Текст книги "Где ты, мой незнакомец? (Приди, полюби незнакомца) (др. перевод)"
Автор книги: Кэтлин Вудивисс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
Ленора оглянулась и, быстро схватив веер из пальмовых листьев, принялась лихорадочно обмахивать заполыхавшие щеки. Ее смущенный вид и зардевшееся лицо заставили Малькольма лукаво прищуриться и заговорщически подмигнуть ей. Отвернувшись в сторону с досадой, которую она не могла скрыть, Ленора горько упрекнула себя, что не смогла сдержаться и своим смущением только доставила ему лишнее удовольствие.
– Если это был мой двоюродный брат, стало быть, все это происходило в Англии. Насколько мне известно, в Америке родственников у меня нет, – невозмутимо заявила она, словно читая по бумаге скучнейшее сообщение. Потом бросила на него вопросительный взгляд, надеясь отыскать хоть малейшую зацепку в его рассказе. – А вы можете рассказать, как выглядит мой дом в Англии? Я хочу сказать, внутри?
Он с задумчивым видом сложил руки и снова откинулся назад, погрузившись в воспоминания.
– Видите ли, я был там всего только раз, причем недолго. Меня пригласили погостить. Конечно, всего дома я не видел, но там была одна комната…большой зал, так называл ее ваш отец. А рядом с ней – такая длинная комната с огромным камином и каменной лестницей.
– А вы случайно не помните, там было что-нибудь на стенах?
Он снова замолчал ненадолго. По-видимому, задумался.
– Думаю, портреты ваших предков, потом какие-то щиты и другое старинное оружие, – Он кивнул головой, видимо, что-то вспомнив. – Да, там еще висели два портрета – твой и твоей сестры – копии тех, что твой отец отослал в подарок судье Кэссиди.
Ленора содрогнулась – слова этого человека странным образом отозвались в глубине ее существа, на мгновение всколыхнув память. Она словно бы вновь увидела знакомые лица на портретах, висевших бок о бок над огромным камином.
– Где они висели?
– По-моему, над камином, – Он кивнул, как будто припоминая. – Да, именно там.
По мере того, как он все более уверенно отвечал на ее вопросы, надежды Леноры понемногу таяли, и она уже чисто механически спросила:
– Вне всякого сомнения, вы знали о том, что оба портрета находятся в доме моего деда. Только как вы об этом узнали, не могу понять? Разве вы там бывали?
– Мы же были там вместе с тобой, любимая. Неужели ты не помнишь?
Ленора нахмурилась – нет, этого она не помнила.
– Не припоминаю.
Казалось, он был не в силах в это поверить.
– Неужели же ты даже не помнишь, как убивалась, когда узнала о смерти деда? После этого дом закрыли, а ты все не могла простить себе, что в такое время оставила его одного.
Ленора подняла голова, она ловила каждое его слово.
– Как мы добрались туда? Я хочу сказать, мы пришли пешком или…
– Мы приехали в наемном экипаже. Ты так рыдала, что я уже хотел бежать за доктором, чтобы он дал тебе успокоительное.
Еще один кусочек головоломки встал на свое место. Увы, ей не доставило ни малейшего удовольствия убедиться, что именно Малькольм успокаивал ее в том далеком воспоминании. Ленора упорно пыталась свести концы с концами, когда ей в голову пришел следующий вопрос:
– А где, ты сказал, мы поженились?
– Да здесь же, в Билокси, – спокойно ответил он. – Я переехал в эти места, а вскоре после этого и вы с отцом покинули Англию и появились в наших краях, – Он посмотрел на нее со слабой улыбкой. – Мне всегда хотелось думать, что ты выбрала эти места из-за меня, – Заметив, как она нахмурилась и растерянно моргнула, он глубоко вздохнул и с деланным равнодушием принялся разглядывать потолок., – Мы ведь знаем друг друга не первый день…года три, если не больше, я полагаю. Неужели все, что было…все эти годы просто забыты? Неужто такое возможно?
– Мне очень жаль. Похоже, мое состояние огорчает вас, Малькольм, – равнодушно сказала она. – Мне это тоже не по душе.
