Текст книги "Разъяренный (ЛП)"
Автор книги: Кэти Эванс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Вдруг Маккенна молча наклоняет голову, просовывает пальцы под бретельки блузки и затем спускает их с моих плеч. Целует обнажённую кожу, его губы одновременно любящие и нежные, и этот поцелуй разбивает мои стены, как шар-баба22. Когда я издаю тихий стон боли, он поднимает голову, и в его взгляде – вихрь оттенков, обрамлённых желанием и потребностью.
– Всё будет хорошо, Пинк, я обещаю, – шепчет он. – Она узнает, что мы её любим. – Сильные, нежные руки обхватывают мой затылок, и Маккенна целует меня в лоб. Мы стоим так пару мгновений, тихо скорбя, но потом моё лицо начинают осыпать мягкие, лихорадочные поцелуи – с каждой секундой всё более лихорадочные и влажные. И когда он издаёт низкий волчий рык, я понимаю, что нужна ему. Маккенна должен быть рядом. Чтобы почувствовать нашу связь. Чтобы восстановить её. Боже, и мне это так нужно.
– Я нужна тебе так же, как ты нужен мне? – спрашиваю я его тихо, почти умоляюще. – Ты будешь наслаждаться мной так же, как я хочу насладиться тобой?
Его слова чёткие, лицо сосредоточенно и серьёзно.
– Я когда-нибудь давал тебе повод сомневаться в том, что это не так?
Качаю головой, а затем медленно снимаю блузку, потому что он мне нужен, потому что я хочу его, потому что я его люблю.
Сейчас Кенна нужен мне больше, чем когда-либо. Мне необходимо знать, что он здесь ради меня, и мне необходимо показать ему, что я здесь ради него. Мне нужно почувствовать его любовь, как будто это его прощение…
Чему никогда не учила меня моя мать, но Маккенна научит.
Из-за того, как он сейчас на меня смотрит – принимая со всей моей темнотой и всем моим розовым, когда он поднимает мою руку и разглядывает кольцо на руке, как будто это его клеймо, – я понимаю, что он тоже чувствует моё принятие.
Я раздеваюсь для него, а затем тихо спрашиваю:
– Что ты хочешь со мной делать? Сегодня вечером я твой приз, так что выбор за победителем. – Потом я стою перед ним, обнажённая, если не считать лёгкой улыбки.
– Что я выиграл? – задиристо спрашивает он, расстёгивая пояс на брюках.
– Меня.
– А это так?
Маккенна сбрасывает брюки на пол, и он так красив, что при виде его загорелой кожи у меня текут слюнки. Всё это для меня, чтобы съесть его, как конфету.
С мягкой усмешкой он протягивает руку и быстро проводит костяшками пальцев по моим соскам, всегда таким чертовски напряжённым и тугим, как ластики на карандашах. А потом он обхватывает пальцами мою грудь и наклоняется ко мне.
Он сосёт один сосок, причмокивая, как это сделал бы ребёнок, затем с другим моим соском проделывает то же самое. А моя киска? Маккенна медленно начинает поглаживать пальцами мою киску. Влажные звуки, исходящие от моего тела, говорят, как сильно оно хочет вобрать глубже его палец.
– Ты такая красивая, такая великолепная. Моя идеальная розовая маленькая злая ведьма. Я собираюсь заняться с тобой любовью. Я начну с тобой всё сначала – начну сейчас. Прямо сейчас. Мой план в том, чтобы облизать тебя всю от твоих длинных ног, прямиком к киске, а затем хорошенько и долго пососать твои сиськи. Тебе нравится?
– О, пожалуйста, – стону я, изгибаясь всем телом и скользя ладонями по его мускулистым рукам.
Он ухмыляется – нет, не ухмыляется. Его сексуальная улыбка на губах вызывает у меня желание прикусить этот грязный, сексуальный рот. Я и прикусываю, и звук, который он издаёт, сводит меня с ума от вожделения.
– Кенна.
Он целует меня в висок, его рука накрывает мою грудь, дыхание касается лица, глаза не отрываются от моих.
– Такое ощущение, будто в первый раз, правда?
Я киваю и выдыхаю, но нервничаю я не из-за него.
Из-за себя.
Хочу это сказать. Хочу, чтобы он знал. Я проглатываю слова, которые хочу – нуждаюсь – сказать, но он их ждёт. Как ждал их в прошлом.
