Текст книги "Где ты, мой незнакомец? (Приди, полюби незнакомца) (др. перевод)"
Автор книги: Кэтлин Вудивисс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
– Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты и думать не смел покупать кобылу для моей жены, – Глаза Малькольма превратились в узкие щелочки, он бросил угрожающий взгляд на Ленору и прошипел сквозь стиснутые зубы. – А ты, похоже, забыла, что я запретил тебе принимать ее в подарок!
– А я и не принимала…пока еще! – возмутилась Ленора. – Я просто одолжила ее, вот и все.
– Ну что ж, больше это не повторится, – Малькольм указал в сторону дома. – Отправляйся домой…я поговорю с тобой позже.
– Хорошо, я поеду, но только потому, что и так уже собиралась возвращаться, – Упрямо вздернув подбородок, Ленора решила не спорить с ним и направилась к дому легкой рысью.
Малькольм повернулся и смерил Эштона испепеляющим взглядом.
– Можете ничего не говорить – я и так знаю, что вы стараетесь затащить мою жену в свою постель и на славу поразвлечься. Но попомните мои слова: если я узнаю об этом, я вырву ваше проклятое сердце и скормлю его рыбам!
– Попробуйте! – любезно отозвался Эштон.
Малькольм злобно ощерился.
– Думаю, мои парни будут только рады составить мне компанию.
– Так они что, выполняют все ваши приказы? – удивился Эштон.
– Ну, еще бы! – фыркнул Малькольм. – Я знаю их не первый год, и у меня нет оснований сомневаться в них.
– Тогда любопытно узнать, зачем один из них нанялся на мой пароход? Это было год или два назад.
Малькольм отпрянул в сторону и изумленно уставился на Эштона.
– Когда это было?
Эштон удивленно поднял брови.
– Я старался вспомнить поточнее, но так и не смог. Тем не менее, я совершенно уверен, что этот человек когда-то работал на меня.
Малькольм ухмыльнулся.
– Скорее всего, вы не слишком-то пришлись ему по душе, раз он покинул вас.
– Или у него были другие причины, чтобы уйти.
– Например?
Эштон пожал плечами.
– Пока еще не знаю. Но как только выясню, тут же дам вам знать.
– Будьте так любезны, – Все та же мерзкая ухмылка снова появилась на лице Малькольма. – А пока что держите и руки, и свою проклятую кобылу подальше от моей жены!
Эштон лениво улыбнулся.
– Я ведь предупреждал вас, Малькольм, вы не сможете держать ее взаперти до конца ее дней.
Тот сунул руку в карман и, вытащив пистолет, быстро взвел курок. Эштон невольно отпрянул в сторону, сообразив, что он совершенно безоружен. В любую минуту он мог получить пулю в грудь, а пока он мог только ждать. Любая попытка убежать или броситься вперед – и Малькольм выстрелит.
А тот наслаждался своей властью над соперником, стараясь растянуть это удовольствие, и угрожающе размахивал пистолетом у него перед лицом. Карие глаза Эштона чуть заметно сощурились, но он не унизился до того, чтобы бросить хоть один умоляющий взгляд в сторону Малькольма. А уж как бы он обрадовался! Ну, еще бы, сам высокомерный мистер Уингейт – и вдруг молит о пощаде! Мечта, да и только!
– Ну? – коротко рявкнул Эштон. – Собираетесь стрелять или как?
– Хотел бы, – осклабился Малькольм. – Ей Богу, хотел бы! – Он хмыкнул, прищелкнул языком, как бы предвкушая это удовольствие, затем разочарованно вздохнул и отвел пистолет в сторону. – Но я лучше приберегу пулю для вашей кобылы.
Оскалив зубы, он вонзил шпоры в бока своему жеребцу и послал его в галоп. Эштон рванулся в сторону и, подхватив поводья, вихрем взлетел в седло. Он помчался вдогонку, это было похоже на состязание на скорость, но в этом Малькольм знал толк – он давно уже научился выжимать из лошади все возможное. Склонившись к шее коня, он без устали хлестал несчастное животное, а сам то и дело заливался дьявольским смехом – ему представилось искаженное яростью лицо Эштона и лежавшая в луже крови у его ног гнедая кобыла. Отличная мысль! Он проучит этого мерзавца!
