Текст книги "Короли анархии (ЛП)"

Автор книги: Кэролайн Пекхам

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

И да поможет бог тем, кто падет жертвой моего гнева.

Я почти не спала. Просто крала часы то тут, то там. Но не ночью. Тогда я бдительно наблюдала за ним. Мой Ночной Страж. Мой муж. Иногда я сворачивалась калачиком рядом с ним, кладя голову ему на грудь и слушая биение его сердца. Но в других случаях у него была такая высокая температура, что я не осмеливалась задушить его теплом своего тела.

Шел шестой день его болезни. И сегодня вечером в Храме царила призрачная тишина. Каждые пару часов я отправляла сообщения в групповой чат, чтобы заверить их, что с Кианом все в порядке, и всегда получала ответы от всех, доказывающие, как мало часов сна досталось каждому из них. Я не могла их винить. Это был решающий день для вируса. Скоро мы узнаем, выживет он или нет, но я не могла позволить себе думать, что он не выживет. Я не стала бы.

Я наблюдала со стула рядом с кроватью, как грудь Киана поднималась и опускалась слишком быстро, и он начал дрожать. Он сильно закашлялся, и мне было больно смотреть.

– Детка? – пробормотал он, и я поспешила к нему, сжимая его руку.

– Я здесь, – мягко сказала я.

– Ляг со мной, мне нужно обнять тебя, – выдохнул он. Его голос звучал так слабо, и у меня возникло ужасающее ощущение, что он сдается. Что вирус набирает все большую силу, осмеливаясь забрать из этого мира самого сильного человека с самым мощным сердцем.

– Я не хочу засыпать, – сказала я, когда он притянул меня ближе.

– Пожалуйста, – прохрипел он, глядя на меня с отчаянием в глазах. – Если я умру, я хочу, чтобы ты была как можно ближе.

– Пожалуйста, не говори так, – взмолилась я, чувствуя, что слезы вот-вот прольются. Но я заставила их отступить, не позволяя ему видеть мою боль, когда у него было достаточно своей, с которой нужно было столкнуться.

– На всякий случай, – сказал он, снова потянув меня за руку, и я сдалась. Как я могла ему отказать?

Я забралась на него, натягивая на нас одеяло и оборачиваясь вокруг него, чтобы его тело могло напитаться теплом моего. Его дрожь немного утихла, и он вздохнул, наклоняя голову, чтобы поцеловать меня в лоб.

– Я люблю тебя, Татум, – выдохнул он.

– Не надо, – взмолилась я, сдавленное рыдание вырвалось у меня, когда я крепче прижала его к себе. – Пожалуйста, не говори «прощай».

– Я был бы плохим мужем, если бы ушел, не попрощавшись, – сказал он мягко, слишком мягко для Киана Роско. – И я серьезно. Я люблю тебя. Я должен был сказать это раньше. Я должен был сказать это тысячу гребаных раз, а теперь, возможно, смогу сказать это только один раз.

– Прекрати, – умоляла я, мои слезы свободно текли ему на грудь. Его кожа была холодной на ощупь, и я обняла его крепче, желая отдать ему каждую каплю тепла своего тела. Я бы заплатила любую цену, заключила любую сделку, чтобы спасти его. Если бы я только знала, как вызвать дьявола, я бы уже продала свою душу. – Ты никуда не пойдешь.

Он погладил меня по волосам, и мы немного помолчали, прежде чем он заговорил снова.

– Наша история была довольно запутанной, не так ли, детка? Но я бы не захотел ничего менять. Все, что я когда-либо заработал в жизни, было выковано в грязи, крови и боли. Я просто никогда не ожидал, что получу что-то столь совершенное, как ты.

– Киан. – Мои слезы текли по его коже, и я уже ничего не могла сделать, чтобы остановить их. – Наша история не закончена. Мы собираемся пройти через это, и пандемии придет конец. Впереди нас ждет еще много времени.

