Текст книги "Где ты, мой незнакомец? (Приди, полюби незнакомца) (др. перевод)"
Автор книги: Кэтлин Вудивисс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)
– Эштон? – чуть слышно окликнула она.
Его ресницы слабо затрепетали. Он поднял на нее глаза. А потом, глубоко вздохнув, тихо опустился на подушки. Ленора почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и кровь бешено заструилась по жилам, когда ее взгляд упал на вытянувшееся перед ней великолепное мужское тело. Она часто мысленно сравнивала его с одним из древних гладиаторов, с его выпуклыми, литыми мышцами, красиво играющими под бронзовой от загара кожей. А теперь, когда он, полностью обнаженный, застыл перед ее глазами, Ленора не могла оторвать от него глаз. Конечно, она не впервые увидела его в таком виде, но только сейчас со всей отчетливостью поняла, как же ей не хватало его все это время. Словно любящая и заботливая жена, она опустилась на колени и стянула с него брюки, а потом осторожно закинула на постель его длинные, мускулистые ноги. Набросив простыню на его обнаженное тело, Ленора собрала с пола разбросанную одежду, расправила ее и аккуратно сложила на ближайшем стуле. Притушив огонь в светильниках, она вернулась, осторожно вскарабкалась на постель и уселась возле него, скрестив ноги по-турецки. Некоторое время глаза ее блуждали по комнате, потом Ленора почувствовала, что наступившая темнота потихоньку убаюкивает ее. Чувствуя, как у нее слипаются глаза, она прилегла на подушки, дала себе твердое обещание, что не будет спать, а просто попробует ненадолго вернуться в свое прошлое…
– Куда держу я путь?… Туда, куда несут меня ноги… Вокруг света, и снова вперед, куда глаза глядят…. Вниз по склону холма…а потом снова вверх… И так всегда…пока не вернусь я домой.
Соленый морской ветер своим дыханием весело ерошил их рыжевато-каштановые волосы, то мягко играя локонами на концах, то игриво перекидывая их на грудь будто в каком-то причудливом танце. Глядя, как сестра весело бегает по берегу моря, она засмеялась и вложила свои пальчики в сильную и большую руку, которая поддерживала ее. Высокий мужчина подошел к ней и одним движением вскинул ее вверх, так что она восторженно взвизгнула, а потом усадил к себе на плечи, и вот они уже хохочут вместе, потому что он вроде как бы ее конь и они вместе галопом скачут по берегу вслед за ее сестрой. Ее тонкие пальчики запутались в темной густой шевелюре его волос, она чувствовала себя в полной безопасности даже далеко от земли и почему-то знала, даже не глядя на него, что у мужчины честное, открытое лицо … и ясные, зеленые глаза.
Две девочки осторожно пробирались друг за другом между деревьями. Чем дальше они шли, тем все гуще и темнее становился лес. Ее сестра, которой только что исполнилось пятнадцать, оглянулась и приложила палец к губам. Они замерли. Она осторожно огляделась по сторонам, и вдруг заметила оленя, который настороженно поднял голову при их появлении. Уши его чуть заметно шевелились, чутко ловя каждый звук, наконец, он глянул прямо перед собой. Большие бархатные глаза замерли на мгновение, испуганно всматриваясь куда-то поверх их голов. Вдруг резко хрустнула ветка, олень рванулся в сторону и исчез, словно растаял. Разочарованные, девочки двинулись дальше, и вдруг неподалеку раздался знакомый голос – как раз оттуда, где только что под ногой хрустнула ветка:
– Ленора… Лирин… – Между деревьями мелькнула чья-то фигура и на тропинке появился высокий мужчина в коричневой охотничьей куртке. Под мышкой он зажал длинное ружье. – Ленора… Лирин… Где же вы?
– Лирин? – прошептал у нее над ухом знакомый голос, и вслед за ним теплые губы скользнули у нее по щеке, – Лирин?
– Да? – выдохнула она, откидываясь назад и уютно прижимаясь к теплому телу.
– Позволь мне любить тебя, Лирин…
Слова эти прозвучали, будто в ее сне и Ленора смутно увидела высокую фигуру, прислонившуюся к поручням парохода.
– Позволь мне любить тебя, Ленора…
– Да, – выдохнула она чуть слышно.