Замечтавшись, Малькольм чуть не поперхнулся, когда вдруг за спиной послышался оглушительный стук копыт. Он чуть попридержал коня, бросив взгляд через плечо. Сначала ему показалось, что такого просто не может быть, но когда он увидел Уингейта…нагоняющего его, нет, это невозможно! Прошипев грязное ругательство, он снова и снова опускал тяжелый хлыст на спину своего жеребца, оставляя на шкуре кровавые полосы, хотя тот и так мчался из последних сил. Но все равно грохот копыт за спиной становился все ближе, жеребец Эштона, выбрасывая вперед длинные, мощные ноги, казалось, с каждым прыжком пожирал разделявшее их расстояние. Наконец, обе лошади уже скакали бок о бок и Малькольм, скосив глаза, с яростью увидел, что Эштон неудержимо вырвался вперед. Казалось, его конь, наслаждаясь скачкой, летел вперед со скоростью ветра. Ни хлыст, ни шпоры не могли бы гнать его быстрее, чем он мчался сейчас, охваченный нетерпением, горя желанием победить просто потому, что ему был брошен вызов.
Услышав оглушительный топот копыт за спиной, Ленора обернулась. Она увидела, как, вырвавшись вперед, Эштон махнул рукой в сторону шатра.
– Быстро вперед! – закричал он. – Скачи! Спрячь кобылу!
– Остановите ее! – завопил Малькольм, обращаясь к своим людям. – Задержите ее и лошадь тоже!
Ленора не понимала, что происходит, но она достаточно доверяла Эштону, чтобы послушаться, не мешкая ни минуты. Она заставила кобылу перейти на галоп и пролетела мимо одного из охранников, который мчался ей навстречу, размахивая над головой руками, будто хотел напугать лошадь. Благополучно миновав его, Ленора вдруг разозлилась и погнала лошадь прямо навстречу второму охраннику, который выскочил ей наперерез. Он ждал ее приближения, но заметив, что она скачет прямо на него, слегка попятился и замер, как вкопанный. Глаза его расширились, когда он, наконец, догадался, что леди и не подумает свернуть. Похоже, она затопчет его, не задумываясь, если он немедленно не уберется с дороги! Увидев прямо перед собой оскаленную морду разгоряченной лошади, тот стремительно отпрянул в сторону, едва не попав под копыта.
Он кубарем отлетел в сторону, набрав полный рот земли и исцарапавшись в кров. Перед входом в шатер приплясывал от возбуждения Хикори, он размахивал руками, подгоняя ее и Ленора неслась во весь опор, резко натянув поводья возле входа. Старый негр помог ей спешиться, потом подхватил поводья и повел кобылу внутрь. Ленора замешкалась, не зная, стоит ли идти за ним. Но в эту минуту у шатра остановился Эштон. Малькольм скакал за ним по пятам. Как только Эштон натянул поводья, тот резко наклонился и коротким ударом вышиб его из седла. Ленора вскрикнула и отскочила, а мужчины, сцепившись, покатились прямо к ее ногам. Малькольм оказался сверху и немедленно воспользовался тем, что был тяжелее своего противника. Он придавил Эштона к земле и обхватил его ногами. Задрав Эштону подбородок, он что было сил сдавил ему горло, а другой – вцепился в волосы и резко дернул назад, надеясь сломать тому шею.
