Текст книги "Короли анархии (ЛП)"

Автор книги: Кэролайн Пекхам

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)

Татум обошла машину и забралась на пассажирское сиденье, обернувшись, чтобы посмотреть на меня через плечо со страхом в глазах.

– Что ты делаешь? – спросила она, когда мой взгляд скользнул по крови на ее коже.

– Исправляю это, – сказал я грубым голосом, умолчав обо всей правде. Продаю душу дьяволу ради тебя, детка.

Ее губы приоткрылись, но я нажал кнопку набора номера, прежде чем она успела спросить что-нибудь еще, и Монро запрыгнул в машину, завел двигатель и развернул нас обратно к хижине.

Телефон прозвенел всего дважды, прежде чем его соединили, и из динамика донесся веселый смех моего дяди, отчего по моим конечностям заплясали мурашки ярости.

– Я знал, что ты не сможешь продолжать убегать от своей семьи, мальчик Киан, – сказал Найл, как веселый дурачок, несмотря на то что он был самым опасным человеком, которого я знал.

– Я никогда ни от чего не убегал в своей чертовой жизни, – прорычал я, и Монро на мгновение встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида, как будто он только что понял, кому именно я звонил. Я рассказал ему достаточно о своей семье во время наших тренировок, чтобы он понял, как мало я хотел вести с ними этот разговор. Но я сделаю это ради Сэйнта. Ради нее. Семья из пяти человек, которую я нашел для себя, стоила любых жертв, на которые мне пришлось пойти. Определенно, стоила гораздо большего, чем люди, которые привели меня в этот гребаный мир.

– Па будет так рад узнать, что ты вернулся в семью, – ответил Найл, игнорируя мои слова, когда я почувствовал, как поводок туго обвился вокруг моего горла, как будто я всегда знал, что однажды это произойдет снова, независимо от того, как сильно я хотел оставить его позади.

– Что ж, цена моего возвращения – врач и уборка, – сказал я, проглатывая свою ненависть к своей семье со всем презрением, на какое был способен, хотя и знал, что теряю единственный шанс, который у меня когда-либо был, сбежать от них.

Найл был единственным среди них, к кому я испытывал хоть каплю уважения, и это было главным образом потому, что я знал, что он убивал только тех, кто, по его мнению, действительно этого заслуживал. Несмотря на эту предпосылку к его склонности к насилию, он был самым кровожадным и, возможно, самым ненормальным членом моей генетически связанной семьи. На его руках определенно было больше всего крови, и он определенно был бы тем, кого послали бы за мной, если бы я когда-нибудь зашел слишком далеко от своего дедушки и перестал быть полезным. Тем не менее, было что-то в этом психованном ублюдке, что по-своему мне нравилось. И если бы мне пришлось обратиться к кому-либо из них за этой услугой, то он всегда был бы моим любимым дядей.

Татум все еще смотрела на меня, когда мы мчались обратно по дороге, но я не смотрел на нее. Я не хотел, чтобы она видела, как я продаю себя, даже если это был единственный выбор, который у нас сейчас был.

– Сколько тел? – спросил Найл, с каждой секундой его голос звучал все веселее, поскольку он понял, что я покупаю свой путь обратно смертью.

– Я сбился со счета, – честно признался я, и он засмеялся громче, возбужденно захлопав в ладоши.

– Я знал, что в твоих жилах течет горячая кровь О'Брайенов, парень, – проворковал он. – Просто пришли мне свое местоположение, и я с этим разберусь.

– Врачу нужно поторопиться, – потребовал я.

– Не волнуйся, парень. Я сообщу местонахождение лучшего поблизости, когда узнаю, где ты, и удостоверюсь, что он готов и ждет, когда ты приедешь. С чем мы имеем дело?

– Его сбила машина, и он был застрелен, – выдавил я, изо всех сил пытаясь сдержать свои эмоции, хотя тот факт, что я просил врача для Сэйнта, в любом случае сказало бы моей семье о том, как много он для меня значил. Но сейчас это не имело значения. Мне просто нужно было сосредоточиться на том, чтобы убедиться, что он останется жив. Все, что последует, просто ляжет на мои плечи, когда это произойдет, и тогда я понесу всю тяжесть этого. Не было такой цены, которую я не заплатил бы за жизнь моего брата.

