Текст книги "Сапфик (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Фишер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
12
Он распахнул окно и вгляделся в ночь.
– Мир – это бесконечная петля. Мы бежим и бежим по кругу, по ленте Мебиуса. Кто пробовал, тот знает, что, отправившись в дальний путь, рано или поздно окажешься там, откуда начинал. – Сапфик поглаживал синего кота.
– Значит, ты не сможешь мне помочь?
– Я так не говорил, – пожал плечами он.
Сапфик и Тёмный Чародей
Их путь пролегал над свинцовым морем, скованным льдом.
Сначала Кейро пустил коня в галоп, крича от радости, опьянённый свободой и скоростью. Но продолжать в том же духе было опасно, дорога стала сырой и скользкой от проступавшей из-подо льда воды. Мгла сгустилась, и Аттии чудилось, что они мчатся сквозь облака, за которыми время от времени виднелись призрачные очертания – возможно, островов или холмов.
В конце концов лошадь устала настолько, что едва могла нести всадников. Прошло ещё часа три, Аттия очнулась от дремоты и заметила, что ледяное море осталось позади. Туман вокруг них расползался клочьями, сквозь дыры стали видны ощетинившиеся острыми шипами заросли кактусов и алоэ выше человеческого роста. Тропа вела вглубь зарослей, растения по обеим сторонам корчились и потрескивали, курясь чёрным дымом, как если бы Инкарцерон прожёг эту дорожку минуту назад.
– Неужели он хочет, чтобы мы тут заблудились? – пробурчал Кейро.
Они спешились и устроили не слишком уютный лагерь на краю экзотического леса. Аттия внимательно осмотрелась. В нос ударил запах гари; обожжённую почву устилали останки металлических листьев.
Хотя оба не обмолвились ни словом, она видела, что Кейро с опаской оглядывает подлесок. Словно насмехаясь над ними, в этот самый момент Тюрьма отключила огни.
Еды осталось мало: чуть-чуть сушёного мяса и немного сыра – Аттия срезала с него плесень – да пара яблок из запасов Рикса, которые Аттия прихватила для лошади.
– Ты чокнутый похуже Рикса, – не переставая жевать, заметила Аттия.
– Да ну?
– Кейро, только полоумный пойдёт на сделку с Инкарцероном! Он никогда не позволит тебе совершить Побег, а уж если мы принесём ему Перчатку…
– Не твоя забота. – Он выбросил огрызок яблока, улёгся и укутался одеялом.
– Нет уж, моя! – Аттия сердито уставилась ему в спину. – Кейро!
Но он не ответил. Аттии только и оставалось, что сидеть и нянчить свою злость, пока по сменившемуся ритму его дыхания она не поняла, что напарник заснул. Им бы следовало дежурить по очереди. Но Аттия настолько устала, что ей было всё равно, и, завернувшись в замызганное одеяло, она тоже уснула под голодное фырканье привязанного коня.
Ей приснился Сапфик. Он вышел из леса и присел рядом, разворошил длинной палкой тлеющие угольки костра. Она повернулась на другой бок и уставилась на него. Тёмные длинные волосы затеняли лицо ночного гостя. Одежда его была старой и изношенной.
– Свет уходит, – сказал он.
– Что?
– Разве ты не чувствуешь, как он истощается и исчезает? – Сапфик поднял на неё глаза. – Свет утекает сквозь наши пальцы.
Аттия посмотрела на его правую руку, держащую посох. Указательного пальца не было, на обрубке белели шрамы.
– Куда он уходит, Мастер? – прошептала она.
– В мечтания Тюрьмы. – Он снова разворошил угли, огонь осветил его худое напряжённое лицо. – В этом виноват только я. От меня Инкарцерон узнал, что есть путь Наружу.
– Расскажи мне! – Голос её был полон нетерпения, она поднялась и села рядом с ним. – Как ты это сделал? Как совершил Побег?
– В любой тюрьме есть брешь.
– Какая?
Он улыбнулся.
– Узкая тайная тропка. Настолько незаметная, что даже Тюрьма не догадывается о её существовании.
– Но где она? Её можно открыть Ключом, тем, что у Смотрителя?
– Ключом можно открыть лишь Портал.
И тут Аттия похолодела от страха – Сапфик вдруг размножился, распался на череду одинаковых фигур. Словно отражения в зеркалах, словно Скованные-одной-цепью.