– Малькольм, прекрати! – закричала Ленора и, схватив его за руку, попыталась оторвать его от Эштона. Зарычав от ярости, он отшвырнул ее в сторону с такой силой, что Ленора покатилась по полу. Однако этого оказалось достаточно, чтобы хватка его на мгновение ослабла, и Эштону удалось высвободить руку. Он нанес Малькольму сокрушительный удар в челюсть, заставив того рухнуть на землю. В ту же минуту он уже был на ногах. Шагнув к Малькольму, который успел привстать, Эштон согнул ногу в колене и что было сил двинул его в подбородок. Голова Малькольма резко мотнулась назад, но ярость его была так велика, что он, не думая о боли, ринулся вперед. Он еще не пришел в себя, но шагнул к Эштону и вцепился в него мертвой хваткой. Его чудовищные мускулы вздулись, каждую минуту он ожидал услышать, как хрустят ребра соперника. Он сжимал его в стальных объятиях, не обращая внимания на удары, которые градом сыпались ему на плечи. Эштон задыхался. Ему казалось, что жизнь уходит из него. Откинув голову назад, он что было сил вонзил оба пальца в глаза Малькольму. От нестерпимой боли тот взвыл, отпрянул в сторону и прижал обе ладони к лицу. Воспользовавшись этим, Эштон отбросил его назад и, подняв ногу, нанес резкий удар Малькольму по ребрам. Отлетев в сторону, тот тяжело осел на пол. Слезы застилали ему глаза. Первое, что он увидел, когда зрение вернулось к нему, было испуганное, печальное лицо жены, застывшей в дверях. За ней маячил Хикори, судя по его лицу, ему тоже было не по себе. За ним маячила злополучная кобыла, из-за которой собственно все и началось. И он рванулся к ней с одной-единственной мыслью – уничтожить проклятое животное, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Заметив, как возле него блеснул металл, Малькольм резко протянул руку и схватил его. Он уже повернулся было, палец его лег на спусковой крючок, как вдруг еще один страшный удар сапогом пришелся ему по руке и пистолет с грохотом отлетел в сторону. Оглушительно прогремел выстрел. Что-то обожгло ему руку, и Малькольм, дико вопя от жгучей боли, завертелся на земле, зажимая рану, из которой ручьем хлынула кровь.
– Я ранен! – кричал он. – Эй, кто-нибудь, помогите!
Эштон склонился над ним. Потом присел на корточки возле Малькольма и рывком разорвал рукав куртки и рубашку, обнажив рану. В руке Малькольма виднелась аккуратное отверстие, из которого хлестала кровь. Внимательно осмотрев рану, он обернулся и увидел подбегавшую к нему Ленору.
– Кость не задета, – криво усмехнулся Эштон, заметив, что она упала на колени возле Малькольма. – Ничего страшного. Через пару дней будет, как новенький.
Малькольма побагровел и быстро обернул вокруг руки носовой платок, чтобы прикрыть рану. Покосившись на Эштона, он пробурчал:
– Ну да, конечно, я бы мог издохнуть у вас на глазах, а вам хоть бы что!
– Я рассчитывал увидеть кое-что посерьезнее, – отозвался Эштон. Он выпрямился и помог встать Леноре. – Промой, перевяжи, а потом советую оставить его одного – пусть бесится на здоровье! Думаю, он теперь подумает прежде, чем еще раз приблизиться к кобыле, если, конечно, – И Эштон, насмешливо изогнув бровь, взглянул на Малькольма, – если он не хочет иметь дело с шерифом.
Не обращая внимания на Ленору, которая потянулась помочь ему, Малькольм кое-как встал на ноги и заковылял к дому. А Эштон, подобрав разряженный пистолет, с улыбкой взглянул на него. «Не иначе, как перст судьбы! Иначе как случилось, что среди нас всех пуля безошибочно нашла этого дурака?»
Глава 15
Роберт Сомертон возвратился домой не один. Он привез приятеля, человека примерно тех же лет, что и он сам, и такого же любителя выпить. Всем было сказано, что Сэмюель Эванс – художник. И в самом деле рисовал он неплохо, хотя Леноре порой его рисунки и казались довольно бессмысленными. Обычно они с отцом уединялись в гостиной и накачивались виски, а Сэмюель в это время, устроившись за письменным столом, машинально чертил что-то на бумаге. В это время он обожал разглагольствовать о своей жизни, чрезвычайно богатой приключениями. Ленора только удивлялась его неуемной фантазии. Чем больше он пил, тем больше разгуливалось его воображение, тем более невероятными становились опасности, которым он подвергался, и тем быстрее летало по бумаге его перо. Он рисовал какие-то нелепые завитушки и росчерки, длинные прерывистые линии, которые больше напоминали причудливый орнамент, чем пейзаж или портрет. Похоже, ему вообще никогда не удавалось создать что-то законченное, но он зато обладал одной поистине удивительной особенностью – он мог менять почерк, причем мастерски. Ленора была просто поражена его способностями и, затаив дыхание, смотрела через плечо, как он по-разному пишет собственное имя.
– Ну вот, подумаешь! – фыркнул Роберт. – Я тоже так могу.
Сэмюель насмешливо скривился, – Ничего подобного, дорогой мой! Ты ведь даже собственное имя не способен написать так, чтобы его можно было разобрать! Так уж где тебе справиться с пером!
