Текст книги "Влюбленные соперники"
Автор книги: Кэти Уэбб
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Она не могла поверить, что ее брат способен на такое безумие.
Глава 2
Целая гамма чувств отразилась на лице Мартины. «Да из нее настоящая артистка получилась бы! – подумал Денби. – Кто, интересно, сегодня так легко позволяет читать свои мысли? Наверняка спектакль разыгрывает».
– Хотите сказать, что за деревьями леса не вижу?
– Скорее, на предупредительные знаки внимания не обращаете, – колко заметила Мартина.
И невольно напомнила о том, что он нарушает указания, данные Юргеном. Денби надо было держаться в стороне и просто фиксировать, с кем и когда она встречается. И оставаться незаметным, а не разгуливать по ее кухне в чьей-то одежде.
Заправилы «Айленд форестс» получили сведения, что Пол Хьюз, брат Мартины, ведет двойную игру: днем он лесоруб-одиночка, а ночью вредитель, тайком проникающий в запретную зону. Ну а Мартина здесь при чем? Тоже, как и брат, за деньгами погналась? Или просто приключений ищет, как некогда его жена, захотела острых ощущений?
– Одна здесь живете?
Денби потянулся к висевшему на стене старенькому телефонному аппарату и поднял трубку. Молчание. Мертвая тишина. Никакой связи с внешним миром.
– Сейчас да. – Мартине показалось, что голос у нее срывается.
Ну почему сразу не подумала о том, как трудно будет смотреть на чужого человека в одежде Пола? И, словно это было только вчера, вспомнила, как брат порвал брюки и как обиделся, когда она отказалась штопать их. Слишком поздно она поняла, что не надо опекать Пола как маленького. Нельзя было все делать за него.
Денби подошел к окну.
– Как думаете, долго еще этот чертов туман висеть будет?
Мартина с трудом заставила себя вернуться к реальности и своему незваному гостю. По всем законам человек с такими увечьями должен бы лежать пластом. А у этого, видимо, выносливость как у вола? И поведение тоже соответствующее.
– Ближайшая больница в Тофино. Как только туман рассосется, сразу же свяжемся с Мэттом, и не сомневаюсь…
– Никаких больниц, – перебил Денби, тяжело опускаясь на стул.
Она заметила гримасу боли на его лице, гримасу, которую Денби, увидев, что Мартина не спускает с него глаз, сразу же словно стер. Осталась только злость в глазах. «Не такой уж вы кремень, мистер Денби!» – с сочувствием подумала она и спросила:
– А вас никто не хватится?
Мартина вспомнила, как места себе не находила, когда Пол не вернулся домой. Время, что она провела, пока не обнаружили его тело, было жутким кошмаром.
– Нет.
Нет, с такой славой, как у него, о Денби никто не беспокоился. К тому же он уже давным-давно поклялся себе, что больше никого не допустит в свою жизнь.
Да и вообще, разве хоть когда-нибудь о нем волновались? Ухаживали за ним так, как сейчас ухаживает эта красавица? Мать? Нет. И уж точно не Лайна.
Почувствовав, что голова кружится и его охватывает изнеможение, Денби закрыл глаза. Более десяти лет прошло с тех пор, как умерла его жена, когда он выполнял очередное задание на Среднем Востоке. Неужели никогда не пройдет эта режущая боль от ее предательства?
– Где моя одежда?
Услышав пронзительный скрежет проржавевших петель, Денби открыл глаза и увидел, что Мартина вынимает вещи из сушилки.
– Ну вот, рубаха готова. – И кинула ему. – Но джинсы, к сожалению, не просохли.
Мягкая хлопковая ткань приятно грела руку, и, совершенно забыв про перевязанное плечо, Денби принялся натягивать рубаху, но тут же, сдавленно выругавшись, снова стянул ее через голову, швырнул на стул и вернулся в комнату.
Каждый шаг отдавался в теле ноющей болью, хотя даже под пыткой Денби в том не признался бы, ибо почему-то считал, что всегда должен демонстрировать силу и самообладание. Мысли его путались.
Пол Хьюз годами вел двойную игру, надувая всех, в том числе и самых больших воротил строительного бизнеса. Несомненно, и сестричка из того же теста.
