Текст книги "Где ты, мой незнакомец? (Приди, полюби незнакомца) (др. перевод)"
Автор книги: Кэтлин Вудивисс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
– Я слишком торопился купить тебе обручальное кольцо. Теперь я решил исправить это.
– Но к чему это? Я и так счастлива быть с тобой!
Эштон взял ее за руку и осторожно надел кольцо на тонкий палец. Глаза его сияли, лаская ее любящим взглядом.
– Этим кольцом я обручаюсь с тобой… – Он склонился к ней, и губы Лирин шевельнулись, отвечая на его поцелуй. – И что Господь соединил, – прошептал он, – человек да не разъединит… никогда!
Несмотря на то, что изысканные блюда, роскошная обстановка и восхитительные виды Нового Орлеана и не пробудили в памяти Лирин никаких воспоминаний, она расцвела, согретая вниманием и заботой любящего мужа. Пышные цветы азалий и камелий не могли соперничать с ней своей свежестью, и, как это всегда бывает, когда двое любят друг друга, время для них летело, как на крыльях. Незаметно промелькнул месяц, и вот «Речная ведьма» подошла к причалу, чтобы взять их на борт. Через несколько дней они вернулись домой и с головой погрузились в наполненную ежедневными хлопотами жизнь хозяев Белль Шена.
Чтобы ввести Лирин в круг семьи и их ближайших друзей, было решено устроить пышный прием и пригласить соседей со всей округи. Шли последние приготовления: в огромных количествах закупались деликатесы и изысканные вина. Посреди лужайки возвели павильон, где специально приглашенный для такого случая оркестр должен был играть веселые народные танцы и томные вальсы для любителей потанцевать. Было разослано и передано с оказией огромное количество приглашений. Вскоре вся округа была охвачена лихорадкой приготовлений к балу. Портнихи буквально задыхались под обилием заказов, дамы лихорадочно спешили обновить свои туалеты или, в зависимости от состояния кошелька, заказывали новые.
Чем ближе был знаменательный день, тем большее возбуждение охватывало всех. Причем конечно, больше всего было суеты в поместье Белль Шен. Плелись гирлянды цветов, а из погребов выносили запыленные бутылки с вином и выкатывали бочонки с ароматным сидром. Огромные туши быков и свиные окорока издавали аппетитный запах, вращаясь на вертелах, под которыми ярко тлели угли. К тому времени, как до приезда гостей оставалось всего несколько часов, над огнем вырос целый лес из вертелов, ломившихся под тяжестью нанизанных на них уток, гусей и индеек. Столы были завалены фруктами.
Постепенно к дому стали подкатываться первые экипажи и вскоре уже на лужайке вовсю носилась детвора и прогуливались влюбленные парочки. Вцепившись в руку мужа, Лирин нерешительно двинулась встречать первых гостей. Но вскоре искренние пожелания счастья и всеобщее восхищение заставили ее успокоиться, она почувствовала себя увереннее и уже, не колеблясь, встречала гостей приветливой улыбкой. Пара с трудом пробиралась в плотной толпе, и наконец были вынуждены остановиться, кивая тем, кто слегка опоздал. Отвлекшись на минуту, Эштон задумался, пытаясь вспомнить, кто же не пришел. Вдруг тень неудовольствия набежала ему на лицо, когда в толпе окружавших их гостей он заметил парочку, которую надеялся не увидеть. Тем не менее, увидев Марелду, он нисколько не удивился. Она плыла вперед, опираясь на руку мистера Хорэса Тича, который приближался к хозяевам с гораздо меньшей охотой, чем его дама. А если приглядеться повнимательнее, то можно было бы заметить, что он изрядно напуган. Пока Эштон произносил необходимые слова, представляя его жене, Тич вертелся, как на иголках и тут же ринулся в сторону, спеша укрыться в толпе. Марелда вцепилась в его пухлую руку, вне себя от раздражения, что трусость ее кавалера лишила ее возможности подпустить пару колкостей ненавистной парочке, и принялась громко осыпать его насмешками, упрекая в малодушии.
– Ей Богу, не понимаю вас, Хорэс. Вы ведете себя так, словно у нас нет никакого права приехать сюда. А между тем всем известно, что Эштон пригласил к себе всю округу. И почему вы так трусливы?
