Текст книги "Влюбленные соперники"
Автор книги: Кэти Уэбб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Мартина подтянула под себя колени и прижалась к ним щекой. Не зря ведь говорят, что ночью люди делятся самыми глубокими своими тайнами. Она и сама это наблюдала, когда работала в больнице. Особенно между двумя и четырьмя ночи. И медперсонал, и пациенты словно открываются друг другу, потому что в эти часы особенно страшно оставаться одному.
– Расскажи мне о брате.
– С чего бы это? – Мартина почувствовала, как от мгновенного напряжения задрожали колени.
– Я рос без брата, да и без сестры тоже. – Уильям понимал, что беззастенчиво использует чувства девушки, но ему это было необходимо, а он привык во что бы то ни стало добиваться своей цели.
«А кто такая Лайна?» – хотела спросить Мартина, но промолчала. Ведь даже если Денби скажет, трудно будет услышать рассказ о женщине, которая добилась его любви. И что за проклятие такое над ней висит? Ну просто тянет ее к мужчинам, чье сердце уже занято!
Мартина тяжело вздохнула и тихо-тихо начала:
– Нас часто принимали за близнецов, хотя на самом деле между нами одиннадцать месяцев разницы. Сколько себя помню, Пол всегда был рядом за вычетом… – Она не договорила.
Денби сжал ее ладонь. Сильно. Мартина ответила таким же крепким пожатием.
Минуты тянулись одна за другой. Долгие, медленные минуты, когда в комнате было слышно только негромкое потрескивание углей в камине и видны одни лишь их переплетенные пальцы. Да еще его вздымающаяся и опадающая грудь – в такт ее прерывистому дыханию. Чувствуя, как бешено колотится у нее сердце, Мартина еле сдерживала слезы.
На золотистых от загара плечах Денби плясали огоньки. Такие плечи способны многое выдержать. Справившись со слезами, Мартина подняла голову и увидела свою боль, зеркально отраженную в его бездонных глазах.
– Иди сюда. – Денби потянул ее к себе под одеяло и положил голову на свое плечо. – Так лучше?
Секунду поколебавшись, Мартина молча кивнула. Конечно, лучше. Раньше было так, что ей приходилось утешать и опекать, а теперь, наоборот, о ней заботятся. И кто? Совершенно незнакомый мужчина.
– Ну а я не устраивался на ночь с таким комфортом с тех самых пор, как вернулся со Среднего Востока. – Денби поразился тому, что вдруг заговорил о себе.
– В армии там служили? – спросила Мартина. – И попали в заложники?
– Да нет, в командировке. Си-би-эс посылала меня в горячие точки.
– И долго там пробыли?
– Слишком долго. – Уильямс стиснул зубы.
Он уже пожалел, что не дал Мартине уйти. Приятно, конечно, ощущать, как она свернулась теплым калачиком рядом. Но этого недостаточно, чтобы забыть прошлое.
…Он уже готовился к замене. Собирался вернуться домой с любимой женой. Мечтал о домике где-нибудь на окраине, с двориком, где будет полно всякой всячины вроде велосипедов и где будут резвиться дети. Чего бы он только не отдал сейчас, лишь бы никогда не узнать о другой, тайной жизни Лайны. Надо было просто похоронить ее и отправиться на родину. Но нет, он все докапывался и докапывался до причин ее смерти и докопался себе на горе. Неужели и Мартине предстоит то же самое?
Она вдруг приподняла голову.
– А вы до сих пор репортером работаете? Потому и здесь оказались?
Денби отрицательно покачал головой.
– Значит, вы с «зелеными»?
– Ну да, – легко солгал Денби, хотя радости ему это не доставило.
Но разве у него есть выбор? Лучшего прикрытия не придумаешь. Пришлось напомнить самому себе, что его сюда послали следить за Мартиной, а не отвлекаться на всякие там разборки между лесопромышленниками и «зелеными». И не для того, чтобы романы заводить с красивыми блондинками вроде той, что лежит сейчас рядом.