Погруженная в глубокий сон, не отличая фантазии от реальности, она ни минуты не колебалась, когда он обнял ее и опустил на подушки. Горячая ладонь поползла вверх и Ленора испуганно дернулась, услышав резкий звук рвущейся ткани. Поцелуи обжигали ей грудь, сердце колотилось так, словно в любую минуту могло выскочить из груди. Наконец она поняла, что все это происходит на самом деле. Ее сон обернулся реальностью. Ленора затрясла головой, но густой мрак скрыл ее слабый протест, а через мгновение она и сама забыла об этом. Все это потеряло для нее всякое значение, ведь она наконец попала туда, куда стремилась всей душой… Она была дома!
Ленора трепетала, ее тело содрогалось в судорогах страсти под его жаркими ласками. Их дыхание смешалось, губы слились в безумном поцелуе. Наконец-то двое страстно влюбленных могли беспрепятственно отдаться своим чувствам, всецело принадлежать друг другу. Эштон осыпал жгучими поцелуями нежный изгиб ее шеи, потом его губы спустились вниз, и он припал к ее груди, наслаждаясь их медовой сладостью, а она, приоткрыв рот, слабо стонала, не в силах сдержаться, когда наслаждение становилось слишком острым. Он освободил ее от остатков ночной рубашки и они рухнули на роскошную, мягкую постель, не в силах разомкнуть объятий. Эштон, как умирающий с голоду, пожирал ее страстными поцелуями. Ленора теснее прижалась к нему, руки ее погладили его мощную спину, потом скользнули вниз, к узкой талии, любовно коснулись твердых ягодиц. Тела их вновь слились воедино, двигаясь в одном ритме, волосы Леноры разметались по постели. Потом он перекатился на спину и она, выгнув спину, протяжно застонала, пока он осыпал поцелуями ее грудь. Эштон почувствовал, как ее стройные бедра обхватывают его, Ленора задрожала, а ее руки бессознательно продолжали блуждать по его телу. Словно жаркое пламя пожирало ее, заставляя трепетать каждую клеточку, каждый нерв и Ленора вновь приникла к Эштону. Ее пальцы нежно погладили выпуклые мышцы его плеч и груди, и она протянула ему губы, игриво скользнув языком ему в рот. Он накрыл ее своим телом, и она таяла от страсти, от того безумного наслаждения, которое он будил в ней. И Ленора так же щедро и безудержно отдавала ему себя, и гибкие движения ее тела заставляли Эштона задыхаться от желания. И так повторялось вновь и вновь, пока настоящее не исчезло для них, и бурный поток страсти не унес их в мир наслаждения.
Потом она заснула в его объятиях, голова ее безмятежно покоилась на его сильном плече, а каштаново-рыжие волосы роскошным плащом раскинулись по подушке. Эштон вдохнул их такой знакомый нежный аромат и затих, боясь шевельнуться, чтобы не разбудить ее, хотя сердце его продолжало гулко колотиться в груди. Он был счастлив и пьян своей любовью.
Тремя часами позже его разбудил чей-то глухой рев. Солнце стояло уже высоко, день был в полном разгаре. Солнечные лучи вливались внутрь через откинутый полог шатра, но вот чья-то темная тень легла на его лицо, и Эштон растерянно заморгал. Мрачная фигура надвинулась на него – Малькольм двумя прыжками пересек комнату и замер возле постели. Лицо его потемнело от бешеной злобы при виде дивной красоты Леноры, которая мирно спала в объятиях другого. Он медленно повернулся и встретился взглядом с Эштоном, который невозмутимо разглядывал его.
– Ты…грязный ублюдок! – Губы Малькольма презрительно скривились. Он протянул руку, чтобы откинуть в сторону простыню. Но тут же почувствовал, как вокруг его запястья железным кольцом сжались пальцы соперника.
– Моя жена не одета и не может принимать гостей в таком виде, Малькольм, – коротко процедил Эштон сквозь зубы.