Но мистер Тич только поеживался под градом ее насмешек и словно трусливая овца озирался по сторонам, страшась, что какой-нибудь любопытный станет свидетелем подобного унижения. Иногда бедняге казалось, что счастье состоять кавалером при прекрасной Марелде, не стоит тех мучений, что выпали на его долю. Но влюбившись в нее без памяти, несчастный выполнял все повеления дамы своего сердца, хотя она частенько задевала его гордость.
Все время пока муж знакомил ее с гостями и пока длился банкет, Лирин ощущала на себе пристальный взгляд какого-то незнакомого человека. Как ни странно, он не делал ни малейшей попытки подойти к ней. Смутное чувство, что она где-то видела это лицо, не давало ей покоя. Ну конечно же, это тот самый мужчина, который так смутился, став свидетелем, как она поцеловала Эштона возле гостиницы. Она попыталась было объяснить его интерес самыми обычными причинами, но ей было тяжело и неловко под его немигающим взглядом.
Темно-синий бархат неба над горизонтом окрасился багровым заревом, и слуги забегали, развешивая всюду горящие лампы и разноцветные фонари. Словно по команде стихла шумная толпа гостей. Глаза всех присутствующих были прикованы к парадному крыльцу перед домом. Там, на лестнице, стояла величественная пара. Они оба уже переоделись в вечерние туалеты. При одном взгляде на супругов у пожилых леди, обитательниц Белль Шен, от восторга перехватило дыхание. Обе дамы только молча пожирали глазами племянника и его прелестную жену. Уиллабелл громко шмыгнула носом и принялась тереть кулаками глаза. А Луэлла Мэй отступила к стене, прижав ладонью задрожавшие губы, и вознесла молитву небесам, прося, чтобы ничто не нарушило очарования этой минуты. Горделиво улыбающийся Эштон бросил долгий восхищенный взгляд на жену, а потом двинулся вперед, медленно ведя ее по ступенькам вниз, так чтобы все могли вдоволь налюбоваться ее красотой и грацией. Толпа расступилась перед ними и они двинулись через лужайку к ступеням огромного павильона. Повинуясь чуть заметному кивку Эштона, музыканты заиграли вальс и, обвив одной рукой ее тонкую, словно стебелек, талию, он увлек ее за собой в медленном вихре танца. Словно купаясь в щедрых лучах заходящего солнца, защищенные от всего света стеной своей любви, они медленно плыли в танце, пока остальные гости окружив их широким кольцом, с восхищением наблюдали за прелестной парой. Как только стихли последние звуки вальса, толпа гостей разразилась восторженными криками и громом аплодисментов. Лирин склонилась в глубоком, грациозном реверансе. Эштон взял за руку жену и вывел вперед, в голосе его звенела гордость.
– Леди и джентльмены, друзья, сегодня я счастлив, что могу представить вас своей жене, Лирин ….
– Сэр… – прервал его чей-то голос. – Боюсь, что произошла ужасная ошибка.
Высокий, светловолосый незнакомец с трудом прокладывал себе дорогу сквозь плотную стену гостей. Протолкавшись вперед, он поднялся по ступенькам павильона и остановился, встреченный недоуменными и встревоженными взглядами Эштона и Лирин. Неприятно удивленный столь неожиданным заявлением, Эштон нахмурился. Незнакомый молодой человек бросил взгляд через плечо, но увидел только обращенные к нему со всех сторон недоумевающие или любопытные взгляды гостей. Он вновь повернулся к хозяевам.
– Боюсь, сэр, вы были введены в заблуждение. Эта женщина, которую вы представили всем как свою жену, на самом деле вовсе не Лирин…
Раздались удивленные возгласы. Толпа замерла, а Лирин судорожно вцепилась в руку Эштона, чувствуя, как у нее ослабели ноги.
– Перед вами Ленора Синклер, родная сестра вашей покойной жены, они близнецы.
– Нет! Это невозможно! – вырвалось у Эштона. – Это Лирин!
– Мне очень жаль, сэр! – мягко, но решительно перебил незнакомец. – Но, боюсь, вы ошибаетесь!
– Да откуда вам знать, позвольте спросить?! – гневно воскликнул Эштон. – Кто вы такой, в конце концов?!
– Я Малькольм Синклер, – просто ответил мужчина. – Муж этой леди.