Внезапно он почувствовал, как Мартина напряглась.
– Ну и чего вы рассчитываете добиться? Ведь войны у нас здесь нет. Мы толкуем о жизни, которая может измениться. А может и не измениться. Вместе с экономикой, которая целиком в этих краях зависит от лесопромышленности.
– От промышленности, которая совершает насилие над природой, – как попугай откликнулся Денби. Готовясь к выполнению задания, он хорошо усвоил язык «зеленых». – Промышленности, из-за которой меняется весь облик земли. Лесопила оставляет за собой одни лишь уродливые шрамы. Экологические последствия такой деятельности неисчислимы, мы сами даже точно еще этого не знаем. Наши люди, следящие за китобойным промыслом…
– Эй, вы сюда из города приехали, чтобы учить нас жить? – ощетинилась Мартина. – Эти края мои дед с бабкой осваивали. Они построили эту хижину, и они лучше вас знали, что надо и что не надо делать. Мой отец погиб в лесу, но он любил свою работу и любил эту землю.
Уильямс поймал себя на том, что не он, а ему задают вопросы. Ему, тайному агенту, которому поручено следить за этой женщиной. Или он снова превратился в человека, каким был до того, как узнал тайну Лайны и заставил похоронить себя? И, как ему казалось, навсегда.
– Ну тогда расскажи мне о себе и своей жизни.
Мартина не ответила. Ей не нравился подобный разговор. С чего это вдруг откровенничать с мужчиной, который наверняка уйдет из ее жизни еще до того, как она привыкнет к его присутствию!
Она неохотно отодвинулась. Сейчас слишком поздно или, наоборот, слишком рано пытаться соединить осколки. Странный какой-то тип. Кажется, журналистов учат беспристрастию. Они должны просто рассказывать об увиденном, давая слушателям, зрителям, читателям возможность самим сделать выводы. Конечно, у одних это получается лучше, у других хуже, но интуиция подсказывала ей, что Денби – профессионал высшего класса, а никакой не «зеленый». Есть в нем нечто такое… как говорится, лед и пламя.
– Хочешь, дам бесплатный совет? – вдруг спросил он. – Совет человека, который знает жизнь в тысячу раз лучше тебя.
– Какой совет?
– Оставь брата в покое. Не докапывайся ни до чего. Его уже все равно не вернешь. Так лучше вспоминай, как вам хорошо было вместе. Ведь ты можешь натолкнуться на то, что тебе совсем не понравится.
– Это звучит почти как угроза. – И добавила про себя: «Угроза слишком серьезная, чтобы пытаться понять ее смысл посреди ночи».
– Ничего подобного, – устало вздохнул Денби. – Просто слишком много я повидал на своем веку.
– Не могу, – сказала наконец Мартина.
– Бабушка часто говорила мне, что таких вещей, как не могу, просто нет. Мы всегда сами делаем свой выбор.
– Это верно. И мой выбор состоит в том, чтобы возобновить расследование обстоятельств гибели Пола.
– Только не забывай, что это очень рискованно.
– Рискованно?
– Ну да. Ведь многое может обнаружиться. А вдруг у него была тайная жизнь, о которой ты и понятия не имела?
Мартине и самой приходило такое в голову. Но Денби-то почему лезет не в свое дело?
– С чего это мной «зеленые» заинтересовались?
Денби готов был признать, что равнодушным спасительница его действительно не оставила, хотя «интерес» – это все же не совсем подходящее слово.
– Да ничуть, кудрявая. Знаешь, мне что-то спать захотелось, то ли ты меня заговорила, то ли кодеин уже действует.
У него задрожали ресницы и закрылись глаза. Мартина не отрываясь смотрела на Денби, гадая, заснул он или только притворяется. Он ведь и раньше валял дурака. Похоже, все-таки спит. Мартина невольно перевела взгляд на фотоаппарат, висевший на двери. Что же такое запечатлено на пленке важное? Иначе зачем бы Денби вернулся за ним?