– Твоя жена! – Малькольм резко отдернул руку, и глаза его вспыхнули яростным огнем, встретившись с затуманенным взглядом той, чей сон он нарушил своим бесцеремонным вторжением. Лицо ее мгновенно исказил безумный ужас. Наслаждаясь смущением бедняжки, Малькольм неторопливо обвел глазами ее скорчившееся тело. Наготу Ленора скрывала муслиновая простыня, но она была не в силах утаить от его взгляда соблазнительные округлости и изгибы ее тела. Тонкая ткань скорее подчеркивала, чем скрывала мягкие женственные выпуклости груди, узкую талию и восхитительные бедра, мягко прижимавшиеся к мужскому телу, а под простыней между ними легко угадывалось мощное колено соперника, как бы утверждавшее его мужскую власть. Малькольм пожирал ее глазами, с тоской думая про себя, что никогда в жизни не видел ее такой красивой. И эта мысль сводила его с ума – ведь причиной этому был другой. Грязная ухмылка появилась у него на губах и, отвесив ей издевательский поклон, он с подчеркнутой вежливостью осведомился:
– Сладко спали, мадам?
Ленора не нашлась, что ответить. Вспыхнув, она отвернулась, встретившись глазами с Эштоном, который бросил на нее ободряющий взгляд.
– Ну, а теперь, мистер Уингейт, когда вы вдоволь натешились моей женой, не пора ли вам убраться отсюда? – с ядовитой злобой в голосе заявил Малькольм. – По-моему, вы причинили мне достаточно горя. И мне суждено гореть в адском пламени до тех пор, пока не станет ясно, что ваше проклятое семя не даст всходов в моем саду.
Щеки Ленора заполыхали огнем. Она едва нашла в себе силы пробормотать.
– Все равно ты скоро узнаешь об этом, Малькольм. В начале зимы у нас с Эштоном родится ребенок.
– Не-е-ет! – Протянув вперед руку, Малькольм рванулся к Леноре, и она в страхе отпрянула назад. Но в это мгновение что-то твердое уперлось ему в грудь, глаза его в испуге расширились, когда он увидел перед собой черное дуло тяжелого револьвера. Он даже не успел заметить, откуда тот появился, но сейчас он был направлен прямо на него. Раздался резкий щелчок и Малькольм почувствовал, как струйка пота побежала у него по спине. Эштон небрежно коснулся спускового крючка.
– Я ведь уже предупреждал однажды – только попробуйте коснуться ее, и я уничтожу вас! Учтите, я не привык бросать слова на ветер! – Эштон заметил, что Малькольм испугался и, дав ему время поразмыслить над тем, что сказал, небрежно помахал револьвером. – А теперь убирайтесь!
– Так, значит, вы, двое все это время водили меня за нос?! – взвыл Малькольм, отступая назад. Заметив издевательскую усмешку, которая скользнула по губам ненавистного соперника, он побледнел. Но Эштон отвел дуло револьвера в сторону и опять поставил его на предохранитель. – Все это время вы путались у меня за спиной, делая из меня идиота!
– Но я думала, что он мой муж! – вспыхнула Ленора, изо всех сил дергая за простыню, чтобы натянуть ее повыше.
– Так оно и есть. А ты – моя жена! – заявил Эштон, с удовольствием наблюдая, как глаза Малькольма заполыхали злобой.
– Если она – ваша жена, тогда какого дьявола она вышла за меня?! – возмутился Малькольм.
– Вот и я тоже не понимаю, – отозвался Эштон. – Понятия не имею, чего это Леноре взбрело в голову выйти за вас замуж?
Малькольм ткнул пальцем в ее сторону.
– Но ведь она и есть Ленора!
– Лирин, – твердо поправил Эштон.
Малькольм в бешенстве оскалился. Он искал, но не мог найти подходящие слова, которые могли бы, наконец, убедить этого человека. В конце концов он не нашел ничего лучше, как махнуть рукой, повелительным жестом указывая ей на выход.
– Ну-ка вставай и немедленно отправляйся домой!
– Думаю, Малькольм, это тебе следует уйти, – ответила она. – Так будет лучше.
– Что?! Или ты стесняешься показаться в таком виде перед собственным мужем?! Неужели ты рассчитываешь, что я вот так просто уйду и оставлю тебя с ним?! И он будет разглядывать тебя, сколько душе угодно?
Ленора подняла глаза и взглянула в его перекошенное яростью лицо.
