Текст книги "Око Гора"

Автор книги: Кэрол Терстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– Хотите посмотреть картинки? – спросила она, отправляясь на террасу.

Но когда она проходила мимо, Макс схватил ее за руку:

– Через минуту. Сперва мне надо кое-что сказать.

– Ладно, Макс, мы не ожидали…

Он слегка потряс ее за руку:

– Просто выслушайте, ладно? Просто когда я в последний раз звонил, я… вы показались такой отстраненной, далекой, будто не особо хотели со мной разговаривать. Я подумал, может, я слишком навязчив, слишком много расспрашиваю или… – Он умолк. – Хотите знать, почему я на самом деле не сообщил, что заеду? Чтобы вы не смогли сказать «отправьте их почтой».

– Когда вы звонили, в мастерской был Дэйв.

– Об этом я даже не подумал. – Макс закачал головой от того, насколько его предположения оказались далеки от истины. – Но это ничего не меняет. Я хотел сказать, что… Кейт, я хочу участвовать в этом исследовании. Я помогу, чем смогу, но только если это надо вам, а не Дэйву.

– А почему вы сбрили бороду?

– Вы же назвали меня варваром.

– Я просто дразнила вас, и вам это известно. И нет смысла уходить с поля боя, даже не вызвав врага. – Она махнула рукой в сторону парадного крыльца. – Как вы только что собирались.

Макса застали врасплох, и он не сдержался. Рассмеялся.

– Стоило оставить бороду. Эти кошачьи глаза слишком много замечают. – Он поднял руку, словно собирался дотронуться до Кейт, но потом опустил. – Мне надо передохнуть. Первый раз встречаю такого человека, как вы.

– Тогда мы квиты. – Они смотрели друг на друга, пока Сэм не заскреб по двери.

Когда Кейт пошла, чтобы впустить его, Макс последовал за ней на террасу.

– Где рисунки, которые вы хотели мне показать?

– Не рисунки. Фотографии. На стене вокруг стола.

Макс включил лампу на гибкой стойке, распрямил ее почти полностью и направил свет на громадную мозаику, покрывающую стены с обеих сторон стола – Ташат в различных ракурсах. Картонаж, вид сверху и снизу, внешняя и внутренняя стороны гроба, в том числе крышка и днище.

– Ого! – Макс сделал шаг назад. – Так выглядит ее гроб?

Кейт кивнула. Форма мумии была обычная, за исключением того участка, где штукатурка отделяла лицо и парик Ташат, а основной цвет был синий – царский символ.

– Слева – внутренняя сторона крышки. Два силуэта, расположенные справа, – это Пта и Хнум, они на дне гроба.

Макс наклонился вперед, чтобы разглядеть изображение, приколотое над столом.

– Только не говорите, что… – Он поднял руку и отвел взгляд от розовых цветов, которые Кейт вырезала из каталога семян и расположила в саду, нарисованном на внутренней стороне крышки. – Это одно из растений из этого сада, да?

– Наперстянка. Только они называли его языком гиены.

– Наверное, из-за многочисленных коричневых пятнышек, окруженных желтым кольцом, расположенных в узкой части цветка. Правда, я никогда не видел языка гиены. Эти растения целебные? – Известно, что в наперстянке содержится дигиталис, сердечный стимулятор, так что Кейт не удивилась, что Макс такое предположил.

– Это вы мне расскажите. – Она показала на серо-зеленое пятно. – Это мак.

– Опиум. Морфин и кодеин, успокаивают или утоляют боль.

Кейт показала на другой участок:

– Эти растения, с желтыми цветами и раздвоенными корнями, – корень мандрагоры.

– Гиосциамин. Притупляет центральную нервную систему. – По голосу было понятно, что Максу приятен этот разговор.

– А клещевина?

– Ее масло используется как слабительное, а в бобах содержится рицин, один из самых страшных ядов.

– Масло они жгли в лампах, но о бобах тоже должны были знать, – согласилась Кейт, прежде чем снова передвинуть палец. – Чеснок.

– Снова сердечное? – предположил Макс.

Кейт покачала головой:

– Укусы насекомых и ленточные черви. А это, с кружевными листьями и крошечными белыми-цветочками, акация.

– Контрацептив.

– Ну да, кишечные черви.