Лирин охнула и побелела. Дыхание ее пресеклось, словно чей-то могучий кулак с размаху впечатался ей под ложечку. Огоньки разноцветных фонарей над головой слились в одно большое кольцо, когда павильон медленно поплыл перед ее глазами, увлекая ее за собой. Она почти не почувствовала, как Эштон, испуганно вскрикнув, подхватил ее на руки, но где-то в глубине сознания она различала взволнованный гул голосов обступивших ее гостей. Откуда-то издалека до нее долетел злобный женский смех, в котором слышалось нескрываемое торжество, и Лирин догадалась, что это, должно быть, Марелда. Эштон бережно усадил ее в кресло, и она бессильно откинулась на высокую спинку. От толпы отделился доктор Франклин Пейдж и подбежал к ней, предлагая свою помощь. К счастью, у него с собой оказался флакон с нюхательной солью. Лирин немного пришла в себя и, поморщившись, подняла голову. Глаза ее встретились с пристальным взглядом карих глаз мистера Малькольма Синклера, который замер в двух шагах позади Эштона.
– С тобой все в порядке? – с тревогой прошептал Эштон, прижав ей ко лбу влажный платок.
– Неужели это правда? – еле слышно прошелестела она. – Неужели я и в самом деле его жена? Или твоя?
Эштон сжал ее пальцы и, повернувшись, твердо посмотрел в глаза Синклеру. Он стиснул зубы так, что под кожей заходили желваки, в глазах его был вызов и твердое намерение сражаться до конца.
– Я уверен, что это Лирин, – упрямо заявил он. – Мы с ней поженились в Новом Орлеане три года назад …
– Это невозможно, – В голосе Малькольма Синклера звучала холодная уверенность. – Ваша жена утонула во время нападения пиратов примерно в то же самое время, сэр. Послушайте, говорю вам, это Ленора, та самая женщина, на которой я женат. Ее силой похитили из нашего дома, и только после тщательных поисков я обнаружил, что следы похитителей ведут сюда, в Натчез. Мне не удалось найти ее, и я был уже уверен, что мне это не суждено, как вдруг совершенно случайно наткнулся в гостинице на вас обоих. Честно говоря, я был просто в шоке – ну, вообразите себе, разыскивать собственную жену и вдруг обнаружить ее, когда она целует незнакомого мужчину! Наверное, именно поэтому у меня не хватило духу подойти к вам, – Повернувшись к Лирин, он снял шляпу и с умоляющим выражением прижал ее к груди, – Ленора, любимая! Только ты можешь помочь нам. Скажи же ему, что ты моя жена!
– Я…я не могу … – всхлипнула Лирин, голова ее шла кругом от ужаса и смущения. – Я знаю…то есть, я хочу сказать…мне кажется…то есть, я почти уверена…что я Лирин.
– Твоя сестра мертва, – настаивал он. – Ты разве не помнишь?
– Нет, – с несчастным видом выдохнула она. – Я ничего не помню.
– Что он сделал с тобой?! – прорычал Малькольм. Обернувшись назад, он смерил Эштона испепеляющим взглядом. – Не знаю, как вам удалось добиться этого, но…
– Поверьте, дорогой сэр, Эштон не имеет ни малейшего отношения к тому, что она потеряла память, – очень спокойно перебил его доктор Пейдж, выступив вперед и тронув молодого человека за плечо. – Но она говорит правду. Она и в самом деле не помнит ни вас, ни кого-то еще…а, может быть, так никогда и не вспомнит. Понимаете, все из-за того несчастного случая…
– Несчастного случая? – Малькольм был явно ошарашен. – Что вы имеете в виду?
Эштон, немного поколебавшись, ответил:
– Ее задел мой экипаж.
– Я не знал, – пробормотал Малькольм и снова повернулся к Лирин. Глаза его потемнели, он растерянно заглянул ей в глаза. – Но не сойти мне с этого места, если ты не Ленора Синклер, моя законная жена!
Лирин сжала руками виски и с ужасом отвернулась, стараясь не встречаться с его умоляющим взглядом. Слезы ручьем хлынули у нее по лицу. Ее захлестнуло волной страха, и сейчас она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос.
