Текст книги "Моргейн"

Автор книги: Кэролайн Черри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 73 страниц)

– Я не Измененный, – сказал Чи едва слышным, дрожащим голосом. – Брон, Ичандрен мертв. А всех оставшихся Гаулт бросил волкам. Меня, Фальвина, ап Кнари… – Его голос оборвался, на мгновение стало тихо. – Они умерли. Все. Вот что с ними случилось. Я думал, что и ты погиб в бою.

– И что ты хочешь? – спросил Брон, еще более холодным, чем у Арундена голосом. – Что ты хочешь здесь?

Чи отвернулся, как если бы его ударили в голову, и затряс головой.

–  Что ты хочешь, Чи?

– Проход, – через мгновение сказал Чи, опять поворачиваясь к брату. – Безопасный проход. Клянусь, Брон, мой лорд мертв, и тебя я считал мертвым, леди и этот человек нашли меня, отобрали от волков и вылечили раны. Он не кел, Брон, он человек, такой же, как и я, а она, она освободила меня, дала коня и рассказала то, что лорд Арунден должен знать, ты должен знать, и все остальные должны знать. Клянусь, Брон, я знаю, что не могу доказать, что все мои слова правда, но ты знаешь меня, ты знаешь все то, что знаю и я – проверь, убедись, не забыл ли я чего-нибудь. Брон – ради любви Небес…

Брон заколебался, было видно, что он разрывается между отчаянием и печалью.

И внезапно он широко раскинул руки.

– Нет, – крикнул Арунден. – Глупец!

Но Чи уже шел к нему, медленно, осторожно. Они обнялись и долго плакали, пока Брон не отстранился от Чи и внимательно оглядел его, как если бы при свете костра мог открыть правду.

Вейни глядел на все это, и душа болела – он не понимал почему, только что-то внутри взволновало его: возможно то, что человек вернулся домой, или то, что братья смогут доказать правду.

Или то, что этот Чи только что бросил их из-за любви к брату, быть может под влиянием этого места.

Дурак, подумал он. Быть может он мог помочь нам.

Но Моргейн, стоявшая рядом с ним, безусловно имела на этот счет свое мнение: сейчас Чи ее вассал, вспомнил Вейни, а также проводник и вообще источник всего, что они узнали об этом мире. Чи прав, ради его безопасности она может уничтожить здесь все; если Арунден попытается остановить его, или ударить его или его брата, Моргейн начнет действовать, и, прежде чем она кончит, от Арундена и половины деревни останутся только воспоминания выживших.

Но и она, и Арунден и все остальные стояли сбитые с толку, а Брон ап Кантори опять обнял брата, хотя не был уверен, кого он в точности обнимает: он сам стал заложником, чтобы остановить любого, кто, волнуясь за одного из них, захочет убить другого, одним движением выбив оружие из их рук.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

– Ну, – сказал Брон, положив руки на плечи Чи. Чи молчал, его мысли метались в разные стороны, оценивая противоборствующие силы. Леди и Вейни с одной стороны, и Арунден ап Корис, крутой и безжалостный лорд, с другой. Катастрофа могла разразиться в любой момент.

Но Брон держал его так, как если бы не допускал даже тени возможности того, что Гаулт поработал над ним. – Ну, – мягко сказал Брон, как если бы не было ничего странного в том, что Чи появился в лагере в компании ведьмы-кел и человека в необычном вооружении. – Расскажи мне все; скажи, что я могу для тебя сделать; о мой Бог, Чи—. – Внезапно Брон опять сильно сжал его и прижался головой к плечу; и Чи тоже обнял его, поражаясь тому, как исхудал его сильный брат, как мало места осталось между его руками и ребрами Брона, каким хрупким и нематериальным он кажется.

– Я не их, – опять и опять повторял Чи. – Не их. Я не лгу. Клянусь, Брон, я не Измененный.

– Я верю тебе, – сказал Брон. – Я знаю, знаю, но что я должен сделать, что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Просто поручись за меня. Скажи Арундену.

– Сказать ему что? О них? Но кто они, кто они такие?

– Друзья. Они наши друзья.