Глава 4
Мартину разбудил громкий стук двери. Она мигом соскочила с кровати. Неужели этот дуралей снова ушел?
Она кинулась в гостиную и замерла на пороге. Денби круто обернулся и пристально посмотрел на нее. Лицо его ничего не выражало – застывшая маска.
Да помнит ли он вообще, что всего несколько часов назад у них был весьма откровенный разговор? Интуиция подсказывала Мартине, что к беседам по душам этот человек не расположен. И отдает ли, подобно ей, себе отчет в том, что благодаря ночному разговору вся атмосфера в доме неуловимо изменилась? Атмосфера, в которой странно сочетаются теперь свинцовая тяжесть и необыкновенная легкость.
Мартина поежилась. По спине забегали мурашки. «Неужели так трудно застегнуть джинсы?» – сердито подумала она. Говоря что-то о разыгравшейся метели, Денби окинул Мартину медленным жадным взглядом, начиная с растрепавшихся во сне волос и кончая подолом длинной ночной рубашки, под которой не было ничего. В горящих глазах его угадывалось желание, молчаливый призыв.
– По-моему, я чувствую запах кофе. – И, устыдившись собственной неловкости, Мартина бросилась на кухню.
Посмотрев в окно, она убедилась, что туман рассеялся. Под тяжестью снега ветви деревьев пригнулись к земле. Если бы не ветер с океана, здесь установилась бы неестественная белая тишина. Снег валил и валил, и конца этому не было видно.
Мартина знала, что Денби наблюдает за ней, и ощущала его близость так остро, как если бы его дыхание касалось ее шеи.
Он стоял, прислонившись к косяку так, словно дверь врезали в этом месте исключительно для его личного комфорта. Засунув пальцы под ремень, он в этот момент вполне мог соперничать с рекламными изображениями на обложках модных журналов.
– Это вы кофе поставили? – Мартина с облегчением заметила, что Денби застегнул-таки джинсы, но, вспомнив, как застежка от молнии оказалась в ее руках, она судорожно сглотнула.
– Ну да. Не думал, что электричество заработало.
– У меня свой генератор. Отец купил, когда мама пригрозила, что ноги ее здесь больше не будет, если еще хоть раз она окажется в темноте.
– Стало быть, ты здесь выросла?
Мартина кивнула.
– И здесь всем нравилось жить, кроме матери?
Мартина попыталась представить себе маму в этой комнате, в этом домике, но картинка расплывалась. Неужели раньше она не замечала, что матери здесь не по душе?
– Мама в городе, – очень тихо сказала Мартина. – После смерти отца она здесь не появлялась. А это было одиннадцать лет назад.
– Даже на похороны не приехала? – Денби закусил губу, опасаясь ляпнуть что-нибудь лишнее.
Странно, что приходится об этом думать. Раньше он всегда отлично справлялся со своим делом. Так почему же возникло ощущение, что теперь правила игры немного изменились? Тем более что Мартина рассказала о себе немало, но не больше того, что Денби уже знал и без нее. Или ему так только кажется?
Например, Уильямсу известно было, как тяжело переживает Мартина разлуку с матерью…
Да, местечко необычное. Здесь, наверное, одно из двух – либо любишь, либо ненавидишь.
Денби оттолкнулся наконец от косяка и вошел в кухню, но, оказавшись с Мартиной в маленьком замкнутом пространстве, никак не мог ни устоять, ни усидеть на месте.
Лично ему было все равно где жить. Даже когда он был женат на Лайне, Уильямсу хватало четырех стен, крыши над головой да кровати, чтобы заниматься любовью. И все. Никуда его не тянуло, никуда не хотелось вернуться. И ни одно из тех мест, где приходилось жить, он не мог бы назвать своим домом. Может, потому, что в детстве мать таскала его по всему свету. Ездишь-ездишь, и в конце концов все клоповники начинают тебе казаться одинаковыми.
