Текст книги "Дочери мертвой империи"

Автор книги: Кэролин Тара О'Нил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Юровский побежал к двери.

– Чехи! – закричал кто-то снаружи.

Глава 27
Анна

Когда село солнце, а небо окрасилось в темно-синий, Иржи с товарищами ушли. В Исеть они войдут под покровом ночи. Они отправились пешком, захватив винтовки и запасные патроны. Приготовления были тихие, мрачные. Иржи приподнял фуражку, прощаясь, и они исчезли в лесу. Я перекрестилась и прошептала молитву.

Оставаться снаружи, в темноте и под охраной всего пары человек, было небезопасно, так что я зашла в особняк. Расположилась в гостиной с ранеными. Карол сидел у окна, положив винтовку на колени. Приветственно кивнул мне, когда я вошла. Отросшие темные волосы упали на глаза, и ему пришлось откинуть их назад.

– Впереди долгая ночь, – сказал он по-русски. Он был одним из немногих чехов, которые разговаривали на моем языке, и получалось у него лучше, чем у Иржи. – Надеюсь, что Амброж будет спать. – Он кивнул на второго раненого.

Тот мирно сопел, а не стонал от боли, как обычно. Амброж умирал от лихорадки. Охлаждая его влажными компрессами, я лишь облегчала его страдания, но не лечила. Его уход был лишь вопросом времени.

Россия вышла из войны и тут же угодила в другую. Казалось, что вереница смертей никогда не прекратится. Я не хотела, чтобы Амброж умер. Я не хотела, чтобы умерла Евгения. Не хотела, чтобы еще один человек умер просто потому, что кто-то с ним не согласился. Такие напрасные смерти. Можно было спорить в парламенте, а не стрелять друг в друга на поле боя. Разве что-то стоит таких жертв?

В это время года ночь наступала медленно. Температура в доме упала. Я села напротив Карола и тоже стала наблюдать за задним двором. Видела Буяна, а вместе с ним как бы частичку Евгении. Все представляла, как она выбежит за ним из леса и уедет в ночь. Как жаль, что она уехала со мной, а не осталась в деревне.

Лучше бы я не просилась на ее телегу.

Тени выползали из углов, наполняя гостиную странными фигурами. Краем глаза я словно видела крадущихся врагов и не могла перестать оборачиваться, чтобы убедиться, что мы одни. Свечей мы не зажигали. Если кто проедет мимо дома, пусть думает, что он пуст. Двое солдат, что дежурили на крыльце, прятались за колоннами. Свет мог нас выдать.

Мы сидели в темноте, а почти полная луна освещала призрачным светом сады и лес. Мир стал черно-серебряным. Деревья раскачивались на поднявшемся ветру, а лошади, похожие на тени, иногда шевелились во сне. Окно, рядом с которым я сидела, каждый раз, когда я ненароком к нему прикасалась, обжигало холодом кожу.

Вскоре нам с Каролом стало не о чем говорить. Время тянулось мучительно медленно, напряженно. Мысли не хотели успокаиваться.

Когда мне было десять, а Татьяне четырнадцать, она спасла папе жизнь. Они с папой и Ольгой слушали оперу, когда начали стрелять. Как только прозвучал первый выстрел, Татьяна вскочила с кресла, выгнала папу и Ольгу из ложи, подальше с линии огня, и заперла за ними дверь. Когда все закончилось, Татьяна не могла перестать плакать, хотя мы тысячу раз назвали ее героиней.

Теперь я поняла почему. Я привыкла к угрозе моей жизни, но впервые мне пришлось сидеть и бояться за сохранность близкого человека.

Мне очень была нужна Татьянина сила.

«Ты всегда была сильной, швыбзик».

Прошел еще час. Амброж стал ворочаться во сне. Я рискнула зажечь свечу, смыла пот с его лица и шеи и сменила под ним простыню.

С крыльца раздался громкий стук. Я испуганно взглянула на Карола. Он отчаянно замахал руками, указывая на свечу. Я погасила ее, и в нос пробрался запах дыма. Рука дрожала, на ладонь упала капля горячего воска.

Я выронила свечу, и та ударилась о деревянный пол.

– Тсс… – зашипел Карол.