– Как скажете. Но в шипах содержится аравийская камедь. А ферментированная аравийская камедь выделяет молочную кислоту, которая препятствует движению спермы. Уксусная и дубильная кислоты более эффективны, но…

– Во имя Тота, откуда вам это известно?

Макс пожал плечами:

– Наверное, в журнале каком-нибудь прочитал. А что еще?

– Лук от дизентерии, но многим рабочим платили хлебом, пивом и луком. – Она показала на темный зеленый участок. – Петрушка – от энуреза. Лук-порей – чтобы останавливать кровотечение после выкидыша или родов. Шалфей – лечить больное горло. Шафран и имбирь – от расстройств желудка. Капуста – чтобы предотвратить похмелье, и латук – чтобы повысить сексуальное влечение. Я знаю, – добавила она, опередив Макса, – он не похож на наш латук. Слишком высокий.

– Тем удивительнее, что он влиял на либидо. – Макс повернулся и посмотрел на Кейт. – Это же не обычный древнеегипетский сад?

– Скорее всего. Шалфей и шафран привозили с Крита, имбирь – из-за Красного моря.

– Интересно, но о чем это говорит? Если мы не найдем способ увязать этот гроб с Ташат… – Он умолк, заметив ухмылку Кейт. – Показывайте.

Кейт опустила лампу пониже – к началу дороги, окаймленной цветами.

– Этот путь символизирует дорогу в вечность: вот его начало, где дорога выходит из пруда с цветками синего лотоса – символами перерождения. Видите девочку, рисующую на песке тростником или палочкой? Она делает это левой рукой. – Потом Кейт показала на мужчину с женщиной, которые ушли дальше по дороге, – они сидели рядом, развернув на коленях свиток. – Ноги у них перекрещены, это традиционный способ изображать писцов, и она снова пишет левой рукой. Должно быть, та же женщина.

– А может, ее родители, – заметил Макс.

Кейт резко вдохнула:

– Я забыла, что леворукость может передаваться по наследству.

– Чаще всего она появляется как следствие трудных родов.

– Это натянутое предположение, но я считаю, что цветок лотоса у нее в волосах символизирует новое начало для нее – в своем роде превращение во взрослого человека. После этого они всегда изображены рядом и одинаковыми. Хотя художественные требования диктовали, чтобы жена, даже царица, изображалась позади мужа и меньшего размера, а дети – еще дальше и еще меньше, чем она. Единственным исключением является рельеф, где Нефертити стоит рядом с Эхнатоном, обнимая его за плечи.

– Вы же не думаете, что Ташат – это Нефертити.

Кейт покачала головой:

– Клео говорит, что, вероятно, это Исида и Осирис. Ступенчатый трон в головном уборе женщины – иероглиф, обозначающий Исиду, которую египтяне называли Асет. Но ничто не указывает на то, что мужчина – это Осирис: ни зеленого лица, ни туго обернутого тела или головного убора в виде снопа пшеницы. – Она показала на картуши и пересказала свою беседу с Дэйвом. – Но суну– это должность, а не имя. У фараонов было по два имени: одно полученное при рождении, второе – при восхождении на трон. Вот из-за этого двойные картуши. Но почему тут повсюду одно и то же слово, даже в двух разных формах?

– Может, слова на самом деле разные. Может, это два врача, с разной специализацией? – Если Макс принимался разгадывать загадку, этот процесс превращался в чехарду, когда каждый игрок пытается перепрыгнуть через другого.

– Возможно, разные статусы, – согласилась Кейт, – но специализаций при Восемнадцатой Династии не было, как раньше, в Старом Царстве, когда у них были всякие титулы типа «Пастуха Ануса». – Она опустила голову, чтобы спрятать улыбку. – Думаю, проктология – вторая древнейшая профессия.

– Ладно. Предположим, она действительно была левшой. И что?

– Надеюсь, вам не покажется, что я повернулась на «нью-эйдже», но мне кажется, что перед нами некая головоломка, где каждый кусочек содержит часть общей картины – и мы должны понять, что девушка могла делать своей левой рукой. – Кейт отыскала в куче на столе клочок бумаги и написала на нем «swnw». – Это слово означает «врач». – Рядом она написала «swnw.t». – «Т» – частица, обозначающая женский род, так что теперь это женщина-врач. Египтологи долго утверждали, что такого не было, а дополнительный знак – всего лишь ошибка писца, пока французский доктор в Каире не доказал, что речь идет о враче, который, судя по всему, был женщиной. – Кейт остановилась. – Что, если стрела обозначает мужчину, а хлеб – женщину?