Брон отступил назад и внимательно посмотрел на него, растерянного, сбитого с толку – на своего младшего брата, который утратил весь свой ум и не мог думать ни о чем, увидев его, но это точно был Чи, тот самый Чи, которого Брон знал с рождения – и которому он верил, потому что хотел верить, потому что сам стал дураком ради него, рискнув своей жизнью и душой ради слабой надежды на то, что Чи еще жив и все еще его брат. В глазах Брона вера сменялась сомнением, надежда – отчаянием, его трепещущие руки снова и снова ощупывали лицо и плечи брата, как если бы он хотел, но не мог поверить, что перед ним плоть и кровь.

– Ты выглядишь неплохо, – наконец сказал Брон.

– Они хорошо отнеслись ко мне, Брон, по настоящему хорошо. А ты…?

– Все хорошо, – быстро ответил Брон. – Я чувствую себя хорошо.

– Ты хромаешь?

– А, ерунда, пройдет, мне уже лучше. Но ты… Боже мой, ты…

– Ты помнить мамину брошь – в виде болотной розы? И еще выемку в стене, где мы всегда прятали наши игрушки-

–  Боже мой,Чи…

– И как ты получил этот шрам на подбородке; я ударил тебя пряжкой от сбруи – ты тогда дразнил меня той девчонкой, ее звали Мелтиен. Она умерла во время зимнего перехода…

– Брат! – В полной тишине Брон обнял его. Они заплакали, потом Чи опять заговорил:

– Брон, я поклялся отвести их на север, на Старую Дорогу; и я должен выполнить это…

– На нас направлены все стрелы лагеря. – Брон взял голову Чи руками и страстно поглядел на него. – Кто они? Расскажи мне все, что знаешь. Я не понимаю. Видит Бог, Арунден тоже не понимает. Что мы должны делать?

– Я поговорю ними . Онихотят поговорить с Арунденом, если он выслушает их…

– Он выслушает, – сказал Брон, покрепче обнял его и, вместе, закрывая друг друга телами, они подошли к Арундену, Брон вообще безоружный, а Чи в расстегнутой кольчуге, которая в любом случае не помогла бы против оружия леди.

Но на их пути появился человек, с обнаженным мечом в руке и эмблемой Святой Церкви на груди; Брон остановился, по прежнему держа Чи рукой.

– Если ты не убьешь его, – сказал священник, – это сделаю я. Твоя душа в опасности, Брон ап Кантори.

– И твоя жизнь, – ответил Чи, пытаясь толкнуть Брона за себя, но Брон остался на месте. – Миледи!

– Стой! – крикнул Арунден.

– Милорд, – запротестовал священник.

Но Арунден уже шел к братьям и только раздраженно махнул рукой священнику. Чи стоял на подгибающихся коленях, не уверенный в том, кто из них поддерживает другого. В горле замерзли слова. Вот так всегда, в самые худшие мгновения жизни.

– В нем проклятие, милорд, – сказал священник. – Под видом друга к нам пришло проклятие. Это подарок Гаулта. Убить их, всех. Никаких разговоров с ними.

– И тогда мы не узнаем, чего хочет Гаулт, – задумчиво сказал Арунден. – Не так ли, священник. – И к Чи. – Говори, парень. Кого ты нам привел? Еще несколько изделий Гаулта?

– По меньшей мере лорд говорит, – тихо заметил Вейни, глядевший на сцену перед ним с обеими братьями, Арунденом и двумя вооруженными людьми. С того момента, как Брон позвал Чи, его рука лежала на рукоятке меча.

Слава Небесам, подумал он, что Арунден подошел и остановил мужчину.

– Будем надеяться, что слова брата хоть что-нибудь да значат, – сказала Моргейн на языке Карша. – Я не должна была покидать дорогу. Это была первая ошибка. Встань слева от меня.

– Да, – прошептал он, почувствовал укол, и сердце застучало от страха, старого знакомого кошмарного страха, который повторялся снова и снова. Но Чи подошел к ним, и страх сменился хрупкой надеждой, тем более, что он видел, как Брон говорит с Арунденом.

– Лорд будет говорить с вами, – не очень уверенно сказал Чи, глядя куда-то между Вейни и Моргейн. – Клянусь вам – Арунден совсем не вероломный человек: Бог свидетель, он, может быть, не слишком осмотрительный, и к тому же боится вас, леди, но не может показать этого. Будьте с ним потерпеливее. А тут еще священник, служитель Бога – ну тот, который с мечом. Вот его надо опасаться.