Она в растерянности потрясла головой.
– У нас твоя Перчатка. Кейро говорит…
– Никогда не надевай это чудовище! – змеился в колючих зарослях шёпот Сапфика. – Или тебе придётся делать то, чего оно требует. Сохрани Перчатку для меня, Аттия.
Затрещал огонь. Пепел взлетел над костром. Сапфик истаял, превратился в тень и исчез.
Аттия, должно быть, снова уснула, потому что через некоторое время её разбудил лязг металла. Она села, стала наблюдать, как Кейро седлает лошадь. Хотелось рассказать про свой сон, но тот вспоминался уже с трудом. Аттия зевнула и уставилась на далёкий потолок Тюрьмы.
– Тебе не кажется, что сегодня огни светят как-то по-другому? – спросила она.
Кейро затянул подпругу.
– Что значит, по-другому?
– Слабее.
Он посмотрел на Аттию, потом задрал голову вверх. С минуту помолчал. Затем вернулся к прерванному занятию, сказав лишь:
– Наверное.
– Уверена, что слабее, – настаивала Аттия.
Огни Инкарцерона всегда были яркими, но сейчас от них осталось лишь жалкое подобие.
– Если Тюрьма делает себе тело, то тратит на это неимоверное количество энергии, вытягивая её из всех своих систем. Может быть, уже отключено не только Ледяное Крыло. И мы никого не встречаем. Тот монстр был последним. Где все?
– Не могу сказать, что это меня волнует.
– А должно бы.
– Закон подонка: не заботься ни о ком, кроме брата своего, – пожал плечами Кейро.
– Сестры.
– Не раскатывай губы, ты – явление временное.
Позже, карабкаясь позади него на коня, она спросила:
– А что будет, когда мы наконец доберёмся, туда, куда нас ведёт Инкарцерон? Просто отдашь ему Перчатку?
Она скорее почувствовала, чем услышала, как Кейро презрительно фыркнул в ворот своей вызывающей красной куртки.
– Смотри и учись, малявка.
– Ты не понимаешь. Кейро, послушай! Мы не должны ему в этом помогать!
– Даже за выход Наружу?
– Выход для тебя. А как же остальные? Что будет с ними?
– Никому в этом аду никогда не было до меня дела, – тихо произнёс Кейро, пуская коня рысью.
– А Финн?
– Даже Финну. Так чего мне о них беспокоиться? Они – не я, Аттия. Они для меня не существуют.
С ним было бесполезно спорить, но проезжая по тёмным джунглям, Аттия задумалась о том, что произойдёт, если Тюрьма прекратит свою жизнедеятельность: навеки погаснут огни, закроются люки подачи еды, исчезнет тепло. Коридоры, залы, мосты быстро и неумолимо покроются слоем льда, рассыплются проржавевшие цепи. Города замёрзнут, опустеют холодные дома, вдоль ярмарочных рядов завоет снежная позёмка, станет ядовитым сам воздух. А люди! Невозможно представить, какая наступит паника, какие страхи вырвутся на волю, какая начнётся война всех против всех – дикая, кровавая битва за выживание. Абсолютный и полный распад, гибель всего живого.
Забрав с собой свой разум, Тюрьма обрекла бы своих детей на катастрофу.
Огни стали затухать до слабого зелёного свечения. Тропу покрывал пепел, в полной тишине копыта лошади глухо стучали по выгоревшей земле.
– Ты веришь, что Смотритель здесь? – шёпотом спросила Аттия.
– Если это правда, то не так уж хороши дела у моего высокородного братца, – с отсутствующим видом заметил Кейро.
– Если он всё ещё жив.
– Сколько можно повторять? Финн сумеет выпутаться из любой ситуации, так что забудь о нём, – вглядываясь во мрак, ответил Кейро. – У нас и своих забот по горло.
Аттия нахмурилась. Её раздражала манера, с какой Кейро говорил о своём названом брате. Ведь притворяется же, хвастун несчастный, делает вид, что ему всё равно, что ему ни капельки не больно! Иногда ей хотелось наорать на него, но это было бы бесполезно, и ответом была бы лишь ухмылка и равнодушное пожатие плечами. Бросая всему и вся вызов, Кейро прикрывался высокомерием, словно несокрушимой бронёй, которая незаметно стала частью его существа – как золотистые волосы и холодные синие глаза. Лишь однажды, когда Тюрьма, жестоко издеваясь, обнаружила перед всеми его несовершенство, Аттии удалось заглянуть за эту защиту. Конечно, Кейро никогда не простит этого Тюрьме, как никогда не простит то презрение, которое испытывает к самому себе.