– Нисколько не сомневаюсь, дорогая, – тихо прошептал он, склонившись к ней. – Я только не вижу причины, почему бы нам не освежить кое-какие события в вашей памяти?
Его улыбка насторожила Ленору, и она отшатнулась в сторону. Глаза его потемнели, в них загорелся опасный огонек, при виде которого у нее захолонуло внутри, и Ленора впервые по-настоящему испугалась при мысли о том, что ее ждет впереди. Он небрежно, будто раздевая, обвел ее загоревшимся взглядом, и когда глаза их встретились, Ленора поежилась, заметив, как он плотоядно облизнул губы.
– Случается, мужчина нуждается в том, чтобы его успокоили. К тому же мы так давно не были вместе…
Что-то подсказало Леноре, что будет лучше, если она ничем не выдаст своего страха. Она откинулась назад и, сделав вид, что не поняла его, небрежно произнесла:
– О чем это вы, Малькольм? Почему вы хотите, чтобы вас успокоили? Если это опять касается Эштона, то я, по-моему, уже говорила: все это время он был очень любезен со мной, но не более, – Она досадливо вздернула плечи и снова защебетала, стараясь, чтобы ее слова немного смягчили недвусмысленный отказ. – Право, не знаю, но вполне вероятно, доктор Пейдж предупредил Эштона, что в моем тогдашнем состоянии со мной приходится обращаться крайне бережно. Могу себе представить, что бы со мной было, если бы совершенно незнакомый мужчина стал меня принуждать…скорее всего, все кончилось бы серьезным нервным потрясением. Даже сейчас, когда я чем-то расстроена, у меня бывают какие-то странные видения, галлюцинации. Мне кажется, я вижу какого-то мужчину, потом его забивают до смерти …
Брови Малькольма от удивления полезли на лоб.
– До смерти?
– Да, конечно, я понимаю, в это трудно поверить, Малькольм, но иногда во время стресса у меня бывают галлюцинации. Сама не знаю, что это такое: то ли просто видения, ни с чем особо не связанные. То ли воспоминания о том, что действительно было. А может просто мое воображение играет со мной злую шутку. Что бы там ни было, в такие минуты мне в такие минуты бывает просто жутко, Ленора от души надеялась, что хотя бы капелька актерского дарования перешла к ней в наследство от отца, и ей удалось сыграть достаточно убедительно, чтобы уверить Малькольма в ее болезни. Насколько легче было бы для нее оставаться в этом доме, если бы не страх в любую минуту подвергнуться грубому насилию! – Теперь вы понимаете, надеюсь, чем принуждение может убить меня!
– Да. Да, конечно, ты права, – Казалось, он рад успокоить ее. – Меньше всего на свете я хочу огорчить тебя, дорогая. Главное – чтобы ты поскорее поправилась.
В коридоре послышался звонкий перестук каблучков и замер возле открытой двери. Они оглянулись и заметили молоденькую служанку, которая нерешительно замерла в дверях. Девушка была явно смущена. Она переминалась с ноги на ногу под пристальным взглядом двух пар глаз и, похоже, сама не знала, то ли убежать, то ли осмелиться войти.
Ленора приветливо кивнула, искренне благодарная за то, что их прервали.
Служаночка робко вошла в комнату, кидая на них по очереди боязливые взгляды. Ее пышные черные волосы, ярко-голубые глаза и нежная кожа цвета сливок, в эту минуту покрывшаяся нежным румянцем, удивительно гармонировали друг с другом. Казалось, очаровательная девушка даже не подозревала об этом и нервно теребила кружевную наколку. Несколько длинных локонов упрямо выбивались наружу и кокетливо обрамляли точеное личико. На ней был ослепительно-белый, туго накрахмаленный передник, но, как ни странно, он совершенно не вязался с темно-синим платьем и придавал этому юному созданию какой-то неряшливый вид.
– Прошу прощения, мэм, – извинилась она, неловко приседая. – Я Мэри, горничная. Меган послала меня спросить, не хотите ли принять ванну?