Вейни взглянул во второй раз. Человек не выглядел похожим на священника. Вейни беспокойно вздохнул. Прошло много лет с того момента, как он последний раз имел дело с Церковью; и очень сомнительно, чтобы он захотел бы это сделать сам: слишком далеко он ушел, и слишком сильно изменился – и этот священник—

Сейчас он вообще не решился бы встретиться с любой Церковью: нет сомнений, что он проклят, и не нуждается ни в каком священнике, который будет грозить ему адом.

Или грозить Моргейн, или проклинать ее проклятиями, на которые она не обратит внимания, но от которых не будет лучше никому.

– Нам не нужен священник, – прошептал он. – Отошли его прочь.

– Я не знаю, – с очевидным ужасом сказал Чи. – Я не думаю – не вижу как… миледи…

– Не имеет значения, – прервала его Моргейн. Через швы плаща сверкнуло золото. Она опустила конец Подменышана землю, обе руки опирались на дужку гарды дракона. – Если так будет быстрее, пусть так и будет.

Вейни открыл было рот, чтобы запротестовать. Но тут же закрыл. Не только Моргейн ничего не знала о Церкви. Он сам почти ничего не знал. И не знал, как сказать то малое, что знал.

Он страстно желал – Бог в Небесах, он страстно желал, чтобы кто-нибудь сказал ему, что он все делал правильно, и его душа не так запачкана, как он считал, или чтобы какой-нибудь добрый священник, вроде тех в монастыре Бейн-эн, или даже сам старый Сан Ромен, положил бы руки на его голову, помолился за него и сказал, что если он сделает так и так, то не будет проклят.

Но у этого священника взгляд другой, недобрый. От этого издалека разит проклятиями и адским пламенем, и встречаться с ним лучше с мечом в руке.

– Ни шагу дальше, – сказал священник, и концом меча провел линию по грязи между ними и Арунденом. – Говорите с ними отсюда.

Моргейн поставила Подменышна землю прямо перед линией, опираясь обеими руками на рукоятку-дракон, и теперь между ними находился настоящий ад, который священник, даже в своих самых диких видениях, не мог себе вообразить.

– Мы что, будем говорить так? – презрительно сказала она, глядя мимо священника на Арундена. – Может быть он – лорд этого лагеря? Или все-таки вы?

– Миледи, – предостерег ее Чи, и Брон, который дохромал и встал между Арунденом и братом, с ужасом взглянул на Моргейн.

– Я буду говорить с тем, кто здесь лорд, – сказала Моргейн. – Если этот человек, пускай так и будет. И я буду считать его слово вашим.

– Если я скажу говорить с лагерными судомойками, ты будешь говорить с ними, – прорычал Арунден.

Вейни застыл, но рука Моргейн поднялась, останавливая его прежде, чем Арунден закончил говорить.

– Очень хорошо, – сказала она. – Тогда я предлагаю свою помощь им, и весь этот лагерь перевернется вверх дном, если они воспользуются тем, что я скажу. Или вы сами можете выслушать мои слова, использовать их для себя и ваших людей, и не разделить судьбу Ичандрена или, по меньшей мере, посоветоваться с вашими слугами.

– Ты не в таком положении, женщина, чтобы угрожать нам! Посмотри вокруг!

– А вы, милорд, вы посмотрели вокруг? Разве вы не видите кел, которые рыскают по вашей земле и убивают ваших людей? Я могу изменить все это. Давайте поговорим, милорд Арунден! Давайте сядем, как разумные люди, и я расскажу вам, почему хочу пройти через вашу землю.

– Никакого прохода! – заверещал священник, и в тенях зашушукались люди. Но:

– Садись, – сказал Арунден. – Садисьи ври, а мы выслушаем твои бредни прежде, чем покончить с вами.

Все больше и больше людей появлялось из темноты, спускаясь на свет: поодиночке и парами, они подходили к Арундену и останавливались рядом с линией, нарисованной священником; появилась девушка в бриджах, с косичками, и засуетилась около огня, принесла и расстелила одеяла – хоть какое-то уважение к гостям, подумал Вейни, продолжавший стоять, с рукой на рукоятке меча, и подмечавший любое движение в тенях по их сторону линии.

