Текст книги "После нашего разрыва (ЛП)"
Автор книги: Кэти Регнери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Ви.
Я знаю, это я сказал, что дам тебе пространство, но к черту это. Я звоню тебе прямо сейчас.
Зи.
Мужчина не знал, почему от звонка ей у него начали потеть руки, но это было так. Он не слышал ее голоса шесть с половиной недель, но она написала ему всего пять минут назад, так что, телефон должен был быть при ней. Три гудка... четыре...
– Зак?
– Вайолет, – выдохнул он, медленно закрыл глаза при звуке ее голоса, от волн тоски у него закружилась голова. – Боже, я скучаю по тебе, детка.
– Я тоже скучаю, – ее голос был тихим и немного надломленным. – Так сильно.
– Ты в порядке?
– Кроме того свидания с бутылкой Гленливетом в прошлый четверг? Да, я в порядке. И знаешь что? – девушка тихонько шмыгнула носом, и он возненавидел, что она, вероятно, плакала. – Я действительно пишу хорошие стихи. Я всегда пишу лучше, когда мне грустно.
Зак до боли стиснул зубы.
– Мне жаль, что тебе грустно.
– Если я скажу, что люблю тебя, ты немедленно покинешь Ирландию и вернешься домой? – в спешке она произнесла слова.
Он поморщился, упираясь ногой в стену позади себя, откинул голову на холодный шлакоблок и одну руку на гитару.
– Я... э-э... я скоро буду дома, – тихо произнес он, его мир был потрясен ее неожиданным вопросом.
– Йоу, Зак!
Мужчина поднял взгляд и увидел, что к нему приближался Северин Слейд, солист группы «Mechanics».
– Выход через две минуты!
– Ладно, Сев. Я сейчас буду, – Зак сглотнул. Он не хотел класть трубку. Он никогда не хотел заканчивать разговор. – Мне нужно идти. Я вернусь в канун Рождества, Вайли. Осталось только неделя с половиной.
– Хорошо, – сказала она. – Я буду у мамы в Портленде. Ты бы не возражал... я имею в виду, ты бы...
– Все что угодно, Вайли. Только попроси.
– Я знаю, что ты будешь только вернувшимся в Нью-Йорк, но ты бы не возражал приехать в Мэн? На Рождество?
– Мой рейс прибывает поздно в канун Рождества. Я возьму машину напрокат в аэропорту и выеду рано Рождественским утром.
– Слава Богу, – вздохнула она, всхлипнув, и он крепко зажмурился, потрясенный облегчением, которое услышал в е голосе.
– Вайолет, я...
– Я так по тебе скучаю, – сказала девушка, и ее голос снова дрогнул.
– Я тоже по тебе скучаю, – выдавил мужчина, оторвал трубку от уха и нажал на «отбой», чтобы не затягивать пытку. Он чувствовал себя распадающимся на части от этого короткого разговора.
Если я скажу, что люблю тебя, ты немедленно покинешь Ирландию и вернешься домой?
Она удивила его, когда сказала это, застала врасплох. А затем попросила мужчину провести с ней Рождество. Они становились ближе. Они были так близко к вечности. Зак мог чувствовать это.
Отсутствие человека только заставляло сердце любить его еще больше. Зак не любил клише, но он сделает все, что потребуется – мужчина с радостью провел бы вечность на коленях, чтобы услышать, как Вайолет снова говорит, что любит его.
В конечном итоге, это должно было с ними случиться. Он был в этом уверен.
Десять дней. Оставалось всего десять дней.
– Эй, Зи!
Он схватил гитару и направился к сцене.
Глава 21
Восемь дней спустя Ваолет сидела за столом Германа Хили в издательстве «Masterson House». Он оставил ее одну в кабинете в поисках ассистентки, которая принесла бы им кофе и обложки для книги. Как бы Вайолет ни была взволнована, увидеть обложку своей поэтической коллекции, в основном она чувствовала, что ее жизнь стремительно и быстро двигалась к вечеру пятницы, канун Рождества, когда Зак вернется из своего тура. Впервые в жизни, Вайолет не собиралась возвращаться в Мэн, чтобы провести Рождество с матерью и ее парнем. Хотя Зак еще не знал об этом, девушка планировала провести праздники в Нью-Йорке с ним, она планировала быть в его квартире, ожидая его, когда она вернется.
На прошлой неделе она разыскала Кору Обри.