Он встал и прокрался к двери, а затем исчез во мраке вестибюля.

Я стояла, боясь лишний раз шевельнуться. Иржи дал мне охотничий нож, который я положила в карман фартука рядом с фотографией семьи. Вряд ли я смогу ударить им живого человека, но я сделала то, что сделала бы на моем месте Евгения, и достала его. Сжала рукоять вспотевшими от волнения руками – пришлось вытереть их несколько раз о юбку.

Я прислушалась. Карол шаркал раненой ногой по полу. По звуку я поняла, что он подошел к входу.

Дверь заскрипела, открываясь. Я зажмурилась. Меня ужасно трясло. Я схватила нож обеими руками и подняла его перед собой. Молилась, чтобы снаружи никого не было.

Входная дверь вновь закрылась. Сердце неистово колотилось о ребра. Только бы Амброж не застонал и не выдал нас. Незнакомец мог бы пройти мимо нашей комнаты.

Опять шарканье. Карол возвращался, уже не так скрытно. Я с облегчением выдохнула.

– Анна? – Он вошел в комнату. Уже не шептал. – Все в порядке. Постовой задремал и выронил винтовку. Я его отчитал. Можешь… можешь его убрать.

Я все еще держала перед собой нож. Выдохнув, положила его в карман. Потрясла онемевшими от напряжения руками.

– Что за солдат засыпает на посту? – строго спросила я.

– Ах, он не так плох. Переживал об одном из наших друзей в тюрьме у чекистов. Плохо спал.

– Мы все окажемся в тюрьме, если из-за него большевики застигнут нас врасплох.

Карол не ответил. Я вдохнула, успокаиваясь. Кровь бурлила в венах, испуг выбил меня из колеи.

– Неважно, – сказала я. – Если он больше не заснет, все будет в порядке.

– Не заснет, – уверенно сказал Карол. Он потянулся и вернулся на свое место. – Видимо, ждем дальше.

Шли часы, небо стало светлеть. Восходящее солнце еще пряталось за далекими холмами, но луна уже клонилась к горизонту – ночь была на исходе. Ранним утром стояла тишина, прерываемая только стрекотом кузнечиков и редким воем волков в лесу. А ведь я даже не подумала о диких животных. Если придется убегать, мне может встретиться какой-нибудь хищник. После побега из Екатеринбурга и знакомства с Евгенией мои путешествия проходили относительно безопасно.

Я плохо помнила дни до этого. Кажется, пару раз спала в лесу совсем одна. Тогда я боялась только, что меня настигнет командир Юровский или что я заблужусь и погибну. Теперь я вспомнила, что в лесу жили волки, медведи и бог знает кто еще.

Благословленную тишину пронзил выстрел.

Я дернулась от неожиданности. Карол вскочил на ноги так быстро, что эхо еще не отгрохотало. Наступал рассвет, и я надеялась, что наши предосторожности окажутся без надобности. Но выстрел ни с чем нельзя было спутать. Он раздался спереди, с дороги. Наш дозорный, Леос, предупреждал нас. Один выстрел. Я повернулась к Каролу, но от волнения ничего не могла сказать.

– Уходи, – торопливо сказал он, тревожно нахмурившись.

Я не могла двигаться. Присела у стены. Он хотел, чтобы я бежала на улицу, но там большевики. А если убегать в лес к волкам, то я уже никогда не увижу Иржи и Евгению.

– Уходи! – рявкнул он и резко потянул меня за руку.

Я вскрикнула от боли, но он не отпустил меня, пока я не встала. Оказавшись на ногах, я почувствовала себя более собранной и кивнула ему.

– Я пойду… – начала я, но снаружи раздался второй выстрел.

Два выстрела означали, что выходить наружу опасно. Они означали, что нас атакуют.

Губы Карола задрожали. Он выглядел таким же растерянным, как и я.

Раздался третий выстрел. Нас действительно атаковали. Красные окружили нас. Пришли меня убить. Я открыла рот, чтобы объяснить это Каролу, но вместо слов смогла издать только громкий испуганный всхлип. Я зажала рот рукой.

Карол взял себя в руки. Посерьезнев, он поднял винтовку, готовый к бою.