Ленора метнула украдкой взгляд в сторону Малькольма – тот задумчиво поскреб подбородок. Взгляд его остановился на смущенном лице девушки, но, странное дело, он казался погруженным в свои мысли, все еще потрясенным тем, что услышал от Леноры. Возможно, он решил, что у нее до сих пор не все в порядке с головой. Только бы это заставило его держаться от нее подальше, ни о чем другом она не смела и мечтать. Ленора устала и умирала от желания выкупаться, но заставила себя промолчать, опасаясь говорить об этом, пока Малькольм был еще в комнате.
Наконец тот почувствовал, что они обе выжидающе смотрят на него, и галантно улыбнулся, глядя прямо в изумрудные глаза Леноры.
– Прости меня, дорогая. Увы, пора уезжать, в городе у меня полно дел, – Встав, он осторожно взял ее руку и чуть коснулся поцелуем кончиков пальцев. – Так, значит, до вечера.
Ленора грациозно склонила голову, испытывая неимоверное облегчение оттого, что он уходит. Оставалось только надеяться, что ей в конце концов удастся убедить его поселиться отдельно.
Ни разу с тех пор, как она впервые опустилась в горячую ванну в Белль Шене, Ленора еще не испытывала такой потребности вытянуться в воде и смыть с себя всю усталость последних часов и боль в мышцах. Переезд из Натчеза стал для нее тяжелым испытанием. Она была уверена, что колеса экипажа находили каждый ухаб, каждую рытвину на дороге и так и норовили попасть туда. И сейчас ей казалось, что все тело у нее покрыто ссадинами и ушибами. Со вздохом облегчения она погрузилась в горячую воду, с наслаждением закрыла глаза и принялась мечтать. Однако, казалось, мысли ее могли стремиться только в определенном направлении. Перед ее мысленным взором почти сразу же встало воспоминание о том, как Эштон заходил в ванну, когда она купалась, как потом, не в силах сдержать горевшее в нем желание, срывал с себя мокрую одежду и прижимал ее к своему обнаженному, мускулистому телу. Конечно, она понимала, что подобные воспоминания не доведут ее до добра, но разве можно выкинуть из головы то, что так дорого? Если бы не они, она давно бы уже погрузилась в пучину отчаяния.
Пока она наслаждалась, в ее голове одно за другим мелькали какие-то неясные образы, тоже связанные с купанием. Почему-то она была совершенно уверена, что час был поздний, она провела в дороге много часов и собиралась лечь спать …
Ей казалось, что она ощупью пробирается в темноте, нащупывая разлетевшиеся осколки собственной жизни. Ленора вдруг как бы увидела себя со стороны – на ней ночная сорочка, поверх она накинула на плечи пеньюар. Вокруг царил кромешный мрак. Вдруг ослепительная вспышка света прорезала темноту, и леденящий ужас охватил ее: она поняла, что опять погружается в тот же кошмар, который неотступно преследует ее уже много дней. Она снова увидела, как в воздух взвилась кочерга, правда теперь она наблюдала всю эту сцену как бы со стороны. Из темноты выступила какая-то неясная фигура, было понятно, что это мужчина. Его рука в черной перчатке с силой опустила кочергу на чью-то склоненную голову.
Она пронзительно вскрикнула от неожиданности и резко выпрямилась. Весь ее страх внезапно рассеялся, и в голове прояснилось. Внезапно она отчетливо поняла смысл того, что только что предстало перед глазами, и от неожиданности открытия у нее захватило дух.
– Это была не я! – с облегчением чуть слышно прошептала она. – Я этого не делала! – Она обвела глазами комнату, будто мир и покой снизошел в ее душу после этого открытия. Плечи ее распрямились, будто избавившись от непосильного груза терзавших ее страхов. Впервые за много недель она почувствовала себя свободной, будто навеки избавилась от маячившей за ее спиной виселицы и адского огня. От облегчения слезы подступили ей к глазам. Ей хотелось и рыдать, и кричать от радости, хотя трагедия, только что пережитая заново, все еще стояла перед глазами, не давая покоя. Более, чем когда-либо она была убеждена – то, что она только что видела – не плод ее больного воображения. На ее глазах когда-то убили человека. Но кого?!