Я готова. Я готова и напугана, но это не имеет значения, потому что он для меня единственный. Мои руки на его восхитительной, тёплой коже говорят об этом первыми. Мои губы вторят, касаясь его мускулов.
– Кенна.
Он стонет. Кажется, понимает.
– Скажи это, Пандора. Скажи, что ты чувствуешь.
Маккенна проводит большими пальцами по вершинкам моих грудей, так что соски становятся ещё твёрже, грудь судорожно вздымается и опадает. Прерывистое дыхание становится всё быстрее и быстрее.
– Если я скажу это, пообещай в ответ сказать то же самое, – умоляю я.
– Не даю никаких гарантий, – поддразнивает он, пощипывая мои соски, и от этих действий киска похотливо сжимается и пульсирует.
– Кенна, – стону я, обхватываю его затылок и притягиваю к себе. – Я люблю тебя.
Целую его, вжимая свои губы в его, и внезапно понимаю, что мне не нужно, чтобы он ответил.
Мне нужно самой говорить… и говорить… и говорить эти слова. Говорить до тех пор, пока он не попросит меня заткнуться.
Мне нужно сказать их за все те разы, когда я этого не делала.
– Люблю тебя. – Обвиваю руками его плечи, тянусь к нему, чтобы снова завладеть его губами в то время, как его поджарое, мускулистое тело сотрясает дрожь. – Люблю тебя, – шепчу я соблазнительно и нежно, поглаживая пальцами его спину, сжимая зад, затем рукой обхватываю его эрекцию.
Он стонет. Боже, я люблю, когда он стонет. Люблю хрипотцу в его голосе.
– Да, Пинк, покажи мне. Покажи мне, что ты меня хочешь. Скажи, что ты меня хочешь. Как тебе нравится, что ты хочешь меня.
– Мне нравится, что ты делаешь со мной, и как я хочу тебя, – бормочу я, касаясь губами щетины на его подбородке и снова прикусывая губы Кенны.
Провожу рукой по всей его длине и чувствую, как он становится ещё твёрже.
– О, детка, – рычит Маккенна, в его голосе слышится мука, и всё же он инстинктивно сильнее прижимается к моей руке. – Ты такая обалденная маленькая дразнилка. – Он накрывает ладонью моё лоно и просовывает средний палец между моими половыми губками. – Сладкая, горячая, похотливая маленькая дразнилка, которая очень хочет, чтобы её вот так потрогали.
Затем вводит палец внутрь меня, и что бы я ни собиралась в этот момент ответить, у меня вырывается лишь стон. Я раздвигаю бёдра шире.
– О, да, Маккенна, порадуй меня. Доставь мне удовольствие так, как можешь только ты.
Его губы у моего виска, а палец проникает глубже.
– Не сдерживай себя, мне нравится, когда ты говоришь грязные словечки, – шепчет он. – Скажи мне, о чём ты думаешь. Чего ты хочешь.
– Я думаю, что твой член намного толще. И длиннее. И… лучше… чем твой палец. Хотя у тебя такой славный палец…
– Славный? – Он проталкивает его глубже.
– О, да. Да, вот так… пожалуйста.
Кенна прижимается губами выше к моему виску. Он вводит в меня второй палец, покусывая мою нижнюю губу, и это кажется правильным – таким правильным.
– Тебе нравится, когда я так делаю?
– Да, – выдыхаю я.
– Пандора? – стонет он.
– Да?
– Я так сильно тебя люблю, Пинк, – говоря это, он с сексуальной улыбкой наблюдает за моей реакцией, затем приближает свои сексуальные губы к моим. Лёгкое прикосновение подводит меня к черте. А потом он накрывает мой рот своим, и я чувствую это. Фейерверк. Взрыв в теле, когда его палец снова погружается в меня, а язык проникает в рот. Да, пожалуйста. Такой голодный.
Он знает, что я кончаю, потому что раздвигает мои губы нежным нажатием и скользит языком внутрь, не переставая действовать внутри пальцем.
Я мотаю головой и хнычу:
– Ах, Кенна… Кенна!
Поцелуй заглушает мои слова, он вводит в меня два пальца, три, пока я не чувствую себя пронзённой, одержимой, прижатой, захваченной. Яростно прижимается к моему. Кажется, что он пожирает мою душу, и я хочу, чтобы он насытился ею до конца.
