Текст книги "Сапфик (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Лодка ударилась о берег.

Финн тяжело вздохнул, поправил воротничок, выбрался из лодки и протянул руку своей спутнице. Та церемонно приняла помощь и грациозно шагнула на деревянные доски причала. Они бок о бок направились к пышному сборищу.

– Помни, вытираться надо салфеткой, а не пальцами, – торопливо шептала по дороге Клодия. – Не ругайся и не хмурься.

– А смысл? Королева всё равно желает нам обоим смерти.

Когда Сиа заторопилась им навстречу, Клодия отпустила руку Финна и шагнула в сторону.

– Итак, вы оба тут! Мой дорогой мальчик, сегодня ты выглядишь гораздо лучше.

Финн неуклюже поклонился. Клодия присела в лёгком реверансе. Королева, проигнорировав её, взяла Финна за руку и повела за собой.

– Садись рядом со мной. Я приготовила тебе такой сюрприз!

Она завела Финна под тент и заставила сесть на позолоченный трон рядом со своим, мановением руки повелев слугам принести ещё подушек.

– Похоже, он уже возомнил себя королём, – раздался за спиной Клодии брюзгливый голос. Обернувшись, она увидела Каспара в расхристанном камзоле и с полупустым кубком в руке. – Мой так называемый братец.

– От тебя несёт вином, – с презрением сказала она.

Он язвительно ухмыльнулся.

– Он тебе нравится больше чем я, да? Твой паршивый неотёсанный воришка. Смотри, не заходи слишком далеко. Мама уже наточила коготки. Тебе конец, Клодия. Без своего папаши ты пустое место.

Взбешённая, она попыталась сбежать от него, но Каспар следовал за ней по пятам.

– А теперь смотри внимательно, как мама сделает свой первый ход. Королева – самая сильная фигура на шахматной доске. А ведь ты могла бы уже ею стать, Клодия.

 Сия призвала всех к тишине, затем проговорила серебристым голоском:

– Друзья мои! У меня для вас хорошие новости. Совет Сапиентов сегодня известил, что всё готово для Провозглашения Наследника. Все указы составлены, и право на трон моего дорогого пасынка Джайлза подтверждено. Я приняла решение провести церемонию завтра в Кристальном зале, пригласив всех послов и весь двор, чтобы засвидетельствовать это. А после церемонии нас ждёт бал-маскарад!

 Придворные зааплодировали, дамы пришли в восторг. Клодия натянула маску удовольствия на лицо, хотя ей было очень тревожно. К чему всё это? Что задумала Сиа? Она ненавидит Финна, наверняка это какая-то ловушка. Джаред постоянно твердил, что Королева будет откладывать Провозглашение как можно дольше, месяцами, не говоря уже о коронации. И, тем не менее, она только что назначила это торжественное событие на завтра!

Взгляд Сии нашёл Клодию в роскошно разряженной толпе. Королева засмеялась своим серебристым смехом; сжав руку Финна, заставила его подняться и салютовала в его честь бокалом вина.

Что происходит?! Нервы Клодии были напряжены до предела.

– Я же говорил, – усмехнулся Каспар.

Финн в бешенстве открыл было рот, но, встретившись взглядом с Клодией, промолчал, едва сдерживая себя.

– Ой-ой-ой, кажется, он злится, – продолжал издеваться Каспар. Клодия повернулась к нему, но он вдруг отскочил и заверещал: – Фу-у! Прогони эту мерзкую тварь!

Стрекоза, трепеща зелёными переливающимися крылышками, врезалась в Каспара, он попытался стряхнуть её и промахнулся. С лёгким потрескиванием насекомое приземлилось на платье Клодии.

Пока никто не заметил, она попятилась к озеру, развернулась спиной к высокому собранию и прошептала:

– Джаред? Сейчас не самое подходящее время.

Ответа не последовало. Стрекоза выгнула крылышки. На секунду Клодии показалось, что она ошиблась и стрекоза настоящая. Но тут насекомое проговорило голосом Джареда:

– Клодия… Скорее сюда, пожалуйста.