Ну вот, снова начинается! Денби одернул себя. Снова он нарушает невидимую границу, которую умеет, чем всегда и гордился, выдерживать. Правда, не в тех случаях, когда имеет дело с неотразимыми женщинами.
Уильямс Денби чутко уловил нежную душу женщины, страждущей любви. Может, светловолосая фея на берегу океана вовсе не чета своему брату? Может, Мартина – воплощенная невинность? Но насколько невинной может быть такая сильная и самостоятельная женщина?
Закрыв глаза, он вспомнил ее тело. Живет себе девушка в сотнях миль от ближайшего гимнастического зала, где занимаются аэробикой либо качаются на тренажерах, и на тебе – мышцы выпуклые, тугие. И при этом очень женственна: стоило только коснуться, как голова кругом пошла. А ведь он всегда был уверен, что нет женщины, способной разрушить барьеры, которыми он себя окружил.
Денби очень жалел, что не сумел сдержать себя. Его тело не устояло перед древним инстинктом. Подумать только, Мартина чуть ли не догола его раздела, а он даже толком осознать этого не успел. Какая жалость!
Так и раздумывал Денби под слабый треск поленьев в камине, пока не услышал шаги в соседней комнате. Он резко поднял голову. Одно можно сказать с уверенностью: Мартина считает, что лучше держаться на расстоянии. Огонь угасал, и лишь тогда Денби встал подкинуть еще пару поленьев.
Тут-то и бросилась ему в глаза фотография. Она почти затерялась среди гигантских морских раковин, иначе Уильямс заметил бы ее раньше.
Черно-белая фотография большого формата, хорошего качества. Мартина стоит наверху крутого обрыва об руку с симпатичным молодым бородачом. Сзади них – штормовое море, белые барашки на черной воде. Ветер растрепал девушке волосы, а она, словно ничего не замечая, весело смеется. Может, потому, что рядом этот самый бородач? Денби чуть наклонил фотографию, чтобы получше рассмотреть его лицо.
Молодой человек улыбается, но довольно напряженно. Ничто не говорит о том, будто он хоть сколько-нибудь влюблен в свою спутницу. Тут Денби вдруг понял, чьи это на нем штаны, и, прикинув план наступления, вернулся на кухню.
Мартина стояла у плиты и резала пирог. Денби бесцеремонно потряс фотографией прямо у нее перед носом:
– А кто мне говорил, что живет здесь в одиночестве?
Хозяйка спокойно вытерла руки о фартук и потянулась к снимку.
– Я ни в чем не обязана перед вами отчитываться.
– Допустим. – Денби поднял руку, не давая ей забрать фотографию. – Но неплохо бы знать, не появится ли здесь ваш приятель. А то мне не поздоровится.
– Нет у меня никаких приятелей. – Мартина с трудом проглотила ком в горле.
– Тогда кто это? – с обманчивым спокойствием спросил Денби и, убедившись, что отвечать она не собирается, схватил ее за руку и круто повернул к себе.
Мартина инстинктивно сделала шаг назад, но этого оказалось недостаточно. Руку высвободить удалось, но Денби тут же вцепился ей в плечо. Мужчина он, конечно, сильный, да только вряд ли в таком состоянии способен удержать ее. Почему-то эта мысль не доставила Мартине никакой радости.
Она вдруг почувствовала себя очень усталой. И одинокой. Как утомительно убеждать законников начать новое расследование обстоятельств гибели Пола! Устала делать вид, будто с его уходом из жизни ничего не изменилось, тем более что лесорубы, которых Мартина считала друзьями, теперь упорно ее избегают. А тут еще этот подозрительный тип в доме! Не слишком ли много на нее свалилось?
– Это был мой брат, – вымолвила Мартина. – Он погиб на лесоповале.
Судя по тому, как Мартина это говорила, ей удалось убедить себя, что смерть брата была не просто несчастным случаем. «Погиб на лесоповале» звучит, конечно, совсем иначе, нежели «вредительство».