Лежу на кровати, тяжело дыша, пока постепенно ослабевают волны оргазма. Лунный свет освещает с головы до ног моё больше ничем не прикрытое тело. Ничего не говорю, глядя на него, такого великолепного и мужественного. Его глаза блуждают вверх и вниз по моему телу, а я, прикусив нижнюю губу, лишь страстно желаю, чтобы он снова меня поцеловал.
– Чего ты ждёшь? – спрашиваю я, задыхаясь от желания.
– К чему такая спешка? – ухмыляется он. – У нас впереди вся ночь.
Его рука начинает своё движение с моей лодыжки, а затем он проводит ею с кропотливой медлительностью и экспертной точностью вверх по изгибам тела, по бёдрам, огибая талию, грудную клетку и прикрывает мою возбуждённую грудь.
– Ты сводишь меня с ума, – вскрикиваю я.
Он игнорирует мой крик, продолжая рассматривать меня с блеском, который показывает, что ему нравится сводить меня с ума. Он наклоняется и целует мой сосок. Всасывает его в рот. Я тихо вскрикиваю и выгибаюсь, изнемогая от удовольствия.
– О боже, пожалуйста… ещё раз.
Я обхватываю ногами его поясницу и, учащённо дыша, обвиваю руками его шею.
Маккенна отстраняется и мощным толчком входит на всю длину. В ту же секунду меня пробивает дрожь, а он, оказавшись внутри, хватает мои волосы в кулак и начинает толкаться в меня как сумасшедший.
– В тебе так тесно.
– Ооооо!
Матерясь, он прижимает меня к себе, продолжая вдалбливаться, и я задыхаюсь от интенсивности наших занятий любовью, вздохов и его рычания:
– Скажи это, моя великолепная девочка. Скажи мне это ещё раз.
Маккенна с сокрушительным напором входит и выходит, моя киска становится жадной и чувствительной, мышцы лона снова сжимаются вокруг него. Накатывает ещё один оргазм. Я прикусываю губу и запрокидываю голову, и когда он щиплет меня за соски, взрываюсь, чувствуя, что он уже близко и кончает необыкновенно мощно. Никогда прежде не видела, чтобы он так кончал.
– Люблю тебя, – выдыхаю я, тяжело дыша.
– Я тоже тебя люблю.
Мы лежим на кровати уже готовые отключиться, но у меня не получается расслабиться, и я продолжаю моргать и пялиться в потолок.
Боже. Не могу поверить, что сказала это. И на этот раз мне так легко дались эти слова. Больше никаких страхов. Больше никакой неуверенности. Я влюблена, и откровенно это признаю!
– Люблю тебя, – повторяю я, приподнимаясь на локте и целуя его в подбородок. – Люблю тебя, дурак-тупица-болван, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
Маккенна перекатывается и придавливает к постели, заставляя вскрикнуть и начать смеяться.
– Наконец-то в этой женщине проснулся разум!
Я вздыхаю и прижимаюсь к нему.
– Кенна… что мы будем делать?
Он обнимает меня, пока я лежу, нежась в постели, подносит мою руку к своим губам и целует вторую по ценности вещь, которую он мне когда-либо дарил. Кольцо его матери.
– Мы поженимся.
23
КОНЕЦ И НАЧАЛО
Маккенна
Видимо, в начале есть что-то горько-сладкое, потому что оно почти всегда требует конца. Моё начало прямо сейчас требует, чтобы я завершил своё участие в Crack Bikini.
Почти шесть лет.
Достаточно, чтобы учиться, жить, петь от всего моего грёбаного сердца. Дьявол, достаточно, чтобы понять, что я не хочу умереть рок-звездой.
Я хочу умереть семейным человеком… который раньше пел.
Я сказал Лайонелу, что мне нужно уйти. Сказал ему, что хочу создавать музыку по-своему. В своём собственном темпе. В своё свободное время. Сказал, что хочу завести друзей в баре, где буду выступать по вечерам, пустить где-нибудь корни.
Нет, не где-нибудь.
Я хочу пустить корни в Сиэтле вместе со своей девушкой.
Она – моё начало, начало, которого я жаждал шесть лет, и которое даже не мечтал получить, пока не увидел её снова. Но без некоторой боли прощаться с Crack Bikini невозможно.
Тексты, которые я записываю, не лишены этой боли.