– Привет, Кора. Я не знаю, вспомнишь ли ты меня, потому что мы встречались так давно, но это...
– Вайолет Смит, – сказала Кора.
– Да.
– Я рада, что ты позвонила.
– Извини, что звоню тебе на работу, но Зак упоминал, что ты работаешь над реставрационным проектом в северной части штата Нью-Йорк, и мне нужно с тобой поговорить, поэтому я отследила тебя.
– Без проблем. Я бы позвонила тебе, чтобы поговорить о моем брате – ходячей катастрофе – но я не хотела тебя отпугнуть.
Ха. Зак, вероятно, рассказал ей все.
– Просто чтобы ты знала, Вайолет, Зак все рассказал очень поверхностно. Мы не говорим о мелочах. Что ж. Если только мы не пьяны, – она рассмеялась и Вайолет расслабилась. – Я никогда не видела брата таким.
– О.
– Да. Он, в значительной степени безнадежно потерян в тебе.
– Я тоже потеряна в нем, – сказала Вайолет.
– Ох, фу! Приятно слышать. Я имею в виду, Зак заслуживает, чтобы его немного помучили после того. Через что он заставил тебя пройти. Но если он тебе не нужен, отпусти его. Потому что он...
Вайолет поморщилась и улыбнулась одновременно, ей нравились слова, которые она собиралась сказать, но она ненавидела себя за то, что причиняла ему боль.
– ... по-настоящему влюблен в тебя.
– Я тоже по-настоящему люблю его.
– Какое облегчение! Если ты простишь меня за то, что я побуду назойливой младшей сестрой, планируешь сказать ему это в ближайшее время?
– Младшая сестра?
– Он родился первым.
– Я не знала, – сказала она, наслаждаясь этой новой информацией. – Эй, Кора, у меня к тебе есть просьба.
– Говори.
– Зак возвращается в Нью-Йорк в следующую пятницу. И я хотела быть там, в его квартире. Ну, знаешь, ждать его. Я хочу украсить елку и приготовить ужин. Не хочу, чтобы он вернулся домой в холодную квартиру. Я люблю его. Я хочу...
– Только не опережай события, Вайолет. Но ты уже второй раз за десять минут говоришь мне, что любишь моего брата.
– Хм, – удивленно пробормотала Вайолет. Кора была права. Слова наконец-то прозвучали свободно и без всякой задней мысли. Они просто существовали, наконец-то вернулись к ней. Девушка начала хихикать и прикрыла рот рукой, чтобы заглушить звук. Она лишь надеялась, что мужество не подведет ее, когда Зак окажется перед ней.
– Вайолет, – тихо сказала Кора. – Он больше никогда не причинит тебе вреда.
– Я знаю.
– Что тебе от меня нужно? Просто скажи.
– Ключи от его квартиры? Есть ли у него на что-то аллергия? Любимый цвет рождественских огоньков?
– Я пришлю их тебе курьером. Крабы в мягком панцире. Синий.
Вайолет снова захихикала.
– Спасибо.
– Напиши мне свой адрес, – последовала долгая пауза, прежде чем она услышала тихий, хриплый и задумчивый голос Коры. – Это может показаться странным, но... спасибо, что любишь его. Вы оба слишком долго этого ждали.
– Да. Пока, Кора.
После того, как Вайолет получила от Коры запасной ключ, она однажды заходила к Заку. Как и следовало ожидать, у него было чисто, но девушка все равно нашла пылесос и пропылесосила, вытерла пыль и открыла окна, чтобы проветрить помещение. Позже вечером ей привезут рождественскую елку, а рядом с ней в кабинете Германа уже стояли две большие сумки набитые огоньками мерцающими синим цветом, серебряными гирляндами и красивыми голубыми, аквамариновыми и серебряными лампочками. У Зака была самая потрясающая музыкальная коллекция, которую она когда-либо видела, но не было ни одного рождественского компакт-диска. К счастью, айфон Вайолет был набит огромной коллекцией таких песен, поэтому она слушала как John Denver, Simon and Garfunkel пели ее любимые рождественские песни, украшая апартаменты Зака.
– Вы сказали, одну ложку сахара, верно?
Вайолет подняла голову и увидела Германа, входящего в кабинет с двумя чашками кофе и папкой под мышкой. Девушка улыбнулась и потянулась за чашкой.
– Да. Спасибо.