Денби медленно протянул Мартине фотографию и, увидев, как бережно она разгладила чуть помявшийся по краям снимок, сразу насторожился. Если именно так выглядит женщина, натравливающая кого-то друг на друга в собственных интересах, то он хотел бы, очень хотел бы вывести ее на чистую воду.
И все-таки Уильямс Денби клял себя на чем свет стоит за то, что уступил Юргену и взялся за это дело. Следовало сказать старому интригану, чтобы нашел для подобной слежки кого-нибудь другого. Тайком наблюдать за женщиной – нет, это не для Денби. Однако же он сразу что-то почувствовал, когда впервые поймал Мартину в видоискатель фотокамеры. Словно его в солнечное сплетение ударили! Потому-то он столь неосторожно и приблизился к обрыву, приблизился к этой женщине.
А что, если его, как и других, ввели в заблуждение? Что, если Мартина Хьюз действительно ничего не знала о связях брата с толстосумами, которым так не терпится избавиться от лесорубов в этих суровых краях? Денби посмотрел на Мартину, словно надеясь прочитать ответ в ее глазах. Но она, казалось, совершенно забыла о его присутствии и не отрываясь смотрела на фотографию. Провела пальцем по глянцевой поверхности, и взгляд ее затуманился.
Снимок был сделан за несколько дней до гибели Пола. Проявляя фотографию уже после похорон, Мартина вглядывалась в его изображение, стараясь найти ответ на вопросы, которые теперь уже брату не задашь. В последнее время она замечала, что Пол как-то странно замкнулся, и догадывалась: его что-то гнетет. Но решила ни о чем не спрашивать, сам скажет, когда найдет нужным. А вот теперь уже вряд ли она узнает правду. Вряд ли докопается до того, что стоит за этим будто бы несчастным случаем. И кому понадобилось подставлять Пола так, словно он действительно какой-то вредитель…
– Несчастный случай на лесоповале, говорите?
– Это профессиональный риск, – едва слышно откликнулась Мартина. – Так же умер и мой отец.
– А не боитесь следующей оказаться?
Вопрос прозвучал резче, чем Денби хотелось бы. Он слишком хорошо помнил боль, испытанную при потере близкого человека. Боль, ставшую еще острее и мучительнее, когда узнал, как именно погибла Лайна.
– Ну у меня-то работа неопасная. Во всяком случае, не более опасная, чем любая другая. Чего по-настоящему хотелось бы, так… – Мартина прикусила губу.
И чего это она чуть не разоткровенничалась с этим наглым и бессердечным типом, который ни малейшего представления не имеет о выращивании и продаже леса? Это на нее совсем не похоже.
– Итак, вам по-настоящему хотелось бы… – напомнил Денби.
– …чтобы какой-нибудь накрахмаленный законник возобновил расследование обстоятельств гибели моего брата, – быстро и зло закончила Мартина.
– Но вы же говорили, что это был несчастный случай!
– Так сказал прокурор.
– А вы в этом не уверены?
– Я уверена, только в одном – брата представили вредителем. Сомневаюсь, что вы как-то могли бы воздействовать на власти.
– Боюсь, что нет.
– Так я и думала.
Мартина круто повернулась и посмотрела в окно. Сквозь густой туман ничего не было видно. Она вздрогнула и обхватила себя руками. Она жила на море с самого рождения и все равно никак не могла привыкнуть к тому чувству полной оторванности от мира, которое возникает, когда тебя со всех сторон окружает туман.
– Лучше бы вам поскорее забыть обо всем этом, – послышался у нее за спиной тихий голос Денби. – Забыть и жить своей жизнью.
Мартина вцепилась в подоконник до боли в пальцах, так что даже ногти побелели.
– Вы не знали моего брата. И нечего вам вмешиваться и поучать меня. Разве я хоть раз спросила, что вам понадобилось в наших краях, вдали от обжитых мест?
Денби с шумом втянул в себя воздух. Это верно, Мартина вопросов не задает, в то время как он…
– Я участвовал в марше протеста там, внизу, в долине.
– Что-то в этом роде я и подумала.
– А что, вам «зеленые» не по душе?
– Я восхищаюсь их преданностью своему делу. – Она вздохнула и почувствовала на своем плече его руку. – И резон в позиции «зеленых» есть. Перемены нужны, давно нужны. Но смущают меня их методы.