Он нашел мою руку, переплел свои пальцы с моими и провел большим пальцем по кольцу, которое связывало меня с ним.

– Куда мы отправимся, когда все закончится?

– Куда захочешь, – пообещала я. – Куда ты хочешь поехать?

Он замолчал, размышляя об этом, продолжая водить большим пальцем по моему обручальному кольцу.

– Хай Рокс, – решил он.

– Парк развлечений? – Я спросила, и он кивнул.

– Папа никогда не водил меня туда. Говорил, что это для детей. И, очевидно, то, что мне восемь лет, означало, что я уже не ребёнок. К тому времени, когда я был подростком, я решил, что я слишком взрослый и чертовски крут для этого дерьма. Но, наверное, я был идиотом. Потому что теперь я никогда не смогу пойти.

– Тебе придется пойти. – Я приподнялась, упираясь руками в подушку по обе стороны от его головы и заглядывая в его темные глаза. – Мы пойдем вместе.

Он слегка улыбнулся, но это была самая грустная улыбка, которую я когда-либо видела. Я наклонилась и поцеловала его, ощущая вкус моих собственных слез на его губах и стойкий аромат мужчины, который заявил, что я принадлежу ему, и на которого я тут же заявила права в ответ. Мы вместе шли к краю смерти в этой комнате, я была рядом с ним, и я не позволю ему ускользнуть от меня. Я бы оттащила его назад, когда это будет важнее всего.

Я сползла вниз по его телу и свернулась калачиком, перекинув свою ногу через его ногу, а голову ему на грудь, стараясь не сломаться. Киан запустил пальцы в мои волосы, и мое сердце забилось в такт с его.

– Поспи со мной, – попросил он, и я почувствовала, что он просит гораздо большего.

Я кивнула, сжимая его руку, отдавая ему это, слишком боясь отказаться, если это было его последнее желание. Но боль, которая причинила мне это, была невообразимой.

Мое дыхание стало поверхностным, когда мы обнимали друг друга, казалось, что не существует ничего, кроме часов между сегодняшним днем и рассветом. И я была уверена, что они определят все. Для него это было все, жизнь или смерть. И все, что я могла сделать, это молиться о жизни.

– Я люблю тебя, Киан, – сказала я ему, имея в виду это из глубины своей души.

– Я этого не заслужил, но, возможно, смог бы, если бы у меня было немного больше времени, – выдохнул он.

– Ты это заслужил, – твердо сказала я, зажмурив глаза. – Никогда не говори иначе. Ты для меня все, Киан.

– Приятно это знать, детка. По крайней мере, я сделал тебя своей до конца. Я могу сказать, что у меня был один хороший поступок, – удовлетворенно сказал он, крепко обнимая меня, и вскоре уснул, оставив меня с разбитым сердцем.

Я продержалась, наверное, всего час, наблюдая за ним, прежде чем изнеможение погрузило меня в темный и мучительный сон. Тот, где пальцы Киана выскользнули из моих, и я нигде не могла найти его в бесконечном лабиринте вечной ночи.

Я провел в Эш-Чемберс большую часть ночи, не в силах справиться с тишиной в комнате Киана, пока дожидался утра и новостей о его успехах. Согласно всем исследованиям, этот день, скорее всего, решит его судьбу, и, судя по пепельному выражению лица Татум, когда она в последний раз выходила, чтобы отнести еду в комнату для них двоих, мне было трудно надеяться на лучшее.

Он ничего не ел уже два дня, и теперь, когда его горло так распухло, что он с трудом мог глотать, ей пришлось растирать его таблетки и давать ему их с водой. Я знал, что она не хотела сообщать мне эту новость, но она знала, что лучше не врать, и это выглядело не очень хорошо. Он угасал быстро и неумолимо, и большую часть последних двадцати четырех часов он тоже спал, лихорадка лишала его сил, поскольку вирус поражал его тело.