– Сейчас я тебе покажу! – хихикая себе под нос, Роберт осторожно обмакнул перо в чернила и склонился над столом. Закончив, он полюбовался результатом своих трудов и горделиво повернулся к дочери и приятелю. – Вот! Полюбуйтесь – «Роберт Сомертон»! Что, разве неразборчиво?!
Ленора с удивлением разглядывала лист. Вначале она не увидела ничего, кроме какого-то нагромождения росчерков и завитушек. Вдруг она вздрогнула от удивления и принялась пристально вглядываться в кривые буквы – уж слишком это напомнило ей другую подпись, которую она видела совсем недавно. Как странно, она ведь была на книге пьес, что принадлежала отцу! Совершенно непонятно! Написать имя другого человека на собственной книге… К чему это?
Она подняла глаза и в мучительном недоумении уставилась на старика. В последнее время ей казалось, что он как-то смягчился по отношению к ней, хотя и непонятно почему. Впрочем, все равно, подумала Ленора, ей достаточно было и того, что он начал относиться к ней, как к дочери. Тем не менее, она ловила себя на том, что сама испытывает к нему скорее жалость, чем любовь.
– Давай, Ленора, – ухмыльнулся он, передавая ей перо. – Покажи этому мошеннику, что такое хороший почерк. – Хихикнув, он подмигнул Эвансу, который, казалось, даже затаил дыхание, не сводя глаз с Леноры. – Давай, девочка. Напиши свое имя. А мы полюбуемся.
Ленора молча взяла перо и склонилась над столом, чтобы сделать, как он просит. Внезапно она заколебалась, ледяная дрожь пробежала у нее по спине. Что-то насторожило ее: может быть, искорка злобного торжества, промелькнувшая в глазах Эванса, будто он не мог дождаться, пока она покончит с этим простейшим делом. А может быть, хотя она и сама не до конца понимала это, но было что-то странное в этой сцене. Казалось, что может быть проще, чем сравнить почерки разных людей – проще, невиннее…совершенно пустое, бессмысленное занятие! По крайней мере, с первого взгляда.
Она бросила перо на стол, обратив внимание на его изумленный взгляд, и повернулась к дверям на веранду. С лужайки перед домом донесся стук копыт и, обрадованная представившимся ей предлогом, Ленора подошла к окну. Это Хикори прогуливал Милочку, водя ее взад – вперед перед домом, а та горделиво выступала, словно красуясь перед одним-единственным зрителем.
– Это новая кобыла Эштона, – бросила через плечо Ленора. Может быть, она и вела себя глупо, но у нее не было ни малейшего желания обижать стариков. Только…если за всем этим спектаклем стоит нечто большее, о чем она пока не знает, то она не будет ублажать их, по крайней мере до тех пор, пока они не соблаговолят объяснить, зачем им это. – Какая красавица, правда!
Роберт что-то буркнул себе под нос и направился к буфету за виски.
– Я не очень-то разбираюсь в лошадях.
Ленора удивленно оглянулась и в упор посмотрела на отца. С чего это она взяла, что он любит лошадей и сам прекрасно ездит верхом…по крайней мере когда-то ездил? Между бровей Леноры залегла недовольная морщинка, в памяти опять невольно всплыло имя, которой она обнаружила на титульном листе потрепанного томика.
– Я вот все думаю…сэр, – Называть его отцом ей по-прежнему было нелегко, – а кто такой Эдвард Гэйтлинг?
Роберт вздрогнул и поперхнулся, опрокинув стакан с виски прямо на сидевшего рядом Сэмюеля. Тот подскочил, как ужаленный, и, бросив в сторону Сомертона угрожающий взгляд, принялся утираться носовым платком. А тот все никак не мог откашляться. Наконец он немного пришел в себя и перевел дыхание. Вытерев платком взмокший лоб, он опустился в кресло и подозрительно взглянул на Ленору.
– Почему ты спросила, девочка?
Ленора снова повернулась к лужайке, восхищенно разглядывая грациозно приплясывавшую кобылку. Та игриво косила глазом, высоко подняв пышный хвост и едва касаясь земли точеными копытами. Наконец, спохватившись, что отец о чем-то спросил, Ленора оглянулась через плечо.
– Да просто я увидела его имя на твоем томике с пьесами, вот и спросила.