– Джаред? В чём дело? – в тревоге она повысила голос. – Что случилось?

Он не ответил.

– Мастер?

Раздался еле слышный звук бьющегося стекла. Клодия мгновенно сорвалась с места.

3

Однажды Инкарцерон обернулся драконом, а некий Узник проник в его логово. Они решили сыграть: загадывать друг другу загадки, и тот, кто не ответит на вопрос, будет считаться проигравшим. Если проиграет человек – он отдаст свою жизнь. Тюрьма обещала в случае своего проигрыша раскрыть сопернику тайный путь для Побега. Но, даже соглашаясь на эти условия, человек чувствовал, что Инкарцерон посмеивается над ним. Так они играли один год и один день. Погасли все огни. Тюрьма перестала убирать трупы, поставлять еду, игнорируя горестные вопли своих обитателей.

Тем человеком был Сапфик. У него осталась последняя загадка.

– Каким Ключом отпирается сердце? – спросил он.

Инкарцерон думал целый день. Два дня. Три. И наконец сказал:

– Даже если я когда-то и знал ответ, я его забыл.

   Сапфик в Тоннелях безумия

Странствующие артисты покинули деревню рано, до Включения Дня.

Аттия ждала их снаружи, за обшарпанными крепостными стенами, у кирпичного столба, из которого торчало ржавое кольцо с прикреплёнными к нему оковами. Когда включились и раздражающе замигали тюремные огни, семь фургонов уже громыхали по склону. На одном громоздилась клетка с медведем, остальные были накрыты замысловатыми, усыпанными блёстками тентами. Проезжая мимо, медведь зыркнул на Аттию красными глазками.

Семеро близнецов-жонглёров шли поодаль. Они перебрасывались шарами, рисуя в воздухе сложные узоры.

Аттия запрыгнула в фургон и уселась рядом с Чародеем.

– Добро пожаловать в труппу, – приветствовал её он. – Сегодня вечером выступаем в деревне, в двух часах езды отсюда. Мерзкая крысиная нора, но я слыхал, они припасли много серебра. Ты слезешь до того, как мы въедем. Запомни, детка, никто и никогда не должен видеть тебя среди нас. Ты нас не знаешь.

В безжалостном свете дня он уже не выглядел молодым. Кожа вся в чирьях; жидкие и грязные медного цвета патлы. В какой драке потерял он половину своих зубов? Но руки его были сильными и уверенно держали поводья. Ловкие пальцы фокусника.

– Как тебя звать? – буркнула она.

– Такие, как я, меняют имена, как перчатки, – ухмыльнулся он. – Я звался Силенцио, и Молчаливый Пророк, и Аликсия Одноглазая Дьяволица. Один год я был Странствующим Злодеем, другой – Гуттаперчевым Изгоем Пепельного Крыла. Чародей – новое прозвание, есть в нём что-то благородное, как мне кажется.

Он тряхнул поводьями, и вол послушно двинулся в обход огромной дыры на металлическом тракте.

– Должно же у тебя быть настоящее имя.

– Неужели? – усмехнулся он. – Типа Аттии? И ты называешь его настоящим?

Она раздражённо пнула валявшийся на полу мешок с его пожитками.

– Вполне себе настоящее.

– Зови меня Исмаил, – сказал он и вдруг издал гортанный смешок, испугавший Аттию.

– Как?

– Я вычитал его в одной книжке. Там про типа, одержимого огромным белым кроликом. Этот человек гонится за кроликом, проваливается в нору, кролик съедает его и тип живёт у него в желудке сорок дней[2]2
  Странная это была книжка. Напомним, что Исмаил – библейский персонаж, сын Авраама и Сарры, ставший родоначальником арабов и почитаемый в исламе как пророк. Конечно, он не жил в чреве гигантского существа, в отличие от библейского же пророка Ионы, пытавшегося избежать некоей тяжкой миссии и попавшего в брюхо огромной рыбы, где он и прожил 3 дня и три ночи. И, конечно, они оба не имеют прямого отношения к Алисе Льюиса Кэрролла, которая погналась за белым кроликом и провалилась в нору, с чего и начались её приключения в Стране Чудес. Вот так причудливо перепутались первоисточники в памяти поколений сапиентов, живших в Инкарцероне.