Денби сильнее сдавил ее плечо. Интересно, это она искренне?
Мартина склонила голову, и волосы упали ей на лицо, словно светлый занавес, отгородивший ее от целого мира. Сейчас она – просто женщина, женщина до кончиков ногтей, мягкая, податливая, с кротким лицом и копной светлых волос, женщина, которая так и просит мужской ласки. А фигура…
Разозлившись на себя, Денби шагнул назад. Черт, ведет себя как подросток, впервые узнавший смысл понятия «половые гормоны».
– Где тут у вас радио?
– На заднем крыльце.
Проклятие, статическое электричество все волны забивает! Денби нетерпеливо провел рукой по волосам и болезненно поморщился. Еще и голова ко всему прочему раскалывается. Надо выбираться отсюда, пока хозяйка ничего не заподозрила, иначе вся работа коту под хвост. Легенда, которую он сочинил на тот случай, если последуют вопросы, становится с каждой минутой все более неправдоподобной. Наверняка эта неглупая женщина видит его насквозь.
Мартина смотрела, как Денби безнадежно пытается настроить радиоприемник. Что-то он совсем не похож ни поведением, ни речью ни на одного из тех сотен демонстрантов, что приходят в долину. Тогда кто же это? Может, торговец наркотиками в бегах? Поймав себя на том, что ей совсем не хочется, чтобы он оказался преступником, Мартина грустно покачала головой. Ну почему нельзя было наткнуться на простого моряка, выброшенного на берег кораблекрушением, да залатать его раны? И зачем этому смуглому незнакомцу понадобилось вторгаться в ее такую печально размеренную жизнь?..
– Туман рассеивается, – сказал Денби не оборачиваясь, точно был уверен, что Мартина все еще здесь.
Волосы его напоминали скорее палую осеннюю листву и сзади, на шее, слегка курчавились. Интересно, когда причесывается, пытается высушить их феном или внимания не обращает?
Мартина снова подошла к окну. Уже можно было разглядеть очертания скал. Под пронизывающими ветрами с запада пихты и кедры клонились к земле, казалось, еще ниже, чем обычно.
– Сегодня задувает с севера, – заметила Мартина, – так что туман сейчас не самое страшное.
Мощный порыв ветра лишь подтвердил ее правоту. Отломившийся от ближайшего дерева сук врезался в стену дома рядом с окном. Мартина так и подпрыгнула от неожиданности.
– Куда это вы? – спросил Денби, увидев, что она направилась к выходу.
– Дров принесу, а то огонь вот-вот погаснет.
– Давайте помогу.
Мартина медленно оглядела его – неприкрытая грудь, повязка на плече, слишком короткие штаны Пола.
– Спасибо, сама справлюсь.
Остальное договорил взгляд, в словах не нуждающийся: да на что ты сейчас годен-то? Денби, глухо чертыхнувшись, сорвал повязку и, разыскав свою одежду, принялся натягивать ее, скрипя зубами от боли. К тому времени как Мартина вернулась, он уже был одет.
Не говоря ни слова, Денби подошел к тележке, нагруженной дровами, и принялся вслед за Мартиной молча переносить поленья к камину. Насколько вымотало его это занятие, Денби бы ни за что в жизни не признался. Да и что теперь говорить?
Мартина смотрела на него, сложив руки на груди.
– Ну и что вы хотите всем этим доказать? Силу свою?
– Ничего мне не надо доказывать. В отличие от вас.
– Это вы о том, что я бьюсь за новое расследование? Ну и что плохого в желании отмыть от грязи честь семьи?
– Всяческих вам удач, – коротко бросил Денби. – Извините, что не сумел толком выразить свою благодарность.
– Куда дальше путь держите?
– А как добраться до ближайшего города?
– У вас это не получится.
– Там видно будет. Я и без того слишком злоупотребляю вашим гостеприимством.
– Не мелите чепухи, – сердито сказала Мартина. – Вы и полпути пройти не успеете, как повалит снег. А в наших туманах и без снегопада заблудиться – пара пустяков.
– Ничего, справлюсь, – процедил Денби.