Но здесь всякий уголок нашептывал слово «дом». Взять хоть эту кухоньку с ее уютным столиком и кирпичным полом. Над плитой развешены начищенные кастрюли, сковородки, чайники. В гостиной, правда, повсюду разложены гигантские морские раковины, куча всяких стеклянных рыб, деревянных фигурок и прочей ерунды. На полках теснились книги самого разнообразного содержания, в сундуках – детские картинки и ребусы.
Все в этом скромном доме свидетельствовало о постоянстве, о корнях, а для посторонних были расставлены разного рода эмоциональные ловушки. Наверное, поэтому и спал он здесь так беспокойно. Или он не может найти себе места из-за этой женщины, которая и не проснулась-то еще толком?
У Мартины совершенно очаровательная манера закидывать ногу на ногу и обнимать себя за плечи, словно она хочет согреться. Нахмурившись, Денби одернул себя. Очаровываться ему нельзя. Ни этой женщиной, ни кем-либо другим. Он застрял здесь только из-за непогоды. И это Денби вовсе не должно нравиться. Не должно.
– И долго такой снег будет мести?
– Да откуда ж мне знать? – Мартина взяла свою любимую кружку и налила кофе из старого медного кофейника.
В прошлом году Пол купил электрическую кофеварку, но она так и осталась лежать в кухонном шкафу. Оба сошлись на том, что старая медяшка лучше. Мартина подула, сделала первый осторожный глоток и принялась смаковать дымящийся напиток. Да, кофе варить Денби умеет. Похоже, ему все удается, чем бы ни занялся.
Хьюз незаметно посмотрела на Денби. Ну а теперь он о чем думает? О том, что мужчина и женщина поневоле оказались взаперти, в домике, который с каждой минутой под тяжестью снегопада становится все меньше и меньше?
– А ты всегда спишь с заряженным ружьем под боком?
Мартина невольно стиснула кружку. И когда это Денби успел пробраться в ее комнату? Когда она спала? То есть в тот самый момент, когда меньше всего могла постоять за себя? Мартина резко выпрямилась. Да почему, черт возьми, она в его присутствии чувствует себя такой беззащитной? Как-никак, сейчас конец двадцатого века, а она, Мартина, наделена и силой, и уверенностью в себе.
– Я и в ход его пустить могу.
– Не сомневаюсь. Иначе зачем вообще держать ружье? Ну да ладно, что у нас сегодня на завтрак?
– Да что понравится, – беззаботно ответила Мартина. – Я иду в душ.
Мартина оторвалась от картинки-загадки, которая никак не хотела складываться, и посмотрела на Денби, растянувшегося на полу. Всем своим видом он напоминал пантеру, которую девушка как-то видела в зоопарке. Величественно-таинственная, одинокая в истинном смысле этого слова, с беспокойно горящими глазами, она, ни на секунду не останавливаясь, грациозно расхаживала взад-вперед по клетке. Мартина не могла оторвать взгляд от этой царицы.
Вот так и Денби завораживал ее одним своим видом, до поющей боли где-то внутри.
– Вы говорить вообще-то умеете? – не выдержала наконец Мартина. Ребус по-прежнему не складывался. Никак не удавалось сосредоточиться, и наверняка из-за того, что рядом Денби. Хотя признаваться в этом не хотелось.
– Долго еще мести будет?
– А почему бы вам по радио не послушать прогноз погоды?
– Да я уж пытался, но ничего не разобрать, один треск.
– А кто мешает влезть на крышу да счистить снег с антенны? – невинно спросила хозяйка.
Взгляд, которым Денби ответил, яснее ясного говорил, куда Мартина с этим предложением может отправляться. Засунув руки в карманы, Денби подошел к ней.
– И как это только ты выдерживаешь? Ведь здесь как в клетке.
Мартина сосредоточенно изучала картинку, делая вид, что наконец у нее что-то получается.
– Ну, такая метель у нас редкость. Надеюсь, скоро уляжется.
Как бы не так! На ней сейчас вчерашняя рабочая блуза в клеточку, а сверху шерстяная кофта, застегнутая на пару дюжин пуговиц, неудержимо притягивающих к себе его пальцы. Денби нервно потер шею и подошел к окну. Жарко, что ли, становится?