Пандора переживает. Она продолжает спрашивать, уверен ли я, что хочу покинуть группу. Она говорит, что ради неё я не обязан их оставлять.
Но я уверяю Пинк, что всё это ради себя самого.
Правда в том, что я это делаю ради меня, ради моего отца. Но в основном ради нас.
Сейчас мы находимся в нашей штаб-квартире. В месте, где мы с ребятами не прерываясь записали несколько песен. Пока я записываю на плёнку не одну песню, как обещал, а две, Пандора, болтая с Лайонелом, ждёт меня снаружи.
Я вижу её через окно. Вижу улыбку на её лице. Да, это чёртова редкость, но от того она и драгоценна. Это то, что придаёт мне силы идти дальше, записывать песни и покончить со всем этим.
Ребята получат от меня два сингла для нового альбома.
Остальное – инструментальные тяжёлые роковые обработки для гитар. Ребята загорелись идеей играть метал-каверы на популярные песни различных исполнителей. Вероятно, это будет идеальная танцевальная музыка для любого чёртова бара.
– Ты уверен, мужик? – спрашивает Лекс, когда я выхожу попрощаться. Мы салютуем друг другу, подняв руки, как обычно делали, когда были моложе, и я хлопаю его по спине.
– Да, как и в том, что ты не остановишься на этом уродливом драконе у тебя на руке.
– Кенна, друг, в любое время, когда тебе захочется поработать над треками, просто поедем с нами в турне… – начинает Джакс.
– Я просто приеду без предупреждения и застану вас, двух засранцев, врасплох, – шучу, обмениваясь с ними рукопожатиями.
Знаю, Лайонел предвидел такой поворот событий с тех пор, как моего отца выпустили из тюрьмы, и я упомянул о желании быть ближе к нему. У меня есть немного времени, чтобы провести его с единственной семьёй, которая у меня есть.
– Что мне сделать, чтобы ты передумал? – спрашивает Лайонел.
Я протягиваю руку к Пандоре, которая стоит немного в стороне, давая нам возможность поговорить наедине. Хватаю её сзади за шею и притягиваю к себе.
– Никогда больше не смогу расстаться со своей лисицей.
– Кенна, но твоя музыка…
– Моя музыка всегда будет со мной. – Я заставляю её поднять голову, она устремляет на меня почему-то мрачный и одновременно игривый взгляд. – И я, наконец-то, услышу песню, которую ты обещала мне написать.
Пандора краснеет как свёкла.
– Она больше не актуальна.
– Тогда напиши другую. А ещё лучше, если хочешь, напишем что-нибудь вместе.
24
СВЕРКАЮЩАЯ, БЛЕСТЯЩАЯ НОВАЯ ЖИЗНЬ
Пандора
Этот момент стал для меня таким сильным испытанием, что я моргаю и опускаю глаза, рассматривая свои ногти и ноги. Маккенна Джонс покидает Crack Bikini…
Всё время в студии звукозаписи я наблюдаю, как он изливает душу в двух синглах, которые хочет оставить после себя. Из уголков глаз уже готовы пролиться слёзы. Я пыталась переписываться со своими подругами, хотела сообщить им, что возвращаюсь домой и что…
Я переезжаю жить к Маккенне Джонсу.
Брук и Мелани чуть не взорвали мой сотовый. Пока Маккенна записывал песни, близнецы стояли рядом со мной. Я чувствовала, что они были и счастливы, и печальны, но грустили, в основном, за себя, а радовались за нас.
– Этот парень всегда был к тебе неравнодушен, – уверяет Лекс.
Джакс тычет большим пальцем в сторону своего брата.
– Точно.
Улыбаюсь с дрожащей улыбкой. Ну что тут сказать? Прощания – штука неприятная, и такое в моей жизни случается первый раз. Я не прощалась с Маккенной, когда он ушёл. Не попрощалась со своим отцом. И не было прощания с дочерью. Это моё первое прощание, и оно потрясающее.
– Я к нему тоже. И, ребята, – добавляю я, мой голос срывается, когда я наконец признаю, – с этого момента считайте меня своей фанаткой номер один.
– О-о-о, мы ей нравимся, Джакс! – восклицает Лекс, прежде чем они оба бросаются ко мне. Мы обнимаемся, и когда они начинают дурачиться и сжимать мою задницу, Маккенна быстро выходит, чтобы оттащить их от меня.