– Я хочу сказать…думаю, будет лучше, если ты упакуешь свои вещи и уедешь…сегодня же.
Малькольм растерянно глотнул и, сделав шаг назад, замотал головой.
– Нет! Я имею право жить в этом доме! – Он подбородком указал в сторону Эштона. – Это ему надо убраться отсюда. А не мне!
– Это невозможно. Я не могу рисковать, позволив тебе остаться здесь. Из-за тебя я в собственном доме не чувствую себя в безопасности. А теперь мне приходится думать и о моем будущем ребенке. Я не могу, не имею права рисковать его здоровьем.
– А как насчет него? – Поймав на себе веселый взгляд Эштона, Малькольм побагровел. – Где будет он?
– Где захочет, – просто ответила Ленора. – Если хочешь знать, я собираюсь попросить его отвезти меня в Англию. Когда-то у меня была няня, и я нисколько не сомневаюсь, что она сможет узнать меня. К тому же она ничего не имеет против Эштона. Надеюсь, она сможет положить конец всем сомнениям относительно того, кто я на самом деле.
– А если выяснится, что ты Ленора? – ухмыльнулся Малькольм.
– У меня было достаточно времени подумать об этом. Мне кажется, это немыслимо – быть замужем за тобой и родить ребенка от другого!
– Не спорю! – хмыкнул Малькольм.
Ленора сделал вид, что не заметила в его голосе ядовитой издевки.
– К тому же, после всего, что произошло этим утром я не смогу оставаться с тобой под одной крышей. Поэтому я прошу тебя уехать прежде, чем я вернусь.
– Если я и уеду, то ненадолго. Я вернусь и очень скоро.
– В этом нет никакой необходимости, Малькольм. Если даже выяснится, что я и в самом деле Ленора, все равно – считай, что между нами все кончено. Я намерена подать на развод …
– Так значит, ты собираешься выйти за него замуж?! – взревел Малькольм. – Ну, тогда местным сплетникам будет, о чем поговорить!
– Меня это нисколько не волнует, Малькольм, – отозвалась она. – Мне нужно думать в первую очередь о ребенке.
– Ах да, я совсем забыл. Торопишься, чтобы у маленького ублюдка было имя!
Глаза Эштона сузились и превратились в две холодные льдинки.
– Послушайте, Малькольм, мне изрядно надоели и вы, и ваши оскорбления! – Он поднял револьвер и Малькольм услышал резкий щелчок предохранителя. – По-моему, вам самое время убраться отсюда. Мне еще надо кое-что обсудить с леди.
Темноволосый мужчина бросил на них напоследок еще один взгляд, полный бессильной ярости и, едва сдерживаясь, направился к выходу. Он брел к дому, опустив голову и перебирая в уме различные варианты. Ну что ж, мистер Уингейт скоро убедится, что от него не так-то просто отделаться!
Эштон встал с постели, обернул полотенце вокруг бедер и задернул полог шатра. Потом повернулся к ней.
– Малькольм сказал что вернется, и тут я склонен ему верить, – пробормотал он сквозь зубы. – Так легко он не отступится.
– Для чего ему это? – удивилась Ленора, тревожно вглядываясь в его лицо, когда он склонился над ней. – Зачем ему возвращаться?
– Я мог бы назвать тебе тысячу причин, но все они так или иначе связаны с тобой.
Она улыбнулась и дотронулась до гладкой, бронзовой кожи его обнаженного бедра. Глаза ее сияли любовью и лукавством.
– Если он так же упрям, как и вы, мистер Уингейт, тогда да поможет нам Господь!
Эштон беспечно ухмыльнулся в ответ.
– Ну, мадам, я ведь сражался за то, что мне было дороже больше жизни! Вы моя королева!
Она радостно и облегченно рассмеялась.
– А что теперь, когда ты победил?
Он неторопливо повел широкими плечами.
– Надо сделать еще кое-что, чтобы окончательно закрепить эту победу. Только тогда я буду спокоен.
– Стало быть, ты твердо уверен, что я Лирин?
Он склонился к ней и накрыл ее своим телом. Коснувшись поцелуем нежного плеча, Эштон чуть слышно прошептал:
– Ну, не могу же я, в самом деле, поверить, что вы обе так похожи между собой?!