– Считай, что дело сделано, – радостно сказал Найл. – И я с нетерпением жду встречи с тобой и твоей девушкой на Рождество.

Линия оборвалась, и я бросил телефон на колени с проклятием разочарования. Если бы у меня был какой-либо другой способ исправить это, я бы это сделал. Но моя семья была единственными людьми, достаточно облажавшимися, чтобы эффективно справиться с этим дерьмом для нас. И с таким количеством крови Сэйнта, запятнавшей землю, я знал, что не могу рисковать, чтобы правоохранительные органы обнаружили место этой бойни. Было бы доступно слишком много доказательств, чтобы ссылаться на нас.

– Кто это был? – потребовала ответа Татум, и я посмотрел в ее голубые глаза, напустив на лицо непроницаемую маску, и пожал плечами.

– Просто несколько человек, которые могут избавиться от всех этих улик для нас, – спокойно ответил я.

– А как же мой отец? – спросила она срывающимся голосом. – Что они будут делать с его телом?

Я открыл рот, чтобы сказать ей, что от него избавятся, как от остальных, скорее всего, разрубят на куски и растворят в кислоте. Все свидетельства того, кем он был и что делал исчезнут навсегда. Но выражение неприкрытой боли в ее глазах заставило что-то резко сжаться у меня внутри, и я заколебался. Может, мне и было наплевать на свою семью, но было ясно, что ей было не наплевать на свою. И тот факт, что я отдал ей себя, заключался в том, чтобы защищать ее от всего, что могло причинить ей боль, даже если боль не была физической.

– Я позабочусь о том, чтобы ему обеспечили могилу, – сказал я ей тихим голосом, зная, что это только еще больше увеличит мой долг перед семьей, но чувствуя, что это был единственный реальный выбор, который я мог сделать. – Настоящую, которую ты сможешь посетить. Как-нибудь.

Ее глаза наполнились слезами, но они не пролились, когда она сильно заморгала и молча перевела взгляд на дорогу.

Я отправил короткое сообщение Найлу, передав наши координаты и передав сообщение, чтобы сохранить тело Донована Риверса. Его ответ был мгновенным.

Найл:

Это тебе дорого обойдется, парень.

Киан:

Я знаю.

Монро, наконец, нажал на тормоза, когда мы вернулись к Блейку, и мы выпрыгнули из машины к Сэйнту, когда мой пристальный взгляд скользнул по неподвижному телу моего брата, который умирал в грязи, в то время как Блейк зажимал рану чистой силой воли.

– Он…? – начала Татум, выскакивая из машины, ее глаза были полны дикого страха, в то время как Блейк посмотрел на нее с явным облегчением. Он не стал тратить время на расспросы о ублюдке, который похитил ее. Он прекрасно знал, что мы бы не оставили его дышащим.

– Он жив, – прорычал Блейк. – Почти жив.

– Нас ждет врач, – сказал я, подходя к Сэйнту, чтобы достать ключи из его кармана. – Давайте отвезем его упрямую задницу туда, пока он не истек кровью и не вернулся, чтобы преследовать нас за то, что мы все испортили.

Никто не рассмеялся моей дерьмовой шутке, и Татум опустилась рядом с Блейком, чтобы помочь ему, чем могла. Монро смотрел на Сэйнта с мрачной напряженностью во взгляде, от которой у меня встали дыбом волосы, но так же быстро, как я подумал, что увидел это, оно снова исчезло.

– Отвези меня к его машине, – приказал я, возвращаясь к Мустангу. – Мы спрятали ее у дороги. Нам нужно будет продолжать давить на рану все время в путешествии, а в твоем куске дерьма для этого нет места.

– Это классика, – проворчал Монро, но больше никаких жалоб не высказал, когда мы снова запрыгнули в «Мустанг» и помчались за машиной Сэйнта.