Мартина увидела, что на лбу у него выступили капельки пота. Вот тип! Упрямый как… Даже дед ее таким не был, а уж он-то…
Мартина все еще подыскивала убедительные слова, а дверь за гостем уже с грохотом закрылась. Так, и что дальше? Она беспокойно закружила по комнате. Нельзя его в такую погоду отпускать! Хотя ведь не мальчик – мужчина. Сам за себя отвечает.
«Как Пол», – прошептал внутренний голос. И вот чем все кончилось.
Мартина встряхнулась. За окном со свистом завывал ветер. На землю упали первые хлопья снега. Внезапно замигал и тут же отключился свет. Мерцало лишь пламя камина.
Фонарь стоял на полке, и при слабом его накале Мартине удалось отыскать сапоги и пальто. Так, прежде всего надо включить генератор. И решиться, остановить Денби или не удерживать. Монотонный гул работающего генератора немного успокоил ее, а теплый свет, лившийся из окон домика, неудержимо потянул ее назад, к уютному камину.
Мартина вернулась в дом за шапкой и бросила взгляд на импровизированную кровать. Она предназначалась для гостя. Того самого гостя, которого никоим образом нельзя сейчас никуда отпускать, как нельзя было и пройти мимо, когда он, раненный, лежал на берегу. Уже застегивая пальто, Мартина услышала на крыльце тяжелые шаги и бросилась открывать дверь.
На крыльце стоял Денби, с головы до ног занесенный снегом. Посиневшие губы едва шевелились, Мартина скорее догадалась, чем разобрала его слова:
– Моя камера…
Уильямс покачнулся и заставил-таки себя зайти в дом. Еще один неуверенный шаг. В конце концов Мартина втащила его в прихожую, и Денби тут же рухнул на пол.
Глава 3
«Так, все сначала, – бормотала про себя Мартина, стягивая с него сапоги. – Болван! Упрямец! Герой, видите ли, с бурей решил поспорить. Тоже мне Индиана Джонс! И что уж такого особенного в его фотоаппарате, если решил вернуться за ним?»
– Не понимаю я вас, Денби, – сказала Мартина, расстегивая ему рубашку.
От звука собственного голоса ей вроде стало легче. На самом-то деле она не могла понять не его, а свои собственные чувства. Видимо, проснулся в ней материнский инстинкт.
Скверно, что Пол так и не усвоил элементарных правил выживания. «А брату твоему в том и нужды не было, – глухо прозвучал ее внутренний голос, – ты сама все за него делала».
Стащив с Денби рубашку, Мартина снова удивилась тому, какая у него теплая и гладкая кожа. И густой загар. Из-под повязки виднелся огромный лиловый синяк, и Мартина невольно припала губами к гладкой коже, словно поцелуем можно унять боль.
– Дурашка, упрямец, – прошептала она, приглаживая завитки темных волос на его груди.
Пульс у него был ровный, отчетливый, и Мартина почувствовала, что беззащитный, взывающий к помощи и ласке вид этого человека наполнил ее сердце какой-то удивительной нежностью. На сей раз надо бы получше спрятать его одежду. Ради него же самого. Теперь она сама будет решать, когда ему уйти.
– Ну а пока, что с тобой делать? – бормотала Мартина, возясь с тяжелой пряжкой его пояса.
Джинсы промокли и заледенели, их просто необходимо снять. Мартина потянула молнию, и сердце у нее провалилось куда-то вниз. Взгляду явился новый островок волос. Оказывается, у него под джинсами ничего нет. Впрочем, как это она забыла, что раздевает его уже не первый раз.
Живот у него плоский, мышцы так и перекатываются. Повинуясь внезапному порыву, Мартина несильно дернула кустик волос.
– Ой!
Она отпрыгнула, словно обожглась.
– Больно же, черт возьми! – Его пронзительные глаза были широко раскрыты. – Куда же ты, кудрявая, давай дальше, – хрипло протянул Денби. – Это становится интересным.
– Вы?.. И давно уже?..
– Давай-давай, что ты собиралась делать? Не могу же я в такой момент вырубиться, какая же тогда от этого радость?
– Притворялся?!