Ленора нервно хихикнула и едва успела схватиться за его руку, когда он легонько толкнул ее, опрокидывая на постель. Зарывшись лицом в ее шею, он что-то глухо пробормотал, и Ленора откинула голову, чувствуя, как он осыпает ее жгучими поцелуями. Свободной рукой он погладил ее обнаженную спину, крепко прижимая ее к себе, простыня сползла на пол, но Ленора даже не заметила этого. Обхватив его за шею, она приникла к Эштону и с готовностью ответила на его поцелуй.
Бросив взгляд на небольшие часы, что украшали его шатер, Эштон в который раз прикинул, скоро ли Лирин вернется из города. Она отправилась туда в коляске, захватив с собой отца и мистера Эванса. Перед тем, как уехать в Билокси, она пригласила его разделить с ними полуденную трапезу, и звонко рассмеялась, когда Эштон, галантный, как всегда, шутливо уверил ее, что будет сыт одним ее присутствием.
Сара, которая собиралась воспользоваться отсутствием молодой женщины, чтобы попытаться убедить его просмотреть счета, стояла у порога. Она видела, как все трое сели в экипаж, и Эштон помахал Леноре на прощанье. «Речная ведьма» пока еще не собиралась поднимать якорь, а на «Сером орле» капитан Мейерс криками подгонял матросов, готовясь к выходу в Карибское море. Сама Сара была совсем не прочь заниматься своим делом на борту корабля, но Эштон был твердо намерен отправить ее в Натчез, как только устроит свои дела с Лирин. В первый раз с тех пор, как судьба впервые свела их вместе в том злополучном кабаке, Сара осмелилась спросить, кто эта женщина, в которую он так сильно влюблен и как же так вышло, что Лирин, или Ленора, попала в такое положение. Эштон объяснил ей все, как мог, предоставив ей самой вынести свой приговор этому пустоголовому негодяю Малькольму.
Он закончил свой рассказ, и Сара тяжело вздохнула, словно пробуждаясь, .
– Как ужасно! Чувствуешь себя, как в ловушке – то ли ты в своем уме, и просто пала жертвой чьего-то злобного умысла…то ли и впрямь сошла с ума, и тебя надо держать подальше от…от всех! – Она стиснула руки и опустила глаза вниз. – Иногда вот я и о себе то же думаю…что со мной происходит? Неужто собственная злоба и желание отомстить ослепляет меня?! – Откинув голову назад, она рассеянно оглядела шатер, в углах которого таился полумрак. – Мне было достаточно только бросить взгляд на это лицо… и тут меня как будто обожгло! Ведь я же знаю его – это он превратил мою жизнь в ад! Ему стоило лишь написать мое имя на листке бумаги – и все, что принадлежало мне до тех пор, стало собственностью моего мужа! Он творил, что хотел, распоряжался моим состоянием, а сам терзал мою душу! У него не было нужды покончить со мной, чтобы добраться до моих денег, поэтому он просто развлекался, забавляясь со мной, как кошка с мышью прежде, чем вонзить в нее свои зубы. И почему бы и нет? Одним росчерком пера он получил все, что хотел… – Брови ее сурово сдвинулись. – Не моего пера, конечно! – Она обхватила себя за плечи худенькими руками и постаралась проглотить слезы, а потом украдкой взглянула на своего хозяина. – Прошу прощения, мистер Уингейт. Что-то у меня сегодня глаза на мокром месте.
– Ничего страшного, Сара, – успокаивающе произнес Эштон, – Мне кажется, ты была рада выговориться. Я угадал?
