Текст книги "Лучшие подруги"
Автор книги: Кэти Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)
А в четырех милях от ресторана Джесс и Стеф в тоненьких футболках дрожали от холода как собачонки, стоя в строю на футбольном поле. Учитель физкультуры, мистер Хаттон, прохаживался перед строем и объяснял, что спорт поможет им расслабиться и отвлечься от предстоящих экзаменов. Может, спорт и помогал отвлечься от экзаменов, но ничто не могло заставить школьников не думать о холодном, пронизывающем до костей ветре, налетавшем со стороны гавани. Куртки и другая верхняя одежда лежали на скамейках позади строя, потому что мистер Хаттон сказал:
– Через пять минут настоящего бега вам станет жарко.
– Не знаю, почему он считает, что это поможет нам расслабиться, – проворчала Стеф, яростно растирая руки, чтобы согреться. – Ему-то хорошо, он в куртке.
– Терпеть не могу физкультуру, – пробормотала Джесс. У нее посинели руки, да еще утром начались месячные, и теперь жутко болел живот. Ей претила сама мысль о том, что она будет как дура носиться по полю. Но разве могла она сказать строгому учителю, да еще к тому же и мужчине, что у нее месячные? Мама всегда была против того, чтобы она перешла в женскую школу, а ведь у женских школ есть свои преимущества.
– Разбиться на команды! – бодро крикнул мистер Хаттон.
Шаркая ногами, несчастные ученики разбились на команды и построились. Одну из команд возглавила Стеф, Джесс расположилась через три человека от нее. В их же команде оказалась Саффрон, ее блестящие белокурые волосы были завязаны в конский хвост.
Ненавидя всех и вся, Джесс уставилась в пространство перед собой, стараясь не обращать внимания на Дерека и Алана, пожиравших взглядами груди Саффрон, которые едва не вываливались из выреза футболки. Не выдержав, Джесс бросила на этих идиотов презрительный взгляд, но они, похоже, даже не заметили этого, поскольку гормоны приковали их взгляды к груди Саффрон. «Вот так всегда», – грустно подумала Джесс. Нет, она вовсе не хотела, чтобы именно эти два балбеса смотрели на нее, и все же было бы неплохо привлекать внимание, как Саффрон.
– Марш! – крикнул мистер Хаттон, и первые участники эстафеты рванулись вперед. Остальные топтались на месте, ожидая своей очереди. И только мистер Хаттон да несколько безумных болельщиков из футбольной команды начали орать, поддерживая криками бегунов. Остальные, как и Джесс, скучали, дрожа от холода.
– Там будет потрясающая вечеринка, – услышала Джесс. Саффрон, понизив голос, сказала это своим подругам. – С билетами сложно, но Йен пообещал все устроить. Я просто не могу дождаться.
Джесс подумала, что эти пустоголовые девицы только и говорят, что о вечеринках. Насколько она знала, на сей раз речь шла о танцах, которые должны были состояться после кубкового финального футбольного матча между школами. А Саффрон тем временем настолько задрала вверх свои груди, что, наверное, могла бы положить на них подбородок. Джесс даже не знала, какое зрелище ей больше не по душе: отвисшие челюсти Алана и Дерека или выражение лица Йена, когда он увидит Саффрон, наряженную, как рождественская елка, с вываливающейся из платья грудью и взглядом, в котором можно прочесть «Добро пожаловать».
Старт принял парень, стоявший перед Джесс, следующей предстояло бежать ей. Она немного попрыгала, чтобы размяться. А что, если она выронит эстафетную палочку? Ох, как же она ненавидит эти эстафеты!
Ее одноклассник добежал до конца дистанции, развернулся и побежал назад. Сейчас уже появилось гораздо больше болельщиков, они кричали, поддерживая свои команды, и было вполне очевидно, какая из них выигрывает: команда футболистов, в которой почему-то оказались все самые выносливые парни класса, а девочек там вообще не было. Одноклассник приближался к финишу, Джесс уже была готова принять эстафетную палочку, однако во время передачи палочка выскользнула из руки Джесс и полетела в грязь. Джесс бросилась за палочкой, но ей не сразу удалось схватить ее.