[Закрыть]. – Он обвёл взглядом пустынную равнину, на которой одиноко торчали редкие шипастые кусты. – А слабо угадать моё имя? Сыграем, радость моя?

Она лишь молча скривилась.

 – Ну, как меня зовут? Адракс, Малевин, Коррестан? А может, Торн Тат Тот или Румпельштильцхер[3]3
  Ну вот, опять путаница. Румпельштильцхен (а не Румпельштильцхер) – персонаж одноимённой сказки братьев Гримм. У одного мельника была дочь, и как-то он похвастался королю, что она умеет прясть из соломы золото. Король под страхом наказания поручил девушке такую работу. На самом деле она не умела превращать солому в золото, но неожиданно появился карлик и предложил помочь. Девушка отдала все свои украшения, но король требовал ещё больше золотой пряжи: пришлось пообещать карлику своего будущего первенца. Потом король взял её в жены, и после рождения ребёнка явился карлик и потребовал свою награду. Королева умоляла оставить ей дитя, и карлик поставил условие, что если королева угадает его имя, он оставит ей ребёнка. Королева отправила гонцов узнавать редкие имена, и один гонец случайно подслушал, как сам карлик напевает песенку:
  Нынче пеку, завтра пиво варю,
  У королевы дитя отберу;
  Ах, хорошо, что никто не знает,
  Что Румпельштильцхен меня называют!
  Королева назвала имя и карлик от злости так топнул ногой, что провалился в землю по пояс. Пытаясь выбраться, он разорвал себя пополам.


[Закрыть]? А может…

– Отцепись! – не выдержала Аттия, которой ужасно не нравилось, как он на неё смотрит – в глазах его появился безумный блеск. И, словно вознамерившись окончательно её достать, он подскочил и завопил: – Дикий Эдрик, Идущий Против Ветра?

Вол шагал себе, никак не реагируя на крики. Подбежал один из семи жонглёров.

– Всё в порядке, Рикс? – Фокусник моргнул и тяжело, словно потеряв равновесие, плюхнулся на сиденье. – Ну вот, теперь она знает. А для тебя, зануда неуклюжая, он мастер Рикс. – Жонглёр пожал плечами и уставился на Аттию, потом предупреждающе постучал себя по лбу, закатил глаза и удалился.

Аттия нахмурилась. Вообще-то сначала ей показалось, что он просто накачался кеттом. Но, возможно, она связалась с психом. Таких в Инкарцероне было полно. Полудурки или свихнувшиеся клеткорождённые. Она вспомнила Финна и прикусила губу. Кем бы ни был этот Рикс, он не так прост, как кажется на первый взгляд. Владеет ли он Перчаткой Сапфика или это просто бутафория? И если Перчатка настоящая, то как же её украсть?

Теперь он молчал, мгновенно помрачнев. Похоже, он склонен к резким перепадам настроения. Аттия тоже притихла, разглядывая безрадостные тюремные пейзажи.

Освещение в этом Крыле напоминало зарево от пожара. Высокий потолок не был виден, но в какой-то момент громыхающие по тракту фургоны обогнули конец свисающей сверху огромной цепи. Аттия подняла взгляд, но увидела лишь ржавые облака.

Когда-то она плыла там, в вышине на серебряном корабле, и были у неё друзья, и был Ключ. Но, подобно Сапфику, она сверзилась на самое дно.

Впереди возвышалась цепь причудливых, иззубренных холмов.

– Что это? – спросила Аттия.

– Игральные Кости, – пожал плечами Рикс. – Дороги поверху нет, только через тоннель. – Он бросил на неё взгляд искоса. – Итак, что привело бывшую рабыню в нашу скромную компанию?