На его взгляд все было спокойно: суровый пограничный лорд стоял в окружении своих людей, а Брон и Чи, демонстративно перешедшие линию, что-то настойчиво говорили ему; он не отвечал, сложив руки на толстом брюхе и презрительно слушал, хотя ничем не выражал и враждебность, только нетерпение.

Священник, со своей стороны, нарисовал еще одну линию, и все вместе образовало круг вокруг костра, а потом кончиком меча нарисовал внутри круга знак, по-видимому священный, и в животе у Вейни похолодело.

– У этих людей скверные манеры, – сказал он Моргейн, не забывая поглядывать на фланги и демонстративно не замечая усилий священника.

– Не говоря уже о лучниках, – ответила Моргейн. – Ручаюсь, что один или два находятся где-то наверху – быть может вон там, на гребне. И, заметь, мы не отдадим оружие – эй, там…

Какой-то человек шел к лошадям собираясь увести их. Вейни шагнул вперед, одна рука поднята вверх, вторая на рукоятке меча, и человек остановился.

Лошадь Чи отошла в сторону, смущенная, не знающая, что делать, и способная в любое мгновение, видят Небеса, понестись как стрела; но их собственные лошади стояли там, где они с них слезли, и Сиптах мотнул головой и предостерегающе фыркнул человеку, который шел к нему.

– Я бы не стал, – дружески посоветовал он человеку, который бросил нервный взгляд на боевого жеребца, оценивая его размеры, и предпочел остановиться. – Я бы не стал касаться его, приятель.

На этом все закончилось. Человек посмотрел влево и вправо, как если бы искал помощи или новых приказов, и пошел обратно, оставив в безопасности жеребца, кобылу и все, что на них. Вейни свистнул, негромко и успокоительно, серый из Бейна заржал и встряхнулся, и поднял голову, глядя вокруг осторожно и недоверчиво.

– Миледи, – сказал Чи, подходя к ним. – Миледи, пожалуйста. Подойдите. Только не пересекайте линию.

Моргейн подошла к костру. Вейни шел следом и остановился за ее спиной – место илина, рука на мече, внутри клинообразной отметки, нарисованной на грязи и открывавшей проход к костру.

Арунден стоял со священником и своими людьми – только мужчинами: единственные женщины, служанки, сновали в темноте туда и сюда.

– Садитесь, – не слишком вежливо сказал Арунден и уселся сам, скрестив ноги.

Моргейн изящно села на циновку и положила Подменышрядом с собой, хотя и почти полностью закрыла его складками плаща – Арунден не пропустил ни одного ее движения, а Вейни глядел на него, не собираясь садиться.

– Вейни, – негромко сказала Моргейн, и он, не споря, тоже уселся рядом с ней, пока все остальные садились и устраивались поудобнее, в том числе Чи и Брон, по другую сторону линии, но недалеко от Вейни.

– Вы нашли этого парня, когда он танцевал с волками, – начал Арунден. – Как и почему?

– Мы ехали мимо, – сказала Моргейн. – И Вейни не любит такие танцы.

– Не любит танцы, – Арунден мрачно хохотнул и обнаженным мечом пошевелил костер, искры взлетели вверх. – Не любит танцы. Откуда вы? Из Манта?

– Снаружи.

Долгое и мрачное молчание. Девушка подкинула в огонь новые ветки сосен, пламя затрещало на иголках.

– Что значит – снаружи?

– Далеко за Мантом. Там, где все иначе. Там я не скармливаю своих врагов зверям, а разбираюсь с ними сама.

Еще одно долгое молчание.

– Кубок! – сказал Арунден.

– Милорд, – яростно запротестовал священник, стараясь подняться на ноги.

– Сиди, монах! – И когда обиженный священник опять уселся, грубо, – Заткнись, сколько можно повторять! Неужели женщина-кел испугала тебя? Заткнись!

Какое-то мгновение никто не шевелился. Потом Чи немного подвинулся, поближе к Вейни. И тут задвигались все, люди с задней стороны круга усаживались как можно ближе к Арундену, задевая и стирая линию, нарисованную священником, а два человека с грубыми жестокими лицами расположились так близко к Моргейн, что Вейни в беспокойстве положил руку на рукоятку меча и привстал.