Врачи, с которыми я ежедневно созванивался по видеосвязи, начали бросать на меня снисходительные, покровительственные взгляды. Их последним советом для меня было подготовиться. Ну и пошли они к черту. Это им нужно было подготовиться, потому что я провел вечер, делая все возможное, чтобы разрушить их гребаные жизни из-за того, что они отказались от него, а завтра они обнаружат, что уволены со своей гребаной работы и находятся под следствием за несколько довольно серьезных преступлений, которые, несомненно, были связаны с их жалкими задницами. Никто не отказывался от Киана Роско, и оставался безнаказанным.

Но, несмотря на ту небольшую победу, которую я одержал над ними, я не мог отрицать безнадежную панику, которая начала охватывать мои конечности.

Моя жизнь была чередой непредсказуемых потрясений, и я был дураком, попав в ловушку, поверив, что этой жизни, которую я пытался построить для себя с семьей, которую я сам выбрал, будет позволено существовать так, как я мечтал.

Конечно, с моей стороны было глупо полагаться вообще на что-либо в этом мире после моего воспитания. Но Киан Роско, вероятно, был самым сильным, жестким и подлым ублюдком, которого мне когда-либо посчастливилось встретить. Для него не имело никакого гребаного смысла болеть и умирать, как какая-нибудь немощная душа или престарелый пенсионер. Он был человеком-горой, зверем без ограничений, бесконечным источником энергии, силы и ярости, и все же каким-то образом это остановило его.

Мои пальцы судорожно нажимали на клавиши, когда я играл, должно быть, пятидесятую пьесу за вечер, и я выругался, когда мои ноты стали неаккуратными. Лунная соната Бетховена разлетелась вдребезги под моими неуклюжими руками, и я громко выругался, отдергивая руки от клавиш и обрушивая на них удар.

К черту все это.

Внезапно я застыл в до боли тихой комнате, мои руки сжимались и разжимались, дыхание участилось, и я был на грани самоконтроля.

Я запрокинул голову и взревел от своего разочарования, сердечной боли и гребаного всепоглощающего страха к сводчатому потолку, шум подпрыгивал вокруг меня, когда в этот момент я обнаружил, что парализован. Я не хотел возвращаться в Храм. Я не мог вынести, насколько тихо было, пока Киан спал, а Татум утешала его, и мне приходилось сталкиваться с каждой минутой, которая тикала на часах, зная, что она может стать для него последней.

Монро и Блейк сидели у камина, когда я уходил, ожидая новостей. Это был жестокий и отчаянный способ провести ночь, и когда я понял, что не выдержу, я вместо этого пришел сюда, заставив их поклясться позвонить мне, если будут какие-нибудь новости.

Не то чтобы я не знал, что жизнь мимолетна, хрупка, непредсказуема и жестока. Я просто не думал, что его жизнь будет такой. Если бы я когда-нибудь вообразил, что могу потерять его из-за какого-либо поворота судьбы, я бы всегда предполагал, что это будет более жестокий конец. Не это затяжное, мучительное скатывание к смерти, которое не могли остановить ни власть, ни деньги, ни нужда.

И я действительно нуждался в нем. Киан Роско был нужен мне, как воздух в легких. Он был мне дороже, чем я когда-либо мог выразить словами, и я даже не знал, понимает ли он это в полной мере.

Он был моим первым другом в жизни. Единственный человек, который посмотрел на тьму во мне и увидел в ней что-то, о чем стоит узнать больше, а не то, от чего нужно бежать.

Он ни разу не испугался меня. Он никогда не съеживался и не шарахался даже от самого худшего во мне, и он был таким же стойким и надежным, как солнце, восходящее каждое утро, всегда рядом со мной, в чем бы я ни нуждался, как бы плохо я с ним ни обращался.

Он не был одним на миллион. Он был одним на семь и восемь десятых миллиарда. Я мог бы обыскать весь мир и никогда не найти ни одного человека, который мог бы сравниться с ним. Он был человеком без морали, страхов и сожалений. Он был моим братом в самом прямом, чистейшем смысле этого слова. Нам не нужна была кровь, чтобы связать нас, наша связь была намного чище и вернее этого. Он был одним из первых людей в этом мире, который помог мне понять, что любовь – это настоящее чувство.