Тогда все, что нам оставалось сделать, это поехать туда, где Найл нашел для меня неофициального доктора, и надеяться, что, черт возьми, Сэйнт сможет выкарабкаться. Но я не собирался оставлять альтернативе ни малейшего места в своем сознании. Потому что Сэйнт Мемфис был таким же постоянным, как ярость в моей душе и насилие в моих венах. Кроме того, он никогда бы не позволил какому-то куску дерьма вроде этого засранца прикончить его. Он был слишком горд для этого.

Врач пустил нас в частную клинику в каком-то незнакомом городе, когда мы приехали несколько часов назад. Я не могла сосредоточиться на том, где мы были, я могла сосредоточиться только на Сэйнте и на том, насколько неподвижным он был. Мужчина отвез его внутрь с группой медсестер, все они были в масках и перчатках. Остальных из нас они не впускали в здание, пока не проверили температуру и не спросили, были ли у нас какие-либо симптомы или не контактировали ли мы в последнее время с кем-нибудь, кого мы не знали. Никто из нас не упоминал о группе вооруженных людей, с которыми мы все только что сражались и находились слишком близко, и я даже не хотела думать о том факте, что вдобавок ко всему остальному мы подверглись риску заражения. Или, я полагаю, это было не совсем так, не так ли? Потому что, согласно одной из многих бомб, которые были сброшены на мою голову сегодня вечером, я на самом деле была невосприимчива. Но у меня просто не было сил думать об этом прямо сейчас, когда я была так поглощена беспокойством за Сэйнта.

Я стояла в зале ожидания с белыми стенами, освещенном флуоресцентными лампами, такими ослепительно яркими, что, казалось, они прожигали мне череп. Беспокойство разъедало мою грудь, как саранча, пожирающая мои внутренности. Я была в чистилище, ожидая узнать, выживет ли Сэйнт. Услышать, насколько серьезны его травмы.

Я обнаружила, что смотрю на Блейка, Монро и Киана, их взгляды были прикованы ко мне, как будто я была центром их мира. Я слышала, как Монро тихо объяснял им, что произошло в хижине, как Мортез убил моего отца и добрался до меня. И то, как исказились выражения их лиц при осознании того, чему я стала свидетелем, заставило меня обожать их еще больше.

Стон потребности вырвался у меня, когда я двинулась к ним, и они, как одно целое, сомкнулись вокруг меня, их тела прижали меня к себе, когда они держали и ласкали меня, и я вздохнула, когда просто позволила себе это. Я еще не могла осознать всего, что произошло, мне просто нужно было почувствовать их тепло, окружающее меня. Но, несмотря ни на что, моя боль и горе выплеснулись наружу, и слезы потекли по моим щекам, когда потеря моего отца ранила меня так глубоко, что я едва могла дышать.

Кровь, покрывавшая меня, подсыхала на коже, как пленка. Я хотела вымыть и отскрести каждый кусочек своей плоти, пока не обнаружу под ней новую девушку. Но я боялась того, кого найду там, когда вернусь.

Через некоторое время меня вытащили из группы и усадили в кресло, заключив в объятия Блейка, который прижимал меня к своей твердой груди, шепча мне на ухо ободряющие слова. Я уткнулась лицом в его шею, когда он разделил мою боль. Он знал это горе, он сам пережил его не так давно. И мне казалось правильным рассыпаться на части в его объятиях, потому что прямо сейчас он был зеркалом моей души.

Монро прижал руку к моей спине, стоя вплотную позади меня, а рука Киана крепко обхватила мою, когда он сел рядом с Блейком. Я плакала до тех пор, пока слезы не перестали литься, и мое сердце не превратилось в затвердевшую скорлупу, моя боль немного утихла. Я чувствовала себя опустошенной и измученной, и почему-то это было еще хуже. Как будто теперь я могла чувствовать отсутствие моего отца. В моей груди образовалась новая дыра, увеличивающая пропасть, которую оставила Джесс, когда я потеряла ее. Всей моей семьи больше не было. Воспоминания о моем детстве, обо всех днях, которые мы провели вместе, теперь хранились только во мне. В мире не осталось никого, кто разделял бы мое прошлое. Ни одного человека, который когда-либо вспоминал бы со мной, который знал бы шутки, которыми мы делились, веселье, которое у нас было, жизнь, которую мы вели. Это было мое, чтобы нести, переживать заново. Одной.