– Я же тебе сказала. Очень хотелось есть, – ответила она, кусая ноготь. – И любопытство замучило. Хочу научиться кое-каким трюкам.

– Как и многие другие, – кивнул он. – Но, сестрёнка, мои секреты умрут вместе со мной. Таков Обет магов.

– Ты не будешь меня учить?

– Только Ученик может узнать мои секреты.

В общем, все эти трюки не так уж интересовали Аттию, но ей необходимо было как можно больше разузнать о Перчатке.

– Ученик – это имя твоего сына? – съязвила Аттия.

Он рассмеялся, словно прокаркал, чем снова её напугал.

– Сын! Наверняка куча моих детей разбросана по всей Тюрьме. Но нет. Каждый маг обучает делу всей своей жизни лишь одного человека, Ученика. Такой человек рано или поздно появляется. Может, это ты. Может, кто угодно. – Он наклонился к ней и подмигнул. – И я тотчас узнаю его по тому, что он мне скажет.

– Что-то типа пароля?

Он склонился в преувеличенно почтительном поклоне.

– Именно. Фраза, известная только мне. Меня научил ей мой старый наставник. Однажды я услышу, как кто-то её произносит. И этого кого-то я стану учить.

– И передашь ему свой реквизит? – тихо спросила она.

Он повернулся к собеседнице и натянул поводья. Вол протестующе замычал и резко остановился.

Рука Аттии метнулась к ножу.

Не обращая внимания на крики с фургонов, Рикс смерил Аттию острым, подозрительным взглядом.

– Так вот в чём дело. Тебе нужна моя Перчатка.

– Ну, если она настоящая… – пожала плечами Аттия.

– О да, настоящая.

– Ага. И тебе её дал сам Сапфик, – фыркнула она.

– Подначиваешь, чтобы разузнать побольше? – Он дёрнул поводья, и вол снова неуклюже двинулся вперёд. – Ладно, расскажу, но только потому, что сам этого пожелал. Тут нет никакой тайны. Три года назад я оказался в Крыле, известном под названием Тоннели безумия.

– Значит, Тоннели безумия существуют?

– Да, но вряд ли тебе захочется туда попасть. Там я встретил больную старуху, умирающую на обочине. Я дал ей стакан воды, а она в благодарность поведала, что в девичестве видела Сапфика. Он пришёл к ней в видении, когда она спала в странной наклонной комнате. Опустился рядом с ней на колени, снял со своей правой руки Перчатку и просунул её под пальцы девушки. Он сказал: «Сохрани это до моего возвращения».

– Да ну, наверняка она была чокнутая, – заметила Аттия. – Все, кто там шастает, сходят с ума.

Рикс издал свой коронный смешок.

– Точно! Я и сам там стал немного не того. И я ей не поверил. Но она извлекла из-под своих лохмотьев Перчатку и сомкнула на ней мои пальцы. «Я всю жизнь её прятала, – прошептала она. – И знаю, что Тюрьма за ней охотится. Ты великий маг, и у тебя она будет в безопасности».

«Интересно, – подумала Аттия, – сколько в этом правды? Последнюю фразу он точно добавил от себя».

– И ты её сохранил.

– Многие пытались её украсть. – Он отвёл глаза. – Но никому не удалось.

Он явно что-то заподозрил. Аттия улыбнулась и перешла в атаку.

– Вчера на твоём так называемом представлении, кое-что произошло. Откуда ты узнал про Финна?

– Ты же сама мне рассказала, дорогуша.

– Я сказала тебе, что была рабыней, а Финн… спас меня. Но ты говорил о предательстве. О любви. Откуда ты это взял?

– А, это! – Он сложил пальцы домиком. – Я прочитал твои мысли.

– Ерунда!

– Ты же сама видела. Тот мужчина, плачущая женщина.