– Ну давай, Джесс, быстрее! – закричал мистер Хаттон.
– Быстрее, Джесс! – подхватила вся ее команда.
Наконец пальцы Джесс нащупали палочку и крепко сжали ее. Джесс разогнулась и рванулась вперед. Бегун из команды противника уже развернулся и бежал обратно. Джесс старалась изо всех сил, но против нее действовали чувство стыда за ошибку и боль в животе. Джесс показалось, что ноги у нее налились свинцом.
– Быстрее, Джесс, быстрее! – торопила команда, когда она уже приближалась к финишу. Собрав все силы, Джесс сделала рывок и вложила палочку в руку последнего участника эстафеты. Тяжело дыша, она обернулась и поняла, что ее команде уже все равно не победить. И виновата в этом она.
– Да успокойся ты, – посочувствовала Стеф, поглаживая подругу по плечу. – Я подумала, что Хути хватит сердечный приступ, когда ты уронила палочку. Надо было бы дать этому парню успокоительных таблеток. Спорт – это занятие не для слабонервных.
– Это уж точно, – пробормотала Джесс. Ей казалось, что все неодобрительно смотрят на нее и мысленно обзывают дурой.
Команда футболистов выиграла, болельщики приветствовали ее криками, особенно усердствовали Саффрон и ее компания.
– Молодцы. – Саффрон кокетливо пощекотала своим хвостом Тони, самого симпатичного парня из команды победителей. Этот высокий парень на уроках математики сидел рядом с Джесс, однажды он даже любезно поднял с пола ее упавшую ручку. Джесс это запомнила.
– Спасибо, Саффрон, – поблагодарил Тони и улыбнулся ей. – Ты и сама смотрелась классно.
Джесс подумала, что если бы Тони сказал ей что-то подобное, она как дура уставилась бы на него с открытым ртом. А Саффрон просто улыбнулась, устремив на Тони томный взгляд из-под темных ресниц – по мнению Джесс, ресницы Саффрон, несмотря на запрет, были накрашены тушью, – и многозначительно подмигнула ему.
Джесс продолжала тайком наблюдать за ними. С одной стороны, она терпеть не могла Саффрон, а с другой – невольно испытывала к ней уважение. Саффрон умела обращаться с парнями. Она не ждала, когда они заговорят с ней в очереди в школьной столовой. Не ворочалась по ночам в постели, думая о том, обратил ли тот или иной парень на нее внимание. Она просто выходила на охоту и, как ковбой, отлавливала нужный ей экземпляр. Поэтому и не боялась, что Йен может узнать о ее флирте с Тони. В воображении Джесс вдруг мелькнула такая картина: она успокаивает Йена, а тот говорит ей: «На самом деле я никогда по-настоящему не любил Саффрон. Я люблю тебя, Джесс. Поэтому я даже рад, что она увлеклась Тони. Это дает мне шанс…»
– …надо было спокойно взять палочку и бежать, – услышала Джесс и вернулась из мира грез в реальность. Мистер Хаттон громко отчитывал ее за неудачу команды. – Если ты не хотела бежать эстафету, надо было так и сказать, – добавил он.
Обиженная несправедливостью его слов, Джесс уже хотела было возразить, что следовало бы подбирать равные по силам команды, но учитель опередил ее:
– Эстафета – командный вид спорта, и ради команды надо отдавать все силы. Ты высокая, сильная… можешь бегать так же быстро, как любой из парней.
– Ага, точно, Джесс очень похожа на мальчишку, – со смехом обратился Дерек к Алану, устремив выразительный взгляд на плоскую грудь Джесс.
Покраснев от злости и стыда, Джесс опустила взгляд на свои кроссовки и увидела, что здорово заляпала их грязью, когда искала упавшую палочку.
Если бы мистер Хаттон обладал хоть малейшей интуицией, он бы понял: Джесс опустила голову потому, что не хочет, чтобы кто-то видел слезы в ее глазах. Но при отсутствии всякой интуиции он решил, что эта лентяйка Бартон просто демонстрирует свое пренебрежение к нему. Она даже не смотрит на него, когда он разговаривает с ней.