– Ступай в подвал, – сказал он.

Подвал еще хуже леса. Там меня точно найдут, но я послушно развернулась и медленно пошла. Карол подтолкнул меня в спину, и я ускорила шаг. Вскоре я уже бежала – из гостиной, по вестибюлю, к лестнице. Остановилась у задней двери на полпути.

Подвал гораздо хуже леса. В точно таком же подвале заперли и расстреляли мою семью. Мне не хотелось там умирать. Я повернула ручку двери, собираясь рискнуть и выбежать на улицу, вот только дверь не открылась. Кто-то ее запер. Я спешно нащупала замок; чтобы открыть его, нужен ключ. Мне не выйти.

Неважно. Бежать в лес, когда нас окружили, – безумная идея. У нас был план, мне нужно его придерживаться. И я поспешила вниз, в темное подземелье.

Глава 28
Евгения

Выстрелы раздавались с улицы и даже из зала суда.

– Пришли за своими, – сказал Юровский. – Приглядывайте за ней. Оставайтесь здесь, пусть сражаются остальные. Если придут сюда, убейте ее. Я поеду за великой княжной.

И он ушел.

Немов глупо открыл рот. Когда заметил, что я смотрю, нахмурился и запер дверь. Повесил винтовку на плечо, чтобы при случае легче было ее выхватить. И сложил руки на груди.

– Тебе конец, – сказал он почти что с радостью.

– И тебе, – выплюнула я. Вот только голос задрожал, и получилось не так сурово, как хотелось бы. Чехи уже здесь, но Немов не позволит им добраться до меня. Я умру еще до того, как откроется дверь.

– Ты соврала опять, да? Проще убить тебя сейчас.

– Тебя тоже убьют. Чехи сражаются лучше, чем вы, трусы.

В коридоре зазвучали шаги. Сердце забилось, но кто бы там ни был, он пробежал мимо. Из зала суда снова раздались выстрелы.

Кто-то закричал.

Немов подошел ко мне. Схватил за косу, и я вскрикнула. Я сжала ткань фартука изнутри кармана и стиснула зубы. Пальцы нащупали что-то твердое и острое. Немов наклонился ближе, его ужасное лицо оказалось совсем рядом с моим.

– Ты убила хорошего человека, – сказал он. – Ты и твои товарищи-предатели убили командира Кузьмича. Моего друга и хорошего человека. А теперь я с удовольствием прикончу тебя.

Он говорил о человеке, который приехал с Юровским в Медный. Его убил Вальчар. Можно рассказать Немову, что убийца его друга, скорее всего, сейчас участвовал в нападении на тюрьму.

Но у меня были развязаны руки. Немов был так близко, а я держала ржавый гвоздь, который нашла в камере.

Я стремительно вытащила свое оружие и вонзила его прямо Немову в глаз, закричав то ли от страха, то ли от переполнявшего меня гнева. Он завыл и отпрянул, закрывая глаз руками. Кровь потекла между его пальцев. Он продолжал орать. Согнулся пополам, словно надеялся, что гвоздь выпадет из глазницы.

Я встала. Ноги оставались привязанными к стулу, так что уйти я не смогла. Нагнулась, чтобы поскорее их отвязать, но не вышло.

Немов наобум ударил кулаком. Я пригнулась, и он полетел вперед, впечатавшись в меня и уронив обратно на стул. Зацепился рукой за мое плечо и ударил снова. Кулак попал прямо в щеку. В ушах зазвенело, а Немов замахнулся еще раз. Он изобьет меня. Возможно, до смерти.

Мир кружился перед глазами, но я хорошо помнила, как выглядит Немов. Все-таки смотрела на него несколько дней. Запомнила каждую деталь его тела и формы. Почти вслепую потянулась к поясу около живота и выхватила нож как раз в тот момент, когда он вновь меня ударил.

Голова взорвалась невообразимой болью. В глазах потемнело, но Немов был так близко, что целиться не пришлось. Я вслепую вонзила в него нож.

Он охнул, словно захлебнулся. Я попала прямо в живот. Немов отпустил мое плечо. Я вытащила нож из его плоти и вонзила его еще раз, выше.