– Ты! – Арунден ткнул своим обнаженным мечом через костер в его сторону. – Садись!

– Сядь как они, – тихо сказала Моргейн, и Вейни, нервно вздохнув, опять опустился на корточки, а потом сел на циновку, сложив ноги крест-накрест так, чтобы можно было быстро вскочить, если дела пойдут плохо. Моргейн потянулась и коснулась его руки, напоминая, что он все еще держит ее на рукоятке и запрещая вынимать меч, и он неохотно убрал руку, не переставая смотреть на Арундена и всех остальных вокруг себя.

Молодая женщина принесла массивный деревянный кубок и отдала его Арундену; тот передал его священнику. – Ну, – сказал он. – Ну!

Сначала отпил священник. Потом сам Арунден, и передал кубок направо от себя.

И так кубок переходил их рук в руки, через всех собравшихся на той стороне линии, пока не дошел до Брона и Чи.

Наступило полное молчание, все в круге затаили дыхание.

Они выпили, и Чи передал кубок Вейни, вместе с боязливым, молящим взглядом. Почему, спросил себя Вейни. Неужели он боится, что они откажутся? Или это как-то может повредить им?

– Выпей, – сказал Чи. – Ты должен выпить это.

Судя по запаху это был крепкий мед. Вейни с сомнением посмотрел на Моргейн, но, поскольку все остальные выпили, это был не яд, да и рот Чи еще был смочен им. – Лио?

Она слегка кивнула, и он сделал маленький глоток, едва смочив кончик языка.

– Пей, – слева прошипел Чи. – Ради бога, выпей по настоящему. Они должны увидеть.

Вейни поколебался, почувствовал горячий укол напитка, настоянного на травах. На мгновение его охватила паника. Они потребует этого и от Моргейн, подумал он; если это как-то повредит ему, она сразу поймет. Он сделал глубокий глоток и медленно проглотил жидкость, по горлу побежал огонь.

Вокруг костра пробежал шепоток. Он какое-то время держал кубок в руках, чувствуя, как огонь ударил его в желудок, напиток оказался горьким, как будто настоянным на горьких ягодах, необычная еда на странном столе. Медленно он передал кубок Моргейн, шепот стал громче; на ее лице появилось волнение – она точно знала, что он сделал и почему.

Она ободряюще посмотрела на него и сделала очень маленький глоток, тем не менее сделала, по ее мнению; но она все-таки женщина и может позволить себе вольности, а он должен убедить их, и, в конце концов, он выпил столько, что хватит на двоих.

Моргейн передала кубок мужчине справа от себя, и он пошел дальше.

Шепот стал еще сильнее.

– В это напитке есть что-то особенное? – вежливо спросила Моргейн.

– Нет, клюква и бессмертник, – ответил Арунден.

– Чтобы развязать языки, – негромко сказал Чи, сидевший слева от Вейни, – узнать правду.

–  Лио…, – сказал Вейни, внезапно почувствовал, что язык не должен быть таким горячим от одного глотка медового напитка. Моргейн встревожено взглянула на него.

– Он безвреден, – твердо сказал Чи. Кубок закончил свой путь. Молодая женщина принесла мех и наполнила его, после чего он опять пошел по кругу.

Шепот становился все громче. – Еще один кубок! – недовольно крикнул священник. – Это отвратительно, отвратительно…

Но кубок уже дошел до него. – Пей, – велел Арунден, схватил волосы священника и с громким смехом ткнул его носом в кубок, и Вейни затаил дыхание и с ужасом посмотрел вокруг, не зная что делать, что священник может сделать, или какой-нибудь человек, уважающий его.

Но никто не сделал ничего.

– Лио, – сказал он, на мгновение захотев очутиться подальше отсюда.

– С тобой ничего не произошло? – прошептала она, не обращая внимания на хохот и шепот.

– Нет, ничего, – сказал он, и это была чистая правда, потому что мгновение прошло, кубок пошел дальше, а священник с недовольной миной смочил рот. Вейни почувствовал, как Чи схватил его руку и сильно сжал ее. – …не повредит, – опять повторил он. – Совершенно безвредно—

Он и сам пришел к такому выводу, хотя напиток оказался очень сильным, а его желудок был пуст, но и это было не так-то плохо: он подумал, что теперь не упадет, если встанет, и не заснет, если сядет, и надо еще немного посидеть, пока голова не перестанет кружиться, и он опять не сможет соображать.