Лошадь остановилась. Заржала, прижав уши.
Кейро встревожился:
– Заметила что-нибудь?
Их по-прежнему окружали дикие колючие заросли.
– Нет, – ответила Аттия.
И тут ей что-то послышалось. Слабый, очень отдалённый звук, похожий на шёпот в ночном кошмаре.
Кейро тоже услышал.
– Голос? Что он говорит?
Слабый, повторяющийся снова и снова, короткий выдох.
Аттия замерла на месте. Наверное, это сумасшествие, потому что подобное невозможно. И всё же…
– Кажется, кто-то зовёт меня по имени.
– «Аттия! Аттия! Слышишь меня?»
Джаред настроил выходной сигнал и попробовал снова. Он проголодался, но так и не прикоснулся к успевшей зачерстветь булочке. Всё равно, лучше оставаться здесь, чем пировать в компании с королевой там, наверху.
Заметила ли она его отсутствие? «Только бы не заметила!» – мысленно взмолился он, прикасаясь к клавиатуре дрожащими пальцами.
Над его головой висел развороченный экран – голые провода и микросхемы, торчащие из контактов кабели. Портал безмолвствовал, умолк его обычный гул. Джареду начинала нравиться эта тишина. Она успокаивала; даже боль, впившаяся своими острыми когтями ему в грудь, казалось, притуплялась. Где-то там, наверху, кишели интригами лабиринты дворца – башня на башне, комната внутри комнаты. За пределами садов и конюшен простирались земли Королевства, бескрайние и прекрасные под звёздным небом.
А он словно стал чёрной каверной в сердце красоты. Джаред чувствовал за это вину, которая заставляла его работать с усиленной сосредоточенностью. С тех пор как елейная шантажистка Сиа предложила ему тайные знания Академии в обмен на предательство, он перестал спать по ночам и либо ворочался на узкой кровати, либо бродил по тихим садам. Погрузившись в собственные надежды и страхи, он далеко не сразу заметил следующих за ним по пятам шпионов королевы.
Тогда, перед банкетом, он отправил ей короткую записку.
«Я принимаю Ваше предложение. Отбываю в Академию завтра на рассвете. Джаред Сапиенс».
Страшные слова, слова предателя. Вот почему он сейчас здесь.
Двое соглядатаев следовали за ним до Башни Сапиентов, он был в этом уверен, но по Протоколу они не имели права проникнуть внутрь. Здесь, при дворе, Башня Сапиентов представляла собой огромное каменное строение, в котором располагались апартаменты королевских сапиентов. В отличие от его собственного кабинета в поместье Смотрителя, Башня полностью соответствовала Эре: нагромождение комнат, забитых астрологическими картами, алхимической утварью и толстенными фолиантами в кожаных переплётах, не имеющими никакого отношения к истинной науке. Это был настоящий лабиринт, и в первые же дни Джаред обследовал все проходы и тайные подвалы, выводящие прямо к конюшням, кухням, прачечным, винокурням. Так что впоследствии ему легко удавалось отрываться от королевской слежки.
Но для пущей надёжности уже несколько недель лестница, ведущая вниз, к Порталу, охранялась его собственными устройствами. Добрая половина пауков, висящих на пластиковых тенётах в грязных подвалах, являлись его наблюдателями.
– Аттия! Аттия! Слышишь меня? Это я, Джаред. Ответь, пожалуйста.
Это его последний шанс. Появление Смотрителя доказывало, что экран всё ещё в рабочем состоянии. Ловко сфабрикованные помехи не одурачили Джареда – отец Клодии отключил связь, чтобы не отвечать на вопрос Финна.