– А вы можете чем-нибудь подтвердить свои слова? – с вызовом сказал Эштон. – Вне всякого сомнения, вы знакомы с деталями частной жизни семейства Сомертонов, но что из того? Какие у вас доказательства? Я говорю, что она – Лирин, а вы клянетесь, что это Ленора. Или вы предполагаете, что я должен поверить вам вот так на слово? – Он саркастически рассмеялся. – Прошу прощения, сэр, но, боюсь, нам потребуется нечто гораздо более весомое, чем ваше слово.
– Но у меня при себе нет ничего, что могло бы … На губах Эштона зазмеилась сардоническая усмешка.
– Возможно, иначе и быть не могло?
– Я привезу вам доказательства! – вспыхнул Малькольм. – Если вы позволите мне вернуться, я дам вам в руки такие доказательства, которые убедят кого угодно!
– Интересно будет посмотреть, что вы такое отыщете! – недоверчиво хмыкнул Эштон. – Будь по-вашему, возвращайтесь, если вы так уверены, но учтите – вам будет чертовски трудно убедить меня в том, что она – не моя жена!
Малькольм поклонился и, повернувшись на каблуках, принялся проталкиваться к выходу сквозь плотную толпу обступивших их гостей. Перед ним расступались. В павильоне повисла гнетущая тишина. Забыв обо всем, не замечая смущенных гостей, которые один за другим пробирались к выходу, Эштон стоял с потемневшим от гнева лицом, обхватив рукой трясущиеся плечи жены. Тетушка Дженнифер и Аманда подошли к ним, неловко бормоча какие-то успокаивающие слова, но что тут было сказать? Словно по мановению волшебной палочки стихло веселье и смех, и только торжествующая улыбка Марелды Руссе на фоне бледных лиц остальных бросилась им в глаза, когда они направились к дому.
– Я ведь предупреждала вас, помните? – насмешливо спросила она. Марелда вытянула шею, при виде затравленного выражения в глазах Эштона у нее вырвался довольный смешок. – Ну, дорогой, в чем дело? Неужто язык проглотил? Или сказать нечего?
Заметив, как на скулах Эштона тяжело заходили желваки, Хорэс Тич поежился и боязливо дернул Марелду за рукав.
– Нам лучше уйти.
Брюнетка бросила на него нетерпеливый взгляд.
– О Боже, Хорэс, неужели вы такой трус?!
От подобного унижения маленький человечек дернулся, словно его стегнули кнутом. Последний щелчок был тем более мучителен для него, что Эштон стоял в двух шагах и не мог не слышать того, что сказала Марелда. Хорэс нерешительно шагнул в сторону и замешкался, переминаясь с ноги на ногу и словно бы не зная, куда девать руки. Марелда тяжело вздохнула и, сделав над собой усилие, взяла его под руку. Приходилось терпеть этого недоумка, поскольку он еще был ей нужен.
Лирин машинально поднялась в их спальню и Эштон, который следовал за ней по пятам, плотно прикрыл за собой дверь. Прислонившись спиной к двери, он смотрел, как Лирин, двигаясь, будто во сне, ходила из угла в угол, снимая с себя то одно то другое, явно не понимая, что она делает. С тяжелым сердцем Эштон опустился в кресло, и молча смотрел на жену, понимая, что она, должно быть, в растерянности, но не зная, что сказать в такую минуту. Все, что он мог, он уже сказал.
Вот она вышла из ванной, с еще влажным после умывания лицом и распущенными по плечам волосами. Тончайший пеньюар из полупрозрачного шелка мягко облегал изящные изгибы по-девичьи стройного тела, приоткрывая манящую ложбинку между полными грудями. Казалось, она и не замечала, что полураздета, но об Эштоне этого сказать было нельзя. И теперь, когда Малькольм Синклер посеял сомнение в его душе, у него перехватило горло при виде ее наготы.
– Неужели ты можешь думать, будто я вел с тобой нечестную игру? – пробормотал он, заметив, что Лирин замерла у окна, задумчиво глядя вдаль.
Медленно повернувшись, Лирин взглянула ему в глаза и покачала головой.
– У Малькольма Синклера пока еще нет никаких доказательств.