– Отвалите, придурки.
Именно тогда Лекс поворачивается к нему.
– Ты уверен, брат?..
И я достаточно хорошо знаю Маккенну, чтобы понимать, что, каким бы трудным ни было это решение, он в нём абсолютно уверен.
ЭПИЛОГ
Пандора
Сиэтл становится совершенно другим, когда меняешь объектив, через который на него смотришь. В один из дней это место, где тебе разобьют сердце. Место, где чувствуешь себя одинокой, даже когда мимо проезжают тысячи людей. Иногда это самый дождливый, самый депрессивный город в мире. А в другой раз это место, где ты хочешь прожить остаток своей жизни. Потому что здесь у тебя твоя маленькая кузина, твои друзья, твоя работа и твой парень.
Твой парень.
Я что, только что вздохнула?
Я. Вздыхаю.
Ухмыляюсь.
Счастлива, полна надежд, научилась прощать.
Как всё это могло произойти за несколько месяцев?
Теперь по опыту своей жизни я знаю, что нужна всего лишь секунда, чтобы себя переломить. Со временем, понадобится некоторое усилие и займёт немного больше времени, но ты сможешь это сделать. Есть что-то в том, что кто-то знает твою самую глубокую, мрачную тайну и продолжает любить тебя несмотря на то, что ты сделал, и это даёт тебе надежду. Заставляет хотеть стать лучше. И никогда больше не разочаровывать себя и других.
Есть также что-то в том, чтобы научиться прощать…
Как других, так и саму себя.
Теперь я чувствую себя по-другому. Я чувствую это каждое утро, когда просыпаюсь. Предвкушение нового дня. Жизнь больше не отстой. Люди не отстой – ладно, не все.
В первую неделю после нашего возвращения в Сиэтл мы с Кенной нашли квартиру недалеко от того места, где собираемся открыть рок-бар.
Этот идиот хочет назвать его «Пинк», розовый, и все мои друзья – Мел, Брук и Кайл – категорически это одобряют. Я разработала дизайн бара в своих фирменных серебристо-чёрных тонах. И теперь, когда мы стали владельцами будущего заведения, днём я занимаюсь этим, пока Маккенна находится в студии, которую купил тремя этажами выше.
Он нанял пару групп, которые будут играть в баре в течение недели. И, более того, в качестве особого одолжения, на открытии выступят Джакс, Лекс и Crack Bikini.
Эти два болвана всё время звонят. Пытаются уговорить Кенну вернуться в группу. А он смеётся и подшучивает над ними, говорит: «Чёрт возьми, нет» и «Отвали». Сейчас он работает над новым альбомом под названием «Кости». Я без ума от этих песен. Они такие искренние, непохожие на те, что он создавал во время работы с Crack Bikini. Более острые. Более откровенные.
По вечерам он водит меня куда-нибудь, независимо от того, протестую я, что устала, или нет. Он охотник – ещё одна волчья чёрта.
По выходным мы приглашаем в гости Магнолию. Ей нравится проводить время с нами. Даже моя мама пытается загладить свою вину, так что, несмотря на то, что ей не нравится, когда я беру Мэг на выходные, она позволяет нам это делать. Её способ попытаться помириться с Маккенной.
Я до сих пор помню, как они встретились в первый раз – Мэг и Кенна.
Мама подвезла её. Мы заранее договорились о визите, так что ждали Магнолию. Я позвонила в вестибюль, чтобы её пропустили, и вот – дверь квартиры распахивается, и появляется Магнолия. И спрашивает с горящими от любопытства глазами: «Пан, Пан, кто он?»
Она обвилась вокруг меня, как кошка, а я прижала её к себе. Кенна отложил гитару, на которой играл, и направился к нам с улыбкой, которая, как я помню, показалась мне трогательно очаровательной.
Я заметила, что она изучает его.
И я заметила, что он изучает её.
– Пандора, ты собираешься впустить нашу гостью внутрь или нет? – спросил он меня, заинтригованный.
– Кто ты? – спросила она в ответ, нахмурившись.
– А кто ты? – выпалил он, приподняв одну бровь и обойдя меня, чтобы закрыть за нами дверь.
– Я Магдалина, – сказала она.
– Магнолия, – поправила я, смеясь.
Он улыбнулся, глядя на неё сверху вниз, пока она сама его рассматривала.