Я наконец соскользнула с колен Блейка, и Монро отступил на шаг, когда я проходила мимо него, и подошла к окну, глядя на бледнеющее небо. Приближался рассвет. А я этого не хотела. Я хотела вернуться к тому времени, когда солнце садилось в последний раз, и все изменить. Сделать тысячу разных вариантов. Казалось, когда взойдет солнце, эта ночь будет высечена на камне. Но прямо сейчас все это было похоже на ужасный кошмар, от которого я все еще могла проснуться, если бы только знать как.

Ребята разговаривали вполголоса, но я не могла разобрать слов, да и не особо старалась. В ушах у меня звенело, стена отделяла меня от мира, по мере того как я все дальше и дальше уходила в себя. Я ничего не чувствовала, ни деревянного подоконника, на котором лежала моя рука, ни температуры в комнате. Я просто чувствовала… ничего.

– Татум, – заговорил Монро, и это слово, казалось, пробило стену, за которой я исчезла, вернув меня к жизни. Я не повернулась к нему, но почувствовала, как он придвинулся ко мне вплотную. Жар его плоти взывал ко мне, и когда он сократил расстояние между нами, я прислонилась к нему спиной, понимая, что промерзла до костей, как только его руки обхватили меня. – Мы должны оставаться здесь в течение сорока восьми часов в карантине, затем мы сможем вернуться домой.

Дом. Выбор слова казался таким странным. Еверлейк не был домом. Домом был мой отец, домом была Джесс, домом было то, что радовало мое сердце. Еверлейк не был ничем из этого. Но… Монро был.

– Сэйнт, – пробормотала я с ноткой страха в голосе.

Доктор открыл дверь в другом конце комнаты, и мое сердце подпрыгнуло, когда я в панике повернулась к нему. Он держал маску на месте, когда смотрел на нас, его медицинская форма была в пятнах крови.

– Он стабилен, – сказал он, и силы покинули мое тело.

– Черт, – выдохнул Монро, но без твердости в голосе, как я ожидала. Разве он не должен был быть недоволен, что с Сэйнтом все в порядке?

Мои плечи опустились от облегчения, затем за ними последовало все мое тело, и я низко присела, делая долгие вдохи, когда эта новость пронеслась сквозь меня. Блейк хлопнул Киана по плечу, и они с облегчением обнялись.

– Я говорил тебе, что этот ублюдок был слишком упрям, чтобы умереть, детка, – сказал Киан, заливисто рассмеявшись.

– Могу я увидеть его? – Спросила я.

– Он без сознания, – объяснил врач.

– Я все еще хочу его увидеть.

Монро придвинулся ближе, поднимая меня на ноги и держа руку на моей спине.

Врач кивнул.

– Вы можете увидеть его в ближайшее время, медсестры как раз убирают.

– Какой прогноз, док? – Блейк настаивал.

– У него мелкий перелом лучевой кости правой руки и три сломанных ребра с той же стороны. Пуля не прошла навылет, поэтому мы извлекли ее из его плеча, наложили швы и сделали ему переливание крови, немного антибиотиков и жидкости. Честно говоря, он счастливчик.

– Может быть, если бы пуля была сделана из чистого серебра, было бы больше шансов, что она убьет его, – пошутил Блейк, радостно прыгая на Киана, и мое сердце немного приободрилось.

– Да, и если бы священник облил его святой водой и отправил бы обратно в ад, – согласился Киан.

– Даже тогда он, вероятно, отказался бы умирать. Его кожа могла бы слететь с костей, но он просто слонялся бы вокруг, как разъяренный полтергейст, крича на нас всякий раз, когда мы нарушали его расписание, – пошутил Блейк.

Их дразнящее подшучивание почти вызвало улыбку на моем лице, особенно когда я физически ощутила облегчение в комнате.

Доктор снова вышел из приемной, и я потерла уставшие глаза, прислонившись к Монро в поисках поддержки, пока мы ждали, когда нас пустят к Сэйнту.