– Вы быстро внесли изменения, Смит. Я ценю это. Мне нравится строгие порядки, что кое-что значит в издательстве.
Он тяжело опустился в потрескавшееся старое кожаное кресло. Его стол был завален бумагами, рукописями, заметками и бумажными чашками от кофе. Как ему удавалось что-то найти здесь, было выше ее понимания.
Он был коренастым мужчиной, не очень высоким, с дряблыми щеками и в очках для чтения, низко сидящими на носу. Поправив их, он открыл лежавшую перед ним папку и облизнул палец, прежде чем взять лежавшую сверху бумагу и передать ее Вайолет.
– Итак? Что думаете?
Слезы навернулись на глаза Вайолет, когда она поднесла ближе глянцевый лист плотной бумаги. На обложке книги были изображены мужчина и женщина, спящие в одной постели, и теплый солнечный свет смягчал их черты. Их сплетенные руки лежали на волнистых каштановых волосах мужчины, это было сладко и интимно, сексуально и в то же время со вкусом. Это были Вероника и Нэш. Это были Вайолет и Зак.
– Как вы и представляли? Предположу, по выражению вашего лица, что вам нравится.
– Вы попали в точку, сэр.
Она посмотрела на Германа, прежде чем снова опустить взгляд на теплую, чувственную обложку с надписью «The Chosen Landscape». Она улыбнулась словам Верлена из «Clair de Lune», вспомнив, как дотронулась до татуировки на шее Зака под каштановыми волосами.
– При всем уважении, Смит, вы попали в самую точку. Ваши стихи висцеральны. Это лучшее, что я читал за всю свою жизнь, и мы собираемся привлечь твоими словами новое поколение читателей поэзии. Свежий голос. Если бы мне пришлось угадывать? Я бы сказал, что книга станет бестселлером, – мужчина улыбнулся, взял из рук Вайолет обложку и аккуратно положил ее обратно в папку. – Честно говоря, когда Джон Льюис позвонил мне в тот день и попросил контракт для писателя поэзии, я чуть не упал со стула, но...
– Ч-что? – глаза Вайолет расширились, рот снова открылся, а сердце бешено заколотилось. Она судорожно вздохнула. – Что вы... что это..? я имею в виду, какое отношение здесь имеет Джон Льюис...?
– Да, я получил лучшую часть этой сделки, а? О, тогда я не знал его причин, но он был довольно настойчив, и так как «Cornerstone» оплачивал ваш контракт, не было смысла отказывать в услуге. Никогда не знаешь, когда нам может понадобиться один из «Cornerstone» для взаимовыгодной рекламы, верно? Мне повезло, что вы оказались такой талантливой.
В груди у Вайолет сжалось, когда она посмотрела в добрые глаза Германа. Он слегка пожал плечами и взял чашку с кофе.
– Я думаю, он хотел, чтобы какой-то гитарист поехал в тур, но тот парень соглашался поехать только бы в том случае, если бы я согласился заключить с тобой контракт. Я имею в виду, что обычно не предлагаю людям такие большие авансы за поэзию, но...
– Джон Льюис купил мне контракт? – спросила девушка.
– Технически, это гитарист купил тебе контракт, – ответил Герман. – Ты чертовски талантлива, хотя я подозреваю, что он скрывал это от тебя на случай, если ты будешь возражать против его методов. Но, думаю, если мужчина так сильно любит женщину? Ну, она имеет право это знать.
Глаза Вайолет наполнились слезами, когда она посмотрела вниз, на свои колени. Салфетка появилась перед ее лицом и она с благодарностью взяла ее и прижала к глазам.
– Мне нужно кое-что проверить. Подождите минутку, Смит, – Герман поднялся со стула и мягко коснулся ладонью ее плеча, прежде чем тихо закрыть за собой дверь кабинета.
Зак не хотел оставлять ее и ехать на гастроли. Он отправился в турне ради нее, чтобы осуществить ее мечты. Слезы текли по ее лицу, пока салфетка совсем не промокла.
Вайолет, ты не понимаешь. Я продолжаю это твердить, а ты не понимаешь. Я сделаю для тебя все что угодно, только не отпущу. Я люблю тебя.
Она хрустнула костяшками пальцев, вытерла лицл и сделала глубокий вдох.
– Ох, Зак, – вздохнула девушка. – Я была такой идиоткой, что не доверяла тебе.