Она подошла к нему, и Эштону показалось, что ее взгляд проникает в самые глубины его души. Он обхватил ее коленями, руки его скользнули вверх по ее бедрам, крепко прижав к себе податливое тело. Эштон коснулся губами ее груди и протянул цепочку поцелуев вдоль восхитительной линии, разделявшей обе округлости. Когда он откинул назад голову и посмотрел на нее, то чуть не вскрикнул от радости, заметив, как повлажнели ее губы. Шелковый пояс, стянутый на тонкой талии, соскользнул вниз, повинуясь торопливым движениям его пальцев, полупрозрачная ткань бесшумно скользнула вниз и растеклась светлой лужицей на полу возле ног Лирин. Его губы жадно приникли к ее ароматной плоти, он не мог оторваться от нее, лаская руками и ртом все изгибы и выпуклости ее желанного тела. Долгая дрожь наслаждения прошла по ее телу, когда ему удалось вызвать в ней отклик, и жизнь для них двоих началась заново. Опять, дурманя голову, закипела кровь и безумная страсть привела их к таким высотам, куда они никогда не взмывали прежде.
Прошло два дня, и вот однажды Виллис робко постучал в дверь гостиной. По смущенному лицу дворецкого было совершенно ясно, что он принес дурные вести. Все с тревогой ожидали, что он скажет.
– Масса Эштон … – Его печальные, темные глаза обвели взглядом комнату, встречаясь с тревожными взглядами хозяев. – Тут такое дело – какие-то два господина спрашивают вас. Говорят, у них есть дело до вас и вашей леди. Один – тот самый масса Синклер, что приходил к вам давеча, а другой, так тот не больше, не меньше, как па миз Лирин…то есть, как он сказал, миз Леноры.
Острой судорогой страха у Лирин скрутило желудок, холодный пот потек по спине. Она сжалась в кресле, жалкая и дрожащая.
– Проводи их сюда, Виллис, – велел Эштон. Всю веселость как ветром сдуло с его лица. – Пусть говорят, что хотят – у меня нет секретов от семьи.
– Да, масса Эштон, – серьезно кивнул чернокожий и, понурившись, направился к дверям.
Тетушка Дженнифер в полном расстройстве чувств, не глядя, воткнула иголку в свое вышивание. Аманда подняла взгляд на Эштона, который молча направился к жене и встал рядом с ней. Та, казалось, превратилась в ледяную статую отчаяния и не могла отвести от двери остекленевших глаз. Только почувствовав его руку у себя на плече, она немного расслабилась. Прижавшись щекой к его теплой руке, она подняла голову – в глазах ее блестели слезы. В комнате повисла гнетущая тишина – и звук приближающихся шагов грохотал у них в ушах подобно рокоту барабанов, возвещающих начало казни. Этого было достаточно, чтобы ледяная дрожь опять пробрала Лирин до кончиков ногтей. Ей стоило немалых усилий взять себя в руки. Выпрямившись на стуле, она вздернула подбородок, чтобы достойно встретить свою судьбу.
Первым появился Малькольм Синклер. В одной руке он сжимал большую кипу каких-то бумаг, в другой была довольно большая, завернутая в полотно картина. Следом за ним в гостиную вошел седовласый, элегантно одетый мужчина. Пожилой незнакомец обвел вопросительным взглядом комнату, потом глаза его остановились на лице Лирин, и он радостно бросился к ней. Схватив ее руки в свои, старик заглянул ей в глаза. Губы его тряслись, он судорожно кусал их, чтобы не разрыдаться. Наконец он кое-как овладел собой и храбро улыбнулся все еще дрожащими губами.
– Я был вне себя от страха, не зная, что с случилось с тобой. Ведь мы не знали даже, жива ли ты или нет. Все, что удалось выяснить Малькольму – это то, что тебя похитили. Но, бедное дитя, мы уж и не надеялись когда-нибудь увидеть тебя снова!
Лирин осторожно высвободила свою руку из его холеных, наманикюренных пальцев и робко заглянула в серые, потемневшие от тревоги глаза. Они припухли и покраснели, так же как и крупный, рыхлый нос, и она решила, что он, должно быть, пролил немало слез. Густая масса пышных волос и усы, свисавшие полумесяцем до самого подбородка, казались ослепительно белыми на фоне бронзового от загара лица. Он был почти на полголовы ниже молодого человека, что стоял за его спиной. Худощавую, стройную фигуру плотно облегал коричневый фрак и жилет.
– Прошу прощения, сэр, – мягко сказала Лирин. – Боюсь, я вас не знаю.