Я любил его чистой, с полной ненавистью, эгоистичной любовью, и я знал, что это разрушило бы все во мне, если бы это было украдено.

Блейк не пережил бы его смерти. В глубине души я знал, что это будет равносильно и его смерти, так или иначе. И Татум с Монро тоже не остались бы с нами, если бы наш отряд был разбит. Я не знал, откуда я это знал, но я просто знал. Я чувствовал это. Это равновесие, созданное нами пятью, содержало в себе особый вид гармонии, который был бы разрушен, если бы кого-нибудь из нас украли.

Все, чего я когда-либо хотел или в чем нуждался, висело прямо здесь, в этот момент, и все же я ничего не мог сделать, чтобы изменить ход событий.

Я схватил куртку и выбежал из комнаты, даже не потрудившись ее натянуть и приветствуя холодный поцелуй воздуха, когда вышел из здания и запер за собой дверь.

Было почти пять утра, но я знал, что сегодня ночью не усну. Я почти не спал с тех пор, как Киан подхватил вирус. Если не беспокойство за моего брата не давало мне уснуть, то злость на себя за то, что я позволил ему пойти в тот клуб, за то, что поощрял это.

Я был настолько захвачен идеей уничтожить Ройом Д'Элит, что позволил ему подвергнуть себя риску, мое собственное глупое тщеславие заставило меня поверить, что мы справимся без сучка и задоринки, просто потому, что я верил, что так и должно быть. Но если бы я действительно был таким могущественным, каким пытался казаться, тогда мне не нужно было бы просить их о помощи в раскрытии местонахождения клуба или информации о его членах.

Даже сейчас я все еще пытался собрать все воедино, чтобы разобраться с ними, используя этот вызов, чтобы отвлечься от страха за моего друга, но на самом деле я ни на йоту не приблизился к ответам, в которых мы так отчаянно нуждались.

И если окажется, что того, что они раскрыли для меня, недостаточно, чтобы мы разобрали клуб и разорвали на части людей, управляющих им, раскрыли правду о том, что случилось с отцом Татум, и раскрыли ее миру, тогда для чего все это было? Киан рисковал своей жизнью ради этой информации. Он может даже умереть из-за этого, и я не был уверен, что смогу выполнить данные ему обещания уничтожить их.

Я зашагал по тропинке к Храму, огибая озеро и оглядываясь по сторонам, выслеживая тени, гадая, может ли Ниндзя Правосудия выпрыгнуть из темноты, чтобы сразиться со мной.

Я хотел, чтобы он это сделал. Я жаждал подобной драки. Противника, которого я мог уничтожить. Кто-то, кого я мог бы заставить истекать кровью из-за боли, которую я испытывал в своем сердце и душе.

Но, конечно, между деревьями по-прежнему царила тишина, и я остался со своим надвигающимся горем, всепоглощающей тревогой и полной уверенностью в том, что ничего даже близко не смогу сделать, чтобы изменить судьбу, по которой мы шли.

Когда я, наконец, подошел к зданию, где я обосновался со своими братьями и нашей девочкой, я сошел с тропинки и направился между деревьями к комнате Киана в задней части здания.

Я остановился у его окна, глядя на задернутые шторы за стеклом, и двинулся вперед, пока мой лоб не прижался к холодному стеклу. Я медленно выдохнул, мое дыхание запотело на стекле, когда я представил, что я действительно с ним, как будто я мог почувствовать жар его плоти, протянуть руку и прижать ее к его груди и знать, что его сильное сердце все еще колотится с диким упрямством и явным отказом сдаваться.