Не в силах ответить на этот вопрос, она только беспомощно затрясла головой. Если то, что рассказал Малькольм, правда, значит, ее похитили из этого самого дома, а потом перевезли в Натчез. Скорее всего, рассчитывали поживиться деньгами ее отца …
Где-то в глубине подсознание копошилось еще одно смутное воспоминание. Откинув голову на край ванны, она прикрыла глаза и попыталась расслабиться в надежде, что видение само всплывет перед ее глазами. Вначале она могла различить какие-то туманные образы, но вскоре ей удалось различить нечто, напоминающее группу людей. На вид это было какое-то отребье, они кричали, перемежая слова грязными ругательствами. Она невольно брезгливо поморщилась, когда один из этих подонков приблизился к ней вплотную и заглянул прямо в лицо.
– Ого, да ты просто красотка! А ну-ка, тащи нам кошелек, мисси! – прошепелявил он, визгливо хихикая. – Только, будь я проклят, почему бы нам для начала не позабавиться с тобой? Ты – милашка, что надо, а мне вот раньше не свезло трахнуть хоть одну настоящую леди. Петушок мой сейчас прям торчком стоит, так бы и грыз тебя зубами, как застоявшийся жеребец – кобылу! Да разве я один? Мои дружки тоже ждут – не дождутся, когда придет их черед!
Тихонько скрипнула дверь за спиной, и жуткое воспоминание рассеялось к невольному облегчению Леноры. Впрочем, она тут же насторожилась и замерла, прислушиваясь к шороху за дверью. Она выскочила из ванны, завернулась в полотенце и на цыпочках подкралась к двери. На ее голос откликнулась Меган и Ленора с облегчением вздохнула, приоткрыв дверь, чтобы впустить служанку. Она заперла дверь на ключ, чтобы быть уверенной, что никто не сможет потревожить во время купания. Бог знает, что может случиться. Вдруг Малькольма обуяет любопытство, или, что еще хуже, обычная похоть. Поскольку собственные отец все время пел ему дифирамбы, стало быть, у нее нет ни единого союзника в этом доме. А это означало, что ей следует все время быть начеку.
– Я нашла это в вашем дорожный чемодане, мэм. Надеюсь, оно подойдет, – сказала служанка, протянув ей платье из бледно-голубого органди[2]2
Органди – кисея жесткой отделки.
[Закрыть]. Она развесила его на спинке постели, чтобы Ленора могла хорошенько рассмотреть платье, и шагнула в сторону, в свою очередь критически разглядывая его. – Все ваши красивые платья так долго пролежали в чемодане, мэм, что теперь придется их все перегладить. Такое впечатление, что их просто побросали в дорожный чемодан, не глядя. Видно, кто-то сильно торопился.
Ленора замерла – на память ей пришли слова, которые сказал им хозяин гостиницы в Натчезе. Он будто услышала, как он рассказывал им с Эштоном, в какой-спешке уехал Малькольм, – «… покидал в чемодан платья жены, нанял человека, чтобы отвезти их, и умчался».
У Меган вырвался вздох.
– Ах, какой у вас красивый чемодан, мэм! Новехонький, красивый, просто загляденье! И такой большой, что можно уложить Бог знает сколько платьев, да так, что не будет ни малейшей морщинки. Вот теперь мне ясно, почему хозяин выгнал прежних слуг! Стыд какой, разве можно так обращаться с вещами!
– Ах, Меган, какая разница! Спасибо, благодаря тебе платье почти как новое, – И в самом деле, Ленора не нашла на платье ни единой складки. Платье было очаровательно – глубокий вырез был украшен вышитыми шелковыми листочками, разбросанные тут и там крохотные жемчужины блестели, словно капли росы. Пышные бледно-голубые рукава, обнажавшие руки до локтя, были украшены такими же вышитыми лентами. Широкий шелковый пояс подчеркивал высокую линию талии и пышную, всю в оборках юбку, по широкому подолу которой были тоже разбросаны листья.
Женщина лучезарно улыбнулась.
– Прелестное платье, мэм. Я и то подумала – вы в нем будет точно невеста перед алтарем.
Ленора затрясла головой, пытаясь отогнать нахлынувшее воспоминание. Неужто она видела вокруг смеющиеся, радостные лица? И это Малькольм Синклер стоит подле нее, улыбаясь в точности как жених, счастливый, принимающий поздравления от друзей?!
