Максел. Его голос был хриплым от боли. – Решай сама, девочка.

У Роберта не было сил смотреть на нее. Его лицо пылало; подняв глаза, он заметил только, как она выросла, как сильно стала похожа на него.

– Роберт?

Он молча кивнул.

Хлоя обернулась к Вязелю. Поэт тихо произнес:

– Видишь, у тебя все-таки много сил. Эту силу дают тебе слова. Ты можешь и творить, и разрушать. – Его взгляд переместился на Клариссу. – Даже прощать. Будь великодушна к себе, Хлоя. Иди домой.

Она вздохнула, потом пошла мимо него к Престолу.

Никто не шелохнулся. Она поглядела на бархатное сиденье, и Роберт понял, что она может сесть на него в любой миг, и никто ее не остановит; она может воссесть на холодный камень, поднять руки и повелевать погодой, словами, всем Потусторонним миром.

Они дошли до седьмого каэра, и решение оставалось за ней.