– Супер Майк, поздоровайся с моим парнем Маккенной, – сказала я, слегка подталкивая её вперёд.
– Что она означает? – продолжила Мэг, интересуясь татуировкой на предплечье Кенны. – Почему ты носишь браслеты? Тебе нравятся мальчики?
– Мэг, – рассмеялась я, провожая её на кухню. – Пойдём, мы готовим домашнюю пиццу.
Маккенна пристально посмотрел на меня поверх пакета с посыпкой из моцареллы.
– Она?..
– Немного старше нашей… эм, да.
Пару мгновений мы погрустили, затем он подошёл ко мне сзади, взял мою руку и положил её поверх пяти китайских символов на своём предплечье, прошептав мне на ухо:
– Они означают «Я живу для тебя».
– Что?
Маккенна рассмеялся и направился к Магнолии, чтобы помочь разложить кусочки пепперони.
– Я не собираюсь это повторять. Я был пьян, и у меня на уме было только одно.
– Я?
– Точно. Татуировка – не самая лучшая вещь, которая помогла бы мне забыть тебя, – пробормотал он.
– Но ты носил её с гордостью?
– Только потому, что это правда.
За месяц до премьеры мы услышали, что трейлер фильма становится широко популярен благодаря тому, что в нём я бросаюсь через сцену, чтобы поцеловать Маккенну, яростно шепча: «Ты мой. Я заявляю на тебя права. Я люблю тебя. Ты мой».
Удивительно, но благодаря этому у меня появился фан-клуб. Так неожиданно! Иногда я даже общаюсь с фанатами. До тех пор, пока поклонники Кенны не линчуют меня на премьере, меня всё устраивает. Он пообещал мне, что меня не тронут.
И я верю ему, потому что, к сожалению, они, скорее всего, будут слишком заняты, пытаясь дотянуться до него через красные оградительные ленты.
Как бы то ни было, всего за неделю до премьеры я ловлю себя на том, что звоню Мелани и разговариваю с ней взволнованным голосом. Я так счастлива, что мой голос звучит по-новому даже для меня.
– Мы хотим пожениться.
– Ура! Боже! Как? Когда? Когда он предложил и как он это сделал?
– Ну, мы уже говорили о том, что сделаем это, но он попросил меня выйти за него замуж самым нетривиальным способом, иначе я швырнула бы ему кольцо обратно, – говорю я, опуская взгляд на своё кольцо, затем на своего мужчину, который лежит, закинув руки за голову, едва прикрытый простынёй.
– Грей просто сказал мне, что мы собираемся пожениться. И если ты хочешь сказать, что это его предложение было никуда не годным, то ты ненормальная – это было самое лучшее банальное предложение, которое я когда-либо слышала.
– Кенна сделал предложение в постели, во время… ну… вставь сюда свои самые вулканические фантазии…
– Вау, это очень нетривиально. Не о чем будет рассказывать детям, да?
– Просто давай приезжай сюда быстрее!
– Скоро буду.
Потом я звоню Брук и Реми.
– Ты выходишь замуж! Ремингтон! Угадай, кто выходит замуж?
Он на секунду вырывает у неё телефон.
– Поздравляю вас обоих.
Вскоре появляется Мелани, рядом с ней её устрашающий бойфренд.
– Малефисента выходит замуж?!
Она обнимает меня со своей обычной смесью ликования и нежности, и мы раскачиваемся в объятиях друг друга, в то время как у наших мужчин не остаётся другого выбора, кроме как представиться самим.
– Грейсон, – слышу я голос жениха Мелани. – Поздравляю, мужик.
– Маккенна, – представляется Кенна. Они пожали друг другу руки.
– Боже! Посмотри на это кольцо, оно просто неприличное! Это по-настоящему неприличное кольцо, Кенна, ты молодец! – говорит Мелани в полном восторге. – Грейсон, ты когда-нибудь видел что-нибудь настолько красивое?
– Никогда, – бормочет Грейсон, но я замечаю, что он смотрит не на моё кольцо, а на Мелани.
Маккенна быстро тянет меня к одному из диванов в гостиной. Грейсон и Мелани устраиваются напротив, и мы прекрасно проводим время, отмечая это событие и обмениваясь разными историями. Даже Кайл заходит со своей девушкой, чтобы с нами выпить.