– Да, мистер Уингейт, тут вы правы, – Она подавила вздох. – Я ведь видела, как разорился отец…это доконало его. А потом он умер, а может его убили, я так и не узнала. Потом и я попалась. Меня засадили за решетку…по ложному обвинению. – Сара робко взглянул на него. – Это была не совсем тюрьма, я имею в виду – не такая тюрьма, которую вы себе представляете, мистер Уингейт! Это было дьявольское место…цепи…кнуты…в пище полно червей. Специально наняли одного человека, он глаз с меня не спускал, чтобы не дать мне сбежать…а потом его убили… не знаю, почему… может быть потому, что он начал жалеть меня. А теперь кое-что кажется мне очень знакомым…и я боюсь, что то же самое может случиться и с другой бедняжкой…если я не найду в себе мужества рассказать обо всем… И все равно, я до сих пор не уверена…не уверена, видела ли я это на самом деле, или мне померещилось, – Она встретилась взглядом с Эштоном. В ее взгляде он прочел отчаянную мольбу, Сара мучительно старалась дать ему понять то, что отказывались произнести ее губы. – Вы не понимаете, мистер Уингейт? Ведь я была там так долго! Слишком долго…
Эштон почувствовал, как волосы зашевелились у него на затылке. Слова не шли у него с языка. Рассказ Сары привел его в ужас, но почему – он и сам не знал. По все видимости, женщина тоже была отчаянно смущена тем, что наговорила так много. Чтобы как-то ее успокоить, Эштон принес ей чашечку кофе. Добавив в чашку побольше сливок и кинув кусочек сахара, он передал чашку Саре. Она опять засмущалась, отводя глаза, и он совсем растрогался, заметив, что она изо всех сил старается удержаться от слез. Руки ее протянулись за кофе, но Эштон быстро отставил чашку в сторону и сжал ее пальцы обеими руками.
– Все хорошо, Сара, – тихо сказал он. – Я не пропустил ни единого слова из того, что вы сказали…и мне кажется, я кое о чем начинаю догадываться.
Она тревожно впилась глазами в его загорелое лицо.
– В самом деле, мистер Уингейт?
– Да, Сара. Думаю, так оно и есть.
Она ушла, но какое-то беспокойство по-прежнему висело в воздухе. Эштон то и дело поглядывал на часы, надеясь, что Лирин скоро вернется, и метался из угла в угол, словно зверь в клетке. Несколько минут ему удалось убить на переодевание: Эштон, стараясь тянуть время, надел бриджи для верховой езды, рубашку и высокие сапоги. В конце концов, он же ведь пообещал Лирин, что отправится вместе с ней верхом сразу после возвращения? Эштон даже позволил себе помечтать, как соблазнит ее вечером после захода солнца прогуляться с ним к океану или даже искупаться при луне, скинув с себя одежду…а может, даже заняться любовью прямо на берегу? Эта мысль сводила его с ума, не давая покоя с тех самых пор, как он впервые увидел это место, но сегодня…сегодня он будет счастлив, если она просто поскорее вернется. Он уже задыхался, вне себя от страха, почти теряя голову при мысли о том, что ей может грозить опасность.
Он снова и снова теребил шевелюру, рассеянно разглядывая себя в небольшом зеркале, которое висело над умывальником. Поскольку стенами служили драпировки шатра, деля его как бы на несколько отдельных комнат, зеркало пришлось прикрепить к одной из опор. Рядом, так чтобы достаточно было только протянуть руку, стояла ванна и сундук, где хранилась его одежда.
Эштон повернулся, чтобы достать шляпу и почувствовал легкое дуновение воздуха, будто какой-то тяжелый, сверкающий предмет быстро пронесся у него над плечом. Чуть ниже – и он бы попал в Эштона. Зеркало над его головой с жалобным звоном разлетелось вдребезги, брызнув в разные стороны серебряным дождем осколков. Эштон резко повернулся и какое-то время удивленно разглядывал сверкающее лезвие тяжелого ножа, глубоко воткнувшегося в шест. Услышав за спиной осторожные, торопливые шаги и, предполагая, что это, возможно, и есть те, кого подослали прикончить его, он выхватил револьвер и резко обернулся, чтобы встретить их лицом к лицу. Но было уже поздно – прежде, чем Эштон успел выстрелить, в него врезались два тяжелых тела, и он рухнул навзничь. Драпировку, которая отделяла его гардеробную, сорвали с колец и она упала прямо на него. Краем глаза Эштон успел увидеть, как над головой зловеще сверкнул еще один клинок и мгновенно обмотал руку плотной тканью, выставив ее перед собой как щит, чтобы смягчить удар. Не прошло и секунды, как тяжелый кулак со свистом врезался ему в бок, захрустели ребра, и острая боль пронизала его. Эштон занес револьвер и резко обрушил его рукоятку на голову одного из убийц. Тот с грохотом растянулся на полу, оставив Эштона лицом к лицу со вторым бандитом. Увы, он был уверен, что слышит шаги, и у входа в шатер показались еще двое. Стиснув рукоятку пистолета, он нажал на спуск и прогремел выстрел. Оставшийся в живых убийца отскочил назад и в изумлении уставился на Эштона. Огромное пятно крови расплылось у него на груди. Он покачнулся и мертвым рухнул у ног Эштона.