Да, здесь жарко, а на улице холодно. Из-за снегопада и на два фута вперед не видно. Он обернулся. Мартина по-прежнему колдовала над своим цветным ребусом. Невозмутимость женщины почему-то начала злить его.
Он неслышно подошел и встал рядом. Почувствовав на плече тяжелую ладонь, Мартина вскочила и встретилась с его застывшим взглядом.
– Почему ты не доверяешь мне, Марти?
Ничего себе вопрос! Да как можно верить человеку, одного взгляда которого достаточно, чтобы в кисель превратиться? Одного, даже самого легкого прикосновения которого достаточно, чтобы напомнить о том, какая это радость и какая это боль – быть женщиной? Как можно доверять человеку, вся суть которого противоречит тому, что он говорит о себе?
– Судя по вашим словам, можно подумать, будто это я виновата в том, что вы оказались здесь.
«Тут она права, ничего не скажешь», – подумал Денби и спросил:
– И это все?
Мартина опустила взгляд на нерешенный ребус.
– Я уже давно научилась не судить о мужчинах по внешности.
Глядя на крошечные изгибы, нарушающие ровную линию ее бровей, Денби на мгновение забыл о всех своих делах. И с чего это она поджала свои соблазнительные губки? И какому такому мужчине обязана недоверчивостью, столь явно отражающейся во взгляде Мартины, стоит ей только посмотреть на него?
– И даже к брату это относится?
– Ну, брат – дело другое.
Ах вот как! Означает ли подобное заявление, что она знала о связях Пола с «зелеными» и одобряла их? Или, может, сама из той же компании? Задумчиво обводя взглядом комнату в поисках ответа, он остановился на фотоальбомах, лежавших рядом с кипой журналов «Фотожизнь». А может, ответ все время был у него под носом? Денби как бы невзначай взял альбомы и сел на диван спиной к Мартине.
А та продолжала рассеянно складывать картинку, которая по-прежнему решительно отличалась от изображения Швейцарских Альп на коробке, и размышляла о том, почему, интересно, никому не приходит в голову вместо Альп предложить вид западного побережья. Мартина вспомнила давнюю свою мечту стать всемирно известным фотомастером и прославиться своими снимками удивительных пейзажей на западном побережье Канады.
Пол всячески эти ее стремления поощрял. Они даже вместе сконструировали в сарае нечто вроде мастерской, где проявляли, печатали и увеличивали снимки. Но брату это занятие в конце концов надоело. Ну а Мартина интереса к делу не потеряла, хотя давно примирилась с тем, что имевшихся у нее способностей явно недостаточно для того, чтобы выдержать огромную конкуренцию в мире фотоискусства.
В комнате стало неестественно тихо, только дрова в камине потрескивали. Мартина не видела Денби, но все равно остро ощущала его присутствие. Она машинально сжимала и разжимала ладони. День обещал быть долгим-долгим.
Денби перелистывал альбомы со все возрастающим интересом. Были тут старые, пожелтевшие от времени черно-белые снимки: двое детей перед рождественской елкой или праздничным пирогом. Более поздние, в основном натурные съемки. Денби неплохо разбирался в фотоделе, чтобы оценить их качество. Это была не просто праздная забава туриста.
Но самыми интересными оказались снимки, на которых изображены Мартина с братом в переходном, отроческом возрасте, а вместе с ними – какой-то веселый паренек с растрепанными волосами и россыпью веснушек на лице.
– Кто это тут с тобой и братом? – спросил Денби.
– Где? – Мартина не нуждалась в особых предлогах, чтобы отбросить ребус и оказаться рядом, но поняв, почему Денби вдруг притих, она разозлилась: эти фотографии были слишком дороги ей. – Разрешения надо было спросить.
– Не хотел отвлекать тебя. Я про этого вот паренька, твои старики, что ли, усыновили его?