– Два врача, он и она?

– Наверняка тот, кто разрисовывал эту маску, был близко знаком с Ташат, если знал, что она представляет себе рай в виде сада, полного целебных растений. Надпись на гробе гласит, что она получила хорошее образование, смысл такой. Почему бы ей не оказаться врачом, целителем? Ведь с этого можно начать? Как с рабочей гипотезы?

– Почему бы и нет? По-моему, стоит попробовать – и посмотрим, к чему это приведет.

Кейт выдохнула и хихикнула:

– Ох, Макс, я так рада, что вы заехали. Иначе, наверное, я никогда бы… – Она чуть было не дала себе волю и не обняла Макса, но Сэм залаял и начал прыгать – он тоже хотел повеселиться. Кейт схватила своего любимца за передние лапы и начала с ним танцевать. – Время для угощения, Самсон, а мы с Максом отметим наш успех бокалом вина. – Она внезапно остановилась и опустила лапы Сэма, и пес озадаченно посмотрел на хозяйку, наклонив голову. – Если картуш с хлебом символизирует Ташат, тогда картуш со стрелой – того, чья голова лежит у нее между ног. Они вместе идут по дороге в вечность. Но ведь, разумеется, никто не осмелится поместить изменника-любовника к девушке в гроб.

– А кто еще это может быть? Ее отец? Я знаю, что у них тогда были жрецы-лекари, но с какой радости класть его голову ей между ног? – Макс снова закачал головой. – Господи, я и раньше думал, что меня зацепило.

Кейт поняла, что он говорит серьезно – Максвеллу Кавано так же, как и ей, нелегко оставить загадку Ташат, не исследовав всех возможностей – даже тех, что кажутся слишком смелыми, не говоря уже – невероятными. Более того, ставить под вопрос общепринятую точку зрения, какой бы неприкосновенной она ни была, – это их общий метод. И единственный.

– Присоединяйтесь, – пробормотала она, пряча за избитым выражением желание принять его предложение. Ее очень радовало, что Макс подключится к их группе, но это не означало, что она полностью ему доверяет. Пока еще нет.

– Ну, на сей раз достаточно, – решил он. – Пойдемте пить вино. – Он по-дружески приобнял Кейт за шею, и они направились на кухню.

Сэм скакал сзади, не желая выпускать их из виду.

8

– Помимо того, что извлекли внутренности, тело девушки показалось мне совершенно нетронутым, – поделился Макс с Дэйвом, который согласился встретиться с ними в музее, несмотря на то, что обычно по субботам не появлялся. – В глазницах видны скопления мягких тканей, тянущихся назад. Возможно, это то, что осталось от глазных яблок и зрительных нервов. В результате мы получили тридцать четыре параметра, ввели их в формулу, помогающую установить возраст, так что мы уверены, что Ташат было где-то от двадцати двух до двадцати пяти. Мужской череп можно было оценить только по зубам и швам черепа, так что приходится довольствоваться более широким диапазоном – от сорока до сорока восьми.

– А что насчет того канопического [40]40
  Канопа – в Древнем Египте сосуд для хранения внутренних органов мумифицированных покойников.


[Закрыть]свертка у него во рту? – спросил Дэйв. – Вы выяснили, что это?

Макс перелистал пачку прозрачных папок с рентгеновской пленкой – цветные диапозитивы по двадцать изображений на листе, пять в ширину и четыре в высоту: искал нужные осевые снимки. Найдя то, что надо, он положил лист на светящийся негатоскоп, ради которого они перешли из кабинета Дэйва в мастерскую Кейт.

– Я показал их своим коллегам в Хьюстоне, но все безрезультатно. Может, вы что-нибудь узнаете. Это основание верхней челюсти, а вот недостающий коренной зуб, о котором я упоминал. А здесь, в неподвижном центре свода, находится какой-то прямоугольный объект – видите, форма от снимка к снимку не меняется? Обмотка соответствует контуру рта, но у этого прямоугольника, лежащего внутри, рентгеноконтрастность – как у кости. Там еще полый объект, похожий на трубку. – Макс обвел серый круг внутри белого прямоугольника. – Единственное, что приходит в голову – что это какая-то коробочка.