Внезапно ее внимание привлекла ее сумочка, лежавшая рядом с пакетами покупок. Ее сотовый запиликал, сигнализируя о пришедшем сообщении.
Манчестер был переполнен вчера вечером. Отличная энергетика. Как моя девочка? Что ты мне подаришь на Рождество, Вайли? Как насчет меня в твоей постели? Это единственное, что в моем списке.
Зи.
Вайолет улыбнулась глядя на экран. Планы, которые были у нее, чтобы признаться ему в любви в пятницу, лично, внезапно вылетели из головы. Она должна была сказать ему сейчас. Прямо сейчас. Девушка достала телефон и начала печатать. Закончив, она улыбнулась и нажала «отправить».
***
– Чем будешь заниматься на Рождество? – спросил Северин Слейд, сидя напротив Зака в автобусе по пути из Манчестера в Лондон. У них оставались два финальных выступления в Лондоне – сегодня вечером и завтра – прежде чем они вернутся в Штаты в пятницу.
Несмотря на то, что Зак играл с «Mechanics» раньше, в студии, этот тур представлял собой его первый опыт затяжного пребывания с ними, и он был удивлен, обнаружив Сева ярким и интересным парнем под его рокерской личностью. Его родители были профессорами в колледже в Англии, и он провел год в Оксфорде, прежде чем взять его группу в дорогу. Это было десять лет назад. Сейчас? Парень был крупным артистом в «Cornerstone».
– Проведу его со своей девушкой, – ответил Зак. – А ты?
– Мне проще. Быстрая поездка в Оксфорд, повидаться с родителями, – Сев улыбнулся, его лицо выглядело на удивление невинным, когда он не насмехался и не кричал в микрофон.
– Что там с цыпочкой, которой ты все время пишешь? – спросил Сев, глядя на телефон Зака, которого он не отпускал из рук, если только не собирался взять гитару.
Мужчина почувствовал, как его выражение лица смягчилось.
– Нам нужно было немного времени, но теперь все в порядке, я думаю.
– Думаешь?
– Чувак, я бы попросил ее выти за меня замуж завтра, если бы она согласилась.
– Кому нужна твоя жалкая задница? Бедняжка!
– Пошел ты, нахрен, Сев, – но Зак добродушно рассмеялся.
– Да, трахни меня. У меня даже нет никого на примете.
– Тебе стоит познакомиться с моей сестрой, Корой, – сказал Зак, думая, что она могла бы сделать выбор и похуже.
Вспыльчивый характер Коры вполне соответствовал легкомысленным манерам Северина. И они оба были великолепны, так что, по крайней мере, ей не будет скучно.
– Да? Ты хочешь породниться? Она такая же уродина, как и ты?
– Пошел ты, чувак. Она моя сестра.
– Точно. Извини. Слишком долго в пути. Забыл о цивилизованности.
У Зака запиликал телефон, и он улыбнулся Севу, прежде чем проверить сообщение.
Позвони мне, Зи! Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас! (Я знаю, как получила свой контракт.)
Ви.
Он прочитал ее слова снова, затем еще раз. И еще. Его сердце заколотилось как барабанное соло из «Wipe Out!». Все его тело неприятно покалывало от внезапного прилива адреналина, и он снова почувствовал себя беззащитным ребенком, как чувствовал себя, когда они с Корой возвращались после летнего дня, проведенного на маяке или в замке. Находили отца, ждущего с ботинком в руке, чтобы избить за то, что он так долго был вдали от пианино. Это ужасное чувство от знания. Что ты сделал что-то плохое, и тебя разоблачили.
Она знала. Вайолет знала, что он купил ей контракт. Устроил это.
И она хотела поговорить с ним – обычно дурной знак в любых отношениях. Он купил ее контракт, что, по сути, кричало то том, что Зак не думал, что она могла получить контракт по своей собственной заслуге. И после всех тех раз, когда он настаивал на ее таланте, сейчас это делало его лжецом. Мужчина только завоевал ее доверие, и теперь она будет считать его обманщиком.
Боже мой! О Боже. Она собирается порвать со мной.
Его сердце сжалось, и он швырнул телефон на стол – и худшее во всей этой ситуации было то, что она подумает, что он недостаточно верил в нее, что Вайолет могла достичь этого самостоятельно. Невольно Зак сделал с ней то же самое, что и Смолли: подорвал ее работу и списал со счетов ее талант. Смолли был более откровенен насчет этого.