– В общем, да. Джон – наш сосед. Мы росли вместе. Вместе в школу ходили, вместе первую сигарету выкурили.
– Короче, первая любовь?
Судя по взгляду, который метнула на него Мартина, Денби попал в точку. У него вертелись на языке новые вопросы. Не из-за Джона ли она вдруг так насупилась вчера? И не из-за него ли не верит мужчинам?
– Все еще встречаетесь?
– Редко. Но Пол и Джон дружили до самого конца.
– А он что, тоже лесоруб?
– Вроде того. На «Айленд форестс» работает.
«Вместе с крестным Мартины, – подумал Денби. – Это уже интересно».
– А ты, стало быть, оказалась третьей лишней?
– Ничего подобного. – Мартина вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на любопытного.
Значит, все-таки способна выходить из себя? Да, но почему, собственно, его это так уж занимает?
– Да ну? В таком случае хочешь знать, что я об этом думаю?
– Ни малейшего желания не имею.
– Зрелость в этих краях рано наступает. Вы с Джоном стали, как говорится, приятелями…
– Погодите, погодите…
Словно не слыша ее, Денби продолжал:
– Братец Пол увидел, что его оттесняют. Ну а через десять или пятнадцать лет все повторилось. Только ухажер сестрички Марти, как говорится, сделал ноги.
– Чушь собачья!
– А что, разве он все еще ударяет за тобой?
– Разумеется, нет.
– Почему же «разумеется, нет»? – ехидно передразнил Денби. – Ты ведь в зеркало смотришься? В таком случае должна понимать, что любой нормальный мужчина у тебя на коротком поводке.
– Что за жалкие потуги на юмор? Не могу сказать, что я от них в восторге.
Ну конечно же! Судя по тому, как Мартина занервничала, он таки достал ее. Что только подогрело любопытство Денби.
– Слушай, кудрявая, и чего это ты себя здесь похоронила?
– Глупости! Я работаю с мужчинами. С сотнями мужчин. Для точности – с лесорубами.
– И что же, никто из них даже не пытался за тобой ухаживать?
– Ну отчего же, пытались. – Мартина еще выше вздернула подбородок.
– И с успехом?
– А вот это уж не твое дело. Теперь-ка ты мне кое-что скажи. Лайна тебе кто? Жена?
Денби словно под дых ударили, он даже согнулся немного. Пришлось сделать два глубоких вдоха, прежде чем встретить взгляд разгневанной мисс Хьюз. А он-то думал, что давно перестал говорить во сне.
– Бывшая. Бывшая жена.
Денби смотрел на нее немигающим взглядом, и в глазах его плеснулась такая боль, что Мартина содрогнулась. Да что это с ней такое происходит? И откуда вдруг странное звенящее ощущение, которое от пяток к голове поднимается?
– Так что и я знаю, каково это – потерять любимого человека. И тоже якобы из-за несчастного случая. А теперь вернемся к другу Джону.
Ответ Денби порождал с десяток новых вопросов, но теперь уж она прикусила язык. Судя по тому, с каким трудом были произнесены последние слова, говорить на эту тему мужчине тяжело. Да, но от нее-то Денби чего добивается? А ведь что-то ему явно нужно. От волнения у Мартины снова заколотилось сердце. Ей и самой было слышно, как виновато звучит собственный голос.
– Я не хочу говорить о прошлом. – Мартина стремительно поднялась с дивана и сделала глубокий вдох-выдох. Чем дальше от Денби, тем спокойнее.
– А почему, собственно? – Сузив глаза, Денби пристально посмотрел на нее.
– Да так, не хочу и все. Настроения нет. – Тряхнув тяжелой гривой волос, Мартина вдруг испытала радостное чувство освобождения. Вот если бы и груз воспоминаний и сомнений так же легко было бы сбросить!
Денби не отрываясь смотрел на ее обнажившуюся шею, с трудом преодолевая искушение прижаться губами к теплой гладкой коже, заключить эту женщину в объятия и не отпускать, пока метель не кончится. Разумеется, это невозможно. Немыслимо. Ведь он всегда так гордился своей недюжинной выдержкой.