Сначала он хотел найти Кейро, но Аттия в некотором роде была надёжнее. Он воспользовался записью её голоса и изображения, которое они с Клодией получили посредством Ключа; используя механизм обнаружения, каким однажды – он сам видел – воспользовался Смотритель, Джаред в течение долгих часов экспериментировал со сложными вводными данными. Внезапно, когда он уже готов был сдаться, Портал щёлкнул, затрещал и ожил. Джаред надеялся, что начался поиск точного местоположения Аттии на бескрайних просторах Тюрьмы, но Портал гудел целую ночь, а результата всё не было. Джаред страшно устал и не мог избавиться от чувства, что из его затеи ничего не выйдет.
Он допил остатки воды, вынул из кармана часы Смотрителя и положил их на стол. Маленький кубик звякнул о металлическую поверхность.
Смотритель говорил ему, что этот кубик и есть Инкарцерон. Джаред осторожно тронул его мизинцем.
Такой крошечный. И такой таинственный.
Тюрьма, свисающая с цепочки часов...
Он подверг кубик всяческим исследованиям, какие только приходили в голову, но всё напрасно. Ни плотности, ни магнитных полей, ни малейшего признака энергии. Ни один инструмент, имеющийся в распоряжении Джареда, не смог проникнуть сквозь это серебристое безмолвие. Состоящий из неопознанного сплава куб содержал в себе неизведанный мир.
Если верить Смотрителю.
Только сейчас до сапиента дошло, что он опирается исключительно на слова Джона Арлекса. Что, если это его прощальный «подарок» дочери? Что, если всё это ложь?
Может, именно поэтому он, Джаред, до сих пор ничего не рассказал Клодии?
И всё же – пора. Она должна знать. Но мысль о том, что придётся заодно поведать и о своём уговоре с королевой, вызвала новую волну боли.
Он снова повторил:
– Аттия! Аттия! Ответь мне, пожалуйста!
Но единственным ответом был резкий писк, донёсшийся из его кармана. Джаред вынул сканер и тихо выругался. Возможно, королевские шпионы устали торчать на пороге Башни и отправились внутрь на поиски.
Так или иначе, по подвалам кто-то крался.
– Нельзя сходить с тропы, – коротко бросил Кейро. Аттия всматривалась в подлесок.
– Говорю тебе, я расслышала собственное имя.
Кейро нахмурился и слез с лошади.
– Мы не сможем туда проехать.
– Тогда проползём. – Аттия опустилась на четвереньки. В полумраке под огромными зелёными листьями простиралась паутина корней. – Давай сюда. Это где-то рядом!
Кейро медлил.
– Если мы сойдём с тропы, Тюрьма решит, что мы жульничаем.
– С каких это пор ты боишься Инкарцерона?
Кейро зло посмотрел на неё. Она всегда умела его уколоть.
– Тогда жди тут. Я пойду одна, – сказала Аттия.
И уползла в заросли.
Раздражённо фыркнув, Кейро привязал лошадь и полез следом за названой сестрой. Опавшие листья крошились под коленями, их обломки кололи сквозь перчатки. Гигантские железные корни свернулись змеиными кольцами. Через некоторое время стало понятно, что корни – не что иное как кабели, уползающие в почву Тюрьмы. Кейро не мог поднять голову – прямо над его сгорбленной спиной простирались заросли кактусов, раздиравших одежду острыми металлическими шипами и цеплявшихся за волосы.
– Пригнись сильнее, – прошептала Аттия, – Ползи на животе.
Алая куртка Кейро разорвалась на плече, и он длинно, витиевато выругался.
– Ради всего святого, там же ничего…
– Прислушайся. – Аттия остановилась, и Кейро едва не ткнулся носом в её пятки. – Слышишь?
Снова этот голос, прорывавшийся сквозь треск помех, словно колючие ветки подхватывали и повторяли каждый слог.
Кейро потёр лоб грязной ладонью.
– Двигай дальше, – тихо сказал он.
Они ползли под острыми, как бритвы, побегами. Аттия вонзала ногти в усыпанную листвой почву и с усилием продиралась дальше, чихая от поднимающейся пыльцы. По волосам торопливо прошмыгнул стрекочущий «жук».
Аттия перелезла через толстый ствол упавшего дерева, и взору её предстала спрятавшаяся в непроглядных зарослях колючек тёмная стена какого-то здания.
– Как в книжке Рикса, – восторженно прошептала она.
– Как?! Ещё в одной?
– Про прекрасную принцессу, спавшую сто лет в развалинах замка.
– И? – буркнул Кейро, выдирая репья из волос.