Отбросив в сторону бесполезный револьвер, Эштон наклонился и с трудом вытащил тяжелый нож, застрявший в складках материи. Краем глаза он успел заметить, как один из подоспевших бандитов метнулся к нему, зажав в руке сверкающий клинок. За ним по пятам спешил другой с коротким абордажным крюком. У Эштона не оставалось ни малейших сомнений в их намерениях. Эти люди пришли сюда пролить его кровь прежде, чем солнце достигнет зенита.
Дождавшись, пока первый из них приблизится вплотную, Эштон резко вскинул локоть, ударив его в переносицу. Бандит завизжал от боли и схватился за лицо, ярко-алая кровь хлынула потоком. Получив преимущество, Эштон мгновенно сделал ему подножку и ударил в грудь, так что тот отлетел назад прямо в объятия своего сообщника. Несчастный успел только издать короткий, хриплый вопль и оцепенел. Нож со стуком выпал из разжавшихся пальцев. Он широко раскинул руки, медленно шагнул вперед и повернулся – из спины у него торчал абордажный крюк. Второй бандит, обомлев от ужаса, выпустил рукоятку, и грузное тело тяжело осело на пол.
Теперь шансы сравнялись. Эштон стоял лицом к лицу с последним из оставшихся в живых убийц. Тот быстро нагнулся, вытащил из-за сапога длинный, узкий клинок и отскочил в сторону. Он встретился взглядом с Эштоном, и глаза его блеснули каким-то странным огнем. Этого оказалось достаточно, чтобы Эштон насторожился. Вспомнив, что одного из нападавших он только сбил с ног, он успел молниеносно отпрыгнуть в сторону в тот самый момент, когда очнувшийся бандит с воплем набросился на него сзади. Эштон ударил вслепую и услышал пронзительный визг. Лезвие вонзилось убийце в бок, и обезумевший от ужаса бандит заверещал, как свинья на бойне. Нож едва задел кожу, но этого было достаточно. При виде собственной крови тот, не колеблясь ни минуты, выскочил из шатра и кинулся наутек.
Прежде, чем Эштон успел прийти в себя, на него набросился последний из подосланных убийц. К счастью, и на этот раз намотанная на руку толстая ткань спасла Эштону жизнь. Глаза негодяя горели безумной ненавистью, ясно было, что он намерен раз и навсегда покончить с Эштоном. Но тот, изловчившись, ударил его что было сил тяжелой рукояткой ножа по курчавой голове, и бандит отшатнулся. Через мгновение они сцепились снова и с грохотом рухнули на пол. Тонкое лезвие стилета глубоко вонзилось в толстый ковер. Эштону удалось нанести еще один сокрушительный удар в челюсть своему сопернику. Этот удар отбросил его назад, но бандит изловчился, сжал толстые пальцы на торчавшей из пола рукоятке стилета и рывком вырвал его из ковра. Вскочив на ноги, он заметил, что Эштон тоже успел подняться и готов к нападению. Стиснув оружие, двое мужчин с горящими глазами кружили лицом к лицу, стараясь улучить момент, чтобы пустить его в ход. Вдруг бандит с хриплым воплем метнулся вперед и занес руку над головой Эштона, готовясь нанести последний сокрушительный удар, но тот успел увернуться и наугад ударил ножом. Его противник отскочил, вдоль его рукава тянулся кровавый след. И это было началом конца. Вооруженный тяжелым ножом Эштон рванулся вперед, наносил ему удар за ударом, выматывая своего противника, не давая ему ни минуты передышки. Здоровенный громила с грудью, напоминавшей пивной бочонок, начал понемногу уставать. Пот градом катился у него по лицу, в глазах появился страх. Несчастный понимал, что ему пришел конец, но все еще продолжал на что-то надеяться. Он еще попытался отбить своим тонким ножом стремительную атаку Эштона, но все было напрасно. Эштон сделал ложный выпад, маленький стилет со звоном отлетел в сторону и тяжелый нож вонзился в тело. Бандит глухо вскрикнул, зажав руками глубокую рану в животе. Он еще успел выбежать из шатра, потом ноги его подогнулись, и он упал лицом вниз на деревянный настил.