Минуты, казалось, тянулись все дольше и дольше, но наконец доктор вернулся, приглашая нас войти.

– По двое за раз, – настаивал он.

– Пойдем, детка. Я отведу тебя. – Киан взял меня за руку, и я позволила своим пальцам провести по руке Монро на прощание, когда он уводил меня.

Киан чувствовался таким сильным, его тело было как броня. Я хотела ненадолго закутаться в нее и притвориться, что я такая же непоколебимая, как и он. Но даже когда я черпала в нем эту силу, я знала, что она не сможет восстановить мое разбитое сердце. Или залечить зияющую рану, оставленную смертью моего отца. Ничто не могло защитить меня от этого.

Запах крови все еще витал в воздухе, когда мы вошли в комнату, но его заглушил химический привкус, ударивший мне в горло. Сэйнт был без рубашки, рана на его плече была перевязана вместе с ребрами, в левую руку была воткнута капельница, в то время как правую он прижимал к груди на перевязи.

Лежа там, он выглядел таким… не Сэйнтом, черты его лица были мягкими во сне, отчего он казался молодым, ранимым. Я отстранилась от Киана, наклонилась, чтобы погладить Сэйнта по щеке, и слезы навернулись снова, когда я вспомнила позицию, которую этот парень занял ради меня, встав перед той машиной, извинения, которые он мне сказал, хотя я не знала, что именно он имел в виду. Я провела кончиками пальцев по его скуле и вздохнула от тепла его кожи, подтверждающего, что его сердце бьется, хотя это и так было ясно по звуковому сигналу монитора в комнате. Но я тоже должна была это почувствовать. Я провела рукой по его горлу, и его пульс забился там почти сердито, как будто он был полон решимости показать миру, насколько он на самом деле живой. И это почти вызвало улыбку на моих губах.

– Чтобы убить Сэйнта Мемфиса, потребуется нечто большее, чем пуля и машина, – прорычал Киан мне на ухо, как будто он никогда не беспокоился за своего друга. Но я видела панику в нем, и это было ясно как день. Бессердечное поведение Киана больше не обманывало меня. У него было сердце, и оно хранило глубокую и непоколебимую любовь к своим друзьям.

Когда мы все провели с ним некоторое время, врач предложил осмотреть наши порезы и ушибы. Несмотря на то, что все мое тело болело, я каким-то образом ничего не сломала, даже когда выпрыгнула из машины. На самом деле, ни у кого не было ничего слишком серьезного, и я должна была верить, что это было не что иное, как чудо.

Нам предложили отдельную палату с душем и несколькими медицинскими халатами для сна, и время на период карантина растянулось. Среди всех страхов, которые у меня были сегодня вечером, у меня едва хватило времени побеспокоиться о том, что Ночные Стражи могут быть заражены. Они подвергли себя ради меня еще одному риску, за который я никогда не смогу им отплатить. Они встречали смерть всеми мыслимыми способами ради меня, и я знала, что это изменило все.

***

Я лежала с Сэйнтом в его постели в Храме в кремовой пижаме. Рядом с кроватью стояла капельница, а на прикроватной тумбочке лежал список инструкций от врача. Это было даже не близко к идеалу, и страх, что с ним что-то может случиться на нашем попечении, заставлял меня волноваться. Так что я осталась с ним, не отходила от него ни на секунду с тех пор, как мы вернулись сюда прошлой ночью после окончания карантина. По крайней мере, мы избежали этой единственной угрозы, и я была уверена, что со всеми ними все будет в порядке. Он принимал кучу успокоительных, чтобы дать своему организму время восстановиться, и за ночь пошевелился всего несколько раз, но сейчас он был уже без них, так что его возвращение к нам было лишь вопросом времени.

Когда наступило утро, я свернулась калачиком рядом с ним, держа руку на его груди, и ее вздымание и опускание уверяли меня, что я смогу отдохнуть несколько часов. Я отчаянно хотела, чтобы он проснулся, шевелилась при любом его движении, так что было трудно расслабиться. Но как раз в тот момент, когда я собиралась заснуть, он застонал.