– Внутрь пробрался вор и стянул кубок из её сокровищницы. Принцесса обернулась драконом и напала на него.
Кейро наконец удалось продраться сквозь заросли поближе к Аттии. Он тяжело дышал, мокрые от пота, грязные волосы свисали сосульками.
– И зачем я всё это слушаю? Ну и кто победил?
– Дракон. Он сожрал вора, а потом…
Снова затрещали помехи. Кейро пробрался к самой стене. Блестели затянутые вьющимися побегами кирпичи. В самом основании стены, полускрытая плющом, таилась деревянная дверка.
Шёпот доносился из-за неё:
– Есть здесь кто-нибудь?
13
Я обыграл Тюрьму, я обыграл Отца.
Я задал вопрос – он не знал ответ.
Песни Сапфика
– Это я! Я тебя повсюду ищу!
Джаред с облегчением перевёл дыхание. Открыл дверь, и в кабинет стремительно влетела Клодия. Её вечернее платье скрывалось под тёмным плащом.
– Финн здесь? – спросила она.
– Финн? Нет…
– Он вызвал Претендента на дуэль! Ты можешь в это поверить?!
Джаред вернулся к экрану.
– Боюсь, что могу.
– Что ты здесь делаешь посреди ночи? – поинтересовалась Клодия. Потом подошла поближе. – Мастер, у тебя очень усталый вид. Тебе бы поспать.
– Высплюсь в Академии, – ответил он с горькими, непонятными его ученице нотками в голосе.
Она облокотилась о верстак, отодвинув в сторону инструменты, и тревожно начала:
– Но я думала…
– Клодия, я уезжаю завтра.
– Так скоро?! – поразилась она. – Но… у тебя же только начало получаться. Может, не стоит тебе пока ехать? Побудь ещё несколько дней.
– Не могу. – Странный он сегодня, не такой как всегда, отвечает отрывисто. Наверное, ему тяжело говорить от боли. Учитель сел, положил руки на стол, переплетя длинные тонкие пальцы, и продолжил печально: – Ох, Клодия, как бы мне хотелось сейчас очутиться дома, в поместье. Я скучаю по своему лисёнку и птицам. По своей обсерватории. По звёздам в окуляре телескопа.
– Ты тоскуешь по дому, Мастер, – мягко откликнулась Клодия.
– Немного. Скорее, на меня навевает тоску дворец и его удушливая атмосфера. Протокол, изысканные трапезы, бесконечные пышные залы и соглядатаи, притаившиеся за каждой дверью. Мне хочется хоть чуточку покоя.
Клодия притихла. Джаред редко бывал угрюмым, его спокойствие и уверенность всегда дарили ученице чувство постоянной поддержки, безопасности. Стараясь подавить тревогу, она произнесла:
– Мы поедем домой, Мастер. Как только Финн окажется на троне и ему ничто не будет угрожать. Мы поедем домой. Только ты и я.
Он кивнул и безрадостно улыбнулся.
– На это может потребоваться много времени. А вызов только усугубил ситуацию.
– Королева запретила дуэль.
– Хорошо, – отозвался он, барабаня пальцами по столу.
Только сейчас Клодия заметила, что приборы работают, а Портал непривычно, прерывисто гудит.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, Клодия. Кое-что очень важное, – промолвил он, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Следовало сделать это раньше, не скрывать от тебя. Насчёт поездки в Академию. Есть причина… по которой королева разрешила мне…
– Ну да, знаю, чтобы ты поискал в Эзотерике, – нетерпеливо бросила она, меряя шагами кабинет. – Знаю! Просто мне тоже хотелось бы поехать. Почему она тебя отпустила, а меня – нет? Что она задумала?
Подняв голову, Джаред следил за её перемещениями. Сердце тяжело билось в груди. Как стыдно говорить об этом!
– Клодия…
– Но, наверное, это даже к лучшему, что я остаюсь. Подумать только, дуэль! Он совершенно не умеет себя вести! Напрочь забыл всё… – Поймав взгляд наставника, она остановилась и смущённо рассмеялась. – Прости. Что ты хотел сказать?
Его пронзила боль, не имеющая никакого отношения к недугу. В ней был гнев. Гнев и глубокая, горькая гордость. А ведь он никогда не считал себя гордецом. «Вы были ей наставником и братом. Вы были ей отцом больше, чем я», – вспомнил он язвительные, ревнивые слова Смотрителя и позволил себе немного посмаковать их. Она ждёт. Она ни о чём не подозревает. Как мог он разрушить её доверие?