Он стал царапать свою грудь, пытаясь найти нож, чтобы вытащить. Рухнул на пол и стал отползать от меня, как умирающий олень, а потом вдруг замер. Все. Он мертв. Его нос, рот и подбородок испачканы кровью, она растекалась по полу темной лужей.

Желчь поднялась к горлу, меня затошнило. С трудом сглотнув, я заставила себя посмотреть на Немова. Я сделала то, что должна была. Он заслуживал смерти. После всего, что он сделал со мной, он заслуживал гораздо худшей судьбы. «Он заслуживал смерти», – повторяла я про себя. Нужно было поверить в это, иначе я не смогу двигаться дальше.

Потом я вспомнила про винтовку. Кое-как отвязала себя ранеными пальцами и потянулась к мертвому телу, хотя внутри все кричало убираться подальше от этого ужасного зрелища. Перекинула ремень через непослушную руку. Винтовка была большая, почти во весь мой рост. Повесила ее на плечо и взяла обеими руками. Если понадобится, я буду стрелять.

Теперь я была свободна.

Выбежала из комнаты, даже не проверив, есть ли кто в коридоре. Но он был пуст. Снизу, справа от меня, раздались выстрелы. Слева, вниз по коридору, располагалось то, что осталось от зала суда. Две стены рухнули от взрыва. Кучи обломков покрывали пол и скамьи. Я насчитала два трупа. Похоже, чекисты: на них не было красных брюк Чехословацкого легиона.

Может, один из них Юровский.

В воздухе висела пыль, пахло порохом. В здание проникал теплый утренний свет. Я побежала к залу суда, к трупам мужчин, валявшимся на горе красных кирпичей. Ни одного из них я не узнала. Был и третий, погребенный под кирпичами. Его лицо было покрыто толстым слоем засохшей крови. Что-то в его пухлых щеках заставило меня подойти ближе. Я быстро поняла, почему он выглядел таким знакомым.

Это был Агапов. Сердце тяжело застучало. Его рот был открыт, глаза выглядели испуганными – ни следа от былой жизнерадостности. Я знала его всего два дня. Он впорхнул в мою жизнь и тут же улетел, как бабочка. А теперь он лежал тут мертвый, как Лев, и Костя, и миллионы чужих братьев, погибших совсем молодыми.

Я присела и опустила ему веки. По крайней мере, когда его найдут, он не будет выглядеть таким испуганным.

Юровский либо уехал, либо пошел вниз. Нужно срочно убираться отсюда. Но, едва бросившись бежать, я остановилась. Антон. Он жив? Выстрелов давно не было слышно. Я совершенно не представляла, что происходит в тюрьме. Здесь было как минимум трое чекистов, а еще Немов и Юровский. Потом к ним присоединились Агапов с товарищами. Сколько было внизу? Там еще шел бой? Если нет, то кто победил?

Если Юровский внизу, лучше всего будет бежать к дому Герских, хватать Анну и убираться отсюда.

Но я не успела принять решение: дверь на лестницу распахнулась и ударилась об стену. Сердце подпрыгнуло. А затем в коридор высыпали семеро чешских солдат и трое грязных пленников. Высокий русский, скорее всего, – Антон. Он в безопасности. Даже улыбался. Он выглядел моложе и худее, чем я себе представляла. Нос больше, темные волосы растрепаннее. Борода отросла аж до ключиц. Он плелся позади солдат, как неуклюжий олененок, и я была ужасна рада его видеть.

Вел толпу лейтенант Вальчар, весь покрытый пылью. Его губы были сжаты от злости. Но, увидев меня, Вальчар тут же расплылся в улыбке. Может, он и пришел спасать своих людей, но он спас и меня – и был явно этому рад. В животе запорхали бабочки.

– Евгения! – Он подбежал так, словно хотел обнять меня, но передумал. Его глаза гневно блеснули, когда он увидел мое окровавленное распухшее лицо. Положил руку на плечо и сжал, словно хотел утешить, а потом отпустил. – Я рад, что ты жива.

Я еще ощущала тепло его руки. Гораздо приятнее, чем кулак Немова.

– Где Анна?

– Она в доме. В порядке. Ее охраняют трое.