Рука Чи легла на его плечо, тяжелая, но дружеская, и юноша передал ему кубок. Вейни показалось, что каждая деталь сделалась неестественно отчетливой – так же, как от акила, очень похоже, но мягче. Появилось еще несколько кубков, из рук в руки стали переходить бокалы, кто-то пил прямо из мехов, приглушенные голоса что-то неотчетливо шептали. Через его руки прошло еще несколько бокалов, он отпивал, совсем немного, и передавал дальше.

Это было сумасшествие. Вроде бы никакой враждебности, но все застыло в равновесии, как на лезвии ножа, очень странный способ знакомства – напиться почти до полного бесчувствия. В его руках очутился еще один бокал, он сделал вид, что выпил, и отдал Моргейн, которая поступила также, и передала его дальше.

– А вот теперь мы поговорим, – громко сказал освещенный светом костра Арунден, на бороде которого блестели капли жидкости. – Мы поговорим теперь. Миледи кел, прекрасная леди, которая пьет со мной и сидит около моего огня – что вы хотите в моей стране?

– Проход. Безопасный проход.

– Проход, проход… проход куда? В Мант?

– К воротам, – внезапно вмешался Чи. – Миледи – расскажите ему.

– Чи хочет сказать, – негромко сказала Моргейн, и внезапно наступило полное молчание, только ветер шуршал листьями, которые крутились среди сотни или двухсот людей, и ее слова зазвучали в воздухе как удары молота по железу, – что Вейни и я выехали из южных ворот и едем к северным, и наши цели очень не понравятся кел, живущим в этом мире. Мы собираемся пройти через них и запечатать их, навсегда, и больше никто не сможет забирать людей и изменять их, и, конечно, никто больше не сможет входить и выходить через южные ворота, благодаря которым Гаулт хозяйничает за вашими спинами, пока северяне воюют против вас.

– Сила ворот исчезнет. Как только я запечатаю их, они больше не смогут возвращать к жизни.

Полная тишина сменилась возбужденным гулом. – Ха, – крикнул Арунден, и махнул рукой одной из женщин, которая наполнила его бокал. Он сделал большой глоток, крякнул и вытер рот. – Кто это сделает?

– Для того, чтобы сделать это, не нужно много людей, – ответила Моргейн. – Не поможет ни отряд, ни оружие. Ворота слишком опасны, чтобы осаждать их.

– Ха, ты это говоришь мне! – Он глотнул еще раз. – Так кто же?

– Я, одна.

– Ха! – Арунден махнул рукой. – Питье нашим гостям! Ты, одна! Женщина, м'леди кел, и как ты собираешься сделать это? Соблазнить Скаррина?

–  Лио, – дернулся Вейни, но ее рука уже скользнула на его и крепко сжала.

– Сила ворот, – сказала она. – Я кел – разве нет? Кел боятся только других кел, использующих ворота со злыми намерениями.

– Кто сказал, что ворота – их единственное оружие, что у них другого? Кел правят и сражаются. Разве это не все, что они делают? Ты лжешь или сошла с ума, женщина.

– Да, они умеют править и могут сражаться. Но они никогда не заходят далеко. Я пойду. Тогда они не смогут выстоять против вас. Понимаешь? Я дам вам возможность, второй такой не будет.

– И пожар – пожар! – в долине!

– Второго такого не будет, – повторила Моргейн. – Потому что иначе Гаулт вскоре расширит свою территорию, а ваша станет меньше, потом еще и еще. Я устроила этот пожар – иначе бы Гаулт понял, понял и предупредил бы своего лорда, а после этого, милорд, вы бы увидели в этих холмах такую охоту, которую вы вряд ли хотите увидеть. Вот мой совет: дайте мне и моим спутникам кров на эту ночь, а утром проведите нас через эти леса так быстро, как только можете. После чего, обещаю вам, у кел будут совсем другие заботы; и, кроме того, вы сможете сделать то, что, подозреваю, не осмеливались сделать никогда раньше: спуститься вниз, в гости к Гаулту. Южные ворота Морунда умрут. В них больше не будет силы. Подумайте об этом. Больше никто не осмелится подниматься в эти холмы. Ваши главные враги начнут стареть и умирать – подумайте, может ли быть более смертельная угроза для кел? Существа, обладающие опытом полудюжины жизней, сражаются с людьми, которые знают только то, чему можно научиться за двадцать лет. И все это прекратится. Вы увидите, как они умирают. И вы увидите, что у них будет все меньше и меньше детей. На каждого ребенка кел придется пятеро детей людей. Вот то, что я предлагаю вам.