– Вот об этом, – постучал он пальцем по лежащим на столе часам.
– Думаю, это должно остаться у тебя, – с облегчением откликнулась Клодия и добавила удивлённо: – Ты хотел поговорить о часах моего отца?
– Не о часах. Вот об этом.
Она подошла поближе. Учитель показывал на серебряный кубик, свисающий с цепочки. Клодия настолько привыкла видеть его в руке отца, что едва замечала. Но сейчас вдруг удивилась тому, что её отец с его спартанскими вкусами снизошёл до украшения-брелока.
– Это какой-то амулет?
– Это Инкарцерон, – без улыбки ответил Джаред.
Финн лежал в высокой траве и смотрел на звёзды.
Их отдалённое, но яркое сияние дарило ему ощущение покоя. Он примчался сюда после пира, пылая завистью и гневом, но тишина ночи и вечная красота звёзд приглушили его чувства. Ощутив, как травинки покалывают шею, он подложил руку под голову.
Они так далеки. Он мечтал о них в Инкарцероне, они стали для него символом свободы. Но теперь он понимал: вот они – звёзды, а он по-прежнему в тюрьме. Возможно, так будет всегда. Возможно, лучше ему просто исчезнуть, уехать в лес и не вернуться. Но тогда он предаст Кейро и Аттию.
А вот Клодия переживать не станет. Его передёрнуло при этой мысли, но избавиться от неё он не мог. Дочь Смотрителя выйдет замуж за Самозванца и станет королевой, как и предполагалось.
Почему бы нет? Почему бы Финну не исчезнуть?
Но куда бежать? И что дальше? Он будет жить в этой задыхающейся под гнётом Протокола стране и каждую ночь видеть во сне Кейро в железном аду Инкарцерона, не зная, жив ли его названый брат, сошёл с ума или искалечен, убивает кого-то или погиб?
Он лёг на бок и свернулся в комок. Принцам полагается спать на золотых кроватях под шёлковыми балдахинами, но он не может дышать во дворце, в этом осином гнезде, полном врагов. Знакомое покалывание в глазах прошло, но пересохшее горло предупреждало, что припадок близок. Нужно быть осторожным. Нужно лучше себя контролировать.
И всё же воспоминание о вызове было таким приятным! Несостоявшийся дуэлянт снова и снова злорадно прокручивал в голове картинку: как отшатнулся Притворщик, как заалел на его лице след от удара перчаткой, словно от пощёчины. «Ну что, ты уже не такой уверенный и хладнокровный?» – с улыбкой подумал Финн, прижимаясь щекой к сырой траве.
Он повернулся на спину и сел. Обширные лужайки казались серыми в звёздном свете. За озером на фоне прозрачного неба чернели верхушки деревьев. Тёплый ветерок из садов приносил с собой сладкий запах роз и жимолости.
Финн снова улёгся и устремил взгляд в небо. На востоке серым призраком висел осколок изувеченной Луны. Джаред рассказывал, что её бомбили в Годы Гнева и сместили орбиту, в результате чего не только исчезли приливы, но изменился весь мир.
А потом перепуганные люди остановили всяческие перемены.
Если бы Финн стал королём, при нём всё было бы иначе. Люди смогли бы говорить и делать всё, что им хочется. Исчез бы рабский труд бедняков в поместьях богачей. И он нашёл бы Инкарцерон и освободил Узников. Но он собирается сбежать.
Он неотрывно смотрел на белые звёзды. Финн, Видящий Звёзды, не станет удирать, как заяц. Казалось, эту фразу произнёс в его голове Кейро – по крайней мере, в ней звучал знакомый сарказм брата по обету. Финн повернул голову, вздохнул, потянулся. И коснулся чего-то холодного. Весь подобравшись, он сел, стремительным движением выхватил меч. В голове словно бил набат, на шее выступили капельки пота.