Внезапно задрожав, Ленора упала на стул и в отчаянии попыталась разобраться, что же ей привиделось. Неужели невеста – это и в самом она? А Малькольм – жених?
Мириады вопросов роились в ее мозгу, но ответить на них она не могла. Тем не менее, с той самой минуты, как она вошла в этот дом, ее все время одолевали видения, впрочем, скорее, воспоминания о реальных событиях в ее прошлом. Кое-что виделось еще смутно, неясно, но многое она узнавала. Увы, на ее несчастье это было совсем не то, чего бы она желала всем сердцем. Она то и дело видела лицо Малькольма, значит, он был в ее жизни, но, к ее ужасу, в этих воспоминаниях не нашлось места Эштону.
Совсем сбитая с толку, она подперла голову рукой и прикрыла глаза, всем сердцем желая, чтобы память никогда не вернулась к ней. То, что в ее воспоминаниях не находилось места Эштону, повергло ее в пучину отчаяния, унося с собой всякую надежду на то, что она благополучно избавится от своей болезни. Ленора чувствовала себя слабой и опустошенной. Конечно, она понимала – рано или поздно, ей придется взглянуть жестокой правде в глаза, но ее бедное сердце истекало кровавыми слезами. Чем дальше она была от него, тем слаще казались ей минуты, которые они провели вместе.
– Мэм? – Меган осторожно дотронулась до ее плеча. – С вами все в порядке, мэм?
Слабый вздох вырвался у нее из груди. Она устало откинулась на спинку стула.
– Не знаю. Мне что-то сегодня весь день не по себе.
– Может быть, вам лучше прилечь, мэм? – предложила служанка. – Я намочу полотенце в холодной воде. Вы полежите немного, а потом оботрете им лицо.
– Разве мне не нужно переодеться к обеду? – Ленора туже стянула полотенце на груди. Даже мысль о том, что нужно переодеваться, была ей невыносима.
– У вас еще есть время, мэм. Не думайте ни о чем. Просто лягте и укройтесь одеялом, и вам сразу станет лучше. Ведь вы так долго были в дороге, ехали от самого Натчеза, вам надо немного отдохнуть.
Послушавшись совета служанки, Ленора откинула легкое одеяло и вытянулась на постели. Простыни были прохладные, благоухали свежестью и, убаюканная мерным тиканьем часов, Ленора очень скоро погрузилась в сон. Некоторое время она плыла в океане грез, где реальность незаметно переходила в мечты, подернутые легкой дымкой. Сны, один прекраснее другого, наплывали на нее и она свободно перелетала от одного видения к другому. Вскоре почти незаметно темный занавес сомкнулся вокруг нее, чтобы через мгновение озариться светом, как будто пронизанный солнечными лучами. На нее надвинулась чья-то массивная фигура, вначале смутная и расплывчатая. Вдруг ее сердце отчаянно заколотилось, когда из темноты выплыло загорелое лицо Эштона. Голова его склонилась к ее обнаженной груди, и он приник к ней в жадном поцелуе. Но вдруг его черты заколебались и расплылись, неуловимо меняясь на глазах. Под тонкими губами появились усы, и Ленора с ужасом обнаружила, что смотрит прямо в горящие страстью глаза Малькольма Синклера. Полог, окружавший ее, превратился в пылающий костер, и она извивалась в агонии, когда огненные языки пламени тянулись к ней, обжигая обнаженное тело. Потом вдруг из бушующего пламени появились человеческие фигуры и сомкнулись кольцом вокруг нее так тесно, что ей нечем стало дышать. Куда бы она ни повернулась, на нее смотрели глумливые лица. Приветственно звенели поднятые бокалы, как будто призраки слетелись отпраздновать ее смерть в этом огненном аду…все ликовали…кроме одного человека, что держался в стороне от толпы. Словно попавший в ловушку испуганный зверек, он метался из стороны в сторону, все ближе придвигаясь к ней, пока не подобрался почти вплотную. Вдруг он оказался прямо перед ней. Его беззвучный крик острием кинжала пронзил ее измученный мозг.