Седовласый незнакомец повернулся и в изумлении взглянул на Малькольма, тот шагнул вперед и положил руку ему на плечо.
– Ленора, – сказал он осторожно, как будто боясь напугать ее, – это твой отец, Роберт Сомертон.
Лирин растерянно оглянулась, ища взглядом Эштона.
– Это и в самом деле он?
Оба незнакомца впились в него взглядом, но Эштон только покачал головой.
– Прости, милая. Не могу тебе сказать – просто не знаю. Я ведь никогда не видел твоего отца.
– Может быть, вот это поможет мне убедить вас в основательности моих слов, – заявил Малькольм, передавая Эштону кипу каких-то документов. – Это свидетельство о браке. Как вы можете сами убедиться, мы с Ленорой Сомертон дали брачные обеты более двух лет назад.
Эштон молча взял документы и коротко проглядев их, убедился, что они подтверждают правоту Синклера. Он вернул их, коротко заметив при этом.
– У меня есть точно такое же свидетельство, подтверждающее мою женитьбу на Лирин Сомертон. Так что, как видите, это ничего не доказывает.
Глаза Малькольма вспыхнули злобным огнем и он гневно указал пальцем в сторону седовласого человека.
– Но ведь это же ее отец!
– Вполне возможно, – Эштон неопределенно пожал плечами, – только, к несчастью, проверить это невозможно, а я никогда в глаза не видел этого человека.
– О Господи! Какие еще доказательства вам нужны?! – На фоне невозмутимого спокойствия старика особенно было заметно, как взбесился Синклер. – Скажите, какого дьявола мне в этом случае нужно было являться в ваш дом и стучать кулаком по столу, доказывая, что перед вами – моя жена, если на самом деле это вовсе не она?!
– Честно говоря, понятия не имею, – отозвался Эштон, – но чувствам своим я привык доверять, и поэтому я убежден, что это Лирин.
– Покажи ему портрет, Малькольм, – вмешался седовласый незнакомец. – Может быть, хоть это убедит его.
Синклер кивнул и поставил по-прежнему завернутый в холстину портрет на ближайший стол, придерживая его одной рукой. Не снимая холста, он обернулся к Эштону.
– Разве вам не прислали портрет вашей жены?
Эштон кивнул, – Конечно.
– И у вас не возникло ни малейших сомнений, что перед вами – портрет Лирин?
– Нет, – Будто чья-то холодная рука коснулась его спины. Его собеседники торжествующе улыбнулись.
– Тогда я попрошу вас очень внимательно посмотреть на этот портрет и сказать, что вы о нем думаете, – Он одним махом сдернул прикрывавшее холст полотно, и у всех присутствующих вырвался вздох изумления. На первый взгляд он как две капли воды был похож на портрет, который когда-то помог убедить Лирин, но, присмотревшись повнимательнее, можно было убедиться, что в чертах обеих женщин было хоть и очень слабое, но различие. То лицо, что глядело на них сейчас, отличалось поразительной тонкостью черт. И хотя портрет, хранившийся у Уингейтов, вне всякого сомнения, имел много общего с застывшей на стуле женщиной, было ясно, что позировала она для другого – того, что стоял сейчас перед ними.
– На другом портрете, том, что у вас – Лирин…ваша жена, но вот на этом – Ленора, моя жена. – в голосе Малькольма звучала откровенная издевка. Похоже, он наслаждался тем, как потемнело лицо его соперника. – Неужели вы и теперь будете утверждать, что не ошибались?
Аманда и тетушка Дженнифер, совершенно подавленные, бросали отчаянные взгляды на Эштона. Тот по-прежнему хранил угрюмое молчание.
– Может быть, теперь вы не станете возражать, если я отвезу свою жену домой, где…
– Прошу тебя! – всхлипнула Лирин, протягивая руки к Эштону. – Пожалуйста, я совсем не помню этих людей!
Эштон ласково погладил ее по плечу.
– Не волнуйся, любимая. Мне и в голову не приходило позволить им увести тебя.
– О чем это вы? – рявкнул злобно Малькольм. – Какое вы имеете право держать у себя мою жену?!
– Этот вопрос должен решить суд, – твердо заявил Эштон. – И я не собираюсь отказываться от своих прав на нее, пока не будут расследованы все обстоятельства этого дела. Когда три года назад Лирин упала в реку с палубы моего парохода, нам не удалось обнаружить ее тело…
Малькольм презрительно фыркнул.