– Татум, – сказал он мягким, как шепот, голосом, его дыхание коснулось моей щеки. Мы не смогли надеть на него рубашку, поэтому он был просто в темно-синих спортивных штанах и носках.

Я резко выпрямилась, глядя на него сверху вниз, и его темные глаза расширились, когда его взгляд скользнул по моим чертам лица, синякам, порезам и царапинам, оценивая все это, пока я просто тонула в глубине его радужки.

– Этот засранец причинил тебе боль, – мрачно сказал он с ядом в голосе.

– Он мертв, – сказала я, слегка приподняв подбородок.

Он вздохнул, расслабляясь, но не отвел глаз от ран, покрывавших мою плоть.

– Ты в порядке, – сказала я ему. – В тебя стреляли, у тебя сломаны ребра и правая рука, но ты в порядке, Сэйнт.

– Мм, – он хмыкнул, как будто не был согласен с такой оценкой, и немедленно попытался встать, резко наморщив лоб, когда схватился за свои ребра.

– Ложись, – выдохнула я, прижимая руку к его неповрежденному плечу, чтобы попытаться остановить его, но он продолжил вставать, соскользнув с кровати и поднявшись на ноги. Вот только ноги его не держали, и он мгновенно рухнул на колени, заставив капельницу дернуться к нему на колесиках, когда он потянул ее на себя.

– Сэйнт! – Я вскочила вслед за ним, пытаясь помочь ему подняться. – Ты потерял много крови, принимаешь много лекарств, тебе нужен покой.

– Я в порядке. Я могу встать сам, – настаивал он, но было ясно, что он не может.

– Просто позволь мне помочь, – настаивала я, но он продолжал пытаться стряхнуть меня.

– Который час? – спросил он с паникой в глазах.

Я взглянула на часы на прикроватной тумбочке позади меня и нахмурилась, увидев, что было без трех минут девять.

– Девять утра, – немедленно ответила я.

– Лгунья, – прошипел он, пытаясь вытянуть шею, чтобы посмотреть самому, но я отодвинулась, загораживая ему обзор.

На лестнице послышались громкие шаги, и появился Блейк в черных спортивных штанах, его брови подпрыгнули вверх, когда он увидел Сэйнта на полу. Он подбежал к нему, подхватил на руки и положил обратно на кровать.

– Давай, приятель.

– Я тебе не приятель, убирайся с дороги, – прорычал Сэйнт.

– О-о-о, да ты злой маленький приятель. – Блейк широко улыбнулся, явно чертовски довольный тем, что его друг проснулся, несмотря на его бурное настроение.

– Ты должен оставаться в постели, – потребовала я, и Сэйнт повернулся ко мне с нахмуренным лбом. – Пожалуйста. Останься. Я принесу тебе то, что нужно. Я сделаю все, что ты мне скажешь.

У него перехватило горло, когда он понял, что я уступаю ему контроль, позволяя командовать мной, получать все, что он захочет. В конце концов, этот человек чуть не умер, чтобы спасти меня. Это было наименьшее, что я могу сделать, чтобы помочь ему исцелиться от полученных травм.

Он дернул подбородком в знак согласия.

– Мне нужно отлить.

– Для этого док сделал тебе особый подарок. – Блейк поднял с пола судно и помахал им перед ним, и Сэйнт мрачно нахмурился.

– Я не буду мочиться в пластиковую миску. Никогда. – Сэйнт снова свесил ноги с края кровати, и я обменялась взглядом с Блейком, кивок согласия промелькнул между нами, когда мы подошли, чтобы помочь ему встать.

Он бормотал проклятия в наш адрес всю дорогу до ванной, пока мы помогали ему дойти туда, капельница подпрыгивала на подставке, когда я потащила ее с собой, в то время как он настаивал, что может сделать это сам, прежде чем втащить ее внутрь и пинком захлопнуть дверь у нас перед носом.

Я повернулась к Блейку как раз в тот момент, когда он протянул руку и провел большим пальцем по синяку на моей щеке.

– Как ты, милая?

Я могла сказать, что ему не нужен был дерьмовый ответ. Он видел мою боль, словно она светилась в моих глазах, поэтому я сказала ему чистую правду.