У Кейт была идея, чем могут оказаться эти предметы, если диаметр трубки не меняется по всей длине, но она не хотела прерывать речь Макса.

– Может быть, это пенис? – спросил Дэйв. – Либо да, либо нет.

– Сомневаюсь.

– Я так и подумал, иначе Клео распушила бы хвост, как павлин.

– Вы придаете какое-нибудь значение тому, что ребенок Ташат не упоминается в надписи на гробе? – поинтересовался Макс.

– Потому что его отцом был любовник? Вряд ли. Возможно, ребенок умер в младенчестве, или это была девочка. Если вы не обратили внимание, мать тоже не упоминается. Женщины особо важной роли не играли, только царицы.

Макс нажал на выключатель негатоскопа.

– Ну ладно, тогда все. По нашим оценкам, девушка была футов четырех роста, очевидных отклонений в скелете не наблюдается… если не считать того, что она левша. Обычно локтевая и лучевая кости немного длиннее в рабочей руке, в данном случае – в левой. То же и с плечевой костью.

Смысл этих слов оглушил Кейт, подобно раскату грома, после которого осталась одна сплошная тишина. Если по скелету видно, что Ташат левша, почему он вчера слушал все ее рассуждения по этому поводу, основанные на одних рисунках?

– Головка плеча тоже закруглена чуть больше, – сообщил Макс Дэйву, прежде чем наконец посмотрел на Кейт – и больше не смог сохранять серьезное выражение. Внезапно до нее дошло, что он мстит ей за Сэма.

– Что смешного? – проворчал Дэйв.

– Дело в том, что Кейт сделала то же открытие, но другим способом, вот и все, – ответил Макс. – Таким образом, сходятся некоторые концы. Гроб не предназначался другому человеку, и не было подмены, в результате которой в нем оказалась Ташат.

– Как так? – поинтересовался Дэйв.

– Девочка, а затем женщина, изображенные на внутренней стороне крышки, – обе левши.

Дэйв прошествовал к крышке, прислоненной к стене, и сел на корточки, чтобы самому убедиться. Когда он встал, его лицо было нездорового розового цвета, кроме мелово-бледного кольца вокруг губ.

– Придется отдать вам должное, Маккиннон. Для любителя вы провели достаточно неплохое расследование. Но тем не менее вы – наемный работник, так что не ждите, что ваше имя появится в публикациях по этому проекту.

– Да, кстати, – вставил Макс, не давая Кейт сказать что-нибудь такое, о чем она потом пожалеет, – статьи, которые вы мне дали, оказались крайне интересны.

– Рад слышать, – ответил Дэйв, забыв о Кейт.

– Эхнатон был что, совсем сумасшедшим? Зачем ему кто-то еще, раз у него была такая красавица жена, как Нефертити?

Кейт замерла, не смея смотреть куда-нибудь, кроме окна. Макс начал бой на территории противника!

Дэйв пожал плечами.

– Может, это все же что-то генетическое.

– Меня заинтересовало, как у вас все сходится, – продолжал Макс, обезоружив Дэйва восхищенной улыбкой. – Исчезновение Нефертити, то, что он сделал Сменхкару своим соправителем, этот рельеф с двумя фараонами, ласкающими друг друга, то, что он дал ему ее тронное имя. После того как вы сказали, что имена для египтян имели большое значение, это наверняка было беспредельно подлым шагом. – Из-за какой-то нотки в голосе Макса – словно это был предупредительный выстрел поверх палубы, – у Кейт вдоль позвоночника пробежал холодок. – Мне просто любопытно, чем же она заслужила такую кару?

Дэйв нервно хихикнул, выдыхая:

– Доктор Кавано, в моей области часто приходится мириться с тем, что не всегда имеются все необходимые доказательства. Вам никогда не приходится делать выводы на основе имеющихся данных, даже если они неполны?

– Думаю, такое бывает у всех. Но ведь логичнее предположить, что обнимающиеся фараоны – это муж и жена и что за ней сохранится имя, которое она получила, сев на трон, вместе с тем именем, которое Эхнатон дал ей как соправителю.