Ленора отчаянно вскрикнула и проснулась. Она обвела диким взглядом комнату, не узнавая ее, и все еще не в силах прийти в себя после кошмара. Ей чудилось, что в любое мгновение искаженное криком лицо появится перед ней снова, возникнув, подобно привидению, из любого темного угла, из любой щели. Сердце ее от страха готово было выпрыгнуть из груди. Ей показалось, что какая-то темная тень склонилась над постелью, и она с трудом удержалась от крика, не сразу узнав Меган. Глядя с жалостью на ее испуганное лицо, служанка протянула руку и откинула с лица спутанные, мокрые от пота волосы.
– Вы все стонали да причитали, будто вам снился страшный сон, мэм. Сдается мне, у вас лихорадка.
Все еще не придя в себя, Ленора окинула беспокойным взглядом комнату.
– Здесь кто-нибудь есть, кроме тебя?
Меган удивленно нахмурилась.
– Только вы и я, больше никого, мэм.
С потрескавшихся губ Леноры сорвался прерывистый вздох, и она откинулась на подушки.
– Да, должно быть, мне что-то приснилось.
– Точно, мэм. Так оно и было, – согласилась Меган и положила ей мокрое полотенце на лоб. – Вы еще поспите, ладно? А когда придет время переодеваться к обеду, я вас разбужу. Ну, а уж коли вам не полегчает, так я предупрежу вашего папеньку, что вы останетесь у себя.
– Я так устала, – призналась Ленора.
– Конечно, устали, мэм, да и кто бы не устал?
Ленора вздохнула, снова погружаясь в сон. На этот раз она спала спокойно, лишь только раз ненадолго отчаяние вновь охватило ее, когда в спутанном клубке видений на нее нахлынула волна неясных голосов, в которой отчетливо слышались сердитые ругательства, тоненький женский плач, да еще что-то, смутно похожее на бормотание пьяного поэта.
Ленора рывком села в кровати, протирая глаза и пытаясь сообразить, где это она. Моментально вспомнив, она поднялась и неохотно облачилась в приготовленное Меган платье. Бесшумно приоткрыв дверь, она выскользнула в коридор и тихо спустилась по лестнице.
Сквозь открытые настежь окна потоком вливались звуки ночи, в котором отчетливо выделялся мерный шорох набегающих волн океана. Широкие двери в гостиную были распахнуты настежь, чтобы впустить в дом соленый морской ветерок, но, несмотря на жару, Ленора почувствовала, как по спине пробежала дрожь, и она помедлила, страшась переступить порог. Снедавшая ее лихорадка не прошла и ее до сих пор бил озноб. Правда, Меган изрядно потрудилась над ее прической, так что ее состояние не слишком бросалось в глаза. К тому же жар придал нежный румянец ее бледным щекам, глаза Леноры ярко блестели, а бледно-голубое платье выгодно оттеняло гладкую, как слоновая кость, кожу.
Стоя на пороге гостиной, она чуть помедлила, и тут же до нее долетел приглушенный голос ее отца.
– Чем ты недоволен, собственно говоря? Разве я плохо потрудился, да и Бард уверил меня, что все отлично. Любящий отец должен хорошо знать собственное дитя.
Ответ Малькольма поразил ее.
– Счастлив только тот, чей родитель убрался к черту на рога!
– Тихо, тихо! – пристыдил его Роберт. – Тебя что, не учили в детстве, что старших надо уважать, а, молодой человек?! – Последовавшее за этим долгое молчание, а затем глубокий, удовлетворенный вздох свидетельствовал о том, что Сомертон осушил бокал своего любимого напитка. Хихикнув, он продолжал: – Теперь будь осторожен. Не то оставлю денежки кому-то еще, а тебе придется постараться, чтобы отыскать их.
– Ты пьян, – глухо прозвучал голос Малькольма.
– Да неужто? – прошипел Роберт сквозь стиснутые зубы и уже собирался ответить, как вдруг из коридора появилась Мери и окликнула хозяйку. В руках у нее был тяжело нагруженный поднос с чистой посудой.
– Добрый вечер, мэм. Слава Богу, вы оправились.