Голова закружилась, словно я снова оказалась в комнате с Немовым. Захотелось разозлиться, закричать, что три человека не спасут от Юровского. Но чем это поможет Анне? Нужно просто вернуться к ней. Я сжала винтовку, успокаиваясь.

– Нет, – выдавила я. – Туда направляется Юровский. Я все рассказала. Он убьет ее.

Вальчар повернулся к солдатам и выкрикнул приказы на чешском.

– Встретимся здесь, – перевел он для меня и Антона. – Если я не вернусь через два часа, вы уходите.

– Пойдем вместе, – сказала я.

Он покачал головой:

– Евгения, оставайся. Ты выглядишь… плохо. Ты не сможешь помочь.

Наверное, я выглядела как месиво из крови, синяков и порезов. Но я почти не чувствовала ран. Тело потряхивало. Я не могла стоять спокойно. А сидеть здесь, ждать, пока все закончится, – это будет хуже всего.

Анна выглядела такой испуганной, когда призналась в том, кто она есть. Боялась, что я ее предам.

И я предала.

Я побежала. Вальчар последовал за мной, и на этом наш спор закончился.

– У меня есть лошадь, – сообщил он.

Вальчар показал мне путь, и мы забрались на коня. Боль вернулась. Я обнимала Вальчара за сильную талию, пока мы неслись галопом по полям. Каждый подскок отдавался болью в груди. Я сжала зубы, чтобы не стонать, иначе Вальчар обязательно сбавит темп, а медлить было нельзя. Нужно догнать Юровского. Я не знала, сколько времени прошло от взрыва: он мог уехать далеко.

– Как вы взорвали тюрьму? – спросила я, чтобы отвлечься.

– Мы сделать бомбу, – бросил Вальчар через плечо. – Красные в основном бежали. Легко спасти наших, когда армия уезжает из города. И спасти тебя. Анна настаивала, чтобы мы пошли за тобой, и я тоже не хочу тебя бросать.

Теперь еще и желудок скрутило – в этот раз от чувства вины. Она отправила Вальчара меня спасать, а я отправила Юровского ее убить.

Я перестала задавать вопросы.

– Приехали, – глупо отметила я, когда мы добрались до подножия холма, на котором стояла усадьба. – Помоги слезть.

Я могу взобраться на холм так же быстро, как лошадь, да и тело будет болеть не так сильно.

– Хорошая идея, – не понимая мои намерения, сказал Вальчар. – Будем тихо.

Он привязал коня к дереву, и мы пошли на холм, через сады, к дому.

С каждым шагом сердце колотилось все быстрее. Как нам остановить Юровского? Он порвал меня на кусочки, только чтобы найти Анну. Он умрет, но не позволит ей уйти живой.

В доме было слишком тихо.

Сначала мы нашли людей Вальчара. Двое лежали на крыльце. У одного в груди виднелась рана от пули. Вокруг шеи второго была обмотана веревка. Глаза его выпучились, кожа стала пурпурной. Каким-то образом Юровский подобрался к нему сзади. И убил его, не привлекая внимания.

Кровь застыла у меня в жилах. Юровский может нас поджидать в здании. Может, наблюдает за нами прямо сейчас. Я взглянула на Вальчара, пытаясь понять, думает ли он о том же. Но его лицо затмила ярость. Это были его солдаты. Друзья. Я дотронулась до его руки. Он кивнул, перестал хмуриться и прижал палец к губам. Крадучись, мы вошли в дом.

В вестибюле мы нашли еще двоих. Один лежал на спине, пуля попала ему в голову. Второй упал у двери.

Я обернулась назад, осмотрела все углы. Мне казалось, что Юровский готовится к атаке. Рыскает по дому, как тень, а мы – мухи, угодившие в паутину. Вот его предыдущие жертвы. И мы следующие.

Сверху раздался приглушенный стук. Мы с Вальчаром запрокинули головы, потом посмотрели друг на друга, подумав об одном. Юровский был на втором этаже.

– Иди в подвал, – прошептал Вальчар. Схватил меня за запястье, чтобы я точно его услышала. – Я проверю верх.

Я скорчила гримасу, давая понять, что думала о его идее. Я пришла помочь Анне и искупить свою вину за предательство и не собиралась бежать и прятаться.