Далеко, в освещённом дворце играла музыка. Здесь, на лужайке – никого, кроме Финна. Но в траве, чуть повыше того места, где только что лежала его голова, было воткнуто что-то маленькое и блестящее. Ещё раз осторожно прислушавшись, он наклонился и вытянул из земли этот предмет. В задрожавшей от страха руке оказался маленький стальной кинжал, до безобразия острый, с рукоятью в виде вытянувшегося в прыжке волка, свирепо разинувшего пасть. Финн встал, настороженно огляделся, сжимая эфес меча. Но его окружали лишь полумрак и тишина.
Дверь поддалась после третьего толчка. Кейро отпихнул в сторону кабель – корень ежевики и заглянул внутрь. Через секунду раздался его приглушённый голос.
– Тут коридор. У тебя есть фонарик?
Аттия протянула ему требуемое.
Он протиснулся внутрь, а названая сестра терпеливо ждала.
– Входи.
Аттия пролезла следом и встала у него за спиной. В помещении было темно и грязно. Очевидно, его забросили много лет назад. Повсюду громоздились затянутые паутиной кучи разнообразного хлама.
Кейро ступил вбок и протиснулся между валявшимся вверх тормашками столом и сломанным шкафом. Стёр с лица паутину и уставился на гору разбитой глиняной посуды.
– Н-да, и ради этого мы сюда лезли?
Аттия прислушалась. Коридор вёл в темноту, впереди не было заметно никакого движения. Но оттуда доносились голоса. На сей раз – два голоса, и звучали они странно, то появляясь, то исчезая. Кейро обнажил меч.
– Сваливаем при первой же заморочке. Мне и Скованных хватило выше крыши.
Аттия кивнула и шагнула вперёд, но названый братец отпихнул её за спину.
– Твоя работа – прикрывать мою спину. Вот и давай.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала она, насмешливо улыбнувшись.
Они с опаской двинулись по коридору и через некоторое время уткнулись в огромную дверь, недвижно застрявшую в полуоткрытом положении. Проскользнув внутрь вслед за Кейро, Аттия поняла, в чём тут дело. С противоположной стороны дверь подпирала гора мебели, словно кто-то пытался забаррикадироваться изнутри.
– Тут что-то не так. Вот, посмотри. – Кейро осветил фонариком пол, на котором темнели пятна. Кажется, кровь. Аттия оглядела кучи мусора, потом многоярусный зал.
– Игрушки… – прошептала она.
Они стояли посреди развалин когда-то роскошной детской. Но размеры! Кукольный домик, на который вытаращилась Аттия, был огромен. Она просунула голову внутрь, ударившись головой о потолок кухни, в которой висели на крюках ломти гипсовой ветчины, с шампура свалился кусок гипсового же мяса. Окна второго этажа оказались слишком высоко, чтобы в них можно было заглянуть. В центре комнаты валялись обручи, волчки, мячи, кегли. Двинувшись к ним, Аттия почувствовала, какой мягкий пол у неё под ногами. Опустившись на колени, она нащупала ковёр, чёрный от грязи.
Посветлело – это Кейро нашёл свечи, зажёг несколько штук и расставил вокруг.
– Ты только посмотри! Великаны тут жили или карлики?
Удивительные их окружали игрушки. Огромные, вроде гигантского меча и исполинского шлема, висевшего на крюке. И крохотные: россыпь кирпичиков из конструктора размером с кристаллы соли. На полках – ряды книг – от громадных фолиантов до миниатюрных томиков. Кейро с усилием поднял крышку деревянного сундука и выругался, обнаружив, что тот переполнен нарядной одеждой разных размеров. Впрочем, перед таким соблазном любитель нарядов устоять не мог – покопавшись немного, он извлёк кожаный пояс с золотыми заклёпками и кожаную же алую пиратскую куртку. Он немедленно стащил свою, нацепил обновку и туго перетянул её поясом.
– Мне идёт?
– Мы теряем время.
Голоса постепенно затихали. Аттия повернулась, пытаясь определить, с какой стороны они звучат, прошла между гигантской лошадкой-качалкой и рядом висящих на стене марионеток со свёрнутыми набок шеями и перепутанными конечностями. Маленькие красные глазки кукол следили за ней, словно Очи Инкарцерона. За ними обнаружились другие куклы: принцесса с золотыми волосами, целая армия солдатиков, войлочные и льняные драконы с длинными раздвоёнными хвостами. Помятые мишки, панды и прочие зверюшки, каких Аттия никогда в жизни не видела, возвышались горой до самого потолка. Она полезла внутрь этой кучи.