– Ах, вот оно что! Так это актер, которого я знал несколько лет назад. Он эээ…как-то после представления подписал по моей просьбе эту книгу.
– Понятно, – Как ни странно, его ответ, вместо того, чтобы прояснить ситуацию, еще больше сбил ее с толку. Ленора нахмурилась, ей не давало покоя нечто очень странное, это насторожило ее, как только она увидела почерк отца. А может, она просто устраивает слишком много шума из ничего?
Коротко хохотнув, Роберт остановился у нее за спиной.
– Если уж мы заговорили о подписях, Ленора, позволь тебе напомнить…
Но Ленора, не дослушав его, вышла на веранду, отмахнувшись и от обоих стариков и от их дурацкой просьбы. Выбежав на крыльцо, он бросилась напрямик через тропинку туда, где стоял Хикори, добродушно похлопывая Милочку по лоснившейся шее и нашептывая ей на ухо какие-то комплименты.
– Ну разве она не красотка, миз Уингейт? – Старый негр приветствовал ее белозубой ухмылкой.
Ленора от удивления вскинула брови.
– Я ведь теперь миссис Синклер, Хикори, разве вы этого не знаете?
– Ах, миссис, я слышал, как толковали об этом. Только вот мне до сих пор невдомек, как это такая славная леди – и вышла замуж за этого мистера Синклера! – Конюх грустно покачал головой. – Да что это за человек, если у него поднимается рука пристрелить беззащитное животное!
Ленора криво усмехнулась.
– Как-то отец сказал, что о характере человека можно судить по лошади, которую он… – Она растерянно замолчала на полуслове и невольно смутилась. Ведь ее отец только что сказал, что ничего не понимает в лошадях, откуда же она тогда взяла, что он говорил что-то подобное?!
Хикори угрожающе выпятил толстые губы, но тут же снова расплылся в белозубой улыбке.
– А вот у нашего хозяина пропасть таких лошадок!
Ленора ласково погладила бархатистый нос кобылы и снова обернулась к чернокожему конюху.
– Ты ведь любишь своего хозяина, не так ли, Хикори?
– Да, мэм, – Негр торжественно кивнул и похлопал кобылу по шее. – Это вы верно подметили.
– Я тоже, – вздохнула она. – Вот в этом вся и беда.
Хикори хихикнул.
– Уж я-то в этом никогда не сомневался!
Услышав его простодушное замечание, она невольно задумалась, а являлись ли ее чувства для кого-нибудь тайной? Голос Леноры дрогнул.
– Я тоже всегда была уверена, что моей сестре здорово повезло с мужем!
Старый негр захихикал, и его широкие плечи мелко задрожали, – Так и масса Эштон говорил, миз Уингейт. Поживем – увидим, как все обернется!
«Речная ведьма», украшенная цветами и гирляндами в таком количестве, что их хватило бы выстлать живым ковром всю пристань, стояла возле причала. Цветы наполняли воздух свежим ароматом. Гости все прибывали. Мужчины во фраках и дамы в шелковых вечерних туалетах и бриллиантах, которые ослепительно сияли и переливались у них на шеях и в волосах, прогуливались по палубе, время от времени спускаясь в салон, где играл оркестр, или в другой, где стояли столы, приготовленные для карт.
Ленора вошла в игральный салон под руку с Малькольмом. При виде этой пары головы многих гостей повернулись к ним и глаза всех присутствующих уставились на них с любопытством. Те, кто были близко знаком с Эштоном, уже наслышались немало разговоров о странном происшествии с его «женой», и теперь сгорали от нетерпения, желая увидеть ту самую даму. И их ожидания не были обмануты! Одетая в розовато-серебристое платье с кружевным корсажем, украшенное на запястьях фестонами из жемчужно-серого кружева, она была просто ослепительна. Роскошные каштановые волосы были высоко подобраны, обнажая изящную шею, а каждое ушко украшала подвеска из кроваво-красных рубинов в оправе из бриллиантов, под которой раскачивалась крупная жемчужина. На груди, два раза обвивая шею, лежало такое же колье из крупных жемчужин, соединенных между собой рубиновыми звездами, которые в оправе из крохотных бриллиантов казались еще ярче. Драгоценности ей только накануне подарил Малькольм – он поспешил уверить Ленору, что глубоко сожалеет о том, что так вспылил и чуть было не сорвал свой гнев на Милочке. Он был бы счастлив, если бы она поверила, что и он способен быть щедрым.