Денби поймал ее руку и с силой прижал к своей груди. Ладонь Мартины щекотал твердый мужской сосок.
– Тебе хотелось потрогать меня. – Уильямс не дал ей вырвать руку и еще ближе притянул к себе.
Мартина облизала внезапно пересохшие губы. Теперь видна была каждая его ресничка вокруг потемневших глаз. Глаз, в которых угадывалось разгорающееся желание. Она почувствовала, что и ее засасывает в ту же воронку.
– У тебя удивительно мягкие руки. – Денби чуть коснулся расцарапанными костяшками пальцев чувствительно-нежной кожи под ее ухом.
О Боже, прикосновение было таким бережным! Неужели подобное возможно? Дрожь охватила все тело и боль, сладкая боль. О Господи, она уже забыла, что такое нежность мужчины.
– Ну же, еще, меня никто так раньше не ласкал, – попросил Денби.
У Мартины с губ сорвался едва слышный стон. Она словно отталкивала от себя что-то. Его слова. И ощущения, которые они пробуждали…
Но Денби и этот едва слышный звук уловил. Губы у него сжались, пальцы мягко заскользили вниз, к ложбинке меж холмов. Дыхание его участилось, и у Мартины затрепетали ресницы. Теперь она смотрела на мужчину сквозь огненные блестки волшебных бабочек, мелькавших перед ее глазами.
Он схватил Мартину за руку и медленно, но уверенно направил ладонь вниз через бугры мышц, шероховатости бинтов и дальше сквозь пух волос на животе, к зубцам расстегнутой молнии.
Мартина отдернула руку и, чувствуя, что краснеет до корней волос, с трудом выпрямилась. Никогда она еще не вела себя так… покорно. Никогда не уступала напору, такому властному, такому неудержимому, что куда-то разом исчезли все представления о скромности и нравственности.
– Вы зачем вернулись?
Ответил Денби не сразу. С того самого момента как он очутился в этом невидимом, беззвучном, туманом окутанном мире, ощущение утраты и одиночества сделалось особенно острым. Пленка ему действительно нужна. Но было и нечто другое. Словно какая-то невидимая сила, некий слепой инстинкт повернул его назад, к дымку, вьющемуся из трубы, к свету в окошке, к щекочущему запаху домашней выпечки. Это его-то, человека, который всегда гордился тем, что неизменно следует только железным законам логики.
В дальнейшем поведении Денби логики тоже было немного, и, судя по взглядам хозяйки, она тоже это заметила.
– Не удивлюсь, если вы вышвырнете меня отсюда.
– Да уж следовало бы. – Мартина поднялась и снова подошла к окну, за которым расстилался огромный черный мир. Мороз успел нарисовать на стекле свои первые узоры. – Но у нас на побережье действует свой кодекс чести. В такую погоду даже дворнягу на двор не выгоняют.
«Ничего себе! Может, я и впрямь кажусь ей приблудной собачонкой?» – с грустью подумал Уильямс и спросил:
– Слушайте, а где это вы научились печь пирожки? Ничего нет вкуснее домашней еды, – мечтательно протянул Денби.
– Пирожки!..
Мартина вихрем помчалась на кухню. Денби не спеша последовал за ней и появился в тот самый момент, когда она снимала с противня, увы, чуть подгоревшую выпечку.
– Это все из-за вас, – повернулась к нему Мартина. – И какого черта занесло вас сюда, Надоеда!
– Не хотелось бы огорчать вас, кудрявая, но мне еще и не то приходилось слышать. – Он скрестил на груди руки и скупо улыбнулся.
Мартина легла в постель, но и здесь этот тип преследовал ее: казалось, Денби рядом, нависает над нею, смеется при виде подгоревших пирожков, скрестив руки на своей устрашающе мощной груди. Она перевернулась на другой бок и яростно взбила подушку. Мартина раскраснелась, вспомнив, как Денби направлял ее руку…
Этот человек распространяет вокруг себя такие мощные флюиды! И дело вовсе не в том, что раньше ей не приходилось оставаться один на один с мужчиной. Однажды она даже влюбилась. Это было еще до того, как Мартина поклялась себе забыть, что на свете существует любовь.