– Измученная, с разбитым сердцем и какая-то… оцепеневшая. Все это не кажется реальным. Но это так… Я знаю, что это так. – Я опустила голову, сдерживая слезы, которые грозили пролиться, и Блейк приподнял мой подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Когда захочешь поговорить, я здесь. У тебя есть я, Татум. Только скажи. – Он наклонился и поцеловал меня в щеку, но я инстинктивно повернулась, пытаясь ощутить жар его рта. Он притянул меня ближе за талию, его нежные прикосновения успокаивали мое бешеное сердцебиение, когда он нежно целовал меня, произнося тысячи безмолвных соболезнований, которые помогли мне снова собраться вместе. По крайней мере, на какое-то время.

Мы отстранились как раз перед тем, как дверь распахнулась, и Сэйнт, побледневший, стоял там, сжимая в руках капельницу. Он стиснул зубы, двигаясь вперед, как будто хотел прорваться сквозь нас, но мы отступили назад, и каждый обхватил его руками за талию, прежде чем он успел это сделать.

– Прекратите суетиться, – рявкнул он, но, как я заметила, в основном на Блейка.

Мы все-таки помогли ему вернуться в постель, и Сэйнт отпустил Блейка, пока я помогала подпирать его несколькими подушками.

– Просто крикни, если тебе с чем-нибудь понадобится помощь, Золушка, – сказал Блейк, прежде чем направиться вниз, закатив глаза на Сэйнта.

Когда я закончила заправлять постель Сэйнта, я встретила его разочарованный взгляд и опустилась на колени перед ним на край матраса в молчаливом подношении, которое говорило: что тебе от меня нужно?

– Я отдохну один день, – как ни в чем не бывало сказал Сэйнт. – Завтра все вернется на круги своя.

– Сэйнт… – вздохнула я. Для него еще долго все не будет так как прежде. Врач сказал, что его выздоровление может занять недели. Он не смог бы тренироваться, или играть в футбол, или заниматься какими-либо своими обычными делами, пока полностью не выздоровеет, иначе он мог бы нанести себе непоправимый вред.

– Татум, – предупреждающе прорычал он, и я посмотрела на него с разрывающимся сердцем. Я поняла, что мне это тоже нужно, мне нужно, чтобы Сэйнт взял верх и сказал мне, что делать прямо сейчас, потому что я понятия не имела, как ставить одну ногу впереди другой, зная, что моего отца больше нет на свете. Я не знала, кем я была без него. Я больше не знала, как выглядит будущее и где мое место. Я чувствовала себя пойманной в ловушку бесконечной тени, которая вечно простиралась передо мной. И я не могла избежать этого.

– Давай просто сосредоточимся на настоящем, – пошла я на компромисс, вцепившись руками в простыни, пытаясь не позволить своим мыслям снова ускользнуть слишком далеко в отчаяние, вернуться к тому моменту, когда Мортез застрелил папу, как он упал подо мной, и я не увидела столько пустоты в его глазах. Никакого количества времени не хватило бы, чтобы стереть этот образ из моей памяти. – Скажи мне, что делать. Пожалуйста, – мой голос дрогнул, и я потерянно опустила голову. Я была так растеряна. Я бы разорвалась на части, если бы просто не сделала что-нибудь. Что угодно.

– Татум… что происходит? – спросил он мягким, полным беспокойства тоном. Это совсем не было похоже на Сэйнта.

– Мой отец, – выдавила я, пытаясь сказать это отстраненно, но у меня не получилось. – Мортез застрелил его. Он…он мертв. – Произнести это вслух было гораздо хуже, чем повторять про себя тысячу раз. Внезапно это стало настолько удушающе реальным, что мне захотелось взять слова обратно, запихнуть их себе в горло и никогда больше не произносить. Пара крупных слезинок скатилась по моим щекам, и я поспешно вытерла их.

Сэйнт молчал долгое мгновение.

– Я не могу… представить, что ты сейчас чувствуешь, – сказал он размеренным голосом, как будто действительно имел в виду эти слова. – Но если тебе нужно, чтобы я взял контроль на себя…

– Да, – яростно сказала я, глядя на него снизу вверх. Этот язык был понятен нам обоим, из него мы оба что-то извлекли. Он объединил нас. Отсутствие контроля в наших нынешних ситуациях было изнуряющим, и этот ответ был подарком для каждого из нас.