– Бл***ть!
– Зи, все в порядке?
– Нет. Все не в порядке. Меня сейчас стошнит. Останови чертов автобус, – Зак рванул вперед, схватив свой телефон и не раздумывая, заорал:
– Остановись на хрен.
Мгновение спустя он стоял за дверью, на краю M6 и его рвало. Было ли это из-за того, что его план провалился, когда они были так близки к вечности, или из-за того, что он был уверен, что только что потерял Вайолет. Он не знал. Ему было плевать. Он просто хотел умереть.
Рукавом он вытер рот и снова посмотрел на телефон. Никаких обновлений. Только трехстрочное сообщение Вайолет. Быстро двигая пальцами он написал ответ.
Я не позволю тебе порвать со мной. Я сделал это не потому, что думаю, что ты сама не смогла бы. Я сделал это, потому что у меня была возможность. Ты так чертовски талантлива, это невероятно. Не бросай меня, черт побери, Вайолет. Не сдавайся, пока я не объяснюсь. Не сейчас, когда мы так далеко зашли. Я люблю тебя так сильно, что мне больно.
Зи.
Он ждал, пока сообщение не будет отправлено, а потом, во второй раз за последние месяцы, бросил телефон на встречную полосу и наблюдал, как его переезжали машины. В конце концов, если у него не будет телефона, он не сможет прочитать ее слова о том, что между ними все кончено.
***
Когда в четверг утром ее двадцатое сообщение осталось без ответа, Вайолет решила, что он, должно быть, выключил или разбил свой телефон. Это было бы не впервые, и как ни странно, это имело смысл – последнее слово в их разговоре было за ним. Обеспокоенная, девушка позвонила Коре в четверг вечером, но его сестре тоже не удалось с ним связаться.
– Он, наверное, совсем обезумел, Вайолет. Ты его не видела. После Йеля, когда он переехал в Нью-Йорк? Я собиралась в Колумбию, так что мы часто виделись. Он был разбит. Парень знал, что потерял, и это разъедало его изнутри, как кислота. Зак никогда не забывал тебя. Никогда не был в серьезных отношениях. Просто череда интрижек. Я встречала только одну девушку и то, по ошибке, потому что столкнулась с ними в баре. Он наверное, просто волнуется, что снова потерял тебя.
– Я знаю, – сказала Вайолет, чувствуя себя несчастной. – Он совершенно меня не понял. Как я могла быть настолько глупой, и отправить то сообщение без каких-либо признаков моих чувств? Я не могла поверить, что он сделал это для меня – дал мне то, чего я хотела больше всего на свете, просто чтобы позаботиться обо мне и сделать меня счастливой. Это выбило из меня весь воздух. Все, о чем я могла думать, так это о том, что мне не терпелось сказать ему, что я люблю его. Прямо тогда. Немедленно. Вместо этого я...
– Зак будет довольно грубым, когда вернется. Он много копается в себе. Наши предки, ну, они были старыми, когда у них появились мы и они были старомодными. Они не обнимали и не целовали нас, но со мной обошлись проще, чем с Заком. Я была девочкой. И я не была так талантлива. Они были так жестоки к нему, и не было никакой пользы устраивать сцену, так что он просто, знаешь, держал все внутри себя. Кроме как с тобой. Каким-то способом, с тобой все эти чувства вышли наружу. Из-за стихов, которые ты пишешь, я полагаю. Каким-то образом, это действует на то, что внутри него и позволяет этому выйти наружу. Так что я не знаю. Будь готова, когда он завтра приедет. Полегче с ним.
– Обязательно. И я скажу ему, чтобы позвонил тебе.
– Спасибо, Вайолет. Счастливого Рождества!
– Счастливого Рождества, Кора.
Вайолет положила телефон в задний карман джинсов и оглядела его квартиру. Дерево было почти украшено. Ей просто нужно было добавить немного мишуры и убрать пустые коробки из-под украшений в его шкаф, чтобы все было аккуратно. Его холодильник был заполнен всем, что ей понадобится, чтобы приготовить лазанью завтра на Рождественский ужин. Девушка собрала сумку с вещами, прежде чем приехать к нему в квартиру, чтобы проснуться здесь завтра, и быть готовой создать идеальный канун Рождества. Это ощущалось так правильно, так естественно и комфортно, оставаться в его пространстве. Возможно, она недооценивала Нью-Йорк. Возможно, если бы она была с Заком, она бы рассматривала возможность жить здесь, в конце концов. Они будут недалеко от ее издательства, рядом с театрами, в которых могли бы поставить его оперу. Во всяком случае, это не было чем-то, что им нужно было бы решить немедленно. Если он будет не против, Вайолет останется с ним на Рождество, а как поступить дальше, они решат вместе.