– Я сказать Анне идти в подвал, – настаивал он. – Если что-то случится, я сказать ей прятаться в чулане. Найди ее.

– Пойдем со мной, – прошептала я.

Он покачал головой:

– Я иду остановить его.

Сердце все еще работало как-то неправильно. Я положила руку на его и кивнула. А затем отпустила Вальчара одного к Юровскому.

А сама пошла вниз.

Глава 29
Анна

Залезая в чулан, я слышала, как сверху раздаются выстрелы. Мой мир погиб в подвале одного из домов Екатеринбурга, а теперь я уповала на то, что подвал другого сохранит мне жизнь.

Я угодила прямо в паутину и быстро отпрянула в испуге, ударившись головой. Смахнула невесомые липкие нити с кожи. Потом собралась с духом, вспомнив, что паук в волосах сейчас не самая главная проблема. Поползла вглубь, скользя ладонями по толстому слою грязи на твердом полу.

Стараясь стать как можно меньше, я подтянула колени к подбородку. Сердце бешено колотилось. В тишине подвала я слышала только его стук, ускоряющийся с каждым мгновением. Стрелять перестали. Я услышала, как кто-то бежит, потом грохот – и всё.

Тишина угнетала. Сердце слегка успокоилось, но каждый волос на теле стоял дыбом, ожидая продолжения бойни. Я слегка подвинула колени, и Машина цепочка заскользила по коже. Я сжала ее в руках и стала молиться. В голове роилась тысяча вопросов.

Где сейчас командир Юровский? Наверху? Сколько пришло красных? После предупреждающих выстрелов я ожидала, что нападение будет громче, что солдаты побегут со всех направлений и перевернут дом вверх дном. Но выстрелов было слишком мало, как и шума. Почему не хлопают двери, не кричат мужчины? Где все? Неужели они поубивали друг друга?

Командир Юровский наверху?

Я зажмурилась и стала молиться усерднее. Пожалуйста, не пускай его сюда. Кого угодно, только не его. Пусть он уйдет.

Тишина сводила с ума. Я стала размышлять, можно ли мне выйти из своего укрытия. Но отсутствие звуков тоже пугало – словно большевики затаили дыхание, выжидая, когда я покажусь. Это было напряженное, тяжелое молчание, в котором прятались призраки прошлого и злость.

Едва я решилась выходить, как внутри все сжалось от страха. Но не оставаться же в чулане навсегда? Если наверху все умерли, я не хочу оказаться похороненной под трупами.

Сверху раздался скрип. Я вздрогнула, но сдержала крик. Еще скрип: кто-то спустился на две ступеньки. Значит, кто-то все-таки выжил.

– Анастасия, – раздался его голос.

Я перестала дышать. Волна ужаса накрыла меня с головой, заставляя зажмурить глаза.

– Я устал тебя искать, – продолжал командир Юровский. – Если ты тут, выходи. Будет хуже, если мне придется ждать.

От дрожи у меня зуб на зуб не попадал. Я сжала челюсти, чтобы он не услышал предательского стука зубов. Если сидеть неподвижно, он уйдет. Должен уйти.

Одна из дверей ударилась о стену. Горло сжалось, не давая мне вздохнуть. Он обыщет каждый уголок, пока не найдет меня. Лучше всего бежать. Прочь из дома, в лес, где я смогу затеряться. Нужно каким-то невероятным образом убежать от него.

Но я не могла пошевелить даже мизинцем. От его голоса мое тело словно окаменело. Я смогла только слегка потянуться вперед и выглянуть через щель под дверью. Его я не увидела. Но услышала, как он, не обнаружив меня в другом чулане, закрыл дверь.

Зато я прекрасно видела лестницу, освещенную светом, проникающим в дом через фрамугу задней двери. И по лестнице спускалась Евгения.

В груди словно загорелось маленькое солнце. Она пришла меня спасти. Прокравшись на цыпочках вниз, Евгения осмотрела подвал, потом шмыгнула в тень и словно растворилась. Я отчаянно замахала ей рукой, но быстро поняла, что она меня не видит.

Нужно сделать так, чтобы она нашла меня раньше Юровского.