Он твердо кивнул, в его глазах вспыхнул огонь.

– Приготовь завтрак для всех. Я буду есть на подносе здесь, на коленях, и ты тоже съешь свой. Овсянку с изюмом и теплым молоком. Также посыпь сахаром.

Сахар? Он никогда не давал мне сахар. Но инструкции были четкими, и я ухватилась за них, поднялась с кровати и спустилась вниз, радуясь, что есть на чем сосредоточиться, кроме того, что произошло в хижине. Киан спал на диване, а Монро дремал в кресле с напряженной складкой между глаз.

Я приготовила обычную еду для всех и выбрала тосты и яйца для Монро, поскольку несколько раз видела, как он это ел у себя дома. Когда я расставляла всю еду на столе, собираясь отнести свою и Сэйнта наверх, Монро пошевелился в кресле и встал, моргая, прогоняя сон с глаз.

– Что ты делаешь? – спросил он меня с явным беспокойством в голосе.

– Сэйнт проснулся. Я приготовила завтрак, – сказала я, слегка пожав плечами, и его глаза потемнели как смоль.

– Сэйнт! – прогремел он, глядя на балкон. – Она прошла через многое, ты не будешь ей приказывать!

– Все в порядке, – твердо сказала я, прежде чем Сэйнт успел ответить. – Я хочу. Мне нужно это.

Бровь Монро нахмурилась, и он двинулся ко мне, качая головой.

– Позволь мне помочь, – сказал он голосом, предназначенным только для меня. – Скажи мне, что тебе нужно, и я дам тебе это. – Искренность в его глазах была трогательной, и я благодарно улыбнулась ему.

– Мне нужно чем-то заняться. Но ты можешь разбудить Киана и привести Блейка, чтобы они могли поесть? – Предложила я, и его челюсть пару раз дернулась, прежде чем он кивнул, сдаваясь.

Я направилась наверх, когда он подошел к Киану, толкая его в бок.

– Я бы не сделал этого ни за каких верблюдов в мире, – пробормотал Киан, похлопывая по тому месту, куда его ткнул Монро, как будто туда приземлилась муха. Монро снова ткнул его, и Киан резко проснулся, бросившись на Монро с жестоким ударом сверху, который Монро отразил в последнюю секунду.

– Успокойся, Рэмбо, – пробормотал Монро. – Завтрак готов.

Киан встал, его глаза нашли меня, когда я выскользнула на балкон, и тоска наполнила его взгляд, от которой у меня по коже побежали мурашки. Поцелуй, которым мы обменялись, был настолько сильным, что я до сих пор чувствовала его на своих губах. Это развеяло все мои сомнения относительно его намерений по отношению ко мне. В том поцелуе он предложил мне частичку своей души, а я взамен предложила ему свою.

Я поставила еду для Сэйнта на колени и устроилась рядом с ним, накрыв нас обоих одеялом. Я не хотела никаких пауз между инструкциями. Мне нужны были задания на каждую минуту этого дня, иначе я никогда не справлюсь.

Сэйнт изо всех сил пытался разрезать еду одной рукой, его раздражение росло, он ругался и рычал от ярости.

– Позволь мне, – предложила я, доедая овсянку, и он помолчал, обдумывая это, прежде чем кивнуть.

Я нарезаю ему еду, опускаюсь рядом с ним на колени, затем протягиваю вилку и отправляю ее ему в рот. Он внимательно наблюдал за мной, пока я работала, и я вошла в ритм, скармливая ему один кусочек за другим.

– Человеку, который причинил тебе боль, повезло, что он мертв, – непринужденно прокомментировал Сэйнт. – Или я бы выпил из него кровь по капле и разрезал на тысячу крошечных кусочков, чтобы их сожрали птицы.

– Да у тебя сердце на распашку. Я и не знала, что оно у тебя есть, пока не началось такое сильное кровотечение, – задумчиво произнесла я.