– Нельзя быть индивидуалисткой, Джесс. Одна ты ничего не добьешься в жизни. После занятий соберешь все эстафетные палочки и ленточки и отнесешь все в кладовую спортзала. Ключ оставишь у уборщицы.
Физкультура была последним уроком, и если она задержится, то опоздает на автобус, идущий к вокзалу. А мать, не встретив ее, с ума сойдет.
– Я тебе помогу, – предложила Стеф, когда мистер Хаттон закончил свои нравоучения.
Джесс, боясь расплакаться, только покачала головой.
– Нет, помогу, – продолжала настаивать Стеф.
– Но ты ведь не можешь. У тебя же дополнительные занятия по математике, – дрожащим голосом напомнила Джесс.
– Вот черт, правда. Тебе хорошо, ты можешь рассчитывать на помощь отца. – Стеф отставала по математике, поэтому занималась с репетитором, который готовил ее к экзаменам.
Впервые за весь урок Джесс усмехнулась:
– Папа против дополнительных занятий, он считает, что они результат плохого преподавания в школе.
– А может, сходим в субботу в кино? – предложила Стеф, ей очень хотелось поднять подруге настроение.
– Вряд ли получится, – со вздохом ответила Джесс. – Вечером в субботу я буду сидеть с детьми Ричардсонов, а значит, днем мама заставит меня делать уроки.
– Скажи ей, что сделаешь уроки, пока будешь сидеть с детьми.
К тому времени как Джесс собрала весь инвентарь и отнесла его в кладовую спортзала, она почувствовала необычайную слабость. Решив, что лучше она примет дома ванну, чем будет дрожать от холода под душем в женской раздевалке спортзала, Джесс надела пальто прямо поверх спортивного костюма и пошла к автобусной остановке. С остановки она позвонила, чтобы предупредить, что задерживается, но ей никто не ответил, а автоответчик оказался выключенным. Джесс уже хотела позвонить матери на мобильный, но в этот момент подошел автобус, набитый пассажирами. В присутствии большого количества людей не хотелось звонить матери и предупреждать ее, поэтому Джесс отыскала свободное место в самом хвосте, уселась и включила плейер.
В поезде тоже оказалось много пассажиров. Все места были заняты, в проходах толпились люди с портфелями, складными детскими колясками и хозяйственными сумками.
Не найдя свободного места, Джесс втиснулась в пространство у стены в конце вагона, поставила сумку на пол и попыталась скрасить скуку поездки музыкой. Подняв в какой-то момент голову, Джесс увидела парня из старшего класса. Он протискивался сквозь толпу, и невероятно, но Джесс показалось, что он улыбнулся ей. Джесс не рискнула улыбнуться в ответ и оказаться дурой в его глазах в том случае, если ей всего лишь привиделась его улыбка. Парень остановился у стены рядом с Джесс, и уж на этот раз она точно увидела, что он робко улыбается ей. Улыбнувшись в ответ, Джесс снова опустила голову. Ух ты! Единственное приятное событие за весь этот жуткий день.
И это приятное событие действительно оказалось единственным. Когда поезд прибыл на вокзал Данмора, Джесс увидела на платформе встревоженную мать в коричневом пальто из искусственного меха. Эбби лихорадочно крутила головой, разглядывая каждый вагон в поисках дочери.
– Джесс! – крикнула она, заметив дочь, сошедшую на платформу, бросилась к ней и схватила за руку. – Я так волновалась. Звонила тебе на мобильный, но ты не отвечала…
Джесс с укором посмотрела на мать, призывая ее замолчать, но Эбби была слишком обрадована появлением дочери и не осознавала, что устраивает сцену на публике.
– Успокойся, мама! – раздраженно бросила Джесс. – Я тоже звонила, хотела предупредить, что задерживаюсь, но тебя не было дома, а автоответчик был выключен.
Стараясь вырваться из объятий матери, Джесс проводила взглядом парня из их школы, который спустился с платформы и направился к пешеходному мосту. Она подумала, что больше он ей никогда не улыбнется. Ведь мать только что на его глазах продемонстрировала, что Джесс еще ребенок, которого нельзя оставлять без присмотра. А взрослые парни не обращают внимания на сопливых девчонок.