– Ты что делаешь?! – рявкнул Кейро.
– А ты их не слышишь?
Два голоса. Тихие, чуть надтреснутые. Словно заговорили медведи, ожили куклы. Игрушки полетели в разные стороны. Под ними обнаружилась маленькая шкатулка с инкрустацией на крышке – орлом из слоновой кости. Голоса доносились из неё.
Клодия долго молчала. Потом приблизилась, взяла часы, позволив кубику свободно повиснуть на цепочке, покачала, наблюдая, как посверкивают серебристые грани.
– Откуда ты узнал? – прошептала она.
– Мне сказал твой отец. – Она кивнула, заворожённо глядя на кубик. – Ты держишь в руке целый мир. Это слова Смотрителя.
– Почему ты мне раньше не говорил?
– Хотел сначала его протестировать, убедиться, что Смотритель сказал мне правду. Ничего не вышло.
Экран затрещал. Джаред рассеянно взглянул на него. Клодия не отрывала глаз от кубика. Неужели в нём – тот самый бесчеловечный мир, в который она вошла однажды, Тюрьма для миллионов Узников? Неужели там сейчас находится её отец?
– Зачем ему лгать? Джаред?
Но он уже не слушал. Учитель кинулся к контрольной панели, подкрутил что-то, и вдруг гудение изменилось. Клодия ощутила приступ тошноты, словно пол под её ногами покачнулся, и торопливо положила часы на стол.
– Частота изменилась! – сказал Джаред. – Может… Аттия! Аттия! Ты меня слышишь?
Ответом была лишь тишина и слабое потрескивание. Потом, к своему удивлению, учитель и ученица услышали далёкий звук. Музыка.
– Что это? – выдохнула Клодия.
Но сама уже знала ответ. Пронзительный, дурацкий перезвон музыкальной шкатулки.
Кейро открыл коробку. Мелодия звучала слишком громко, она наполнила помещение каким-то жутким, угрожающим весельем. Но внутри ничего не было – никакого механизма, который мог бы производить эту музыку. Обычная деревянная коробка, абсолютно пустая, если не считать зеркальца, прикреплённого к внутренней стороне крышки. Кейро перевернул шкатулку и осмотрел днище.
– Это невозможно.
– Дай мне.
Он взглянул на сестру по обету и протянул ей коробку.
Аттия знала, что голоса – внутри, где-то позади музыки.
– Это я, – сказала она. – Это Аттия.
– Там кто-то есть! – Джаред пробежался тонкими пальцами по кнопкам, что-то торопливо нажал. – Вот. Вот! Слышишь?
И вдруг затрещал голос. Так громко, что Клодия поморщилась, и Джаред убавил звук.
– Это я. Это Аттия.
– Мы её нашли! – хриплым от радости голосом воскликнул Джаред. – Аттия, это Джаред! Джаред Сапиенс. Ответь, если слышишь меня.
Молчание, треск помех. А потом – снова её голос, искажённый, но различимый:
– Это и правда вы?
Джаред взглянул на Клодию, и радость его увяла. Ученица стояла как громом поражённая, словно этот девичий голос вернул её в мрачные воспоминания о времени, проведённом в Тюрьме.
– Здесь я и Клодия, – спокойно сказал Джаред. – У тебя всё в порядке, Аттия? Всё благополучно?
Треск. Следом – другой голос, острый, как удар клинка:
– А где Финн?
– Кейро? – медленно выдохнула Клодия.
– А кто же ещё, чёрт возьми? Где он, Клодия? Где наш принц? Ты там, братец?! Ты меня слышишь? Ты знаешь, что я собираюсь сломать твою чёртову шею?
– Его здесь нет.
Клодия придвинулась к экрану, по которому бежала беспорядочная рябь. Джаред подкрутил настройки.
– Вот.
Клодия увидела Кейро. Он ничуть не изменился – те же длинные волосы, стянутые на затылке, кричащая куртка и кинжалы на поясе. В глазах его пылала неистовая ярость. Должно быть, он тоже увидел собеседницу, потому что его лицо исказила презрительная гримаса.
– Всё щеголяешь в шелках и атласе?
За его спиной она разглядела очертания какого-то захламлённого помещения. И Аттию. Их взгляды встретились.
– Послушайте, вы не встречали там моего отца?
Кейро присвистнул.