Глубокое декольте приоткрывало точеные плечи, выставляя на всеобщее обозрение идеально очерченные холмики высокой груди. Казалось, Малькольм не может оторвать глаз от ослепительного сияния драгоценностей на столь великолепно выбранном фоне, но на самом деле сверкающие рубины и бриллианты интересовали его куда меньше, чем восхитительные округлости, которые казались такими нежными и упругими под тонким платьем.
Бок о бок с ней Малькольм со своими рыжевато-каштановыми волосами был похож на тщеславного петуха со своей курочкой, только он казался куда более тусклым рядом со своей ослепительной половиной. Он на глазах у всех играл роль безумно влюбленного мужа: то поддерживая жену под локоток, то обнимая ее за талию, наглядно демонстрируя всем свою нежность и пылкость чувств. Все это было противно, но Ленора не могла положить этому конец так, чтобы не привлечь всеобщего внимания. И Малькольм с удовольствием пользовался этим. Они как раз остановились у карточных столов. Здесь, пока глаза всех присутствующих устремились на играющих, он обнял ее за плечи и, словно ненароком, то и дело касался длинными пальцами ее груди. От этой бесцеремонной ласки мужа, Ленора вспыхнула румянцем и застенчиво огляделась вокруг, ужаснувшись при мысли, что их кто-то видел. К ее облегчению оказалось, что все присутствующие были поглощены карточной игрой и ставками, которые взлетели почти до небес. Точнее, почти все – позади игроков у дальнего конца стола стояла Марелда Руссе. Как обычно, рядом с ней оказался и Хорэс Тич, глаза которого беспокойно метались по залу – похоже, он безумно боялся обнаружить где-нибудь Эштона, но тот еще не появлялся. На Марелду ласки Малькольма, по-видимому, произвели огромное впечатление, поэтому когда на лице Леноры она подметила откровенное неудовольствие, то была немало удивлена. Впрочем, ненадолго – все, что было не по душе Леноре, для Марелды – как бальзам на душу. Она довольно усмехнулась, заметив, как помрачнели ясные зеленые глаза ее удачливой соперницы, как исказилось от боли ее лицо, и надменно вскинула бровь, когда они столкнулись в толпе. Марелда даже позволила себе презрительно усмехнуться и слегка склонить голову в знак приветствия. Более она позволить себе не могла – ведь это легко могло быть принято за просьбу о прощении.
Стоило Эштону показаться в дверях, и все вокруг Леноры словно засияло ярким светом. Не взглянув на Малькольма, не заметив, как при виде соперника потемнело лицо мужа, она метнула в его сторону взгляд, до краев наполненный радостью. Эштон был великолепен – элегантный темно-синий костюм, перламутрово-серый шелковый жилет и такой же шелковый галстук в темно-синюю и серую полоску. Как обычно, на фоне туго накрахмаленной, ослепительно-белой рубашки его бронзовое от загара лицо казалось особенно темным. Ей даже показалось, что он еще загорел с тех пор, как приехал в Билокси. Он замер в дверях, взгляд его беспокойно обежал весь зал. Вот он упал на лицо Леноры, и лицо его просветлело. Взгляд светло-карих глаз Эштона, казалось, медленно вбирал в себя ее красоту, и даже на расстоянии она ощущала тепло и любовь, которую он посылал ей. Если любовь – это нечто материальное, то, что можно увидеть и почувствовать, то как раз ее Ленора видела в его глазах в эту минуту. Она любила его, это невозможно было отрицать, и любовь ее была так же очевидна, как и то чувство, что легко читалось на его лице.
Над ухом у нее раздалось злобное хихиканье Малькольма.
– Похоже, этот идиот рассчитывал воспользоваться тем, что ты на его корабле и затащить тебя к себе в каюту. Наверное, не нашел ничего лучше, как предложить тебе полюбоваться, какой красивый в ней потолок!
Ленора поперхнулась вином и закашлялась. Отвернувшись в сторону, она попыталась взять себя в руки, чувствуя, как кровь бросилась ей лицо. Не могла же она признаться Малькольму, что не раз разглядывала этот потолок.
Издевательский смешок у нее над ухом вынудил ее обернуться.