– Почему ты не отвечала на звонки? – строго спросила Эбби.
– Не слышала, – буркнула Джесс.
– Наверное, у тебя орал плейер, потому и не слышала. Ты хоть представляешь себе, как я переволновалась?
– Мама, ради Бога, все смотрят, – прошипела Джесс. – Ты сейчас не на телевидении.
Домой они ехали молча, даже звучавшие из приемника мелодии и шутки диск-жокея не могли растопить образовавшийся между ними лед.
Эбби, испытывавшая чувство вины за свой экскурс в прошлое в обществе Джея, возвращаясь домой, размышляла, рассказать ли об этой встрече Тому. А когда приехала домой и обнаружила, что Джесс еще не вернулась из школы, она помчалась на вокзал, рассердившись на дочь за то, что та не позвонила и не предупредила, что задерживается.
«Что же происходит с Джесс?» – с горечью думала Эбби. Вместо ее доброй, улыбчивой дочери она теперь видела перед собой раздраженную, угрюмую девицу, которая огрызалась на любую фразу матери. Что же она, мать, делает не так? А может, у дочери какие-то серьезные проблемы?
Когда они приехали домой, Эбби еще раз попыталась наладить отношения с дочерью.
– Как дела в школе? – миролюбиво поинтересовалась она.
Джесс вспомнила о том, каким отвратительным был день.
Да еще этот дурак, мистер Хаттон, обвинил ее в наплевательском отношении к команде. И уж совсем обидные слова она услышала от мальчишек. Разве она виновата, что такая высокая, худая и плоскогрудая? Джесс захотелось спросить у матери, какой она была в ее возрасте. Но красивая, уверенная в себе мать наверняка не поймет ее. Откуда она может знать, что чувствует ее дочь? Мать всегда говорит, что хотела бы иметь грудь поменьше. Господи, какая несправедливость!
– Нам очень много задали, – ответила Джесс, и это было истинной правдой. – А как можно готовиться к экзаменам, если столько задают? – Она рывком распахнула дверцу холодильника, вытащила сыр и стала делать бутерброд.
Эбби почувствовала облегчение. Похоже, никаких особых причин в плохом настроении дочери нет, просто им в школе слишком много задают на дом.
– Учителя не задавали бы столько, если бы не считали, что вам это только на пользу, – произнесла Эбби назидательным тоном жены заместителя директора школы. – И зря ты ешь бутерброд, перебьешь аппетит и не захочешь обедать.
– А у меня нет времени на обед, – огрызнулась Джесс. – Пойду делать уроки. – С этими словами она направилась к лестнице и стала подниматься наверх.
– Извини, Джесс! – крикнула ей вслед Эбби, запоздало осознав свою ошибку. – Я только хотела сказать, что учителя задают вам сейчас так много, чтобы у вас потом было время перед экзаменами… я понимаю, что тебе сейчас трудно, но потом…
В ответ она услышала, как хлопнула дверь в спальне Джесс.
Тогда Эбби принялась готовить любимое блюдо Джесс, вегетарианскую лазанью, для чего требовалось довольно много времени. Эбби решила, что если уж она не может спокойно поговорить с дочерью и объяснить, как сильно она любит ее, то должна делом доказать свою любовь.
Нетронутая лазанья остывала на столе, хотя Эбби несколько раз звала дочь обедать. Отчаявшись, Эбби ушла в гостиную. Когда домой пришел Том, Эбби ела хрустящий картофель, вредный для ее фигуры, и смотрела по телевизору «мыльную оперу».
– Как прошел день? – спросил Том, швырнув в кресло пухлый портфель.
– Ох, и не спрашивай. – Эбби уже собралась было рассказать мужу о своей чокнутой клиентке, о том, как Джесс расстроена тем, сколько им задают, о том, что ей не удается найти общий язык с дочерью, о неожиданной встрече со старым другом… Однако Том не дал ей ни единого шанса. Он просто начал рассказывать о том, как прошел день у него.