Тут Дэйв потерял дар речи и залепетал что-то бессвязное, словно угасающий бенгальский огонь. Но спасся он, нагрубив вестнику:

– Эта теория была уже не первой глупой ошибкой того египтолога, который высказал ее первым.

– Но разве не разумнее было послать в Фивы царскую наследницу, дабы усмирить жрецов Амона, затевающих смуту, а не гея-любовника?

– Царицу Тийю тоже иногда называли наследницей, хотя она была незнатного происхождения. Так что иногда незначительные сведения могут сбить с толку. – Дэйв взглянул на часы, поднялся и протянул Максу руку, завершая встречу. Но не смог удержаться от прощального выпада. – Боюсь, доктор Кавано, сегодня у меня больше нет времени давать уроки истории, но мы действительно ценим все то, что вы сделали.

Когда они вышли на улицу, Макс понесся так быстро, что Кейт за ним еле поспевала. Он еще и бормотал что-то себе под нос, но она расслышала единственное:

– Какие, в жопу, группы крови, если там фараоны спят с собственными сестрами, даже с дочерьми!

– Интересно, правда ли это, – подала голос Кейт – просто, чтобы отвлечь его. Эта сторона личности Макса Кавано удивила ее – то, что он не стеснялся в выражениях. – Предполагается, что у них было одно слово, обозначающее и жену, и сестру, но я считаю, что мы просто не слишком хорошо умеем переводить с этого языка. Академики ведут споры о том, как трактовать какие-либо мельчайшие изменения в иероглифе – ошибка ли это, случайность, или у символа появляется другое значение?

Макс всунул ключ в дверцу автомобиля и открыл ее перед Кейт.

– Вам все время приходится терпеть подобную чушь, или это я как-то пробуждаю самое отвратительное, что есть в этом ублюдке? – Макс обошел машину и сел за руль, завел мотор и помчался, словно за ним гнались псы из ада. Мужчина с характером.

– Я думаю, он что-то подозревает – ну, насчет Клео. Заходит каждый день в мастерскую, смотрит несколько минут, как я работаю, а потом молча уходит. Я боюсь, что он из-за чего-нибудь на меня рассердится и под этим предлогом уволит Клео. В наше время должности в музеях встречаются так же редко, как зубы у курицы, даже если у тебя докторская степень, а у Клео ее нет.

Макс так быстро снял ногу с педали газа, что показалось, будто он надавил на тормоз.

– Извините, Кейт. Мне не слишком понравилось, как он с вами в прошлый раз разговаривал, но я решил, что он просто загружен, у него в голове другие мысли. А когда он назвал вас наемным работником, я взбесился и захотел ударить побольнее.

– Для меня главное – Ташат. Без похвал Дэйва я обойдусь.

– Это поэтому вы молчали?

Она покачала головой:

– В основном я боялась ляпнуть что-нибудь не то. Я плохо выспалась.

– Мы слишком долго обсуждали лекарственный сад?

Кейт снова замотала головой:

– Безумные сны. Видения – наполовину во сне, наполовину наяву, может, вам такое знакомо. Вы же врач. Скажите, что это значит.

– Слишком много всего. – Квартала два он молчал. – Вы на праздники к родственникам поедете?

– Может быть. Еще не решила. Я знаю, что до Рождества уже меньше недели осталось, но у меня не было времени что-то спланировать. Клео с Филом готовят индейку и приглашают меня на ужин.

– А где живут ваши родные? – настойчиво любопытствовал Макс.

– Родители развелись, поэтому обоих сразу я нечасто вижу. Мать переехала в Калифорнию, а отец живет в Огайо. У него два сына от второго брака. – Кейт хотелось на некоторое время отложить тему Египта, но в непогоду любая гавань сгодится. – Интересно, каково жилось левше в те времена, когда все верили в заклинания и злых духов? Может, из-за этого у нее рука сломана?