Что-то подсказывало ему: Мартина ведет двойную игру. Как Лайна. А ему и одного такого испытания на всю жизнь достаточно.
– У тебя много было в детстве домашних животных?
Она увидела, что Денби разглядывает какую-то выцветшую фотографию.
– Это Куни, енотик мой.
– И все? Ни собак, ни кошек?
Мартина покачала головой.
– Мне дикие животные нравились. Лягушка была. Змея. Пара уток. Как-то даже чайку со сломанной лапкой в дом притащила.
– Целый зверинец!
– В конце концов все они исчезали. – Судя по голосу, Мартину это уже не слишком волновало, но по выражению лица такого не скажешь.
– А потом?
– Садоводством занялась. Если за растениями ухаживать как следует, то они не убегают.
С того самого момента, как Денби оказался здесь, он всячески обхаживал хозяйку, окружая ее заботой. Хотя всю жизнь приучал себя не давать, а брать. Так спокойнее, никто от тебя ничего не ожидает. В конце концов он и забыл, что это такое – давать. И даже гордился этим.
– Некоторые фотографии здесь просто классные.
– Спасибо, – коротко бросила она. – Судя по этому фотоаппарату, ты и сам, должно быть, не просто любитель.
– Сама снимала?
– В основном да.
Денби снова перевел взгляд на альбом.
– А кто проявлял? Не похоже, что в мастерской.
– Сама. Люблю работать в темной комнате.
Глаза у него превратились в щелочки.
– Я весь дом обошел и никаких темных комнат не обнаружил.
Ах вот как, весь дом обошел! Мартину это почему-то не удивило. Следом за готовым сорваться с губ восклицанием: «А кто тебе дал право слоняться по чужому дому!» – вдруг пришло понимание, что осторожность – часть его натуры. Такие, как он, на случай не полагаются. Впрочем, на его месте и Мартина вела бы себя точно так же.
– Неужели и в амбар успел заглянуть?
– Так ведь от дома и на шаг ничего не видно. Я даже и не знал, что у тебя есть амбар.
– Ну так придется поверить мне на слово.
– Да как-то не хочется. – Денби встал с дивана и, потянув Мартину к двери, сунул ей в руки куртку и сапоги. – Пошли.
– Это еще зачем?
– Надо бы ноги размять.
Она могла отказаться. Просто вернуться к своему ребусу, и пусть себе сам тащится, куда ему угодно. Но не хотелось, чтобы он, как медведь, все затоптал вокруг, особенно ее драгоценные луковицы, что уже начали пробиваться к свету, а теперь оказались под снегом.
Денби нетерпеливо переминался у двери. Мартина поморщилась. Окажись здесь кто посторонний, наверняка бы подумал, что в доме хозяин – этот странный тип, а она – непрошеная гостья.
Поход в амбар был похож на ночные маневры, вроде как по вражеской территории идешь, да еще с завязанными глазами. Пробираясь через сугробы, которые местами поднимались в половину человеческого роста, Денби ни на секунду не выпускал руку Мартины, а оба они держались за прочную нейлоновую веревку, конец которой был привязан к перилам крыльца. Когда они добрались до цели, Денби наконец понял смысл выражения «снежная слепота».
– Это еще что такое?
При тусклом свете фонаря обозначились контуры какого-то жуткого доисторического животного, которое занимало едва ли не весь амбар.
– А на что похоже? – вопросом на вопрос ответила Мартина, огибая монстра и направляясь в глубь амбара.
– На машину времени, – предположил Денби и понял, что юмор его не оценен должным образом. – Тогда дом на колесах для чужестранцев, – выдвинул очередную гипотезу Денби, огибая чудовище.
– А может, переносная мельница, господин Всезнайка?
– Ах вот, значит, как мельницы выглядят! – Денби вплотную подошел к Мартине. – А я думал, они гораздо больше.
– Ошибаться страсть как не любишь. – Хозяйка ткнула пальцем куда-то вглубь. – Темная комната там.