– Устал, – сообщил Том, развязывая галстук и бросая его в кресло, где уже валялся портфель. – Какие-то идиоты включили пожарную сигнализацию, и мы долго не могли отключить ее. Похоже, эта дорогостоящая система, которую мы установили в прошлом году, барахлит, так что придется вызывать представителей компании, которые ее монтировали. – Том плюхнулся в пустое кресло. – А Джина, ты ее знаешь, новая учительница физики и математики, заявила мне, что не справляется с детьми и намерена подать заявление об уходе. Оказывается, она не думала, что обучение детей такое трудное дело. А Бруно, как нарочно, каждый раз, когда возникают проблемы, берет выходной. Хитрый, черт. Получает зарплату директора и живет спокойно, а я получаю зарплату заместителя, но все вопросы приходится решать мне. – Том устроился в кресле поудобнее и поискал взглядом телевизионный пульт. – Что у нас на ужин?
Досчитав про себя до десяти, Эбби уже спокойным голосом ответила:
– Овощная лазанья. – Она отправилась на кухню, отрезала для Тома кусок лазаньи и сунула его в микроволновку, громко хлопнув дверцей. Когда лазанья разогрелась, Эбби добавила к ней немного салата-латука, несколько маленьких помидоров и поставила тарелку на стол перед мужем.
– Спасибо, – буркнул он.
Эбби налила себе еще один бокал вина, взяла очередной пакетик чипсов и поднялась наверх. Она осторожно постучала в дверь комнаты Джесс.
– Джесс, это я, тебе что-нибудь принести?
– Нет, – последовал ответ из-за двери.
Эбби удалилась в спальню, включила телевизор и устроилась с вином и чипсами на кровати. Она так и не решила, рассказывать ли мужу о своей встрече с Джеем. Эбби не ожидала, что ее так взволнует эта встреча. А Тому, похоже, на все наплевать. Если у него есть ужин и кто-то, кто молча выслушает его жалобы по поводу обстановки в школе, то ему больше ничего и не надо. Так зачем беспокоить его рассказом о встрече со старой любовью? Если Джей позвонит и предложит поужинать вчетвером, тогда она скажет об этом Тому. А пока будет помалкивать и таить в себе то волнующее чувство, которое охватило ее, когда Джей до нее дотронулся.
Глава 7
В субботу Лиззи отправилась на рынок и залюбовалась продававшимися там розами. Бархатистые, темно-красные лепестки только начали распускаться, и Лиззи представила себе, как красиво они будут выглядеть в старинной хрустальной вазе на полированном столе гостиной. Отбросив все сомнения, она купила цветы и поспешила по Мейн-стрит к своей машине. Но в этот момент навстречу ей из почтового отделения вышла миссис Хегарти, одна из самых частых посетительниц кабинета хирургии.
– О, Лиззи, какие красивые цветы! – проворковала старушка.
– Правда красивые? – Лиззи и сама восхищалась розами. Сейчас они еще не пахли, но она знала, что пройдет немного времени, и цветы будут издавать прекрасный аромат. И как же здорово будет возвращаться домой, видеть эти замечательные розы и вдыхать их аромат.
– Наверное, подарок от поклонника? – предположила миссис Хегарти.
Лиззи усмехнулась.
– Пусть будет так, – отшутилась она и хотела признаться, кто этот таинственный поклонник, однако миссис Хегарти, похоже, уже сделала для себя далеко идущие выводы.
Ее круглое, как яблоко, морщинистое лицо расплылось в улыбке.
– Как это любезно со стороны Майлса. Передайте ему привет. Очень хорошо, что вы продолжаете встречаться и остаетесь друзьями. Мы все надеемся, что вы сделаете правильный вывод и снова сойдетесь.
– Вообще-то я как раз собираюсь встретиться с ним, – призналась Лиззи, потому что Майлс попросил о срочной встрече, но не сказал, в чем дело. Они не часто встречались, но постоянно говорили по телефону о детях. Однако сегодняшняя встреча, похоже, была связана с чем-то другим. Как он сказал? «Мне надо кое о чем поговорить с тобой».
Но миссис Хегарти сменила тему и стала рассказывать о варикозных венах своего мужа.