– Ну, видела, – откликнулась она, не скрывая отвращения. – Да ты же морочил им головы и нёс какую-то чепуху. «Тюрьма хранит его покой». Самому-то не противно?

– Женщина хотела услышать именно это. А ты любишь и ненавидишь Финна. – В глазах его снова сверкнуло безумие. – Но этот раскат грома! Признаюсь, я удивился. Раньше такого никогда не случалось. Инкарцерон за тобой следит? Ты ему зачем-то нужна?

– Он за всеми следит, – огрызнулась Аттия.

– Давай быстрее, Рикс, – проскрипел резкий голос со второго фургона, из-под тента высунулась голова великанши.

– А что там насчёт крохотной замочной скважины? – не отставала Аттия.

– Какой ещё скважины?

– Ты сказал, что увидел через неё звёзды и великолепный дворец Снаружи.

– Правда? – в замешательстве спросил он, и непонятно было, притворяется он, или нет. – Не помню. Мне часто кажется, что когда я надеваю Перчатку, что-то завладевает моим мозгом. – Он тряхнул поводьями.

Аттии хотелось продолжить расспросы, но Чародей сказал:

– Пора тебе слезать с фургона и идти пешком. Кости уже близко, а нам надо соблюдать осторожность.

Вот это отповедь! Аттия раздражённо спрыгнула на дорогу.

– Ну наконец-то! – рявкнула великанша.

– Гигантия, крошка, спи себе дальше. – Рикс обнажил рот в беззубом оскале и стегнул вола.

Аттия пропустила весь караван: кричаще разрисованные фургоны с пёстрыми колёсами и громыхающими внутри горшками и кастрюлями. К последнему на длинной верёвке был привязан ослик, в арьергарде устало тащились ребятишки.

Аттия, понурившись, поплелась следом. Ей нужно было подумать. Когда до неё дошли слухи о некоем маге, заявлявшем, что он владеет Перчаткой Сапфика, она придумала простенький план: найти его и украсть артефакт. Если Финн её бросил, она сама найдёт путь наружу. Топая по металлической мостовой, она снова и снова переживала то отчаяние, которое охватило её после ухода Финна. Бесконечные часы ожидания в клетке на Краю мира, презрение и жалость Кейро, его слова:

«Он не вернётся. Привыкай к этой мысли».

Она тогда набросилась на него:

«Он обещал! Он твой брат!»

И даже сейчас, два месяца спустя, она похолодела, вспомнив ответ:

«Уже нет. – Кейро остановился у двери. – Финн – мастер вранья. Его талант – вызывать в людях сочувствие. Не трать время зря. Теперь у него есть Клодия и драгоценное королевство. Мы его больше не увидим».

«Куда ты пойдёшь?»

«Искать своё собственное королевство, – улыбнулся он. – Догоняй».

И ушёл, прокладывая себе путь по разрушенному коридору.

Но она осталась ждать.

Она ждала три дня в тёмной клетке, в абсолютной тишине, пока жажда и голод не погнали её прочь. Три дня постепенно меркнущей надежды, нарастающих сомнений, гнева. Три дня она представляла себе Финна Снаружи, в другом мире, под звёздами, в роскошном мраморном дворце, где люди кланяются ему. Почему он не вернулся? Это всё Клодия. Она заставила его, заколдовала, лишила памяти. А может, Ключ сломан или потерян.

Сейчас Аттия уже так не думала. Три месяца – долгий срок. И в особенно тяжкие мгновения к ней приходила мысль, которую она всячески старалась отогнать. Он умер. Враги убили его.

Но ведь вчера, в момент ложной смерти, она видела его.

Крик, где-то впереди.

Она подняла взгляд и увидела нависающие над головой Игральные Кости.

А ведь и правда похоже. Нагромождение белых, поблёскивающих скал с прямыми гранями и круглыми пещерками, напоминающими точки: «пятёрки», «шестёрки». Словно некий великан уронил горсть сахарных кубиков. Местами сквозь камни пробивались чахлые кустики, в расщелинах и низинах рос мох. Дороги вверх не было – видимо, квадратные утёсы тверды и гладки, как мрамор, по ним невозможно взобраться. Вместо этого тракт уходил в тоннель, пробитый в скале.