Вспоминать о той поре больно до сих пор. Сначала она потеряла отца – несчастный случай в лесу. Затем – родной очаг, когда мать решила, что лучше им всей семьей перебраться в город. Пол там открыл для себя увлекательный мир компьютеров, а Мартина – мир безжалостного мужского коварства.
В тот год она оканчивала курсы медицинских сестер. А он – врач, златокудрый бог, у которого руки были способны исцелять. Эти руки и заставили Мартину ощутить себя женщиной. Всю весну она провела как в забытьи. А потом одна добрая приятельница вернула ее на землю, сказав, что врач-то женат. Мартина потребовала объяснений, но целитель только пожал плечами, мол, им хорошо друг с другом, и пусть так будет и дальше, пока они понимают друг друга…
Но Мартина не понимала. Ни тогда, ни сейчас. И всякий раз, думая о себе как о «другой женщине», невольно содрогалась. Брак в ее представлении – союз священный. И именно в святая святых она и вторглась. А когда через два года на побережье, в то единственное место, которое они считали своим домом, вернулся Пол, сестра последовала за ним, променяв белую медицинскую наколку на знакомый запах свежей древесины.
Да, лесозаготовки уже велись по-иному, но Мартина, неисправимая оптимистка, считала, что всегда можно найти какой-нибудь компромисс. Экономика требовала вырубки леса. «Зеленые» с этим не спорили, только требовали разумного подхода, соблюдения ответственности и чувства меры.
А потом погиб Пол. Говорят, он упал с дерева, когда всаживал в него шип. Но Мартина не могла в это поверить. Брат не понаслышке знает, какую опасность представляют такие шипы для лесорубов и пильщиков. И зачем это вдруг его понесло в запретную зону? И кому понадобилось подставлять его, очернив тем самым имя Хьюзов?
В который уже раз поклявшись себе, что докопается до истины, Мартина закрыла глаза и погрузилась в тяжелый сон. Только на сей раз это был не сон!
Она рывком поднялась с кровати. Наверное, целая минута понадобилась, чтобы в оживающем ее сознании соткалась фигура непрошеного гостя. Деревянный пол под ногами казался очень холодным, гостиную освещали последние отблески догорающих в камине углей.
Мартина остановилась. Тихо. Может, ей все это почудилось? Она бесшумно подошла и склонилась над Денби. Он беспокойно ворочался и бормотал что-то сквозь сон, на лбу выступили капельки пота. Стало быть, не только она видит тягостные сны, подумала Мартина, и в этот самый миг Денби попытался сесть. Глаза его широко раскрылись.
– Лайна, ну прошу же тебя! – Денби смотрел прямо на Мартину.
Невольно она наклонилась еще ниже – надо бы разбудить его.
– Я люблю тебя, – бредил он.
Его голос, такой нежный и в то же время такой исстрадавшийся, заставил Мартину – чего уж она от себя никак не ожидала – мгновенно невзлюбить неизвестную ей женщину.
Тут же чувство неприязни перенеслось и на Денби. Разве он хоть на секунду вспомнил свою возлюбленную, когда целовал Мартину и сжимал ее в объятиях? Или она просто под руку подвернулась?
Девушка вздрогнула. Страшно было смотреть в эти невидящие глаза. Вдруг Денби гортанно выкрикнул что-то на непонятном языке. Надо его разбудить, а то вертится так, что и раны разбередить недолго. Тогда ей до конца жизни не избавиться от беспокойного постояльца.
– Просыпайтесь, Денби!
Он заморгал и непонимающе огляделся.
– Вам снилось что-то страшное, – громко сказала Мартина. – Судя по тому, как вы метались, вас преследовал кошмар.
Денби со стоном откинулся на подушку и медленно потер глаза.
– Я разбудил вас.
– Не только меня, должно быть, всю долину, – небрежно бросила Мартина и пошла подложить в камин поленья.
В воздух взметнулся сноп искр. Она поднесла ладони очень близко к огню, но и это не помогло: при мысли о том, что Денби снилась другая женщина, женщина, которую он наверняка любит, у Мартины внутри все застыло. Неизвестно еще, кто больше нуждается в утешении.