– У него снова разболелись ноги, он очень мучается. Я предложила ему носить специальные эластичные чулки, но он ни в какую не соглашается. И тогда я сказала…
Миссис Хегарти продолжала свой монолог, а Лиззи терпеливо ждала. Некоторые жители считали Лиззи врачом, они как будто забыли о том, как много училась и работала доктор Морган, и думали, что Лиззи сама превосходно может диагностировать любое заболевание.
– Пусть он позвонит нам, – как обычно, посоветовала Лиззи. – А сейчас простите, миссис Хегарти, я опаздываю и очень тороплюсь.
– Да, конечно. – Миссис Хегарти понимающе улыбнулась, считая, что Лиззи торопится на свидание с бывшим мужем. Лиззи подумала, что теперь весь город будет говорить о том, что Шанаханы снова сошлись. Распространение всевозможных слухов было любимым занятием жителей Данмора. Но Лиззи не стала разубеждать миссис Хегарти и с улыбкой распрощалась с ней.
Сидя за рулем автомобиля, Лиззи постоянно поглядывала на букет роз, лежавший на пассажирском сиденье. Майлс очень редко покупал ей цветы, он предпочитал практичные подарки или дарил банковские чеки.
– Какой смысл дарить вещи, которые тебе не нужны, – обычно говорил он, – если я могу дать тебе чек, а ты купишь то, что тебе действительно нужно?
Что ж, в этом был определенный смысл. Мужчины во всем мире не любят делать покупки, и их жены знают об этом.
Майлс ждал Лиззи в маленьком итальянском кафе, где пахло выпечкой и свежемолотым кофе. Он попытался разгадывать кроссворд, но в голову ничего не лезло: слишком уж он нервничал. Отшвырнув газету на соседний стул, Майлс достал из кармана электронную записную книжку и стал подсчитывать, сколько времени осталось до свадьбы Дебры. Получалось, что три с половиной месяца. Три с половиной месяца на то, чтобы все приготовить. Но Майлсу хотелось надеяться, что и новость, которую он намеревался сообщить, будет воспринята его семьей благожелательно.
Майлс не предполагал встречаться с Лиззи. Зачем? Когда они с Лиззи расстались, Майлс даже не думал о том, что они когда-нибудь встретятся. Это вовсе не входило в его планы, не для этого он расставался с Лиззи.
Все друзья Майлса считали, что он развелся потому, что ему надоела семейная жизнь и он захотел обрести свободу. Но все было не совсем так. Майлс и Лиззи были вынуждены пожениться, и всю свою семейную жизнь Майлс только и мечтал о том времени, когда выполнит свой отцовский долг и сможет жить так, как он хочет. Ничуть не жалея о годах, прожитых с Лиззи, он просто знал о некоторых своих желаниях, которые никогда бы не смог реализовать с ней, а ему хотелось осуществить их, пока он еще не состарился. Свобода не означала для Майлса частой смены женщин, сама мысль об этом казалась ему смешной. У Майлса не было иллюзий по поводу своих шансов, получив свободу, превратиться в Казанову. Его внешность отражала одну из основных черт его характера – скрытность.
Джо удалось преобразить облик представителя мужской линии семейства Шанахан: он коротко стриг густые темные волосы, носил модные очки в черной оправе и одевался с этаким небрежным шиком. А Майлс никогда не гнался за модой. Он был обычным мужчиной, не слишком энергичным. Женщины же, по словам тех друзей, которые пытались поддерживать Майлса во время развода с Лиззи, не бросались на скучных служащих с тощими бумажниками.