Ленора слабо улыбнулась, у нее не было желания спорить с девушкой. Увидев, что Мери скромно отошла в сторону, Ленора толкнула дверь в гостиную. Увидев ее, Малькольм встал и стремительно двинулся ей навстречу. На губах его играла странная улыбка, он окинул ее нежным взглядом. Представив на минуту, как его руки смыкаются у нее на талии, Ленора стиснула кулаки и отпрянула к двери, собираясь бежать.
– Присоединяйтесь к нам, дорогая. Мы уже истосковались без лицезрения вашей красоты, а теперь вы с нами и это радость для нас. Ты же не будешь так жестока, чтобы лишить нас этого наслаждения. Позволь нам только полюбоваться тобой.
Роберт с видимым трудом выбрался из кресла и поднял свой бокал, приветствуя ее.
– Присоединяюсь. Ты – самая очаровательная дочь, которую только может пожелать мужчина. – Сделав огромный глоток, чтобы подкрепить свой тост, он молодецки подкрутил усы. Откашлявшись, Сомертон удивленно заглянул в пустой бокал и сунул его Мери, чтобы она наполнила его виски. – Будь хорошей девочкой и принеси мне виски.
Лоб Малькольма избороздили угрюмые морщины. Провожая Ленору к ее креслу, он пробурчал:
– Разве так трудно потерпеть до ужина?
Небрежно отмахнувшись от молодого человека, Сомертон повернулся к горничной.
– Глоток-другой виски мне не повредит, милочка.
Не зная, что делать, девушка растерянно взглянула на Малькольма. Заметив, что тот неохотно кивнул, она наполнила бокал. Потирая руки с довольным видом, Сомертон подавил смешок, нетерпеливо дожидаясь, пока служанка принесет бокал и, будучи в приподнятом настроении, принялся весело декламировать:
– Были у королевы четыре Мери, сегодня только три. Была там Мери Битон, а также Мери Ситон и Мери Чермишель и… – подмигнул смущенной девушке и закончил: – …и ты, моя милая Мери Мерфи.
Девушка прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться и стремглав выскочила из комнаты. Малькольм проводил ее взглядом и укоризненно покачал головой, а потом устроился рядом с Ленорой на диване. Как только он коснулся ее, взгляд его потеплел.
– Как странно, что ты выбрала именно это платье для сегодняшнего вечера, милая, – пробормотал он, погладив пальцем мягкую ткань.
– Странно? Но почему? – На виске ее слабо забилась жилка. Ей и самой уже приходило в голову, что это платье она когда-то выбрала для особо торжественного случая.
По губам его скользнула нежная улыбка.
– Да что с вами, мадам?! Ведь именно это платье вы когда-то выбрали, чтобы обвенчаться со мной!
Его слова камнем легли ей на сердце, одним ударом разрушив все ее светлые мечты. В ответ с ее губ сорвался лишь слабый шепот.
– Мне и в голову не приходило, что платье такое старое. Или, может быть, я что-то путаю? Когда, вы сказали, мы…
– Мы обвенчались почти сразу же после того, как познакомились. После этого вы его почти не надевали.
– Меган сказала, что оно лежало в чемодане и сильно помялось, – внезапно сказала она, лихорадочно пытаясь припомнить, не говорил ли он, когда они познакомились.
Он накрыл своей ладонью ее руку жестом любящего мужа.
– Мне было не до того, чтобы заботиться о платьях. Ведь я сходил с ума, не зная, что с тобой. Этот сумасшедший, что похитил тебя – ведь он Бог знает куда мог тебя увезти!
Ее взгляд равнодушно скользил по комнате, Ленора даже не отдавала себе отчета, что она видит. Восточную стену комнаты занимал огромный камин, по обе стороны от него были окна, а над ним висел на первый взгляд ничем не примечательный пейзаж. Картина была довольно посредственная и странно не вязалась с остальной обстановкой комнаты. В какое-то мгновение Ленора вдруг увидела в картине свое отношение к этим двум малознакомым мужчинам. Как бы они не уверяли ее в обратном, она чувствовала, что не имеет ничего общего ни с ними, ни с этой жизнью. Ей нужен был Эштон!