Он не бросил бы меня. Он не бросил бы ее. Он не бросил бы никого из нас. Нет, если бы у него было хоть малейшее право голоса в этом вопросе. Он заключил бы сделку с дьяволом и ударил ангела в спину, если бы это было необходимо, чтобы удержать его с нами. Потому что мы принадлежали друг другу. Мы были не просто кучкой детей, играющих в игры и называющих себя Ночными Стражами, чтобы оправдать нашу порочность. Мы были пятью извращенными, почерневшими душами, которым всегда было суждено встретиться и объединиться. Я отказывался верить в любую другую версию правды. Каждому из нас чего-то не хватало, каждого из нас что-то преследовало, каждый из нас чего-то жаждал. И единственные ответы на эти потребности были друг в друге. Я бы поклялся в этом факте до своего последнего вздоха.

Когда я больше не мог выносить мучений от того, что стою там в неведении, я обошел дом, чтобы войти внутрь, а затем спустился в спортзал в крипте.

Я хоронил свои страхи во время упражнений, пока мое тело не начинало кричать мне остановиться, и солнце не взошло, чтобы пролить свет на правду.

Завтра будет другой день. Мне оставалось только молиться, чтобы это не стало началом конца.

– Я запихну мандарин тебе в глотку и сделаю из твоей задницы соковыжималку… тогда заставлю свою маму выпить это.

Я резко проснулась, обнаружив, что моя плоть согрета другим телом. Я подняла голову, когда Киан пробормотал еще какую-то чушь, и я громко рассмеялась. Он не делал этого с тех пор, как подхватил вирус. И когда я схватила термометр с ночного столика и измерила его температуру, я обнаружила, что она была нормальной. Совершенно, абсолютно, удивительно нормальной.

– Киан! – Я ахнула, тряся его, и он рывком проснулся, сбросив меня с кровати с силой тарана. Я упала на пол, откатившись к стене, когда он выругался, и я рассмеялась.

– Черт возьми, детка, прости меня. – Он отбросил одеяло в сторону, встал и направился ко мне. Он опустился на колени, а я продолжала смеяться, и схватил меня за руки.

– Киан, тебе стало лучше! – Я почти кричала, и он воспользовался моментом, когда понял, что только что встал с кровати, не нуждаясь в моей помощи, и впервые за несколько дней к нему вернулись силы.

– Срань господня, – засмеялся он, и я бросилась к нему, целуя, пожирая его и плача от полного облегчения.

Он упал обратно на пол, и я запустила руки в его волосы, забираясь на него сверху, проводя ими по всему телу, прежде чем приземлиться ему на грудь и почувствовать, как гулко бьется его сильное и непобедимое сердце под моей ладонью.

– Что происходит?! – Внезапно Блейк закричал через дверь, стуча по ней кулаком.

– Киану лучше! – Воскликнула я. – С ним все будет в порядке.

– Блядь, дерьмо, сиськи, – выпалил Блейк. – Можно мне войти?

– Не будь идиотом, – отрезал Сэйнт, затем обратился ко мне. – Отведи Киана в ванную и убедись, что он тщательно вымыт, пока я начну убирать его комнату. Инкубационный период прошел, так что, пока в этом углу дома не осталось следов вируса, он может прийти к нам, как только вымоется.

– Слышишь, детка? Сэйнт хочет, чтобы ты помыла мне яйца, – промурлыкал Киан, ухмыляясь мне.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать ухмылки, пока тащила его в ванную и закрывала дверь.

Я наполнила для него ванну, вся комната наполнилась паром, когда Киан отлучился почистить зубы, прежде чем я сделала то же самое. Он одарил меня свежим мятным поцелуем, прежде чем снять боксеры и залезть в ванну. Он полностью погрузился в пенистую воду, и я встала на колени рядом с ним, используя губку, чтобы выжать воду на его намыленные волосы, в то время как он схватил бутылку с пеной для ванны, вылил ее себе на грудь и намылил.

– Что ты делаешь? – Я рассмеялась.