– Скорее всего он и затеял все это, чтобы добиться своего, но со мной у него этот номер не пройдет. Пусть даже и не мечтает! – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Вам, мадам, придется проскучать весь вечер в моем обществе. Я еще не забыл, знаете ли, как застал вас с любовником на берегу. И я не намерен позволить вам бегать за ним прямо здесь, у всех на глазах.
– Я и не собиралась бегать за кем бы то ни было, Малькольм, – вспыхнула она.
– Ах, голубка, кажется, я взъерошил тебе перышки! – Он невесело засмеялся. – Ну что ж, будь уверена – стоит мне хоть раз застать вас вдвоем, и ты не отделаешься одними перышками! А начну я с того, что кастрирую этого мерзавца…прямо у тебя на глазах!
Ленора в ужасе отшатнулась от него, чувствуя, как все оледенело у нее внутри при мысли о том, что случится, когда она скажет этому человеку, что беременна от Эштона. Вздрогнув, она почувствовала, как его рука сжала ее пальцы, и невольно прикрыла глаза, стараясь скрыть охватившее ее омерзение.
Эштон сделал большой глоток, следя поверх бокала, как мясистая рука соперника ласкает тело той, что он любил больше жизни. На таком расстоянии он не мог разглядеть, что в этот момент выражало ее лицо, и не мог с уверенностью судить, нравится ей или нет эта откровенная ласка. Его терзала жгучая ревность, ведь это он должен был бы стоять там рядом с ней, это на него она должна была бы смотреть, и только ему одному улыбаться. Заметив неподалеку от них Марелду, Эштон невольно подумал, что за игру она затевает.
Темноволосая красавица остановилась перед ними и протянула руку Малькольму, который тут же приветствовал ее самой очаровательной улыбкой.
– По-моему, мы с вами незнакомы, сэр, – мягко сказала она. – Меня зовут Марелда Руссе… – Она слегка повернула голову, чтобы представить им своего кавалера. – Это мистер Хорэс Тич, мой добрый друг.
Малькольм галантно поднес к губам тонкие пальчики.
– Малькольм Синклер, к вашим услугам, сударыня, – промурлыкал он. Выпрямившись, он положил руку на спину Леноре, заставив ее мгновенно превратиться в статую. – А это – моя жена, Ленора Синклер.
Глаза Марелды мельком скользнули по смущенному лицу Леноры, и в ее темных глазах сверкнула откровенная насмешка.
– Кажется, я уже имела удовольствие познакомиться с вашей женой, когда она жила в Белль Шене. Только, кажется, тогда все были уверены, что она…да, точно! … что она – жена Эштона! – Она коротко кивнула Леноре в знак того, что узнала ее. – Ваши драгоценности прелестны, моя дорогая. Они очень похожи на те, что я когда-то видела, только те были потеряны… вернее, украдены… – Бросив эти слова, словно напоследок послав в ненавистную соперницу парфянскую стрелу, Марелда повернулась к ней спиной и принялась безмятежно болтать с Малькольмом. – Я, конечно, еще тогда была абсолютно уверена, что не могла же утопленница вдруг воскреснуть, но Эштон совершенно потерял голову и уверял всех, что она – его жена.
– Он порой бывает страшно упрям, – отозвался Малькольм, украдкой бросив злобный взгляд на предмет их разговора.
– Как я понимаю, вы уже успели поссориться с ним? – Он коротко кивнул, и Марелда весело рассмеялась и передернула плечами, – Впрочем, как и многие другие до вас, – Она перевела взгляд на Ленору. – За исключением вашей жены, разумеется. Они тогда ворковали, как голубки, эти двое. Как это вам с Эштоном удалось избежать поединка – ума не приложу?
Малькольм поднял бровь и оценивающе оглядел жену.
– Боюсь, мистер Уингейт поступил не по-джентельменски, воспользовавшись тем, что моя жена оказалась в его доме. Но она, к счастью, даже мысли не допускала о том, что является его женой, – Темные глаза еще больше потемнели, встретившись с неуверенным взглядом зеленых. – Я был счастлив, когда привез ее домой.
– До меня доходили слухи, что Эштон до сих пор не смирился с этим, – Марелда оглянулась на Хорэса, который вспыхнул от радости, что она вспомнила о нем. Но его водянистые глазки мигом превратились в крохотные льдинки, стоило только красавице прибавить: – Кто-то должен сказать ему, что его присутствие здесь нежелательно.