Фургоны остановились. Рикс выпрямился и воззвал к остальным:

– Народ!

В то же мгновение из фургонов начали высовываться головы великанов, карликов, разнообразных уродцев. Семь жонглёров выстроились полукругом. Даже дрессировщик медведя притормозил.

– Ходят слухи, что бандиты, которые хозяйничают на этой дороге, жадные, но тупые. – Он достал из кармана монету и подбросил её в воздух. Монета исчезла. – Так что, думаю, мы пройдём без проблем. Если случатся какие-то… затруднения, вы все знаете, что делать. Будьте начеку, друзья. И помните, что Искусство волшбы – это искусство иллюзии.

Он изысканно поклонился и уселся обратно на козлы. Аттия с недоумением пронаблюдала, как жонглёры раздают мечи и ножи, синие и красные шарики. Потом жонглёры расселись по фургонам за спинами возниц. Повозки сдвинулись ближе друг к другу.

Она торопливо взобралась на фургон Рикса.

– Ты что, серьёзно собираешься драться с бандой подонков с помощью складывающихся ножей и фальшивых мечей?

Рикс не ответил, лишь усмехнулся.

На въезде в тоннель Аттия накрыла ладонью собственный нож, отчаянно мечтая о ружье. Она вовсе не собиралась умирать тут вместе с этой толпой психов.

Вскоре непроглядная тьма поглотила их целиком.

Всё исчезло. Хотя нет, не всё. Аттия с иронической улыбкой обнаружила, что, высунувшись из фургона, можно увидеть на следующей повозке светящуюся надпись: «Единственная и неповторимая странствующая мистерия-буфф», сверкающие зелёным спицы на колёсах. Больше ничего. В узком тоннеле далеко разносилось эхо громыхающих осей.

Чем дальше они забирались, тем тревожнее становилось Аттии. У каждой дороги есть свои хозяева. Кто бы ни владел этой, они наверняка уже сидят в засаде. Она обвела взглядом стены и крышу – не притаился ли кто на галереях, не свешивается ли с потолка. Но не увидела ничего, кроме паутины обер-паука.

Если, конечно, не считать Очей.

Они были отлично видны в темноте. Наблюдающие за ней Очи Инкарцерона, крохотные точки, лучащиеся любопытством. Она вспомнила книги с изображениями и представила себе, как выглядит сейчас в глазах любознательной Тюрьмы.

«Ну, смотри на меня, – горько подумала она. – Помни, я слышала твой голос. Я знаю, что из тебя можно выбраться».

– А вот и они, – пробормотал Рикс.

Аттия уставилась на него. И тут с устрашающим грохотом спереди и позади каравана упали решётки. Взлетели тучи пыли, замычал мул, Рикс поспешно натянул поводья. Фургоны, скрипя, остановились в беспорядке.

– Приветствую! Добро пожаловать на земли Мясников Тара, – раздался крик из темноты.

– Не дёргайся, – прошептал Рикс. – И слушайся меня.

Он спрыгнул с повозки – тощая тень в полумраке. В тот же миг на него упал луч света, и он прикрыл глаза ладонью.

– Мы будем счастливы заплатить великому Тару столько, сколько он пожелает.

Короткий смешок. Аттия всмотрелась во тьму. Они наверняка где-то там, впереди. Она украдкой вытащила нож, вспомнив, как комитатусы поймали её, набросив сеть.

– Просто скажи нам, великий вождь, что ты примешь в качестве дани? – с тревогой вопросил Рикс.

– Золото, женщины, сталь. Мы сами выбираем, балаганщик.

Рикс поклонился и, не скрывая облегчения, пригласил:

– Так подходите и берите всё, что хотите, господа. Прошу лишь оставить нам реквизит.

– Ты что, позволишь им… – прошипела Аттия.