«Blue Christmas» доносилось из стерео, напоминая о любимых огоньках Зака и его вероятном настроении. Из окна четвертого этажа гостиной Зака она видела огни Гринвич-Виллидж, мерцающие белыми, оранжевыми и голубыми огоньками. Также она увидела свое отражение – в джинсах и толстовке с эмблемой Йельского университета, с каштановыми волосами, рассыпавшимися по плечам, и босиком. Она была поэтессой и любовницей, свободной душой и другом. Ее любили. Для кого-то она была всем. И Зак положил все это – всю эту сладкую жизнь – к ее ногам.
Она воткнула в розетку вилку от гирлянды рождественской елки, любуясь голубыми огоньками, мерцавшими на фоне серебряной гирлянды, потом села, свернувшись калачиком на диван, крепко обняла себя и прижалась щекой к прохладной кожаной подушке.
Завтра он будет дома. Завтра она все исправит. Через несколько мгновений, девушка уже спала.
***
Зак не стал дожидаться рейса двадцать четвертого числа. После того, как он объяснил все Севу, тот позвонил одному из своих старых товарищей по группе из Оксфорда, который с удовольствием согласился сыграть вместо Зака на последнем концерте в Лондоне, а это означало, что Зак мог уехать из Лондона в четверг вечером, на день раньше.
Когда он приземлился в аэропорту Кеннеди, была уже почти полночь, но он взял машину напрокат и поехал в город, чтобы заскочить к себе домой и собрать вещи, прежде чем отправиться на север. Он не собирался ждать до завтра, чтобы уехать в Мэн. Он отправится сегодня и прибудет в Портленд к утру в канун Рождества.
В самолете у него было достаточно времени подумать, и в машине еще больше. Но план был прост: он бросится к ее ногам, уверяя, что верил в ее талант, и будет умолять, простить его за фальсификацию контракта. У него не было выбора. Зак должен был быть с ней. Он должен был убедить ее дать ему последний шанс, а если она откажется, то он понятия не имел, что будет делать, потому что его жизнь не будет стоить того, чтобы жить без нее.
Он распахнул дверь своего дома на Шеридан-Сквер, прошел мимо портье, даже не взглянув на него и направился к лифту. Ему не нравилось, что должен был делать здесь остановку, но он не мог появиться у дома ее матери в грязном, пропитанном потом концертном костюме. Зак нажал на кнопку, все еще не зная, как лучше выразить свои чувства, как передать глубину своего сожаления и своей печали, думая о жизни без нее. Сказать ей, что он любит ее, казалось неуместным. Это просто, казалось недостаточным.
Дверь лифта открылись на его этаже, и мужчина повернул налево к своей квартире, роясь в карманах в поисках ключей. Он повернул замок и вошел внутрь.
Первой его мыслю было: «Дерьмо. Я ошибся квартирой».
Но потом он замети голубую елку в углу комнаты и подумал: «Кто-то кроме меня тоже любит голубые огоньки».
На секунду уставившись на дерево, он заставил себя повернуться и уйти, но тут заметил, что кто-то шевельнулся на диване. Минуточку. Это был черный кожаный диван. Его диван.
Он рывком открыл дверь и посмотрел на номер: 4G. Он был в своей квартире. Откуда взялась эта рождественская елка, и кто был на его диване? Что, черт возьми, происходило?
Войдя в квартиру, он закрыл дверь и прижался к ней спиной, чувствуя себя сбитым с толку и дезориентированным. Когда его глаза привыкли к голубому свету, он заметил, что фигурка на диване подняла голову, разбуженная звуком закрывающейся двери.
Боже мой. Он узнал бы эти волосы где угодно.
– Вайолет, – произнес он сдавленным, недоверчивым голосом.
Это было чем-то похожим на пробуждение из длинного сна. Или, когда сходишь с ума после слишком долгого путешествия, слишком долгого бодрствования.
– Вайолет? – снова спросил он в замешательстве, потирая запястье и направляясь к ней.