– Это, кажется, не в первый раз Миссисипи отказывается вернуть свою добычу!
– Мне это хорошо известно. Только я должен быть уверен, что сделано все возможное для того, чтобы личность Лирин была установлена и официально подтверждена.
– Леноры! – поправил его Роберт Сомертон.
– Я отправлю своих людей к ее родным в Англию, а также в Билокси и Новый Орлеан. Посмотрим, что им удастся сделать.
– Но такое расследование займет несколько месяцев! – вспыхнул Малькольм.
– Мне наплевать, как долго это займет! – рявкнул в ответ Эштон. – Если хотите знать, меня волнует только Лирин и исход всего дела. Если будет доказано, что я ошибался, мне ничего не останется делать, как только согласиться с этим. Пока же я не вижу другого выхода.
– Уж не хотите ли вы сказать, что пока будет длиться это ваше расследование, моя жена останется с вами? – Малькольм весь кипел от ярости.
Эштон безмятежно улыбнулся.
– По-моему, она совсем не против.
– Я не намерен допустить это! – Карие глаза Синклера вспыхнули гневом.
– В таком случае попробуйте добиться судебного постановления!
– Мне доводилось слышать кое-что о вас еще в Натчезе, – прошипел Синклер. – Так вот, мне говорили, что вы упрямее мула и пойдете на что угодно, лишь бы вышло по-вашему. Но пока я еще здесь, позвольте мне сказать, что вы еще не раз услышите обо мне. И, боюсь, мне придется доказать вам, что я не из тех, кто с охотой уступит свое добро. Может быть, хотите решить вопрос поединком…?
Женщины испуганно вскрикнули, надеясь, что Эштон откажется. Он промолчал.
– Согласен, – наконец спокойно ответил он. – Сегодня?
Глаза Малькольма сузились.
– Я дам вам знать, когда мне будет угодно!
– Непременно! – кивнул Эштон. – Вполне возможно, что в этом случае отпадет необходимость в расследовании и, кстати, я сэкономлю кучу денег!
Малькольм презрительно фыркнул.
– Для человека, который только что убедился что сделал чудовищную ошибку, вы что-то слишком самоуверенны.
– Возможно, у меня для этого есть основания.
Глаза Малькольма были похожи на две холодные льдинки.
– Самоуверенность вряд ли поможет вам победить.
Эштон безразлично пожал плечами.
– Поживем – увидим.
– Подумайте о Леноре, – вмешался Роберт Сомертон, умоляюще тронув Малькольма за руку. – Мне кажется, все эти разговоры о дуэли напугали ее.
– Вы правы, конечно, – Светловолосый молодой человек согласился. Казалось, он был рад сменить тему. Он вернулся к столу и принялся осторожно заворачивать портрет, но замер, услышав, как Эштон остановился у него за спиной.
– Еще совсем недавно этот портрет висел в доме судьи Кэссиди. Откуда вам стало известно о его существовании?
– Какая вам разница? – небрежно спросил Синклер.
– Все в этом доме принадлежит Лирин и мне. Вы, по-видимому, вломились в дом, чтобы украсть этот портрет!
– Не пытайтесь обвинить меня в краже! Эта картина – единственное, что я взял! Я прекрасно знал, где он – Ленора сама рассказывала мне о том, как ее отец много лет назад заказал оба портрета и подарил их старому судье. Когда оказалось, что второго нет, я догадался, что вы забрали его, – С этими словами он подхватил предмет их спора и направился к двери. Замешкавшись у кресла, в котором сидела Лирин, он повернулся к ней. – Признаться, я не вполне понимаю, что случилось с твоей памятью, Ленора. Но одно я хочу, чтобы ты помнила всегда, моя дорогая – я буду любить тебя до конца моих дней.
Круто повернувшись на каблуках, он вышел из комнаты в сопровождении Роберта Сомертона, который семенил за ним по пятам. Стук его каблуков, когда он поспешно шел по мраморному полу, торопясь покинуть дом, эхом разносился по коридору, нарушая мирный покой особняка. И эта уверенная, решительная поступь словно говорила, что ее обладатель готов откликнуться на любой вызов, если кто-то осмелиться бросить его.