– Может, расскажете, что это было? – Она неловко присела рядом и нечаянно коснулась коленями его груди. – Вы даже не по-английски говорили во сне. – О женщине и слезах, катившихся у него по щекам, Мартина сочла за благо промолчать.
– Сны на иностранных языках? – Столь явная попытка уйти от разговора Мартину не обманула.
– Может, вам что-нибудь нужно? – мягко спросила она.
Это уж точно, еще как нужно. Заняться любовью. Только так можно выкинуть из голову все то, что никак не хочет забываться. Старый, слишком хорошо знакомый кошмар. Жена – предательница. Годы не стерли тоску и горечь, которые Денби всегда испытывает, вспоминая ее. А ночами хуже всего. Он ненавидит одинокие ночи.
– Выглядите вы двенадцатилетней девчонкой. Что там у вас с бретелькой?
Она поправила ее и нахмурилась. Из-под плотной ночной рубашки у Мартины выглядывали голые ступни.
– Знаете… – неловко заговорила она наконец, – если вам ничего не нужно… я пойду досыпать.
Ничего не нужно, как бы не так! Даже сейчас этот медленно действующий яд туманит его разум. У него же задание, и это задание – Мартина! Уильямс прикрыл глаза и представил себе, как укладывает ее рядом с собой и срывает этот балахон, под которым явно ничего нет. Он почти физически ощущал, как обвиваются вокруг него ее ноги, как зазывно изгибается ее спина…
Стало больно в груди. И эта боль – боль желания. Боль невозможности забвения.
– Возвращайся к себе, златокудрая, – с трудом прохрипел Денби. – Возвращайся, пока медведь не вылез из берлоги и не съел тебя.
Он резко отвернулся и почувствовал, как остро заныло плечо. Денби даже не заметил, что стонет, пока не встретился взглядом с ее бездонными глазами цвета морской волны. Ну как можно выглядеть так невинно и так соблазнительно!
– Дать таблетку? – участливо предложила Мартина.
– Боюсь, малышка, я хоть целую аптеку проглочу, а лучше мне все равно не станет.
– К сожалению, у меня есть только тайленол.
– Сказал же я… А впрочем, тащи, отчего бы не попробовать?
Мартина с трудом скрыла удивление. Денби, казалось ей, из тех, кто даже к обыкновенному аспирину испытывает отвращение. Видимо, боль разыгралась не на шутку. Она принесла две таблетки и стакан воды.
– Они с кодеином, – пояснила Мартина. – Глядишь, и заснете.
– Ну насчет этого мне известно только одно средство, от которого мы оба как мертвые заснем.
Мартина почувствовала, что краснеет. Денби приподнялся на локте и проглотил таблетки. При этом неверный свет от камина упал ему на грудь и лицо, уже покрывшееся щетиной. «Колючая, наверное, – невольно подумала она. – Или просто щекотно будет?» Мартина почувствовала, как ее грудь набухает в сладком предчувствии прикосновения к его небритым щекам. Неужели этот сдавленный стон она сама издала?
– Полагаю, вы не в обиде на меня за такое предложение, – невозмутимо заметил Денби.
Не надо. Не надо винить даже за то, что, оставшись с ней наедине, Денби забывает любимую женщину. Иное дело ее собственные чувства, с которыми Мартина никак не может справиться. Так хотелось лечь рядом с этим раненым зверем и хоть на одну ночь отделаться от мучительных вопросов, заставляющих ее ворочаться без сна.
– Мне следует чувствовать себя польщенной? – тихо спросила Мартина. – Или вы стараетесь затащить к себе в постель каждую женщину, которая подбирает вас на берегу?
Денби потянулся к ней, вынул из волос заколку и мягко погладил рассыпавшиеся локоны.
– Вот так-то лучше. Теперь ты выглядишь на все четырнадцать, кудрявая.
– Все равно я слишком молода для вас, – небрежно бросила Мартина.
– Это уж точно. Еще как молода!
Мартина попробовала было отодвинуться, но Денби схватил ее за руку и притянул к себе.
– Не уходи, – хрипло сказал он, проклиная в душе не отпускавшую его слабость: слишком долго не позволял себе приблизиться к женщине. – Посиди, поговори со мной.