Арунден опять вытер рукой рот. Бокал в его руке опасно наклонился. Пока Моргейн говорила, время от времени по собравшейся толпе проносился шепоток, но сейчас было тихо.

Арунден вдрызг пьян, подумал Вейни. Он был пьян и наполовину оцепенел, и гостья, которую он усиленно угощал выпивкой с наркотиком, заколдовала его, напустила туман в голову – обычное колдовство, которое часто использовала Моргейн. Он не раз видел ее работу и сам всегда был начеку; а сейчас глядел на пьяного человека с потным лицом, блестевшими глазами и тяжелым дыханием, отчаянно пытавшегося вырваться из окутавшей его паутины.

– Ты врешь, – наконец сказал Арунден.

– И в чем?

– Ты никогда не сможешь это сделать! И никто не сможет это сделать.

– Это моя забота. Я сказала: приют на одну ночь, безопасный проход на Дорогу. Это все.

– Это-то легко, – сказал Арунден, опять вытирая рот. Он взял бокал, который дошел до него и поднес ко рту. – Пусто!

Женщина поторопилась наполнить его. Одновременно в разных местах раздались крики, и женщины наполнили еще множество бокалов зрителей. Рука Чи во второй раз легла на плечо Вейни.

– Тихо! – заорал Арунден, и сделал еще один большой глоток. – Тихо!

Шум постепенно стих. Только ветер играл листьями и беспокойно шевелились люди.

– Гаулт двинется против нас, – сказал Арунден и внезапно резко вытянул руку к ней, расплескивая ликер. – Вот то, что ты наделала!

– Возможно, – ответила Моргейн.

– Женщина, что ты понимаешь в стратегии? – крикнул Арунден и схватил за плечо одну из женщин с мехом вина в руках, оказавшуюся поблизости. – Вот Элейс – прекрасно готовит и стреляет, пока не забеременеет – красотка, а? – и еще много наших девушек спускались вниз к границе за последние несколько лет, но предводитель? С мечом? Вот ее рука и вот моя – не хочешь ли пойти со мной, Элейс?

Взрыв грубого смеха.

– А что тыскажешь? – спросил Арунден, выставив вперед подбородок и махнув бокалом в сторону Вейни.

Моргейн опять сжала руку Вейни своей. – Терпение, – шепнула она, и смех постепенно стих.

– Пойти с вами? – сдержанно спросил Вейни. – Охотно, милорд. Когда вы будете трезвее.

Мгновение абсолютного молчания. Потом Арунден разразился громким смехом, засмеялись и другие. Он грубо оттолкнул молодую женщину, та едва не упала и вылетела из круга.

– Ты человек? – спросил его Арунден.

– Да, милорд.

– Ты говоришь так же странно, как и она.

– Это возможно, милорд. Я научился языку кел от нее. Я сомневаюсь, что вы сможете понять мой собственный язык.

– Ты из какого клана?

– Нхи. Я из Карша. Но скорее всего вы не знаете моего мира, милорд. Там тоже были ворота – пока госпожа не запечатала их. И было еще много других. Много было и тех, кто нападал на мою госпожу. Очень много. А оназдесь, с вами.

Его слова, возможно, произвели впечатление на некоторых из них. И совершенно точно на Арундена, который нахмурился, внезапно успокоился и, возможно, задумался, не было ли в его словах какого-нибудь оскорбления.

– Ха, – наконец сказал Арунден. – Ха. – Он поднял бокал и осушил его. – так. Гостеприимство.

– Да, это то, что мы просим, – терпеливо повторила Моргейн.

– Оружие.

– У нас оно есть, милорд.

– Люди. Тебе нужны люди – по меньшей мере три тысячи человек, чтобы напасть на Мант. – Четыре тысячи!