– Это все равно что втыкать колья вампиру в сердце или сжигать ведьм у столба? – Макс пожал плечами. – Думаю, такое возможно. У многих левшей есть особенности, которые, по всей видимости, не связаны с тем, какая рука ведущая. Например, среди симптомов встречается алкоголизм, эпилепсия, аутоиммунные нарушения, возможно, это происходит в результате трудных родов, когда оказывается влияние на левое полушарие мозга. Вспомните Джорджа Буша [41]41
  Как известно, 41-й президент США (1989–1993) Джордж Герберт Уокер Буш-старший (р. 1924) был левшой и страдал дислексией.


[Закрыть]. Среди левшей часто встречается дислексия, которая объясняет его трудности с синтаксисом. У него еще была и базедова болезнь, аутоиммунное расстройство. Известно, что правое полушарие левши работает не совсем так, как левое полушарие работает у правши, но мы все еще изучаем все различия.

– Как?

– Наблюдаем за неврологической деятельностью мозга в таких условиях, когда можем управлять стимулами и отмечать реакции.

– Хотите сказать, что помимо врачебной практики вы занимаетесь еще и исследованиями?

– Да, я работаю с группой Медицинского института Техасского университета, – и, почти без паузы, – так сколько у вас будет выходных?

– Пять дней, но я, возможно, останусь здесь и поработаю, – ответила Кейт, гадая, почему он так настойчиво спрашивает. – Я очень волнуюсь, – ведь мы уже настолько близки к тому, чтобы увидеть, как Ташат выглядела на самом деле.

Так-то оно так, но Рождество – детский и семейный праздник. Не как у нее. Сейчас отец относится к двадцативосьмилетней Кейт с нарочитой вежливостью, но без того тепла, которое проявляет к ее сводным братьям. Но как раз они-то его не разочаровали… пока. Однако еще неприятнее ощущение вины, оставшееся до сих пор, – за то, что подвела мать.

– А как насчет съездить в Хьюстон на пару дней? Покажу вам кое-что – такое можно увидеть только в крупных клиниках. Один мой коллега с помощью компьютера создает план, как изменить черепа пациентов с дефектами лица. Достаточно всего лишь ввести наши измерения в его программу, и можно будет поиграть с допустимыми отклонениями глубины тканей, примерить различные ресницы и брови, линии волос, формы губ – на обеих головах, если угодно.

Кейт в очередной раз задумалась о том, что скоро ее умение устареет, технологии начнут лучше справляться с работой, которую выполняет она. Когда этот момент наступит, ей в лучшем случае удастся найти работу в «Макдоналдсе», учитывая ее слабое место – неспособность справляться с шумом. Нет, с ушами у нее все в порядке, как повторял отец при каждом удобном случае. Голос Макса выдернул ее из неприятных размышлений.

– Не обязательно принимать решение прямо сейчас, но подумайте об этом, ладно?

Кейт кивнула, радуясь тому, что он не настаивает. И тому, что разговор с Дэйвом остался в прошлом. Ей надо отдохнуть от Египта и Ташат, хотя, как она ни старалась, отвлечься пока не получалось. На прошлой неделе Кейт довелось ехать по проселочной дороге в Боулдер: бескрайние поля, лежавшие с обеих сторон, были накрыты тонким снежным одеялом, а прямо впереди на фоне Млечного Пути четко вырисовывались Утюги, словно силуэт вырезали ножницами, и машину укутывала мертвая тишина. Внезапно снег со всех сторон превратился в песок. Широкая долина стала бескрайней и безжизненной пустыней, только впереди массивные красные утесы охраняли Место Истины. Сейчас это воспоминание как будто ожило, заглушая окружающий шум. Кейт подождала, но больше ничего не появилось – ни знакомого, ни вымышленного, лишь слабое предчувствие того, что должно что-то произойти. И тогда она решила поехать в Хьюстон.

– Кейт? Что думаете? – спросил Макс.

– Извините. Я отвлеклась.

– Может, завернем, возьмем Сэма, а потом заберемся недалеко в горы, чтобы выветрились мысли о Дэйве?

– Сэм больше всего в жизни любит кататься на машине и вынюхивать норы луговых собачек на горных лужайках. – Кейт улыбнулась, радуясь тому, что Макс думает и о псе. Сэм расстроится, когда Макс уедет. Честно говоря, ей и самой будет грустно снова остаться одной.

Три божественных воробья пикируют и кружат над облаками. Танцуют даже лягушки.

Норманди Эллис, «Пробуждающийся Осирис»