Эштон бросил быстрый взгляд вокруг и только сейчас заметил, что огненные языки лижут боковую стенку шатра. Дым постепенно сгущался, заставив Эштона раскашляться. Вдруг раздался страшный треск и, опомнившись, Эштон ринулся к выходу. Он уже протянул было руку, чтобы отбросить полог и выскочить наружу, но тут прямо перед ним тускло блеснул пистолет. Он был направлен прямо ему в грудь и Эштон остановился, как вкопанный. Подняв глаза, он увидел ухмыляющуюся физиономию единственного оставшегося в живых бандита, который был только ранен. Эштон не успел и глазом моргнуть, как тот нажал на спуск. Оглушительно прогрохотал выстрел и Эштон схватился за раненый бок – пуля, разорвав мышцы, оставила кровавый след у него на ребрах. Острая боль пронизала его. Он зажал рукой рану, чувствуя, как горячая кровь сочится у него между пальцев. Клубы дыма снова окутали его, Эштон отчаянно раскашлялся и сквозь навернувшиеся на глаза слезы успел заметить, как убийца достал второй пистолет.
– Ты, ублюдок, выходи и дай мне прикончить тебя! – Он ткнул пистолет в лицо Эштону и хрипло расхохотался. – Или оставайся там, если предпочитаешь изжариться заживо! То ли так, то ли этак – мне все едино! Лишь бы ты подох, грязная скотина!
Кашель душил Эштона. Отпрянув от двери, он оглядел слезящимися глазами заполненную густыми клубами дыма внутренность шатра и, шатаясь, побрел назад, надеясь отыскать свой револьвер. Внутри все было черно и Эштону пришлось лечь на живот и закрыть ладонью лицо, чтобы дым поменьше ел глаза. Уворачиваясь от языков пламени, с громким треском облизывавших роскошные драпировки, он медленно продвигался вперед. Бандит предоставил ему выбор, но ни одна из этих возможностей Эштона не привлекала. Приходилось искать выход. Наконец он нащупал тяжелую крышку сундука и, откинув в ее, вытащил «дерринджер». Зажав его в руке, он на ощупь направился к выходу. Замешкавшись на пороге, Эштон, как мог, протер застланные слезами глаза и осторожно высунул голову наружу. Но бандита не было видно. Эштон выполз на деревянный настил и сквозь пелену слез увидел, как перед домом остановился экипаж, в котором сидела Лирин. Увидев, что происходит, она пулей вылетела из коляски и ринулась к нему. Словно огромная тяжесть свалилась с его души, но в ту же минуту Эштон похолодел от страха – ведь теперь опасность грозила и ей.
– Уходи отсюда! Назад! – отчаянно крикнул он и замер – кто-то злорадно хмыкнул прямо у него над ухом.
– Так, значит, тебе все-таки удалось выбраться, – зловеще ухмыльнулся оставшийся в живых убийца, выйдя из-за ближайшего куста. Дуло пистолета смотрело прямо в грудь Эштону. На лице бандита снова появилась гнусная улыбка. – Смотри-ка, леди как раз вовремя! Пусть посмотрит, как ты успокоишься навсегда! – Крохотные свинячьи глазки уставились на «дерринджер». Он вновь ухмыльнулся, взглянув прямо в глаза Эштону. – Так я и думал. Только у тебя, парень, уже нет времени, чтобы пустить его в ход!
Эштон услышал, как прогремел выстрел. Ему уже казалось, что он чувствует, как горячая пуля разрывает ему внутренности, но, как ни странно, он совсем не чувствовал боли. Эштон бросил на упавшего бандита непонимающий взгляд, потом краем глаза заметил какую-то большую и темную фигуру, стремительно выскочившую из-за угла. Это был верный Хикори, он мчался к нему, сжимая в руках еще дымящийся мушкет. Подскочив к убитому, негр мельком взглянул на него, а потом вытаращенными от испуга глазами уставился на Эштона.