Майлса это вполне устраивало. Он не ожидал какой-то страстной любви, однако, несмотря на это, познакомился с Сабиной, которая явно заинтересовалась им. За последнее время Майлс похудел и здорово загорел, поскольку много времени проводил на пляже. Майлс и сам чувствовал, что его нынешняя спокойная жизнь отразилась на его внешности: он приобрел привлекательность, которой не обладал раньше. И все же его приятно удивил повышенный интерес, проявленный к нему Сабиной. Поначалу Майлс пытался поддерживать с ней дружеские отношения, как с другими женщинами из группы занятий подводным плаванием. В течение четырех выходных десять ныряльщиков выезжали в Донегал, где, остановившись на турбазе, занимались подводным плаванием, веселились и развлекались, а по вечерам посещали паб и пели песни. Майлсу понравилась Сабина, его тронули ее застенчивость и звонкий чистый голос, а также и то, что она все делала с удовольствием. Майлсу нравилась ее светлая кожа с веснушками, казавшаяся почти прозрачной в лучах света, нравилось, как она улыбается ему…
Дверь кафе распахнулась, и в зал стремительно вошла Лиззи, ее щеки раскраснелись от быстрой ходьбы. Лиззи вечно куда-то торопилась. Майлс вспомнил, как Лиззи, будучи еще школьницей, с улыбкой на лице и развевающимися волосами врывалась в класс, сгибаясь под тяжестью неимоверно большой для нее школьной сумки. Теперь она, конечно, гораздо старше, но волосы все те же – вьющиеся, до плеч, да и сумка у нее и сейчас была большая, правда, на этот раз старая кожаная, которую она таскала уже много лет. Эта сумка частенько бывала объектом насмешек со стороны всего семейства.
– Не сумка, а целый кухонный шкаф, – дразнил мать Джо, забирая у нее сумку с притворными стонами оттого, что она слишком тяжелая. – Мам, неудивительно, что у тебя появилась мускулатура.
– Прости, я опоздала, – выпалила Лиззи, подходя к столику. – Не могла найти место для машины.
Теперь, когда Лиззи появилась в кафе, у Майлса почему-то вдруг пропало желание поделиться с ней своими новостями. Он с тревогой почувствовал, как у него заныло в животе.
– Я вижу, ты уже допил кофе, заказать еще? – предложила Лиззи.
Майлс кивнул.
Когда официантка принесла кофе, Майлс принялся нервно мять в руках использованный пакетик из-под сахара.
– Как дела? – поинтересовалась Лиззи, облизывая чайную ложку. – Уверена, ты хочешь поговорить со мной насчет свадьбы. Я вчера разговаривала по телефону с Деброй, мы поспорили по поводу оркестра. Похоже, они собираются пригласить чуть ли не ансамбль «Абба». Господи, они собираются устроить что-то грандиозное!
Лиззи посмотрела на Майлса. Лицо ее все еще сохраняло румянец от быстрой ходьбы, большие светло-карие глаза сверкали, а на верхней губе поблескивала полоска от кофе. Майлсу захотелось вытереть салфеткой эту полоску. Он помнил, какой шок испытала Лиззи и как ей было больно, когда он объявил, что хочет развестись. Он-то считал, что Лиззи тоже хочет этого развода. Стойкая, мужественная Лиззи справилась со своим горем, и вот теперь он намеревался нанести ей очередной удар. Майлс считал своим долгом сообщить Лиззи о Сабине, пока по городу не пошли слухи, что он встречается с этой светловолосой, веснушчатой женщиной.
– Лиззи, у меня появилась женщина, – промолвил Майлс, опустив голову и глядя на скомканный пакетик из-под сахара.
– Появилась женщина, – повторила Лиззи, словно ей показалось, что она неправильно расслышала его слова и он сейчас поправит ее.
– Да. – Майлс набрался смелости и посмотрел на Лиззи. Веселое выражение исчезло с ее лица, как будто она закрыла ставнями свои сияющие глаза. – Мы познакомились в группе любителей подводного плавания. Прости, но я обязан был сказать тебе об этом.
– Тебе не за что извиняться. С чего это вдруг? – вспылила Лиззи, потрясенная этой новостью. – Мы разведены, так что ты мог бы ни о чем не говорить мне.
У Майлса другая женщина? Лиззи была не просто шокирована, она буквально оцепенела. Когда Майлс уходил, он заверял, что новая любовь здесь совершенно ни при чем, и она поверила ему. И вот на тебе. Но она не покажет Майлсу, что сражена этой новостью, – ни в коем случае. Она спрячет свою боль.
– Ведь твоя жизнь теперь уже не мое дело, – резко сказала Лиззи.