Хорэс уже открыл было рот, чтобы объявить, что считает себя недостойным столь ответственного поручения, потому что дал себе слово избегать по мере возможности открытого столкновения с Эштоном. Но глаза Марелды потемнели, и бедняга Хорэс покрылся ледяными мурашками, испустив безмолвный стон. Неужто же он еще мало потрудился во славу своей дамы?
– Я уже пытался это сделать, – Малькольм сделал обиженное лицо. – Но этот человек упрям, как осел. Он не хочет слушать, что ему говорят, даже если это родной отец Леноры.
– Я…ммм…я бы сказал, что он не из тех, кто прислушивается к чужому мнению, – нервно облизнув губы, вставил Хорэс.
– Тогда надо преподать ему урок, – предложила Марелда. – Если человек слеп, ему нужен поводырь.
– Не думаю, чтобы ему понравилась эта мысль, – сухо промолвил Малькольм.
– Да будет вам, – небрежно отмахнулась Марелда и презрительно ухмыльнулась, краем глаза заметив, как краска отхлынула от лица Леноры. Неужто маленькая шлюшка так предана Эштону, что не выносит даже мысли о том, как они поступят с ее так называемым «мужем». – Даже с таким, как он, можно справиться, если только захотеть.
– Я…эээ…мне нужно выйти, подышать свежим воздухом, – торопливо извинился Хорэс и мгновенно исчез. Вытирая пот, который обильно струился у него по лицу, он выскочил из зала. Не уж, хватит с него Эштона Уингейта! Что ж, он порадуется, если этот мерзавец получит по заслугам, но только без него! Слуга покорный!
Но сегодня ему явно не везло. Стоило только Хорэсу миновать небольшую группу гостей и укрыться в тихом месте, как перед его глазами возникло немного удивленное лицо Эштона, и он натолкнулся на его вопросительный взгляд.
– Добрый вечер, мистер Тич, – Эштон в знак приветствия приподнял бокал.
Холодок пробежал по спине у Хорэса. Он коротко кивнул и чуть ли не бегом кинулся подальше от этого человека.
– Эээ, мне тут надо кое с кем потолковать о делах… – проблеял он.
Выбравшись из комнаты, в которой, как ему показалось, вдруг стало страшно душно, он почувствовал себя та, словно избавился от смертельной опасности, и прислонился к стене, хватая воздух широко раскрытым ртом. Словно жуткое видение преследовала его мысль о том, что однажды Эштон решит отомстить ему за все. Вдруг чья-то неясная тень выросла перед ним, и он слабо пискнул, не понимая, что за новая опасность угрожает ему.
– Мистер Тич?
Хорэс облегченно вздохнул. Слава Богу, это не Уингейт. Но это, к несчастью, оказался человек, которого он меньше всего ожидал встретить на этом корабле.
А в зале Ленора изо всех сил пыталась справиться с тошнотой, чувствуя, как горячая рука Малькольма касается ее обнаженного плеча. Он пытался покрепче прижать ее к себе, но брезгливость поднималась в ней, скручивая желудок, будто там копошился клубок омерзительных змей. Марелда перевела разговор на погоду, втянув Малькольма в беседу, незаметно наблюдая, как его пальцы касаются обнаженной кожи соперницы, в то же время оживленно обсуждая океанские штормы, которые так часты в этих краях. Почти такой же шторм яростно бушевал в ее душе при виде того, как Малькольм осыпает ласками собственную жену. Да что он нашел в ней, что не может держать свои руки при себе?! Эштона эта шлюха, похоже, тоже заставила потерять голову. Она, Марелда, предложила ему как величайший дар, свое прекрасное тело, а он холодно оттолкнул ее, словно она ничего для него не значила. И сейчас она сходила с ума при мысли, что оба этих великолепных мужчины готовы перегрызть друг другу глотки из-за этой девчонки. Тем не менее, она продолжала весело болтать с Малькольмом, страшно довольная тем, что в глазах Малькольма, и особенно, в хищном изгибе его губ появился заметный интерес к ней. Мысль о том, что неплохо было натянуть нос этой надменной красотке, страшно понравилась ей. Тогда-то эта спесивица почувствует, что испытывает женщина, когда у нее из-под носа уводят мужчину!