– Просто выполняю одобренную Сэйнтом работу по самоочистке, чтобы убедиться, что у меня нет никаких шансов заразить их этим гребаным вирусом. – Он ухмыльнулся, затем схватил меня за руки и потащил к себе в ванну, разбрызгивая воду повсюду. Я начала целовать его, и вскоре он сорвал с меня одежду с неистовым отчаянием. Он толкнулся в меня, и я ахнула, вцепившись в его плечи, когда он обхватил мои бедра, и мы начали двигаться в бешеном темпе. Я вцепилась в него, пока он сжимал и посасывал мои груди, кусая и оставляя на мне отметины. Мы овладели друг другом с отчаянием, которое означало, что это длилось всего несколько минут, и Киан тяжело застонал, когда кончил в тот же момент, что и я. Мы оба были покрыты царапинами и следами от пальцев, и я засмеялась, уткнувшись в его плечо, когда силы покинули мое тело.

Количество пены для ванн, которую Киан налил в ванну, означало, что мы были покрыты пеной, которая теперь плавала по полу слоем в дюйм воды.

– Нам лучше смыть все эти пузырьки, – весело сказал Киан, шлепая меня по заднице.

Я вылезла из воды, слыша, как Сэйнт ругается из спальни Киана, когда Киан погнался за мной в душ, и мое хихиканье эхом разнеслось по комнате. Но я не могла остановиться. Было слишком приятно знать, что с Кианом все в порядке. Что я не собираюсь терять еще одну частичку своего сердца из-за этого злого вируса.

Он крепко поцеловал меня в душе и на этот раз овладел мной медленнее, пока мы наслаждались каждым мгновением, упиваясь друг другом. Он был милым и мягким и совершенно непохожим на Киана, когда с любовью овладевал мной, выдыхая мое имя и оставляя дорожку поцелуев на моей щеке.

Когда мы пробыли там, должно быть, около часа, Блейк постучал в дверь, ведущую в его спальню.

– Пожалуйста, вылезай к чертовой матери, ты, должно быть, уже вымылся. Клянусь богом, если мне снова придется слушать, как вы трахаете друг друга, я приду туда и присоединюсь, и я не могу обещать, что не трахну и тебя, брат, если меня переполнит мой энтузиазм.

– Хорошо, но я откажусь от ебли в жопу, – крикнул Киан.

– Я тоже буду свидетелем этого, – сказал Монро из-за двери. – Просто убирайтесь оттуда уже к чертовой матери.

Киан обернул полотенце вокруг талии и, потратив мгновение, закрепил одно и вокруг моего тела, прежде чем зачерпнуть пригоршню пузырьков с пола и побежать к двери. Он рывком открыл его и брызнул пузырьками на лоб Блейку, прежде чем повалить его на кровать и зацеловать его лицо повсюду. Монро навалился на них сверху, и вскоре они с Блейком подмяли под себя Киана, периодически ударяя его кулаками и целуя, пока все смеялись.

Я прислонилась плечом к дверному проему, закусив губу, наблюдая за ними, и мое сердце наполнилось таким счастьем, что чуть не разорвалось.

Дверь в другом конце комнаты распахнулась, и на пороге появился Сэйнт в желтых перчатках для мытья посуды и маске, закрывающей рот и нос. Я не могла толком разглядеть, что скрывается под маской, но что-то в его глазах подсказало мне, что он улыбается.

Киан выбрался из кучи, его полотенце зацепилось за бедро Блейка и сдернулось с него, когда он шагнул к Сэйнту с протянутыми руками.

– Не смей, – предупредил Сэйнт, но Киан продолжал приближаться, заключая его в объятия всем телом, и Сэйнт смягчился, обвив его руками и крепко прижимая к себе.

– Привет, придурок, – сказал Киан.

– Привет, ублюдок, – ответил Сэйнт, и от улыбки у меня чуть не лопнули щеки.

На данный момент все в этот момент было правильно. И я просто хотела раствориться и купаться в этом моменте блаженства так долго, как только смогу.