– Но я хотел, чтобы ты услышала это от меня, а не от кого-то другого. Ты же знаешь, как слухи распространяются по Данмору, и если бы кто-то увидел меня с Сабиной и сообщил тебе прежде, чем это сделал бы я сам…
– Ну и что? – оборвала Майлса Лиззи, уже не пытаясь скрыть свою боль. – Ты испугался, что я почувствую себя униженной или слишком расстроюсь? Я уже прошла через все это, Майлс. – Голос Лиззи начал дрожать, и Майлс заметил, что посетители кафе с любопытством поглядывают на них. – Я уже была унижена и расстроена, когда ты ушел, но справилась с этим. Вот так. – Она внезапно замолчала, словно из легких вышел весь воздух.
– Лиззи, я знал, что когда-нибудь это случится с одним из нас, – попытался успокоить ее Майлс, забыв о том, что он не собирался снова влюбляться.
Лиззи посмотрела ему прямо в глаза.
– Но со мной-то этого не случилось, – подчеркнутым тоном заявила она. – Как, ты сказал, ее зовут?
Майлс не собирался называть имя своей избранницы, но осознал, что уже невольно сделал это.
– Сабина.
– Экзотическое имя. – Лиззи схватила с соседнего стула свою сумку и поднялась. – Мне пора. Надеюсь, что ты будешь счастлив. – И она торопливо направилась к двери.
Только на улице Лиззи позволила себе замедлить шаг. Она знала, что Майлс не бросится за ней вдогонку. Он ни за кем не побежал бы. Хотя, возможно, побежал бы за своей Сабиной, если бы она вот так резко встала и ушла.
Да, ее имя действительно звучало экзотически. Но имя Лиззи лучше, от него веет надежностью. Лиззи захотелось закричать, даже завопить от несправедливости. Ведь она хороший человек. Даже после ухода Майлса она вела себя безупречно, не давая никаких поводов для слухов. Не вступила в общество бывших жен, которое Клэр Морган прозвала «Ведьмы» и члены которого молились за женщин и призывали чуму и гангрену на своих бывших мужей.
Она продолжала вести себя очень достойно, и что это ей дало? Абсолютно ничего. Майлс завел себе женщину, а у нее по-прежнему никого нет.
На стоянке Лиззи подошла к автомату, взимавшему плату, заплатила и получила квитанцию. Но когда она стала прятать квитанцию в кошелек, руки у нее задрожали и содержимое кошелька вывалилось на асфальт. Монеты разлетелись в разные стороны, словно лабораторные крысы, выпущенные на свободу.
– Сволочь! – в ярости выпалила Лиззи, хотя обычно не ругалась. Нагнувшись, она подняла квитанцию и собрала несколько монет. – Сволочь проклятая! – Она пнула ногой автомат, не подумав, что на ногах мягкие кожаные туфли и что ей будет больно. Шок и ярость притупили боль.
Две молодые мамаши с колясками, проходившие мимо, раскрыли рты от удивления. Лиззи резко повернулась и устремила на них гневный взгляд.
– Сволочи эти мужики! – прорычала она и топнула ногой.
Ярость терзала Лиззи два дня. Но было в этом состоянии и нечто положительное: она вычистила чердак и навела порядок в спальне, следуя советам местной специалистки по наведению порядка Эбби Бартон. Мрачно разбирая старые вещи, Лиззи задумалась: а имела ли Эбби представление о том, как женщины выбрасывают вещи только потому, что бывший муж завел себе новую любовь? И решила, что вряд ли. Лиззи безжалостно избавлялась от пакетов с открытками и свадебными фотографиями, от выцветшей ленты со свадебного букета…
– Мне. Все. Это. Не нужно, – громко и четко произнесла Лиззи, держа когда-то розовую ленту над мусорным ведром и кромсая ее на мелкие кусочки ножницами. За лентой последовали свадебные фотографии вместе со стопкой открыток, которые ей присылал Майлс. Решимость Лиззи несколько поколебалась, когда она увидела поздравительную открытку с надписью «Моей любимой жене в день рождения». Вот так, простенькая, банальная надпись и скромная открытка с лилиями. Такие открытки обычно дарят тому, кто тебе не очень нравится, но кому ты обычно посылаешь поздравительные открытки. И еще на открытке имелась приписка: «Надеюсь, тебе понравились кастрюли».