Позже мужчины начинают говорить о бизнесе, и я ловлю себя на том, что расспрашиваю Мелани о хороших идеях для свадебного торжества. Она не может поверить, что я на самом деле об этом спрашиваю.
– Серьёзно, это жутко пугает, Пан! – укоряет она.
Мы смеёмся над этим, и Терри, подружка Кайла, тоже, и вскоре от постоянной улыбки начинает болеть лицо. Всё это время я чувствую, как ладонь Кенны движется по моей обнажённой руке и плечу – нежное напоминание о том, что он рядом со мной, даже несмотря на то, что разговаривает с мальчиками, а я разговариваю с девочками.
Я продолжаю украдкой прикасаться к нему, сжимаю его руку, поглаживаю его твёрдое бедро – просто чтобы он знал, что отныне я ни на секунду не забываю, с кем я.
Той ночью я забираюсь в постель к своему парню и начинаю целовать его со всей страстью, которую испытываю. Прикусываю его подбородок, провожу руками по сексуальному ёжику и теснее льну к своему мужчине. Облизываю бриллиантовую серьгу, а затем ухо Кенны, и шепчу то, что раньше так боялась сказать. Я столько лет не говорила ему, что люблю, а теперь, мне кажется, говорю это недостаточно часто. И не могу наслушаться. И Кенна тоже не показывает никаких признаков того, что хочет попросить меня заткнуться. Он подминает меня под себя и одним уверенным, идеальным движением берёт ситуацию под контроль, прижимаясь как можно ближе и проникая максимально глубоко.
День спустя, воскресным утром, мы слушаем I Heart Radio, как делаем обычно, когда просыпаемся. И тогда происходит это.
– Итак, сейчас мы услышим первый сингл из нового альбома Crack Bikini. Он называется «Колыбельная». – Мы оба мгновенно замолкаем. И там, в его объятиях – где я чувствую себя любимой и принятой без всяких условий, в тепле и безопасности, желанной и прощённой, – я закрываю глаза и слушаю одним ухом биение его сердца, а другим – его песню.
Молодые и влюблённые
Мы думали, что неуязвимы.
Если становится одиноко или грустно,
Нужно почувствовать, что кто-то рядом.
Драгоценная малышка, позволь мне спеть тебе нашу колыбельную.
Позволь мне спеть тебе эту колыбельную
Сейчас тебе пять, в следующем году будет шесть
Не успеешь оглянуться – и тебе уже пятнадцать
Взросление происходит в рекордные сроки
Губная помада, подруги, бойфренды, все твои первые разы
Мы никогда не будем частью этого, и это так больно
Мы не смогли дать тебе то, в чём ты нуждалась
Не смогли удержать тебя рядом с собой
Но, малышка, мы можем подарить тебе
Всю нашу любовь в этой колыбельной
Твоя мама и я
Мы думали, у тебя будет лучшая жизнь
Мы были сломлены, молоды и сумасбродны
Наша милая девочка, ты никогда не узнаешь, почему
Но сейчас я пою тебе эту колыбельную
Мы бы повернули время вспять
Я бы набрался мужества и остановился
И удостоверился, что ты знаешь, кто ты
Ты наша – её и моя
Но время – это то, что мы никогда не сможем повернуть назад
Ошибки, которые мы совершаем
Обещания, которые мы нарушаем
Это то, с чем мы никогда не сможем справиться
И вот, я стою здесь
Надеюсь, ты сможешь понять
Дело не в тебе, всё дело в нас
Ты ни в чём не виновата
Наша маленькая малышка
Ты была совершенством; и такой и остаёшься
И эта колыбельная – для тебя
«Колыбельная, – раздаётся голос по радио, – уже возглавляет чарты, певец и его невеста организовали международный поиск всех девочек, родившихся двадцать второго января пять лет назад…»
По моим щекам безмолвно текут слёзы. Увидев это Маккенна молча обхватывает моё лицо ладонями и стирает большими пальцами влажные дорожки.
– Что мы будем делать, когда её найдём? – срывается, мой голос, и я судорожно сглатываю. – Мы не можем забрать её у её настоящих родителей. Но мы не можем не попытаться каким-то образом стать частью её жизни.
– Мы сделаем всё, что она захочет, – обещает он, и смотрит на меня своими волчьими глазами. Как и всегда.
КОНЕЦ
Перевод: t.me/bookinfashion