– Зак? – пробормотала она усталым голосом, протягивая ему руку через спинку дивана. – Ты наконец-то дома.
Мужчина взял ее за руку. Она была настоящей. Зак опустился на колени и уткнулся лицом ей в колени.
***
Кора знала. Она предвидела это.
Зак был совершенно уничтожен.
Девушка чувствовала, как дрожали его плечи, и ее сердце разрывалось от горя. Из-за маленького мальчика, который никогда не знал, что его любили. Из-за мужчины, который боялся, что она не ответит ему взаимностью. Из-за бесконечного, изнурительного путешествия, которое он вытерпел только ради того, чтобы она получила контракт и свободу. Вайолет переместила свои руки с его плеч на волосы, пробегая пальцами по темным прядям.
– Я думала, что тебя не будет дома до завтра, – наконец, прошептала она, затем наклонилась и поцеловала его в голову.
– Уже завтра, – сказал мужчина, глядя на нее.
Его глаза заблестели, он вытер их рукавом, затем потянулся, чтобы схватить ее за бедра и притянуть к себе на пол.
– Ты здесь.
– Я здесь.
– Ты не ненавидишь меня? Из-за контракта?
– Ненавижу тебя? За то, что отложил свои мечты, чтобы сбылись мои? О, Зак, мне так жаль, что ты так подумал. Я никогда не смогу ненавидеть тебя за это. Я знаю, как ты относишься к моей работе. Я доверяю тебе. От тебя у меня дух захватывает, – она нежно коснулась его щеки, и мужчина закрыл глаза, прижимаясь к ней. – Все хорошо? Что я вторглась в твой дом?
– Хорошо? Я же тебе говорил. Мой дом там, где бы ты, моя безумно красивая девочка, ни была. Я думал, что потерял тебя навсегда, – он притянул ее к себе на колени. – Когда я вошел, я подумал, что ты не настоящая.
– О, я настоящая, – сказала она, наклоняясь вперед, когда Зак наклонил голову, чтобы завладеть ее губами с первобытным, настойчивым рычанием от обладания.
Вайолет провела руками от его груди к шее, обхватила его щеки, чтобы могла повернуть его голову туда, куда сама хотела. Она хотела, чтобы поцелуй был ярким и совершенным, чтобы она могла исследовать атласное тепло его рта своим языком. Зак скользнул руками с ее волос вниз по плечам и к спине, пока не нашел край ее рубашки и не скользнул под нее, прижимая ладони к коже ее спины.
– Я скучал по тебе, – пробормотал он. – Я так чертовски по тебе скучал.
Мужчина нежно поцеловал ее в подбородок и шею, когда она выгнулась навстречу ему.
– Как это возможно? – спросил он. – Ты собиралась порвать со мной.
– Нет, Зи, – сказала девушка. – Никогда.
– Ты хотела поговорить, – пробормотал он ей в шею, слегка поглаживая пальцами ее спину, одновременно крепко ее обнимая.
– Я просто хотела тебе кое-что сказать, – ответила она, и Зак замер.
Он отстранился, рассматривая ее глаза, пока они держали друг друга, зажатые между его диваном и кофейным столиком, купаясь в мягком синем свете.
– Я люблю тебя, – тихо призналась Вайолет.
Дрожь пробежала по всему его телу, лицо исказилось, прежде чем мужчина посмотрел вниз. Она обхватила руками его лицо, заставляя посмотреть на себя.
– Я люблю тебя, – повторила она срывающимся голосом, и слезы хлынули из ее глаз. Ее голос стал тверже, когда он посмотрел на нее, и когда сказала еще раз. – Я люблю тебя.
– Вайолет… – начал он, но у него перехватило дыхание, и голос сорвался, когда Зак уставился на нее, пальцами он бессознательно играл с чем-то на мягкой, теплой коже ее спины. Чем-то прекрасным.
– Я сказала, что буду любить тебя, пока не перестану, – произнесла Вайолет. – И я никогда не переставала. Я любила тебя в Йеле. Я любила тебя, когда мы были врозь. Я любила тебя в Тихой Гавани, и я люблю тебя сейчас, – она улыбнулась ему, ее глаза блестели. – Я буду любить тебя вечно.
– Ты моя навсегда, Вайолет.
– Да, – кивнула девушка, притягивая его голову к себе. – Твоя.