– Мне нужен только один. И он у меня есть. Это все, милорд. А урожай получите вы – здесь. А три тысячи человек понадобятся вам здесь, в этих холмах, чтобы дождаться того времени, когда кел предадутся отчаянию. Вот то, что вы должны будете сделать.

– Ты опять говоришь мнео стратегии?

– Ну что вы, милорд, как я могу! Никто не может, кроме вас.

– Ха, – сказал Арунден. – Ха! Мудрая женщина. Ведьма! Эй, она ведьма? – Он толкнул локтем священника. – Она ведьма, а?

– Милорд, – пробормотал священник, – она кел.

– Да, есть путь из этих холмов. Есть путь победить все это проклятое племя! Кел против кел! Ведьма-кел – вот что они послали в кровать Скаррина – и как же ты сделаешь это?

– Моя госпожа очень устала, – сказал Вейни. – Мы уже несколько дней в пути, и почти не отдыхали. Она благодарит вас за ваше гостеприимство; и я благодарю вас. Я хотел бы найти здесь место, где можно отдохнуть, прежде чем мы уйдем, милорд.

– Слишком много питья, а?

– Путешествия и питья, милорд, – Вейни быстрым и плавным движением поднялся на ноги: опьянение схлынуло, гнев рассеялся. Он протянул руку и помог Моргейн встать, решив взять дело в свои руки и не дожидаться помощи он пьяного Арундена, почти не способного распоряжаться. – Доброй ночи, благородный лорд.

– Присмотри за ними, – крикнул Арунден, махнув пустым бокалом, женщина прыгнула на ноги и подбежала к ним, а сидящие люди подвинулись, разрывая круг и открывая им дорогу. Послышались новые крики, вино полилось в бокалы.

Чи тоже вскочил на ноги, и Брон. Вейни проводил Моргейн к лошадям через толчею, Чи шел по пятам; и тут юная женщина заступила им дорогу, обращаясь не к ним, но к Чи. – Сюда, – сказала она, – скажи им, что надо идти сюда.

– Наши лошади, – сказал Вейни, и, не обращая внимания на ее слова, он и Моргейн пошли туда, где стояли Сиптах и Эрхин, а толпа за ними перешептывалась в пьяном недоумении. – Лио, разреши мне заняться ними, – сказал Вейни. – Они не должны видеть, что ты тоже делаешь такую работу.

– Один из них может поухаживать за лошадями, – коротко бросила Моргейн. – Пусть только не касается вещей.

– Да, – сказал он, понимая ее слова как приказ оставаться поближе к ней; глубоко вздохнул и быстрым шагом пошел перед ней, встал между лошадями, ослабил ремни и быстро снял с них седельные сумки и одеяла; женские руки уже были слишком готовы взять все то, что лучше было держать от них подальше, а Сиптах начал волноваться и мог стать опасным. – Возьми их, – сказал он и бросил поводья брату Чи, который яростно прихромал сюда. – Найти кого-нибудь, кто почистит их – обоих; если что случится – позови меня. – Сиптах едва сдерживал себя, и Вейни не был уверен, что в лагере найдется достаточно трезвый человек, которому можно доверить двадцатилетнюю вьючную лошадь, не говоря уже о боевом жеребце из Бейна.

– Они готовят жилье для леди, – сказал Чи, появившийся около его локтя.

О Небеса, подумал Вейни, избавь нас от этого. И вслух: – Чи, Брон, я надеюсь на вас, присмотрите, чтобы лошади были привязаны рядом с нами. И все наши вещи пускай будут около нас.

– Да, конечно, – согласился Чи.

Вейни повернулся и пошел вслед за Моргейн и женщиной, который шли от света костра к теням леса, а тем временем крики вокруг пламени стали какими-то необузданными и дикими.

Пока они шли к плохо пахнувшей маленькой хижине, образованной согнутыми молодыми деревьями, суматоха только нарастала. Сплетенные циновки лежали внутри, прямо на земле. Женщины предложили одеяла, воду, хлеб и мех с ликером. – Нет, – коротко сказал он и, отбросив в сторону шерстяной клапан, вошел в хижину, где его ждала Моргейн. Свет костра сочился через дыры в тростниковых стенах. Через два вздоха его глаза привыкли к полутьме, и он разглядел бледные волосы, серебряной волной упавшие на ее плечи, когда она сбросила плащ, очертания лица и глаза, глядевшие на него.