– Заткнись, – прошептал он и обратился к жонглёру. – Твоё имя?

– Квинтиус.

– Что твои братья?

– Наготове, босс.

Кто-то приближался. В красном свете Очей Аттия разглядела лысую голову и приземистую широкоплечую фигуру, облачённую в доспехи. Следом зловещим строем двигались остальные.

На стенах с шипением зажглись зелёные огни.

Аттия обалдела, даже Рикс не удержался от проклятий.

Вожак банды был получеловеком. Большую часть его черепа покрывала металлическая пластина, на месте уха зияла дыра, затянутая волокнами живой плоти.

В руках он держал устрашающее оружие – наполовину топор, наполовину мясницкий нож. Головы всех его ратников были обриты наголо. Родовой знак у них, что ли, такой?

Рикс нервно сглотнул, поднял руку и сказал:

– Мы бедные артисты, Лорд Крыла. Всё, что у нас есть – несколько серебряных монет и драгоценных камней. Возьми их. Возьми всё, что хочешь. Оставь нам только наш жалкий реквизит.

Получеловек схватил Рикса за горло.

– Много болтаешь!

Его прихвостни уже полезли на фургоны, оттолкнув жонглёров, нырнули под тенты.

Некоторые из них сразу выбрались обратно.

– Чёртова пакость, – буркнул один. – Ну и твари! Тут и людей-то нет.

Рикс робко улыбнулся Лорду Крыла.

– Люди с удовольствием платят за то, чтобы посмотреть на уродов. Это их возвышает в собственных глазах.

«Что за чушь он несёт?» – подумала Аттия, наблюдая за свирепым лицом Тара.

– Значит, выкладывай монеты, – велел лорд, сощурившись.

– Сколько скажешь.

– А женщин дашь?

– Конечно, лорд.

– Даже детей?

– Выбирай.

– Трус вонючий, – глумливо осклабился Лорд Крыла.

Рикс скорчил жалобную гримасу. Тар с отвращением оттолкнул его и обратился к Аттии:

– Как насчёт тебя, девка?

– Только прикоснись ко мне, – тихо сказала она, – и я перережу тебе глотку.

– Ну, хоть у кого-то здесь кишка не тонка, – фыркнул лорд. Он шагнул назад и погладил пальцем лезвие своего жуткого оружия. – Ладно, скажи мне, трус, что такое реквизит?

Рикс побледнел.

– Ну, предметы, которые мы используем в представлении.

– И что, они такие ценные?

– Нет. То есть… – запнулся Рикс, – для нас ценные.

Лорд Крыла приблизил своё лицо к лицу фокусника.

– Значит, не будешь возражать, если я на них взгляну?

Рикс, казалось, был потрясён. «Сам виноват», – кисло подумала Аттия. Лорд Крыла оттолкнул мага, влез в фургон, взломал дверцу под сидением возницы и вытащил коробку.

– Нет! – Рикс облизнул растрескавшиеся губы. – Сэр, умоляю! Возьмите всё, что у нас есть, но только не это! Для вас это побрякушки, а мы не сможем без них выступать.

– Слыхал я, – задумчиво молвил Тар, ломая замок на коробке, – всякие сказки о тебе. Типа, есть у тебя такая Перчатка…

Рикс, охваченный паникой, промолчал.

Получеловек оторвал крышку коробки и заглянул внутрь. Извлёк оттуда маленький чёрный предмет.

Аттия задержала дыхание. Перчатка казалась крохотной в огромной лапе бандита. Она была поношенной и заплатанной, а на указательном пальце темнели пятна, похожие на кровь. Аттия рванулась было, но застыла под предостерегающим взглядом Лорда Крыла.

– Ага! – жадно выдохнул он – Перчатка Сапфика.

– Пожалуйста! – Рикс, казалось, растерял всё своё бахвальство. – Что угодно, только не это.

Тар ухмыльнулся и с издевательской медлительностью начал натягивать перчатку на свои жирные пальцы.