– А эта дверь куда ведет?
– Это… – голос Мартины слегка дрогнул, – это была комната Пола.
Она вошла внутрь. Одновременно со светом включился небольшой вентилятор на противоположной стене. Ателье как ателье. Все на месте. Ванночки. Шкафы. Увеличитель. Сушка. Ничто не указывает на тайную связь с промышленным шпионажем.
– А твой брат тоже умел проявлять и печатать?
– Мы вместе учились этому.
– Смотрю, вы многое делали вместе. – Денби мысленно отметил какую-то гулкую пустоту этого места, ничуть не напоминавшего тепло и обжитую атмосферу домика, который они только что покинули. – А что в комнате Пола?
– Ничего.
– Взглянуть можно?
Мартина на секунду замялась, потом пожала плечами – мол, пожалуйста, смотри, комната как комната.
В отличие от фотоателье она состояла в основном из окон, голых, незанавешенных окон, откуда беспрепятственно открывался вид на океан.
Денби с удивлением отметил, как быстро меняется погода. Снег еще падал, но уже гораздо реже – прямо-таки рождественская открытка. Отвернувшись от окна, он оглядел комнату. Один угол занимала накрытая толстым покрывалом двуспальная кровать, напротив – довольно-таки неуклюжий диван и стул. Единственную незастекленную стену целиком занимали встроенные книжные шкафы. Видимо, этот Пол был настоящим книгочеем. Если бы не огромный океан в огромных окнах, комнату можно было бы принять за обычный номер во второсортном отеле.
Денби покачался на каблуках и спросил:
– А девушка у Пола была? Я имею в виду незадолго до гибели?
– Понятия не имею. Правда, сестры о таких вещах узнают последними. – Мартина поджала губы, словно задумалась, а не было ли чего другого, о чем она тоже понятия не имела, и вдруг ощутила вину просто за то, что он умер, а ее смерть обошла стороной.
– А у тебя, кудрявая?
– Что у меня?
– Есть кто-нибудь?
Денби сразу пожалел, что задал этот вопрос. Но теперь уже поздно, оставалось лишь смотреть, как она беззвучно шевелит губами, да ловить вылетающие из ее глаз аквамариновые молнии.
– Слишком много вопросов задаешь.
– Есть такое дело. Спишем это за счет журналистской любознательности.
– Да? А по-моему, это называется иначе: совать нос не в свои дела.
Денби отвернулся. Мартина явно не из тех, кто вышвырнул бы все вещи брата. Наоборот, будет тянуться к ним. Записные книжки. Фотографии. Память о родном человеке. В домике полно такого рода предметов, а комната Пола выглядит так, будто по ней снегоочиститель прошелся. Да еще на всякий случай и отпечатки пальцев стерли.
Мартина переступила с ноги на ногу.
– Ну что, доволен? Экскурсия окончена?
Денби упорно отводил взгляд от ее волос, мягкониспадавших на плечи. Сегодня на Мартине джинсы были еще более драные, чем вчера, заношенная рубаха лоснилась на округлых ягодицах. У него так и чесались руки потрогать эти округлости. Духами она явно не пользовалась, но все равно распространяла вокруг себя какой-то неуловимый аромат леса и цветов.
– Пошли. – Денби круто повернулся.
Веревка была им уже не нужна. Небо расчистилось настолько, что домик был и отсюда виден; окруженный со всех сторон пихтами и кедром, он стоял наверху крутого склона, прямо над узким входом в пещеру. Из трубы струился, обещая тепло и приют, легкий дымок. Денби ощутил приятную тяжесть в груди, как в пору весенней оттепели или в сочельник, когда воюющие армии прекращают боевые действия.
На полпути к дому он вдруг схватил Мартину за локоть:
– Стой!
Мартина вздрогнула и проследила за его взглядом:
– Что такое?
– Смотри. – Денби ткнул пальцем в сторону, где на свежевыпавшем снегу были видны чьи-то следы.
